Лед и честь

      Кажется, еще никогда в жизни Джону не хотелось так сильно вернуться в Винтерфелл. Каждый день, что он был в отъезде, одновременно приближал его ко дню возвращения и ко дню отбытия на южную войну. Раньше он не боялся умереть, а на битву с мертвыми и вовсе шел с полным осознанием того, что, скорее всего, будет убит, но теперь несвойственный ему страх охватывал его душу, когда он думал о войне за Железный Трон. Слова Сансы о том, что мужчинам Старк не стоит ждать успеха на юге, набатом стучали у него в голове, разгоняя все прочие мысли, даже о том, что он никакой не Старк.       Удивительно, что после того, как он узнал правду о своих родителях, он все больше принимал в себе волчью кровь. Если раньше он считал себя просто бастардом Сноу, не имеющим никакого права на Винтерфелл и Север, то теперь, странным образом, он с таким же остервенением стал отрицать то, что его отцом был Таргариен.       Вспоминая Дейнерис, он видел лишь жажду власти в ее глазах, но больше не помнил нежности, страсти и любви. И страх оказаться таким, какими были Таргариены: властолюбивыми, тщеславными и безумными, затмевал все хорошее, что было в них. Перед глазами же напротив стоял образ Неда Старка, человека, которого он всегда будет считать своим истинным отцом. Он воспитывал Джона как своего сына, не обделяя его заботой или любовь, Нед учил его драться на мечах и ездить на лошадях. Лорд Старк делился своей мудростью не только с Робом, как своим наследником, но и с Джоном и Теоном. Лишь благодаря ему, Джон стал тем, кто он есть сейчас.       Эддард Старк объявил себя изменником на глазах у людей, лишь для того, чтобы защитить своих дочерей, в то время как его кровный отец предал свою жену и детей, обрек все королевство на кровопролитную войну, а семью на смерть. Из-за его принцевой прихоти маленьким Дейнерис и Визерису пришлось попрошайничать в Эссосе, вместо того чтобы расти в Красном Замке как принцу и принцессе.       Джон лучше навсегда останется бастардом Лорда Старка без права на власть или уважение, чем назовется Таргариеном.       Винтерфелл встретил своего лорда стуком молотков, запахом свежего хлеба и искренней улыбкой Сансы. Рядом с ней уже стоял Призрак, доходивший ей до пояса, лютоволк уткнулся макушкой в ладонь Старк, прикрывая глаза от удовольствия, и девушка нагнулась, что-то негромко говоря. Джон невольно улыбнулся, радуясь собственному возвращению в родные стены. В его отсутствие Санса начала работы по восстановлению замка, но все люди бросили работу и почтительно склонились перед лордом, въехавшим во двор.       Как только Сноу спешился с коня и подошел к Сансе, она порывисто обняла его, однако не стала задерживать объятия дольше, чем этого позволяли приличия.И в голове Джона вновь промелькнула мысль о том, что бы подумали лорды Севера, если бы он женился на Старк. В их глазах, да и в глазах самой Сансы они все еще оставались единокровными братом и сестрой, а это означало, что их связь ничуть не лучше связи Джейме и Серсеи Ланнистер. Только Таргариенам в Вестеросе прощали инцест. — Мы не ждали вас так скоро, милорд, — учтиво произнесла девушка. — Я старался не задерживаться, у нас много дел в Винтерфелле. — Я надеюсь, что удача сопутствовала вам. — Леди Дастин, кажется, уже давно ждала нас и сдала замок без сопротивления. С Рисвеллами же возникли трудности, — Джон нахмурился и обернулся назад, кивком приказывая подвести пленников.       Как и обещал, Сноу казнил старого Лорда Рисвелла, но его сыновья отказались принимать Джона как своего сюзерена, а объявили себя Королями Родников. Лорду Винтерфелла пришлось силой взять их замок и пленить всех мужчин и юношей семейства, женщины же оказались более сговорчивыми и согласились подчиниться.       Джон не знал, как поступить с мужчинами, у него не поднималась рука казнить их всех, уничтожая древний род, но и просто так оставить их он не мог. Поэтому он принял решение прибыть с ними в Винтерфелл, надеясь на то, что Санса поможет ему мудрым советом.       Однако лицо девушки тут же стало холодным и отстраненным, она словно вновь облачилась в ледяные доспехи леди, скрывая ту девушку, которой она была еще несколько мгновений назад.       Ее властный голос прорезал воздух острым клинком: — В темницу их всех!       Их с Сансой разделял длинный стол в его кабинете. Девушка уперлась руками в стол, плотно поджав губы, всем видом показывая, что не собирается уступать. — Мы не можем убить их всех, — устало произнес мужчина, присаживаясь на высокое кресло. — Они могли смотреть на то, как Рамси издевается надо мной, а ты не можешь лишить их голов? Ты обещал защищать меня, Джон, и я доверилась тебе, но если придется, то я справлюсь сама. В замке есть люди, верные мне, и они выполнят мой приказ. — Боги, Санса, что происходит? Откуда в тебе столько жестокости? Я тебя не узнаю.       Старк опустила взгляд, словно стыдясь чего-то, но продолжала сохранять молчание. Джон никак не мог ожидать от нее такой реакции, в ней будто что-то изменилось в тот момент, когда она увидела Рисвеллов. Словно какая-то тьма, что жила где-то глубоко в ее душе, наконец получила возможность выйти. — Ты можешь мне рассказать, — как можно мягче постарался сказать мужчина. — Я хочу, чтобы они умерли, все до одного! Больше не о чем говорить.       Санса направилась к выходу, но Джону удалось успеть перехватить ее у самой двери. Он не знал, что должен говорить, но понимал, что девушку что-то беспокоит. Ему не хотелось видеть ее страдания, не хотелось быть тем, кто ее разочарует. — Если ты этого хочешь, то так и будет, но ты должна мне объяснить, — Сноу крепко обхватил ее тонкие плечи, не давая сдвинуться.       Поняв, что Джон не собирается ее отпускать, Санса промямлила: — Я расскажу тебе когда-нибудь… — Нет, сейчас! — голос лорда был твердым, он больше не просил, а приказывал.       Тело девушки обмякло в руках Джона, она безмолвно сдавалась под его натиском, хотя было ясно, что ей мало хотелось говорить об этом. Ее взгляд блуждал по комнате, избегая встречи с его глазами, а руки беспокойно сжимали длинные рукава нового платья. — Я хочу сесть, — сдавленно прошептала Санса, и Джон тут же, перехватив ее под руку, повел к столу, усаживая на свое кресло и занимая место рядом. — Ты можешь верить мне, я всегда буду на твоей стороне, — подбадривающее сказал мужчина. — Я думала, что не помню их, — через какое-то время заговорила леди. — Не помню их лиц и того, что они делали, но как только их подвели ближе, я вспомнила все. Я думала, что мне все равно, что больше я не держу на них зла, — Джон заметил, что она с силой закусила губу. — Они позволяли ему делать ужасные вещи и говорить отвратительные слова, пусть сами они никогда не поднимали на меня руку, но они виноваты не меньше.       Джону было тяжело слышать слова сестры, ярость зрела в его груди, неприятно согревая тело. Ему следовало убить их сразу же, а не привозить их в Винтерфелл, он заставил Сансу вновь пережить все те ужасы. Его милосердие сыграло с ним же злую шутку. Он привез в их дом врагов, ублюдков, преданных садисту, что издевался над Сансой, надеясь на ее милость. Прося ее помиловать тех, кто никогда не проявлял доброту к ней самой. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, натягивая кожу, испещрённую шрамами. — Я не должен был привозить их, это моя вина. — Я надеюсь, что к закату они уже будут мертвы. — Но, Лорд Сноу, это уже крайние меры, казните старших, и младшие подчиняться вам. Вы ведь не станете убивать мальчишек, они младше вас, совсем еще дети, — возразил Лорд Гловер.       Впервые за долгое время Джон встретил открытое несогласие со стороны своих вассалов. Он прекрасно понимал их недовольства, убить всех мужчин знатного семейства — означало обречь род на исчезновение, а женщин на гибель во время суровой зимы. Ему и самому неприятно было выносить подобное решение, он бы без сожаления казнил трех братьев, но не их детей. Младшему мальчику едва исполнилось десять лет, разве мог Джон поднять меч против ребенка?       Однажды он уже казнил мальчика — Олли, боль от его предательства все еще не покидала сердце. Сноу сделал его своим оруженосцем и стюардом, доверял ему и относился как младшему брату, а тот вонзил в него острый кинжал, выбивший из тела Лорда-коммандующего остатки жизни. Возможно, и маленький Галбарт Рисвелл когда-то предал бы Джона, но пока что он всего лишь дитя, чей отец своими поступками обрек его на смерть.       Санса не желала слышать ничего о помиловании, она не терпела полумер, она требовала крови, не внимая его доводам. Молодая леди отказалась присутствовать на суде, заявив, что придет лишь на казнь, независимо от того, кто ее устроит: Джон или она сама. — Если бы они смотрели на то, как издеваются над вашей сестрой ли дочерью, Лорд Робетт, и не пытались бы ее спасти, наоборот поощрая насильника. Что бы вы сказали тогда? — Мы понимаем ваш гнев, мой лорд, но этих детей даже не было в Винтерфелле в то время, — вступил в разговор Брандон Толхарт. — И вы думаете, что они будут преданно служить мне после того, как я казню их отцов и дядей? — недовольно произнес Джон. — Вы помиловали меня, хотя мои отец и старшие братья предали вашу семью, — заговорил Нед Амбер, казалось, он вырос на добрых четыре дюйма с тех пор, как его почти бездыханного привезли в Винтерфелл перед самой битвой с мертвыми. Он обещал стать еще более опасным, чем был Большой Джон. — И только дурак теперь скажет, что я не верен Старкам!       Лорды дружно загудели, одобряя слова мальчика. Они помогли Джону захватить замок Рисвеллов и взять в плен мужчин, но они не могли одобрить жестокость, в решении Сноу не было справедливости, и он сам это понимал, но не хотел подводить Сансу. После их разговора он был преисполнен решимости убить их всех, но теперь это казалось глупым, безрассудным и жестоким. Возможно он мало что понимал в правлении, но точно знал, что не стоит рубить с плеча, нужно подождать пока чувства и эмоции не перестанут влиять на решения.       Робб казнил Рикарда Карстарка за то, что тот убил двух мальчишек Ланнистеров, и он поступил правильно, несмотря на то, что после этого огромное войско Карстарков оставило своего короля. Робб предпочел выбрать честь и отрубил голову родичу за смерть детей своих врагов, мальчики были не виноваты в действиях Тайвина или Джоффри, не они убили сына Лорда Рикарда, и не им стоило за это расплачиваться.       Сможет ли Джон и дальше называть себя братом и наследником Робба, если и сам сейчас казнит детей? Как бы поступил в такой ситуации их отец? Какой бы совет он дал сейчас Джону, если бы был жив? Стоят ли жестокие желания Сансы того, чтобы Джон поступился своими принципами? Кто он: справедливый волк или жестокий дракон? Старк или Таргариен?       Ответ пришел само собой, стоило только вопросу возникнуть в его голове, он знал, что должен поступить правильно, а не идти на поводу у других, пусть даже этими другими была собственная сестра. — Вы правы, милорды, — наконец произнес Джон, и все наконец умолкли, внимая его словам. — Пока меня называют Хранителем Севера и Лордом Винтерфелла, никто не станет казнить детей за грехи отцов, никто не станет обезглавливать мальчишек и лишать древние северные семьи, восходящие к Первым людям, наследников. Лорды Роджер, Рикард и Русе будут приговорены к смерти, но их дети будут прощены.       «И да помогут мне Боги, когда Санса узнает о моем решении, но я не позволю ни ей, ни преданным ей людям убить их, пока сам жив» — подумал про себя Джон.