Личный эльф Торина Оукеншильда

Торин лениво погонял пони и смотрел в серую даль, возвращаясь обратно. Впереди возвышалась Одинокая гора, слева, вдалеке, все той же черной зубчатой полосой тянулся лес, но сейчас этот ставший давно знакомым пейзаж вызывал не обычное спокойное умиротворение, а всё сильнее охватывавшую его тревогу. Приблизившись к горе, он отпустил спутников и решил пройтись — соврал, что хочет осмотреть место будущей плотины и заодно, может, пройдется и подстрелит пару кроликов. Впервые родные шахты и каменные своды казались ему давящими. Возвращаться не хотелось. Он обошел давнее поле битвы, будто надеясь найти там самого Трандуила — или хоть его призрак, но серая степная трава давно сгладила все следы, разве что опустившись на колени и порывшись, можно было отыскать оплетенный ее корешками наконечник стрелы или ее перо. — Глупо всё это, — проворчал он сам себе. Как же ему хотелось отвязаться от преследовавших его мыслей! Но те не отступали. Куда мог пропасть эльф? В самом деле, не стало же это настолько тяжким ударом, чтобы он умер? Гном слышал, что эльфы не погибают, а уходят на время в чертоги Мандоса, но вот как это происходит, и что случается с их телом... На его памяти эльфы после боя забирали с собой погибших из лесного народа и хоронили — кажется, точно так же, как и все прочие, что люди, что гномы; он не придавал этому особого значения никогда, а теперь перебирал в памяти все детали касательно той ночи. Не мог же он уйти прямо там и рассеяться как дым? Но посланники принца хотели найти его тело — что ж, тогда ему и искать не стоило, те наверняка были внимательнее него. В конце концов, может, он ушел сам? Самая вероятная вещь — Торин вполне рассчитывал на то, что тот сможет подняться, когда пройдет действие зелья. Но почему он сам не вернулся к своим? Не выдержал позора? Он бы позлорадствовал — но сейчас мнимый стыд казался не смешным, а странным. Может, эльфы как-то узнали бы об этом и сами не приняли бы его? Сколько было вопросов, сколько он не знал о них и мог только гадать... Торин вернулся, когда стемнело, но и долгая прогулка не принесла покоя. За полночь он поднялся со ставшего неудобным ложа и направился туда, где хранились летописи и книги. Трактаты, давние переписки, заметки об эльфах — во все он вчитывался с жадностью и почти всё знал уже. Но ответа на вопрос "Мог ли умереть король Трандуил?" не находилось. Там он и уснул, и редкая удача, что дотаявшая свеча не опалила ни древних бумаг, ни его самого, а потухла тихо. Торин не был бы собой, если бы отступился и прекратил искать разгадку; но утаить терзавшее его чувство надолго не получилось. — Скажи прямо, что ты ищешь? — спросил его Двалин. Что ж, он и сам хотел пойти к нему. Но всё равно он окинул его достаточно мрачным взглядом и тяжело вздохнул. Спросил, собравшись с силами: — Эльф может умереть от... не слишком серьезных увечий? — Ты пытаешься понять, что произошло с Трандуилом? — мягко спросил его старый гном. Торин кивнул. — Нет. Тем более, он хорошо владел оружием и был защищен — ты это знаешь. Да уж, он знал. — И до конца битвы он был жив, — продолжал Двалин. Это он знал тем более и начал уже опасаться. что Двалин обо всем догадается, но тот свернул неожиданно в совсем иную сторону: — Думаю, его могли похитить. Орки, например, бежали не все и разом. Какая-нибудь из банд могла посчитать его за ценный трофей... Другое дело, что похитить короля — задача не такая простая. А если так, они как можно скорее поторопились бы убраться с ним вместе и отвезти его или своему черному господину, или... Не знаю. — Подальше отсюда, — закончил Торин. — Да, именно. Это был совсем невеселый исход. И если король эльфов томится сейчас в черной крепости Дол-Гулдур под властью некроманта, то дело плохо. А если орки направились прямо в Мордор? Маловероятно, конечно, что король Трандуил не смог бы вырваться за столь долгий путь или хоть как-то не дал бы знать о себе... Ох, как хотелось ему в этот миг расспросить принца Леголаса о том, что он знает — но теперь, после чтения трактатов, Торин не был даже уверен, что новый правитель Лихолесья не раскроет его тайных помыслов и не разгневается... Делать хоть что-то лучше, чем совсем ничего: потому Торин, задумав проверить хотя бы Дол-Гулдур, решил проехаться туда. Он никому не признался бы, что отыскивает следы исчезнувшего эльфийского владыки, а потому выступил в путь под благовидным предлогом поиска нового поставщика леса для своей плотины. Само собой, такой вряд ли бы отыскался по пути, вдоль которого были одни лишь редкие рыбацкие деревеньки, да и те встречались нечасто. Гномы выдвинулись в путь небольшим отрядом из самого узбада, его племянников, Балина, Двалина, и еще пары гномов покрепче на случай, если они снова попадут в передрягу. Путешествие от Эриадора до Одинокой горы научило его держаться скрытно и идти тихо, так что выехали они в спешке ранним утром и держались в стороне и от Эсгарота, и от реки. И впервые за прошедшие недели на душе у Торина стало хоть немного спокойнее: правда, волноваться он не перестал, но теперь заботы сместились в сторону успешности их предприятия. Что там, наиболее рассудительная часть его разума предрекала, что Дол Гулдур окажется пуст и тих, и они отправятся назад ни с чем... Это в лучшем случае. Зато совесть будет спокойна. "Но какого черта ты вообще туда поперся!?" — спрашивал он сам себя. А какие были варианты? Похищение было хорошей идеей — но куда бы орки потащили эльфийского короля, если бы смогли справиться? С севера их ждали холодные горы, слева — лес, куда те не сунулись бы, справа — пустоши до самого Моря Рун... Нет, они не направились бы так далеко. Как ни крути, Дол-Гулдур казался единственным вариантом. Забегая вперед, скажем, что Торин в своих рассуждениях ошибался практически во всем — а всё же шел верной дорогой, и сердце его было спокойно. Гномы сделали большой крюк вокруг Озерного города, к неудовольствию Фили и Кили и полному непониманию остальных, но авторитет узбада был непререкаем, и с ним не только не спорили, а не решались даже расспрашивать. Кили с тоской поглядывал в сторону леса, мечтая, должно быть, о своей рыжей красотке, Двалин грустно улыбался, раздумывая, как так вышло, что ненавидевший эльфов Торин вдруг так проникся историей исчезновения Трандуила, а Фили молча осматривался кругом. Но на третий день, когда всем стало ясно, что они едут отнюдь не за тем, чтобы разыскать нужных торговцев, на привале Торина решились-таки расспросить: — А что, дядя, в город мы не едем? Вопрос Фили показался глуп даже ему самому и остался без ответа. А вот Двалин попал в самую точку: — Считаешь, что король эльфов остался жив? Может, это и так... — К чему это ты? — огрызнулся Торин. — Правильно делаешь, что не сворачиваешь в лес. Если бы он добрался до него, свои бы его отыскали, — продолжил Двалин, не обращая внимания на вспышку гнева. — Эльфы редко умирают от ран. Ведь ты его видел? Не слишком страшны были ранения, так? — Нет, — прорычал Торин, утихая и пряча взгляд. — Да, убить эльфа не так просто. Да и потом, нашли бы тело. — Ранения были несерьезны. Так, пара капель крови и, может, пара ссадин под доспехом, — сдавленно произнес Торин, совладав наконец с гневом, поскольку понял, что дольше скрывать цель поездки глупо. — Да? — бросил на него быстрый и живой взгляд Балин. — Тогда тем более. Есть, конечно, вещи, которых они не переносят... Но я не о том. Ты правильно делаешь — только зря мы держимся вдали от жилищ. Могли разузнать, не... — Нет, постой, постой. Что за вещи? Я читал, что эльф может уйти по своей воле, но так и не понял, исчезает он тогда или нет. Ты об этом? Двалина, казалось, удивило его оживление. — Эльфы бьются смело, но не переносят насилия над собой. Но уйти в чертоги Мандоса по своей воле... Не могу сказать. Торина это и не волновало. И лишь позже, ночью, когда все спали, устав трястись весь день верхом, он пытался трактовать слова Двалина так и этак. "Не переносят насилия над собой", — и что тогда? Разве он совершил не то же самое? Значит, эльф давно мертв? "Да, — отвечал ему холодный внутренний голос, — а ты просто едешь невесть куда в поисках успокоения своей души". Но утро немного успокоило его. Вернее, осознание трагичности ситуации стало еще острее — и теперь Торин, безразличный к идее непременно добраться до замка кроля-Чернокнижника, решился внять совету Двалина держаться поближе к людскому жилью. Поездка стала интереснее — по крайней мере, кружка пива в деревенской таверне и выслушивание местных нехитрых сплетен развлекли остальных и оставили меньше места тяжким раздумьям. Но Торин и там большей частью сидел мрачным, выцарапывая из памяти короткие мгновения своей мести, и не вслушивался в них. Проходило время, и чем дальше удалялись они и от города, и от владений Трандуила, тем глуше и тише становились места. Не каждый раз удавалось им отыскать теплое место для ночлега и крышу над головой, и всё вернее Торину казалось, что все это путешествия — погоня за иллюзией. Степь расстилалась кругом, пожелтевшая, выжженная, похожая на пустыню, и даже лес, который Торин не любил никогда, тот казался веселее. Если бы не эта вдруг пробудившаяся в нем тяга, так они и не нашли бы очередную деревеньку у лесного озера, больше похожего на болотце. И даже сперва ругавшие его Двалин и Балин утихомирились. — Может, хоть сегодня посидим у очага, — проворчал он. Здесь было не более двадцати-тридцати дворов, и очень уж тихо. Кое-где в низких домишках горел огонь, но к путникам никто не выходил, хотя за занавесями окон мелькали иногда лица сельчан. — Глухое место. — Нет, дорога хорошая. Это было правдой: тут проходила хорошая тропа для тех, кто хотел срезать часть леса на пути к Лориэну. Видно, за счет того деревенька и жила еще. — Эй, хозяева! Есть кто дома!? Торин безуспешно поколотился в одни ворота, другие, третьи, но путники, видимо, всех пугали и численностью, и видом. И лишь тогда, когда Торин уже решил, что придется и сегодня ночевать в глухой чаще, их догнал закутанный в темное тряпье трясущийся человек. Одного косого взгляда и льстивого тона Торину хватило, чтобы невзлюбить этого странного трясущегося типа — а потом он, присмотревшись чуть повнимательнее, узнал в нем бывшего бургомистра Озерного города. Неудивительно, что тот сбежал... Иметь с ним дела не стоило, но тот, кланяясь, предложил им остаться у себя, и гномы повернули назад, рассчитывая на то, что даже в самом дурном исходе они лучше готовы к схватке, чем горстка бледных сельчан, хоть люди и выше ростом. Хозяин провел их под навес, а потом, поколебавшись, и в сам домишко: терять ему, надо сказать, было нечего, поскольку тот и так был грязен и неуютен сверх всякой меры. Стены, закопченные до черноты, единственный котел с остатками скудного варева, грязный стол и расшатанные стулья — лучше, чем ничего. И гномы остались, скидывая плащи. Затрещал огонь и стало чуть веселее. — Ещё бы хлеба... Господа гномы могут купить у меня, — и лицо хозяина снова растянулось в трусливой улыбке. Торин молча швырнул ему пару монет. От быстрого вороватого взора бывшего бургомистра не укрылся его богато украшенный кошелек. И когда гномы поужинали, легли спать, а потом поднялись, готовые выходить в дорогу, он решился подойти снова. — Куда держат путь господа гномы? Дело, конечно, не мое, но я, может, подскажу чего... — Да так, ищем кое-кого, — отозвался Фили быстрее, чем Торин успел кинуть на него уничтожающий взгляд. — Ищем, у кого купить лес так, чтобы не иметь дела с эльфами, — ответил Торин. Рот, полный гнилых зубов, снова расплылся в кривой улыбке. — Понимаю, господин гном. Кто же любит эльфов! Я всю жизнь живу тут и сам их не выношу. — Не лги, — зло процедил Торин. - Ты — бывший бургомистр. Я узнал тебя. Да не трясись ты так! Тот постепенно успокоился и даже сел рядом — хоть Торину это соседство и не было приятно — и начал разговор. — Вы помните меня, господин Торин? Что ж, могу понять ваши чувства. Эльфы посягали на ваши сокровища... — Да, — раздраженно бросил Торин, не зная уже, как отвязаться. Тот вел к своему: — Знаю, как вы хотели бы разделаться с ними... И кстати, могу вам дать шанс. Если он хотел удивить Торина или вывести его из недружелюбного и нелюдимого настроения, ему удалось это как нельзя лучше. Тот моментально повернулся к нему, недоуменно открыв глаза. — Что? — Вы хотели бы отомстить эльфам? Торин уже давно не хотел, но кивнул автоматически, вслушиваясь в слова. — Так вот, у меня живет один... За скромную сумму я готов выдать его вам. А там уж решайте сами: просить за него выкуп у лесных эльфов или разделаться так, как пожелаете... — Живет у тебя? — Там, в сарае, — ответил тот, нервно бегая глазками по сторонам, чтобы проверить, как отзовутся гном и его спутники на это предложение. Подлость бывшего бургомистра Торина взбесила; в другой раз он послал бы его туда же, куда и Трандуила в свое время, но сейчас, когда все связанное с эльфами обрело для него такой важный смысл, он лишь кивнул снова. В голове у него проносились мысли — что, если это один из тех, кто тоже ищет владыку Лихолесья? А если и нет, то его долг хотя бы предупредить эльфа о том, что он живет в неподходящем месте... Но в конце концов, что эльф вообще забыл здесь, на окраине леса? — Что ж, показывай. — Деньги вперед, — хитро ответил бывший бургомистр, и Торин брезгливо кинул ему горсть монет на стол. Хозяин прибрал их за пазуху, а затем ушел куда-то. Неловко помялся: — Только вот он не может сам пойти. Но господин гном сильный. Он в два счета заставит эту ленивую скотину подняться... Торин и остальные вышли с ним. Днем двор казался еще грязнее и беднее. В сарае стоял тощий пони, лежала у будки облезлая серая собака, лениво тявкнувшая пару раз, показывая зубы, дальше, в самом темном углу сарая, где скатная крыша осела и провалилась, был отгорожен низкий покрытый досками загон, подходящий разве что для кроликов — и пахло оттуда соответствующе, мерзко.