Гарри Поттер и Секс, Наркотики, Рок-н-ролл

***

Первые несколько минут Гарри просто был в шоке. Он еще никогда в жизни не катался на таких крутых тачках, поэтому ехал молча, пока его тело мотало в качке из стороны в сторону на заднем сидении, когда Ламборджини входила в крутые повороты или выписывала виражи перед встречкой. — Эй, легче! — скулил Гарри, но его никто не слышал. Двое отмороженных парней, в поразительной синхронности, горланили песню, да так что ее слышало полквартала: — Тёмный, мрачный коридор! Я на цыпочках, как вор! Пробираюсь, чуть дыша, чтобы не спугнуть… Тех, кто спит уже давно, тех, кому не все равно, в чью я комнату тайком… Желаю заглянуть! Чтобы увидеть… Как бессонница в час ночной! Меняет, нелюдимая, облик твой! Чьих невольница ты идей? Зачем тебе охотиться на людей? Крестик на моей груди, на него ты погляди, что в тебе способен он резко изменить? Много книжек я читал, много фокусов видал, свою тайну от меня… Не пытайся скрыть! Я это видел! — Как бессонница в час ночной! Меняет, нелюдимая, облик твой! Чьих невольница ты идей? Зачем тебе охотиться на людей? — Очень жаль, что ты тогда мне поверить не смогла! В то, что новый твой приятель… не такой, как все! Ты осталась с ним вдвоем, не зная ничего о нем. Что для всех опасен он… Наплевать тебе! И ты попала! К настоящему колдуну! Он загубил таких, как ты, не одну! Словно куклой и в час ночной, теперь он может управлять тобой! * Эта песенка казалась весьма символичной для Гарри, однако, подросток осознавал это мельком, так как больше всего ему не хотелось сегодня погибнуть в автокатастрофе. Прямо с тротуаров раздавались душераздирающие вопли душевнобольных или в около припадочном состоянии фанатов, которые узнавали «Мародеров». Но никакой вой с улицы не мог перебить громкости музыки, играющей из машины и сотрясающей сабвуферы низких частот — запиливала безумная скрипка, фонила электрогитара и тарахтели тарелки. Звук заставлял Гарри захлебываться и практически против воли подпевать. — Ну чего? — вдруг закричал сводный брат, повернувшись к недавнему сироте, напрочь забыв про дорогу. — Воу-воу-воу-воу! — указал Гарри на оставленный Джеймсом водительский пост, но, благо, мохнатый и уторченный Сириус мигом перехватил руль и повел автомобиль со своего места. — Забей, мы бессмертные! — отмахнулся Джеймс. — Так что? — синие глаза продолжали пристально смотреть на Гарри. — Что? — спросил он громко. — Как ты? — Не пойму, что ты имеешь ввиду! — прокричал Гарри, чтобы было слышно. — С ручника сними! — вмешался Сириус, толкая приятеля локтями. И у Гарри кольнуло сердце, оттого, что они чуть не вмазались в столб. — Слышь, Цербер, я тебя на цепь посажу! — воскликнул Джеймс, сворачивая руль и выезжая на встречку. Поток объезжающих машин сигналил вовсю. И несколько секунд, Гарри был абсолютно убежден, что его уже ничто не спасет от смерти. — Да будь ты проклят! — отозвался Сириус, проливший на две пары их коленей и на майки какую-то белую жидкость, воняющую то ли молоком, то ли коноплей. — Бро, ну какого хуя опять! — Слушайте, я не хочу разорваться на куски! — заявил Гарри, потом перестал дышать, когда огромным грузовик оказался по курсу лобового стекла их автомобиля. — Ебать мой лысый! — Сириус выразил возмущение, Гарри выдохнул, когда Джеймс резко съехал на обочину. Старший брат выключил магнитолу и пихнул друга: — Ты что, блядь, не видишь куда пьешь? Тьфу, блядь, прешь! — Я не пойму, кого хуя ты психанул? — Вообще-то, мы едем ко мне домой, Бро, ты повернул на студию, кумекай! Надо сдать пацана мачехе… — Я вообще-то думал, мы на месте стоим, Сохатый, не зарывайся по яйца! — На каком месте? Ты обдолбался с самого… вчера! — Ты думаешь, я не знаю, что мы везем твоего брата? Я по-твоему совсем олигофрен с балалайкой? — Сириус оглянулся назад, дабы убедиться, что там сидел Гарри. — Да, я думаю, ты сучья шкура! У нас карета шмали, ты тень дерьма Штрауса! — Знаешь что, Сох? Засунь свой длинный язык в мой анус! — Парни, я могу быть секундантом на вашей дуэли, — сказал Гарри, и оба горячо спорящих лица обернулись на него. Подросток, не шевелясь, изучал их, и ему будто становилось очевидно, что эти ребята не просто друзья. — Джей, сука, еще один, блядь, вынырнул, — буркнул Сириус. — Ну так что ты хотел… глотни отравы, — первенец Поттеров промычал как-то невнятно, простецки почесал в затылке, затем величаво отряхнул от белой жижи свою одежду. — Твой братик смотрит на нас охуевшими глазами, дружище. — Нет-нет, — отказался Гарри. — Я… я просто… — Ты в порядке? — спросил Джеймс. — Да, я… мм, — Гарри не мог подобрать слов. — Я просто в ахуе, — наконец, обреченно выдохнул он. — Оба-на! — засмеялся Сириус. — Эхэй, это мой брат! — радостно объявил Джеймс. — Ладно, не пробуксовывай, — выставил он ладонь вперед. — Едем ко мне. Надо Гарри показать его новую жилплощадь. И хватит обливаться своей наркоманской кончой. — Наркоманской? — Сириус уточняюще пихнул товарища в плечо, когда тот завел машину и они вновь двинулись. — То есть… ну, этой, блядь… — Джеймс посмотрел на Гарри через зеркало заднего вида. — Так, ты сейчас говоришь, что семнадцатилетний парниша не должен такого слышать? — Ему шестнадцать, еще что. И он мой брат, о котором я ничего не знаю… — Ты хочешь сказать, ему самое время узнать о наркотиках? — Я в полной уверенности, что ему это не нужно по факту. — Думаешь, этот сиротка, не пробовал дури в приюте? — Почему бы тебе не спросить об этом у сиротки? — Сох, не тупи. Это твой брат, а не мой. Гарри молча наблюдал за перебранкой и думал, что это не может ему надоесть, пока Джеймс не обратился к нему: — Э, Гарри? — Да? — невинным тоном отозвался подросток, заведомо зная вопрос. — Вот, скажи. Ты же знаешь про наркотики, верно? У тебя это никаких проблем не вызывает? — Так точно. Знаю. Никак нет, не вызывает. — Ой блядь, сэр еще добавь! — Джеймс начал фыркать со смеху. — Простите, сэр, виноват, — парни заржали, Гарри, под стать им, тоже. — Честь осталось отдать! — добавил Сириус сквозь слезы. — Ну ты пробовал что-нибудь? Из дури, — спросил Джеймс у Гарри, тот закивал, а потом отчаянно замотал головой. — Не жми очко, — посоветовал Сириус юноше. — Честно, нет, парни. — Он невинен, я вижу, — толкнул Сириус Джеймса. — Эксперт хуев! Может, он еще и девственник, реально? — Ты трахался, малой? — спросил Сириус без посредников у Гарри, тот сразу отказался и двое мародеров снова засмеялись. — Серьезно? Ну что ж, теперь это можно легко исправить, — пообещал Джеймс брату. Гарри хотел было брякнуть, что его и без того все устраивает, а также упомянуть, что верен лишь одной роковой любви в своей жизни. Но машина вовремя куда-то свернула с главной дороги, и он вспомнил, что не стоит никому трепаться о своих чувствах, тем более к парню. Особенно, если он пока не уверен, что Джеймс и Сириус — пара, и что они в полной мере поддержат его выбор. Гарри разволновался, отслеживая маршрут по широкой, изолированной улице, без пробок и общественного транспорта, состоящей из величественных построек: особняков, вилл, шикарных дворов, каменных стен, резных или витражных балконов. Он несдержанно охнул, когда Джеймс затормозил около одного из этих шикарных домов. Юноша поспешно вылез из машины, после команды Сириуса, и испуганно оглядываясь вокруг, направился ко входу, остекленному красивой цветной мозаикой, после команды Джеймса. В гостиной сиротка просто оцепенел, и дело даже не в том, что обилие кожи и дорогих материалов в декоре строго отделяло его от мира несчастных смертных, обширная площадь будто была укутана флером сказочности и таким тонким ароматом роскошной жизни с примесью шампанского, фруктов и роз. Смежной с гостиной дверью была дверь на кухню, впечатляющую обилием современной бытовой техники. Ничего в здешней вселенской красоте не напоминало Гарри об обыденности прошлого его местожительства. Сириус внезапно сел за пианино, расположенное в широком фойе и принялся отбивать на клавишах вальс «Маскарад». Из кухни выбежала женщина в нарядном бежево-розовом костюме, который можно было принять за праздничный, но Гарри догадывался, что это для таких людей всего лишь домашний костюм. Он понял, что это появилась мачеха, хотел поздороваться, но Джеймс опередил: — Ма, это Гарри. Гарри это Юфимия Поттер. Здрасти, как говорится… — Привет, мальчишки. Гарри, добро пожаловать. Завтрак через полчаса, раз уж вы соизволили заехать, — сказала богато одетая леди. — Джеймс, ты знаешь, что делать: комната Гарри еще не готова. Я готовила омлет с омаром по своему рецепту и отпустила слуг, так что наведите порядок в комнате. — Простите, что потревожил вас, — обронил Гарри. — Перестань, ты нас отнюдь не тревожил, — строго сказала мадам Поттер. — Расслабься, — толкнул Джеймс в плечо новоиспеченного брата. — Если не будешь устраивать глобальный пиздец или хотя бы не хамить соседям, то станешь любимым сыном. — Заткни свой рот, Джеймс Поттер, не нарывайся на случайную оплеуху, — ласково попросила мать. — Простите, — вновь буркнул Гарри. — Я наверняка доставил вам массу неудобств… и вообще… простите, что я есть. — Ну что ты, солнышко, — жалостливо парировал миссис Поттер. — Ты доставил нам ноль неудобств. Только удивление. Мы бы нашли тебя и раньше, если бы знали о твоем существовании. Тебе никогда не пришлось бы жить в приюте. Сири, не муч Хачатуряна! Твои пальцы не созданы для клавиш! — выкрикнула она в коридор, и Гарри вздрогнул. — Да, мэм! — выкрикнул Сириус и отпрыгнул от пианино. Неумело улыбаясь, Гарри поежился, растерялся и окончательно скис, когда всех троих отправили наверх, показывать комнату сиротке. Вообще-то, Гарри не рассчитывал, что ему выделят место, тем более в таких апартаментах. Он думал, что просто познакомится с родственниками и, возможно, ему дадут немного денег с просьбой не беспокоить их больше или что-то вроде того. — Не дергайся, ты ее очаровал, — прыснул Джеймс, когда они поднимались по лестнице на второй этаж. — Здесь охренительно… — прошептал Гарри, возведя глаза к лепным карнизам потолка, осматривая колонны и люстры в коридоре. — Тебе нравится? — Еще бы… — выпалил подросток, когда они подошли к какой-то двери. — Тут сортир, — объявил Джеймс, распахивая дверь. Они вошли, Джеймс проследовал к следующей двери, раскрыл и ее. За ней было чудовищно большое пространство, тут же засветившееся маленькими лампочками, едва Гарри заглянул туда. — Это… это ванная? — Ну да, — скучающе кивнул старший Поттер. — Охренеть… — протянул младший, оглядывая стены, потолок, джакузи, зеркала. Все вокруг изумляло. — Ну да, — также монотонно бросил Джеймс. — Идем в твою комнату. Там был, типа, склад моих вещей, моей комнаты для них не хватало, я скидывал все туда… — говорил он по пути. — Но как же… — Куда деть эти вещи теперь? Забей. Отвезем их в Мародер-мэнор… или на свалку… там всякое старье… В следующие несколько минут, Гарри просто охренел от того, сколько раз он уже произнес слово «охренеть», когда Джеймс предложил ему войти в указанную комнату. По сути, это был зал. Ошеломленными, горящими глазами разглядывал Гарри массивный письменный стол, застланный нотными тетрадями, двигающиеся обложки постеров, развешенных повсюду где только можно. Споткнувшись на пороге в дверном проеме, Гарри даже не посмотрел себе под ноги. На стенах висели гитары, трубы, флейты, даже бубны, будто тут проводились какие-то темные ритуалы. То же самое валялось на полу, на топчанах, на двуспальной кровати, стоящей между двух длинных окон, укрытых плотными шторами. — Погодите сучить рукава! — призвал Сириус, пинком открыв дверцу шкафчика. — У кого желание повозиться в дерьме, может потом сделать как было, — после чего, он совершил пасс рукой, с зажатой в ней дирижерской палочкой. Вещи, лежащие кругом, зашевелились и начали самостоятельно лететь к спортивной сумке, секундой позже упавшей с полки открытого шкафа. Причем, все помещалось в эту сумку, если бы там была зияющая дыра. Гарри шокировано застыл, непонимающе моргая, глазея вовсю, как царящий всюду музыкальный бардак исчезал в емкости сумки. Джеймс завалился на ближайшее к нему кресло, не высовывая рук из карманов джинсов, выплюнув: — Ага, вряд ли в этой куче отыщется хоть что-то полезное. — Эта кастрюля вроде ничего, — Сириус схватил налету какую-то посудину. — Черт! Это же наш первый стальной барабан! Помнишь? Лунатик отбивал на нем, когда нам было лет по десять, — вздохнул Джеймс. — А вот, гляди, у той гитары все учительские автографы, — ткнул пальцем Сириус на цветной, сорвавшийся со стены инструмент. — Ага. Только не забудь стереть Гарри память потом, — с досадой произнес Джеймс, махнув своей палочкой. — А, да… заклинание немоты, а то щас начнется… Гарри поморщился, стремительно приземлившись на позади стоящую тахту, понимая, что двигаться он более не в силах. К прочим неприятностям, ему показалось, что говорить — тоже. Точно рот его намертво сросся в шрам, сдобренный супер-клеем. Он схватился за свои губы, пытаясь разжать их пальцами, но в какой-то миг осознал, что эта нечеловечья магия, связавшая его сию секунду, — плод трудов музыкантов, ибо сам он не раз видел и подвергался такому воздействию со стороны Тома Реддла. — Он так-то молчаливый мальчик, — заметил Сириус. — Ну, это же ты отвлек его своими чудесами, Бро, — страдальчески подкатил глаза Джеймс. — Эх, жалко, что он маггл… — Да похуй, в принципе… Тут Гарри со своими ватными ногами и выпученными глазами максимально приблизился к истине из-за этой оговорки. Благодаря Тому Реддлу, он знал, что в Консерватории на уроках творческих личностей обучают музыкальному колдовству, и что оно, это колдовство, может приобретать самые замысловатые, а порою — отвратительные формы. Тут все зависело от внутреннего вдохновения: того, что питало мастера. Скорее всего, это были всякие отрицательные эмоции, для плохого колдовства, для злых чар? Гарри до конца не разобрался в этом вопросе. Он просто знал, что с помощью палочки дирижера можно проклясть или заставить людей делать то, чего они никогда не стали бы делать. Неожиданно, Гарри ощутил ярость и дико замотал руками. — Эй, кажется, он хочет передать нам какую-то мысль, — усмехнулся Сириус, покосившись на мальчика. Джеймс оторвал взгляд от гитары, которая материализовалась в его руках, и внимательно присмотрелся к Гарри. — Бродяга, — позвал Джеймс друга. — Что это мой братик выписывает? Гарри не контролировал свои верхние конечности, он вдруг ощутил прилив чего-то, чему не мог дать объяснения. Ему отчаянно хотелось доказать парням, что они ошибались на его счет. — Ну-ка… отмени-ка заклинание, — сказал Сириус. — Это он полонез дирижирует что ли? — не веря глазам, присмотрелся к Гарри старший брат. — Давай отменяй, — повторил Сириус. Гарри ощутил, что может говорить и первым делом выпалил: — Я знаю, что вы волшебники! — Откуда? — тут же спросил Джеймс. Гарри не мог выдать Тома, поэтому взял всю «вину» на себя. — Потому что я тоже волшебник. — С чего ты взял, что ты волшебник? — обличающе прищурившись, рыкнул Сириус. — Я просто знаю, — уперто утвердил Гарри, рубанув ладонью воздух, ни с того, ни с сего. — Оу, а это может быть правдой, — подозрительно выдал Джеймс. — Наследственность отцова. — Ты можешь что-нибудь сыграть? Может, спеть? — Сириус присел рядом с мальчишкой. Гарри твердо вознамерился проверить себя на вшивость, доказать свою глупость либо правоту, когда солист Мародеров передал ему гитару. Он сделал глубокий вдох, боясь сотворить что-нибудь не так, принимая инструмент, положил его себе на колени. — Я не знаю… не знаю: что и как, — опечалился Гарри. — Решайся. Все в порядке, мы тебя тухлятиной не забросаем, — настоял Джеймс, поддавшись вперед и ставя локти себе на колени. — Ты никогда не играл? — спросил Сириус. — Играл на электросинтезаторе, работал в секвенсоре, набирал софты, соображал биты, ложил на минус, — отрапортовал Гарри. — Заебись история! — одобрил Джеймс. — Значит так, — оживленно подхватил Сириус. — Помнишь, в машине у нас русские ребятки хуярили тему? Запили что-нибудь из их репертуара. Можешь? — «Короля и шута», русскую версию, — подсказал Джеймс услужливо. И тут Гарри понял, что загнал себя в ловушку. Его пробивала дрожь. И только он хотел отказаться от всего этого, как его рука его опередила, схватившись за гриф гитары. Откуда-то к нему явилось понимание, что он может сделать невозможное. И его страх выставить себя полным кретином постепенно рассеивался. — Пожалуй, я могу, — ответственно заявил Гарри, переглядываясь с переглядывающимися парнями. Оба мародера уставились на него в ожидании, и Гаррины ноги начали отплясывать бешеный танец, стуча подошвами ритм, который был совершенно незнакомым. Подушечки пальцев левой руки сами собой закрепились на нужных ладах, а пальцы правой руки начали перебирать струны. Мозг отключался, и Гарри не мог разобрать ничего из чего-то нечленораздельного, гудящего у него в ушах. Он не знал, что делает. Он не знал репертуара загаданной группы. Он не знал русского языка. Но мальчик просто вспомнил о Томе, обо всех беседах с ним, спорах, обидах. И вдруг, изо рта Гарри просто полились слова: — Обо мне позабыли Боги. Путник, сбившийся с дороги. Заведений ночных пороги истоптали мои ноги. Там ее и встретил… участь свою! И теперь мы вместе… с ней на краю! Неожиданный поворот в моей судьбе, такой никчемной. Ее шепот меня зовет отныне каждой ночью темной. То, что твоя душа в облике темной силы! Для меня не беда! Ради тебя готов вырубить все осины! Но против креста… Я не пойду! Никогда! Вероятно, я до сих пор живу лишь в виде исключенья. Сам себе вынес приговор, к ней проявив свое влеченье. Дочка вурдалака! Жизнь без утех! Страсть сильнее страха! Смерть или грех! То, что твоя душа в облике темной силы! Для меня не беда! ** — Ладно! Ладно! — кричал Джеймс, пытаясь жестами прервать брата. Но корпус гитары плотно прилип к животу Гарри, он не мог остановиться, пока не закончил проигрыш. Уже на последних аккордах, шумы в голове Гарри прекратились, но эйфория осталась, он чувствовал себя обновленным. Сириус еще отстукивал аккомпанемент на своей кастрюле, с коей до сих пор не распрощался. Джеймс задумчиво почесал дирижерской палочкой за ухом. — Ну и? Вот и выяснилось! — Сириус проложил свою руку через плечи запыхавшегося Гарри. — Чего сразу не сказал, что ты у нас тоже одаренный? Айяй… — Да я вообще-то… эмм, сомневался, — выпалил Гарри с одышкой, ставя гитару на бедро и прижимая локтем к ребрам. — НЕПИЗДИ! — радостно вскричал ему в ухо Сириус и обнял еще крепче, взрыхляя кулаком и без того лохматую прическу. — Честно! — оправдывался юноша. — Я не понимаю, как? Как это происходит? Я имею в виду, как мы разбираемся в чужих языках? — Для музыки нет языков «своих» и «чужих», — сказал Сириус. — Есть только язык музыки. А, если ты волшебник, языковые различия не помешают тебе воспринять и воспроизвести любую песню. На любом языке. Поскольку все они хранятся в общей творческой базе. Для настоящего музыканта всегда открыт доступ к этому хранилищу. Понятно? — Ээ, ну так себе, — сказал Гарри. Он миллион раз слышал от Тома, что великий маэстро способен слушать и слышать неважно на каком языке композиция. Впервые, эта аномалия случилось с Гарри, когда Том повел его на «Воскрешение», там на балконе, где партии исполнялись на итальянском, и Гарри, никогда не уча итальянского, понимал все, усвоил основную мысль произведения, остался восхищен и еще больше влюбился в Тома. — Я… я просто рассчитывал услышать какую-то теорию по поводу этого, — обмолвился мальчик. — Хочешь теории? На, читай книжки, — Джеймс подобрал с пола какую-то печатную продукцию и бросил Гарри, уже раскрытую на середине, где было написано: «Барти Крауч. Меломан или мудозвон?» — Это точно стоящая литература? — удивился Гарри, листая страницу, где заголовком статьи был следующий: «Элфиас Дож. Хиппстер или хуйло?» Парни засмеялись, скрутившись сидя в дугу. — Это один из выпусков «Ежедневной какофонии!» Рита Скитер всю правду маткой поет, — преодолевая приступы смеха, ответил Сириус. — Правду маткой… — закашлялся Джеймс. — Тут везде такие сравнения? — Гарри взглянул на саму обложку, где было написано: «Армандо Диппет. Певец или пиздец?», и отшвырнул музыкальный журнал. — Конечно. Это черный пиар, — дружелюбно объяснил оправившийся от смеха Сириус. — Да уж, этот интеллектуальный высер осилят немногие, — дополнил Джеймс. — Да-твою-ж-мать! — Сириус встрепенулся. — Он ведь ни черта не знает о нашем мире! — Поздравляю, теперь ты оказался в гуще событий, — хихикнул Джеймс, подмигнув Гарри. — Возьмем его на студию? — заговорщически шепнул другу Сириус. Гарри так воодушевился, что на все был согласен. Но в этот момент наступило время приема пищи. Ему было не привыкать питаться по графику, как в приюте, непривычными стали такие закидоны, как этикет, сервировка стола, правильно подобранные приборы, правильно подобранные темы для разговора. В общем-то, в последнем пункте были порядочные послабления, ибо общение с мародерами и миссис Поттер уже само по себе строилось без официоза. Гарри поведал некоторые факты своей биографии, рассказал о школе Святого Брутуса и даже показал шрам на запястье, оставшийся от удара поломанной указки одного долбоеба. После трапезы, парни отправились доубираться в комнате Гарри. Потом, все вместе пошли в комнату Джеймса, которая тоже представляла собою огромный зал с не менее огромным ложе и огромным застекленным балконом, дающим полным обзор на чистый зеленый двор со стриженными кустарниками, цветочным садом и бассейном с ярко-голубой водой. Гарри чувствовал себя буквально другим человеком, разглядывая все это великолепие внизу, выйдя на балкон вслед за пацанами, чтобы покурить. — В какой же жопе ты жил, малой, — качал головой Джеймс, опирающийся о парапет. — Папаша наш реально валет, блядь. — Харе булькать. У самого где-нибудь дети вырисуются, а? Чему мы ни разу не удивимся, — усмехнулся Сириус. — Типа ты один у нас резиновых баб трахаешь? — Джеймс толкнул ботинком в филейную часть ноги Сириуса, лежащей на подголовнике шезлонга, и нога упала на пол. — А то как же! И тыквенным соком ужираюсь… — сидящий на шезлонге Сириус, вновь вернул свою ногу на подголовник. — А Поттеры и от надувных баб размножаются, разве нет? — самодовольно жмурясь, выпускал он сигаретный дым. — Ах ты пидор помойный… Гарри, туши его нахуй! — с этой репликой Джеймс напал на Сириуса. Гарри немного смутился, разумеется, не став поддерживать бой. Он, сколько бы не следил за этой парочкой, все не мог определить: спят ли они друг с другом? Он склонялся к версии свободных отношений, — уж очень они, эти двое, казались ему братанами. Хотя, он бы не удивился, если бы эти двое занялись сексом прямо на этом шезлонге… ну так, чисто шутки ради. — Слышь, убрал свои руки от вольного койота… — ржал Сириус, когда Джеймс обернулся вокруг его шеи в захвате, навалившись туловищем на бок и окружив ногу в подножке. — Гарри! Мы забыли про Гарри, ебать тебя в печень! — Джеймс повернулся к младшему брату, держа вырывающегося друга, и спросил невинным тоном, будто его ничто не отвлекало. — Ты, вообще, расскажи поподробней, как к музыке пришел? Что за темы ты мутишь? — А, да я… — начал Гарри, сомневаясь, что будет услышан. — Надо бы прослушать его, — сквозь зубы процедил Сириус, продолжая бороться. — Меня недавно только втащило. Я, в основном, дурака валял, — закончил Гарри, сторонясь валяющих дурака парней, отходя к парапету. — Ну, на чем-то ж планку сорвало-то? Поконкретней, — попросил Джеймс, выкручивая руку из болевого. — Ну… с недавнего времени мы экспериментировали с индастриал-техно, грайндкор, трэшкор и глитч. Также различные комбинации нойз-рока и сладж-метала мешали с битами хип-хопа и фанка… Джеймс и Сириус перестали кувыркаться и уставились на Гарри. — Это что-то понтовей клубняка галимого, — сказал Джеймс. — У тебя группа? — озадачился Сириус. — Нет, группы нет, — сразу опроверг Гарри. — Мы просто… э, в школе нечем было заняться… по правде, демоверсии штамповали тупо речитативами под бит с добавочными элементами шума. Там сырые сэмплы, чуть переделанные, и с упором на кач эмси. — Он пишет нигерский рэп? Мой брат пишет нигерский рэп! А-А-ААА! — проорал Джеймс, запрокинув голову в солнечное небо. — Да подожди, — проворчал Сириус. — Они же разбавляют бит, глухая ты тетеря! Кто еще с тобой, малой? — Эм, ну, сейчас уже никого… — вжал голову в плечи юнец. Гарри никого не хотел подставлять. Он солгал, потому что так было угодно Тому. После того, как Том покинул приют, Гарри принялся вовсю искать его контакты и сходиться с людьми из его окружения. Прежде чем узнать тайну о Темном Маэстро, он уже общался со многими приспешниками симфонического насилия, многие из них были напуганы столь агрессивной деятельностью их лидера. Гарри тоже был напуган, но Гарри также был еще и влюблен. Поэтому он собирал информацию со всех и каждого. На момент обретения своей родни, Гарри уже заимел некоторую дружбу с некоторыми семьями, относящимися к музыкальной элите. Например, Нотты и Паркинсоны, с которыми Том занимался сольфеджио, владели крупными звукозаписывающими студиями, рекламными компаниями, продвигающими магические и маггловские лэйблы. Но более всего Гарри сошелся с отпрыском именитых филармонистов Забини, Блейзом, ибо тот учился с ним в одной школе. И достигнул предела мечтаний, познакомившись с младшим сыном мецената волшебного симфонического театра, где трудился Том, Драко Малфоем. Блейз Забини был чистокровным музыкантом из семейства чистокровных музыкантов, подверженным ганста-рэпу с детского сада или вообще — с пеленок и ползунков. Видимо, какой-то ген сработал, и Блейз отказывался садиться за рояль с горшка, требуя вместо этого пушку, героин и мутные криминальные разборки. Пошел, короче, против системы. Блейза никто не лошит, он не сирота и девочки дают, но что-то его во всем этом постоянно триггерит. В рейтингах популярности несильно мелькает, — максимум по шкале невъебенности баллов восемьдесят наберет. Драко Малфой же, был несказанно заносчивой цацачкой, неприлично богатым наследничком, наглой моськой и абсолютно невменяемым дабстепщиком. Лошить его никто не мог по определению. Однако, его гнобила именно высокопоставленная семья, из-за чего он был глубоко несчастен, превращаясь под ее гнетом из отъявленного драм-энд-бэйсчика, дабстепщика и поклонника олдскульного регги-фанк-диско в задрюченного обожателя Вивальди, мученического виолончелиста или того мальчика с белым воротничком и манжетами с грустным лицом сидящего за фортепиано, и явно насильно туда посаженного. Всячески афишировал свои, якобы, официальные отношения с Пэнси Паркинсон, отчего рейтинги его варьировались от шестидесяти до восьмидесяти по всем известной шкале. Ко прочему, Гарри знал, что Драко чересчур боялся Темного Маэстро. И подозревал, что старшие брат и сестра Драко воспитывают его в атмосфере истинной любви. Ибо инцест дело семейное. Оба этих парня должны были поступать в Консерваторию Хогвартс в наступающий учебный год и, только благодаря этим ребятам, темы, которые Гарри лепил совместно с ними, услышали на танцевальных площадках лондонских пригородов. Тем временем наступал полдень, и в доме Поттеров обозначился еще один гость. Стремно одетый, чутка сонный, чутка подпитый парнишка. — Гарри, это Ремус Лунатик Люпин, — познакомил гостя Сириус, и Гарри отвлекся от разглядывания магических постеров, дабы поздороваться с еще одним из мародеров. — Гарри по-прежнему смотрит на нас ошалелыми глазами, — усмехнулся Джеймс, отхлебнув виски из бутылки друга. — Да все нормально, правда, — промямлил бывший сирота. — Отвалите, он обогащает свой ум новыми формулами, — плюхнул Сириус и отобрал бутылку у Джеймса. — Честно сказать, я просто разглядываю эти буклеты с афишами… — вдруг развеял дружеский смех мальчик. — И до сих пор не догоняю: кто тут? Гарри пялился на снимок. На снимке значились имена и фамилии. Он имел представление об этих музыкантах, изображенных там. Только они представлялись ему как-то иначе. Он знал о профессоре Дамблдоре из уст Тома, но не думал, что Дамблдор был настолько популярным пару десятков лет назад. — О, да ты что, Гарри! Это же наш того! Великий Того! — закричал Сириус, тыча пальцем в портрет Дамблдора, по крайней мере, там было так написано. — Наш покровитель, — сообщил Ремус. — Наш эмир, наш монарх, наш ад, то есть АД. Это его инициалы, если что. — Это наш маяк во мгле, — вмешался во все это Джеймс, забрав бутылку обратно. — Это наш «Малыш и Карлсон», — сам себе удивился Сириус. — Вернее, мы его малыши, а он нам Карлсон. — Наше солнце ясное, — Ремус прибавил ко всему. — Наша дева красная, — отпив глоток виски, вспомнил Джеймс. — Наша радуга после дождичка в четверг, — не мог унять хвалебный поток Ремус. — Ну хватит с него эпитетов! — первым образумил Сириус. — На самом деле, это наш пастор и паства, — назло не унимался Джеймс. — Точнее, он наш пастор, а мы ему паства. — Да, да, именно он советовал: не плюнь ближнему в морду, лучше плюй ему в тарелку супа, — сказал Сириус, улыбаясь. — В целом, мне все понятно, — кивнул Гарри, сдерживая смех, когда парни уже угорали. Он вернул взгляд на изображение спустя несколько секунд проникновенного командного юмора. На него смотрел один полуприкрытый, лукавый бирюзовый глаз юноши, примерно Гарриного возраста. Второй же глаз, словно ширмой, покрывали гладкие, ровные пламенно-рыжие волосы, — они были достаточно длинными и уложенными строго на правую сторону. Левая часть головы была выбрита по нисходящей к виску, — висок был совершенно безволосым, и в мочке уха хорошо угадывалась серьга в форме треугольника с кольцом и вертикальной палочкой посередине. Черты лица юноши обозревались лишь наполовину и, можно было подумать, что он улыбается лишь одним уголком губ. Лицо казалось очень узким еще и за счет прически. Еще одно лицо, запечатленное на снимке, играло на контрасте. Вьющиеся светлые волосы не заслоняли этого лица, и оно было действительно божественным. Гарри с трудом узнавал человека, которого видел не так давно, под этими ювелирно отточенными, скандинавскими чертами. Это было чудовищно красивое существо, и Гарри даже не решился бы назвать этого юношу человеком. Назвать его Девой Марией, возвести в икону, и толпы фанатов ринутся молиться ему, как грешники в судный день. Но, было одно «но». И для Гарри это «но», как раз-таки, заключалось в контрасте. Потому что именно зафиксированное рядом, также подчистую бесполое, но огненно-медное существо давало нужную энергетику жути. И если первое — было открытой страницей, сияющим алмазом, то Дамблдор был более загадочен, исполнен чего-то непостижимого, таинственного, чего простому смертному знать необязательно. Когда взгляд Гарри скользнул по ажурным буквам лэйбла «Дары смерти», в его внутренний конфликт вмешался громкий смех мародеров, и он поднял взгляд, осмотрел парней в комнате с какой-то неведомой ему ранее печалью. Такие приходы он ловил только от издевок Тома. — Гарри, ну ты поедешь с нами на студию или как? — спросил его Джеймс, беря кожаную куртку со спинки стула. Гарри затупил. Ему показалось, что какое-то заклинание только что произвелось над ним, хотя он понимал, что никто уже не колдовал против него. Смысла не было. И тут Гарри четко понял, что он — волшебник. И что он должен нести музыку. — Конечно едет, нахера ты спрашиваешь, — ответил за него Сириус.