We are heroes for each other

Разумеется, ни о каком парадном и хоть мало-мальски приличном виде даже речи не шло. Иккинг — так тот вообще был одет ровно в то же, во что и двадцать четыре часа назад (хорошо ещё, что Астрид позволила ему воспользоваться душем в ее квартире). Сама же Хофферсон выглядела так, будто этой ночью отпахала километраж (ее веки то и дело норовили захлопнуться, а ноги постоянно подкашивались); Сморкала был похож на изрядно помятого байкера после нехилого ДТП (хотя единственным, с чем ему пришлось столкнуться этой ночью «в лоб», была подушка); Забияка с Задиракой то и дело протирали болевшие с самого утра глаза (ночные «посиделки» за ноутбуком на протяжении девяти часов без перерыва давали о себе знать); а Рыбьенога прямо-таки трусило от добытой им информации (и он очень сильно надеялся, что вся она оказалась не более чем разводной ложью). Однако тот факт, что организаторы сего действа выглядели совсем уж непрезентабельно, мало кого волновал, потому что все людское внимание было напрочь занято весьма броским оформлением актового зала. Только сейчас Иккинг заметил, во что превратилось место проведения школьных мероприятий и с немалым облегчением осознал, что поручать декорации Забияке и Задираке было весьма недурной идеей (за исключением того, что эти двое припёрли в школу фонарь, оказавшийся, в теории, ценной реликвией). На стенах всюду были понавешаны разноцветные шары: от ядерно-красного до кислотно-зелёного и неоново-голубого; на тяжёлых портьерах, которые с самого открытия школы служили главной сцене кулисами, громоздились мигающие чуть ли не всеми цветами радуги гирлянды (вытянутые, видимо, из прошлогоднего новогоднего реквизита); а на самом верху, под огромной люстрой, была непонятно чем — то ли скотчем, то ли (упаси Тор) клеем — присобачена старая и осыпающаяся от малейшего колебания воздуха мишура (вытянутая, скорее всего, оттуда же, откуда и гирлянды). С музыкой же дела обстояли ещё… кхм, страннее. Из старой стереосистемы (деньги на которую с учеников сдирали минимум года два) играло что-то шумное и бьющее по мозгам настолько, насколько подобное ощущение вообще можно было представить. Сначала Иккингу показалось, что эта «озвучка» отдаленно напоминает диско девяностых, однако потом он пришел к выводу, что в то время люди не были склонны к подобного рода пыткам. Всё это в куче казалось одним сплошным пятном акварели и комком шума — от обилия красок рябило в глазах, а в уши хотелось беспромедлительно вставить ватные затычки. В духе близнецов, ничего не скажешь. Но самым, пожалуй, впечатляющим и, надо сказать, неожиданным фактом было то, что людям это, похоже, нравилось. Пати в стиле Торстонов пришлось школьным новичкам по вкусу: они танцевали в мигающем свете гирлянд и радостно смеялись, когда на них блестящим снегом осыпалась нити мишуры. — Признаю, — попытался перекричать рев толпы и взрыв очередного непонятного трэка Иккинг, обращаясь к стоящей рядом Забияке, — вы действительно молодцы! — Мы всегда молодцы! — усмехнулась та, — А молодец ли ты? Оценят новички твою речь или закидают нашего Сморкалу помидорами? — Может, пускай лучше Астрид скажет? — неуверенно замялся сам Сморкала, которому через несколько секунд предстояло выйти в центр сцены и перед доброй сотней пар любопытных глаз провозгласить написанный позапрошлой ночью Хэддоковский текст, — Ее люди всё-таки любят больше, чем меня… — Ни за что, — отчеканила Хофферсон и чуть ли не пнула «любимого» Йоргенсона под зад, — Выметайся отсюда! Плевака, который, собственно, и орудовал стереосистемой, увидел неуверенно выступившего на самый край сцены Сморкалу и тут же выключил музыку, предоставляя всё внимание ему. Хорошо хоть, в качестве поддержки у парня оказались Астрид с близнецами по левую сторону кулис и Иккинг с Рыбьеногом по правую. Особо вслушиваться в свой же текст Хэддок не стал — он и так вдоль и поперёк знал всё содержимое вступительной речи (не даром же убил на нее целую ночь!). Его внимание привлекла другая, более интересная вещь. От главного входа в зал прямиком к сцене медленно, но верно двигалась высокая, худая фигура в черном плаще с брошью-застёжкой той же эмблемы, которая была аккуратно высечена на деревянном корпусе некогда обычного фонаря, но теперь — Драконьего Глаза. Что это была за фигура, Иккинг понял сразу же. — Он. Нас. Нашел. — одними губами прошептал он Астрид, отчётливо жестикулируя. Слава Одину, со зрением у Хофферсон проблем не наблюдалось — она тут же проследила за его взглядом, заметила человека в плаще и среагировала так, как того хотел и ожидал парень: бесшумно пнула сумку с Глазом вглубь кулис, дабы как можно больше ограничить ее заметность. Потом она наклонилась к близнецам и, видимо, что-то им сказала — те после ее слов засуетились, а Задирака даже зачем-то кивнул. Рыбьеног рядом с Иккингом, поняв, как обстоят дела, весь затрусился и принялся бормотать себе под нос Тор знает какие молитвы, «золотое трио» сомкнулось кольцом за противоположной кулисой и синхронно поворачивало свои головы то на Хэддока, то на приближающегося незнакомца, и только Сморкала невозмутимо толкал торжественную речь, даже не подозревая о неминуемой опасности. Почуял неладное Йоргенсон только тогда, когда прямо на сцену нагло поднялся какой-то в принципе левый для него мужик в странном балахоне с бижутерской пряжкой и требовательно протянул руку, указывая на предмет, в который несостоявшийся оратор только что провозглашал, несомненно, лучшее из всех возможных приветствие. Сморкала трусливо протянул ему микрофон, прекрасно понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Я не стану называть вам своего имени, — усмехнулся Вигго, обращаясь к удивлённым школьникам, — так как те, к кому мне предстоит сейчас обратиться, наверняка уже в полной мере осведомлены о моей личности и цели визита. Однако внесу ясность для тех, кто всё ещё находится в недоумении, — он вальяжно прошёлся вдоль сцены, осматривая уже чуть ли не насмерть перепуганную толпу, — у одного или, может быть, нескольких из вас находится весьма занятная вещица, которая по праву наследия целиком и полностью принадлежит мне. Отдайте мне ее, и мы по-тихому разойдемся. Конечно же, расходиться «по-тихому» Иккинг не собирался. А вот просто валить отсюда надо было, и срочно. Он мельком оглядел всех «своих». Повезло. Каждый из Хулиганов был вне зоны видимости Вигго. Жестами и знаками Хэддок кое-как донес до ребят свой предельно простой план: прямо в центральной стене сцены — за ширмой — находилась маленькая дверь, служащая здесь чем-то вроде черного хода, и именно через нее по сигналу все они должны были выбежать наружу. Никто особенно не возражал хотя бы по той причине, что возразить, не привлекая к себе внимания, было попросту невозможно. — БЕЖИМ! — что есть мочи завопил Иккинг. Астрид схватила сумку с Драконьим Глазом, близнецы стукнулись лбами, Рыбьеног споткнулся о ступеньку, Сморкала вышиб ногой нужную дверь — и все дружно ринулись к выходу.