Темная Империя. Ритуальный Круг

Замок дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       «Бездна!» мысленно стонет Нэрисса, снова видя перед собой стену из синего пламени. Она осматривается, ощущая, как вместе с пламенем на нее опять накатывают не принадлежащие ей эмоции. Щиты, что обычно защищают сознание от чувств и эмоций других людей, отключаются во сне, словно по щелчку пальцев, могущественной, невидимой глазу, руки. Нери отшатывается от языка обжигающе горячего огня, и тяжело опускается на пол под гнетом чужой боли и одиночества. Все эти чувства, уверена Нэрисса, передаются ей пламенем, но зачем и почему?       Эти сны, вернее, сон — снится ей вот уже два месяца, с момента ее возвращения. Первый раз он приснился ей на третью ночь, как она прибыла домой. Декорации были теми же — полуразрушенный, старый храм Бездны, и стены, охваченные синим пламенем. Она вновь и вновь пытается покинуть его, ища несуществующую дверь, кричит, зовет на помощь, но тщетно, огонь лишь вздымается выше, начиная угрожающе гудеть, и оттесняет ее обратно. Просидев бездвижно какое-то время, она отмечает, что сегодняшний сон немного другой. Пламя не гудит так грозно, и пол не кажется таким уж горячим, каким был всего неделю назад. Она медленно поднимается на ноги, озираясь, и чувствует, как спину между лопаток прожигает чей-то взгляд. Нэриссу затапливает чужая, не принадлежащая ей, какая-то болезненная, щемящая душу, нежность, и она оборачивается, безумно желая увидеть обладателя этого взгляда. Потому как, эта нежность, невероятная, безумная, всепоглощающая нежность затапливается звериной тоской. И она направлена на нее. Нэри, резко развернувшись, краем глаза улавливает движение, но видит только привычный, сгущающийся за пределами пламени мрак.        — Тихо, — она вздрагивает, на мгновение, поддаваясь панике, когда на плечи ложатся большие мужские ладони. Горячий шепот у самого уха шевелит рассыпавшиеся по плечам волосы. — Не оборачивайся. — И в этой простой просьбе столько невысказанной тоски, что она не перечит, позволяя сильным рукам притянуть еще ближе, и крепко прижать к широкой груди. Мужчина кладет подбородок ей на макушку, удобней устраивая ее в своих объятиях, и глубоко вздыхает. Нэрисса не знает, как начать разговор, и, смущаясь, опускает взгляд на его руки. Крупные ладони, с длинными пальцами, увенчанными черными когтями, и голубыми реками вен на смуглой коже, кажутся ей знакомыми. И когда подсознательные ощущения начинают формироваться в догадку, все мысли в голове превращаются в вязкий сироп, не давая думать, а веки сами собой смыкаются.        — Не сегодня, дорогая, — он зарывается лицом в ее волосы, с тихим стоном глубоко вздыхая, — Просто побудь со мной немного. Не думай ни о чем. — И она подчиняется, замирая без движения, бездумно глядя в пустоту.Мысли путаются сильней, а по коже бегут мурашки, когда его пальцы начинают легонько поглаживать ее живот сквозь тонкую ткань пижамы. Ощущения настолько реалистичные, что сердце невольно пропускает удар, а разум почти готов принять все происходящее за правду. И сейчас Нэрисса абсолютно уверена, что его голос, голос мужчины, что с такой бережностью обнимает ее, она уже точно где-то слышала и, причем, не раз, но не может сообразить где. Странно знакомые интонации хриплого баритона приятно ласкают слух, и ей думается, что в обладателя такого шикарного тембра она могла бы и влюбиться. Сколько времени они так стоят, Нэри не может точно сказать, и когда мужчина отступает, выпуская ее из объятий, она, на мгновение, задумавшись, уже хочет все-таки обернуться, но ладони вновь ложатся на плечи, а пальцы, на мгновение, сильно сжимают, вызывая вспышку ноющей боли, затем сразу расслабляясь.        — Не сейчас. Я же, кажется, просил не оборачиваться? — в его тоне слышится какая-то обреченная усталость и даже злость, и на миг Нэри оглушает исходящей от него силой, а по спине пробегает стадо мурашек, размером с нахесса. — В следующий раз, обещаю, мы сможем взглянуть друг другу в глаза, хорошо? Нам нужно серьезно поговорить, — в его голосе появляются стальные нотки. — А теперь иди спать, ты явно устала, — с сожалением произносит мужчина и окончательно отстраняется, исчезая, а затем пропадает, медленно отступая, огонь. Ее вновь окутывает мрак, и в эту ночь ей уже больше ничего не снится.

      ***

      Нэрисса, проснувшись, резко подрывается, глядя на часы. Не смотря на то, что уже далеко за полдень, она чувствует себя разбитой и совершенно не выспавшейся. Понимая, что во всем наверняка виноват сон, Нэрисса тяжко вздыхает и медленно плетется в душ.       Проведя положенные водные процедуры, Нэри выходит из-за полупрозрачной стеклянной перегородки душевой, заматываясь в полотенце, и в ужасе замирает, глядя на себя в огромное зеркало. На плечах красуются синяки. Огромные, багрово черные, они распускаются на все еще бледной, несмотря на постоянное перемещение переходами, коже, кошмарными цветами по плечам, располагаясь прямо под ключицами. По четыре синяка с каждой стороны, они так явно напоминают следы от пальцев, что Нэрисса, вздрогнув, вспоминает, как ее ночной визитер схватил ее за плечи во сне. «Не зря мне показалось, что ощущения слишком уж реалистичные» — думает она, со стоном упираясь в умывальник руками и устало прикрывая глаза, а затем осторожно касается кровоподтеков рукой, накладывая целительские чары. Кожу неприятно покалывает, чего быть не должно, и Нэри с шипением отдергивает руку, отмечая, что ничего не изменилось, и темные пятна остались на своем месте. Она снова поднимает взгляд на свое отражение, отмечая синеву под глазами, сероватый тон кожи, и общий изможденный вид. «М-да, если эти сны начнут сниться каждую ночь, я действительно скоро превращусь в умертвие» — мрачно думает она, и стремительно отворачивается от зеркала, не желая видеть свое отражение. Понимая, что платье придется одеть закрытое, она горестно вздыхает, и выходит в гардеробную.       Найдя самый закрытый, по ее мнению, наряд, Нэрисса быстро, не вызывая помощниц, одевается. И пускай Мелиора и Кариста обижаются, что она почти не прибегает к их услугам, сейчас лишнее внимание к весьма заметным синякам на плечах привлекать не стоит. Мало ли, что могут подумать две водяные, увидев багровые следы от пальцев на ее коже. Еще подумают, что это Эллохар оставил, упаси Бездна, что тогда начнется, ведь наяды не просто прислуга, но еще и грозная, в своей боевой ипостаси, охрана. А так как водяные знают Нэри с пеленок, и привязаны намного больше, чем следовало бы наемным работницам, то допроса и пыток не избежать.       Обернувшись к столику у стены, и схватив заколку, она собирается, было, просто сколоть волосы, и пойти так. Но на дворе лето, и в столице ДарГарая наверняка пекло, а ей и так приходится идти в платье с воротом под горло. Значит, все-таки придется обратиться к водяным за помощью, понимает она, и громко произносит в пространство:        — Мелиора, Кариста вы нужны мне.       Две прекрасные водяные, в строгих темных платьях, тут же возникают рядом, переместившись в пространстве с помощью воды родных горных источников. Водяная воронка истаивает, оставляя мокрое пятно на полу, и Нэри, шевельнув пальцами, высушивает его.        — Леди? — они синхронно кивают, мягко улыбаясь, и Нэри морщится от их обращения. Они ей пеленки обмоченные меняли, но обращаются согласно официозу, аж бес берет.        — Помогите мне с прической, будьте добры,— она усаживается за трельяж, и поворачивается к ним спиной.       Их странная, даже для Миров Хаоса, красота в очередной раз завораживает Нэриссу, и она, хмыкнув, понимает, что завидовать длинным сине-зеленым волосам или восхитительным прозрачно-зеленым глазам глупо, но ничего не может поделать с собой. Даже среди Блэков она, впрочем, как и тетя Нарцисса, выделялась более тонкой костью, бледнотой кожи, и светлыми с пепельным отливом волосами. Проснувшееся наследие вейл, чтоб его. Летом, перед отъездом на первый курс, Рэн впервые привел ее в родовой замок Блэков, и показал галерею предков, исполняя своеобразную семейную традицию вместо погибших, при весьма странных обстоятельствах, родителей. И тогда одиннадцатилетняя Нэри, глядя на статных лордов и прекрасных леди, отметила, что все они темноволосые. Наверное, именно в тот момент и родился ее комплекс несоответствия родовым стандартам. Грустная улыбка тронула ее губы, и она вспомнила их последующий разговор в этой самой спальне, спустя три дня, когда понявший что что-то не так, магистр, поинтересовался в своей излюбленной манере «Ну, что такое, Нерюш? Что тебя так расстроило?» и услышал в ответ тихое «Я бракованная. Посмотри на всех Блэков, Рэн. Даже мои родители — Жгучий брюнет и шатенка. А я? От Блэков у меня только имя». И то, что он сказал ей, после того как внимательно выслушал, уже тогда заставило ее даже немного влюбится в него. «Ты не бракованная милая, ты особенная. Прекрасная своей собственной, отличной от других, красотой. Ты ведь заметила, что светловолосых леди рожденных в роду Блэк, не называют именами созвездий и звезд. А знаешь почему? Потому что, вам не нужны звездные имена, чтобы как-то выделить себя среди остальных. Вы и так сияете, ярче любой звезды «. И она была очень благодарна ему за эти слова. Тогда он вселил в нее уверенность в том, что она, действительно, достойна носить имя своего рода с непоколебимой фамильной гордостью.       Но сомнения ушли, а комплексы остались. Она восхищенно оглядела работу девушек, любуясь высоким, обманчиво простым, на первый взгляд, пучком. Каждая тоненькая прядка была обработана специальным заклинанием, что фиксировало волосы, подобно лаку, и заколота шпилькой с черной жемчужиной на навершии. Еще пара прядей была выпущена вдоль лица, и слегка подкручена. Все это создавало такой воздушный, нежный образ, что Нэри вдруг подумала, что в такую девушку, на месте какого-нибудь темного лорда, обязательно бы влюбилась.        — Невероятная красота, спасибо большое, — она кидает благодарный взгляд на наяд, и те позволяют себе довольные улыбки.        — Нам приятно доставить вам радость, госпожа. Но вы так редко обращаетесь к нам, мы ведь не просто охрана… — мягким, чуть низковатым голосом произносит Кариста и начинает причитать: — Леди, вы такая бледная, наверное, плохо спали? Вам нужно больше отдыхать.        — И совсем грустная в последнее время. Даже лорд Эллохар заметил, — подключается Мелиора к напарнице. — Ничего не едите, все время проводите в библиотеке или лаборатории. У вас что-то случилось? Мы можем вам чем-то помочь?        — Все в порядке, просто мучают кошмары. Думаю, это не стоит ваших переживаний, — она пожимает плечами, напуская на себя беспечный вид.       «Если уже и Рэн заметил, что со мной что-то не так, то все — жди беды. Ну, или как минимум допроса» — проносится в ее голове. Подобные проблемы ей явно не нужны, и она решает максимально избегать его, потому что он сможет увидеть несколько больше, чем ей бы хотелось.        — А хотите, мы сделаем вам нашу фирменную расслабляющую ванну? — соблазняющим тоном произносит Кариста, и хитро улыбается, чуть прищуривая глаза.        — Не сегодня. Но я запомню, спасибо, — Нэри смущает такая опека, и она, выдохнув, благодарит: — Спасибо за заботу, — от ванны бы она не отказалась, но сейчас ей нужно встретить Ри, которая наконец вернулась из Темной Империи, получив, к великой радости обеих, должность аналитика СБИ. А за подобное грех не выпить, чем они, собственно, и собирались заняться. Но перед этим — столь любимые подругой лавки, экскурсия и чисто женская болтовня.        — Можем идти? — хором интересуются водяные, и Нэри отпускает их, кивнув им на прощание. Девочки были замечательными, но то, с каким рвением они оберегали ее до отъезда к тете, навсегда отвернуло Нэриссу от желания использовать их в качестве охраны. «На выход» — последнее, что думает она перед тем, как прожечь пространство.

      ***

      Хайранар, домен ДарГарай, Ад       Присев в тени весело журчащего фонтана, она зажмуривает глаза, подставляя лицо солнышку. Ри немного запаздывает, но Нэрисса, прекрасно знающая, что пунктуальность никогда не была в списке добродетелей подруги, сильно не расстраивается. Охлаждающее плетение работает исправно, не давая заживо сварится в духоте Хайранара, синяки, оставленные ночным гостем, почти не беспокоят, а крики бегающих маленьких демонят вызывают на лице улыбку. Очаровательные крошки, лет пяти, носятся по площади, обливая друг друга водой и, несмотря на всю кажущуюся беззащитность, уже обладают острыми рогами, еще более острыми зубками и коготками. «Великий творец Хаос, почему ты обошел меня своей милостью?» — риторический вопрос по сути своей. Вейлы, созданные Страстью и Любовью, не имели никакого отношения к Хаосу, но, тем не менее, спросить почему-то хотелось именно с него. «По рогам не надает потому что. Мертвяки вообще надавать не могут» — издевательски хмыкает подсознание. Слепящая вспышка портала и громкая, крайне неприличная ругань отвлекают Нэриссу от созерцания летнего города, занесенного черным песком, и она поднимается, тут же попадая в крепкие объятия подруги.        — Чтоб я еще раз, хоть один раз, — стонет Гернерия, откидывая одноразовый портал и морщась от не особо приятных ощущений, сопутствующих перемещению. — Папенька чего-то перемудрил.        — Это не лорд Грэйт, это магия здесь такая, просачиваться через невидимые границы миров всегда неприятно, — смеется Нэри, обнимая подругу в ответ. Несмотря на то, что с момента их последней встречи прошло немногим более месяца, она осознает, что безумно соскучилась. — Как твое ничего? Как Виктор?        — Ооо, — довольно скалясь, закатывает глаза Ри, — все потом расскажу, вот найдем чего выпить, и вечерком, под бокальчик… — лукаво сверкая глазами, обещает дроу, а затем отстраняется, чуть сжимая плечи Нэриссы, и окидывает ее суровым взглядом. — Твой демонюка тебя кормит вообще?! Это что такое? Бледная, как вампир, и худая, как обглоданное умертвие, чтоб ему с задом дракона повстречаться, — отповедь проходит в классическом стиле леди Грэйт, и Нэри, не сдерживаясь, хохочет.        — Ох, Ри, просто не высыпаюсь, магистерская горит, была на практике у Рэна, к тому же он теперь, как куратор моей диссертации, потрошит уже написанный материал, выискивая, к чему бы придраться, — поясняет она обеспокоенной Гернерии, недовольно посверкивающей глазами.       — Ты знай, я не посмотрю на то, что он Принц Хаоса, все выскажу, ишь чего удумал: учить — учит, а кормить — не кормит, — шутливо угрожает эльфийка и, закинув руку ей на плечо, оглядывает город. — Ну что, куда пойдем? Я хотела прошвырнуться по лавкам, платья присмотреть, здесь просто прекрасные ткани, да и эротичность нарядов мне очень импонирует, но боюсь, тебя сначала нужно накормить, иначе тебя ж просто ветром унесет, а мне потом Эллохар голову оторвет, ты б хоть камни в карманы подкладывала что ли?        — Ри! — В раздражении закатив глаза на крайнюю беспардонность подруги, Нэрисса, обняв ту за талию, указывает на большую таверну, что находится слева от них. — К Ройху пойдем, у него самые вкусные ребрышки рвара во всем Хаосе, — голосом заправского экскурсовода весело откликается Нэри, и Гернерия, кинув на нее понимающий взгляд, с тихим смехом отвечает:        — Ну и чего стоим? — и, подтолкнув подругу в спину, хватает ее за руку, чтобы поскорей двинуться вперед.       Солнце уже клонится к закату, а из круглого окошка приватного кабинета таверны, в которую они наведались, чтобы поужинать, видно черную пустыню и медленно скользящий по ней вихрь песка, словно бы прогуливающийся перед сном. Бумажные пакеты со всем накупленным сегодня свалены кучей у двери в общий зал, из которого слабо доносятся шум разговоров, удары кружек с выпивкой о столы и скрежет лап посетителей заведения о деревянные полы. Нэрисса сидит в глубоком кресле, уже приятно начавшая вечер очередной традиционной выпивкой Ада, что слабо горит в почти пустом стакане. Мерный разговор с подругой прервался на полуслове, и теперь обе девушки в уютном молчании смотрят на зеленоватый огонь, пылающий в небольшом камине.        — Я не понимаю тебя, Ри… — негромко проговаривает Нэри, покачивая стаканом, и любуясь бликами алого пламени в нем, — Почему ты до сих пор не сказала Ронису, что между вами все кончено? — она кидает встревоженный взгляд на Грэйт, отмечая, что та снова погрузилась в тяжелую задумчивость.        — А я не понимаю тебя, Рисса, — взгляд дроу, обращенный на нее, становится строгим, и даже жестким. — Почему ты так упорствуешь в ситуации с Эллохаром? Я знаю причины: ты не веришь, что чувства вейлы настоящие, что он ответит тебе взаимностью… — Нэрисса лишь устало прикрывает глаза, но Гернерия упорствует, желая добиться ответа: — Я помню, как тебе плохо было, ты умирала просто, но ты не думаешь, что если скажешь ему, тебе станет легче?        — Ри, — мрачно начинает Нэри, понимая, что подруга действует из лучших побуждений, зароняя здравое зерно сомнения, но начинать эту тему снова не хочет. — Потому что я не хотела никогда ни этого гребаного наследия крови, ни этих чувств, что я считаю ненастоящими и навязанными, — она тяжело вздыхает и, отставив стакан, растирает лицо руками. — Я всегда знала, что придет время, и сущность сделает выбор за меня, и я всегда боялась, что выберет она именно Рэна, понимаешь?        — Упрямство ради упрямства? — вздергивает брови Ри и, негромко хмыкнув, мрачно выдает: — Ты понимаешь, что угробишь себя из-за этой бездновой любви, подруга? Сколько вейл продержались дольше десяти лет, по разным причинам разлученные с избранником? — эльфийка опрокидывает в себя остатки пойла и вновь наполняет их стаканы. — Тебе осталось шесть лет…        — И я хочу прожить их так, как хочу сама, не поддаваясь чувствам, что даже не мои личные, Ри, — твердо откликается Нэрисса, хмуро сводя брови на переносице. — Я не хочу думать об этом, понимаешь? Возможно, я найду способ прожить больше, и тогда все будет прекрасно... — она пожимает плечами, прекрасно осознавая, насколько беспечно это звучит.        — Ты хоть осознаешь, что будет чувствовать он, сжигая твое тело в погребальном костре и зная, что ты, дура такая, подохла от любви к нему? — зло шипит дроу, впериваясь в Нэриссу полным ярости взглядом. — Ты о нем думаешь?        — В самую последнюю очередь я хочу думать о своем погребальном костре, дорогая, — издевательски протягивает Блэк и, закурив, выпивает. — И о чувствах Эллохара, до которого мне уже не будет никакого дела впоследствии, — холодно глянув на Ри, Нэри чуть ухмыляется. — Честно, Ри, это не упрямство. Я просто боли не хочу опять. Я смогла защитить себя от проявлений отказа от избранника, чувства, конечно, не получилось заткнуть, но хоть как-то…        — Объясни мне, — Грэйт поднимается с места и, в порыве острого сострадания, приземляется на широкий подлокотник кресла, хватая Нэри за руки. — Объясни мне, расскажи, я понять не могу…        — Это сложно, и очень, очень страшно, — Нэрисса прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла, и судорожно вздыхает, собираясь с мыслями. — Вот представь себе мужчину, — негромко, очень медленно начинает она, понимая, что слезы сдержать не получается. — Он — твой опекун, лучший во всех мирах, он дал тебе все, научил тебя всему, он друг, он защитник, опора и поддержка. И в один ужасный момент, просто в секунду, меняется все. Один его взгляд, искоса, — она вспоминает, как сидела на ковре в гостиной замка в ДарНахессе, они о чем-то разговаривали, Рэн пролистывал документацию по школе, потягивая вино, она — читала очередной талмуд по алхимии, коих у нее было навалом. — Вспышка магии, слабая, едва ощутимая, и твой мир рушится. Все меняется так стремительно, что ты задыхаешься, пытаешься понять, что произошло, а следующий его взгляд на тебя доламывает руины окончательно. И нет больше опекуна, есть мужчина, взрослый, сильный, тот, что вырастил тебя, тот, что занял твое сердце и все твои мысли в одну секунду. По щелчку пальцев, Ри, — слеза проскальзывает по щеке, прокладывая первую мокрую дорожку, и она, сглотнув, продолжает: — Я помню, как подняла на него взгляд и все поменялось. Помню, как тряслись руки. Он, видимо, заметил перемены в моем состоянии, но я тогда даже глаз поднять не могла. Что-то спросил… И голос, даже голос, что до этого мига мне казался просто красивым мужским голосом, что никогда не вызывал трепета, теперь звучал для меня по-другому. И я испугалась. Просто сбежала, отговорившись какой-то глупостью.        — Не очень похоже на обычную влюбленность… — задумчиво протягивает шатенка, осторожно стирая слезу со щеки подруги. — Дальше.               — Это не любовь Ри, это рабство. Четырнадцатилетняя девочка не должна испытывать выматывающего желания к своему опекуну, — шепотом признается Нэри, словно заново переживая пугающие до дрожи моменты осознания. — Любовь не заставляет подчиниться. Для вейлы же ее избранник — центр ее личного мира, повелитель и господин. А я так отрицала свою суть. Доотрицалась, — подруга снова протягивает ей полный стакан, и Нэри делает большой глоток отвратительно крепкого напитка. — Я потеряла его в тот миг. Нас потеряла. Всю ту легкость, простоту между нами, то понимание, что было. Вейла проснулась и сломала меня. Я была в смятении, не знала что делать, единственное, что было как прежде, это понимание того, что я не хочу этих чувств. Эта больная любовь отняла его у меня. Я глаза на него поднять боялась, голос услышать. Потому что все внутри отзывалось, а это так пугало… Но и глаза поднимала, и заговаривала сама, хотя это было мучительно. У меня словно кошмар наяву сбылся, я избегала его, как могла в те дни, благо, две недели до возвращения в академию оставалось. А признаться… — она лишь качает головой, но вопросительный взгляд Гернерии заставляет ее говорить дальше: — Я не могла представить себе подобного. Ну вот пришла бы я к нему, и что? Что бы я сказала? И уж тем более не хочу думать, что бы я услышала в ответ. Только с ним мне страшно Ри. Мне не страшно влюбиться в кого-то другого, только ему мне страшно доверить свое сердце, потому что только он способен покалечить его еще больше. Сделать больнее, чем сейчас. Чем было тогда. Сделать больнее, чем кто бы то ни было.        — Ты до сих пор так сильно на него реагируешь? — хмуро спрашивает дроу, внимательно вглядываясь в лицо подруги. Сейчас, когда вся ситуация наконец предстала перед ее глазами в истинном свете, она понимает, почему подруга поступила так, как поступила.        — Не столь остро, — хрипло бормочет Нэрисса, чувствуя, как напряжение, копившееся внутри, отпускает, а слезы больше не стекают предательски по лицу. — Щиты удерживают внутри не только боль, но также любовь и совершенно определенные желания. Правда, не всегда успешно, — она пожимает плечами, и тихо признается: — Стоит ему меня коснуться, и все…        — Готова напрыгнуть и зверски изнасиловать бедного магистра? — хмыкает Гернерия, вопросительно глядя на подругу, с лукавой усмешкой на губах.        — В самой извращенной форме, — со смешком подтверждает Нэрисса, и когда подруга встает, поднимается следом. — Ну что, продолжим на более веселой ноте в ДарНахессе? — чуть повеселев, предлагает она и, заметив кривую ухмылку подруги, щелчком пальцев призывает подавальщика. — Ты мне еще не рассказала про Вита…

      ***

      Замок Дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       Когда стрелка часов переваливает за половину первого, магистр Смерти наконец возвращается домой. Буквально вывалившись из перехода, немного нетрезвый магистр оглядывается, понимая, что слегка промахнулся и, вместо собственной спальни, оказался на галерее второго этажа, выходящей лестницей прямо в гостиную. С хрустом потягиваясь, вытянув вверх сцепленные в замок руки и слыша голоса внизу, он понимает, что его одолевает искреннее в своей сути любопытство. Как иначе он сможет узнать, что еще недоговаривает Нэрисса? Только подслушать разговор с подругой. И он, наложив на себя иллюзию, опирается согнутыми в локтях руками на кованые перила и, чуть склонившись, чтобы ничего не пропустить, заглядывает вниз, в гостиную, где уже расположились девушки.       Те сидят в соседних креслах, повернутых так, чтобы можно было видеть собеседника и расположенный между ними, забитый тарелками с закуской, столик. На нем же стоят и три бутылки, по виду похоже, что с виски, одна из которых почти пуста. Они чокаются наполненными на треть стаканами и выпивают до дна. Эллохар отмечает, что второй раз видит Нэри подвыпившей, и любопытство накатывает с новой силой, вынуждая стоять на месте в ожидании новых откровений, столь часто вырывающихся под крепкую выпивку. Возможно, сегодня он услышит что-нибудь интересное. Или важное.       — И все-таки кто: Ронис или Вит? — Рэн сначала не понимает вопроса, адресованного гостье, но Нэрисса видит, что подруга закатывает глаза, и напоминает: — Ты сама предложила эту игру, так не нарушай правила. Назвалась груздем — не ори, что подберезовик! — эта фраза заставляет Эллохара сдавленно хохотнуть, благо иллюзия наложена превосходная, так что можно не сомневаться в собственной незаметность. А любопытство, тем временем, подогреваемое алкоголем в крови, разгорается все сильней.        — Ладно-ладно, — сдаваясь, поднимает руки Грэйт и отвечает на очередной каверзный вопрос подруги, совершенно не раздумывая над ответом: — Крайл, — ее губы подрагивают в усмешке, и она, закрыв глаза, ожидает вердикта собеседницы.        — То есть так, да? А как же Ронис? Два года жизни не в счет? — Нэри вопросительно выгибает бровь, впрочем, прекрасно понимая подругу. — Погоди… — ее глаза загораются лукавством, и она, негромко хмыкнув, с усмешкой на губах продолжает: — ты последовала моему совету, и…        — О да, — Гернерия выдыхает, прикрывая глаза, а на ее лице появляется крайне довольное выражение, — еще как... — она издает смешок, вновь наполняя их стаканы. Горлышко мелодично позвякивает о стенки стаканов, алкоголь мерно булькает, выливаясь в удобную для его приема тару, и Нэрисса наконец чувствует себя полностью расслабленной.        — И как? — хитрый тон Нэри вызывает на губах магистра чувственную усмешку. Она принимает из рук подруги стакан с новой порцией выпивки и, оторвав виноградинку с веточки, отправляет ее в рот. Любопытство распирает, многие девушки, что умудрились тогда провести ночь в компании оборотня, очень нахваливали его, да и подруга опечаленной не выглядит.        — Ну, мы с ним сломали две кровати… — с мечтательным видом начинает дроу, и ее прерывает хохот Нэриссы. Даррэн чувствует, как губы изгибаются в лукавой усмешке. «И это одна из лучших учениц Грейнсворта?» — задумчиво протягивает голос в его голове.        — Избавь меня от подробностей! — Нэрисса отпивает виски, отмахиваясь от Ри. — Бездна, две кровати!.. Не представляю, что нужно делать, чтобы сломать кровать. И все-таки, что по поводу Рониса? Когда ты его уже поставишь перед фактом? — то, что подруга ехала к Виктору, влюбленному в нее еще с их шестого курса, не просто пообщаться, она знала прекрасно, но вот то, во что это выльется, предрекать не мог никто. «Поживем — увидим» — резонно замечает Нэри, в принципе, не считая парня таким уж плохим вариантом.       Принц Хаоса вновь посмеивается словам Нэри. « Уж я-то мог бы тебе не только преподать теорию, но и показать на практике прелесть моя. Вероятно, так и будет, только тебе нужно еще немножко подрасти», — думает он, уже представляя черные пески, белоснежную шкуру рвара и обнаженную Нэриссу на ней, в отсветах сияния жемчужной нити…        — Я сказала, что решила взять перерыв, — Гернерия пожимает плечами, не сильно озабоченная судьбой и душевным состоянием парня, что уже вычеркнула из своей жизни. — И укатила в ЭрАттар, к Виктору.        — Перерыв? — Нэри кидает обеспокоенный взгляд на подругу. Ее отношения с Ронисом и правда исчерпали себя, да и измена не то, чтобы смогла простить Ри. «И слава Бездне» — думает Нэрисса, зная, что первая бы отвесила воспитательного пендаля, чтобы вправить мозги, если бы Ри задумалась о подобном.        — Именно, — уверенный, абсолютно спокойный тон Грэйт, и то равнодушие, что видится в ее глазах, заставляют Нэри надеяться на лучшее. Ей самой словно становится легче, когда она понимает, что лучшая подруга наконец смогла отпустить всю эту неприятную ситуацию.        — Он знает? — осторожно интересуется она, не желая задевать еще кровящие раны на сердце подруги, на что та лишь пожимает плечами. — Знает, что между вами все кончено? И к кому ты, собственно, укатила отдохнуть и развеяться? — поведение Рониса становится еще более непонятным для Нэри. Парень, действительно любящий девушку, желающий удержать ее во что бы то ни стало, не отпустил бы ее к другому.       — Догадывается, я думаю. Не хочу об этом. Ты сама прекрасно понимаешь, что между нами всегда все было не просто. Даже если бы у нас что-то и вышло, мне кажется, через пару лет мы были бы постоянными клиентами консультанта по семейным вопросам, — Грейт, поморщившись, выпивает.       — А Крайл? — Нерисса чуть печально смотрит на подругу. Виктор был бы превосходным выбором, пусть и не для создания семьи, но просто для того, чтобы отвлечься. Но Ри явно не ищет легких путей. Как, впрочем, и всегда.        — Всего лишь приятное приключение, не более, — ее легкая улыбка успокаивает Нэриссу, но червячок сомнения продолжает точить. — Я в норме.       «Хорошенькие же приключения у такой молоденькой девочки», — лениво бродят мысли в голове магистра, наблюдающего за девушками.        — Ладно, закрыли тему, — кивает Нэри, понимая, что подруга не очень хочет обсуждать мужчин, в которых совершенно не уверена. Не хочет загадывать, опасаясь снова в обмен на доверие и любовь получить лишь обман и разбитое сердце.       — Тогда встречный вопрос, — голос Гернерии приобретает стальные нотки, как у следователя на допросе, — Дрэй или Шэд? — испытующий взгляд темно-красных глаз прошивает насквозь, и Нэри начинает чувствовать себя неуютно. И если с ответом все действительно просто, и она, несмотря ни на что, всегда бы выбрала первого из этих двоих, то обещание, данное Азарону в ту ночь, почему-то вызывает странные, совершенно непонятные чувства внутри, думать о которых совершенно не хочется.       «А вот это уже интересно. Давай, прелесть моя, порадуй меня» — немного печально думает магистр Смерти и весь обращается в слух.       — Ты издеваешься? — теперь уже Нэри закатывает глаза, чувствуя совершенно уместную досаду. Отвечать не хочется, но правила игры таковы, что ответить все же придется. Выбирать между ними просто, ведь каких-либо сильных романтических чувств, к сожалению, нет, что к одному, что ко второму.       — Абсолютно верное замечание, — в подтверждение своих слов кивает темная эльфийка, делая глоток виски. Ри уже догадывается, каким будет ответ, но эти странные отношения, добровольными участниками которых являются двое ее друзей, почему-то не дают ей покоя, беспокоят и пугают тем, что по итогу, у кого-то точно будет разбито сердце.        — Можно я просто выпью штрафную, и покончим на этом? — без особой надежды в голосе спрашивает Нэри. Поднимать эту тему сейчас, когда она больше не может обманывать себя, день за днем отрицая вновь вспыхнувшие чувства к Рэну, когда Дрэй был всего лишь средством от сердечной боли, не очень хотелось.       — Нет, — посмеиваясь, категорично произносит Грэйт. — Я прекрасно знаю, что между вами было в ту ночь в Арахатских Степях, — лукаво пропевает Гернерия, хитро глядя на Нэриссу, а Эллохар чувствует, как дикая ревность поднимается в груди, заливая красным туманом разум. Злость, боль, ярость, странное, иступленное неверие перемешиваются, разжигая кровь бездновым коктейлем эмоций, и он судорожно выдыхает сквозь зубы. «Если это то, что я думаю…» — мрачная мысль, и желание оторвать зарвавшемуся мальчишке голову впивается острыми крючьями. «Моя» — беснуется демон внутри, отчаянно требуя выхода.       — В таком случае, ты знаешь, чего там действительно не было, — несколько раздраженно откликается Нэри, опрокидывая в себя содержимое стакана, а затем несколько нервно закуривает. И пусть о произошедшем они с Дрэем совершенно не жалеют, повторять подобное, несмотря на то, что оба они не против, она не собирается, хотя еще месяц назад думала совершенно иначе.       — Но ты хотела, не отрицай… — смеется дроу и тоже подкуривает, выпуская колечки дыма. Почему-то Ри думается, что если бы у них что-то случилось бы, то подруге было бы легче. Хоть немного, но она бы переключилась с изматывающих, мешающих жить чувств к Эллохару на что-то новое. Да и Дрэй, возможно, смог бы помочь ей справиться с этой совершенно ненормальной, болезненной привязанностью.       — Да я и не отрицаю, — пожимает плечами Нэри, совершенно не стесняясь признать, что таки да, хотела. — Но ведь ничего же не было, так? — «И это к лучшему. Нужно будет сказать Дрэю спасибо, за то, что остановил меня тогда» — думает она, покачивая бокалом. И сожаления о несостоявшемся интиме нет, только осознание, что все правильно.       — Если бы ничего совсем не было, ты бы не отмывалась от его запаха целых сорок минут, Рисса, — издевательски протягивает Гернерия, ехидно хмыкнув. — И как, кстати, мое чудо-средство сработало?       — Меня столь пристально не обнюхивали. — Насмешливо проговаривает Нэри, а Даррэн чувствует, словно его окатили ледяной водой. «А вот и причина того непривычного запаха. Моя прелесть просто отмывалась от другого мужика» — в ярости думает он, сжимая перила. — Да и с Рагдаром я не пересекалась, чего мне, собственно, волноваться? — хмыкает она, делая очередной глоток.        — И то верно. Про Шэда, — уже более серьезно проговаривает Ри, и Нэрисса досадливо закатывает глаза. — Ты бы вправила парню мозги, что ли. Ты же знаешь, его отец может лишить его всего, а он пьет до сих пор. Поговори с ним, а? — пусть и не сильно, но Грэйт все же переживает за парня, что был ее другом долгое время. Незаконнорожденный, введенный в род после смерти матери в родах, принятый и очень любимый отцом, Нотт, сейчас мог потерять все. У его родителя уже кончалось терпение, а постоянные пьянки наследничка, прогулки по веселым кварталам и заброшенное семейное дело не добавляли суровому отцу выдержки.        — Ри, я не хочу сделать хуже, чем уже есть, понимаешь? — тяжело вздохнув, Нэри снова выпивает. — Сейчас опять начнется: «Люблю, не могу, прости, я понял, что совершил ошибку, я приму любое твое решение, бла-бла-бла», — она лишь закатывает глаза. — Я понимаю, насколько это важно, но не особо хочу влипать в эти уже давно закончившиеся отношения, — «Но помочь парню надо. Он любил тебя, ты сможешь его убедить» — ворчит проснувшаяся совесть, и Нэри соглашается с ней в глубине души. Но зная, что никак не облегчит страдания Шэда, что, несмотря на его измену, все же оставался для нее другом, не решается на какие-то действия.        — Ты же понимаешь, что только ты сможешь его убедить, да? — настаивает на своем настырная эльфийка, вопросительно выгибая бровь. Убедить крайне упрямую подругу нужно максимально быстро, ведь Шэд хочет продолжить обучение, а если он не образумится, отец ему этого просто не позволит.        — Ты же понимаешь, что я просто не хочу снова в это лезть? — издевательски переспрашивает Нэрисса, в упор глядя на дроу. Нежелание контактировать с Шэдом, пусть и временное, уверенно засело на подкорке, подкрепляемое отсутствием всякого желания видеть его виноватый взгляд.        — Ты хоть говорила с ним нормально об этом после всего случившегося? — спрашивает Грэйт, внимательно глядя на подругу. Ее упрямство вызывает стойкое раздражение. И пусть, разобравшись в ситуации с Эллохаром, она теперь понимает, что это не чистое упрямство из упрямства, но в данном случае, ей порой кажется, что Нэри слегка перегибает палку.        — Говорила, — раздраженно отвечает Нэри, понимая, что разговор начинает терять всякий смысл. Шэдан и его проблемы — совершенно не та тема, которую хочется обсуждать в приятный вечер с подругой и под бокальчик горячительного.        — И? — уточняет Ри, закидывая в рот виноградинку. Рисса никогда не говорила ей, о чем они разговаривали тогда, после битвы, с Шэданом, но Гернерия знала, что разговор был не из приятных. Нэри тогда заперлась у себя в спальне почти на сутки, не пуская никого и, видимо, просто разбиралась в себе.        — Разговора не вышло. Он признавался в любви и молил простить его, я ответила, что, конечно, рада за него, но ответных чувств не испытываю. И все, — пожимает плечами Нэри, совершенно равнодушно говоря про своего бывшего. Тот разговор с парнем, и те слова, что он говорил в состоянии крайнего подпития, наверно не забудутся никогда. Он знал обо всем: о том, что она выбрала Эллохара, о том, что между ней и Дрэем что-то было. Все. И несмотря на все это, все равно просил подумать о том, чтобы снова быть вместе. — Он остается моим вторым кругом, Ри, просто я прекрасно знаю, что еще не время возобновлять наше общение.        — Поговори с ним. Он потеряет все, Рисса. Даже его мачеха просила меня убедить тебя поговорить с ним, — совершенно серьезно проговаривает Гернерия, хмуро глядя на Нэри.        — Хорошо, я подумаю над этим, — не очень довольно соглашается Нэрисса, потирая переносицу. Пробуждать в нем чувства вновь совершенно не хочется, хотя она и понимает всю серьезность его ситуации. «Я поговорю с ним. Просто не сейчас» — мрачно решает Нэри, чувствуя, как одна единственная мысль об этом вызывает колоссальное напряжение. «Я просто не хочу сделать ему больно» — думает она и, откинувшись на спинку кресла, тяжело вздыхает.        — Ух, отлично, — облегченно выдыхает Гернерия и, вновь наполнив бокалы, закуривает опять.— А теперь давай о более приятном, — взгляд повеселевшей дроу наполняется лукавством: — Итак, — тоном конферансье начинает она, — звезда сегодняшнего вечера — Рагдар Бельтэйр! — на этих словах магистр Смерти напрягается, внимательно глядя на довольно ухмыляющуюся Нэриссу, понимая, что ее ответ сейчас будет решать очень многое.        — Теперь ты точно издеваешься, — со смехом комментирует Нэри, отпивая из стакана. — И что ты хочешь знать? — осторожно спрашивает она, неожиданно поимая, что и рассказать-то нечего. Рагдар был неизменно учтив, галантен, а еще до зубовного скрежета сдержан. И это очень опечаливало Нэриссу.        — Все, — решительно заявляет Ри, обуреваемая диким любопытством. — Как он? Как у него? Какой у него? — издевательски ржет подруга, и Нэри не остается ничего, как насмешливо закатить глаза.        — Бельтэйр шикарен. Все, — спокойно проговаривает Нэрисса, закуривая и хитро глядя на вопросительно смотрящую на нее, совершенно точно обиженную таким кратким ответом, Грейт.       «Шикарен? Это что за ответ такой, прелесть моя?» — недоумевает магистр, вопросительно вздергивая бровь. «Крайне странное определение» — не зная, что думать по поводу ее ответа, он лишь ждет каких-либо подробностей, что прольют больше света на ее отношения с драконом.        — И это все? — разочарованно протягивает Гернерия, очень подозрительно уставившись на подругу. — Нет, так не пойдет. Все выкладывай, дорогая. О драконе ты рассказываешь меньше, чем о своих предыдущих мужиках. Это по меньшей мере странно, не находишь?        — Счастье любит тишину, — усмехаясь, Нэрисса просто курит, не говоря ничего, и Эллохар, понимая, насколько хреново для него это прозвучало, устало хмурится, раздумывая, что делать дальше. «Через три недели начало учебного года. Там она не сможет бегать на свидания с чешуйчатым так часто» — успокаивает он себя, но подобные уверения работают все меньше и меньше, а демон начинает терять терпение.        — Ой, да ладно! — закатив глаза, дроу опрокидывает в себя полный бокал виски. — Когда ты его уже в койку затащишь, а? Не надоело за ручку гулять и букеты таскать?        — К сожалению, — несколько холодно и весьма разочарованно начинает Нэри, — мои попытки не увенчались успехом. Рагдар очень, просто невероятно сдержан, — на этих словах Нэриссы Даррэн не может сдержать полного ревности рыка и понимает, что время выжидательного наблюдения окончено. «Хватит. Уже большая девочка, раз дракона в койку сама тащит» — мрачно решает он, чувствуя, как злость клокочет внутри. Решимость наполняет его, жесткая, какая-то злая решимость, и он, едва слышно хмыкнув, вновь склоняется над перилами, ожидая еще чего-нибудь интересного.        — Эх, влюбился мужик, — задумчиво протягивает Ри, стягивая тонкий ломтик мясной нарезки с тарелки, давно позабытой ими. — Теперь целибат будешь блюсти до самой свадьбы, — внимательно наблюдая за реакцией подруги, проговаривает она. — Ты-то сама, насколько на него запала? Как обычно или…        — Или, — со смешком проговаривает Нэри и, сделав глоток виски, негромко признается: — Я влюблена Ри. Это совершенно точно не любовь, и замуж за него я не собираюсь, но я влюблена, и мне все нравится. Пока что, — чуть смущенно добавляет она, пожимая плечами. Свои чувства к Рагдару, теплые, щемящие, странные, она не может объяснить даже самой себе. Пусть это совершенно не то, что она испытывает к Рэну, за которым, чтобы не случилось и как бы ни повернулась ситуация, пойдет и в огонь и в воду, но что-то одновременно похожее и, при этом, абсолютно иное. «Мы могли бы попробовать по настоящему» — признается она себе, и перед мысленным взором снова встает дракон, с мягкой улыбкой глядящий на нее. «Соскучилась. Сильно» — не отрицает Нэри и усмехается этому, потому как они виделись всего два дня назад.       А Эллохар, устало прикрыв глаза, обреченно приваливается спиной к стене, снова чувствуя себя проигравшим. «Влюблена…» — проговаривает голос Нэри в его голове снова и снова, но разум цепляется за слова «Не любовь», которые она также сказала, но это, к сожалению, не приносит ему хоть какого-то облегчения.        — Бездна, это же просто замечательно! — восклицает Гернерия, чувствуя невероятный подъем после слов подруги. — Мы должны за это выпить! —  и разлив по бокалам остатки виски, кидает взгляд на часы над каминной полкой. — И идти спать, — добавляет она в конце, понимая, что половина второго ночи это то время, когда хорошим девочкам надо быть в кроватках.        — Замечательное предложение, — соглашается Нэрисса, вспоминая, что завтра у них грандиозный день — свадьба гномов, на которой необходимо присутствовать в приличном виде, а не сонной и с похмелья.        — Ты выглядишь усталой, — неожиданно серьезно проговаривает Ри, когда они, выпив, отставляют свои стаканы на столик. — Снова кошмары? — тревога отчетливо слышится в ее тоне, и Нэри мягко улыбается подруге, желая ее успокоить.       — Это не кошмары, скорее, очень реалистичные и яркие сны, так что все в норме. Кошмарных снов, — отвечает она, пожимая плечами и вставая из глубокого кресла. Глянув на темную лестницу, Нэри на секунду отмечает движение и, негромко хмыкнув, присматривается. Не увидев ничего подозрительного, она вновь оборачивается к все еще встревоженной, но уже очень сонной Грейт.        — Лучше бы эротических пожелала. И тебе темных снов, дорогая, — Гернерия ободряюще ей улыбается и слегка нетвердой походкой скрывается в коридоре, что ведет в гостевые спальни.       Нэрисса же, оглядев напоследок погруженную в сумрак гостиную, медленно поднимается по лестнице и, остановившись на площадке, замирает на секунду, подозрительно уставившись в пространство, и тихим, коварным шепотом протягивает:        — А подслушивать — нехорошо, — Эллохар, потеряв дар речи, недвижно стоит, когда она, прикоснувшись к его плечу, мягко добавляет: — Темных снов, Рэн, — и уходит к себе. А он все стоит, хмурясь и совершенно не понимая, как она его заметила, до тех пор, пока не хлопает дверь ее спальни.

      ***

      Замок Дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       Утро для нее опять начинается поздно. Быстро проводив такую же сонную, как и она сама, подругу, Нэри поскорей скрывается в своей спальне, пригласив еще и девушек наяд, почему-то ожидая, что к ней в любой момент завалится Эллохар, что так неудачно подслушал их вчерашний с Ри разговор. А с ним, по каким-то неясным для нее самой причинам, не просто разговаривать не хочется, даже видеть его Нэрисса не желает. «Снова начинается» — хмуро констатирует она, лежа в огромной ванной и понимая, что эмоциональные качели ей сегодня не нужны. Гномья свадьба, а она будет проводиться по старым обычаям, начнется уже через три часа, в конторе она должна быть уже через два, а Нэри все еще лежит в уже почти остывшей воде, лишь бы не столкнуться с Даррэном. Почему-то тот факт, что магистр подслушал их с Гернерией приватный разговор, одновременно раздражает и смущает Нэри. «Бездна, да я бы меньше смущалась, если бы он меня голой увидел, право-слово!», — выговаривает она себе и, понимая, что лежать больше она не может, во-первых, время поджимает, во-вторых, вода уже действительно остыла, Нэрисса, вылезает из ванной, наполненной сегодня чем-то буро-фиолетовым и, завернувшись в полотенце, быстро выходит в спальню. Наяды, уже подготовили ярко-алое, цвета свежепролитой крови, платье, и теперь терпеливо ожидали ее, чтобы приняться за прическу, макияж и прочие приготовления, необходимые любой уважающей себя темной леди перед выходом в свет. И, привычно присев перед трельяжем, Нэри лишь молча кивает водяным, даже не пытаясь натянуть на лицо улыбку. Мрачное настроение снова завладевает ею и, не желая тратить душевные силы на совершенно ненужные сейчас лживые улыбки, что должны демонстрировать всем ее счастье и радость, она хмуро сводит брови на переносице. И даже подозрительные, встревоженные взгляды наяд, которые они кидают украдкой, думая, что она не замечает, не заставляют ее натянуть на лицо привычную маску. Странное, словно бы давящее чувство внутри разрастается, и она вздыхает, пытаясь скинуть ощущение тисков, сжимающих грудную клетку. «Да что же это такое, Тьма вас всех побери?» — раздосадовано думает Нэрисса, не понимая, откуда берутся эти эмоции. «Все прекрасно, ты спокойна, как упокоенное умертвие» — проговаривает Нэри про себя, наблюдая, как наяды заканчивают с макияжем, и Кариста отправляется за платьем.        — Леди Блэк, все в порядке? — негромко интересуется Мелиора, участливо заглядывая в глаза, и Нэрисса, поморщившись, кивает. Но наяда не сводит с нее проницательного взгляда, и она решает все же ответить.        — Все в порядке, Ора, — тон на удивление спокоен, хотя внутри бушует буря из смеси неясных, неприятных эмоций, и сдерживать их с каждой минутой становится все трудней. Закатив глаза на собственное состояние, Нэри поднимается с места, чуть отойдя к центру гардеробной, и наяды стремительно надевают на нее платье, а затем расправляют складки и раскладывают полукругом подол.       Шикарное платье, расшитое черными жемчужинами, тускло поблескивающими в неярком свете помещения, сидит просто великолепно, несмотря на то, что Нэрисса умудрилась еще сильнее похудеть. Силуэт русалка выгодно подчеркивает все достоинства, неплохо скрадывая недостатки, и Нэри, окинув свое отражение придирчивым взглядом, остается вполне довольна отражением в зеркале. Глянув на часы и увидев, что времени почти не осталось, она решает не призывать Хашесса, что был назначен ее охраной на сегодняшний вечер, а немного пройтись и спуститься в холл, чтобы вызвать его уже оттуда. Быстро всунув ноги в очередное, подобранное наядами, орудие пыток, что они, по каким-то неведомым Нэри причинам, называют туфлями, она, вполне искренне поблагодарив девушек за их работу, в ускоренном темпе покидает свои комнаты. И быстро, насколько позволяют головокружительные шпильки, минует гулкие коридоры и замирает на лестнице, замечая мрачного, явно чем-то очень недовольного магистра, что отвлекшись от разговора с крылатым начальником охраны дворца, не сводит с нее пристального взгляда серых глаз. Сердце послушно, уже почти привычно сбивается с ритма, пальцы начинают мелко подрагивать, но внутри только невероятная усталость и раздражение на свои реакции, вызываемые Даррэном. «Я просто уже устала его любить» — проскальзывает мысль в ее голове, и Нэрисса несколько минут меланхолично раздумывает, может ли это стать началом ее безразличия к Эллохару. Шаги по длинной лестнице даются ей с большим трудом, и Нэрисса, ступив на предпоследнюю ступеньку и чувствуя на себе прожигающий взгляд, открывает переход, не желая сейчас разговаривать вообще с кем бы то ни было. Хашесса, словно почувствовав, появляется в холле и проскальзывает в пламя первым, а Нэрисса, несмотря на невероятно сильное, очень странное, и никак не вяжущееся с ее непонятным состоянием, желание обернуться, чтобы посмотреть на него, упрямо входит в прожженное пространство, негромко вздыхая и сжимая ладони в кулаки так, чтобы почувствовать, как когти впиваются в кожу. Ощущая, как ладони обагряются горячей кровью, она мгновенно сжигает ее призванным огнем, не желая испачкать прекрасное платье. «Хватит. Не думай о нем» — строго выговаривает она, делая шаг из пламени и оказываясь возле конторы. А там уже Юрао с Наавиром, жарко о чем-то спорящие с Нурхом, и Дэя на крыльце, в раздражении закатывающая глаза и с трудом сдерживающая улыбку. И почему-то вдруг так хорошо становится и сразу отпускает. И настроение стремительно растет вверх, и даже хочется потискать древнего возрожденного духа… «Тебе Верис руки оторвет» — очень вовремя подмечает подсознание, и Нэри, тихонько рассмеявшись своим мыслям, а еще облегчению, что накатило, как только она оказалась подальше от Эллохара, стремительно подойдя к вовсю спорящей троице, громко покашливает, пытаясь привлечь внимание.        — Не выйдет, — вместо приветствия тихо проговаривает спустившаяся с крыльца Дэя, становясь рядом. — Я уже трижды их окликала, но как видишь… — она указывает рукой на трех спорящих и тяжело вздыхает.        — Вот ведь, — недовольно откликается Нэри, понимая, что господа жаркие спорщики совершенно на них не реагируют. — Эй, — громко, почти крича, окликает их Нэрисса, — служба экспресс-доставки «Адский Огонек» уже прибыла! — и ее вопль наконец дает хоть какой-то эффект. Найтес и Наавир замирают, а затем, резко обернувшись и просияв довольными приветственными улыбками, кивают.        — Вот видишь, Нурх, — дроу совершенно невежливо тыкает пальцем в Нэриссу, — с доставкой на место у нас все отлично, мы вызовем тебя, чтобы ты забрал нас, — кидает он явно обидевшемуся кентавру и неспешной походкой проходит к стоящим в ожидании девушкам. — Ты вовремя, — быстрый кивок Нэри, оценивающий взгляд на ее платье и, отметив полное отсутствие на ней украшений, помимо маленьких золотых сережек, серебряного ободка на безымянном пальце левой руки и синей шерстяной нитки, повязанной на запястье, задумчиво хмыкает. — Леди Блэк знакома с традициями гномов?        — Совершенно верно, лорд Найтес, — важно кивает Нэри под насмешливыми взглядами Дэи и чешуйчатого, — мне, как незамужней леди, украшения не положены, — она кидает взгляд на Дэю, которая, согласно традициям гномьей общины, сверкает украшениями, как праздничное дерево в день Смерти Зимы, и, завидев смущение той, понимающе улыбается ей. Прекрасно зная, что именно наглый и совершенно беспардонный Ушастый заставил ее так обрядиться: сама бы Дэя ни за что не надела бы все эти сверкающие побрякушки, даже в попрание древних гномьих традиций.        — Я бы, конечно, еще и колечко с сережками попросил бы снять, про амулет не прошу… — начинает прилипчивый дроу, невероятно придирчивым взглядом сверлящий кольцо на ее руке, но Нэрисса прерывает его.        — Я вейла, Юр, — проговаривает она и, заметив непонимающий взгляд Найтеса, поясняет: — колечко — артефакт, что сдерживает силу. Ты же не хочешь, чтобы почтенные господа гномы на свадьбе вдруг начали неожиданно пускать на меня слюни, если я выпью лишнего и не удержу силу? — и увидев, как понятливый ушастый отрицательно качает головой, чуть посмеивается. — Вот и чудненько. Сережки не сниму, даже не проси. Пять лет не снимаю, и сейчас не сниму.        — О, все понимаю, — лукаво протягивает дракон, внимательно глядя на Нэри, — памятный подарок от важного существа? — крайне проницательно интересуется он, чуть улыбаясь, и Нэрисса пожимает плечами.        — А еще мощный защитный артефакт, зачарованный черным артефактором, — спокойно информирует она, хотя не снимает не потому, что сережки мощная защита. А потому, что это напоминание о том времени, когда она еще не страдала этими ненужными чувствами к Эллохару. С тех пор, как все изменилось, материальных подарков она от него больше не принимала. Просто не могла, не хотела, да и больше не была способна так легко реагировать на них, как раньше. — Выдвигаемся? — не желая выдавать возникнувшей в сердце легкой печали, вызванной воспоминаниями, она растягивает губы в улыбке и прожигает пространство. — Служба экспресс доставки «Адский Огонек»: в любое место, в любое время и непременно с огоньком! — наигранно весело скандирует Нэрисса под смех Дэи.        — Да, Нурх, у тебя точно появился конкурент, — задумчиво протягивает Найтес и, ухмыльнувшись, первым входит в синее пламя.        — Ишь, какой бесстрашный! А если бы я тебя к нахессам закинула или в логово сарахетов? — издевательски любопытствует Нэри, вздергивая темную бровь и с интересом прислушиваясь к мерному гудению пламени.        — То получила бы иск, правда не знаю еще, как бы я квалифицировал твои действия — как попытку особо жестокого смертоубийства, или же как намеренное причинение тяжких телесных повреждений, либо вообще, как преднамеренное оставление в опасности, повлекшее за собой причинение тяжких телесных и смерть… — медленно проговаривает явно раздумывающий над классификацией преступлений дроу по ту сторону. — Но иск был бы в любом случае, в этом я точно уверен.        — Да, подобный иск поверг бы в шок всех трех адвокатов Рэна из Ада, — наигранный вздох, но по губам тут же расползается кровожадная улыбка. — Чтобы еда подавала в суд на едока — беспрецедентный случай, ушастый! — весело восклицает она, издевательски смеясь.        — Кажется, лордом Эллохаром повеяло… — улыбаясь уголками губ, пропевает Дэя и, засмеявшись удивленному лицу Нэриссы, тоже ступает огонь, следом в пламени исчезает Наавир, и Нэри, окинув улицу взглядом, заходит в переход последней. Чтобы выйти уже рядом с домом почтенного мастера-кожевенника Монка, присоединившись к окруженным воинственными гномами сотрудникам конторы частного сыска.        — Кошелек или жизнь?! — воинственный, злой вопль закованных в кольчуги гномов громогласно разноситься по улице, заставляя вздрогнуть немногочисленных прохожих, но ответный вопль Юрао:        — Кошелек и только кошелёк, во имя Бездны! — и, кажется, даже земля дрожит, потому как воины гномы начинают остервенело стучать топорами в медные, превосходно выделанные щиты.        — Наш гном! — дикий рев шестерых гномов, тарабанящих в щиты, сопровождает их до самого дома, разбавляемый умными изречениями «Золотой счет любит» или «Коль нет работы, нет и золотой заботы», под негромкий смех Нэри и Дэи, медленно плетущихся за драконом и ушастым.        — Приветственные пожелания у всех заготовлены? — негромко осведомляется Найтес, уже стоя в дверях, распахнутых для них двумя юными гномочками, облаченными в одинаковые платья цвета молодой листвы, и оглядываясь на девушек. Увидев согласные кивки обоих, он недолго хмурится, а затем неспешно входит в гостеприимный дом мастера Монка. Пройдя через арку, увитую цветами и лентами, завешенную бусами из нежно-зеленого жемчуга и флюорита, ведущую в гостиную, из которой доносятся музыка, смех, негромкие разговоры мужчин и веселые песни гномок, о замужестве и замужней доле, что, по мнению Нэри, больше напоминают не совсем приличные частушки, они замирают на входе. И разговоры, да и песни, тут же стихают, а теперь уже супруги — мастер-кожевенник Монк и хрупкая, сияющая счастьем ярче, чем все драгоценности гостей этого праздника, госпожа Монк, в золотом платье, расшитом зелеными, как и главный акцент свадебных украшений, камнями, выжидательно смотрят на прибывших гостей.        — Почтенный мастер Монк, — важно вступает Юрао, приосанившись, и разом приобретая какой-то невообразимо напыщенный лоск, — как говорили древние, цени быт и дом пуще золотого, да золотой цени пуще себя самого. Желаю, чтобы золотой никогда не обесценился и не покинул ваши схроны! — и почтенные гномы важно кивают, вызывая едва сдерживаемые улыбки на губах девушек, но следующим, под внимательными взглядами важных господ, выступает уже Наавир, и Нэри прислушивается, что же скажет дракон, раса которого является едва ли не большими любителями драгоценностей, чем сами гномы.        — Глубокоуважаемый господин Монк, — величественно расправив плечи, Наавир говорит спокойно, и Нэрисса гадает, на скольких же свадьбах, в том числе и гномьих, за свои тысячелетия, побывал возрожденный. — Древние говорили: цени золотой, как ценишь мать, люби золотой, как любишь дочь, и ласкай золотой, как ласкаешь жену. Желаю вам, чтобы золота у вас было, как чешуи у дракона, — «Любопытное пожелание» — прекрасно зная, что у дракона чешуи не счесть и, по словам Рагдара, они линяют с периодичностью раз в пол года, думает она, понимая, что если пожелание Наавира сбудется, они все по миру пойдут, вместе с императором, что даже без последних панталон останется. Мысль про императора без панталон настолько веселит ее, что Нэри, душа смех изо всех сил и стараясь очень весело не улыбаться, выходит следующей.        — Уважаемая госпожа Монк, — негромко, но довольно уверенно начинает Нэрисса, одарив новобрачную мягкой улыбкой. — Как говорили древние, муж голова, да жена шея, а золотой, каким бы золотым ни был, да всегда медяшкой храним, — и гномы снова важно кивают, уважительно поглядывая на Нэри, почему-то отчаянно желающую расхохотаться. — Желаю, чтобы за каждым вашим золотым, стояли горы медяшек, что хранили бы их, как жена хранит быт и дом для супруга, — благодарственные речи звучат в ответ, а Нэри, уже отступившая на шаг, подталкивает немного задумавшуюся Дэю.        — Почтенная госпожа Монк, — голосок Дэи немного подрагивает, выдавая ее волнение с головой. — Как жена, входя в дом мужа, делит с ним кров и быт, так и золотой при обмене делят на серебряные и медяки. Желаю вам всегда делить капитал поровну, —быстро заканчивает Дэя, под возобновляющиеся благодарственные речи. А родственники новобрачных, тем временем, уже подхватывают увитую лентами и цветами арку и быстрым шагом выходят на улицы Ардама.       Впереди уже выстроившись в особом порядке, идут, невообразимо гремя топорами о щиты, затянутые в кольчугу гномы, за ними следуют разбрасывающие цветы из маленьких корзиночек детишки, а после, стараясь не выбиваться из общего ритма, движутся господин и госпожа Монк, прямо в арке, бликующей на заходящем солнце россыпью флюоритов. Юрао, уже пристроившийся в толпе гостей к нескольким гномам, и обсуждающий, конечно же, ставки на фондовой императорской бирже, совершенно забывший обо всем, и дракон, идущий рядом просто за компанию, громко переговариваются с гномами.        — Смотри, сейчас опять про аренду врать будет, — тихонько проговаривает идущая рядом Дэя, оправляя юбку платья и подхватывая Нэриссу под локоток. И на самом деле, заходит разговор про частную собственность, ушлый дроу, который гном, тут же вворачивает что-то про аренду.               — Ну, кто бы мог подумать, — притворно изумляется Нэри под веселый смех Деи, и они поднимаются по ступеням в храм Бездны. Пристроившись у самого выхода, Нэри лишь краем глаза следит за церемонией, не сильно вникая в саму суть происходящего. Позволив себе на миг помечтать о том, какой бы могла быть ее свадьба. О том, как бы шла к жрецу Бездны в роскошном, почему-то белом платье, и о мужчине, что ждал бы ее у алтаря. И как бы она не пыталась представить на месте своего жениха Рагдара, всего в белом, со сложной косой, в которую обязательно были бы заплетены его волосы, и золотой лентой, что являла бы его статус брата Владыки драконов и лорд-канцлера драконьих земель, его место все время занимал другой. «У демонов совершенно иные свадьбы» — осаживает она себя, и на ум приходит белое покрывало на черных песках и хранитель облако Этшакарра, а еще жемчужная, сияющая нить и горячие руки демона на обнаженном теле. «Окстись» — жестко прерывает Нэрисса свои собственные мысли и, прикрыв на мгновение глаза, чуть встряхивает головой, отгоняя подбрасываемые подсознанием картины.        — Все в порядке? — несколько встревожено окликает ее Дэя, чуть касаясь плеча. Нэри, лишь слабо улыбнувшись, кивает, уже почти справившись с оглушающей тоской, столь яростно накатившей в неподходящий момент.        — Все в порядке, Дэя, — голос звучит немного печально, и она улыбается шире, а Дэя улыбается ей в ответ. Но тревога из ее глаз не исчезает, и Дэя, в последний раз подозрительно глянув на Нэриссу, первой спускается по ступеням храма. А воины гномы, уже возобновив свой оглушающий звон, направляются в сторону ресторации «Золотой Феникс». И Нэрисса, постояв еще пару секунд, и, наконец, отогнав непрошенные мысли и несбыточные мечты, присоединяется к шумной свадебной процессии.

      ***

      Ардам, Приграничье, Темная Империя        — Нет, Дэйка, не так! — стонет от хохота невероятно пьяный Юрао, удерживающий, также неслабо захмелевшую, Дэю. Та, снова и снова, несмотря на свое нетрезвое состояние, пытается повторить те движения ногами, что приняты в очередном хороводе гномов, но алкоголь в крови, изрядно подкосивший вестибулярный аппарат, не дает сделать все в точности как того требует танец. — Не, Дэй, все, на сегодня, пожалуй, тебе хватит, партнер, — Найтес, под насмешливым взглядом Нэриссы, проводит ее к столу и, заботливо усадив на стул, подает стакан воды. Справившись о ее состоянии и участливо похлопав по плечу, дроу, который гном, перепоручает ее заботам дракона и, слегка пошатываясь, подходит к подпирающей стену Нэри, а следом, изобразив вежливый поклон, слегка путаясь в слогах, осведомляется. — Потанцуем, прекрасная леди?       А гномы уже заводят очередной хоровод, самогон льется рекой, отовсюду доносится гомон громких разговоров и вспышки смеха, а внутри все согревает выпитый алкоголь… И Нэри, со смехом протягивает руку Юрао, что тут же увлекает ее в круговерть танца.        — Ты хотя бы в ногах не путаешься, — смеется Найтес, держащий ее за руку, и лихо переставляющий конечности, несмотря на крайнюю стадию опьянения. А мастер стекольщик Ойоко, держащий ее за вторую руку, и столь же рьяно отплясывающий рядом, нет-нет, да поглядывает на дверь, видимо, в ожидании дочери, что магистр Смерти обещал доставить на праздник прямо с земель клана Пожирателей. И когда музыка наконец прерывается, и все вновь проходят к столам, чтобы выпить, а мастер Герут уже толкает тост, дверь открывается, и в помещение влетает наряженная в черно-алое платье Ликаси.        — Папа! — громкий вопль разносится по залу ресторации, и маленькая гномочка, которая еще и пожирательница, на огромной скорости проносится через помещение и, подлетев к обрадованному отцу, что даже отставил в попрание всех гномьих традиций свой кубок, и, крепко обняв его, оборачивается. — Спасибо, магистр!       А Нэрисса, залпом опустошает свой кубок, запоздало понимая, что в нем совсем не вино, вот совсем, и краем глаза заметив шокировано округлившиеся Найтеса, упирается взглядом в высокую мощную фигуру лорда, что со снисходительной улыбкой смотрит на адептку Ойоко. И, когда Эллохар наконец переводит свой взгляд на Нэри, на ее губах почему-то, видимо, по причине целого кубка самогона, выпитого несколько мгновений назад, расплывается полная озорства улыбка.        — Ойоко, остаток каникул, так уж и быть, можешь провести у родителей, — громко объявляет Эллохар, прислоняясь плечом к косяку, и уже более издевательски добавляет: — Ну вот, одну адептку с рук на руки сдал. А вот вторую, пожалуй, изымаю, — и, окинув прекрасную, невероятно разрумянившуюся и так счастливо-пьяно улыбающуюся Нэриссу долгим взглядом, хмыкнув, негромко проговаривает: — на выход, адептка Блэк, — хихикнувшая Нэри тут же удостаивается нескольких испуганных взглядов от гостей, но лишь одаривает их в ответ пьяной усмешкой.        — Как скажете, лорд-директор, — добавив в тон побольше покаяния, Нэри, опустив голову, проходит через зал к Даррэну, отмечая, что чувств, бывших сегодня днем столь сильными, она более не испытывает.       И, когда магистр распахивает перед ней двери, кидает на него лукавый взгляд из-под ресниц, тут же встречаясь с раскосыми серыми глазами, с интересом глядящими на нее. Снова негромко хихикнув и прикрыв на секунду глаза, она проходит на террасу, чувствуя, что Эллохар следует за ней. А на улице теплая летняя ночь, и в вышине попискивают летучие мыши, с аллеи Веселого Покойника доносится запах цветов, и Нэри, опершись на кованное ограждение террасы, чуть запрокидывает голову и глубоко вдыхает, стараясь унять дикое головокружение, вцепляясь пальцами в металл сильнее, когда чувствует, что ее ведет. И вздрагивает от неожиданности, стоит сильному телу прижаться к ней сзади, а горячим ладоням, проскользнув по плечам, накрыть подрагивающие пальцы.        — Вот и что мне с вами делать, адептка Блэк? — как-то странно задумчиво проговаривает магистр Смерти, склонившись к ее уху, обжигая дыханием шею, и она почти чувствует, как он касается губами кожи. Пьяные мысли путаются еще сильней, и остается только сбившееся дыхание и ощущение пальцев, поглаживающих ее ладони. — Ммм? — ей так неожиданно сильно хочется увидеть его лицо, что Нэри, не удержавшись, быстро разворачивается в его руках, с любопытством заглядывая в серые омуты его глаз.        — Понять, простить и сильно не ругаться? — не испытывая вины за свое состояние, она просто мягко улыбается ему, принимая тот факт, что ей безумно нравится находиться в его объятиях. «Допилась, мать» — констатирует подсознание, а руки Даррэна, тем временем, с ограждения перебираются к ней на спину и, проскользнув вдоль позвоночника по тонкому кружеву платья, едва ощутимо поглаживают, ставшую невероятно чувствительной кожу, вызывая слабость в теле и едва ощутимые мурашки, что разбегаются по телу.        — Повторяешься, Нэрюш, — будто бы немного зло проговаривает Эллохар, и Нэри нахмуривается, внимательно вглядываясь в его лицо, но он просто расслабленно улыбается уголками губ, и она решает, что ей показалось. — Предложи что-нибудь еще, я всегда открыт новым идеям, — протягивает Даррэн, прижимая Нэриссу чуть крепче к себе и чувствуя, как она сама льнет к нему в ответ. Пьяная, довольная улыбка так и рвется наружу, но он сдерживает ее. «Да мы просто идеальная пара» — констатирует он, — «Два алкоголика, начинающий и давно практикующий. Может, устроить практическую по обмену опытом?» — совершенно нетрезво размышляет пьяный магистр, всматриваясь в ее темно-синие глаза. «Хм, любопытно. Никогда раньше не замечал у нее центрально-лучевой гетерохромии».        — В таком случае, просто убей меня, чтобы не мучилась, а? — выражение глаз Эллохара меняется с задумчиво-изучающего на откровенно вопросительный, и он лениво приподнимает бровь, — мне снова в храм завтра, с утра пораньше, а после столь обильного возлияния…        — Мейлин все еще не вернулась? — негромко спрашивает он, вырисовывая кончиками пальцев на ее спине непонятные узоры, чувствуя, как нежная кожа покрывается мурашками. И увидев, как Нэри сначала отрицательно мотает головой, а затем, хихикнув, закатывает глаза и пытается сдуть с носа вредную прядку, осторожно заправляет выбившийся из прически локон за ухо. — Почему она повесила на тебя все свои обязанности, прелесть моя?        — Ожидает, что я буду следующей верховной жрицей? — пожимает плечами Нэри, не желая зацикливаться на этом вопросе. — Какая разница, Рэн, мне все равно не сложно, заняться нечем, в ДарНахессе сидеть скучно, а у вейл как раз праздник намечается…        — И снова неумеренно-возлиятельный? — крайне красноречиво глянув на Нэриссу, приподнимает брови Эллохар, негромко посмеиваясь. Он шел сюда, не только чтобы доставить Ликаси родителям, но и чтобы поговорить с явно подвыпившей Нэри, что могла невольно подсказать ему, что ему думать обо всей этой ситуации. Его подгоняли ревность, раздражение и досада на нее и ее поведение, но сейчас, когда она, вот так, расслабившись, позволяет себя обнимать и невероятно мило, совершенно нетрезво улыбается ему, он чувствует, что выяснять отношения совершенно не хочется.        — Всенепременно, — важно заявляет Нэри, подтверждая свои слова кивком, и смеется в ответ. — Знаешь, эта самая веселая гномья свадьба, на которой я бывала, — вдруг совершенно честно признается Нэрисса, прикрывая глаза и чуть клоня голову на бок, желая облегчить вес прически, от которой уже начинает побаливать шея.        — И на многих гномьих свадьбах ты успела побывать? — он, словно почувствовав на миг тот дискомфорт, что доставляет ей сложная прическа, отрывает одну руку от ее спины и, быстро достав шпильки из переплетений прядей, запускает пальцы в ее волосы, позволяя им заструиться по спине светлым шелковым покрывалом. И эта поза, в которой они стоят, да и обстановка, навевает совершенно определенные мысли. «Один пьяный поцелуй» — думает он, почти склоняясь к ее губам.        — Эта пятая, — прерывает его Нэри, словно совершенно не замечая его действий и, когда Эллохар досадливо вздыхает, понимая, что упустил момент, она весело проговаривает: — Кажется, грустному магистру тоже нужно выпить, — и замечание, в целом верное, если бы он уже не выпил.        — Прелесть моя, твое предложение несколько запоздало, — мягко отвечает он, снова возвращая ладонь на ее спину. — Я сначала пил с Хардаром, потом с дедом, и даже у пожирателей по случаю кровавых ночей мне налили… — перечисляет он, вслушиваясь в негромкий смех Нэри.        — В таком случае, магистр, спешу напомнить, — она воздевает пальчик к небу, заставляя его улыбнуться, — что у алкомарафона только одно непреложное правило: налить, выпить, повторить. И количество повторений зависит лишь от стойкости организма участника, — а затем, внимательно его оглядев, неожиданно интересуется: — Что на этот раз праздновал?        — Свой всеобъемлющий провал на педагогическо-воспитательном поприще, прелесть моя, — издевательски протягивает он, наблюдая за тем, как исчезает с ее лица улыбка. «Вот зря я это сказал» — понимает магистр, когда Нэрисса делает первую попытку отстраниться.        — Тебе вообще не говорили, в детстве там, к примеру, что подслушивать чужие разговоры нехорошо? — прикрыв глаза, холодно интересуется Нэри, отчаянно желая избавиться от его рук. Алкогольный дурман, пусть и не полностью, выветривается из ее головы, а веселье и легкость испаряются следом. И снова накатывает привычное оцепенение, что она невольно ощущает в его присутствии всегда, и сердце начинает рваться на две части, вейла тянется к избраннику, желая быстро решить проблему, совершенно определенным для ее сути способом, а сама Нэрисса смертельно хочет просто выпутаться из его объятий и исчезнуть. — Отпусти меня, — она проговаривает это настолько мрачно, что демон, подспудно ощутив тревогу за свою женщину, лишь крепче притягивает ее к себе.        — Знаешь, моя злая радость, а меня все устраивает, так что ты, пожалуй, потерпишь, — нагло заявляет Эллохар и почти слышит, как она рычит. — И да, когда-то мне говорили, конечно, что подслушивать нехорошо, но, думаю, я просто не принял это к сведению, — на этих словах Нэри делает отчаянный рывок, пытаясь вырваться из кольца его рук, но магистр, крепко стиснув ее, позволяет лишь развернуться к себе спиной.        — А ты не можешь просто забыть этот разговор, нет? — как-то совсем обреченно протягивает она, напряженно замерев в его руках, а он просто опускает подбородок ей на макушку, в который раз отмечая, насколько она маленькая. «Как родилась мелочью, так и осталась» — хмыкает про себя магистр, буквально кожей ощущая ее злость и нежелание обсуждать что-либо. — Просто забудь, а? — чуть более спокойно просит Нэри, стараясь не выдать своего волнения ничем. «Да, докатилась до обсуждения своих отношений с мужиками с тем единственным, кого люблю. Хуже и представить нельзя» — мрачно думает она, понимая, что эта действительно худшая ситуация из всех возможных.        — Что происходит, Нэри? — неожиданно мягко проговаривает Даррэн, крепче прижимая ее к себе. — Что с тобой происходит? Я не узнаю тебя, прелесть моя, — голос стихает почти до шепота, и Нэрисса, заметив, что Эллохар ослабил хватку, расслабляется и позволяет себе прислониться спиной к его груди.        — Думаю, я просто выросла, а ты это не совсем заметил, — негромко выдыхает Нэрисса, понимая, что злость медленно тает, заменяясь странной, совершенно непонятной мягкостью и пониманием. «Да, вот и комплекс родителя подъехал. Рэн как всегда в своем репертуаре» — с нежностью к Эллохару думает она, и желание поязвить и выразиться жестко исчезает. — Это моя жизнь, Рэн, и мои ошибки. Так позволь мне их совершать. Прекрати уже меня так опекать, ладно? Я далеко не тепличное создание, нуждающееся в постоянной заботе и неусыпном пригляде, понимаешь?        — Уж прости, ничего не могу с собой поделать, прелесть моя, — он лишь прижимает ее крепче к себе, зарываясь лицом в волосы, вдыхая тонкий аромат ее духов, смешивающийся с запахом цветов, доносящихся с аллеи, а затем негромко признается: — Знаешь, Нэрюш, будь я на месте дракона, ты бы уже давно была бы моей женой, — и чувствует, как она сначала напряженно замирает в его руках, а затем начинает хохотать.        — Нееет, — стонет она и откидывает голову ему на плечо, лукаво улыбаясь и, внимательно глядя в глаза, негромко проговаривает: — теперь это будет сниться мне в кошмарах. Ужас, — его слова неожиданно почти не вызывают паники, но дикое смятение вышибает из головы все мысли, и так несвязные совершенно точно из-за количества выпитого на свадьбе. — Ну, дракон-то, тоже не прочь, но Бездна, как же хорошо, что я теперь адептка твоей школы…        — Еще два года отсрочки от посягательств на руку и сердце? — приподнимая брови, интересуется магистр, прекрасно зная, что брал ее в школу на особых основаниях. «Я не мог не оставить лазейки для самого себя, радость моя» — довольный тем, что ни Нэрисса в его объятиях, ни ушлый дракон не знают об этом, он позволяет себе хитро улыбнуться.        — Нет. На ногу и печень, — совершенно пьяно посмеиваясь, поправляет его Нэрисса. — Руки в Хаосе, к сожалению, величина непостоянная, а вот сердце я при любых условиях планирую оставить при себе, — она разворачивается к нему лицом, с любопытством заглядывая в глаза и понимая, что крайне коварная, но при этом странно мягкая улыбка, таящаяся в уголках губ магистра Смерти, невероятно ее волнует. Во всех смыслах. — Что?        — А ты уверена, что сможешь? — тихо, едва слышно интересуется Эллохар, и она резко осознает, что его чуть посмеивающиеся губы слишком близко к ее. И замирает. «Один пьяный поцелуй ведь ничего не значит, да?» — вопрос, адресованный самой себе, неожиданно настолько сильно напоминает мольбу, что Нэри ощущает острое желание побиться лбом о стену, в досаде на собственные мысли. Но внутри почему-то все молчит, и сердце не обливается кровью, упорствуя в своем решении быть как можно дальше от этого мужчины, и так хочется просто сдаться. Почувствовать себя слабой, нужной, желанной и любимой в этих руках…       — Ммм… Ого, — за спиной раздается громкий удар двери о стену и тяжелая, нетрезвая поступь. — По-моему, я допился до стойкого дежавю. Декорации те же, обстоятельства те же, и вот точно уверен, что и проблема та же, потому как, магистр тот же, а вот леди меняются просто с головокружительной скоростью, — крайне задумчиво замечает Найтес, пошатываясь, проходит к ограждению, тяжко к нему приваливаясь, и с любопытством оглядывает открывшуюся ему картину. — Лорд Эллохар, а вам, случаем, не кажется, что вы повторяетесь? Ну, я имею в виду, может, стоит хоть декорации сменить? То, что вы сменили леди, очень похвально, но…        — Дам тебе дружеский совет, ушастый, — невероятно спокойно, и даже как-то мягко проговаривает магистр Смерти, все еще не выпуская напрягшуюся Нэри из объятий. — Просто сгинь, — раздражение на Найтеса, помешавшего в такой момент, накатывает удушающей волной, но прохладная ладошка, легшая на грудь, чуть остужает ярость, и Эллохар просто закатывает глаза.       — Эй, партнер по свадебной организации, — продолжает абсолютно неубоявшийся дроу, обеспокоенно глядя на внешне спокойную Нэриссу. — Тебя спасать, или как?       — Себя спасай, Юр, — понимая, что Даррэн в бешенстве, потому что им помешали, она кидает осторожный взгляд на Найтеса и, увидев неподдельную тревогу на его лице, лишь едва заметно качает головой. — Иди, меня тут не съедят, — совершенно спокойно продолжает Нэри, чуть сжав пальцами предплечье Даррэна, что уже начал угрожающе медленно разворачиваться к ушастому. И тот, еще раз внимательно оглядев пару, стоящую перед ним, просто кивает.       — А я бы не был так уверен, — Проследив глазами за скрывшимся в ресторации Найтесом, магистр снова переводит на нее заинтересованный взгляд. — Ты так и не ответила, Нэрюш, — напоминает он ей, вопросительно вздернув бровь.        — А я и не собиралась, — пожимает она плечами, с усмешкой глядя на Эллохара. — Мое сердце — это только моя забота, Рэн, — и, мягко вывернувшись из его объятий, делает шаг к двери. — Думаю, церемония даров уже окончена, а вот последний тост я никак не могу пропустить, — и извинительно разведя руками, толкает дверь, чувствуя, что магистр следует за ней.

      ***

      Главный Храм Вейл, Пустыня Нахесса, домен ДарНахесс       Покидать храм совершенно не хочется, особенно после четырех дней спокойствия и полной расслабленности вдали от проблем, а главное, вдали от мыслей о магистрах, что рвут ее сердце на части. В последний раз оглядев вечноцветущий сад, что был гордостью маленьких вейлочек и главной их обязанностью, что они неукоснительно исполняли, Нэрисса с острым сожалением в груди открывает переход. Привычный щелчок пальцами, темно-синяя вспышка, один взгляд на которую почему-то вызывает странную дрожь внутри, и Нэрисса делает шаг, уносясь вместе с огнем домой. Но пламя, совершенно странным образом, выносит ее абсолютно не в ДарНахесс, куда она выстраивала вектор, а в кабинет лорда-директора Школы Искусств Смерти. Быстро оглянувшись, Нэри вопросительно уставляется на Эллохара, уже собираясь резонно вопросить «Какого, собственно, хрена?», как замечает напряженного Риана, сидящего в отдалении на диване, и Дэю, чуть нервно заламывающую руки.        — Скажи мне, радость моя, — не отрываясь от огромного листа, разложенного на столе, раздраженно вопрошает магистр Смерти, — за какой Бездной я не могу до тебя дозваться уже два с половиной часа? — взгляд зло суженных серых глаз упирается в нее, и Нэрисса издевательски вздергивает бровь. — У нас ритуал, прелесть моя, прямо здесь, на границе с Хаосом! — зло рычит Эллохар, и Нэри, осознав всю величину проблемы, встревожено уставляется на него.        — Присутствующие адепты? — мрачно уточняет Нэри, понимая — учеников, оставшихся на каникулы и прибывших пересдать то, что не успели в начале лета, немного, но это едва ли успокаивает. Но зато поясняет причину столь сильной ярости магистра.        — Эвакуированы в добровольно-принудительном порядке в ДарНахесс, — уже более спокойно, но все так же жестко откликается он, ощущая дикую тревогу за своих адептов. «Детишки в безопасности» — успокаивает он себя, но не на шутку разбушевавшаяся интуиция просто вопит о том, что произойдет что-то ужасное. Демон внутри напряженно замирает, прислушиваясь, принюхиваясь, внимательно следя за окружающей обстановкой, но не замечает ничего, что могло бы вызвать подобную реакцию. — Выдвигаемся, — ледяной тон, резкий взмах рукой, и пламя, яростно загудев, взвивается к потолку, словно приглашая в свои обжигающие и совершенно не гостеприимные объятия.

      ***

      Серые пески, граница Темной Империи и Ада       Вокруг девушек одновременно вспыхивают два щита: красный — Риана, и синий Даррэна. Впереди мельтешат вырвавшиеся из разлома, открытого посредством ритуала, что был ловушкой, сущности — голодные, полубезумные, яростные. Имеющие только одно желание — закусить любым, кто к ним сунется. Ритуальный круг, что поддерживает прорыв открытым, все ярче наливается красным, пульсируя, озаряя ночь вспышками света, режущими глаза, заливая все вокруг силой, давящей, заставляющей пригнуться к земле, вытравливающей любое стремление к сопротивлению. Магия, необузданная, не сдерживаемая обезумевшими пособниками ритуалиста, что уже были сожраны первым монстром, выбравшимся из разлома, захлестывает волной, сшибая с ног.        — Хватай Дэю и уходи! — кричит Эллохар, но из-за песчаной бури, бушующей вокруг, его слова едва доносятся до стоящей в отдалении, Нэриссы. Видя сомнение в ее взгляде и опасаясь, что она сейчас рванет к нему на помощь, он зло и как-то устало повторяет: — Иди же, ну! Мы сами здесь справимся!       Тревога затапливает все внутри и, чувствуя, как рвано колотится сердце в груди, он лишь молит всех богов, что ему известны, о том, чтобы эта взбалмошная девчонка не пошла за ним. «Иди же» — мысленно стонет он, понимая, что если она ринется в бой, ему придется, несмотря на все ее умение сражаться и всю подготовку, защищать ее, и тем самым подставлять Риана и Элгета с Шейвром. Деда он призовет лишь в крайнем случае, если поймет, что все совсем плохо, ведь перемещение Арвиэля в Темную Империю, пусть и на приграничную Аду территорию, может спровоцировать смещение нестабильных граней на границе с Хаосом, а это никому не нужно.       Но время не терпит, в его руках вспыхивают огненные мечи, и Эллохар бросается в схватку, прикрывая уже бьющегося с пособниками ритуалиста Тьера.       Нэрисса, делает щелчок пальцами, призывая пламя, но оно не откликается, будто замороженное в крови. Невнятная тревога поднимается в груди, но она быстро прогоняет ее, в надежде сбежать отсюда. В невероятном страхе за Рэна сжимается, отбивая неровный ритм, сердце, и она оглядывается на него, буквально секунду наблюдая за тем, как он сражается. Нэри без особой надежды пытается снова и снова прожечь переход, пока не понимает, что это бесполезно.        — Бездна! — в бессилии выкрикивает она, сжимая руки в кулаки. Сила, исходящая из разлома, давит, заставляя задыхаться. — Я не могу прожечь пространство, Дэя! У тебя остались световые порталы?        — Вот, — она, нервно поглядывая на мужа, что бьется бок обок с магистром Смерти, достает из незаметного кармашка на платье единственный портал, что у нее остался, и активирует его. Но тот, слабо мигнув, рассыпается пеплом в ее руках, и Дэя в панике смотрит на Нэри. Сердце заходится, в голове бьется единственная связная мысль — «Мы встряли».        — Дохлый гоблин! — обреченно стонет темная, судорожно раздумывая, как им отсюда убраться.       Положение откровенно хреновое: монстры, голодные, злобные, невероятно сильные, все прибывают и прибывают, и двое демонов, вампир, пусть и глава клана, и аргатаэрр им просто на один зуб. Она оглядывается на сражающихся магистров, ее взгляд останавливается на Рэне, и она подскакивает на месте, а в ее глазах загорается непонятный огонек.        — Я идиотка, Тьер! Подойти ближе, — Дэя непонимающе смотрит на то, как Нэрисса вытаскивает из-под высокого ворота платья длинную цепочку с небольшой каплевидной подвеской кристалла, в котором плещется синее пламя магистра Эллохара. «Это опасно!» — вопит подсознание в ужасе. «Я сдохну» — отрешенно, несколько меланхолично констатирует факт Нэри, оглядывая сияющую в темноте подвеску, но выхода нет, а Дэю нужно вытаскивать. Срочно.        — Это?.. — уточняет красноволосая, рассматривая украшение. Тревога, переходящая в панику, плещется в ее глазах, и Блэк окончательно принимает самое жесткое решение в ее жизни.        — Портал последнего шанса! — повышает голос Нэрисса, пытаясь перекричать завывающий вокруг них ветер, и решительно, ни секунды не думая, накидывает цепочку на шею стоящей вплотную к ней Дэи. — Держись крепче и ни в коем случае не отпускай меня, поняла? —  и получив утвердительный кивок и взволнованный взгляд больших карих глаз, сжимает сияющую синевой капельку. «Ну, поехали!» — взрывается в ее голове, и Нэри посылает малюсенький импульс в портал, чувствуя, как стонут в теле кости, хрустя и ломаясь. Как сжимают тиски, сдавливает голову боль, но она не сдается, вновь и вновь активируя амулет. Их будто бы выдергивает из пространства, и они исчезают, а на том месте, где они стояли всего секунду назад, взметается песок.       Беловолосый демон удовлетворенно кивает, краем глаза заметив, что Нэри с Дэей ушли, и парирует удар. Схватка кажется бесконечной, и он, чувствуя, как накатывает усталость, прикрывает связь между ними, чтобы Нэрисса, не дай Бездна, не почувствовала отголосков его чувств и ощущений. Противников становится все меньше, но бой еще не окончен, и мысль, что Нэри послушалась и отправилась в безопасное место, успокаивает его и позволяет сосредоточиться на добивании последних оставшихся мразюшек. Элгет, окровавленный, но твердо стоящий на ногах, поддерживает раненного Шейвра, но тот тоже в относительном порядке. Когда стоящий чуть в отдалении Тьер, протыкая мечом насквозь, добивает последнего, демон, уже отошедший от запала битвы, начинает чувствовать усиливающуюся тревогу. Она неприятно зудит на краю сознания, заставляя морщиться, безумно отвлекая. Он быстро перебирает в мыслях сестру, племянников, деда, бабушку и, когда доходит до имени Нэриссы, в его кармане резко нагревается и начинает вибрировать сквозное зеркало. Достав из кармана обжигающе горячую черную штуковину, он откидывает крышку, и первое что видит, это лицо обеспокоенной Дэи:        — Магистр, Нэри… — начинает Дэя, в панике глядя на магистр Смерти. «Что-то случилось» — ледяной иглой пронзает сознание единственная мысль. Тревога обжигает нутро в стократ сильней, стягивая внутри опаляющую пружину боли, и Эллохар резким тоном прерывает Дэю:        — Где? — бесчувственный, совершенно безразличный вопрос и невероятное усилие, чтобы не застонать от усиливающейся боли, где-то там, вдали.       — В ДарНахессе, — быстро отвечает Дэя и поясняет, видя состояние Даррэна. — Ей очень плохо, она без сознания и…       Но демону достаточно и этого и, резко захлопнув артефакт, он хватает за рукав Тьера, прожигая пространство.

      ***

      Замок дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       Когда, спустя несколько мучительных мгновений, магия портала отпускает их, кидая на твердый каменный пол, застеленный толстым ковром, Дэя не может понять, где они оказались. Она озирается по сторонам, оглядывая, окутанное полумраком большое помещение с камином, двумя кожаными диванами столиком и креслами, и осознает, что они попали, по всей видимости, в чей-то дом.        — Мы в ДарНахессе, — хриплым шепотом тихо выдыхает Нэрисса.       Сил нет совершенно, по ощущениям, целых костей в теле нет тоже. Кровь, с хрипами проталкиваемая легкими вверх, скапливается в горле, вызывая отчаянное желание откашляться. «Не сдохла» — констатирует Нэрисса, чувствуя, как в голове мутнеет, а звуки доносятся как сквозь толщу воды.       Дэя резко оборачивается, поднимаясь на колени, замечая лежащую чуть левее Нэри. Та лежит на спине, одна ее рука отброшена в сторону, пальцы судорожно сжимают разорванную цепочку портала. Из носа и ушей течет кровь, глаза прикрыты, и создается ощущение, будто она мертва, настолько она бледная. Но грудь Нэриссы едва заметно вздымается, и красноволосая подползает к ней, в ужасе ее разглядывая.        — Нэри, — зовет Дэя Нэриссу, но та не откликается, и только слабое трепетание ресниц говорит о том, что она делает попытки остаться в сознании. Паника захлестывает сильней, захватывая каждую клеточку тела. — Бездна… — шепчет юная леди Тьер в бессилии, осторожно касаясь обожженной ладони Нэри и вытаскивая из сведенных судорогой пальцев все еще горячую цепочку с артефактом трясущейся рукой. — Я даже не могу ничем помочь тебе… — в ужасе шепчет она. Состояние Нэри просто очевидно, и то, что она рисковала своей жизнью, чтобы вывести из-под опасности ее, тоже.        — Рэн… — закашлявшись, хрипло стонет Нэри, чувствуя, что боль вот-вот поглотит ее сознание, и на ее губах появляется кровь. — Вызови его… — перед глазами туман, очертания гостиной становятся расплывчатыми, а обжигающая боль где-то внутри кажется нестерпимой, заставляя простонать сквозь стиснутые зубы.        — Но как? Я не владею пламенем, и амулета у меня нет, — Дэя, резко дернувшись, показывает запястье, на котором только одна красная ниточка с красным же узелком. Нерисса, приоткрыв залитые кровью глаза, изучающе смотрит на протянутую к ее лицу руку и странно хмыкает. «А может, все же сдохну» — крайне меланхоличная, почти безразличная мысль проплывает в невероятно тяжелой голове. «Зато Дэйку вытащила» — хвалит она себя напоследок.        — Зеркальце у меня в кармане, такое же, как я оставила в конторе, — ее шепот слабеет, и Нэрисса вновь прикрывает глаза. — Просто открой и позови, — говорить становится все тяжелей, в груди разливается тупое, словно бы тянущее чувство, дыхание спертое, но сил, чтобы схватить хоть еще немного воздуха, больше нет.       Дэя, осторожно, чтобы не причинить лишнюю боль и без того пострадавшей Нэриссе, проводит руками по тяжелой ткани юбки платья, и чувствует что-то небольшое под рукой. Достав искомое, она с удивлением обнаруживает, что это старинная, наполированная до зеркального блеска, круглая пудреница. Открыв крышку, Дэя видит, что нижний отсек полый, и в нем лежит маленькая тряпочка, а верхний занимает странное, будто немного мутное зеркало.        — Магистр Эллохар, — немного неуверенно, с вопросительными нотками в дрожащем голосе, проговаривает Дэя, но ничего не происходит. Она нервно оглядывается на лежащую без движения Нэриссу, паника и безумная тревога охватывают метающееся сознание, и перед ее мысленным взором проносится воспоминание «Имя, Дэя. Назови меня по имени». Кивнув своей догадке, Дэя, тщетно пытаясь собраться, повторяет попытку. — Даррэн Эллохар, — более уверенно зовет она, и зеркальце наконец оживает, засияв потусторонним молочно-белым светом. Проходит почти две минуты, когда наконец, ярко мигнув, зеркальная гладь отображает чем-то явно недовольного Эллохара. — Магистр, Нэри…        — Где? — резко задает вопрос магистр Смерти, напряженно глядя на нее.        — В ДарНахессе. Ей очень плохо, она без сознания и… — Дэя не успевает договорить, как Эллохар исчезает, чтобы спустя пару мгновений вывалится из перехода вместе с Рианом.       Он на секунду замирает, обозревая гостиную, а затем, буквально в три скользящих, будто смазанных для глаз Дэи, шага, пересекает помещение и падает рядом с Нэриссой на колени. Приблизившийся к ним Риан, ощупав жену внимательным взглядом и убедившись, что в относительном порядке, просто сильно напугана, мрачной скалой нависает над склонившимся к Нэри Эллохаром. Дэя, наблюдающая за магистром Смерти, отмечает с какой болезненной нежностью тот отводит влажные прядки с покрытого испариной лба Нэриссы.        — Почему ты не воспользовалась пламенем? — тихо спрашивает Рэн, осторожно поглаживая большим пальцем скулу Нэри. Прекрасно зная, что сейчас ее нельзя перемещать. И даже трогать. Зная, насколько все плохо. Ужасно. Кошмарно. Фатально. «Сохраняй спокойствие, не пугай ее еще больше!» — рычит он сам на себя, понимая, что если будет действовать поспешно, неправильно, то завтра похоронит ту, что стала частью его сердца. Он снова мягко поглаживает пальцем нежную кожу, стараясь ее успокоить, но Нэри в ответ лишь морщится, с хриплым присвистом выдыхая.        — Нэрисса не смогла прожечь переход, и световой портал тоже не сработал, — тихо шепчет Дэя, отводя глаза, наполняющиеся слезами. Она понимает, что происходит. Видит это по глазам Эллохара, что словно прощается с Нэри. — Она воспользовалась вот этим, — Дэя поднимает дрожащую руку, показывая магистрам погасшую капельку подвески.        — Ты не виновата, родная, — успокаивающе смотрит на жену Тьер. Беспокойство, острое, невыносимое снедает его, но он старается оставаться спокойным, сохраняет хладнокровность и ясность ума, чтобы прийти на помощь Рэну. А та понадобится, он точно знает.       — Бездна! — Наложив на Нэри первоначальную диагностику, хрипло рычит Даррэн. Его руки окутывает зеленое свечение, и он проводит ладонями вдоль ее тела, от плеч к запястьям, вдоль груди и останавливается на животе, понимая, что она чудом осталась жива. — Ребра в крошево, легкие сильно повреждены, задето сердце, — тихо, обреченно, будто сам себе, бормочет Эллохар и, не отрывая глаз от Нэри, резко произносит: — Тьер, страхуй, состояние критическое, она нетранспортабельна, — лед сковывает сердце, а перед глазами встает ее улыбка, и он гулко сглатывает, до ужаса не желая, чтобы она становилась последней, которую он увидит. «Я не отдам тебя, слышишь?», — раз за разом мысленно обращается демон к ней, но связь еще не настолько окрепла, чтобы она могла его услышать.       Риан, кивнув, опускается на колени с противоположной стороны, и его руки тоже заливает зеленое свечение, чуть более слабое, нежели у магистра Смерти. Он обхватывает голову Нэри, прижимая пальцы к вискам. Рэн воздевает руки над распростертым перед ним телом и прикрывает глаза. Нужно отринуть панику, страх, дикую боль, разрывающую изнутри. Концентрация — вот, что ему сейчас необходимо. Целительские чары, медленно, будто нехотя перетекают с рук магистра на грудь Нэриссы, и та издает болезненный стон. Он разрывает сознание Даррэна изнутри, заставляя сердце разбиваться вдребезги о ребра. «Давай, ты сможешь!» — молит он любимую, умирающую почти на его руках. «Нет!» — в ярости рычит демон, но он давит его, всеми силами давит, ему нужно концентрироваться на исцелении. Не на гневе.       — Потерпи маленькая, скоро все закончится, — тихим шепотом, в котором явно слышится мука, уговаривает ее магистр Смерти, — еще чуть-чуть, и все.       И он продолжает свои манипуляции, но Дэя видит, что что-то идет не так. Проходит минут десять, когда Эллохар резко рыкнув, взрыкивает:        — Нет! — он с безумной болью в широко распахнутых глазах смотрит на нее, отказываясь верить в произошедшее. Дыхание прерывается, и его сердце, последовав за ее, делает последний сорванный удар, останавливаясь. А затем бьется снова, затапливая болью нутро. «Нет!» — хочется заорать, и накатывающий жар, обычно предвещающий трансформацию, накрывает сознание, лишая возможности мыслить связно.        — Ее сердце остановилось, Рэн, — горьким тоном подтверждает Риан. И дикое чувство потери накрывает с головой, придавливая к земле, лишая последних сил. Он смотрит на Нэриссу, уже мертвую, изломанной куклой лежащую на полу, и не представляет той боли, что испытывает сейчас его друг, потерявший истинную пару.       И Дэя замирает на этих словах, и по ее лицу медленно ползут влажные дорожки.        — Нет! — Эллохар усиливает воздействие, не желая сдаваться, не желая верить в то, что ее больше нет. Его рука теперь сияет слепящим светом, а пол, стены и все, что вокруг, начинает мелко подрагивать от мощи высшего демона. — Ну давай же! Ну! — рычит он, с силой прижимая ладонь к ее груди. Не теряя надежды, отчаянно сражаясь со смертью, коей является и сам. Но никакого эффекта это не оказывает, и тогда демон решительно вскрыв когтем запястье, прикладывает его к белым губам мертвой Нэриссы. Понимая, что это единственный выход, что иначе просто нельзя, что он не позволит ей уйти вот так.        — Что ты творишь! — начинает было шокированный Тьер, но Эллохар прерывает его на полуслове.        — Я не отпущу ее, Риан! Не позволю ей умереть! — рычит в ответ Даррэн, и его глаза вспыхивают ярким, синим пламенем. «Моя» — утробно вторит ему демон внутри, и он устало прикрывает глаза. — Только не ее… — и облегченно выдыхает, когда спустя пару минут, показавшихся ему годами, Нэрисса делает первый слабый вдох и, оторвав руку от ее губ, осторожно проводит кончиками пальцев по ее щеке. «Моя».       Склонившись, он бережно подхватывает Нэриссу на руки и поднимается с колен, теперь уверенный, что все будет хорошо. Не замечая никого вокруг, он медленно проходит к лестнице и несет Нэри в свою спальню. Коридор, обычно преодолеваемый за секунды, растягивается, словно не желая, чтобы он достиг цели своего назначения. Толкнув ногой дверь спальни, и стараясь делать все как можно быстрей, он проходит за черную стеклянную перегородку, отделяющую зону гостиной от спальни. Осторожно уложив Нэриссу в разобранную постель, он, присев рядом, склоняется к ее лицу, окидывая ее долгим взглядом, и касается губ мягким поцелуем. «Бездна, мне досталась самая отчаянная самоубийца», — с горьким смешком думает магистр Смерти, желая поскорее успокоить и спровадить Тьеров, и вызвать бабушку, что в целительстве разбиралась на порядок лучше него.        — Спи, прелесть моя, — тихо шепчет Даррэн, понимая, что теперь она от него никуда не денется. Он не позволит. Эллохар ласково обводит ее лицо пальцами, а затем быстро встает и отрывисто произносит: — Кариста, Мелиора, вы нужны мне, — и оборачивается на уже ставший привычные шум воды.       — Господин, — в унисон отзываются наяды, прейдя в его спальню с бурным горным потоком. Заметив бледную, измученную Нэри в кровати магистра, они встревожено переглядываются.        — Займитесь ею. Переодеть, дать обезболивающее. Постоянная диагностика. О малейших изменениях в состоянии сразу же сообщать мне, — все тем же ледяным тоном приказывает Эллохар и стремительным шагом покидает спальню. Сбегая от мыслей, от страха, от видений мертвой возлюбленной в своих руках, что словно отпечатались на сетчатке, и теперь еще долго будут мучить кошмарами.       Вернувшись в гостиную, он обнаруживает все еще сидящих там Дэю и Риана. Дэя полулежит с закрытыми глазами, устало привалившись к плечу мужа, но как только он входит, вздрагивает и кидает на него пристальный вопрошающий взгляд. Неясно качнув головой в ответ, Эллохар молча подходит к бару, берет бутылку с огневодкой и стакан, усаживается в кресло, откинув голову на подголовник и утомленно смежив веки. Боль, сдавливающая виски, усиливается, и ему безумно хочется спать, но это всего лишь откат, который необходимо пережить на ногах, иначе будет еще хуже. Вся его сущность, сама суть смерти, заточенная в нем, противится магии жизни и созидания, что подразумевает под собой целительство. Тяжелый вздох срывается с его губ, и он откупоривает бутылку, наливая крепкий напиток. Горлышко неприятно звякает о стенку стакана, и магистр, поморщившись, залпом опрокидывает в себя его содержимое, совершенно не чувствуя обжигающего глотку вкуса.        — Занятная вышла ночка, а? — нарочито бодро протягивает Рэн и выдавливает задорную ухмылку. Так проще, так легче скрывать свои настоящие эмоции под маской непробиваемого, непоколебимого насмешника. А надраться в щепки и пострадать он сможет потом, когда бабушка подтвердит, что жизни и здоровью его Нэри ничего не угрожает.       — Ты хоть понимаешь, что сделал? — тяжело выдыхает Риан, нечитаемым взглядом прожигая магистра Смерти. Привязка на крови действительно была единственным выходом из воистину страшной ситуации. И Риан понимает его. Как никто.        — Важно не то, что я сделал, Тьер, а то, что Нэри осталась жива, — непререкаемо отвечает Эллохар, и его взгляд леденеет. Эмоциональное перенапряжение дает о себе знать, и сейчас, после слов друга, ему просто хочется хорошенько отметелить его.        — И ты готов к последствиям? Потому что если ты не уверен … — серьезно спрашивает Тьер, но Рэн прерывает его, утомленно поднимая руку. Бесит. «Убью ведь» — мрачно понимает Эллохар, разжимая сжавшийся кулак. «Не при Дэе» — напоминает он себе.        — Я уверен Риан. Точка. Закрыли тему, — жестко цедит сквозь зубы магистр и обращается к Дэе: — Дэя, прелесть моя ненаглядная, — натягивая на лицо ухмылку, начинает было Рэн, но заметив предупреждающий взгляд Тьера, прерывается, не договорив. — Ладно-ладно, — поднимает руки Эллохар, — не прелесть не моя, расскажи подробно, что произошло перед тем, как вы перенеслись сюда, — он спрашивает лишь потому, что сейчас ему необходимо отвлечься. Не думать о том, что могло бы быть, если бы он не сделал то, что сделал. «У деда будут вопросы. А у меня, наверное, травмы, не совместимые с жизнью» — меланхолично размышляет Даррэн, понимая, что ему совершенно плевать на мнение деда. Главное, что его Нэри жива.        — Вы сказали уходить, и сначала Нэри несколько раз пыталась вызвать пламя, а затем, когда ничего не вышло, мы решили использовать световой портал, но он тоже не сработал, — тихо начинает рассказ Дэя. Ее голос дрожит, да и сама она не отстает, тоже мелко подрагивая в объятиях супруга.        — И тогда она достала портал последнего шанса, так? — то ли подсказывает, то ли уточняет Эллохар, наливая себе еще порцию. «Додумалась. Бездна!» — думает он, и его снова накрывает стылым ужасом.        — Да, — Дэя нахмуривается, припоминая, — сказала крепче держаться за нее и ни в коем случае не отпускать ее руки, — она передергивается и прикрывает глаза, но перед взором встает мертвая, окровавленная Нэри, и Дэя понимает, что еще долго будет видеть это в кошмарах.        — Что ты чувствовала при переходе? — внимательно глядя на супругу, спрашивает Риан. Если он правильно понял, то эта невероятно безрассудная девочка взяла на себя все побочные эффекты, что приходились его жене в процессе перемещения. И только за одно это он уже обязан ей жизнью.        — Просто давление со всех сторон и все, — она морщится, вспоминая самые жуткие ощущения в жизни: чувство тисков, сдавливающих с невероятной силой. И не представляет, какую боль пришлось вытерпеть Нэриссе. — Ощущения не из приятных, конечно, но терпимо, — негромко добавляет она, опуская глаза.        — Ясно, — кратко выдает Рэн, выпрямляясь в кресле. Головная боль, как признак полного магического опустошения, словно пронзает насквозь, прошибая и позвоночник. Он едва заметно морщится, стараясь игнорировать свое и без того отвратительное состояние, потому что еще нужно дождаться бабушку. — А потом?        — А потом нас выкинуло здесь, прямо на пол, — Дэя потирает ушибленное плечо, переводя взгляд с Риана на Даррэна и обратно. — Объясните, что произошло?       — Дело в том, что портал последнего шанса неспроста носит такое название. Он может вывести из любого места, пусть даже там наложен запрет или ограничивающее перемещения охранное заклинание. И работает на личном резерве жизненных сил и магии того, кто им пользуется. Его невозможно отнять, сломать или заблокировать. И вывести откуда-либо он может только того, на кого зачарован. Если бы Нэри перемещалась одна, она бы чувствовала переутомление, да и в целом бы не смогла потом еще пару часов даже на ноги встать, но она перемещалась с тобой, Дэя, — взгляд магистра Смерти пронзает ее насквозь. — Ты обладаешь мизерным магическим потенциалом, да и физически намного слабее. Поэтому Нэрисса приняла на себя те побочные эффекты, что предназначались тебе, — поясняет Эллохар, задумчиво глядя в пространство.        — Но откуда такие физические повреждения? — спрашивает Дэя, в непонимании уставившись на магистра Смерти.        — Нэрисса, насколько я понимаю, вмешалась в магию портала, чтобы взять тебя с собой, и поплатилась за это, — он собирается с мыслями, устало потирает переносицу и мрачно продолжает: — Потоки магии, обычно бесплотные и невидимые, при перемещении становятся физически ощутимы, а при неосторожном обращении могут и вовсе нанести вред. С магией не шутят, особенно с магией такого порядка. И если ты не ощутила ничего, кроме чувства давления, то по Нэри, я более чем уверен, будто стадо разъяренных драконов протопталось, — на последних словах он морщится, явственно представляя себе ощущения. И боль ломаемых костей, и то, как разрываются внутренние органы, не выдерживая потоков разъяренной столь наглым вмешательством бесконтрольной магии.        — С ней ведь будет все в порядке? — с надеждой в голосе говорит Дэя. Паника, уже отступившая, вновь поднимается в груди, но она успокаивает себя тем, что лорд Эллохар не был бы таким спокойным, если бы все было катастрофически плохо.        — Будет, не переживай, я позабочусь, — усмехаясь, отвечает Эллохар, вновь наполняя стакан. С одной стороны, он благодарит провидение за то, что связь не была до конца установлена, а с другой безумно сожалеет, что не смог почувствовать ее намерений. «Она знала, что идет на смерть, активируя портал» — понимает Даррэн, и это обжигает его, словно удар огненной плети. Достает из дальних уголков подсознания тревожные, черные, совершенно безрадостные мысли, что заставляют сжиматься сердце. «Почему, прелесть моя?» — с чувством глухой тоски в груди думает демон, устало прикрывая глаза.        — Родная, думаю, нам пора, — молчавший все это время Тьер подает голос, обращаясь к жене. — А с тобой поговорим потом, — мрачно, очень странным тоном говорит он Эллохару и получает не менее мрачный кивок в ответ.       И Риан, обняв жену, переносится, а Эллохар остается сидеть в кресле, бездумно глядя в холодный камин. А затем резко взрезает палец, мысленно обращаясь к деду.