Вот такие макароны

Узнать студентов Эразмус в Италии легко ‒ как правило, это молодые люди приличного вида в непристойно сваливающихся штанах, перетянутых ремнями, дважды обёрнутыми вокруг поясов. Приехавшие в страну пасты и вина студенты неожиданно для себя начали стремительно терять вес, несмотря на то, что набивали желудки целыми тарелками варёного теста с томатным соусом. Это воспринималось как что-то противоестественное, и даже стокилограммовый боров Матеус скромно подтягивал штанцы и просил компанию не торопиться при переходе из бара в бар, то и дело повторяя: «Я не понимаю! Почему мы все похудели?» Девушки смущались и хихикали, как будто им делали комплименты, ваша же покорная слуга снабдила страждущих подтяжками. В Италии к еде особое отношение. Это сродни культу, а вкупе с характерной для итальянцев верностью традициям, появляется своего рода пищевой снобизм: итальянцы могут проявлять моногамию относительно одного единственного рецепта пасты, единственного вида вина ‒ и заполнять абсолютно одинаковыми бутылками целый винный погреб, а уж если к блюду прилагается пометка: «по рецепту моей мамы», то можно быть уверенным ‒ по рецепту мамы готовят ещё со времён папства Борджиа. Об одном можно говорить с уверенностью: требования к качеству продуктов в Италии довольно высокие, поэтому, покупая еду в супермаркетах и на рынке, можно не беспокоиться за свою жизнь и здоровье. Правда, что касается рынка, то беспокойство вызывают, конечно, цены, как правило в два раза больше тех, что можно увидеть в супермаркете. Поэтому возможность закупаться продуктами на рынке или в маленьких частных магазинчиках воспринимается как показатель богатства ‒ мы с Ры об этом не знали и однажды, выйдя из офиса Эразмус, решили зайти в магазинчик, где бабушка ‒ божий одуванчик ‒ торговала прекраснейшей клубникой. Там же мы набрали зелени на салат и всякого добра, порадовать себя любимых, попутно разговаривая с владелицей магазина. Бабуля, поправляя седые пряди, расспрашивала нас, откуда мы, как мы попали в Италию, а услышав, что мы из России, попробовала по памяти выговорить «здравствуйте» и «спасибо», чем мгновенно покорила нас. А потом всё с той же обезоруживающей улыбкой пробила нам чек почти на тридцать евро. Рыкся покраснела от неожиданности, а у меня в голове пронеслось: «Они что, из золота, что ли?» Бабуля, очевидно, заметила наши выражения лица и сверкнула очками так, что стало ясно: шаг влево, шаг вправо ‒ попытка к бегству, прыжок ‒ попытка улететь. Порывшись в кошельках, мы выложили на прилавок купюры, потом под почти осуждающим взглядом, добавили монет, забрали скромненький пакетик с нашими покупками, неожиданно показавшийся до невозможного тяжёлым из-за осознания, сколько мы за него отдали. Когда дверь за нами закрылась и колокольчик над косяком звякнул как будто с насмешкой, Рыкся процедила: ‒ Са-а-а-ань… ‒ Я знаю, больше идеи пойти и закупиться чем-нибудь не подаю. ‒ Вот именно. С этого дня закупаемся как все нормальные люди, в супермаркете. Правда, следует отдать должное, в таких лавочках фрукты и овощи действительно превосходят по качеству продукты из обычного магазина. Но если Вы, подобно нам, студент, которому почти два месяца не выплачивали стипендию, то не очень вкусную клубнику из супермаркета всегда можно подсластить сахаром, спёртым из ближайшего кафе. Итальянцы любят ходить в кафе и бары. Для них это в первую очередь акт социальный, нежели гастрономический: есть в кафе и ресторанах довольно дорого, тарелка простых равиоли или пасты может стоить от пяти-восьми евро в зависимости от уровня заведения, а точно такие же равиоли в супермаркете будут стоить три-четыре евро максимум. Мы с Ры довольно долго объясняли нашим родственникам, почему мы за первый месяц пребывания в Италии ни разу не сходили в ресторан или какое-либо ещё приличное место: даже у нас самих в голове не укладывалось, что вон те пельмени с тыквой и сыром точно такие же, как в ресторане за углом. Если нам и хотелось чего-то эдакого, то мы с Ры собирались со всем мужеством и спускались на первый этаж нашего дома, где в небольшой забегаловке продавали по кускам пиццу ‒ гастрономическое счастье по цене не больше двух евро, которым можно было наесться на весь день вперёд. Довольно быстро мы перестали пить в барах ‒ в связи со всё той же задержанной стипендией, мы решили вложить те пятнадцать евро на вечер, которые улетали в кассовые аппараты баров, в термосы и вино из супермаркета. По закону ресторанного бизнеса, в баре бокал вина стоит как целая бутылка в магазине, поэтому мы с Ры просто заранее покупали вино, разливали его по термосам, и приходили к барам, где развлекались наши товарищи. По весне все итальянские попойки выходят на улицы, в баре же остаются те отчаянные, что надеются попасть в уборную, поэтому за находчивость (ходить в бар со своим вином) нас ругать было некому. Более того, мы собирали лавры и восхищённые взгляды всякий раз, когда Ры поворачивалась ко мне, тыкала пальчиком в мою сумку и говорила: ‒ Санни, дай мне вина. ‒ Красного или белого? ‒ потому что как правило мы носили с собой и то, и другое. Ещё, как правило, при нас обнаруживалась закуска, жевательная резинка, пластырь, изолента и отвёртка. Последней, причём, находилось применение чаще всего. В Италии едят много. Порции большие и сытные, даже в полуприготовленных продуктах из категории: «просто добавь воды» или «засунь в микроволновку и получи обед на две персоны». Подобный суп на двоих я могла растягивать несколько дней, а вот со сладким была обратная ситуация: упаковку профитроли или тирамису на шесть порций мы с Ры съедали вдвоём за один вечер. Так или иначе, питаясь магазинными макаронами и мясом, которого мы покупали немного, за два месяца мы на двоих сбросили килограммов десять. Первым вопросом, который мне задала сестра, позвонив по видео-связи, было: «Где твои щёки?», а мама осторожно поинтересовалась, не завелись ли у меня глисты. Решив, что нас нужно срочно спасать, матушка, собираясь ко мне в Италию, положила с собой две килограммовые упаковки майонеза. На мой вопрос: «Зачем?», она смущённо ответила: «Ну, всё остальное у вас здесь есть… вот…», поэтому майонез без лишних разговоров оказался в пармской квартире, на самой нижней полке холодильника, и лежал он там до тех пор, пока к нам не зашли наши товарищи помочь лампочку поменять. Когда хозяйственный вопрос остался позади, Тао, руководивший заменой лампочки, предложил накормить нас. Его предложение было встречено единодушным согласием, с полным предвкушения энтузиазмом мы с Ры проводили британца на кухню. ‒ Хорошо, что вам приготовить? Есть пожелания? ‒ спрашивал шеф, с готовностью потирая руки. ‒ Девчонки ‒ вам пофиг, что жрать, это я понял. Лука? ‒ обратился он к своему сицилийскому товарищу, таскавшемуся за ним, как рыба-прилипала в надежде на вот такую бесплатную кормёжку. ‒ Не знаю, ‒ потряс кудрявой головой парнишка. ‒ Готовь всё, что найдёшь в холодильнике, ‒ благословила я. Тао кивнул, принимая вызов и ушёл на кухню. А уже через минуту вылетел оттуда с криками, как будто из микроволновки на него бросился мой вчерашний обед. ‒ Твою мать! Мою мать! Вашу мать! Это что такое?! ‒ на вытянутых лохматых руках он держал пачку майонеза. Осмотрел нас ошалелыми глазами, потом подскочил к Луке, как к последнему островку благоразумия на безумной русской территории и ткнул майонез ему прямо под нос. ‒ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! ‒ Эм… ‒ Лука нервно поправил очки, пытаясь прочитать кириллицу, взял в руки пакет и принялся прощупывать содержимое через плотный пластик, потом с робким «можно?» открутил крышку и понюхал. ‒ Это что, майонез? ‒ Да, сука! ‒ наполовину на русском отозвался Тао. ‒ Ты не понимаешь, это килограмм ‒ килограмм! ‒ майонеза! Зачем он вам? ‒ спросил британец уже нас. ‒ Чтобы есть, ‒ пожали плечами мы. ‒ Ложками?! Посмотрев на нас, как на безнадёжно больных, Тао ушёл на кухню, и снова вернулся уже через две минуты ‒ с нервно дёргающимся глазом и с жимающимися в кулаки руками. По выражению лица было понятно, что можно лезть в ящик с лекарствами за моим успокоительным, после которого лично я люблю весь мир. ‒ Где в этом доме лук? ‒ спросил Тао. Овощи в нашем доме явление редкое, мы разленились настолько, что стали покупать готовые салаты. ‒ Его нет, ‒ ответила я. ‒ Как нет?! ‒ икнул Тао. Тут я поняла, что за честный ответ могу получить по заднице от блюстителей здорового питания, поэтому ответила первое, что на ум пришло. ‒ Мы его уже съели! ‒ Лук? ‒ Да. ‒ Хорошо, а помидоры у вас есть? ‒ Их мы тоже съели. ‒ Ну а томатный соус?! ‒ … выпили. После этого случая все узнали о крейзи рашн вумен, у которых дома нет помидоров и лука, зато есть два килограмма майонеза. *** Я долго думала, про что написать эту главу, потому что за два месяца пребывания на стажировке умудрилась скинуть почти весь раздражавший меня вес. Сначала я хотела рассказать о пользе отсутствия в шаговой доступности фастфуда, о качестве продуктов, об оливковом масле и всём остальном, но, немного посидев за обеденным столом в нашей очаровательной однушке, поняла, что секрет похудения лежит у меня перед глазами, а если быть точнее ‒ на нашем прекрасном диване, распластавшись перед планшетом с включённым фильмом. ‒ Ры! Я есть хочу, ‒ проскулила я. Когда мы уезжали, Рыкся обещала, что будет кормить меня: уже в самолёте она, не закрывая рта, расписывала мне восхитительное меню из салатов и прочей диетической пищи, которую она, если верить источникам, готовила просто отлично. ‒ Мы же только что поели, ‒ нахмурилась моя соседка. ‒ Салат, ‒ напомнила я. Салат мне не понравился, поэтому Рыкся съела и мою порцию тоже и, объевшаяся, пыталась вдавить желудок обратно на положенное место. ‒ Ну, да. А ты что хотела? ‒ МЯСО. Вместо ответа последовала недовольная моська, так что я поднялась и пошла на кухню сама. В холодильнике оказалось всего по полпорции. И каждое блюдо сопровождалось напоминанием: «Не трогай, я потом доем», которые оставляла Рыкся. На мою долю оставалась небольшая пачка сыра и колбасы, всё остальное нужно было размораживать, жарить или варить, что мне естественно было лень. Вот и весь секрет: меня просто нихрена не кормили.