Rise 2. Эра Света

— Углепластик, — разочарованно буркнула Титания. Если бы экипаж Зефира знал, что переживает в это время Прайм, они бы посмеялись: у них была ситуация и похожая, и противоположная одновременно. Зефиру поотбивали почти все маневровые, стабилизаторы и одно крыло, оставив кораблю возможность медленно и пьяно летать по прямой. Олимпия поработала отлично: без нее звездолет давно бы превратился в решето, а с ней успел прилично подраться и убить два корабля противника. Зефиру разрешили выбыть из боя и сесть на какую-нибудь планету. Там их встретили, можно сказать, с распростертыми объятиями: на снижавшемся в потемках корабле не разглядели, что в какой-то сотне метров от места посадки уже сидят два таких же побитых мморнских корабля. Виноватым можно было назвать Эйдана, избравшего именно эту планету. И Ханса, который со своим опытом аварийных посадок Эвергрина посадил Зефир, вообще не напрягаясь — мог хотя бы разбиться, чтобы они не достались мморнам! И Олимпию, немедленно выбежавшую наружу смотреть, что именно она не уберегла своими силовыми полями. Но в поиске виноватых нет никакого смысла, когда они сидят под каким-то навесом посреди лагеря мморнов, прикованы углепластиковыми наручниками к чему-то тоже неметаллическому и скоро познают радость материнства. Они были не единственными пленниками. Из-под навеса виднелось несколько наспех сооруженных загонов и клеток, куда мморны загоняли найденных поблизости крупных животных, не особо разбираясь, к каким видам они относятся. Прямо на их глазах одно животное разорвало своего соседа по клетке. «Будущих матерей» не кормили, значит, матерями им предстояло стать совсем скоро. — Точно углепластик? — безнадежно поинтересовался Эйдан. — Точно! — с досадой огрызнулась Титания. — Ни в одних наручниках нет металла. Металлические механизмы уязвимы для электромагнитных отмычек. Углепластик дороже, зато пленник никуда не денется. — Ну, я вижу несколько крупных камней и могу размозжить парочку бошек, — вступил в диалог Ханс. — Только мморнов здесь сотни четыре, и после пары-тройки убитых они поймут, откуда ветер дует. — Откуда мморны поймут, что именно ты двигаешь камнем? — удивилась Олимпия. — В Ллуральской Федерации у людей тоже работают магические способности. Все инопланетные соседи в курсе, что любой обладатель человеческих генов потенциально способен на необъяснимые вещи, — рассказал Эйдан. — Хоть бы Тхарцив что-нибудь придумал… — вздохнула Амарантайн. Их, прыгающих вокруг корабля, повязала пятерка мморнов. Они так обрадовались добыче, что не сразу пошли проверять корабль, где оставались Тхарцив и Ирсан. Видимо, те успели куда-то забиться, и мморны их не нашли. Оставалось надеяться, что они вдвоем что-нибудь придумают, потому что Эра уже увели. У них трое суток. Если извлечь из кнарианина мморнский зародыш не позднее, чем через трое суток, то кнарианина еще можно спасти. Если мморны заберут еще кого-нибудь, то время сократится на день — человеку отмерено только двое суток. — А если я… ну, силовое поле поставлю, чтобы в меня ничего не смогли отложить? — заикнулась Олимпия. — Непригодных убивают, — покачал головой Эйдан. *** Во время битвы механик сродни медику: его пациент — корабль, которому набивают шишки другие корабли. Механик не следит за самой битвой, у него есть дела поважнее. В какой-то момент поломки начинают случаться чаще, и тогда происходит деление на приоритетные и не приоритетные. Третья фаза — когда поломки начинают делиться на приоритетные, не приоритетные и «бросьте чинить жизнеобеспечение и надевайте кислородные маски». Четвертая фаза — когда экипаж переодет в скафандры для открытого космоса, через дыры в бортах видно звезды, но корабль продолжает атаковать. Четвертая фаза казалась совсем из разряда фантастики, но для капитана Валькирии не было ничего невозможного. Туйон давно перестала следить за временем. Момент, когда они решили не герметизировать дыры в бортах, был уже давно. Момент, когда капитан Чара-Колари отказалась сходить с дистанции из-за повреждений, тоже был давно. Никс что-то язвительно ответила ей на горуйском, все гору разразились диким хохотом, и Валькирия осталась в строю. — Туйон, плазмопровод на третьей палубе! — распорядилась заммеханика Валькирии, сразу полюбившая ллуралену за отсутствие робости перед незнакомой конфигурацией звездолета. Туйон просто загрузила себе в кибермозг карту корабля, а корабли ангельского класса были устроены по общему принципу, но в глазах заммеханика это было большим интеллектуальным достижением для спецкурсника. Ллуралена зашагала наверх, примагничиваясь ботинками к полу — гравитации у них давно не было. Все энергоснабжение сконцентрировали на двигателях, реакторе и орудиях. Пока эти части в порядке, корабль мог продолжать бой. Сама Туйон не интересовалась успехами, но порой по общей связи до нее доносились торжествующие крики, свидетельствующие о победе над очередной вражеской единицей. При таком неравенстве сил победы должны быть нелогичны — думала Туйон, последовательно заваривая плазмопровод и все слои его кожуха. В этом уравнении есть еще одна переменная, благодаря которой вражеские корабли выходят из строя. — Туйон, во второй грузовой, решетку на дырку! Ллуралена проверила сварочный шов и отправилась на палубу ниже, в хвост. «Решетка на дырку» — это когда в борту достаточно большая дыра, в которую может кто-нибудь вывалиться, и надо было наварить поверх нее каких-нибудь железок, чтобы этого не случилось. Валькирия давно представляла собой летающее решето без воздуха и гравитации, но за штурвалом сидел главный механик, который наизусть знал, что надо беречь, а на что можно принять удар, если никак не увернуться. Поэтому у летающего решета были на месте все двигатели, гондолы и стабилизаторы, а под удары подставлялись те места, где не было несущих конструкций и важных коммуникаций. Те, кто сейчас управляли Валькирией, отличались от ллураленов одной чертой: безрассудством. Не склонный к безрассудству ллурален мог бы пилотировать, уклоняться, сохраняя хладнокровие, но какой результат он получит в попытках найти баланс между целостностью, уроном и благоразумием? Безрассудство — это яркая черта человека, пирренов, гору. Она заставляет сломя голову идти на врага и бить, бить, бить, не обращая внимание на себя, отказываться выходить из боя, и в итоге демонстрировать лучший результат, чем у ллуралена. — Туйон, бросай все и назад! — закричали голосом заммеханика в скафандровом динамике. — Нас берут на абордаж! — догнал ее крик капитана. — Все к оружию! Туйон замерла посреди дверей во второй грузовой, глядя, как и без того дырявый шлюз проламывается под напором другого корабля. «Абодажный рукав», или, как сами мморны называли его, «корабельный яйцеклад». Твердая, жесткая выдвижная труба с острыми краями, которой мморнский корабль вонзался в другой, растопыривал фиксаторы, чтобы не выпасть из дыры, и в образовавшийся проход забегали мморны. — Капитан, высадка вражеского десанта во втором грузовом! — крикнула Туйон на общей частоте. Из абордажного рукава выскочили два десятка мморнов и тут же забарахтались в невесомости, тщетно пытаясь прицелиться из дисрапторов. Сюрприз! Мморны экипировались на абордаж только с бронежилетами и оружием, рассчитывая, что корабль внутри цел и пригоден для жизни. Утечка воздуха из поврежденного отсека им тоже не мешала — они были способны продержаться восемь минут в космическом вакууме, а уж за это время можно было пробиться в неповрежденные отсеки. Кто же знал, что у психованных людишек нет воздуха и гравитации на всем корабле! — Капитан, они оказались не готовы к отсутствию у нас гравитации, — отчиталась ллуралена, шаря взглядом по стенам в поисках шкафчика с оружием. Который должен быть… где-то на месте сквозной дыры в обшивке, и ее как раз должна была заварить Туйон. В считанных сантиметрах от нее чиркнул дисрапторный луч, и ллуралена попя… Нет. Не попятилась. Пока подмога доковыляет на магнитных ботинках по дырявому кораблю без гравитации, может быть уже поздно. Туйон должна задержать их сама. Чем, если нет оружия? Человеческим безрассудством! Тогда, на Криоте, Юнна находилась на улице в превращении феи, но сильный мороз не наносил вреда ее телу и органам дыхания! Туйон превратилась. Скафандр куда-то делся с ее тела. Дыхание тут же перехватило, но магия окутала ее ярко-зеленой дымкой, и ллуралена снова задышала. Глубинные фейские инстинкты? Механизм магической защиты? Неважно! Она заработала крыльями и чуть не врезалась в потолок, но вовремя учла отсутствие гравитации. Отлично. Дыхание есть. С движением разобралась. А теперь кто-то получит в рожу залп яда! … оставшись в компании двух десятков конвульсивно дергающихся тел и охапки трофейных дисрапторных винтовок, Туйон заметила движение у входа в отсек. Ей махала заммеханика, требуя покинуть грузовой. Там уже подоспела вооруженная группа. Вовремя, потому что по абордажному рукаву продвигались новые мморны в скафандрах. Туйон затянули за переборку, от души похлопали по плечам скафандровыми перчатками и открыли огонь. Ллуралена заплыла в нишу, чтобы не мешаться, и попыталась собраться с мыслями, разбежавшимися в приступе безрассудства. Стенку за ее спиной… трясло? Дергало? В невесомости не очень понятно, а звук в вакууме не распространяется. Значит, надо развоплощаться. Туйон очутилась в скафандре, примагниченном к полу. Так и есть, мелкая вибрация от предельно нагруженных двигателей и сильные рывки. — …репление! — прорвался через динамики голос капитана. — Немедленно покинуть отсек, взятый на абордаж! Она выглянула из своего укрытия. Команда Валькирии торопливо пятилась, оставшиеся мморны тоже ныряли в абордажный рукав, который все больше и больше задирало вверх относительно отсека. Остатки грузового шлюза сминались гармошкой. В боковой дыре бешено вращались звезды и звездолеты. Мморнский корабль куда-то несло, и не по его воле, а Валькирия работала двигателями, вырываясь в противоположную сторону. Фиксаторы абордажного рукава пытались втянуться, но застряли в изувеченном металле. С сильным рывком, от которого содрогнулась вся Валькирия, мморнский корабль отделился, унося с собой вырванный с мясом шлюз. Валькирия тут же рванулась прочь, и оставшийся позади вражеский крейсер распустился огненным цветком. И из огненного марева, словно рожденная в пламени, вырвалась Супернова. Свежая, целая, полная сил, сияющий ангел среди закопченых, дымящихся, избитых демонов войны, она лихо развернулась и дала залп из всех орудий по ближайшему мморнскому судну. Канал связи взорвался ликующими возгласами. Обещанное подкрепление! Команда обнималась, не помня себя от радости. Не разобравшись, обняли и Туйон, но она была не против! — Супернова! Супернова! — заорала капитан Валькирии на общей частоте. — Вы знаете, что делать? Часть мморнских крейсеров на нашей стороне! — Валькирия, спасибо, мы знаем, — ответили ей. Туйон узнала по голосу капитана Суперновы Аварэта Ан-Эта. — Солярия сумела телепортировать к нам того, кто ввел нас в курс дела. Может, переберетесь к нам? Состояние Валькирии даже внешне… — Состояние Валькирии позволяет продолжать бой! — отрезала Чара-Колари. — Хорошо, но берегите себя! — искренне пожелал Аварэт, отключаясь. — Команда, нас оповещают о скором прибытии второго подкрепления и просят попытаться дожить! — объявила капитан Валькирии, вызвав новую волну восторгов у экипажа. Туйон заглянула в изувеченный грузовой отсек. Две дыры, диаметром в полтора и шесть метров, превращали отсек в обзорную палубу. После боя на дырявом корабле и с магнитными ботинками открытый космос уже не пугал. Поле битвы было усеяно обломками кораблей. Среди них были голубые, серые и синие от тех нефилимов, что пошли в бой наравне с военными кораблями. В отдалении дрейфовала одинокая варп-гондола, вырванная с большим куском борта и крыла, черно-салатового серафимовского цвета. Но серых обломков мморнских кораблей было намного больше. Потому что целью мморнов было только убрать помеху со своего пути. А люди сражались за единственное, что у них осталось. — Туйон, Туйон! — послышался голос заммеханика. — Ты что-нибудь съела за это время? — Не испытывала чувства голода, — честно ответила ллуралена, и тут же поняла, что очень хочет есть. — Шестнадцать с половиной часов бьемся! — заохала заммеханика, утаскивая ее за собой. — Медотсеку не нужен твой голодный обморок! Туйон позволила себя утащить и напоследок хлопнула ладонью по кнопке, закрывая вход в грузовой. Ее притащат есть в не пострадавший отсек, где для приема пищи можно будет снять скафандр. Там не будет обзорной дыры в борту, но хотелось бы найти работающий экран и посмотреть на второе подкрепление. Ллураленам не характерно злорадство, так что, наверное, эта загадочная человеческая половина Туйон хотела злорадно наблюдать, как мморнские корабли начнут швырять, словно консервные банки. *** Пить. Очень хотелось пить. Есть тоже хотелось, но голод постепенно отступил на второй план, а вот жажда никуда не делась. Ели и пили в последний раз еще на Солярии. Весть о приближении мморнов разнеслась так внезапно, что никто не успел поесть перед вылетом, а во время боя было не до того. Пленники не говорили, потому что от разговоров жажда только усиливалась. Они ничего не обсуждали. У них было предостаточно времени, чтобы дойти до всех возможных мыслей самостоятельно. Ночь сменилась невыносимо жарким днем, день угас, и планету накрыли душные сумерки. Они сидели в плену три четверти местных суток. Если сутки на этой планете соответствовали стандартным магисовским, у них тридцать девять часов. Время теперь отсчитывалось не по Эру, а по Эйдану, которого забрали днем. Впрочем, в таких условиях остальные пленники умрут еще раньше. — Становится прохладнее, — пробормотала Олимпия, едва разжимая губы. Остальные промолчали, экономя силы. Мморны с наступлением темноты устроились на ночлег прямо на поле, стоя вытянувшись по струнке. В лунном свете они напоминали гнилой уродливый лес. О том, чтобы сбежать из самой середины «леса», не шло и речи: мморны так чутко спали, что реагировали даже не на звуки, а на движения рядом с собой. Оставалось надеяться, что Тхарцив и Ирсан что-нибудь придумают. Вдвоем атаковать в лоб четыре сотни мморнов было самоубийством, оставалось уповать на то, что они позовут подкрепление. — Ребята, — снова оживилась Олимпия. Никто не поднял головы. — Ребята, я серьезно! — не унималась она. — Ко мне крадется какая-то гадость! — Сама ты гадость! — обиделись на нее знакомым скрипучим голоском. Пленники, подскочив, принялись крутить головами, пытаясь увидеть гостя. За спиной у Титании послышался щелчок. Еще один знакомый звук: так щелкает предохранитель лазерного резака. Того, которого они сами положили в сумочку на шее одной доставучей птице, чтобы не путалась под ногами. — Пиц, ты как тут вообще… — Не дергайся, глупая хозяйка, я тебе наручники пилю! — прошамкал он. Клюв был занят резаком. Титания застыла в одном положении. — Ой, это же ваш, красный! — обрадовался Ханс. — Может, я буду двигать резак магией… — неуверенно предложила Титания. — Сама научила пользоваться этим, теперь терпи, — отрезал птиц. — Может, это мое предназначение — спасти тебя резаком! — Что за предназначение? — оживился Ханс. — Фея ищет магического помощника не просто так, а для достижения какой-нибудь великой цели, — со знанием дела объяснила Олимпия. — Например, сразить зло. Каждое новое свершение в отношениях феи и помощника очень важно. Все то, что ты ему дала, он тебе вернет, когда наступит время сражать зло. — Два килограмма орехов тоже вернет? — с сарказмом поинтересовалась Амарантайн. Олимпия кашлянула. — Смысл имеют сказанные в нужное время слова, эмоции и действия, в общем, психология, — пробормотала она. — А вы какие-то психи, раз птица считает самым важным инструменты… Резак щелкнул еще раз, и Титания с наслаждением вытянула вперед затекшие руки. Браслеты с запястий никуда не делись, Пиц просто прорезал место их соединения. — Так, красный, подожди, а что дальше? Как мы удерем отсюда? Мморны сразу нас схватят, — опомнился Ханс. Пиц красноречиво положил резак возле хозяйской руки и важно зашагал прочь, к выходу из-под тента. У самого края он чуть повернул голову и многозначительно уронил: — Увидите. И вспорхнул, улетая куда-то в небо. Пленники остались впечатленно молчать и пилить друг на друге наручники. — И что же одна птичка сделает с этими мморнами? — задумалась Олимпия, растирая онемевшие конечности. Вопрос остался риторическим. Пока никто не представлял, что может предпринять единственная птица. Оставалось только растирать руки и ноги, потоптаться на месте, еще раз потереть ноги… Подергать браслет от наручников и убедиться, что здесь и сейчас его не снимешь… Что-то ничего не происходило. Ханс вдруг подскочил к краю тента и изумленно уставился вверх. Пленники тоже выглянули и остолбенели: на поле отвесно вниз падали сотни снарядов… Округлых, чуть вытянутых, размером… размером… с человеческую голову…? — Это птицы! — потрясенно охнула Титания, и в следующий момент пернатые снаряды обрушились на мморнов, целясь им в головы. Пленники поспешно залегли на пол своего убежища, и вовремя: вокруг начался хаос. Пернатый десант, разогнавшись в падении, на лету выдрал головы доброй половине мморнов, и поле усеяли дергающиеся тела. Оставшиеся похватались за оружие и принялись палить во все стороны, но птичье воинство было ловким и быстрым, ухитряясь уворачиваться, клеваться, царапаться и гадить на глаза. Титания даже поймала себя на мысли, что ей жалко мморнов. Экипажу Рады вымотал нервы всего один дружелюбный Пиц, не желавший им зла. А на мморнов десантировалось не меньше трех сотен таких Пицев, настроенных убивать! — Тырим оружие у безголовых и отстреливаем остальных! — спохватился Ханс. — Точно! — хлопнула себя по лбу Титания, примагничивая сразу дюжину мморнских винтовок. Две — вместе с безголовыми телами на винтовочных ремнях, но когда руки свободны и в них оружие, это уже мелочи. Они залегли за укрытиями, прикрылись силовым полем Олимпии, высунули по разные стороны дула винтовок и принялись довершать начатое птицами. Прицел был не для людского глаза, да и спусковой рычаг тоже не для людских пальцев, но пленники, почуявшие запах свободы, разом нашли в себе силы и разобрались в работе инопланетного оружия. — Я неправильно выразилась! — сказала Олимпия, подползая к Титании. — И как правильно? — Вы психи, и птица у вас псих! Титания непонимающе наморщила лоб. — Но раз судьба послала Магиксу таких психов, то все нормально! — закончила Олимпия. — Сочту за комплимент, — решила Титания, хватая новую винтовку взамен разряженной. Мморны сообразили, откуда стреляют, и продвигались к тенту с пленниками, ведя ответный огонь. То, что все выстрелы попадают по силовому полю, до них пока не дошло. — Ой, — вдруг сказала Амарантайн. — Что? В кого попала? — отозвался Ханс. — У меня мморны сами падают, — пробормотала она. — Хотя, я так мажу, что могу попасть в одного мморна вместо другого… Она вообще перестала стрелять и вгляделась в ночь. — Да, — подтвердила она. — Кто-то отстреливает их из леса. — Даже если это не Тхарцив и Ирсан, мы на одной стороне, — решил Ханс, и поднялся со своего места, переходя к другим. — Кажется, мы справились. У меня никого не осталось! — У меня все, — сказала Олимпия. — У меня тоже… сейчас, последний… Да! — отозвалась Титания. — Как дальше поступим? — Продвигаемся сначала к лесу смотреть, кто там стреляет, воссоединяемся с ними и идем искать остальных, — решил Ханс. — Только придется перебежками, прячась за трупами, вдруг мы кого-то не добили. — Зачем? — удивилась Олимпия. — Встаньте покучнее! Да, вот так! — она сузила свое силовое поле и накрыла их с ног до головы. — Тоже хорошо, — оценил Ханс. Они медленно двинулись к лесу, простреливая всем попадающимся мморнам нервные узлы в нижней части брюха. В них никто не стрелял. Ни одной мертвой птицы они не заметили. Все крылатое воинство осталось живо и с любопытством ковыряло поверженных врагов. — Эй! Люди! — окликнул их кто-то, и на купол попыталась сесть птица. Олимпия сотворила отверстие, и пернатый тут же им воспользовался, залетая внутрь. Он был изумрудно-зеленым и не таким хохлатым, как Пиц, зато более носатым. — Чего ты хочешь? — спросила у него Амарантайн. — Вроде бошки им оторвали, а они еще дергаются! — чирикнул носатый. — Что это за жуки такие живучие? — А-а-а, они без головы не умирают, — сообразил Ханс. — Их нужно тяжело ранить в туловище, в нижнюю треть брюха. Там такая крупная шестиугольная пластина… — В брюхо, значит, — повторил носатый, и покинул их через ту же дырку, растворяясь в ночи. — Ой. А они сумеют определить шестиугольную пластину? — спохватился Ханс. — Они умеют считать до шести? — Моему Пицу было знакомо понятие «тысяча», — самодовольно заверила его Титания. — Тогда будем надеяться, что они их всех прогрызут, — подытожила Олимпия. — Ставлю на то, что они сообразят, как пользоваться винтовками! — уверенно возразила Титания. — Смотрите! — воскликнула Амарантайн. Из-за деревьев медленно выходили Ирсан и Тхарцив. На каждом висело по три трофейных винтовки. — А мы уже хотели… — обрадованно начал Ирсан. — Мы успели захотеть только вылезти на разведку и оценить обстановку, — сердито оборвал его Тхарцив. — Но на два часа раньше запланированного времени вылазки наши сенсоры засекли что-то вроде метеоритного дождя точно над мморнами. — Кусачий оказался дождик, — поежился Ирсан, глядя, как нежно-розовая самочка злобно вгрызается в дергающееся безголовое тело. — Где Эр и Эйдан? — спросил Тхарцив. — Нашим планом было забрать вас под силовое поле и искать их, — объяснил Ханс. — Их забрали, и, скорее всего, уже подсадили зародыши. — Тогда не теряем ни минуты! — рассердился ллурален. — Ваш капитан в плену, а вы ползком гуляете по полю и любуетесь трупами! — Мы не ели и не пили больше полутора суток… — обиженно заметила Амарантайн. Тхарцив, не переставая сердиться, рванул застежку сумки и вытащил две бутыли с водой, и они вместе двинулись по периметру поля. — Я связывался два раза, — рассказал он, пока остальные жадно выхлебывали воду и грызли завалявшиеся в сумке пайки. — Объяснил ситуацию и сообщил координаты. Нам обещали помочь, если к концу битвы останутся те, кто физически способен нас забрать. Но четыре часа назад бой все еще шел. — У нас примерно тридцать восемь часов на то, чтобы к нам подоспела помощь, — сказала Амарантайн, нехотя оторвавшись от бутылки. Бутылку тут же выхватила Титания. — Это срок для Эйдана. У Эра пятьдесят четыре часа. Можно посмотреть, какие на Зефире есть препараты, может, я дам им еще пару часов отсрочки… — А заморозить? У вас же криокамеры есть, — вспомнила Олимпия. — Станет хуже! — ужаснулась Амарантайн. — Зародыш после разморозки начнет интенсивно тянуть силы из родительского организма, чтобы восстановиться. Тогда родительский организм уже ничем не спасешь! — Погодите! — перебил Ирсан. — Вы собираетесь сказать, что мы можем только сидеть и надеяться на помощь, пока мморнский зародыш пускает корни внутри? — Да! — огрызнулась Амарантайн. — Зародыш можно только вырезать хирургически, вручную, имея особую квалификацию. — И не факт, что вместе с помощью прибудет достаточно квалифицированный медик? — не унимался Ирсан. — Их на весь Магикс около семи. Предполагалось, что здесь не будет мморнов, поэтому для работы в Магиксе допускались медики без этого умения, — сумрачно заметил Тхарцив. — По такому медику есть на серафимах, этого требует устав вне зависимости от того, где серафим несет службу. Еще медицинские службы Аллатира и архангелов возглавляют достаточно крупные специалисты, которые по умолчанию должны уметь проводить эту операцию. Они остановились. Слева от них пернатые доламывали загон с животными. Птицы уже подобрали за пленниками резак, и теперь Пиц важно прохаживался с сумкой на выпяченной груди, командуя распиливанием клеток. Перед ними колыхался брезент шатра походной лаборатории. В расстегнутом дверном проеме появился мморн. Двумя лапами он удерживал человека, избитого и вымазанного кровью так, что его было не узнать, а третьей приставлял бластер к его виску. Еще один бластер в четвертой лапе был направлен в их сторону. — Брош-сить орут-шие и сшдать-сца! — прощелкал он. Титания вгляделась в пленника повнимательнее и не сдержала крика: это был Эйдан, безвольно обвисший в мморнских лапах. С него стянули всю нижнюю часть одежды, но ноги были так густо выпачканы кровью и темной слизью, что отсутствие штанов не сразу бросалось в глаза. Не раздумывая, фея металлокинеза отбросила трофейную винтовку и рванулась вперед, натыкаясь на силовое поле. — Я сдаюсь! — закричала она. — Я согласна на все, возьмите меня вместо него, только отпустите его! Олимпия в панике оглянулась на остальных, надеясь на подсказку, но в глазах Амарантайн тоже плескался неконтролируемый ужас. Тхарцив застыл, неотрывно глядя на своего капитана, Ирсана крупно трясло. Только Ханс сохранил хладнокровие и сделал всего одно резкое движение рукой. Булыжник покатился по земле вслед за ошметками головы. Безголовое тело мморна тяжело осело рядом. Олимпия опустила руки, развеивая свою магию, и вовремя, иначе кинувшаяся на мморна Титания расшиблась бы о силовое поле. Рванув к себе магией ближайшую винтовку (Тхарцив едва вывернулся из ремня, иначе бы его тоже подтащило к Титании), она разрядила в мморна всю батарею. И только тогда разрыдалась, падая на колени перед Эйданом. Тхарцив неслышно подошел и накрыл его курткой, срывая наготу своего капитана от чужих глаз. Он был жив, но так слаб и плох, что почти не реагировал на происходящее. И это хорошо: пока организм отторгает мморнский зародыш, его еще можно спасти. Когда начнется улучшение, это значит, что уже поздно: их разделит только смерть обоих. Амарантайн с опаской заглянула в шатер и тоже, плача, стала расстегивать куртку. Эр лежал без сознания в таком же состоянии. На нем одежды не осталось вообще. — Ну, я их магией могу отнести… на корабль. На корабль же лучше? — пробормотала Олимпия, в суеверном ужасе глядя на Эра. Ее пугало и его состояние, и кричаще инопланетная наружность, едва прикрытая курточкой Амарантайн. — Да. Им лучше на корабль, — с усилием выговорил Тхарцив. — Нам всем надо на корабль.