Хрустальная грань

Гермиона Грейнджер и Рон Уизли спустя несколько длительных часов оказались в Малфой-мэноре с ними была мантия-невидимка Гарри и много всего прочего, что могло бы понадобиться и поместиться в маленькую, бездонную сумку. Когда Гермиона оказалась там кровь в её жилах кажись застыла, а тело стало ледяным, как у мертвеца, ведь от Мэнора веяло жутким холодом. Она всегда боялась этого места, когда-то здесь был Волан-де-Морт и когда-то здесь её пытала Лейстренж, воспоминания были ужасными. В горле появился неприятный ком. - Гермиона, ты как? - спросил напуганный Рон, который пытался быть спокойным, но его испуганные глаза, будто он увидел дементра или самого Волан-де-Морта. - В норме, Рон, - резко и чересчур грубо ответила Гермиона, прислушиваясь и слыша сдавленные полу-стоны- полу-крики. Внутренности скрутило от ненависти и желания уничтожить каждого в этом чертовом мэноре, но Гермиона была умнее этого, сначала надо спасти Гарри, а потом разбираться с этими бездушными тварями. - Сюда, Рон! - шепотом крикнула Гермиона, зло стрельнув в парня взглядом карих глаз и Рон послушно прижался к стене, рядом с девушкой и та накрыла их мантией-невидимкой. Сердце громко билось в груди Гермионы. – Делаем всё по моему плану, Рон, – как только шаги стихли, сказала гриффиндорка и Рон кивнул, трясясь от страха. Гермиона вышла из-под мантии, последний раз кивнул взгляд карих глаз на Рона и медленно и тихо подошла к двери, ведущей в зал, откуда раздавались крики. Она медленно потянула серебряную ручку с гравировкой змеи и вошла внутрь. Уши, будто заложило, когда она размеренно дыша встретилась взглядом с серыми ледяными глазами, а после она затаила дыхание, смотря как Гарри извивается под круциатусом. – Отпусти его, Лейстрендж! – ледяной голос, полный ненависти, льющейся через край, сдавленные крики Гарри, бешеное биение сердца, адреналин в крови. – Экспелиармус!  – выкрикнула Гермиона, направив палочку на Беллатрису, но неожиданно откуда-то в зале появилась Нарцисса, наставляя палочку на Гермиону, но ей было плевать, она знала, что Рон вошёл в зал в мантии и теперь нужно отвлечь Беллатрису, чтобы Рон мог использовать порт-ключ, переместившись обратно в Хогвартс. Заклинание Гермионы было отражено с лёгкостью. А Беллатриса тем  временем не боясь, что Гермиона может кинуть непростительное, подошла к ней, так близко, что они стояли почти нос к носу. – Грязнокровка, – процедила сковозь зубы Лейстрендж, а на её губах продолжила играть ухмылка психически больной. – Было глупо лезть сюда, чтобы спасти Золотого мальчика одной, я ожидала чего-то более интересно от тебя. – она засмеялась, запрокинув голову вверх, а Грейнджер смотрела на неё пустым, но полный ненависти взглядом. – Сейчас! – крикнула Гермиона, и Рон использовал порт-ключ, взяв Гарри, который лежал без сознания на ледяном полу, за руку. – Что? – взревела Беллатриса и её взгляд стал диким и совершенно безумным, хотя казалось безумнее некуда. Нарцисса запустила аваду в то место, где лежал Гарри, но было поздно их след простыл. – Драко! – позвала слизеринца Беллатриса и тот послушно подошёл, будто марионетка. – Убей эту шавку, – её слова были пропитаны ядом, прожигающий насквозь, но  Гермионе было наплевать, она стояла с гордо вздернутым подбородком и прямой спиной, как и всегда. – Я знаю, как ты грезил о том, чтобы убить её, дорогой, так что я оказываю тебе такую честь, сделай это медленно, наблюдая за её муками, слушая её мольбы, крики, но не здесь, я устала, – Беллатриса наклонилась к уху Драко, положив руки сзади ему на плечи. – Благодарю тебя, тетя, за оказанную честь, – ледяной тон, пустой взгляд, заранее отрепетированная речь, совершенные действия. Нарцисса проследила за тем, как Драко ведёт Грейнджер, которая не сопротивляется на смерть, но не сказала ни слова Она привыкла молчать. Привыкла говорить, когда разрешат. Драко вывел Гермиону из зала и завел в какую-то комнату, по всей видимости тренировочный зал. Она подчинялась, зная, что друг в безопасности. Она была готова умереть, потому что жить было не за чем, но она жаждала убить Драко, Нарциссу и Беллатрису за всё ужасное, что они делали с ней, с её близкими. Он смотрел на Гермиону, такую сломанную, такую пустую и подчинённую и его сердце обливалось кровью. В серых глазах исчезла та холодность и пустота, уступая истинным чувствам и в этот момент из взгляды встретились. Кожу прошибло током, она не видела того Малфоя которого знала всегда – эгоистичного и циничного, который не умеет чувствовать, не имеет сердца. – Отлично играешь, Малфой. Твоё место в театре, жаль такой талант пропадает, – она смеялась, смеялась, как несколько минут назад Беллатриса, понимая, что вот он её конец, либо она убьет Малфоя, либо он её. – Давай же, Малфой! Где твои оскорбления? Это же я, Малфой! Я поганная грязнокровка, – она сделала несколько шагов к нему и теперь стояла к нему нос к носу, но внезапно замолчала увидев в серебряных глазах нежность и любовь? «Этого быть не может! Он ведь играет! Но так сыграть было невозможно, Малфой не умел играть так», –  пронеслось в мыслях Гермионы. – Хватит! Перестань играть, просто убей меня или это сделаю я!!! – она кричала так отчаянно и в каждом слове читалась боль и безысходность. – Авада Ке..., – выкрикнула она непростительное, не выдержав напряжения, она чувствовала себя странно, чувства были смешанными. Но не успела, Малфой заткнул ей рот поцелуем, целуя, так отчаянно, чтобы она почувствовала его боль и она чувствовала её, а он её боль. Внезапно в голове пронеслись тысячи картинок, где она была с ним, как он спас её, успокаивал, пытался задушить, спас от Забини, его подарок, кольцо. Через минуту, когда воздуха не осталось он отстранился, рванно дыша. – Ч-что это было? – голос Гермионы дрожал, а палочек всё также была наставлена на  Малфоя. Она вспомнила всё ,хотя это было невозможно, но чего только не побеждает любовь. – Ты сама знаешь это, Гермиона, – она замерла, услышав мягкий голос парня и своё имя, которое звучало так по другому из его уст. – Не понимаю, – путаясь в собственных мыслях и воспоминаниях, прошептала она, опуская палочку. Карие глаза, в которых читалось непонимания сверкали, а дыхание было неровным и прерывистым. Она черт возьми только что хотела убить его и всю его семью  и всех оставшихся пожирателей, а сейчас она чувствует что-то иное, то, что греет изнутри при пристальном, нежном взгляде серебряных глаз. – Просто чувствуй, – он снова сделал шаг навстречу и коснулся мягких губ, так нежно и мимолётно, а после уверенее, но также мягко и нежно. Она не понимала зачем, но отвечала на поцелуй, чувствуя ураган чувств и эмоций