Темная Империя. Ритуальный Круг

Территория человеческих морей, точное положение неизвестно       Стоя на первой палубе и внимательно следя за Эллохаром, что, отдавая последние приказания, открывает переход и исчезает в синем пламени, Нэрисса облегченно выдыхает. «Ну наконец-то!» — счастливо вопит подсознание, уже ожидая алкогольную вечеринку рядом с бассейном, танцы и море новых впечатлений.        — Свалил-таки? — Торн, бесшумно подкравшись, становится рядом и, опершись на перила верхней палубы, чуть свесившись, обозревает творящейся внизу безобразие. А там уже адепты, обрадованные очередным крайне важным делом своего лорда-директора и его скорым уходом, спускаются в трюм, чтобы достать четыре тайно конфискованные у пиратов бочки с ромом. Трое крепких парней, явно принадлежащих к мохнатой диаспоре, вытаскивают запрещенный алкоголь, еще двое укатывают скарб в сторону кухни, куда уже быстрым шагом и пританцовывая на ходу направляются Айяна с Литой, адепткой с двенадцатого курса, и Хеарин с повеселевшей наконец Эрхой.        — А я говорила, что свалит, — пожимает плечами Нэрисса, а перед глазами вновь встает магистр, подвид «в полотенчике». Закатив глаза на свое не в меру буйное воображение, которое уже вовсю изгаляется с этим самым магистром, совершенно забыв про полотенчико, Нэри, вздохнув, добавляет: — а вы не верили.        — Да, удобно, когда есть разведчик в стане врага, — довольно протягивает оборотень и, подставив лицо ветру, прикрывает глаза. — Эх, напьемся сегодня, да?       — Ты, наверное, хотел сказать, не разведчик, а адептка в спальне директора, да? — смеется Нэри и, заметив лукавый взгляд парня, негромко добавляет: — Да нет между нами ничего, правда.        — Да что ты? А разведка доносит иное. Например, про ночные прогулки за ручку и весьма не опекунские объятия на палубе, тоже ночью, кстати, — коварно протягивает парень, внимательно следя за реакцией Нэриссы. Но та, не поведя бровью, лишь вопросительно уставляется на него.        — Ваша разведка ошибается. А попить кофе ночью с собственным опекуном — это уже традиция, — разводит руками Нэри, мысленно соглашаясь с тем, что это и правда уже стало традицией — прокрасться ночью на кокпит, обязательно столкнувшись с каким либо адептом, и пить кофе на корме, разговаривая на совершенно отвлеченные темы.        — И как же ты выведала, что магистр собирается уйти, а? — крайне любопытный Торн не сводит с нее вопросительного взгляда, чуть усмехаясь уголками губ. — Не подошла же и не спросила, правильно?        — Правильно. Ворвалась к нему в спальню, как раз когда он из душа вышел, вручила график по кухне и костюм заметила, делов-то, — со смехом правдиво отвечает Нэрисса, начиная откровенно ржать, когда замечает выражение глубокого шока на лице оборотня. — А что? Кто из адепток может похвастаться, что видел Эллохара почти неглиже?        — Никто, — выдыхает смеющийся Торн, все продолжая сверлить Нэри пристальным взглядом, — да, знаешь, я почти верю, что между вами ничего нет, ты не выглядишь влюбленной, но…        — Что, но, волчарик? Я воспитанница, он опекун, он со мной месячной возился, от колик спасал, зад кремушком от опрелостей мазал, пеленки менял, кормил, ночи не спал, а ты меня ему еще и сватаешь? Тебе мужика не жалко, нет? Это ж столько лет с бабой возиться, а потом еще в невесты с легкой руки собственных адептов получить! Жестокие вы! — притворно горестно выдыхает Нэри под истерический ржач адепта, крепко вцепившегося в поручень, чтобы просто не сползти на пол в истерике.        — Дааа, — стонет Торн, когда Нэри, подав ему руку, резко дергает на себя, помогая подняться. — Теперь я точно вижу, что с твоей стороны ничего нет. Бездна, ты кошмар, знаешь? Даже мне директора стало жалко, — стонет он, наваливаясь на борт.       — Я знаю, что я кошмар, мохнатенький, меня Смерть вырастил, я что, должна от цветка к цветку порхать и песенки петь? — надменно выгибает бровь Нэри, окидывая Торна насмешливым взглядом. — Ну что, касатик ты мой разлюбезный, вперед, навстречу алкогольным приключениям! — повторяя интонации одного беловолосого демона, издевательски весело возвещает Нэрисса и, хлопнув напрягшегося парня по плечу, заложив руки за спину и сцепив их в замок, медленно выплывает на лестницу.        — А знаешь, вы бы были неплохой парой, — он внимательно оглядывает ее, чуть прищурившись, а затем выдает: — Ты хоть знаешь, как временами на него похожа? Меня в дрожь бросает, честно, — парень картинно передергивается, изображая на лице дикий ужас.        — Чертополох если с кустика и падает, то очень недалеко, адепт Торн, — с коронной усмешкой магистра Смерти наставительно выдает Нэри, спускаясь по ступеням вниз, на кокпит, чтобы немножко поколдовать над алкогольной провизией, предназначенной для сегодняшнего вечера. — Тьма, надеюсь, дедушка его задержит до завтра. Попросить что ли?        — А дедушка это?.. — распахиваются в удивлении глаза парня и тот, перепрыгнув три ступени, мгновенно отказывается в дверях кокпита, галантно открывая их перед Нэриссой.        — Да-да, страшный и ужасный Повелитель всея Хаоса, — подтверждает она предположение Торна и, проскользнув в помещение корабельной кухни, сосредоточенно оглядывает фронт алкогольных работ, уже решая, как будет издеваться над провиантом.        — И ты Владыку дедушкой называешь? — все так же удивленно спрашивает адепт, проходя к стойке и усаживаясь на высокий стул. — Вот так просто — дедушка?        — Ну, обычно деда, я его так лет до трех называла, дедушка для меня вообще самый любимый демон был в глубоком детстве, меня пускали к нему даже во время совета Дараев. А сейчас да, дедушка. Дедуля, если вдруг что-то нужно очень, — поясняет Нэрисса, вытаскивая желирующую основу для будущих коктейлей, а затем откупоривает первую бочку, наполняя кухню терпким ароматом алкоголя, от которого губы сами растягиваются в улыбке. — Вот представь себе ситуацию: сидит Владыка Ада на совете Дараев, собранный, серьезный, суд вершит, говнюков, то есть дараев провинившихся карает. И тут двери распахиваются, и в зал вносят двухлетнюю малышку, что с громким воплем «деда», кидается Повелителю на грудь и начинает невнятно жаловаться на Принца Хаоса? — с мягкой усмешкой на губах рассказывает Нэри, внимательно слушающему адепту, пока рассыпает желатин по мискам и добавляет в них красители и сок разных фруктов.        — Даа, — задумчиво протягивает Торн, с исследовательским интересом следящий за действиями Нэриссы, — вот я иногда тоже испытываю непреодолимое желание припасть к груди Повелителя и пожаловаться на Принца Хаоса… — негромко бормочет парень, а потом со вздохом добавляет: — но быть мне только на месте дараев-говнюков…        — Сочувствую, — со смехом проговаривает Нэрисса, — я вот тоже уже не могу ворваться в зал собраний, залезть к дедушке на колени и пожаловаться на Рэна, а так хочется иногда, ты себе просто не представляешь.        — Магистр был строгим опекуном? — спрашивает оборотень, когда сжалившаяся над парнем Нэрисса ставит перед ним тарелку с внушительным куском несильно прожаренного мяса. — Ну, в смысле, как директор и преподаватель он требовательный, конечно, но он заботиться о нас, про каждого все знает, каждому помогает и…        — Не заплачь только, а? А то я тоже разревусь, — прерывает влюбленную оду магистру Смерти Нэри, а затем, вздохнув, соглашается: — Да, у Эллохара этого не отнять.… Сначала простебет по полной, а потом и утешит, и поможет.… В этом весь Рэн. И опекуном он был классным.        — Был? — лукаво вопрошает парень, понимающе уставляясь на нее. — А сейчас?        — А сейчас не знаю, — негромко, но очень честно признается она и, отвернувшись к рабочей зоне кухни, чтобы парень не заметил эмоций, написанных на ее лице, проговаривает: — Я на четыре года уезжала, взбрыкнула в один момент: постоянная охрана, пустыня за окном, демоны придворные, так надоело все, ты себе не представляешь.… — Нэри с трудом сглатывает, подавляя неожиданно вскипевшие слезы в глазах, понимая, что и сейчас не прочь свалить в закат, подальше от сложных чувств к Эллохару. — Хотелось вздохнуть свободно, сбежать из-под неусыпного контроля, прекратить это постоянное преследование, да и опека очень душила, несмотря на постоянные вылазки с бабушкой и Рэном…        — А потом? — явно ощутив состояние Нэри, вопрошает оборотень, негромко вздохнув.        — А потом вернулась, — просто отвечает она, пожав плечами, — мы действительно были близки с магистром до моего отъезда, мне всегда импонировало то, что он не пытался заменить мне отца, зная, что мне это совершенно не нужно, но, тем не менее, всегда был рядом, и я могла поделиться с ним чем-то важным, понимаешь? Был старшим советчиком и, я бы даже сказала, другом, а теперь…. — стараясь, чтобы голос звучал ровно, делится Нэрисса, испытывая отчаянное желание выговориться. И убедить себя в том, что все в порядке, несмотря на то, что ощущения говорят совершенно обратное.        — А теперь нет, — сочувствующе констатирует он, прекрасно понимая, о чем говорит Нэрисса. — И что поменялось?        — Я поменялась, Торн. Просто я поменялась, выросла и, чего уж там таить, я бежала и от него тоже, тогда, четыре года назад, — не вдаваясь в подробности о причинах побега, признается Нэри. — Хотелось поменять обстановку, существ вокруг, да и мне тогда казалось, что эта связь никуда не исчезнет, и все будет так же, как и прежде, а оказалось, что ничто не вечно, и прежние ненапряженные отношения канули в лету, а взаимопонимание испарилось, — пожимает плечами она, а подсознание выдает издевательское «Потому, что ты влюбилась в него, дура». И ей лишь остается с этим согласиться и попытаться примириться с мыслью о том, что уже ничего не будет, как прежде.        — Мне кажется, напряжение в отношениях появилось как раз из-за того, что ты выросла, и магистр теперь видит в тебе привлекательную девушку, а не ребенка, — весьма проницательно заявляет оборотень, неожиданно оказываясь очень близко. — И что мы делаем? — нависая над плечом Нэриссы, уточняет Торн.        — Желатиновые шоты, — гордо заявляет она и демонстрирует ему миски, в которых уже смешаны необходимые ингредиенты, — так сказать и выпить, и закусить! — и, заметив сомневающийся взгляд парня, добавляет: — Да не парься, я знаю, что делаю, почти магистр алхимии, все же, — смеется на вопросительно вздернутые брови Торна Нэри.        — Ого. Я думал у тебя только провальная диссертация по плетениям, — напоминает он ей заявление Даррэна. — В таком случае жди приглашения на работу от Эллохара, его, да и нас всех, уже конкретно задолбал наш препод по зельям.        — В таком случае я, пожалуй, подзатяну свои научные изыскания, — откликается она, подогревая пламенем основу так, чтобы не воспламенить все вокруг. — Как то не горю желанием, — не смотря на пылающие синим огнем ладони, заявляет Нэри. — еще и работать на него, мне его и в обычной жизни хватает сполна. Помочь не желаешь? — негромко интересуется она у оборотня, подозрительно тихо стоящего за спиной. Но в этом присутствии нет ничего волнующего, просто молчаливая поддержка приятеля, и Нэрисса в один момент думает, что этот оборотень мог бы стать ей прекрасным другом.        — К сожалению, кулинарными талантами я не наделен, а вот девчонок позвать могу, — пожимает плечами Торн, и пройдя к двери. — Эрху и Варнаи с вампиршами?        — Ага, давно пора, — проговаривает Нэрисса, возвращаясь к работе. Руки, после столь откровенного разговора с оборотнем, немного подрагивают, и в один момент она даже думает, что тот догадался о ее случайных чувствах к Даррэну, но почему-то пребывает в абсолютной уверенности в том, что Торн точно не поделится своими догадками с кем бы то ни было. А за дверями уже раздаются веселые голоса девушек, и настроение понемногу поднимается, а впереди ждет веселье, поэтому Нэри приказывает себе не унывать, и быстро натягивает на лицо расслабленную улыбку, как только ее напарницы по кухонным заботам входят на кокпит.

      ***

       — Готово, — довольно, но устало выдыхает Эрха, тяжело опираясь на стойку и обозревая труд рук своих, возвышающийся на подносе шикарной пирамидой из желатиновых шотов. Те, расставленные по цветам, от темно-фиолетовых внизу, до солнечно-желтых вверху, смешно подрагивают, вызывая смешки у немного выпивших в процессе приготовления закусок девушек.        — Интересный способ подачи алкоголя, — протягивает Хеарин, рассматривая, как и все, желатиновое удовольствие, что предстоит сегодня вкушать адептам Смерти и, чуть пнув стойку, заставляет подрагивающего алкогольного монстра затрястись сильней. Пьяное ржание в кухне усиливается, но время идет, а выносить закуски уже пора, поэтому Нэрисса, приземлившаяся на высокий стул, дабы передохнуть перед алкозабегом, длинною в ночь, потянувшись, встает и первой проходит к рабочей зоне, чтобы начать выносить блюда к уже выставленным у бассейна на верхней палубе столам.        — Поехали, вечер только начинается, — выдыхает она, желая поскорее напиться и оторваться по полной. «Что-то я стала слишком часто прибегать к алкоголю, как к средству решения всех проблем. Не иначе, как это передается воздушно-капельным путем» — проскальзывает мысль в голове, но Нэри с усмешкой отметает ее, желая максимально насладиться вечером.        — Ага, а вы уже готовенькие, — комментирует пьяный девчачий смех вошедший на кухню Рронг. — А я подмогу привел, — он указывает рукой на четверых уже знакомых ей стихийников, и те выражают свое полное согласие помочь, быстро закивав головами. — Давай, я отнесу, — предлагает он, и Нэри молча протягивает ему первый поднос, а смекнувшие что к чему девчонки, уже вовсю нагружают остальных парней блюдами со снедью, напитками и прочим, что может понадобиться некультурно отдыхающим, во всякое нарушение правил, адептам.        — Мы не готовенькие, мы подготовленные, Рронг, — поправляет уже выходящего парня Лита и, захватив два кувшина, до краев наполненных ромом, скрывается следом.        — Да готовенькие вы, — раздается насмешливый голос Влада за дверью, и тот вваливается в кухню, оглядывая творящийся там беспорядок, на убирание которого ни у кого уже не осталось ни сил, ни желания. — Ну и срач тут у вас, девчонки. А магистр еще нас ругает, нужно будет намекнуть, чтобы он ваши спальни почаще инспектировал, — издевается вампир, совершенно не смущаясь взбешенных взглядов присутствующего здесь женского коллектива. — Работа есть?        — Так хочешь побыстрей нажраться, клыкастенький? — лунная фея Иллиса, томно откинув длинную снежно белую косу за спину, окидывает Блаэда снисходительным взглядом прозрачно-голубых глаз и, подхватив самый тяжелый из всех подносов, имеющихся на кухне, с легкостью подносит его вампиру и, всучив в руки, игриво сверкает откровенно пугающим оскалом. — Тащи, сладенький.       Сладенький, сверкнув коварной усмешкой и окинув оценивающим взглядом фею, ретируется с кухни под смешки и свист подвыпивших адепток.        — Ммм, какие взгляды, Иллиса, — пропевает Лита, косясь на подругу понимающим взглядом лукавых глаз. — Кажется, кое-кто сегодня точно не будет спать один. И я даже знаю, кто…        — Ой, заткнись, а? Не сглазь, — отмахивается лунная, чуть усмехаясь уголками губ. — Поплюй, постучи там, а лучше иди убейся, я твой глаз кривой и язык проклятый знаю.        — А что, и правда сглазить можешь? — с любопытством в тоне интересуется Нэри, когда очередной адепт, нагруженный подносом, на этот раз последним, с желатиново-алкогольным монстром, выходит за двери. — Или пожелать чего?        — Так магистр меня в школу и взял, чтобы изучить этот дар, — поясняет Лита, наливая всем остатки рома из бочки, и левитацией передавая стаканы. — Он проездом у нас был, а меня папенька, чтоб ему подавиться, сватал за обмудка одного, вот я ему и пожелала, чтоб его конь полюбил, — на этой фразе, выпивающая свою порцию алкоголя Нэри с истерическим всхлипом давится, судорожно откашливаясь, а заботливая Хеарин пару раз похлопывает ее по спине так, что она чуть не слетает со стула. — А Эллохар как раз мимо проходил, сначала изумился, потом восхитился, потом ржал, как больной, когда за женишком моим конь бегал, да пристроится пытался, папеньку моего культурно послал, а мне место в школе предложил. И вот я здесь.        — И как вообще — это как проклятие действует? Или иной принцип? — не сдается в своем любопытстве Нэрисса, испытывая непреодолимое желание ощутить подобное на себе. — Слушай, а прокляни меня, а? Может жизнь интересней покажется. У меня вон, куратора по магистерской черная ведьма на смерть прокляла, так женился, дочь вот-вот родится.        — Так замуж рвешься? У тебя же уже есть претендент на руку и сердце? — издевательски протягивает Варнаи, прожигая Нэри насмешливым взглядом красных глаз.        — Не, на ногу и печень, Хеарин. Сердце штука хрупкая, а руку и оторвать могут, их вообще беречь надобно, — веско изрекает Нэрисса, подняв палец. «Сердце твое занято, мать» — пьяновато стонет подсознание, и Нэри, поморщившись своим мыслям, добавляет: — Да и замуж я не рвусь, с Эллохаром разве выйдешь? Этот не такой, и тот, третий чешуйчатый, да и вообще… — махнув рукой, проговаривает она.        — Ого. То есть магистр твой выбор не одобряет? — приподнимает брови Айяна, чуть нахмурившись. — А с какой стати он указывает вообще? Ты же совершеннолетняя, тебе восемнадцать, захотела — хоть завтра под венец, — задумчиво почесывая бровь, она уставляется на Нэриссу, но отвечает ей Эрха.        — Ты не из Хаоса, Айяна, у нас несколько другие законы опекунства, — со вздохом поясняет шайгенка и, сочувственно похлопав по плечу Нэри, встает со стула. — У нас, если мужчина берет под опеку женщину, с которой не связан кровным родством, то она, по сути, переходит в полное его владение. Ничего не решает сама, вплоть до выбора одежды, ограничена во всем, таковы законы. До конца своих дней она находится под присмотром опекуна и под его контролем.        — Ой, душу не трави, а? — со стоном просит Нэри, закатывая в раздражении глаза. — Спасибо за ликбез, Эрха, все уже поняли, что я в драконьей заднице на долгие столетия. В монастырь что ли податься? А хотя, и правда, что мне мешает? В Храме поселюсь, в услужение Страсти пойду и хрен меня какой магистр Смерти оттуда выкурит. А дракону буду письма слать, полные любви и печали. Пачками, — со смехом проговаривает она и поднимается. — Идем, а то парни все сожрут, все выпьют, а нам только понюхать перегар и останется.       И девушки, переговариваясь и хихикая, покидают кокпит, направляясь навстречу пьяным крикам, доносящимся с верхней палубы, где уже во всю кутят господа адепты Школы Смерти.

      ***

      Закинув в рот еще один желатиновый шот и постановив, что те вышли на удивление неплохими, Нэри, отжимая мокрые волосы после совершенно случайного купания в открытом бассейне, расположенном на этой же палубе, в компании Торна, Арона и еще двух девчонок из мохнатых, отходит к стальным перилам борта и задумчиво уставляется в темно-синюю даль ночного неба, усыпанного звездами. Влажные волосы приятно треплет теплый ветер, море на удивление спокойно и кажется, что так можно простоять вечно. Громкий гомон голосов и постоянные взрывы смеха за спиной заставляют губы растягиваться в улыбке и постоянно негромко очень счастливо вздыхать. «Почти так же хорошо, как с Рагдаром» — расслабленно думает она, прикрывая глаза и запрокидывая голову, вспоминая жаркие поцелуи твердых губ и сильные руки, скользящие по телу. Только вот вместо хрипловатого «Сокровище», в голове раздается почему-то низкое, бархатистое «Прелесть моя». Поминание Бездны срывается с губ, а нетрезвые мысли, явно поползшие не в том направлении, подкидывают воспоминания утра и игривое «Нравлюсь?». Ощутив неимоверно сильное желание досадливо постучаться головой о сталь перил, Нэрисса тяжко вздыхает. Обнаженного магистра сменяет другой обнаженный магистр, теперь уже драконьей наружности, и Нэрисса, согласно хмыкнув, открывает глаза. Из приятных мыслей ее вырывают негромкие всхлипы, чей-то, явно женский голос, явно бормочущий что-то утешительное, и сдавленное рыдание. Прислушавшись внимательней и поняв, что звук доносится откуда-то снизу, Нэри, ощутив странную, столь знакомую тревогу, срывается с места и, напомнив стоящему в компании парней Торну, чтобы следил за иллюзией на случай появления магистра, бегом спускается вниз. Рыдания становятся отчетливей и, выскочив на второй палубе, Нэри, чувствуя дикое сочувствие, быстро продвигается по коридору. Двери кают проносятся мимо, и стремительно идущая темная, в яростном порыве вейлы облегчить чужую сердечную боль, едва не пропускает нужную дверь. Негромко постучав и не услышав вразумительного ответа, она резко толкает дверь.        — …Он женился, понимаешь…. Он женился Айра…. мне оставалась только практика…. — всхлипы и речь вновь прерываются рыданиями, и Нэри, замерев в дверях, видит свернувшуюся на кровати обхватившую колени Иллери, лесную дриаду, что была выпускницей и помнила ее еще маленькой. И Айра, оборотницу с одиннадцатого, осторожно поглаживающую ее по плечу и негромко проговаривающую слова утешения.        — Бездна, — негромко выругавшись, Нэри, прекрасно общавшаяся с обоими, проходит в комнату, притворив за собой дверь. Иллери, громко всхлипнув, что явно предвещало истерику, резко подрывается с кровати и рывком бросается к Нэриссе, сотрясаясь в рыданиях. — Женился-таки, мудозвон хренов, чтоб его урки пожрали, — мрачно комментирует она, осторожно обняв девушку и провожая обратно до постели.        — Женился, — желчно подтверждает Айра, пока Нэри мягко поглаживает всхлипывающую девушку по спине. — И если бы сам признался, ург орочий ему в одно место, и чтоб сдох с ним, скотина проклятая! Так нет же, струсил, как воргут болотный, если б ей сестра не написала, и не узнала бы.… — с дикой ненавистью к бывшему жениху подруги проговаривает оборотница, устало присаживаясь на пол. — Мы пили со всеми, когда письмо прилетело, сама знаешь, корабль, да еще и королевства эти человеческие, чтоб они горели синим пламенем.… Две недели назад уже как женился, да пока письмо летело….        — Синим пламенем говоришь…. Это можно устроить, — крайне кровожадное настроение вейлы, что вообще не терпят измен и относятся к верности в паре, как к святыне, прорывается наружу, и глаза Нэри на мгновение вспыхивают фиолетовым. — Айра, — неожиданно проговаривает она, — а сходи-ка на кухню и принеси еще выпить, пожалуйста, — оборотница сначала совершенно непонимающе глядит на Нэри, а затем, понятливо кивнув, быстро выходит за дверь.        — Что мне делать теперь?.. — Новые рыдания звучат еще горше прежних. — Я ведь так люблю его.…. — всхлипывает, приваливаясь к плечу Нэриссы, и та прижимает ее к себе крепче, пытаясь хоть как-то утешить. — Мне только и оставалось, что практику окончить, родители собирались по всем обычаям свадьбу устроить….        — Ну, все, все, — поглаживает ее по спине Нэрисса, добавляя немного магии вейл, чтобы хоть как-то остановить истерику, — отставить рыдания, адептка Сайли. Вот скажи мне, нужен тебе этот обмудок тролльего дерьма? На кой ург орочий он тебе сдался? Женился, не дотерпел свой хрен куда ни попадя вставить, а ты теперь страдай?        — Я люблю его… — все твердит Иллери, поднимая свое лицо на Нэриссу, — что мне с этим делать, Нэри? С любовью-то мне что делать? Я домой возвращаться не хочу, он там…. Счастливый, женатый и не мой…. Как мне мимо ходить, на счастье его смотреть?..        — А ты не смотри. Вырви из сердца и не смотри в его сторону больше, — твердо проговаривает Нэрисса, глядя прямо в заплаканные глаза красавицы дриады. — Потерять больно, измена — еще больней, женился — вообще сдохнуть можно, если честно…. — неожиданно горько проговаривает она, не представляя, что бы чувствовала, если бы такое произошло с ней. — Но демонстрировать боль — это демонстрировать слабость, Иллери, а ты хочешь, что бы он, а в особенности его жена, видели тебя разбитой, опустошенной, слабой?        — Ннет, — глухо проговаривает Иллери, закрывая лицо руками. — Сдохнуть хочется….        — Ха, нашла из-за чего сдыхать, — неожиданно жестко выплевывает Нэрисса, краем глаза замечая вернувшуюся Айру, устанавливающую бутылки на столик, — А ты вернись. И улыбайся. Знаю, что больно, знаю, что страшно и плевать на себя хочется, в ноги кинуться, лишь бы с тобой был, простить все.… — болезненная усмешка сводит скулы, и страшно хочется опрокинуть в себя пару стаканов принесенного рома, но девушке хуже и Нэри просто продолжает говорить, чтобы заполнить пустоту в ее разбитом сердце хотя бы словами. — А ты рассмейся в лицо. Вернись так, чтобы о тебя разило другим мужиком за версту, счастливая, окрыленная, так чтобы этот урод понял, что свои причиндалы нужно было держать в штанах и ждать тебя. Покажи ему, насколько тебе хорошо без него, — и приняв в руки два стакана, наполненных до краев крепким алкоголем, протягивает один дриаде.        — Не смогу я… ни улыбаться, ни рассмеяться в лицо, ничего не смогу… — хрипло прошептав, Иллери залпом опустошает стакан и, протянув его стоящей наготове Айре, мрачно добавляет, — еще.        — Вот и чудненько, — вернув свой, так же пустой стакан на столик у кровати, Нэри неожиданно, видимо под действием всего выпитого, проговаривает: — на меня посмотри, — и когда Иллери поднимает на нее покрасневшие, зареванные глаза, твердо, чеканя каждое слово, проговаривает: — Я сдохла? Я живу, улыбаюсь и наслаждаюсь каждым мгновением этой долбанной жизни, несмотря на дыру в груди на месте сердца, что растет с каждым годом. И если я, вейла, смогла, то ты определенно сможешь, Иллери. А не сможешь — я помогу тебе. Все ясно? Вытравлю этого, не умеющего держать хер в штанах, урода из твоего сердца так, что ты и не вспомнишь о любви к нему, даже если своими глазами будешь наблюдать, как он имеет свою гребанную жену, — и схватив снова наполненные оборотницей стаканы, протягивает один уже отходящей от истерики дриаде. — Тост! За твою свободу от дерьма, что само смылось в канализацию жизни! — на лице Иллери появляется усмешка, явно вызванная грубым тостом Нэриссы, и девушки, столкнув стаканы, выпивают до дна.        — Правда, поможешь? — негромко, с надеждой в голосе спрашивает заплаканная Иллери, и Нэри, кивнув, отвечает:        — Хоть завтра. Обряд Отпущения у меня коронное блюдо от всех сердечных бед, — и резко поднявшись с кровати дриады, от чего ее повело в сторону, негромко смеется: — А знаешь, поделюсь еще одним рецептом. Найди красивого мужика, прямо сейчас, напои красивого мужика и уложи его в постель. И пусть совесть будет жрать на утро, с похмельем на пару, но работает шикарно. Сразу чувствуешь себя такой… — и, не подобрав по пьяни слов, просто стягивает за руку удивленно глядящую на нее адептку с кровати. — Прямо сейчас. Пошли, хватит рыдать. Нет постоянного мужика — нет проблем.        — Шикарный совет, да и Аллен свободен, он к тебе пять лет неровно дышит, а ты все «друзья, друзья»…. — добавляет Айра и выходит первая, распахивая дверь. — Отпусти ты себя на один вечер, — мягко проговаривает она, — он же тебя замуж не зовет? Так что плохого в качественном одноразовом перепихе? А я тебе скажу — ничего, совершенно. Ты девочка взрослая, можешь себе позволить.        — А знаешь… — призадумывается нетвердо стоящая на ногах Иллери, а затем, все же просияв, пусть и немного потерянной, нерешительной улыбкой, хватает початую бутылку и, прилично отхлебнув из горла, соглашается: — Он и правда по мне уже пять лет сохнет…. Что я, не осчастливлю бедолагу? Он привлекателен, я до Бездны привлекательна, так почему бы и не….       Ее слова, пусть и наполненные бравадой разбитого сердца, но такие уверенные и самодовольные, перебивает громкий совершенно неприличный смех девушек, и конкретно подпитая троица, чуть пошатываясь, направляется по коридору, чтобы присоединиться к абсолютно некультурно отдыхающим адептам Смерти.

      ***

      И вновь, стоя на палубе, совершенно пьяная и совершенно мокрая Нэри, теперь уже даже не делающая попыток высушиться, со смехом следит за тем, как взваливший на плечо Иллери Аллен стремительной, но совершенно нетрезвой походкой, сверкая невероятно счастливой улыбкой, утаскивает ржущую на его плече дриаду в свою каюту.        — Не урони, осчастливленный воздыхатель! — кричит им вслед пьющая прямо из бутылки Лита под оглушающий хохот и свист адептов Смерти. Вечеринка явно вышла знатная, многие уже не могут подняться на ноги, кто-то, Влад и Иллиса, к примеру, уже так же удалились в каюту, Торн, обнимающий сразу двух девчонок и явно не желающий делать выбор, просто тихонько уговаривает их пройти в кровать всем вместе. И, видимо, делает нешуточные успехи в деле убеждения юных адепток. Самых пьяных приводят в чувство в бассейне, что стихийники попеременно то остужают так, что вода покрывается корочкой льда, то подогревают настолько, что от прозрачной глади начинает подниматься пар. И только стоящая чуть в стороне Нэри, уже принявшая решение отправиться спать, понимая, что Эллохар не вернется до утра, резко ощущает, как по нервам ударяет тревога. «Что за…» — не успевает подумать она, как тревога усиливается, заставляя все внутри завибрировать, и она громко выкрикивает, догадавшись о причине своих непонятных ощущений:        — Смерть на подходе! Валим!       И шум толпы, смеющейся, громко разговаривающей, частью плещущейся в бассейне, мгновенно стихает. Адепты тенями скользят по палубе, прибирая все, что может говорить об их несанкционированной попойке, а Нэрисса, чуть встряхнув головой, чтобы привести себя в чувство, быстро проходит к ребятам, что держат наготове щит иллюзии. Став на небольшом отдалении от Лайда — выпускника, что был просто мастером иллюзий, и кивнув ему, она протягивает руку к заготовке, что ребята плели более двух часов, и едва успевает дернуть ее на себя, чтобы активировать купол, как на палубе, в десяти шагах от нее, взревает грозно бушующее пламя, и из него выходит магистр Смерти. Потягивает носом, негромко хмыкает своим наблюдениям, чуть прищурившись оглядывается, затем приподнимает бровь и с крайне издевательской усмешкой на губах громко возвещает:        — А дух-то какой стоит изумительный…. — Эллохар медленно прохаживается вдоль бассейна, в котором под еще одной иллюзией прячутся семеро адептов. — С одного вдоха с ног сшибающий. Ну что ж, сыграем, пока я добрый…. — задумчиво протягивает он и, подозрительно глянув на бассейн, совершенно спокойный, несмотря на ветреную погоду, словно накрытый зеркалом бассейн, весело проговаривает: — Господа утопленники, на выход!        Бассейн, уже осознавший всю катастрофичность перспектив, молчит. Брови магистра взлетают вверх, он негромко хмыкает, а затем, вернувшись к стальной лесенке, прикрепленной к борту, просто роняет каплю жидкого синего пламени в воду. Иллюзия не поддается, просто поглощая огненный шар, и даже всплеска, необходимого для поддержания легенды не слышно.       — Любопытно, — тон становится еще задумчивей, а черные брови на лице демона саркастично изгибаются. — Келтер, вылезай, голубчик, запас кислорода скоро закончится, просто выгорев. Наверное, все же лучше получить выговор и отработку, нежели помереть от элементарной дыхательной недостаточности?       Из воды доносится невнятное бульканье, а затем, огромная, наполненная воздухом сфера всплывает, по ней пробегаются плетения рун и семеро адептов, покаянно склонив головы, проходят по водной глади, чтобы ступить на сушу перед собственным директором.       — Доработал-таки, да? — с интересом, да и с чувством совершенно обоснованной гордости Даррэн внимательно оглядывает одного из пяти высших демонов, обучающихся у него.        — Да магистр, — сверкнув пьяной, очень довольной тем, что его старания заметили, улыбкой, адепт Келтер все же рискует поднять взгляд на магистра и по совместительству Принца Хаоса.        — Ну что ж, зачет сдан, хвалю, сфера на удивление рабочая, — магистр Смерти складывает на груди руки, уже не надеясь на то, что его личная адептка в этом не участвовала. — А вот иллюзия отвратная. Что будем делать, касатик мой?        — Тренироваться, — негромко выдыхает парень, опустив плечи и теперь уже смотря себе исключительно под ноги.        — Превосходно, я рад, что мы поняли друг друга, — сверкнув совершенно издевательским оскалом, негромко проговаривает Эллохар. — Свободны, голубчики. Завтра ко мне, отрабатывать будем, — и, когда адепты, стараясь идти максимально ровно, строем исчезают на лестнице, он снова проходится по палубе, абсолютно ни к чему не приглядываясь, лишь пару раз негромко хмыкнув. — Как я понимаю, — громко, растягивая гласные и очень задорно проговаривает лорд-директор, — ваша алкоголеупотребительная, в нарушение все мыслимых и даже немыслимых правил, акция была спланирована, — заканчивает магистр уже ледяным тоном. — Поэтому, господа алкозависимые сверх всякой меры адепты, выходим. Не расстраиваем своего лорда-директора.       И адепты, понуро опустив головы, но, несмотря на состояние мертвецкого почти подпития, быстро, стараясь не сбиваться с шага под пронзительным взглядом звереющего магистра Смерти, выходят на палубу из своих укрытий, чтоб предстать пред ясные очи кары огненной.        — Элгет где? — почти спокойно выплевывает Даррэн, прекрасно зная, что ученики, какими бы юными и наглыми не были, уже завтра начнут испытывать нешуточные угрызения совести. И он им в этом поможет. С жестким похмельем на пару.        — Отбыл, магистр, — негромкий, совершенно упитый голос раздается из ровного, как по линейке выровненного строя адептов, и Эллохар негромко хмыкает, отмечая, что детишки даже пошатываются в такт, чтобы не нарушать гармонии шеренг. «Тренированные в боях. Алкогольно-употребительских» — проскальзывает в его голове, и он, чуть усмехнувшись, задумчиво протягивает:        — Как я понимаю, супружница вызвала. Снова, — и прекрасно зная, что подтверждения ждать не стоит, в особенности от пьяных вдупель адептов, медленно проходится вдоль строя, выглядывая светлую головку. — Иллюзию кто плел? — кинув взгляд на светлеющее небо, постепенно раскрашивающееся в разные оттенки розового, он вновь оглядывает учеников, внимательно прослеживая, как шестеро разной степени промоченности ребят, среди которых наблюдалась и Нэрисса, выходят вперед. — Превосходно, просто превосходно. Шесть курсовых по алкогольным поражениям печени у различных рас, — под дружный стон пьяных учеников, довольно пропевает Эллохар, хищно ухмыляясь детишкам. «Сколько курсовых, а сколько отработок… моя душа трепещет в нетерпении» — раздумывает он, оглядывая издевательским взглядом каждого. –Провиантом для этого вопиющего безобразия кто занимался? — трое, включая личную адептку, остаются, еще пятеро выходят вперед, переглядываясь и чуть пошатываясь, становятся в ровную линию. — А вот и наши кухонные рабы на ближайшие две недели, — он вновь проходит вдоль шеренги, на этот раз заложив руки за спину и сцепив пальцы в замок, — в случае недовольств качеством блюд, отравлений и случайных смертей, будем знать, с кого спрашивать, — Даррэн останавливается почти рядом с Нэри, искоса кинув на нее взгляд, и замечает, что на ее губах, как бы она это не пыталась скрыть, нет-нет, да мелькает задорная ухмылка. — Да, прелесть моя, а ты вообще везде отметиться успела, — не слишком громко протягивает он, теперь уже внимательней разглядывая Нэриссу, — плохо, адептка Блэк, очень плохо, — и вновь отойдя, громко объявляет: — Разойтись.       Адепты, пьяные, уставшие и явно напряженные тем, что выволочка была на удивление слабой, медленно расходятся, негромко переговариваясь, и, видимо, строя предположения о том, что день грядущий им готовит. Магистр Смерти, так и оставшийся стоять на месте, с насмешливой улыбкой наблюдает, как детишки, стараясь побыстрей скрыться с его глаз, покидают палубу, явно желая быстрей забуриться спать, ведь раннюю побудку никто не отменял. Заметив, как и его очень личная адептка медленно присоединяется к разношерстной толпе учеников, чтобы поскорее свалить, он, не долго думая, окликает ее:        — Стоять, — и, когда Нэри, стремительно развернувшись, кидает на него совершенно пьяный взгляд темно-синих глаз, сопровождающийся откровенно лукавой улыбкой, Эллохар издевательски добавляет: — а вас, адептка Блэк, я попрошу остаться, — и внимательно наблюдает, как медленно подходит чуть нетвердо стоящая на ногах Нэрисса, все еще пытаясь скрыть улыбку в уголках губ. — Так рада меня видеть, радость моя?        — Магистр в бешенстве, просьба покинуть здание, — негромко, но очень пьяно протягивает она, но голову не поднимает, боясь столкнуться с пронзительным взглядом серых глаз. Странное чувство накатывает от близости Эллохара, и Нэри, не желая сейчас переживать не очень приятные эмоции, которые все-таки смогла подавить в этот вечер, чуть отступает, буквально на пол шага, но это не укрывается от неотрывно следящего за ней Даррэна.        — Мы на корабле, Нэрюш, — немного устало откликается Эллохар, подступая ближе и усмехнувшись тому, что Нэри, пусть и стоит виновато опустив голову, страха не испытывает, кладет ладони ей на плечи и соскальзывает ими вдоль рук, высушивая форму. — И где же чувство вины? Раскаяние? Не подскажешь? — он склоняет голову, почти касаясь носом волос, с неприятным чувством внутри ощущая запах мокрой псины, исходящий от нее, характерный для мохнатых представителей Школы Смерти.        — Пропила, — чуть усмехается Нэрисса, запрокидывая голову, чтобы взглянуть в его глаза, которые оказываются просто преступно близко. Судорожный вдох, который в пьяном состоянии удержать просто не возможно, срывается с ее губ, и она негромко матерится сквозь зубы, снова пытаясь отступить. Но тяжелые мужские ладони вновь возвращаются на плечи, крепко удерживая на месте.        — Да я вижу, — язвительно протягивает Даррэн, когда Нэри, перехваченная его руками, почти упирается носом в его грудь. — И что прикажешь мне с тобой делать?        — Понять и простить? — выдвигает предложение она чуть охрипшим голосом, и он, лекго приобняв ее за плечи, мягко усмехается, отмечая, что даже в мертвецки пьяном состоянии она невероятно милая.        — Понимание и всепрощение, радость моя, совершенно не свойственные мне благодетели, — придерживая пошатнувшуюся Нэри и привлекая ее ближе к себе, негромко проговаривает Эллохар. — Как охарактеризуешь свое состояние?        — Я в говно, — совершенно честно признается Нэрисса, упираясь лбом в его грудь, вслушиваясь в ровный, сильный ритм его сердца и понимая, что боль, донимавшая каждый миг в его присутствии, словно испарилась. «Что за хрень вообще творится?» — с тяжелым вздохом недоумевает она, ощущая, как горячие ладони проскальзывают по спине, ложась на талию и вызывая мириады мурашек по коже.        — Я рад, что ты трезво оцениваешь свое совершенно нетрезвое состояние, — издевательски хмыкает магистр Смерти, чуть проводя кончиками когтистых пальцев по влажным волосам. Прекрасно понимая ее желание поскорее избавиться от не до конца просушенной одежды и завалиться спать, он все же не отпускает ее, желая продлить эти объятия еще на пару мгновений.        — Трезво? — со смехом переспрашивает она, вновь запрокидывая голову, и Эллохар замирает, завороженный золотистыми искорками в темно-синих глазах.        — Не тошнит? — вопросом на вопрос отвечает демон, внимательно вглядываясь в ее лицо и, заметив, как Нэри вопросительно-издевательски вздергивает брови, ехидно усмехается в ответ.        — Меня? Нет, — самодовольно заявляет Нэрисса, со всей четкостью осознавая, что влюбляется в него все сильней и сильней. «Ну, нет! Мы так не договаривались!» — вопит рассерженно подсознание и, хмыкнув, коварно добавляет: «Дракошу в койку затащим. Вот прямо в следующий раз и затащим. Хватит, и так в девках засиделась».        — Превосходно, прелесть моя, — задумавшись на секунду, а затем, сверкнув хитрой, невероятно наглой улыбкой, Даррэн подхватывает пьяно взвизгнувшую Нэриссу на руки и совершенно расслаблено, даже чуть насвистывая на ходу, направляется в сторону лестницы под взглядом полных изумления синих глаз. — Я просто уверен, Нэрюш, что данный путь сама ты не одолеешь, в своем столь нетрезвом состоянии. Поэтому молчим и наслаждаемся, радость моя, — и, протиснувшись бочком по узкому лестничному пролету, выскальзывает в коридор и, чуть подкинув все еще молчащую на руках Нэри, крайне издевательски осведомляется: — Готова к «В постели с магистром», часть вторая? — и, проследив, как ее глаза испуганно расширяются, весело добавляет: — Нужно же кому-то тебя раздеть, верно, радость моя? Боюсь, — с наигранным сожалением в бархатном голосе проникновенно проговаривает магистр, — с таким количеством застежек ты не справишься.        — В прошлый раз я раздевалась сама, — сконфуженно лепечет совершенно пьяная Нэрисса, судорожно вспоминая, какое на ней сегодня белье. И пусть его поведение выглядит несколько смущающе, но, в понимании Нэри, Эллохар последний мужчина, что заинтересовался бы ею в пьяном состоянии, да и вообще заинтересовался бы ею в целом. «Моя невинность, как всегда, чтоб ее Бездна пожрала, в безопасности!» — размышляет она, но из задумчивости ее выдергивает Даррэн с коварной усмешкой ударом ноги открывающий дверь.        — Вот мы и дома, прелесть моя, — негромкий, чуть хрипловатый голос раздается где-то над головой, и она даже не делает попыток открыть глаза, прекрасно зная, что увидит насмешливый взгляд магистра Смерти и искривленные в издевательской усмешке губы.        — Я рада, — как можно язвительней выдыхает Нэри, ощущая, как магистр, ступив на небольшое возвышение, делящее гостиную на две части, проходит к двери в ее спальню и вновь ударом ноги распахивает ее. Сознание почти покидает Нэриссу, алкоголь все же заставляет вырубаться, и окружающая обстановка, да и действия Эллохара доходят до нее невнятными отрывками. Только ощутив, как спина коснулась постели, она ненадолго приоткрывает глаза, чтобы увидеть задумчиво разглядывающие ее два серых глаза, в недопустимой близости от ее лица.        — Пьянь, — негромко выдыхает Даррэн, и она почти ощущая его дыхание на своих губах, снова прикрывает глаза, понимая, что если поцелует его сейчас, то он просто спишет все на ее состояние, а она уже просто не сможет дальше сопротивляться своим чувствам к нему. И поэтому просто вздыхает, делая попытку пробормотать:        — Спасибо за доставку, очень любезно с твоей стороны, но дальше я, пожалуй, сама, — но Рэн, лишь тихо рассмеявшись, поднимает ее руку, вытянутую вдоль тела, и с насмешкой в глазах проследив, как та безвольно падает обратно, присаживается рядом.        — Пациент больше мертв, чем жив. Да, леди Блэк, в вашем алкоголе крови не обнаружено, — задумчивость тона, несмотря на общую язвительность фразы, вновь заставляет ее приподнять веки, чтобы увидеть медленно поднимающегося с кровати Эллохара, — И во что мне тебя переодеть, прелесть моя? Хотя… — пламя охватывает его фигуру, и он, оставив переход открытым, появляется спустя минуту с черной рубашкой в руках. — Так уж и быть, не буду рыскать по твоему бельишку, Нэрюш, я еще жить хочу, да и дед мне не простит такого эксцентричного самоубийства… Приступаем?        — Скоро все твои рубашки перекочуют в мой шкаф, — едва слышно бормочет Нэрисса, понимая, что вот сейчас, уже сейчас, он будет ее раздевать. «Главное не сгореть завтра со стыда. Вот ведь Тьма» — пьяно ворочаются мысли в ее голове и, почувствовав, как кровать снова продавливается сбоку, чуть отползает, зная, что для ее внутреннего состояния подобное не пройдет бесследно.        — В таком случае я просто буду время от времени совершать варварские набеги на твой шкаф — не вижу в этом никакой проблемы.       И его руки уверенно расстегивают черную форменную рубашку, едва ощутимо касаясь кожи горячими пальцами. Пуговичка за пуговичкой, медленно, но вот Эллохар уже достает ее полы из брюк и, распахнув, пару мгновений оглядывает темно-серебристое бюстье, отороченное кружевом по краям, стараясь сохранить каждую деталь в своей памяти. «Тьма, запру же в спальне к Бездне, и никуда она от меня уже не денется» — проносится в голове настырная мысль, совершенно не дающая спать по ночам, и он, едва притрагиваясь пальцами, проскальзывает по кружевной кромке, слегка касаясь кожи груди кончиками пальцев и отмечая, как та покрывается мушками.        — Нравлюсь? — совершенно наглым образом интересуется Нэрисса, лукаво приоткрыв глаза, и магистр, понимая, что был пойман на откровенном разглядывании определенных частей тела, впрочем, он остался доволен увиденным, негромко смеется:        — Весьма, — совершенно честно, с обольстительной усмешкой, отвечает он ей, и быстрым движением рук скользнув к плечам, отцепляет атласные шлейки, чтобы потом было проще снять то, что он горит желанием содрать прямо сейчас. Зубами.        — Знаешь, я, наверное, никак не буду комментировать твой ответ, — чувствуя, как краска все же заливает щеки, а дыхание под взглядом Даррэна сбивается, она старается быстрее успокоить заколотившееся сердце. «Да это просто сиськи! Он разглядывал их вообще отдельно от тебя!» — отрезвляюще вопит подсознание, и Нэри, покраснев от своих мыслей еще больше, просто зарывается в подушки.        — Вот и чудненько, — заметив ее явное смущение, пропевает магистр Смерти и, ловко подхватив ее за плечи, усаживает, прислоняя к собственной груди. «К моменту, когда я наконец сделаю ее своей, я буду уже просто ни на что неспособным импотентом» — печально думает он, ощущая как почти обнаженная грудь Нэри упирается в его. А сорванный выдох Нэриссы прямо в шею заставляет что есть мочи сдерживать стон, готовый вот-вот сорваться с губ. Эллохар быстро освобождает ее от рубашки, и по обнаженной коже пробегает табун мурашек, а когда он, проведя чуть шершавой ладонью по спине, расстегивает крючочки бюстье, Нэри кажется, что стук ее сердца можно услышать даже в Хайранаре. Но пальцы со спины соскальзывают, и она уже почти готова благодарить Бездну за это, как рука Рэна проскальзывает спереди, по животу и, придерживая бюстье большой горячей ладонью, ощутимо касается кожи, открытой так не вовремя сползшим предметом нижнего белья. Нэри, надеясь на тьму спальни, что скроет ее выражение лица, но не судорожный вздох, вырвавшийся из горла, резко закусывает губу, чтобы не застонать, отчаянно борясь с невероятной силы желанием, что накатывает с каждым новым прикосновением Даррэна. И остается только одна мысль: прижаться губами к смуглой коже на шее, почувствовать стремительно бьющуюся жилку и притянуть его к себе, утягивая на постель, а дальше... Эллохар притягивает ее еще ближе к себе, почти вжимая в напряженное, словно каменное тело и, прихватив рубашку, принесенную им, у нее за спиной, хрипло, очень хрипло выдыхает: — Почти все, Нэрюш.        — Да что ты?       Ответить что-нибудь более заковыристое и язвительное просто нет сил и, когда Даррэн, одной рукой чуть сильнее сжав грудь, едва прикрытую совершающим отчаянный побег бюстье, другой накидывает рубашку, Нэрисса чувствует во рту солоноватый вкус крови, видимо, из прокушенной губы. Рука, наслаждающаяся приятной, почти сводящей с ума тяжестью ее груди, медленно убирает бюстье, и магистр Смерти едва сдерживает желание накрыть ее грудь ладонями, ощутить жар кожи, твердость горошинок сосков под пальцами, услышать наконец стон, срывающийся с ее губ. Но он просто чуть запахивает черный шелк рубашки, оставляя в пределах видимости соблазнительную ложбинку между грудей и, осторожно толкнув ее обратно, чуть спускается вдоль тела, чтобы заняться брюками. «Она пьяна, Эллохар. Ее реакции усилены алкоголем» — пытается убедить себя он, когда Нэрисса, мелко задрожав, чуть выгибается навстречу его пальцам, скользящим вдоль пояса брюк к пряжке ремня. И Даррэн, желая проверить, насколько же она отзывается на его прикосновения, уже наплевав на то, что собственные брюки стали невероятно плотными еще в самом начале, медленно расстегивает пряжку, сопровождая каждое новое действие едва ощутимым касанием. Пуговица форменных черных штанишек поддается с трудом, и он, расстегнув ее, неторопливо избавляет Нэри от них, совершенно осознанно проскальзывая ладонями по бархатистой коже бедер. Желание сдерживать становится невыносимо трудно, когда демон отчетливо ощущает аромат ее вожделения, а мысль о том, чтобы попробовать ее на вкус кажется непереносимой, и он отчаянно встряхивает головой, почти ощущая тяжесть ее лодыжек на своих плечах. «Тьма» — грозно, требовательно рычит подсознание, и магистр, почти сдаваясь, сдергивает с нее брюки и, медленно проскользнув ладонями по ногам вверх, нависает над Нэриссой, отчаянно, тяжело дышащей, но совершенно, просто мертвецки пьяной. «Ну нет, я не насильник. Да и вряд ли я хочу, чтобы она не помнила наш первый раз. Свой первый раз» — оглядев, несмотря на возбуждение, абсолютно сонную Нэри, он лишь едва касается легким поцелуем лба и бережно проводит пальцами по волосам, окончательно высушивая их.       — Спи, прелесть моя, — легкий, почти неслышный вдох, наполняющий все внутри ароматом ее волос, теперь уже без примеси мокрого волчары, и Эллохар, отчаянно желая принять ледяной душ, стремительно, не имея намерения поддаться чувственному наваждению, скрывается за дверью.        — Мрак, — выдыхает Нэрисса, когда дверь за Даррэном закрывается, и быстро переворачивается на живот, зарываясь в подушку лицом, дабы сдержать отчаянный стон разбушевавшейся вейлы.

      ***

      Первое, что она ощущает, это горячие ладони, скользящие по телу вдоль талии и уверенно накрывающие грудь. Негромкий всхлип срывается с губ, и Нэри запрокидывает голову, чтобы тут же ощутить обжигающий поцелуй твердых губ за ухом, а потом эти же губы требовательно запечатывают ее рот, заглушая стон. Язык нагло проскальзывает в ее рот, а мужские пальцы уже вовсю терзают ставшие невероятно чувствительными соски, и она первая отрывается от его губ, прекрасно зная, что, открыв глаза, посмотрит в полыхающие синим пламенем серые очи магистра Смерти. Непродолжительный взгляд глаза в глаза, серые, с пылающим в них лазоревым пламенем, в синие, занимающиеся кобальтовым огнем, и теперь уже Нэри первая тянется к его губам, заставляя его хрипло простонать:        — Как же я хочу тебя…       И жаркий, краткий поцелуй. Даррэн с негромким рыком прикусывает ее губу, чтобы быстро оторваться и проложить дорожку таких же обжигающих поцелуев вдоль шеи, заставляя постанывать и выгибаться в сильных руках, трепетно скользящих по телу, сжимающих грудь, терзающих соски.       — Моя…       Негромкий рык и он накрывает губами сосок, обводя влажный круг по ареоле языком, понимая, что просто сходит с ума от запаха ее желания. Тонкие пальчики впиваются в спину, проскальзывают по плечам, с хриплым стоном она вплетает их в его волосы, крепче прижимая к собственной груди, чувствуя, как желание взрывается внизу живота, растекаясь сносящей все на своем пути волной жара, заставляя мелко задрожать. А Даррэн уже накрывает второй сосок губами, прикусывает с негромким рыком, обводит языком и продолжает чувственный, мучительно медленный спуск вниз к вожделенной цели, вырисовывая понятные только ему одному рисунки языком, покрывая каждый дюйм кожи сводящими с ума поцелуями, прикусывая выпирающую косточку бедра, заставляя все сильнее ерзать и все громче стонать. Губы все ниже и, когда сильные руки резко приподнимают бедра, а Даррэн накрывает влажные складочки губами, медленно скользя по ним языком, обводя клитор, Нэрисса, уже совершенно не скрываясь, громко стонет, подаваясь навстречу его губам и языку. Из груди магистра вырывается глухой, полный страсти стон, и ласки становятся быстрее, заставляя ее задыхаться, впиваясь пальчиками в простыни, хрипло постанывать, совершенно теряя голову. Губы впиваются в чувствительный бугорок, посасывая, и она, вскрикнув, ощущает, как в нее медленно проникает палец. Легкая боль, почти не ощутимая на фоне сжигающего дотла возбуждения, и Нэрисса толкается бедрами вперед, поощряя Эллохара на дальнейшие действия. И когда палец начинает медленно двигаться внутри, в такт движений языка, она окончательно сходит с ума: узел внизу живота резко, с невероятной силой затягивается, опаляя жаром, и она выгибается, ощущая жаркую волну оргазма, накрывающего с головой, погребающего под собой, заставляющего, отчаянно дрожа, выкрикивать его имя. Последнее, жадное движение языка, и она почти ощущает его довольную усмешку, а затем Рэн стремительно накрывает ее собой, запечатывая рот поцелуем, и резким толчком врывается в ее тело, заставляя вновь вскрикнуть, но на этот раз скорее от неожиданности и просто невероятного, дико приятного чувства наполненности внутри. Внимательный взгляд серых глаз и он замирает, вновь скользя ладонями по телу, давая привыкнуть к себе.        — Просто не останавливайся.       Жаркий шепот непослушных губ на грани безумия, и он начинает двигаться, заставляя задыхаться, покрывая поцелуями шею, прикусывая кожу, сводя с ума ритмичными толчками в ее тело. Сходя с ума сам. Двигаясь медленно, не желая торопить, уже не сдерживая хриплых, глухих стонов и, когда ее ноги обхватывают его бедра, ускоряется, вбиваясь быстрее, почти теряя контроль над собой, полностью погруженный в ощущение обжигающих, влажных, невероятно узких тисков, сжимающих член. Коготки требовательно впиваются в покрытую испариной спину, и Нэри подстраивается под его такт, подаваясь навстречу, выгибаясь, заставляя двигаться быстрее, в иступленном ритме доводить обоих до черты чувственного невозврата. Ощущая, как она напрягается все сильнее, почти вибрируя в его руках, он ускоряется, жестче вколачиваясь в податливый жар ее тела, чувствуя, как она начинает судорожно сжимать его внутри, и он, в последних, бесконтрольных толчках, слыша, как она выкрикивает в оргазме его имя, иступлено простонав, кончает, в последний раз наполняя ее собой.       И резко подрывается на кровати, задыхающийся, еще ощущая себя внутри нее, еще слыша ее полный наслаждения крик, чтобы понять, что это был просто сон. Хриплый, полный острого разочарования стон срывается с губ, и как только он стихает, за стеной, в отдалении, слышится подобный.        — Бездна, — Эллохар, слетев с влажных простыней, в бешенстве, граничащем с помешательством, впечатывает кулак в стену, теперь понимая, о чем говорил дед. «Хренова связь!» — рычит мысленно демон, влетая в темную ванную и становясь под обжигающе холодные струи воды, чтобы хоть как-то прийти в себя.       Стон, невольный, полный отчаяния, вырывается из груди, и Нэрисса, резко очнувшаяся ото сна, совершенно трезвая и с пониманием того, что сама накаркала с утра, утыкается лицом в смятые простыни, чтобы вновь отчаянно застонать. В голове полная сумятица, удовлетворенная наконец вейла молчит, а Нэри осознает, что первый свой эротический сон приснила именно с Эллохаром в главной роли. Услышав за стеной приглушенный шум воды и очень надеясь, что слишком громко не стонала, и чуткие уши демона не уловили то, как она на пике удовольствия выкрикивала его имя, Нэрисса судорожно растирает подрагивающими руками лицо, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сон, столь реалистичный, что каждое прикосновение, каждый толчок в ее тело казался невероятно реальным, заставляет густо покраснеть, а еще со стопроцентной уверенностью определить, что природа к магистру Смерти была более чем щедра.        — Бездна, — закрыв лицо руками и откинувшись обратно на подушки, она резко замирает, прислушиваясь к своим ощущениям, и понимает, что даже приятная тянущая боль внизу живота, что ощущалась во сне, осталась с ней и наяву.       Обтерев влажные ладони о рубашку и вспомнив, что Рэн самолично переодевал ее не более, чем два часа назад, она вновь пораженно стонет, зажмуриваясь и четко осознавая, что теперь при одном лишь взгляде на магистра, при одном лишь звуке бархатистого голоса, будет вспоминать жаркий шепот и его «Как же я хочу тебя…». Уснуть в таком состоянии сразу точно не удастся, и Нэри, с трудом поднявшись с постели и ощутив, как подрагивают ноги, подходит к окошку иллюминатора и, распахнув его, с удовольствием закуривает.       Душ, пусть и холодный, мало помогает прийти в себя, и Даррэн, повязав на бедра полотенце и совершенно не озабочиваясь одеть на себя хоть что-либо, выскальзывает в темную гостиную, чтобы вытащить из бара привезенный Нэриссой презент. Одно лишь воспоминание о ней заставляет желание вспыхнуть, завязавшись тугим узлом внизу живота, а воображение тут же подбрасывает картины того, как она стонала под ним, как выгибалась навстречу, как выкрикивала его имя в оргазме. «Бездна!» — проносится в его голове, и он, хрипло простонав, опирается на бар, усилием воли отгоняя непрошенные мысли и приводя себя в чувство. Пальцы крепко сжимают закаленное стекло бутылки, а стакан вообще отставлен за ненадобностью, и Эллохар, уже проходя обратно, ощущает тонкие нотки табачного дыма, что явно тянутся из-под ее двери. «Не спит» — понимает Даррэн и немедленно возвращается к себе, не желая сталкиваться с той, желание к которой он уже не в силах сдерживать.       Утро подступает неожиданно быстро, а Магистр Смерти, уже облаченный в черное, сидит в гостиной и с выражением мрачной задумчивости на лице покручивает в руке стакан с остатками самогона. «Напиться так и не удалось» — думает он с отчаянной злостью на собственную демоническую сущность, что так не хотела погружаться в столь приятное чувство расслабленности, что дарит алкогольное опьянение. «Как и поспать» — добавляет Даррэн мысленно, понимая, что спать в собственной спальне на корабле больше не сможет. Просто по причине того, что стоит ему только кинуть взгляд на постель, покрытую черными шелковыми простынями, как перед глазами встают картины из сна. Из их общего с Нэриссой сна. Резко опрокинув в себя содержимое стакана и буквально швырнув его на столик, он одним плавным движением поднимается из кресла, которое занимал последние три часа и, кинув взгляд на часы, понимает, что в это время дед в пустыне Гибели, тренирует выдержку и выносливость, танцуя с песками смерти. Негромко хмыкнув и подумав, что если любимый наследник прервет обязательную тренировку Повелителя, ничего страшного не случится и никто не умрет, Эллохар с язвительной насмешкой прожигает переход.

      ***

      В первое мгновение подорвавшись на постели, Нэрисса не понимает, что ее вырвало из сна. Судя по времени, а на часах было без двух минуть пять, она проспала всего ничего, после того, как смогла наконец успокоиться и прилечь. Из гостиной доносится далекий, затихающий уже гул пламени, и она, негромко хмыкнув, осознает, что проснулась по воле одной беловолосой крайне ранней пташки. Растерев руками лицо и с хрустом потянувшись, первым делом она тянется к прикроватному столику, чтобы сделать глоток воды, предупредительно оставленной накануне, и выпить крайне противное антипохмельное зелье. Откупорив пузырек и чуть поморщившись от предстоящего испытания на прочность ее желудка, она мигом опрокидывает в себя его содержимое и морщится снова, когда вязкая, холодная, чуть кисловатая жидкость проскальзывает в горло. «Слава Бездне» — мысленно выдыхает Нэрисса, когда тупая боль в висках и затылке отступает, оставляя за собой лишь неприятное, но терпимое чувство тяжести по всей голове. Отчаянно хочется завалиться обратно спать, но время побудки стремительно приближается, и с полным разочарования глухим стоном она медленно поднимается с кровати, одергивая сбившуюся во время сна рубашку Рэна, и медленно плетется в душ, помня о том, что волосы, не раз вымоченные в бассейне прошлой ночью, отчаянно нуждаются в нормальном мытье.       Выйдя из душевой кабины, если так можно было назвать огромного белого монстра, имевшего даже полочки для сидения, Нэри, решая, что Даррэн все равно не вернется до построения, игнорирует полотенце и, прихватив его рубашку с собой, выходит обратно в свою спальню, быстро просушивая волосы в пламени и позволяя им завиться мелкими кудряшками. Учитывая то, что в ванной она провела больше часа, Нэрисса стремительно подлетает к шкафу и, припомнив, что ей еще по кухне дежурить, быстро одевается в черную форму. Прихватив с собой форменный мундир и просто перекинув его через руку, она взмахом руки поправляет не застеленную кровать и протягивает руку к ручке двери, уже слыша гул пламени магистра за стеной. Воспоминания о ночи и о сне, что ей приснился, заставляют лицо мгновенно вспыхнуть, дыхание сбиться, а сердце пропускать удары. Сделав пару почти не успокоивших ее вдохов и нацепив на лицо самое безразличное выражение, она которое вообще была способна в эту минуту, Нэри решительно открывает дверь и выходит в гостиную. Даррэн стоит к ней боком и, по-видимому, общается с кем-то по кровной связи. По отрывистым фразам и резкому тону магистра, Нэрисса понимает, что лучшим выходом будет как можно незаметней проскользнуть мимо, чтобы поскорей добраться до кухни и приступить к завтраку для всегда голодных адептов. И вот уже касаясь двойных дверей навстречу свободе коридора, почти облегченно выдыхая, она слышит негромкий издевательский хмыканье за спиной, а затем бархатный голос магистра Смерти близко, очень близко произносит:        — Темных, прелесть моя. Пытаешься сбежать? — хитрая ухмылка расползается по губам, но Нэри все так же стоящая к нему спиной, разворачиваться, похоже, не собирается, и Даррэн, склонившись чуть ближе, прямо ей в ухо проговаривает: — Нэрюш, я с кем разговариваю?        — По-видимому, со мной, — устало выдыхает Нэрисса, буквально каждой клеточкой тела ощущая, насколько он близко. Но развернуться все же приходиться, и маска непоколебимости, чуть дрогнув, остается на лице, позволяя скрыть все то, что творится внутри. — И я бы даже поддержала бы беседу, Рэн, но видишь ли, я несколько спешу, — глядя куда-то в район ключицы Даррэна и не поднимая на него глаз, медленно, абсолютно безразлично протягивает она.        — Как состояние? Голова не болит? Совесть нечаянно не проснулась? — притворно участливо пропевает Эллохар, и это невольно заставляет поднять на него взгляд и, не увидев на его лице признаков злости или чего либо еще, кроме вопросительно вздернутой брови, Нэри облегченно вздыхает, чувствуя, что взбучки не будет.        — Все шикарно, голова не болит, совестью как не страдала, так и не страдаю, — она позволяет себе мягко улыбнуться уголками губ и, заметив ответную, явно скрываемую улыбку, негромко добавляет: — И знаешь, я правда очень спешу, ведь голодный адепт — бесполезный адепт, а нам всем сегодня придется несладко, поэтому…        — Иди уже, — и магистр Смерти, странно ухмыльнувшись и внимательно посмотрев напоследок, протягивает руку над ее плечом, толкая дверь. Нэрисса, сверкнув ослепительной улыбкой и круто развернувшись, с явным облегчением покидает их каюту, а Даррэн, провожая взглядом тонкую фигурку, быстро удаляющуюся по коридору, негромко, задумчиво протягивает: — И вот что мне с тобой делать, прелесть моя?       ***       Пустыня Гибели, Хаос       Пламя громко, напористо гудит, прожигая дальний переход, плюясь горячими синими искрами, столь же гневное, как и настроение своего властителя. Мужские ладони с удлинившимися когтями сжимаются в кулаки, а демон, постоянно, беспрестанно сдерживаемый внутри демон отчаянно рвется обратно, к той, которую уже признал своей. «Моя» — собственный рык всплывает в памяти, заставляя ощутить уже ставшую привычной за почти два месяца тяжесть неудовлетворения в паху, и Эллохар на мгновение прикрывает глаза, чтобы сдержать ревущую внутри сущность. Сдержать себя. «Рано. Она ребенок» — твердо проговаривает он себе раз за разом, словно мантру, словно молитву, почти скрипя зубами от напряжения, от того давления, которое испытывает внутри, пытаясь сдержать свою истинную суть. Демона. Так не вовремя вспоминаются слова деда: «Ты демон, Рэн. Как бы ты не боролся с собой, как бы ни отрицал своей истинной сути, ты — демон», и Даррэн упрямо встряхивает головой, пытаясь отогнать накатывающее наваждение, смирить саму смерть внутри себя. И пламя наконец выпускает из своих объятий, являя черные пески Пустыни Гибели и Повелителя Ада, что стоит к нему спиной и задумчиво смотрит вдаль.        — Я знал, что ты придешь, — негромкий голос Повелителя отдается легкой вибрацией по песку, вздымая черные песчинки и заставляя их кружиться в черной поземке. — Позволь, угадаю. Связь?        — Да ты сегодня сама проницательность! — восторженно восклицает магистр Смерти, впериваясь тяжелым взглядом в спину деда, а затем просто опускается на песок и, зачерпнув его когтистой дланью, задумчиво вопрошает: — Почему ты не сказал мне?        — Не сказал что? — Арвиэль, мягко развернувшись, проходит к своему наследнику и, присев рядом, окидывает проницательным взглядом красных глаз. — Что будет сложно? А чего ты ждал? Что будет просто? Связь с истинной, Рэн — это всегда непросто, я живу с этим почти пятьсот лет и до сих пор не разобрался в этом.        — Это не просто сложно дед, — принц Хаоса медленной струйкой выпускает пески смерти из ладони и, тяжело вздохнув, проговаривает: — С Василеной было сложно, да, — с мягкой улыбкой, но совершенно без трепета в груди вспоминает он ведьму, когда-то пленившую его сердце. — С Дэей еще сложнее, — аловолосая человечка на миг встает перед мысленным взором, но в груди снова ничего не екает. — А вот с Нэри… — даже имя словно произносится особенно, и он с тяжелым вздохом прикрывает глаза, ощущая, как на мгновение сердце сжимается, а внутри все затопляет чувство щемящей нежности. — Это кошмар, дед, это просто мрак, и весь мой самоконтроль летит в Бездну, я держусь только на собственном упрямстве.        — Связь становится прочней. Что такое ты почувствовал, что примчался с утра пораньше, да еще и на грани трансформации? — любопытствует Владыка, уже предвкушая следующую такую встречу, а потом еще одну, и еще…. Ему самому обратиться было не к кому, был лишь учитель в Радужных Чертогах, но и он не мог поведать всего, просто потому, что не испытывал действия подобной связи на себе. И как сейчас он помнил тот год, год замораживающего все внутри одиночества, когда Дианея отправилась познавать мир со своим женихом, что был ей как брат, а он терпеливо ожидал ее возвращения, старательно скрываясь от навязанных невест.        — Почувствовал? Я не почувствовал, дед, я увидел. Сны. Вернее, сон. Вам с бабушкой ничего не снилось? — чуть ехидно изогнув бровь, магистр смотрит на Повелителя, отслеживая каждую новую эмоцию, возникающую у него на лице.        — Сны? Любопытно, — погружаясь в задумчивость, Арвиэль опускает руку, и ту, словно требуя ласки, оплетает черная лента песка. Скрыть удивление, да что там удивление — шок чистой воды от проницательного внука просто невозможно, и демон усаживается рядом, негромко требуя: — Что вам приснилось, Рэн?        — Тебе прям все рассказывать? В подробностях? — насмешливый тон Даррэна заставляет Владыку заинтересованно приподнять брови и понимающе усмехнуться. — Это конечно личное, совсем немного, самую капельку, но если ты так хочешь… — издевательски добавляет Принц Хаоса, и крайне скабрезная улыбка внука говорит о многом Повелителю Ада.        — Нет, пожалуй, я откажусь, подробности мне знать не обязательно, — посмеиваясь, протягивает Арвиэль, — мне ни к чему знать подобное. И как тебе снова почувствовать себя подростком в пубертате?        — Никогда ничего лучше не испытывал, — наигранно радостно восклицает Эллохар и, чуть поморщившись, негромко бормочет: — Кошмар, собственный дед стебет меня по поводу моих же эротических сновидений, дожил.        — Ты уверен, что сон приснился не тебе одному? — совершенно серьезно спрашивает Владыка, прекрасно зная, насколько сейчас важно точно знать ответ на его вопрос. Очень важный вопрос.        — О, я более чем уверен, — и заметив на себе внимательный, совершенно без насмешки, вопросительный взгляд деда, Рэн не сдерживаясь, тихо рычит: — Никаких подробностей.        — И не собирался, — спокойно откликается Повелитель и, чуть шевельнув пальцами, утихомиривает песок, что все выше взбирается по его руке. — Ты обеспокоен не только сном, Даррэн. Спрашивай.        — Она вейла, — просто выдыхает он, прикрывая глаза. Чтобы сдержать боль внутри, не дать ей отразиться в глазах, не показать ни жестом, насколько он обеспокоен этим. Насколько страшится того, что ее суть выберет не его. Другого. Дракона, например. А он будет просто неспособен удерживать ее рядом с собой силой, причиняя страшную для любой вейлы боль. Но и отпустить не сможет.        — И ты боишься, что ее суть изберет другого в партнеры. Можешь не волноваться, — Повелитель поднимается на ноги и, положив ладонь внуку на плечо, едва слышно, но совершенно уверенно добавляет: — Это невозможно, Рэн. И связь, образовавшаяся между вами, тому доказательство. Пусть она пока не сделала выбор, но сам факт того, что связь усиливается, говорит о том, что девочка на пороге выбора, — «Или уже сделала его, но тебе пока не стоит об этом знать. Девочка пока не готова вновь испытывать такие мучения, через которые прошла четыре года назад» — мысленно продолжает всезнающий Владыка Песков Гибели и замечает отчаянную надежду в глазах своего наследника, своей гордости, своей надежды. «А мы сделаем все, чтобы ты не потерял ее» — мрачно думает Арвиэль, уже чувствуя запах крови созданий, которыми правит. «Абсолютно все». — Надеюсь, тебе не стоит напоминать о том, что прикасаться к ней до того, как выбор будет сделан, категорически нельзя? — неожиданно строго спрашивает внука Владыка, впериваясь в него предупреждающим взглядом своих странных глаз.        — Спасибо, я помню, склерозом не страдаю, да и мозг алкоголем пока не настолько поврежден, — язвительно откликается Рэн, понимая, что его строгий целибат затягивается на неопределенно долгий срок. «Да, если смотреть с этой стороны, то сны — это просто бездново спасение» — размышляет он, а по губам расползается кривая усмешка. — Я помню, дед. Руки и все остальное буду держать при себе.        — Не все вейлы спокойно реагируют на выбор, Рэн, помни об этом. Да, и несмотря на то, что малышка темная, она все же может не очень хорошо воспринять тебя в качестве своей истинной пары. Все же ваши отношения всю ее жизнь лежали несколько в иной плоскости, — на этой фразе Арвиэль видит, как губы его внука подрагивают в улыбке, а потом по пустыне разносится оглушительный хохот Принца Хаоса.        — И она не перестает мне об этом напоминать. Представляешь, отшивает адептов с неудобными вопросами, ответами вроде: «Как ты себе представляешь отношения с мужиком, который мне пеленки менял и с моими коликами носился?» — все еще посмеиваясь, делится Даррэн, закатывая глаза и замечая усмешку на губах деда. — Да, повоевать придется, но, думаю, если бы все было гладко, мне было бы просто скучно.        — Всплесков силы у девочки не было? — все еще негромко посмеиваясь над фразами внучки, пусть и не кровной, но нежно любимой, он чуть проходится из стороны в сторону.        — Нет, я слежу, — уверенно отвечает магистр Смерти и, поднимаясь вслед за дедом, заставляет налипшие на брюки песчинки просто испариться.        — Растешь, — с нотками гордости в голосе комментирует Повелитель, и внук в ответ лишь пожимает плечами. — Завтрак?        — Как в старые добрые времена? — с понимающей усмешкой любопытствует магистр Смерти, чуть вздергивая брови.        — Как в старые добрые времена, — с улыбкой откликается Владыка, и их сносит черной волной песка.

      ***

      «Тьма, как же я устала» — мысленно стонет Нэрисса, вытаскивая из духовки противень с очередным кулинарным шедевром по любимому рецепту Принца Хаоса. Спина, да и руки с ногами, после построения и отработки рукопашного боя под злым взором поругавшегося с женой магистра Крови, лорда Элгета, почти пяти часов стояния на кухне, отдраивания палуб и двух вскрытий, нещадно ноют и просто требуют смерти. Как освобождения. Невежливо шлепнув очередной противень на стойку, она тяжело опирается на нее руками и, глухо простонав от простреливающей боли в лопатке, сильно ушибленной на тренировке, тяжко вздыхает.        — Да ладно, ужин через полчаса, там и отдохнешь, — беспечно утешает ее Торн, тоже являющийся с сегодняшнего дня кухонным рабом Королевской Жемчужины. Довольная усмешка бродит по губам парня, что не мудрено — вчера ему все же удалось убедить девчонок не ломаться, и оборотень шикарно провел ночь в компании двух красоток.        — Ну конечно, хорошо тебе говорить, кто-то всю ночь сношался, как безумный, а я… — но она не договаривает, а язвительное подсознание, излишне активное по причине похмелья, издевательски выдает: «Ты как бы тоже, деточка», и Нэри просто прикрывает глаза, выкидывая мысли об этом сне из головы. Безуспешно, впрочем, как и во все прошлые разы. Именно поэтому она получила травму на тренировке, обожгла три пальца на руке собственным же пламенем, чего не происходило уже года четыре, и отчаянно неудобно чувствовала себя в целом. — А я просто не могла уснуть. А тут еще Элгет, чтоб его Бездна…        — Давай я парней позову и Варнаи с Ликаси, пусть они тоже приобщатся к ужину для адептов, а ты иди, отдыхай, тебе тоже перекур нужен, — предлагает добрейший представитель оборотней во всех мирах, и Нэри, лишь выдавив полную благодарности улыбку, молча выходит с опротивевшего за сегодняшний день кокпита и медленно плетется к борту, чтобы, наплевав на все правила, наконец покурить. Заныкавшись на особом месте, что весьма удачно было скрыто от глаз как адептов, так и злющего, как голодный рвар, Элгета, Нэрисса осчастливлено вздыхает, приваливаясь спиной к стене и, прикрыв глаза, с наслаждением закуривает. Пальцы быстро, отработанным до автоматизма движением вырисовывают руну заклинания вытяжки на пыльной древесине, и она позволяет гудящему от усталости телу сползти вниз по стене. Несмотря на загруженный делами день и общее утомление организма, мысли о сне не покидают голову ни на секунду, сводя с ума, подкидывая наиболее откровенные моменты, и Нэри, отчаянно простонав, докуривает и сжигает остатки сигары во вспышке пламени. Гомон адептов становиться громче, приближается вечернее построение, и она, поведя отчаянно ноющим плечом, с трудом поднимается на ноги и покидает место своего уединения. Издали заслышав знакомые издевательские интонации бархатного баритона, Нэри закатывает глаза, испытывая непереносимое желание сбежать, чтобы просто не видеть Эллохара, но, прекрасно зная, что это не сработает, и им еще придется столкнуться на ужине, да и после, в каюте, делает глубокий вдох и стремительным шагом направляется на звук голосов адептов Смерти.       Переместившись вместе с Рианом, что вызвал его тремя часами ранее, на палубу своего корабля, Даррэн первым делом внимательно оглядывает уставших, измученных сверх всякой меры адептов, уже инстинктивно ища светлую макушку своей личной адептки. Не найдя искомого, он вновь окидывает взглядом затянутых в черную форму учеников, и по его губам проскальзывает издевательская усмешка.        — А у нас сейчас построение и ужин, — соблазняющие интонации в голосе Эллохара веселят Тьера, и тот негромко посмеивается, — останешься?        — Ужин на практике это еще одно практическое задание, верно? — чуть приподняв брови и сложив руки на мощной груди, интересуется магистр Темного Искусства, тоже оглядывая студентов. — Вы тут, случаем, не пытки отрабатываете? Больно адепты пришибленные.        — Провинность отрабатывают, — пожимает плечами магистр Смерти, — да и за ужин можешь не беспокоиться, за него сегодня Нэрисса отвечает.        — Поставил личную адептку на кухню? — изумляется Риан, пронзая учителя внимательным взглядом. — Только не говори, что тоже за провинность. Что уже утворили твои ученики? — насмешливо, но очень любопытно протягивает Тьер, рассматривая адептов, накрывающих столы.        — Именно так, Риан. Я не ты, чтобы во всем потакать, — Даррэн прерывает себя на полуслове, но у друга становится такой снисходительно-понимающий взгляд, что Эллохару не остается ничего, как раздражении просто закатить глаза. — Останешься на ужин, так и быть, поведаю тебе эту прелюбопытнейшую историю.        — Уговорил, — все еще лукаво глядя на лучшего друга, отзывается Риан, и Эллохар издевательски-вежливо кивнув, делает приглашающий жест рукой. — Только давай без «дам», и «вперед», — откровенно посмеивается племянник императора и, пройдя за означенный столик, персональный столик лорда-директора Школы Искусства Смерти, присаживается, выжидательно складывая ладони.        — Ох, прости, кажется, я совсем забыл галантно выдвинуть тебе стул, — вовсю издевается Даррэн, присаживаясь напротив. — Риан, я, откровенно говоря, совершенно тебя не понимаю, — Эллохар внимательным взглядом окидывает сервированные круглые столики, за которыми уже сидят адепты в ожидании нормального ужина. — Запер бы свою прелесть в Лангреде, эти расследования…— магистр ненадолго отвлекается, когда из кокпита появляется Нэрисса и еще пара адептов, несущих в сторону их стола подносы, груженые тарелками, накрытыми серебряными крышками, бокалы и пару бутылок вина.        — Я сам в состоянии решить, что мне делать с собственной женой, Рэн, — когда адепты, накрывшие на стол, возвращаются на кокпит, ледяным тоном откликается Тьер. — Ты бы лучше обеспокоился безопасностью Нэри, заказчику определенно необходим ритуалист.        — Риан, — чуть насмешливо проговаривает Даррэн и, кинув на того лукавый взгляд, возвращается к созерцанию столиков, за одним из которых уже расположилась Нэрисса. — Моя прелесть уже у меня под крылышком, в относительной безопасности и под моим неусыпным контролем, — он пристально следит глазами за Нэри и вопросительно вздергивает бровь, когда она, заметив его взгляд, раздраженно закатывает глаза.        — А она в курсе? — ехидно уточняет Тьер, чуть разворачиваясь и глядя на Нэриссу, негромко смеющуюся и во всю болтающую с одним из оборотней.        — Что под неусыпным контролем? — прекрасно зная, что имеет в виду друг, притворно любопытствует магистр Смерти, приступая к очередному кулинарному шедевру Нэри.        — Что твоя прелесть, — заинтересованный взгляд Тьера игнорировать невозможно, и Эллохар, негромко хмыкнув, делает глоток вина.        — Пока нет, — магистр Смерти, с чувством полного удовлетворения от превосходного ужина в приятной компании, откидывается на спинку стула, и, потягивая вино, негромко проговаривает: — Пока я нахожу данное положение вещей весьма…искушающим, — на его губах появляется чувственная ухмылка, и он продолжает: — общая каюта, одна ванная на двоих… а еще полутона, намеки на грани, едва заметные прикосновения, взгляды, — улыбка перерастает в полный коварства оскал, и Эллохар многозначительно замолкает.        — Поселил ее к себе? — понимающе хмыкает Тьер, видя, что учитель никак не может оторвать от Нэриссы взгляда. — Медленное, чувственное приручение? Неплохой вариант.        — Да, ученик подал превосходную идею учителю, — намекая на их отношения с Дэей, смеется Даррэн. — И я решил воспользоваться.        — Дед уже знает? — Темный лорд наполняет свой бокал вином, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, он неотрывно следит за Эллохаром, что никак не может перестать смотреть на свою возлюбленную.        — Он понял все раньше меня, Риан, — спокойно поясняет магистр Смерти, наконец переводя взгляд на своего ученика. — Это было даже забавно в каком-то смысле.        — Тебя совершенно не волнует, что она вейла? Ты же понимаешь, что она может выбрать не тебя? — неожиданно обеспокоенным тоном вопрошает магистр Темного Искусства, чуть нахмуривая брови. — Что ты будешь делать, если все сложится именно таким образом?        — Не сложится, Риан, — абсолютно уверенно, твердо отвечает Даррэн, вновь переводя взгляд на Нэри и отмечая, что та выглядит уставшей, и как-то неестественно прямо сидит. «Таак, а вот это уже любопытно» — проскальзывает мысль в его голове, и он переводит взгляд на Элгета, что ужинает в компании еще двух преподавателей, явившихся сегодня. — Я не буду объяснять всего, но просто поверь, она выберет меня. Скоро.        — Так почему тогда ты просто не скажешь ей? — непонимающе уставляется на него Тьер, приподнимая смоляную бровь. — Зачем все эти игры? Не думаю, что молоденькой, невинной девушке…        — Потому что не хочу наделать ошибок, которые потом не в силах буду исправить, Тьер, — Эллохар мерно покачивает бокалом, зажатым в двух пальцах смуглой руки, и задумчиво наблюдает за ярко-оранжевым солнцем, будто бы тонущем в синих водах океана. — Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил про осторожность, боязнь сделать что-то не так…. Это непросто. А она, по сути, еще совсем ребенок, Риан, и я меньше всего хочу оттолкнуть ее или напугать.        — А выдержишь? Сможешь подождать? — негромкий голос Риана проникает в сознание, и Даррэн понимает со всей отчетливостью, на которую вообще способен, что нет. Не сможет, не выдержит. Ни когда она столь близко, настолько, что стоит протянуть руку и просто сделать своей.        — Нет,— простой ответ, однозначный. Не отпустит. — Демон еще никогда не рвался на свободу с такой силой, Риан. Такого не было ни с Василеной, ни с Дэей…. С ней все по-другому. Совершенно.        — Боишься сломать? Ты демон, Рэн, — напоминает ему друг, и Эллохар лишь раздраженно закатывает глаза и опустошает свой бокал, тут же наполняя его заново.        — Демоны не ломают любимых женщин ради собственного удовольствия, — негромкий голос магистра Смерти тонет в гомоне адептов, но Тьер все равно прекрасно слышит учителя. — И сломать не хочу, и ждать не могу… Бездна, — прервавшись, он вдруг ощущает слабую вспышку боли, уже зная, кому она принадлежит. Переведя взгляд на Нэри, все так же неестественно сидящую, но теперь еще и потирающую плечо, Рэн нахмуривается, раздумывая над тем, как объяснить Элгету, столь рьяно заглаживающему вину за напившихся вдрызг адептов, что не стоит выходить за рамки стандартных тренировок и калечить его учеников. — Связь, Риан. Вот почему я уверен, что она сделает выбор в мою пользу, — и заметив изумленный взгляд друга, замолкает, выгнув бровь и позволяя прокомментировать услышанное.        — Как у Повелителя и леди Тень? — шокированный подобным известием, темный вперивается в Даррэна странным взглядом.        — Именно, — подтверждает он, чуть ухмыльнувшись уголком губ и продолжая сверлить Элгета недобрым взглядом. «Кажется, кто-то вымещает свой гнев на жену на учениках? Что ж, в таком случае, думаю, мы найдем, как его остудить» — мрачно размышляет Эллохар. — Как тебе ужин? Шикарно, правда?        — Да, превосходный, — со смешком соглашается Риан, понимая, что друг просто хочет перевести тему. — В мою бытность адептом так не кормили.        — Да и сейчас не кормят. Посмотри на детишек, какие довольные сидят, — он внимательно оглядывает действительно более счастливых, нежели час назад, адептов, чуть ухмыляясь уголком губ и потягивая вино. — И это несмотря на устроенную вчера просто непередаваемых масштабов попойку и последующую отработку.        — Отлучился, да? — догадывается Тьер и, негромко рассмеявшись, добавляет: — Да, кулинарными изысками побалуешься и не о таком забудешь.        — Уже предвкушаю семейную жизнь, — со вздохом, медленно, почти мечтательно, протягивает Даррэн, снова глядя на Нэриссу и понимая, что это уже слишком. Заставив себя перевести взгляд на Тьера, он отмечает крайне понимающую ухмылку друга, но решает проигнорировать ее, никак не комментируя.        — Что, запрешь новоиспеченную леди Эллохар на кухне? — лукаво интересуется Риан, видимо, намекая на медовый месяц и повышенную половую активность демонов как расы в целом.        — Риан, друг мой, — просто невероятно издевательским тоном начинает магистр Смерти, одаряя того коварной усмешкой, — просвещу тебя, так уж и быть, на правах старшего друга и почти родственника: все, чем можно заниматься в кроватке, можно сделать и на кухне. И поверь мне, как старому, умудренному опытом демону — смена обстановки может очень разнообразить интимную жизнь в целом. Возьми на заметку, воспользуешься, когда надоест супружеское ложе, — и с удовольствием наблюдает, как глаза Тьера сначала удивленно распахиваются, а затем раздается оглушающий хохот темного лорда, к которому присоединяется с трудом сохранивший серьезное выражение лица до конца тирады магистр Смерти.

      ***

      Когда пламя опадает, первым делом он заглядывает в ее спальню, но Нэриссы там не оказывается, и Эллохар, потянув носом, понимает, что здесь ее не было уже несколько часов. Вопросительно изогнув бровь и раздумывая, где же может обретаться его личная адептка за две минуты до полуночи, он покидает каюту и, минув коридор, медленно выходит на палубу. Смех на два голоса, один женский, другой мужской, доносится с носа, и Даррэн, испытывая раздражение, уже быстрее обходит корпус, чтобы наконец увидеть с кем же стоит на палубе в ночное время его личная адептка. Голоса резко стихают, и магистр Смерти, ощущая дикую вспышку ревности и понимая, что вышел совершенно вовремя, со смесью ярости и почему-то жгучей обиды, наблюдает, как к его любимой девушке тянется в поцелуе другой. Пальцы сами сжимаются в кулаки, сердце начинает пропускать удары, болезненно ударяясь о ребра, но вот хрупкие девичьи руки уверенно упираются в плечи адепта, и женский голос спокойно, но твердо проговаривает:        — Прости, Торн, но я не испытываю ответных чувств, поэтому прошу больше так не делать.       И парень, явно расстроенный, что-то негромко проговаривает, а Нэрисса лишь понимающе кивает в ответ, сочувствующе смотря ему вслед.       И внутри все постепенно отпускает. Сердце больше не разбивается о ребра, в груди не тянет ноющая боль, и Даррэн, заметив, как оборотень скрывается на лестнице, выходит из тени с громким невероятно язвительным замечанием:        — А ты везде поклонников себе находишь, как я посмотрю, да, прелесть моя? — и Нэри, отвернувшаяся было к борту, дергается, разворачиваясь, и замечает насмешливо вздернутую бровь магистра Смерти. Тот медленно, ленивой походкой проходит к ней и, замерев у перил в шаге от нее, чуть поворачивает к ней голову. — Этого я бы тоже не одобрил, радость моя.        — Да я и не собиралась, — негромко бормочет в ответ Нэрисса, ощущая, как холодеют руки и что-то предупреждающе сжимается внутри, — как видишь, еще один поклонник отшит, можешь жить спокойно.        — Да что ты? А что, и дракона постигла та же печальная участь? — ехидно интересуется магистр, отчаянно желая, как никогда сильно желая сделать ее своей прямо сейчас. Пометить, заклеймить собой, чтобы больше ни один представитель мужского пола не посмел бы даже взгляда в ее сторону бросить. Но пальцы только сильнее сжимают сталь перил, и он устало прикрывает глаза, понимая, что это лишь еще одно испытание на его пути к цели по имени «Нэрисса Блэк».        — Дракон все еще занимает свой пост, спешу расстроить, — абсолютно спокойно отвечает Нэри и, чуть поведя плечиком, отходит к перетащенному из обеденной зоны столу с парой стульев. На столе разложены в беспорядке листы, и маленькая голубоватая сфера, повисшая над одним из стульев, дает слишком мало света, чтобы с подобного расстояния было возможно что-то рассмотреть.        — Корпишь над диссертацией? Ночью? — магистр уже протягивает руку к ближайшему листу, чтобы глянуть поближе, как все бумаги словно сдувает ветром в раскрытую рукой Нэри папку. Бровь мгновенно взлетает вверх, а тон бархатного баритона приобретает издевательские интонации. — Это сейчас что такое было, прелесть моя? — едва уловимое движение, и Эллохар смазанной тенью появляется за ее спиной, чтобы ловко выхватить папку. Вспышка пламени на миг ослепляет Нэри, а Эллохар, тем временем, уже оказывается в десяти метрах от нее, с крайне любопытным выражением лица и наглой ухмылкой открывая папку. — Ну-ка, посмотрим… — крайне задумчиво, но очень весело протягивает он и усмехается, заслышав со стороны стола негромкое, но очень злое рычание возлюбленной.        — Отдай, — зло, очень, очень зло на грани слышимости чеканит Нэрисса и медленно поднимается со стула. Грани, почти отсутствующие в человеческих королевствах по причине высокой стабильности миров, совершенно не хотят подчиняться молодой, а поэтому еще слишком слабой темной леди. Но пламя отзывается охотно, ластится, словно большой огненный кот, и Нэри, не задумываясь, швыряет в открывшего папку и уже листающего страницы магистра огненную сферу, чтобы отвлечь, а затем стремительно прожигает пространство, оказываясь в шаге от него.        — Ай-я-я-й, нападение на своего лорда-директора, адептка Блэк, — откровенно посмеиваясь, пропевает Даррэн, видя, что Нэрисса доведена до предела. Увернуться от сгустка чистого пламени, несмотря на то, что особого вреда он бы не причинил, не составило труда, но очень явно продемонстрировало, что он залез на запретную территорию. «Расширяем границы допустимого, радость моя» — посмеиваясь, думает магистр и, так и не увидев ничего, кроме расчетов, которые мало что могли сказать непосвященному, и не найдя титульного листа, захлопывает папку, с невозможно наглым видом поднимая ее вверх, вытянув руку над головой. — Вот и что мне с тобой делать, прелесть моя?        — Отдай папку, — зло шипит Нэри, подходя совсем близко и, вытянув вверх руку, применяет манящие чары. Папка, крепко зажатая в пальцах Эллохара, чуть дергается, но не собирается возвращаться к гневной владелице. — Просто отдай папку…        — И никто не пострадает, да? — откровенно издеваясь, смеется Рэн, склонив голову к злющей Нэриссе, и с удовольствием следит за сменой эмоций на ее лице. — Не допрыгнешь, малышка, не доросла немного, — хмыкает демон, прекрасно помня, как бесил раньше Нэри ее маленький, по сравнению с другими темными леди, рост. — Мелочь, — насмехается Даррэн, желая разозлить ее еще больше.        — Бездна, как же ты меня бесишь, Эллохар, — сверкающие в ярости глаза, растрепанные ветром светлые волосы, часто вздымающаяся от резких вздохов грудь и чуть приоткрытые, манящие губы… «Держи себя в руках» — напоминает он себе, заворожено разглядывая Нэри. Демон внутри отзывается болезненным, полным жажды обладания «Моя», но на лице не отражается ничего, кроме хитрой усмешки и лукавых искорок в ехидном прищуре глаз.        — И я тебя очень люблю, прелесть моя, — слова вырываются сами, прежде чем он успевает подумать, но с ними приходит странное, словно наполняющее все внутри теплом освобождение. «Вот ты и сказал это, Эллохар. Любопытно» — характеризует он совершенно новые для себя ощущения, решая поразмыслить над этим позже. Нэрисса же, за выражением лица которой магистр неотрывно следит, насмешливо вздергивает бровь и ледяным тоном выдает:        — Я очень рада за тебя, но будь добр, засунь свои светлые чувства себе в зад и отдай мне папку, пожалуйста! — последнее слово вырывается уже рычанием из груди, но слова, его слова, прочно заседают где-то внутри, словно оковывая невидимыми цепями, заставляя болезненно сжиматься сердце. Отмахнувшись, она решительно выдвигает гнев на первый план, запихивая совершенно неприятные и пока непонятные для самой себя чувства поглубже внутрь, и пронзает его суровым взглядом.        — Ты разбиваешь мне сердце, Нэрюш, — трагично шепчет Даррэн, но уголки губ подрагивают в улыбке, несмотря на то, что слова все же правдивы. «Жестко она тебя, да?» — бормочет подсознание, и магистр Смерти просто соглашается с внутренним суждением. «Все равно моя» — думает он, прекрасно зная, что она от него никуда не денется.        — Я уже сказала, что рада за тебя, Рэн, — в раздражении закатывает глаза Нэрисса и, решая, что сейчас нужно заботиться в первую очередь о своих чувствах и сохранности магистерской, жестко добавляет: — но свое «разбитое» сердце можешь оставить себе, я не претендую. Просто верни мне мою магистерскую, — на лице Эллохара не дергается ни один мускул, только едва заметно сдвигаются желваки, словно бы он крепко стиснул челюсти. «А вот это было уже больно» — меланхолично проскальзывает мысль в его голове, и он снова встречает сердечную боль, как старого друга. «Ты крепко встрял, Эллохар» — понимает он, но не дает насмешливой маске соскользнуть с лица, и лишь сильнее растягивает губы в издевательском оскале. «Терпи» — срывается рыком команда внутри, и он лишь втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.        — Магистерская, говоришь…. И что же в ней такого, что мне даже взглянуть не позволено? — крайне задумчиво протягивает он, пережидая вспышку боли, вызванную ее словами. «Жестокая» — думает магистр Смерти, внимательно заглядывая ей в глаза, но не находя в них ответа.        — Боюсь, тебе не суждено узнать. Видишь ли, мой исследовательский энтузиазм с самолюбием вкупе, да и с самооценкой, в том числе, очень пострадали еще на моменте твоего высмеивания моей диссертации по плетениям, поэтому… — Нэрисса устало пожимает плечами и, несмотря на насмешливость тона, выглядит абсолютно, совершенно равнодушной. И это странно опечаливает его. Разрушать ее тягу к знаниям, всегда столь сильную, что поражала даже его, отчаянно не хотелось. Не хотелось тушить этот свет в ее глазах.        — Просто покажи, — просит Даррэн, понимая, что отчаянно желает увидеть, чем же так увлечена эта невозможная девушка. Что подрывает ее с места на семейных ужинах, на практике, прямо в процессе занятий, посреди разговора, заставляя раз за разом скрываться в лаборатории, обустроенной им для нее в ДарНахессе, и часами, иногда даже сутками пропадать там, в попытках что-то создать. — Буду молчать, обещаю, — совершенно серьезно добавляет он, выжидающе глядя на нее.        — Бездна, Рэн, я не хочу обсуждать свою магистерскую в последнюю ночь практики, — раздосадовано вздыхает Нэри, отчаянно желая закатить глаза. А еще просто остаться одной, уйти, чтобы наконец-то никто не мешал поразмыслить над компонентами состава, временем выдержки…. Но, прекрасно зная, что магистр не отстанет, пока не вытянет из нее все, она просто протягивает руку и, когда Эллохар возвращает ей папку, быстро сортирует заклинанием листы. — Прошу. И будь добр, держи свои язвительные комментарии при себе. Этот проект — в десятки раз более амбициозен, нежели моя диссертация.        — Все любопытнее и любопытнее, — снова впадая в задумчивость, протягивает магистр Смерти и, вернувшись к столу, присаживается на стул. Открыв работу и вчитавшись в титульный лист, он сначала хмыкает, затем удивленно вздергивает брови, но не успевает ничего сказать, как предельно мрачная Нэрисса прерывает его.        — Просто заткнись. Читай уже и не комментируй, — по ее тону явственно слышно, что она расстроена, да и весь ее насупленный вид, сложенные на груди в защитном жесте руки, чуть поджатые губы и нахмуренные, сведенные к переносице брови прямо говорят о ее недовольстве. И Рэн, не желая обижать ее чем бы то ни было, просто снова опускает глаза в ее магистерскую работу. И спустя десять минут внимательного просмотра страниц и отчаянного осознания того, что пребывает в состоянии крайнего шока, он поднимает на нее взгляд.        — Прелесть моя, ты же понимаешь, что это попросту невозможно, да? — магистр Смерти вновь просматривает листы, отмечая, с какой дотошностью произведены расчеты, прописаны мельчайшие детали приготовления состава и, увидев, как она насмешливо закатывает глаза, негромко проговаривает: — Но все рассчитано до мельчайших подробностей…. Дракон вообще в курсе, что ты собираешься лишить их земли основной части дохода?        — С Рагдаром я занимаюсь более приятными вещами, нежели обсуждение моей работы на магистрат, Рэн, — с легкой насмешливой улыбкой отвечает Нэрисса, замечая, как темнеют его глаза. «Да-да, ты недоволен моими отношениями с драконом. Но какая тебе к ургу орочьему разница, Бездна тебя побери?!» — яростный рык внутри, но на губах лишь усмешка: — К тому же, это совершенно не его дело.        — О, я удостоился великой чести, — несколько удивленно проговаривает Эллохар, впрочем, совершенно не желая в эту минуту скрывать своего удивления. И восхищения. «Мрак, если у нее получится…» — думает Рэн, прекрасно зная, что получится. — Эти расчеты, Нэрюш, заставляют меня думать, что затея все же осуществима. Вот только одно но: где финальная часть?        — Дело в том, — Нэри, все еще стоящая у стола в ожидании его вердикта, неожиданно отворачивается, обхватив себя руками, и тихо, едва слышно произносит: — что я его уже варила, Рэн. Успешно варила, — признается Нэрисса, и это признание словно прошибает магистра Смерти молнией, и тот, вскочив со стула, размытой тенью резко перемещается к ней, понимая, что шок уже не может быть большим.        — Но? — нетерпеливо, требовательно выдыхает Даррэн, чувствуя подступающий восторг, что накрывает его с головой. «Она гениальна» — мечутся мысли в его голове, и он, не выдерживая, перехватывает тонкие плечи пальцами, вновь требует: — Но, прелесть моя?        — Я проводила финальную часть перед нападением отступников и после непревзойденной пьянки по случаю успешно сданного среза…. — бормочет едва слышно Нэрисса, ощущая, как пальцы демона легонько поглаживают плечи сквозь ткань рубашки. «Чтоб мне сдохнуть» — мрачно думает она, чувствуя, как сильные, невыносимо горячие пальцы скользят, обжигая сквозь тонкую ткань рубашки, завязывая узел желания в низу живота. — И я была просто мертвецки пьяна, когда подошел черед финальной стадии, и это была просто импровизация, которую я, к тому же, не особо помню.        — Образец? — нетерпение просто сжигает его. «Поцелую же, не сдержусь, и пошло оно все в Бездну!» — решает Эллохар, но подсознание осаждает его крайне разумным «И не сдержишься. Не остановишься, даже если она будет молить об этом». И остается только тяжело вздохнуть, внимательно вглядываясь в ее лицо.        — Образец? Да там три литра вышло в конечном итоге… но все было использовано после битвы, — на ее губах появляется печальная, но такая светлая улыбка, что он не сдерживается и притягивает ее к себе. А она лишь замирает, слыша, как срываясь, быстро стучит его сердце. — Успешно использовано. Кошмар, да?               — Ты так и не расскажешь, что же там произошло на самом деле? — негромкий шепот и Нэрисса отрывает щеку от его груди, а он, внимательно вглядываясь в ее глаза, уже знает, что услышит в ответ. И ладони крепче сжимают талию, и решимость, отчаянная, глушащая все сомнения, решимость нарастает, сердце бешено отбивает ритм, но она лишь тихо выдыхает:        — Не сегодня, Рэн, — и снова прислоняется к его груди, вдыхая столь необходимый сейчас запах своего истинного.