Хрустальная грань

Прошел ровно месяц после того случая рядом с озером. Гермиона и Драко стали что-то наподобие друзей, хотя порой обоим сносило крышу и они набрасывались друг на друга, словно хищные звери. Слизеринец и гриффиндорка часто проводили свободное время в гостиной старост или выручай-комнате, но в последнюю неделю, когда Драко снова стал закрытым и раздражительным, Гермиона настрожилась. Парень отталкивал её от себя не позволяя помочь. – Да, что с тобой такое твориться?! – не выдержала Гермиона, наблюдая за тем, как Малфой громит выручай-комнату. Её глаза пылали огнем смотря на такого пустого и холодного Малфоя. – Отвали, Грейнджер, – в серых глазах блеснули слёзы, которые парень сдерживал. Никто не знал, как ему сейчас было больно, как больно было говорить такое Гермионе, такой любимой и такой любопытной. – Нет, пока ты не расскажешь всю правду, я не отвалю от тебе и более того не выпущу из этой комнаты, – твердо, сказала девушка и прикоснулась рукой к ледяной щеке, по которой скатилась одинокая слеза, оставляя на бледной коже мокрый след. – Прости меня, Гермиона, – он прошептал эти слова и резко достал палочку, оглушая Гермиону. Та упала на пол, корчась от боли. Он ненавидел себя, ненавидел за то, что боялся и за то, что полюбил. Она подняла голову, смотря на парня с непониманием, но как бы он не хотел увидеть ненависть в её глазах, чтобы не было так больно – её там не было. Нет, она не плакала. Она и не думала плакать, она запретила себе делать это, как бы больно не было, слёзы – это слабость. Ей было больно, в груди жгло от осознания того, что Малфой всё-таки просто играл с ней, как и играет всегда. – Я ведь верила тебе, – прохрипела Гермиона, смотря как дрожащие руки Малфоя сжимают собственную палочку. Он молчал, делая ещё больней и в конечном итоге, бросил усыпляющие чары, не в силах кинуть что-то болезненное. Она была его слабостью и если это узнают Беллатриса и Нарцисса – ему пиздец. Поэтому он должен был убедиться в безопасности любимой, оттолкнуть её, заставить ненавидеть. Склонившись над спящей девушкой Малфой коснулся ледяными губами её щеки и погладил костяшки правой руки, задевая кольцо, которое она не снимала никогда, кольцо, которое подарил он сам, чтобы Гермиона была в безопасности. А ведь Малфой ещё тогда знал, что всё так просто не закончится. Пусть Волан-де-Морт побежден и мертв, пусть его отца убил Чертов Поттер, но скрывшиися пожиратели будут мстить и Драко был один из них и его целью было убийство Поттера, точнее его целью было доставление золотого мальчика Беллатрисе, а остальное сделают другие пожиратели. Поднявшись на ноги с Гермионой на руках, парень положил её на кровать, укрыв одеялом и не смог перебороть себя, чтобы заставить её забыть о том, что между ними было. Он не смог, не смог стереть её воспоминания, потому что тогда бы он снова был морально мертв, как несколько месяцев назад. Да, он черт возьми, эгоист и всегда им был, он хотел быть с Гермионой, но это невозможно, пока пожиратели на свободе, пока он под их контролем, пока он боится за жизнь той, которая дышит ради него. – Обливэйт, – тихо произнес Драко, соленые слёзы потекли по щекам. Боль разрывала грудь, сердце ныло, билось так быстро и отчаянно. Теперь она забудет, что чувствовала к нему, забудет, что он спас её множество раз, что он позволил ей быть рядом, что был с ней настоящим... был собой. Она будет помнить лишь то, что ненавидит его, так сильно, что захочет убить за то, что скоро провернет. Он знал, что она спасет золотого мальчика и они победят Беллатрису, его мать и остальных пожирателей. Он знал, что в её глазах будет лишь обжигающая ненависть, ненависть к нему... Он позволит ей убить себя, потому что смысла жить не останется, он позволит ей решить его судьбу, распорядиться его жизнью, а сейчас, пока никто не видит, он плачет, держа за руку девушку, которая дорога ему, которую он любит, чёртову гриффиндорку, которую спасает от его неправильной любви, убивая себя. – Я люблю тебя, – он коснулся её губ, чувствуя любимый вкус корицы и ванили. Он понимал, что этот поцелуй последний для него, больше он никогда не прикоснется к таким желанным губам. Больше не увидит теплоту в глазах горького шоколада, больше не увидит улыбки, которую так сильно любит, которая заставляет улыбаться его, не услышит заразительный смех из её уст, не прикоснется к кудрявым, каштановым непослушным волосам, не почувствует запах её кожи. Никогда. Никогда. Никогда. Он шел по коридорам Хогвартса, за окном стояла глубокая, непроглядная ночь. Он был раздавлен, разрушен, убит... Но на лице отражалось лишь ледяное спокойствие, а в глазах – пустота. Произнеся пароль, он вошёл в гриффиндорскую гостиную, уверенно шагая в комнату мальчиков, чтобы доставить Поттера пожирателям. Оказавшись, в комнате он быстро и бесшумно, словно ниндзя пробрался к кровати Золотого мальчика, которого заранее опоил усыпляющим зельем. Отодвинув полог, Малфой нашел портключ и через секунду растворился в воздухе вместе с Поттером. Никто даже не проснулся. Утро пришло совсем скоро и радовало он совсем не хорошими новостями. Как только Гермиона проснулась в выручай -комнате, то почувствовала какую-то пустоту внутри, будто чего-то нехватало,но не придала этому значения, быстро приведя себя в нормальное состояние с помощью косметических чар, Гермиона вышла из выручай-комнаты, уверенно шагая в сторону гриффиндорского крыла, но неожиданно её перехватила какая-та девушка-когревранка. – Макгонагалл сказала немедленно подняться к ней, пароль тот же, что и был раньше, – сказала девушка и тут же ушла, оставляя Гермиону в полном непонимании, но та всё же направилась к Миневре, нахмурив брови и думая о том что же такого могло произойти. – Здравствуйте, – Гермиона вошла в кабинет, не сразу замечая Рона Уизли, её удивило то, какие лица была у обоих, будто произошло что-то серьёзное. – Что произошло? – тихо, но взволнованно спросила Гермиона, подойдя к столу, за которым сидела грустная и обеспокоенная женщина. – Мистер Гарри Поттер у пожирателей. Сегодня ночью он был перемещен с помощью порт-ключ в Малфой-мэнор, – она говорила тихо, её голос был встревожен и печален, Гермиона услышав это перевела взгляд карих глаз на Рона, который был странно задумчив, а потом снова на Миневру. В её жилах закипала кровь от осознание, кто сделал это с Гарри и с какой целью. – Я убью его! – прорычала Гермиона, и карие глаза сверкнули, словно у хищника. Не говоря больше ни слова, Грейнджер вылетела из кабинета, несясь по коридорам и сбивая всех на своём пути. Сердце бешено стучало в груди, когда она зайдя в комнату, быстро переоделась, полыхая от гнева. День прошел совершенно ужасно, Гермиона была зла и раздосадована,а уже вечером, она пришла в комнату мальчиков, где был Рон, который и был нужен ей и твердо сказала: – Собирайся, мы идём в Мэнор.