***
Всё свободное время первой недели она только и делает, что спит, мало заботясь границами своей свободы. На второй неделе Шепард проверяет доступность сети, выясняя, что совершаемые ею действия отходят сначала к системе её личной охраны, обрабатываются ими, выливаясь в ежедневный отчёт, а потом идут в базу Альянса. Неугомонная ВИ-программка, личным вирусом засевшая в её омнитуле, сверяла запрещённые к использованию коды реестра с разрешёнными, мигом блокируя то, что не было позволено задуманной программой. Попытки обмануть её стали для Шепард развлечением. Ей совершенно ясно дали понять, что выходить на напарников, шастать в экстранете и посещать свои особенно секретные аккаунты СПЕКТРА определённо точно не стоит. Она страстно желает получить хоть крупицу информации о том, что сейчас происходит с ними, какая участь постигла тех, кто единожды был связан с «Цербером» и кто переметнулся туда из Альянса, но, здраво рассудив, Шепард отринивает эту идею. Вместо этого, заменяя переменные, Шепард создаёт фонды однодневки, прописанные на фейковых владельцев, и перечисляет туда некоторые суммы денег с мгновенным передовом средств по иным, таким же одноразовым каналам. На каждый подобный ход умный виртуальный помощник отвечает блокировками, активно обновляясь в базе, вскоре полностью закрывая доступ. Шепард прекращает попытки, ведь пойди она дальше, предъяви претензии, пришли запрос, — она бы выдала себя. «Здравствуйте, меня зовут Шепард и я взламываю ваши системы находясь под арестом». Подозрительные действия её, помимо систем, отслеживаются и охранниками, исправно каждый вечер строчащими отчёты. Мир сужается до дома и трёх постоянных стражей, неплохих кстати парней по своей сути-то. Мэтт, к примеру, до Ванкувера, служил на станции, охранял учёных. В результате неисправности разрабатываемых новейших «инновационных» технологий, обязательно бы привнёсших взрыв в технологию развития искуственного интеллекта, получил ожёг на половину головы и гаджет в ухо, благодаря которому он может нормально слышать. Эден, паренёк двадцати восьми лет отроду, оказался её ярым поклонником, вступившим на службу благодаря бессмертной рекламе ныне тогда почившей Шепард. Именно наивным мальчуганом Шепард пользовалась без зазрения совести, уламывая того время от времени не отправлять отчётом некоторую информацию. Джеймс Вега — большой парень, возвышающейся над ней огромной горой мышц. Уверенный в себе и собственной крутости, он не был многословен и ни словечком не обмолвился о годах служения. Шепард не настаивала, выпытывая новости у более сговорчивых ребят, но в отместку и о себе не особо распространялась, на какие бы ухищрения Джеймс не шёл.***
Это было странно — охранять Шепард и по-прежнему знать о ней только то, что написано в экстранете, плюс слухи, и не иметь возможность спросить. Да, перед ним была сама Шепард, первый СПЕКТР среди людей, и ему представилась возможность её охранять! Он даже не знал, чего тогда ожидать, как вообще это будет — «охранять Шепард»? Он никогда не видел её воочию и только слушал и заслушивался тысячью подач одной и той же истории с выдуманными или нет подробностями. Он не сразу понял, когда после клоунского цирка, именуемого военным судом, увидел, что перед ним стоит лишь в конец задолбавшаяся женщина, державшаяся молодцом конечно, но как-то уж слишком сухо реагирующая на окруживших её людей. Джеймс и о камерах знал, поэтому думал, что его решили подставить сюда именно для того, чтобы было кому сдержать её пыл. Она даже на вспышки реагировала как-то затравленно, неловко прикрывая глаза, чтобы не ослепнуть от этого дурацкого света. Она банально устала. После громких судов, новостей и представлений, Джеймс наконец приступает к почётной миссии, еле сдерживаясь, чтобы не навязаться, встать перед Шепард, снявши футболку, вручить маркер с просьбой расписаться. Ему яро хочется выказать ей поддержку, назвав всех людей, сомневающихся в её решениях идиотами. Вместо этого Джеймс, меняясь сменами, наблюдает, как она блуждает по дому, с каким неодобрением смотрит прямо в камеры, отмечает активность её инструмента и благородно молчит, сваливая проблемы на начальство. Он не слишком сильно понимает режим построения программ, но мозгов хватает догадаться, что такие хитросплетения просто так не рисуют. Наконец, Джеймс дожидается своего часа, когда коммандер, наконец обращает на него внимание. На самом деле Вега чувствовал себя немного обиженным, потому как процесс сближения с ним был затянут, а мужики наперебой ворковали о том, какой тип оружия Шепард посоветовала им выбрать и как наизусть перечисляла характеристики выбранного. Неужто всё дело было в том, что Шепард, благодаря своим махинациям, взломала прослушку, перенастроившись на их частоту и услышала, что Джеймс подметил, что у неё классная задница? Предположим, но у неё действительно классная задница, да и передок ничо такой… Шепард в очередной раз вызвали на допрос, когда Вега стоял в дежурстве. Филлипса внезапно отозвали, долгосрочно переправив на точку, но Джеймс был не прочь поработать и ещё Мура куда-нибудь сплавить. Капитан облачилась в простой брючный костюм, распустила и слегка уложила волосы, всё чаще предпочитая свободу от хвостов, одела розовую рубашку, засучив рукава повыше, завершив тёмно-серым жакетом без рукавов. Ноги обула в короткие лёгкие туфли-сапожки на небольшой платформе. Платформенная обувь всегда казалась ей удобнее, немного напоминая военную обувь с пластинами, разве что без подъёмов, главное что не шпильки. На Джеймсе была белая майка с символом Альянса, ни разу не скрывавшая силу его тела, цепочка с жетонам, армейские брюки и высокие сапоги с заклёпками и ремешками. Шепард протянула руки, ожидая, когда наручники сойдутся на её запястьях, но этого не произошло. Вега махнул рукой, указывая на их прибывший личный шаттл. В такие моменты он остро чувствовал вину, сколько бы не твердили о том, что эти игрушки лишь показуха. Джеймс и Шепард забрались в машину и та тронулась, обнаружив тёплые точки в кабине. Шаттл был таксового типа, с включённым автопилотом, настроенным на частоту Альянса для контроля поездки. Система разговорных допросов всегда была одна, но места изредка менялись. Основной темой был «Цербер» и его ячейки, контакты, вопросы о том, что делала, чего не делала, как делала, к чему привело, что на завтрак съедает Призрак? Вега, кажется, почти никогда не слышал ничего о Жнецах или даже о Коллекционерах. Слыша знакомые слова он обязательно, после окончания процессов и по прибытии «домой», протаскивал Шепард алкоголь в бутылке из-под воды. Место назначения, если то и менялось, находилось в местах не столь отдалённых. Максимальное время прибытия составляло тридцать минут, больше — если вдруг дислокация сменится или в пробку не встанут, как бы смешно не звучало такое словосочетание — летающие авто и пробка. Был у них конечно в машине маячок, громко при надобности заявляющий, что сей транспорт специфичен и ехать может хоть на красный, но пользовались им лишь в крайние случаи, стараясь всё же не привлекать лишнего внимания. За затемнёнными окнами пролетали тысячи таких же подобных машин разных задач. Взгляд Шепард всегда так грустнел и невольно устремлялся в высь неба. Очевидно она тосковала по космическим полётам.***
Челнок сворачивает, перенося механизированный мужской голос вглубь машины «Выбран другой маршрут». Другой так другой, от перелётов Джеймса не тошнит, Шепард вроде тоже. Он с удовольствием облокачивается на удобнейшее кресло, раскидывая руки, смотрит на Шепард и слегка пугается её взгляда. То есть ничего вроде бы не меняется, она выглядит спокойно и держится даже как обычно. Лишившись звания, Шепард однако не осаждает, когда кто-то из обращавшихся к ней произносил «капитан». Она жалеет о потере своего статуса, никогда однако об этом не упоминая. Она не противится даже, когда к ней обращаются просто «Шепард», а сорвавшаяся в один миг с языка «Лола» и вовсе её забавляет, вызывая искренний смех, после чего неудавшийся когда-то комплемент уходит в прошлое. Даже уставшая Шепард, бродившая по клетке-квартире неприкаянно-непричёсанной выглядела потрясно, зачастую действительно потрясая упругой…кхм-кхм. Сейчас же… Вега так и не понял, но заранее напрягся, непринуждённо протягивая руку к кобуре. Глазами, одним лишь взглядом, она кивнула, перемещая взор в сторону. Джеймсу даже показалось, что в её зрачках он увидел отблеск красного. На пилотном сидении никого не было, но в чёрной поверхности затемнённых окон он тоже заметил свет. — Какого?.. Шепард поддаётся назад и слух настолько заостряется, что он слышит треск ткани. Женщина заваливается на бок, открывая, сука, дыру, блять, в ёбаной обшивке кресла из которой, просто, блять, торчит, сука, кончик, сука, спешно скрываемого резотрона. Джеймс резко достаёт пистолет и стреляет прямо в упор, сделав быстрый выпад. В маленьком пространстве быстрые перемещения подобного рода сделать ни разу не сложно. Он не видит конкретного противника и даже не знает смогла ли пуля достичь цели, а потому, для верности, делает ещё два спуска. Внутренняя обшивка, помимо части кресла, включает в себя небольшой плотности стенку и движок, спрятанный за ней. Комфортная, но малой вместительности машина, явно сделана со ставкой на скорость, большую часть отдавая двигателю. За прорехой, как обнаружил Джеймс, пластина, призванная отгородить двигатель от горе-техников, отсутствовала, обнажая блок с небольшим дополнительным пространством. Все спущенные пули попали в двигатель, вызвав незамедлительную реакцию, выраженную выбросом электричества, повлёкшую смерть нападавшего. Челнок, на счастье, угомонил свой звон, удерживая остаточную энергию на месте, но травме не обрадовался, выразительно устремляясь вниз, как пловец. — Твою мать! Запрыгивая на переднее сидение, Джеймс попытался вырулить, изо всех сил вжимаясь в кресло и хватаясь за руль. Минуя пролетающие мимо них шаттлы, старающиеся как можно скорее убраться с дороги, транспорт совершил не самую приятную посадку в низинах города, где жители гордо называли свои раскладушки-трейлеры домами. Надувшиеся и ворвавшиеся в салон подушки безопасности скорее душили, чем спасали, но защитили его от отделившихся от стекла осколков и ещё более сильных, чем при шатании туда сюда, ударов, а вот Шепард они по идее должны были мягко зажать… Б л я т ь, ШЕПАРД! Резотроном проколов подушки, жалобно выпустившие из себя весь воздух и синенькую водичку в малом количестве, Джеймс упирается в прогнутое от удара сиденье, привстав тянется за ручки над окнами, поддаётся назад и замирает, чувствуя холод прижатого к шее пистолета.Этот сученыш ещё жив.
Не теряясь и не поддаваясь панике, Джеймс резким движением захватывает руку противника, используя её как рычаг, тянется, чтобы как можно скорее выбраться с места. Перелезает на задние места, пользуясь тем, что враг пытается вырваться и конкретно охуевает, когда прижимает к сидениям... Шепард.