Хрустальная грань

Следующее утро стало настоящим кошмаром для Гермионы и Драко. Грейнджер вскочила с кровати, будто выныривая из воды, тяжело дыша. Ей приснился ужасный сон и она озиралась по сторонам, молясь про себя, чтобы рядом не было Малфоя. Облегченно выдохнув, Гермиона села на кровать закрывая лицо руками из-за жуткой головной боли, которая давила на мозги. Наколдовав часы, она с ужасом посмотрела на время, поняв, что проспала первый урок. - Грейнджер, - выходя из комнаты, которую не заметила Гермиона протянул слизеринец. Девушка шокированного посмотрела на Малфоя, который был одет с иголочки. и будто вчера он не пил вместе с ней и не поцеловал её. Когда Гермиона подумала о последнем её щеки вспыхнули. - Какого Мерлина ты тут забыл , Малфой?- раздраженно спросила Гермиона, метая карими глазами молнии. – Грейнджер, если в твоей памяти огромная черная дыра и ты не помнишь, что я такой же староста, как и ты и я имею такое же право здесь находиться, то это твои проблемы, – усмехаясь ответил Малфой. Сегодня он чувствовал себя прекрасно, пустота внутри будто отступила и он не мог найти причину случившегося. Вчера, он черт возьми, поцеловал грязнокровку. Взял и поцеловав. САМ! Но почему же он не сожалеет об этом, почему же он не унижает её, как всегда? Что случилось с Драко Малфоем? Не совсем понимая, что Драко делает, он подошёл к Грейнджер и встал прямо напротив, и его горячее дыхание обожгло лицо, и она постаралась отойти, но ноги будто приросли к полу. Она завороженно смотрела в серые глаза, видя там не пустоту, как обычно, а нечто большее – Боль и отчаяние?... Он медленно начал приближаться к её лицу, а она испуганно наблюдала за ним, оцепенев. Но как только его губы коснулись её, касаясь совсем нежно и мимолётно, он резко отпрянул и выругавшись, большими шагами преодолел расстояние до двери и вышел из гостиной старост, оставляя Гермиону в полном непонимании. *** Сидя в большом зале на ужине, Гермиона лениво ковырялась в своей тарелке, не съев абсолютно ничего. Почувствовав пронзительный взгляд Гермиона подняла глаза и встретилась с зелёными очами Рона Уизли, который смотрел на неё с упрёком? Проигнорировав этот взгляд, Гермиона встала из-за стола и ушла прочь, чувствуя себя ничтожеством. Все смотрели на неё, кто-то с ненавистью, кто-то с завистью, кто-то с упрёком и Грейнджер не понимала почему ей обращено всё внимание. – Гермиона! – позади раздался крик Гарри Поттера и Гермиона замерла, остановившись, а через минуту перед ней появился зеленоглазый парень, переводя дыхание. – Чего тебе, Гарри? – холодно спросила Гермиона, хмуря темные брови и скрещивая руки на груди. Она смотрела на Поттера так, будто он никогда не был её лучшим другом, будто он был виновен в том, что она потеряла родителей. – Все обсуждают тебя, Гермиона и,..– он замолчал и Гермиону это насторожило. – И Малфоя. Кто-то пустил слух о том, что вы спите, – с сожалением рассказал Гарри и щеки Гермионы вспыхнули от гнева. – Ты снова хочешь узнать правду, Гарри? – тон Гермионы был ледяным, а вопрос звучал твердо. – Гермиона, я верю тебе правда, но ты всегда можешь поделиться со мной,... с нами. Рон переживает, как и я. Ты же наша подруга, Герм, – проговорил Гарри мягко и с пониманием, желая вернуть лучшую подругу. Он чувствовал себя виноватым. – Я не трахаюсь с Малфоем. И вы мне уже давно не друзья, – выплюнула Гермиона так, как это делал Малфоя и смерив Гарри презрительным ледяным взглядом карих глаз, развернулась и ушла, оставляя Поттера в полном смятении и непонимании. Он не мог понять, что случилось с той Гермионой, которая была их с Роном лучшей подругой. Никто не мог этого понять, кроме Драко Малфой, который сходил с ума, как и та чья жизнь была им спасена. *** Она стояла на астрономической башне, дрожа от холода и тихо плача. Сегодня был её восемнадцатый день рождения и , конечно же, о нем все забыли. Ни единого поздравления, ни одной мягкой, согревающей всё внутри улыбки, абсолютно ничего, кроме пустоты вокруг и внутри. Нет, она не хотела бы, чтобы все поздравляли её, лишь из-за того, что она подруга Золотого мальчика и одна из золотого трио, спасшего мир.Она ненавидела эти фальшивые улыбки, эти лживые слова, такие ласковые, что злость всегда брала вверх. Почему всё вокруг фальшиво? Одинокая слеза скатилась по бледной щеке и Гермиона всхлипнула, её плечи подрагивали, а волосы развивал порывистый ледяной ветер. – Грейнджер, только не говори мне, что ты вновь хочешь попытаться сдохнуть, я не собираюсь становиться соучастником, у меня итак дерьма дохуя, – насмешливый и такой надменный голос парня, чьё имя Драко Малфой, нарушил тишину и Гермиона подскочила месте и обернулась, смотря на парня глазами полными слёз. Ей было так больно. Нет, не от слов Малфоя, они как раз таки отвлекали от боли внутри, а больно оттого, что Малфой был единственным, кто не притворялся и был абсолютно честен перед ней. Никаких фальшивых вежливых улыбок, как полагается аристократу, никаких фальшивых ласковых слов. Никакой фальши. Он был чист. Он всегда говорил то, что думал и хотя порой было обидно в прошлом, Гермиона понимала, что он тот человек, который всегда будет говорить чем правду, всю правду, без фальши. – Черт, Малфой. Знаешь, я рада, что ты пришел, – улыбка скользнула на лице Гермионы, она говорила тихо. Она говорила правду. Правду, которую так сильно боялся услышать Драко. Он вздрогнул, но не подал виду, что удивлен или же шокирован, а если быть точнее испуган. – Ты случаем не больна? Мне кажется, ты бредишь, Грейнджер, – очередные слова, которые Драко давались так больно, отдавая по сердцу, которого казалось бы не должно быть у такого как он. Но оно есть, и сейчас слишком часто бьётся в груди. – Ты не заденешь меня этим, Малфой. Попробуй что-нибудь посложнее, – ухмыльнулась Гермиона, собирая волнистые каштановые волосы в хвост и открывая виду парня своё бледное узкое лицо с высокими скулами и синяками под глазами. Он подошёл ближе и оказавшись рядом с ней, взял её лицо в свои ледяные руки за подбородок, второй рукой он нежно дотронулся по мокрой щеки и погладил её большим пальцем, наслаждаясь мягкостью и нежностью кожи. Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь таким грязным прикосновением врага, но это ей черт возьми нравилось. – С днём рождения, Грейнджер, – Девушка открыла глаза и увидела в руке Драко письмо, на котором были написаны два слова «Любимой дочери».Слезы вновь побежали по бледному лицу и Гермиона взглянула на Драко, чье лицо также оставалось непроницаемым, а внутри него творился самый настоящий ураган. Он отрицал. Отрицал это так долго, что забывал обо всём, даже таком элементарном, как сон, всё время думая о той, которую всю жизнь оскорблял и унижал, о той, которая не уступала ему ни в этой перепалке, о той, которая могла дать отпор, когда Драко доводил её и она злилась, метая молнии своими прекрасными карими глазами, которые стали для Малфоя неотъемлемой части его собственнной жизни. Он не хотел признаваться себе в том, что зависим от Грейнджер, что беспокоиться о ней, ревнует, черт побери! Он не хотел признаваться себе в том, что любит её и это сводило его с ума, делая безумным. Но она не должна была знать этого, это была его слабость. Его слабость под названием Гермиона Грейнджер. Кареглазая медленно, дрожащими тонкими пальцами взяла из рук Драко письмо, которое оставили её родители перед смертью, которые попросили его – Малфоя – передать письмо их дочери. Он видел слёзы на глазах её матери, видел, как она боролась с болью, он видел, как со страданием смотрел на него её отец, лишь бы не закричать от жуткой боли, причиненной круциатусом. Он смотрел на него – Драко– с надеждой и парню стало настолько больно оттого, что родителям чертовой заучки Грейнджер грозит смерть от рук чокнутых пожирателей, но ничего не мог поделать, иначе бы сдох сам от их рук. Ему было настолько противно от самого себя в тот момент, что захотелось разгромить свой Чертов мэнор, лишь бы не видеть пожирателей, Волан-де-Морта, убийств, пыток, не слышать криков. Но самое ужасное было то, что он тоже стал пожирателем. Страх за родителей, за семью был слишком сильным. Он был хитёр и умен, когда близким не грозила опасность, поэтому никогда и никого не убивал, всё делали за него. Всё миссии, на которые посылал его Волан-де-Морт были исполнены другими, Драко лишь наблюдал со стороны, ненавидя себя. Сейчас он наблюдал, как Грейнджер аккуратно открыла письмо и начала читать его, обливаясь слезами, а когда она закончила читать его через несколько минут, то прикусила нижнюю губу, чтобы не завыть во весь голос. Это было прощальное письмо её родителей, их почерк был корявым и не совсем понятны, а бумага была неровной и некоторые слова были рассплыты – они плакали, когда писали это. Они умирали, но продолжали писать письмо. – Это не ты убил их, Малфой. Я всегда это знала, – голос Гермионы звучал твердо, но в конце дрогнул и карие глаза наполненные болью и слезами, встретились с серыми, которые смотрели прямо в её душу с такой нежностью, что Гермиона не сразу поняла, что перед ней Драко Малфой. – Прости, я не смог их спасти, – он говорил тихо. Он никогда не извинялся. Сердце бешено билось в груди, ему было больно смотреть на Гермиону, которая пыталась не показывать свою боль, свою печаль. Она пыталась быть сильной, даже после того, что происходит с ней. – Я знаю, я знаю это, Драко. Ты не представляешь, как я благодарна тебе за всё, и сейчас мне совершенно наплевать, что будет дальше, какую маску ты наденешь завтра, какие оскорбления посыпятся в мой адрес. Мне наплевать на всё это. Я знаю, что ты не такой, Малфой и тебе не убедить меня в обратном, так что просто заткнись и не пытайся всё испортить, – она закончила свою речь печально улыбнувшись и резко обнимая Драко, прижимаясь к такому же холодному телу, но это сейчас было неважно. Он обнял её в ответ и она удобно устроилась на его плече, а он поглаживал её по спине. Этот момент был первым моментом, который дал трещину в ледяных стенах, которые они выставили вокруг себя.