Темная Империя. Ритуальный Круг

Замок Дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       В темной гостиной его спальни, сейчас погруженной в сумрак, не раздается ни звука, и пусть дверь, отделяющая спальную зону от приемной, почти полностью прикрыта, он все равно прислушивается. Прислушивается к рваным, но уже чуть более спокойным вдохам Нэриссы, к мерным шагам бабушки, что уже третий час не покидает ее, к негромкому говору деда, что рядом с любимой, помогает морально и стабилизирует состояние Нэри, когда это необходимо. А он просто стоит у подоконника, вцепившись в него будто замерзшими пальцами, и не видит. Не видит ни черных песков за окном, что взметаются и бушуют, подчиненные эмоциям своего властителя, ни нахессов, что медленно перебираются с бархана на бархан. Не видит своего отражения, замершего, словно обездушенного, с горестной маской на лице.       Перед глазами проплывают сотни, тысячи видений, ее улыбки, задорные фразочки, редкие, будто бы несмелые, объятия и смех звучит в ушах. Эллохар, не выдерживая, с глухим стоном прижимается лбом к холодному стеклу, сжимая пальцами виски, а внутри бушует ураган. Волны боли накатывают, разрывая нутро, в тщетных попытках смыть не стихающий ужас потерять, а трансформацию сдерживать становится все трудней. И, когда мягкая поступь раздается за спиной, Даррэн не находит в себе сил не то, что обернуться, даже глаза приоткрыть, и только дыхание сбивается в ожидании новостей.        — Успокойся, — мягкие, словно бы чуть насмешливые интонации Повелителя раздражают, и Эллохар чувствует, как под вновь опущенной на подоконник рукой крошится мрамор подоконника. — Ты успел, Рэн. Ты все сделал правильно, и видит Бездна… — Арвиэль опускается в кресло, почти не различимый в темноте из-за черного одеяния, и только странные глаза с тремя каплевидными зрачками тусклыми красными угольками освещают мрак. — Пара минут промедления, и ничего бы исправить уже было нельзя.        — Спасибо, я в курсе, — издевательские, ледяные интонации неживого голоса внука очень беспокоят Владыку, то, что он столь сильно корит себя за опрометчивый поступок девочки тоже. Неестественно прямая спина принца, и то, насколько сильно он фонит горечью, страхом и болью за свою любимую, заставляют сердце непоколебимого Властителя сжиматься от острого сочувствия, которое он проявляет столь редко и только к близким.        — Успокойся, — повторяет Арвиэль, и подоконник под пальцами Эллохара не выдерживает, с невыносимо громким в этой оглушающей тишине хрустом ломаясь, осыпаясь черным крошевом на пол, заставляя магистра Смерти с задумчивым недоумением разглядывать свои пальцы. А негромкое хмыканье за спиной, словно издевка, плетью пробивает брешь в его самообладании.        — Не могу! — грозный рык демона, готового сорвать путы и трансформироваться в любой момент, разносится по помещению, а стены и пол начинают мелко подрагивать, и Эллохар, нервно отряхнув пальцы, сжимает руку в кулак, словно бы проверяя собственную силу. — Я не могу успокоиться, дед… — хриплый шепот на грани слышимости кажется ему громким криком, и он, сухо сглотнув, прикрывает глаза, пытаясь вернуть контроль. В целом контроль, потому как и эта кошмарная, выматывающая до воя ситуация, и истинная суть, рвущая оковы столь старательно выстаиваемого самоконтроля, и даже Нэри, состояние которой заботило его сейчас больше всего, не поддавались контролю. А демоны, в особенности высшие, очень не любят терять контроль.        — Смоги, Рэн, — уже более твердо проговаривает Повелитель, жестко обрывая истерику внука, и прожигает его суровым взглядом. — Своей истерикой ты нарушаешь и без того нестабильный магический фон, — на этих его словах, словно бы в подтверждение, в полупрозрачный купол щита, натянутого над замком, ударяет черная волна песка, и Эллохар заворожено наблюдает за взбушевавшейся пустыней. — Девочке для нормальной регенерации нужен стабильный магический фон, Рэн, подумай в первую очередь о ней, а не о своем желании устроить себе очередной сеанс самобичевания. Уж лучше напейся, как ты обычно это делаешь, — магистр чувствует на себе косой взгляд деда, и лишь мрачно усмехается уголком рта.        — Издеваешься? — вопросительно вздернув бровь, обращается к Владыке Даррэн и, отведя от лица мешающиеся белые пряди, вперивается в него тяжелым взглядом.       Непробиваемое спокойствие деда с одной стороны успокаивает его, давая надежду на то, что все будет хорошо, и его девочка, пережив такое, очень скоро поправится и вернется в норму, с другой же раздражает настолько, что гневный рык непроизвольно вырывается и, застревая, клокочет в глотке. «Спокойнее» — уговаривает себя Эллохар, но ощущение теплой крови Нэриссы на руках не пропадает, а ее мученический стон продолжает жутким набатом звучать в голове, и убеждать себя в том, что ему лучше оставаться в гостиной, а не лететь проверять состояние любимой, тем самым мешая бабушке, все сложнее с каждой минутой. От тревоги разрывается сердце, и он вслушивается в слабый, но ровный стук другого, там, за тонкой черной перегородкой, словно бы отлитой из стекла, и чуть свободнее вздыхает.        — Совершенно нет, — Арвиэль окидывает его пристальным взглядом, прекрасно зная то, что так отчаянно хочет скрыть, задушить на корню его внук. — Ты на грани, — мягко проговаривает Владыка и, проследив, как Даррэн устало опускается в кресло, запрокинув голову на подголовник, смеживает веки и потирает переносицу, негромко добавляет: — Ты демон, Рэн, так хватит уже отрицать собственную суть. Этим ты не делаешь лучше ни себе, ни девочке. Чем она ближе к тебе, тем твоя истинная натура все сильнее рвется наружу. Подумай, сможешь ли ты удержать контроль, когда девочка станет к тебе еще ближе?        — Не смогу, — мрачный и такой жесткий в своей однозначности ответ дается неожиданно легко, и магистр бросает на деда испытующий взгляд, ожидая чего угодно, будь то упреки или жалость. Но Арвиэль просто смотрит внимательно, неотрывно, со странным торжеством во взоре, и это зарождает внутри совершенно закономерную подозрительность.        — И какой из этого вывод? — несколько насмешливо интересуется Владыка, вздергивая черную бровь и со слабой улыбкой глядя на внука. — Связь с истинной, Рэн, это в первую очередь твоя сила, а не слабость, ты должен помнить об этом, — улыбка на губах сильнейшего из демонов ширится, и он с восхищением добавляет: — Бесстрашная девочка. Это воистину лучший выбор, Рэн. Знаешь, я был согласен и на Дэю, и даже искренне сожалел, когда ты не воспользовался тем небольшим подарком, что я тебе преподнес, но… — Владыка пожимает плечами, прикрывая глаза. — Пожалуй, твое излишнее благородство все же сослужило тебе хорошую службу. За это, я думаю, можно и выпить… — осторожно проговаривает Арвиэль, чутко следя за реакцией внука.        — Скорее, безмозглая, — едко откликается магистр Смерти, ощущая характерный, просто нестерпимый зуд в ладони. «Бездна, только бы поскорей пришла в себя, а там…» — прекрасно зная, что отшлепает, точно отшлепает, думает он, уже представляя себе данную картину, а бурная фантазия подкидывает пикантные подробности подобной экзекуции.        — Ты так старательно давил в себе демона, Рэн… — с ухмылкой проговаривает Арвиэль, пристально глядя на внука, понимая, насколько тот попал. «Влюбился, как мальчишка» — констатирует факт Повелитель, а затем, осознав, что данное изречение несколько не соответствует силе чувств внука, поправляет себя — «Скорее уж, полюбил как демон». А это значит, раз и навсегда.        — Будешь измываться, и я обращу пристальное внимание на дворцовую канцелярию, — шипит Эллохар, рассержено взирая на деда и понимая, что разговор, как попытка отвлечь его от изматывающей, оглушающей тревоги, сработал. — Давно я не вникал в дела клана Хедуши… — издевательски-задумчиво протягивает магистр Смерти и кидает нервный, полный ожидания взгляд на дверь.        — А что, в твоей школе полный порядок? — Арвиэль мягко поднимается из кресла и проходит к окну, подоконник которого так неосторожно, но невероятно варварски изничтожил его внук. «Нет, все же мальчишка» — хмыкнув, думает демон, бросив на внука косой взгляд и мимоходом отметив, что тот сохраняет, при всем своем эмоционально нестабильном состоянии, совершенно бесстрастное выражение лица. «А может, и нет…»        — Абсолютный. Два новых учебных корпуса, четыре общежития, три полигона. Предвосхищая твой вопрос, добавлю, что в домене тоже все превосходно, — насмешливо отчитывается Даррэн, разводя руками. — Скукота, — вдруг мрачно добавляет он, чуть поморщившись, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из спальни, и отмечает, что сердцебиение и дыхание в норме, а вот магический фон понижен, что уже внушает небольшие опасения. «Там бабушка, она знает, что делать» — успокаивает рвущегося к своей женщине демона, Эллохар, на миг прикрывая глаза. — Влезть, что ли и правда в дела крылатых? — негромко, словно сам у себя, вопрошает магистр и, заметив недовольный взгляд деда, нагло ухмыляется.        — С Аклора уже разобрался? — несколько удивленно уточняет Владыка, разворачиваясь к внуку, и тот молча, но очень многозначительно кивает, и Повелитель не удерживается от закономерного вопроса: — Так быстро?        — Что тебя удивляет? — Даррэн закатывает глаза, помня, что простой и изящный выход из сложившегося положения ему подсказала, как ни странно, редко вникающая в политику и интриги и не особо лезущая в дела домена Нэри. Ему, само собой, больше запомнилось очень интересное платье, что на ней было, но и из ее слов он почерпнул довольно интересные идеи.        — Скорость и изящество. Натравить на изменчивых и изменяющихся песчаных, а потом, на фоне заговора, мягко подтолкнуть к решению проблемы бескровно, посредством брака, очень тонкий замысел, — с искренним восхищением высказывается Повелитель, но, увидев на губах внука странную ухмылку, замолкает, вопросительно изогнув бровь.        — Свои восторги можешь высказать потом, когда одна отчаянная самоубийца придет в себя, — пожимает плечами Эллохар и, когда во взгляде деда мелькает довольство, отмечает очень приятное чувство гордости, разливающееся внутри. — Кажется, я уже слышу восторженный писк, — преувеличенно весело восклицает он, кидая на Повелителя издевательский взгляд. — Но, я, пожалуй, буду первым по части высказывания своих невероятных восторгов, — жестко проговаривает он и, поднявшись из кресла, чувствует, как невероятная усталость накатывает, буквально придавливая к земле. Резкий звон в ушах оглушает, заставляя терять чувство ориентации в пространстве, и Рэн понимает, что хватил лишнего с этими стихийными проявлениями зачатков целительства, доставшихся от матери. Пальцы крепко вцепляются в спинку кресла, и он делает пару рваных вдохов, чтобы задавить подкатившую к горлу тошноту и отогнать яркие круги, что плавают перед глазами. — Да, а выпить бы не помешало… — едва слышно протягивает он и, открыв глаза, чуть прищуривается, сгоняя муть, заслоняющую обзор.        — Откат, — констатирует Арвиэль, встревожено вглядываясь в высокую фигуру внука, различимую в темноте помещения лишь благодаря серебристой рубашке и белым волосам, в беспорядке разметавшимся по плечам и спине. — Сегодня, ты совершил, по сути, невозможное, подавив демона почти полностью, задавив на корню свою суть, а ты смерть, Рэн, и ты сам прекрасно знаешь это. Столь отчаянный призыв к такой силе, как магия жизни, никогда не обходится без своей цены, — устало выдыхает Владыка в тревоге за наследника, но при этом ощущает невероятную гордость. — Твой самоконтроль поразителен. Ты не единственный из моих детей и внуков, кто родился с даром Смерти, Даррэн, но ты единственный, кому он подконтролен настолько. Признаться честно, я достиг подобного контроля над сутью лишь около двухсот лет назад, — неожиданно мягко проговаривает Повелитель, и это заставляет Эллохара обернуться, удивленно воззрившись на деда.        — В твоем случае положение ухудшало бессмертие, дед. Мне подобное не грозит, — хрипло, едва слышно откликается он, понимая, что если в ближайшие пару часов не рухнет в постель, то завалится спать там, где придется, причем, в добровольно-принудительном порядке, так как мозг отключится сам. Полный тревоги взгляд снова упирается в дверь, и он уже порывается наплевать на все и войти, как черная створка сдвигается, являя уставшую, но крайне довольную Тень, мягко, успокаивающе улыбающуюся ему.        — Все в порядке, кризис миновал, — негромко начинает она, и магистр Смерти, в три широких шага пересекая пространство, порывисто, с огромным чувством благодарности обнимает хрупкую эльфийку, облегченно выдыхая. — Не за что, дорогой, — маленькая ладошка, прямо как в детстве, проскальзывает по волосам в утешающем жесте, и он еще сильнее стискивает бабушку, понимая, что не может выдавить ни слова. — Я погрузила ее в сон, так ей будет проще регенерировать, не реагируя на всплески магического фона, — продолжает Дианея, понимающе глядя на измученного, уставшего и до предела встревоженного внука. — Так что, думаю, с небольшой помощью, она очнется дней через семь, — очень красноречивый взгляд на Даррэна, и тот с легкой усмешкой кивает, зная, о чем говорит бабушка.        — Спасибо, — хриплый выдох, легкое пожатие родной, хрупкой ладони в ответ, и взгляд, впившийся в хрупкую девичью фигурку, замершую в черных шелках в его постели. «Моя» — облегченно взрыкивает внутри демон, и он лишь соглашается с ним, устало прикрывая глаза.        — Иди, тебе тоже нужен отдых, — наставительно и очень строго проговаривает бабушка, сурово глянув на него, и магистр лишь слабо улыбается, чувствуя, как немного ослабевает в груди невыносимо тянущий узел, позволяя вздохнуть свободней.       Облегчение накатывает волной отупляющей усталости, а нервозная бодрость наконец отступает, и застывший в дверях собственной спальни магистр, услышав негромкий шелест песка за спиной, медленно проходит к постели, не отрывая жадного взгляда от Нэри, и тяжко опускается в кресло. Осознание произошедшего, окончательное, тяжелое, просто невыносимое, бездновым грузом падает на плечи, и магистр Смерти, хрипло простонав, закрывает лицо руками и склоняется в кресле, упираясь локтями в колени. С силой, до ноющей боли сжимает переносицу, до обжигающе ярких, алых кругов перед глазами, и судорожный вздох срывается с губ против воли. Боль от понимания того, что он мог потерять ее сегодня, раскаленным стальным прутом выворачивает внутренности, и он резко взвивается с кресла.        — Выпить, все же, не помешает, — мрачно бормочет Эллохар, устало возвращаясь в гостиную за бутылкой чего-нибудь покрепче.       Бутылка отыскивается быстро и, не утруждая себя еще и поиском более удобной для приема данной алкогольной жидкости тары, он плетется обратно, прекрасно зная, что в гостиной долго не усидит. Взгляд снова скользит по тоненькой изможденной фигурке в его постели, и Эллохар, пинком ноги придвинув кресло вплотную к кровати, разваливается в нем и, сорвав пломбу с бутыли, делает жадный глоток. Знакомый жар проскальзывает по горлу, раскаленным камнем падая в желудок, и он с удовольствием отмечает, что это огневодка. Несмотря на откат, опьянение к нему не спешит, и магистр с негромким смешком и претензией во взгляде осматривает почти ополовиненную бутылку, словно именно она виновата в том, что он до сих пор трезв. А пальцы сами тянутся к тонкому девичьему запястью, невероятно бледному в свете лун на черном шелке и, проскользнув пальцами по тонкой коже, с едва заметными голубыми ручейками вен, он в который раз удивляется, насколько она хрупкая и маленькая по сравнению с ним.       Кончики когтей проскальзывают выше, в легкой ласке касаясь локтевого сгиба, но Нэрисса не реагирует, лишь едва слышное дыхание дает понять, что она жива и в относительном порядке. «А будь в сознании, уже бы визжала и отбивалась», — с печальной усмешкой думает Даррэн, продолжая поглаживать нежную кожу и вспоминая, как Нэри ненавидит щекотку. Медленно переплетает пальцы, чувствуя, как прохладная ладошка тут же согревается и, поднеся к губам, осторожно целует каждый пальчик. «Моя маленькая девочка» — со щемящей нежностью в груди думает магистр, устало прикрывая глаза и вдыхая едва ощутимый аромат кожи. И коварно ухмыляется, понимая, насколько сильно она будет пахнуть им после недели, проведенной в его постели. После недели, в течение которой он будет спать с ней в одной кровати, совершенно не собираясь отказывать себе в подобном удовольствии. «Как хорошо, что у драконов обоняние почти столь же сильно, как демоническое. Один — ноль, ящерица двуногая» — жестко усмехается Эллохар, зная, что запах высшего демона, особенно если этот самый демон отчаянно желает свою женщину, смыть практически невозможно. И, пробежав напоследок по хрупкому запястью кончиками пальцев и отставив уже пустую бутылку на прикроватный столик, магистр медленно и теперь уже точно нетрезво поднимается и, испепеляя на ходу одежду, исчезает в ванной.       Беспокойство царапает изнутри сразу, как только он скрывается за дверью, но он успокаивает себя тем, что за десять минут ничего не случится, а сигнальные чары, в случае чего, тут же его оповестят. Но за несколько тягостно длящихся минут под обжигающе-горячими струями воды, тревога начинает жрать изнутри так, что Даррэн, быстро смыв с себя пену, стремительно выходит в спальню и, не заморачиваясь одеванием белья, проскальзывает под прохладный шелк покрывала, прижимаясь ближе к теплому телу и с наслаждением вдыхая аромат ее волос. Пальцы уверенно проскальзывают по тонкой талии, притягивая крепко спящую Нэри к напряженной груди, и Эллохар, уже почти засыпая, накладывает диагностические чары для собственного спокойствия, которые, впрочем, не сообщают ничего нового. И проваливается в беспокойный, наполненный мрачными видениями сон, еще крепче прижимая к себе тонкую фигурку.

      ***

      Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Очередной документ просто выпадает из пальцев, и магистр Смерти устало, несколько раздраженно потирает переносицу, не в силах оторвать задумчивого взгляда от нарисованного им самим четыре года назад портрета, на котором игриво улыбается Нэри. «И ведь если бы я только знал тогда…», — тупое сожаление ненадолго обрывает уже ставшую привычной тревогу, что поселилась в сердце шесть дней назад. «Семь» — глянув на часы, поправляет себя Даррэн и, перекинув косу за спину, вновь подхватывает документ, делая тщетные попытки вчитаться.       Мысли, что постоянно, неотступно следуют за ним вот уже неделю, чтобы он не делал, особую силу почему-то набирают именно ночью, но собственно сегодня, так неудачно, он решил поработать, дабы очнувшаяся Нэрисса не обнаружила рядом с собой в постели такой неожиданный сюрприз, как он сам с ней под одним одеялом. Он не знает почему, но странная уверенность, что Нэрисса очнется именно сегодня, с каждым часом растет, отгоняя усталость, желание работать, любые дельные мысли, кроме тех, что были непосредственно о ней. Не отвлекает даже алкоголь, так уверенно употребляемый им на протяжении нескольких особо тяжелых последних часов, что он заставляет себя сидеть в своем рабочем кресле, вместо того, чтобы сжимать в объятиях любимую. «Привык уже» — хмыкнув, невесело констатирует он, понимая, что отвыкать будет мучительно тяжело. Невыносимо трудно будет возвращаться в собственную пустую спальню, зарываться лицом в подушки, вдыхать ее запах, при этом прекрасно зная, что до ее возвращения в его спальню, в особенности на правах супруги, очень много времени.       «Терпение, Эллохар» — пропевает он сам себе, осторожно касаясь тонкой, сияющей синим пламенем ниточки связи, что так сильно укрепилась после того, как он, поступив, по мнению Тьера, крайне эгоистично, провел, совершенно не спросив разрешения у непосредственной участницы, один из этапов брачного обряда демонов. При мысли о том, сколько перспектив, приятных, очень ожидаемых перспектив ему принесет впоследствии данный поступок, магистр откидывается на спинку кресла с негромким, полным довольства вздохом, а губы сами, против воли, растягиваются в крайне хищной, самодовольной, истинно демонической ухмылке. Но связь, которую он тронул в надежде уловить хоть какие-то изменения в состоянии любимой, не показывает никаких перемен, та лишь мирно спит, перевернувшись на бок и крайне мило подсунув по щеку ладонь. «Ворочается, значит, скоро проснется» — довольно отмечает Даррэн, прикрывая глаза и позволяя себе пару минут побыть связанным с ней, ощутить эти вечные узы, что накинув однажды, не сможешь снять уже никогда. Наслаждаясь этим всепоглощающим ощущением единства сознаний, зная, что потом, когда она очнется, связь придется притушить, во избежание раскрытия существования этой самой связи, как таковой.       И мгновенно, даже раньше самой Нэри, что где-то там, за мили от него, ощущает, что она вот-вот проснется. Невнятный, неосознанный отклик дремлющего сознания на окружающее пространство, и магистр, вновь обронив лист на стол, снимается с места, прожигая пространство, и уже в пламени перехода ощущает кровный вызов, что кинула бабушка.       «Почти проснулась» — довольный голос Тени, что постоянно контролировала состояние Нэри в эти дни, музыкально пропевает фразу, и Даррэну кажется, что он слышит в ее тоне ехидные нотки.       «Знаю» — с усмешкой отвечает он, чувствуя непривычный эмоциональный подъем, и надеясь, что все же сможет сдержать вполне понятный гнев на Нэри, за то, что та воспользовалась порталом, вместо того, чтобы просто его предупредить.       Не особо хочется, чтобы первые его слова, сказанные ей после полноценного установления подобной связи между ними и пробуждения, были окрашены гневом, и Эллохар усилием воли задавливает гнев в глубину. И когда наконец пламя опадает, являя магистра Смерти уже в собственной спальне в ДарНахессе, на его губах остаётся лишь мягкая улыбка, коснувшаяся, правда, только уголков губ, и чуть усталое выражение на лице, явно вызванное тревогой последних дней.       Взгляд цвета расплавленной стали глаз тут же падает на кровать, на которой, свернувшись клубочком, словно ей холодно, спит, именно так, как он видел, подложив ладошку по щеку, Нэрисса. Медленный, тягучий шаг и когтистая длань поправляет одеяло, а затем, в уже привычном ласкающем жесте, пробегается по спутанным светлым волосам, и Эллохар улавливает тихий вздох, срывающийся с губ Нэри.        — Не просыпалась? — негромко спрашивает магистр Смерти, опускаясь на край постели и внимательно вглядываясь в лицо Повелительницы, что с лукавой полуулыбкой неотрывно читает какой-то документ и словно бы не замечает действий своего внука.        — Только ворочалась и бормотала что-то не очень понятное, — быстрый взгляд на любимого внука, что с такой нежностью взирает на Нэриссу, и отработанная столетия назад, при дворе супруга, привычка скрывать улыбку, да и остальные чувства, просто отказывает, а взгляд Даррэна, снова направленный на нее, становится откровенно вопросительным.        — Что? — вопрошающе вздернутая бровь и требовательный взгляд наследника не укрываются от нее, и Дианея, едва слышно посмеявшись, просто продолжает читать очередное донесение главы службы безопасности, стараясь не обращать на внука совершенно никакого внимания, что на проверку оказывается очень сложной задачей.        — Ты влюблен, — констатирует Тень, проницательно глянув на Эллохара, что помнит совсем маленьким мальчуганом, и теплое ощущение нежности и счастья за внука наполняют сердце шайгенки. — Я не могу порадоваться за любимого внука?        — Возьмешь на руки правнука, тогда и порадуешься, — отрезает магистр, мягко отводя кончиками пальцев светлую прядку с лица Нэриссы и нежно проскальзывая тыльной стороной ладони по щеке. «Укротить тебя будет очень непросто, моя упрямая радость» — с тяжелым вздохом осознает Эллохар и, поднявшись с кровати, чтобы унять невероятно сильное желание улечься рядом с ней, проходит к окну, сцепив руки за спиной, и замирает, отстраненно глядя на черные пески.        — Злой ты, — констатирует леди Тень, негромко хмыкнув, но понимая, почему внук реагирует так.       «Это будет великое противостояние двух непримиримых, упертых характеров, что продлится до конца их дней» — уже мечтая понаблюдать их перепалки, что совершенно точно будут оканчиваться абсолютно определенным образом, думает Владычица Ада. «Представители истинных пар всегда так похожи» — замечает она про себя, внимательно вглядываясь в черты лица Нэриссы и ожидая, что та вот-вот откроет глаза и, очень знакомо вздернув темную бровь, чуть прищурится, вопросительно глядя на нее. «Определенно похожи» — вспоминая жесты и взгляды, мимику и жестикуляцию, и даже плавную, хищную грацию, присущую им обоим, решает Дианея, вновь возвращаясь к документу.       Тихий, чуть хрипловатый стон доносится из-под одеяла, и эльфийка внимательно наблюдает за Даррэном, что, мгновенно среагировав, делает резкий, совершенно не свойственный внешнему облику своей личины, которую носит уже более сотни лет, разворот, и смазанной тенью исчезает, чтобы появиться уже на краю собственной кровати, внимательно, немного обеспокоенно вглядываясь в лицо возлюбленной. И когда из-под одеяла раздается несколько хрипловатый и очень задумчивый голосок, его губы растягиваются в кривой ухмылке.        — Либо я все же не сдохла, либо посмертие у меня, откровенно говоря, не из лучших, — хмыкнув, проговаривает Нэрисса.       Разглядывает очень знакомый потолок еще более знакомой спальни, ощущая дикую слабость в теле и совершенно не желая выбираться из укрытия покрывала под пристальный взгляд серых глаз, молчаливый упрек в которых она чувствует даже так, не видя, собственно, обладателя этого самого взгляда. «Вытащил-таки» — постановляет она, понимая, что прятаться дальше будет откровенной трусостью, а пасовать перед неприятностями — это не в характере Блэков и, собрав все силы, что остались в изрядно измученном подобным переходом теле, откидывает одеяло, нацепляя на лицо вопросительно-ироничную маску.       — Бабушка, ты бы вышла, что ли, а то мне твоих ушей уже жалко, — чуть насмешливо намекает Нэрисса и, уловив крайне проницательный взгляд Тени, обращает взор на магистра Смерти, что сидит с зеркально таким же выражением лица. Решительный взгляд в серые омуты, в которых помимо совершенно понятной злости, горечи и непонимания, она замечает еще что-то, странное, непонятное ей, непривычное, объяснение чему она не может найти, да и не ищет особо, выметает из головы все, что она могла бы сказать, а звук прикрывшейся двери выдергивает ее из ступора, прерывая эту откровенно тревожащую игру в гляделки с Даррэном.        — Ничего не скажешь? — издевательски ледяной тон Эллохара, и он, пересев в кресло, вольготно разваливается в нем, пронзая Нэри тяжелым испытующим взглядом. «Мирного разговора не выйдет», — понимает мгновение спустя он, видя, как Нэри закатывает глаза.        — Прости, — извинение, осторожное, негромкое, и взгляд, куда угодно, только не на него, чтобы не показать лишнего. — Я знаю, что здорово налажала, решив воспользоваться порталом, и откровенно совру, если скажу, что не осознавала, что делала… — понимая, что говорит полный бред, Нэрисса прикрывает глаза, просто чтобы не видеть его гнева, что обязательно последует за ее словами. — Другого выхода я не видела, поэтому… — она с трудом пожимает плечами, чувствуя, что сейчас рванет. «Психанет» — отчаянная мысль бьется в мозгу, и Нэри уже жалеет, что попросила бабушку выйти, но подобное лучше разрешать с глазу на глаз, и она лишь сдавленно выдыхает, готовясь к худшему.        — Налажала, радость моя? — крайне насмешливое шипение раздается из кресла, и Нэрисса, внутренне сжавшись, зажмуривается, чувствуя, как помещение затапливает мрачной, липкой, удушающей силой магистра Смерти. — Крайне неверное определение твоему поступку, дорогая! — рассерженное шипение срывается на гневный рык, и даже так, с закрытыми глазами, она чувствует, как Даррэн срывается с места, а затем ее обжигает яростный порыв сухого, раскаленного ветра. И открыв глаза, единственное, что она видит, это полыхающие пламенем, зло суженные глаза Эллохара, угрожающе нависшего над ней, и водопад белых волос, словно укрывающий их от окружающего мира. — Скажи мне, что это за выверт логики такой? — устало вопрошает он, вглядываясь в ее глаза и понимая, что срываться и орать не выход. — Бездна, Нэри, почему ты просто не сообщила мне, что вы не можете убраться оттуда?! — вновь переходя на полный бессильной ярости рык, Даррэн на миг прикрывает глаза, пытаясь справиться с обуревающим его гневом. А затем две тонкие девичьи руки, воспользовавшись, видимо, передышкой в устроенной демоном головомойке, совершенно беспардонно обхватывают его за шею, притягивая к себе.        — Ну прости меня, — ее горячий шепот обжигает мочку уха и кожу шеи, заставляя мурашки разбегаться по телу, и он упирается одной рукой в кровать, чтобы не придавить ее своим весом. — Я знаю, что сглупила, знаю, насколько все хреново вышло… Спасибо… — ее шепот срывается, и Даррэн, крепко обхватив ее за талию, усаживает, прижимая к себе, и зарывается лицом в спутанные светлые волосы.        — Что за самоубийственные наклонности, прелесть моя? — хриплый выдох опаляет макушку, а мужские руки теснее прижимают к твердому горячему телу, и дыхание образцово-показательно сбивается, сердце выбивает в груди ровный ритм, а в голове лишь одна мысль — «Надоело». И странная усталость накатывает волной, а дыхание и сердце резко начинают вести себя совершенно адекватно. «А так вообще можно было?» — удивленно думает Нэрисса, но тут рука Даррэна проскальзывает вдоль позвоночника, и… «А нет, показалось» — мрачно добавляет она, делая осторожную попытку отстраниться, которую Эллохар полностью игнорирует, продолжая удерживать ее в объятиях.        — Зато Дэю вытащила, разве это не главное? — тихо, едва слышно приводит Нэри свой главный аргумент, и Эллохар ощущает, как странная злость поднимается в душе. Он усилием воли давит рык, готовый сорваться с губ, но самоконтроль рушат всего три слова, сказанных со странной, почти равнодушной интонацией. — Может, отпустишь уже? — и прохладные ладошки упираются в грудь, а совершенно нечитаемый взгляд темно-синих глаз добивает окончательно.        — Ценой собственной жизни, радость моя?! — он взвивается с места, просто чтобы быть подальше от нее, потому что эта совершенно невероятная ярость выжигает нутро. «Последствия установившейся связи» — мрачно постановляет магистр Смерти, невидящим взглядом уставляясь в окно, но руку на подоконник уже не кладет, понимая, что подобное вредительство на ее глазах недопустимо. «Спокойнее, ты же не хочешь ее напугать?», — остужает собственный запал магистр. — Какая отрадная привязанность к супруге Риана, прелесть моя, — и если контроль над эмоциями вернуть получается, то вот унять градус язвительности в тоне не представляется возможным и, когда он оборачивается к ней, на лице вновь насмешливая маска непробиваемого спокойствия, с легким оттенком заинтересованности во взгляде.        — Погоди, ты ставишь это в вину мне? — ставя ударение на последнем слове, невероятно издевательским, ледяным до вымороженных внутренностей, тоном спрашивает Нэрисса, понимая, что он в принципе прав, и она действительно привязалась к Дэе, к ней вообще было сложно не проникнуться теплыми чувствами, но, то, что именно Рэн пеняет ей на эту самую привязанность, вылившуюся в попытку спасти Нэри, уведя из действительно опасного места…       Смех, столь же холодный, как и интонации во фразе, срывается с губ прежде, чем она успевает подумать, что, вполне возможно, задела еще имеющиеся у Даррэна нежные чувства к Дэе, и Нэри с некоторым удивлением прослеживает, как сначала глаза Эллохара вспыхивают мертвым синим пламенем, а затем он вылетает из спальни, хлопнув дверью так, что грохот слышится, наверное, в Хайранаре, а дверной косяк, протяжно простонав, извергает столб пыли.       «Любопытная реакция», — отстраненно подмечает она, вопросительно вздернув бровь, где-то за стеной разносится разъяренный рык демона, но взгляд притягивает большое окно, за которым, подчиняясь, по всей видимости, крайне нестабильному эмоциональному фону своего властителя, черной волной вздымаются пески, расходясь тремя смерчами в разные стороны. «Красиво», — проносится мысль в голове Нэриссы, а подсознание язвительно добавляет — «Паштет из нахесса заказывали? Личный рецепт леди Нэриссы Блэк, или как довести высшего демона одной фразой». И, в раздумьях, вновь падает на подушки, затянутые в стальные наволочки, понимая, что отмываться от запаха Эллохара будет долго. Очень долго. «Рагдару не понравится мой новый парфюм» — недовольно констатирует она, но, перевернувшись, все же зарывается лицом в подушку, втягивая обжигающий ноздри, тяжелый, пряный аромат любимого мужчины. Однако, надсадный скрип двери отрывает ее от этого не очень приличного занятия и, с трудом перевернувшись на спину и ощутив, как мученически застонали в теле, явно сломанные в переходе, ребра, смотрит на вошедшую с очень лукавой усмешкой на губах эльфийку.        — Бабушка? Я думала, ты вернулась во дворец, — несколько смущенно начинает Нэрисса, понимая, что Повелительница стала невольным свидетелем их небольшой ссоры с Рэном. «Небольшой? Вот ты серьезно сейчас?» — издевательски уточняет подсознание, и она усиленно давит желание закатить глаза. — Рэн?..        — В бешенстве, милая, — подтверждает ее закономерные опасения Дианея, проходя к кровати, и присаживается на ее край, все с той же, совершенно непонятной Нэри, улыбкой на губах. — В расстроенных чувствах отбыл во дворец, — шайгенка пожимает плечами, зная, что внук сейчас вновь, в запале ярости, перетрясет весь дворец, благо, Арвиэль предупредил Харэля заранее, и тот успел изъять некоторые документы, непосредственно касающиеся его клана, из канцелярии Повелителя. — И чем, позволь узнать, ты его так вывела?        — Надавила на любимую больную мозоль, — все же закатывает глаза Нэри, чувствуя странную досаду внутри. Прекрасно зная, что иногда язык стоит держать за зубами, в особенности, если выкинула подобное. — Неважно, ба, — отмахивается она на заинтересованный взгляд Тени. — Я понимаю, что поступила более чем глупо… Но, Бездна, он просто надоел рычать уже.        — Нэри, он злится скорее на себя, чем на тебя, — мягко, несколько снисходительно поясняет бабушка, касаясь ее руки. — А перед тобой, я думаю, испытывает вину, нежели что-то иное, — увещевает Дианея, прекрасно зная, что любимый внук испытывает к этой девушке, ставшей ей второй любимой внучкой, намного более сильные чувства, обуславливающие его вину. «Но с этим вы будете разбираться сами» — твердо решив, что не полезет в их отношения и не будет сводницей, а позволит им самим строить свое счастье, лишь даст совет, когда это будет необходимо. Она лишь наблюдает со стороны.        — Да какую вину, ба? В чем он виноват? — напрягается Нэрисса, понимая, что если он себя накрутит, совесть будет жрать Эллохара поедом. «Жди беды» — мрачнеет она, уже предвкушая постоянный присмотр, крайне отвлекающие, внимательные, пробирающие до дрожи, взгляды и совершенно ненужное ей неотрывное внимание демона. «Дерьмо» — и классифицировав проблему, Нэри с тяжелым вздохом зарывается в подушки, чувствуя осточертевшее, за все ее время нахождения в Аду, раздражение. — Он ведь не виноват в том, что у меня мозги так не вовремя отказали? В недостатке серого вещества стоит винить только меня саму, ну, и родителей, не очень старавшихся в процессе производства.        — Дорогая, он мужчина, к тому же высший демон, а ты молоденькая девочка, находящаяся под его полной и безраздельной опекой, — пытается подсластить горькую пилюлю, что придется принять Нэриссе, Дианея, сочувственно глядя на нее. — Конечно, он чувствует вину за то, что подверг тебя опасности. Не забывай, женщины в Аду — сверхценность для любого мужчины, Нэрисса, — на губах леди Тень вновь, на секунду, мелькает лукавая усмешка, но она тут же прячет ее, уже более серьезно глядя на внучку. Именно она, а не Арвиэль, первой догадалась о чувствах внука к этой девочке, по долгим задумчивым взглядам, по мягким улыбкам, по заботе, с которой мужчина может относиться только к запавшей в сердце женщине.        — А можно, я вообще ценностью не буду, а? — простонав от досады, спрашивает Нэри, умоляюще глядя на бабушку, зная, что только она может вызволить ее из плена ДарНахесса. — У меня магистерская висит, диссертация вообще встала, я не хочу сидеть в спальне и под охраной, как ценность, — негромко, очень недовольно жалуется Нэрисса, устало прикрывая глаза и уже предвкушая прекрасные недели в запертой спальне Даррэна. «В свою не отпустит» — понимает Нэри, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец. И кошмарная, окатившая ледяной волной мысль неожиданно приходит в голову: «А где он, спрашивается, спал все эти дни?!» — вопит разум, а подсознание очень понимающе, но при этом очень ехидно подхихикивает где-то на фоне. И мягкая улыбка на губах бабушки, подозрительная очень, с которой она утешающе касается ее руки, наводит на очень странные, но совершенно определенные мысли. «Ты уже сверхценность для него, милая» — думает Повелительница, с живейшим интересом наблюдая за переменой эмоций, что отражаются на лице Нэриссы.        — Потерпи, милая, дай ему перекипеть и успокоиться, ладно? — примирительно, очень ласково просит Дианея, зная, что девочка может взбрыкнуть, услышав то, что она сейчас скажет. — Я предлагала ему отправить тебя во дворец до начала учебного года, но он резко воспротивился, да и к тому же там Харэль, который явно пойдет у тебя на поводу, а тренировки тебе сейчас категорически противопоказаны.        — Превосходно! — полным досады тоном восклицает Нэрисса, понимая, что встряла капитально. — И ты оставишь меня этому демонюке рогатому непарнокопытному на растерзание, да? — Возмущенно вопрошает она, но Владычица Ада лишь смеется в ответ и накладывает диагностирующие чары, а затем, удовлетворенно кивнув, поднимается с места.        — Ты уже почти в норме, только магический фон все еще несколько понижен, но, думаю, Рэн сможет тебе с этим помочь, — и вновь на губах Дианеи расцветает коварная усмешка, а Нэри, прекрасно знающая, как одаренные магией темные восстанавливают опустошенный резерв, заливается гневным румянцем. — Я приглашу твоих девочек, они помогут тебе, дорогая, — и пройдя к двери, оборачивается, чтобы игриво подмигнуть: — Не скучай, — а затем выходит, оставив крайне смущенную намеками Нэриссу теряться в догадках, с очень странным ощущением внутри и все растущей подозрительностью во взгляде.

      ***

      Дворец Повелителя Ада, Хайранар, домен ДарГарай       В огромном темном кабинете, несмотря на то, что рабочий день только начался, стоит непередаваемая звенящая тишина, прерываемая лишь тихим шелестом листов и нервной дробью, выстукиваемой по столу опасными черными когтями. В панике и липком, заливающем нутро страхе за собственную жизнь сжимаются даже давно почившие стригои, посеревшие демоны, почтительно склонив рогатые головы, стараются перемещаться как можно тише, и даже вампиры, обычно равнодушные и не слишком почитающие пиетет, перемещаются строго в так боя черных когтей по темной гранитной столешнице, опасливо поглядывая на образовавшиеся в ней выбоины.       Мрачный Принц Хаоса, не отрываясь от чтения очередного документа, резко прищелкивает пальцами, отчего двое горгулов, замерших близ двери и старающихся не привлекать к себе августейшее внимание, стремительно лишаясь сознания, облегченно приземляются на черный каменный пол, сопровождая свое частичное бегство непередаваемым скрежетом.        — Как любопытно, — задумчиво возвещает магистр Смерти, проводив опустившиеся наземь каменные крылатые тела насмешливым взглядом и обратив взор на прикидывающегося ветошью, унизительно молящего о высочайшем помиловании непосредственно Властителя Ада, демона, вопросительно вздергивает бровь. — Он еще живой там? — неизвестно к кому обращаясь, спрашивает магистр и, откинув длинные белые волосы за спину, чуть приподнимается в кресле, с чисто исследовательским интересом разглядывая приговоренного к смерти. — Вылезай, касатик, иначе не только ты сдохнешь, но и первый лорд твоей правой руки сдохнет, — и, вновь обратив ледяной взгляд на бумагу, сжатую в пальцах, негромко добавляет: — и третий, и шестой… И даже второго лорда твоей левой руки не минует чаша сия… — скучающе протягивает демон, вновь открывая папку и понимая, что даже работа не отвлекает его от гребаных мыслей, что засели на подкорке. «…ты ставишь это в вину мне?» — раз за разом проносится в голове, и он сжимает челюсти, в тщетных попытках избавиться от издевательского голоска Нэриссы, но заевшее сознание отказывается внимать своему хозяину, прокручивая эту фразу с неизменной старательностью. Взбешенный рык застревает в горле, пальцы барабанят по столу с утроенной скоростью, а дразнящий аромат страха, разливающийся по кабинету, начинает раздражать.        — Но ведь… — стонет, в отчаянной попытке избежать кары, демон, что возлежит на полу, — это ж триста тридцать лет назад было, ваше Смертейшество, триста тридцать лет…        — Сдохнешь, — столь же отрешенно повторяет Эллохар, медленно пролистывая папку, и, не найдя там ничего нового, раздраженно вздыхает: — Этого употребить по назначению, — он кивает на демона, взвывшего в ужасе, и по всей, видимости, старающегося просочиться сквозь пол. — Нориша ко мне, — просмотрев еще одиннадцать папок и не найдя абсолютно никакой отчетности по исполненным назначениям, что он давал почти три месяца назад, добавляет Смерть, выжидательно поглядывая на двух бадзуллов, застывших в дверях и нервно переминающихся, насколько это вообще возможно, с их то внешним обликом. — Сейчас, — ледяным тоном добавляет он, и те, несколько замявшись, чуть отступают к дверям.        — Так ведь, мой принц, отбыл он… — негромкое шипение колышет рваный черный туман на том месте, где, по-видимому, у одного из бадзуллов расположен рот, — сын у него родился и…        — Сейчас, — почти по слогам повторяет Даррэн, понимая, что окончательно теряет оставшиеся крохи терпения. Когти, отбивающие ритм, замирают на столешнице, а затем, прочерчивая длинные полосы, соскальзывают на край стола, сопровождая сей процесс ужасающим скрипом. Согласованный кивок и те растворяются, с явным, почти ощутимым в воздухе облегчением покидая кабинет.        — Довела-таки, — странно довольным тоном проговаривает Повелитель Ада, обозревающий происходящее в кабинете, и старательно игнорирует полные мольбы взгляды, направленные на него. Сам он смотрит на внука, увлеченно вчитывающегося в документ и игнорирующего уже его, в свою очередь. — Рэн, — едва слышно, очень мягко окликает Владыка наследника, понимая, что тот в ярости.        — Занят, — ледяным тоном отрезает Эллохар, не отрываясь от пролистывания очередной папки, а в администрации, тем временем, все снова возвращаются к работе, припомнив, наверное, крайне значимое изречение в Аду про надежду и входящего.       Горгулы снова зарываются в документы, притащенные из архивов, до которых уже добрался крайне работоспособный и до отвращения предприимчивый принц Хаоса. Стригои, в погибающей уже надежде на свободу, вносят изменения и пометки, разбирая накопившиеся дела. Демоны, обретающиеся здесь в количестве шести штук и все еще надеющиеся хоть на какое-то, маломальское чудо, продолжают осторожно кидать полные этой самой надежды взгляды на Повелителя. И даже крылатые, что находятся здесь вообще незнамо почему, так как СэХарэль еще четыре дня назад прибрал к рукам все, что могло вызвать хоть какие-то вопросы, с немым отчаянием во взорах поглядывают на дверь. И Арвиэль, как-то немного печально улыбнувшись, уже испытывает желание покинуть сие собрание, но замечает то, что никак не могли заметить все собравшиеся, в этот очень недобрый для них час, здесь, и все же повторяет попытку воззвать к крайне занятому и очень злому внуку.        — Рэн, — очень мягко повторяет Арвиэль и, заметив, как Даррэн, чуть поморщившись, сильнее сжимает папку, вновь проскребая стремительно увеличивающимися когтями по столу, устало выдыхает. «Нужно внести в статью расходов экстренную реконструкцию дворца» — меланхолично раздумывает Владыка, оглядывая кабинет и понимая, что нет — не выдержит. И кабинет, и внук, возобновивший пытки ни в чем неповинного, в общем-то, стола, посредством усиленного отбивания явно похоронного марша когтями.        — Что?! — под набившим оскомину взглядом деда, злобным рыком взрывается Эллохар, подрываясь с места, и с оглушительным хлопком приземляет ладони на столешницу, тут же пошедшую удручающими трещинами от такого варварского к себе отношения. «Успокойся!» — рычит он уже про себя, с рваным выдохом опуская голову, чувствуя, как интуитивно ощутив опасность, невольно отшатнулись ближе к выходу все, даже бадзуллы со стригоями, что почили уже давно и со всеми полагающимися почестями.        — Насколько сменился ландшафт ДарНахесса? — словно бы ничего выходящего из ряда вон не произошло, вежливо интересуется Повелитель, проходя наконец к столу и опускаясь в кресло.        — Кардинально, — выдыхает магистр Смерти, требовательно протянув руку и получив ожидаемую папку, возвращается на свое место. Негромко хмыкнув и перечитав первый же лист, он небрежным жестом выдергивает его из папки, совершенно не заботясь о его сохранности, и, быстро скомкав в ладонях, уничтожает в пламени. — Ну и где Нориш? — ледяной, совершенно спокойный тон разрывает тишину пространства, вспыхнувший синим пламенем взгляд обращается к оставшимся бадзуллам, и те, молча кивнув, испаряются под заинтересованным взглядом Владыки. «Дворцу конец» — отрешенно решает Повелитель, понимая, что внук сейчас трансформируется в третий раз. «Талантливая девочка, чрезвычайно талантливая. Так играть на нервах…» — мысленно добавляет Арвиэль, переводя взгляд на наследника и отмечая совершенно очевидную вещь:        — Ты на грани, Рэн, — и Даррэн, быстро вскинув абсолютно спокойный взгляд на деда, издевательски-вопросительно вздергивает бровь и, вновь негромко хмыкнув, опускает документы на стол.        — Сообщи мне то, чего я не знаю, — протягивает он и вновь погружается в мир цифр и отчетностей, поигрывая пальцами по столу. Когти отбивают стремительную дробь, постепенно, соотносимо с тем, как все больше мрачнеет принц Хаоса, удлиняясь и заостряясь. «Нехорошо» — внимательно следя за дланью наследника, констатирует Арвиэль, негромко хмыкнув своим безрадостным мыслям, и размышляя, сколько придется вложить в восстановление административного крыла дворца, делает еще одну попытку отвлечь внука.        — А у меня здесь появилось черное драконье… — и увидев, как пальцы, резко отбивающие дробь, останавливаются, папка плавно планирует на стол, а по лицу Даррэна пробегает судорога совершенно неконтролируемого гнева, понимает, что ляпнул совершенно не то. — Янтарное эльфийское?        — Мразь чешуйчатая! — шипит сквозь крепко стиснутые зубы магистр Смерти, а затем, сделав глубокий вдох и прикрыв на мгновенье глаза, с ледяным спокойствием добавляет: — Дед, тебя ничего не смущает, нет? — и проследив за тем, как Повелитель вопросительно вздергивает бровь, изгибая губы в полуулыбке, с прискорбием осознает, что поработать ему сегодня не дадут. — Время суток, к примеру? — смилостивившись над Владыкой, мягко проговаривает он, чувствуя, как гнев понемногу отпускает. «А нервишки-то можно было бы и подлечить…» — проскальзывает невольная мысль, но магистр отгоняет ее, словно назойливую муху, понимая, что если все же поддастся на уговоры деда, то до администрации дворца доберется нескоро.        — Когда ты обращал внимание на такую мелочь, как время суток? — искреннее изумление на лице Повелителя вызывает совершенно закономерное удивление, и Даррэн, уже окончательно оторванный от работы, призадумывается.       — Действительно, когда? Хороший вопрос, — негромко протягивает он, откидываясь на спинку кресла и впериваясь взглядом в стену, а затем досадливо оглядывает кабинет и открытую дверь, и даже стремительно отступающих стригоев оглядывает, и горгулов, что очень заметно так по полу коридора когтями цокают. Заметив пристальный взгляд принца, спасающиеся бегством сначала в страхе замирают, застывая в поклоне, затем обреченно вздыхают, а когда дверь, подчиняясь воле Повелителя, все же захлопывается, оставляя в кабинете только его самого и Эллохара, из коридора доносится стройный выдох облегчения и негромкое, на разные голоса, бормотание благодарственной молитвы. — Дед, — устало закатив глаза, со стоном протягивает принц Хаоса, недовольно воззрившись на родственника. — Такое развлечение испортил.        — Будь добр, развлекайся, но не ценой нервных клеток очень ценимых мною сотрудников, — пожимает плечами Арвиэль и, просияв довольной улыбкой, выжидательно глядит на внука, совершенно без магии почему-то складывающего документацию на столе. И тяжело, ну вот очень тяжело вздохнув, делает едва уловимое движение рукой, и папки, вырвавшись из пальцев наследника, ровной стопкой складываются на краю стола, а посредине возникает чуть пыльноватая темная бутыль и пара хрустальных фужеров. А затем, взрезав палец удлинившимся когтем и получив полный бешенства взгляд от внука, спокойно разливает вино по бокалам, следя глазами за капелькой крови, взмывающей над распростертой ладонью, а следом вспыхивающей красным. — Безумно любопытно, знаешь ли, — поясняет свои действия Повелитель, неотрывно следя глазами за неожиданно напрягшимся внуком.        — Да, дедушка, — мягкий голос Нэриссы разливается по кабинету, несколько приглушенный из-за кровного вызова, и Эллохар, все так же враждебно глядя на капельку крови, словно она нанесла ему личную обиду, первым берет бокал и делает большой глоток, переводя нечитаемый взгляд на деда, что сидит с довольнейшей улыбкой.        — Внучка, ты зачем Рэна обижаешь? Нехорошо, — ласково пропевает Арвиэль, чувствуя, как сердце наполняется теплом. «Довела, значит, а сама спокойна, как упокоенный мертвец» — комментирует ситуацию Владыка, скрывая усмешку в уголках губ.        — А что, жаловаться прибежал? — удивление в тоне, словно бы смешанное с досадой, заставляет Даррэна нахмуриться и ощутить что-то очень похожее на обиду. — И даже трезвый?        — Представь себе, — усмехается Арвиэль, видя, как, негромко фыркнув, внук закатывает глаза и, сложив руки на мощной груди, требовательно уставляется на каплю крови, медленно вращающуюся над столом. — Измывается тут, видишь ли, над бедными сотрудниками моей администрации, — откровенно жалуется Владыка внучке, а Даррэн лишь вопросительно вздергивает брови, ощущая подспудное любопытство. И идея деда устроить своеобразную очную ставку не кажется ему более раздражающе бредовой. «Давай, прелесть моя», — мысленно подначивает он Нэри, ехидно ухмыляясь и ощущая, что ярость, кипевшая в крови, постепенно стихает, словно вымываемая из сознания ее голосом.        — Значит, действительно довела, — несколько задумчиво констатирует Нэри, а потом насмешливо добавляет: — Деда, ну мне-то что сделать? Прибыть во дворец и за ручку подержать, чтобы не бесился? — и тяжело вздохнув, негромко добавляет: — У меня тут дракон взбесившийся, кстати, еще ни за что не подержанный… но могу клятвенно пообещать, что больше не буду задевать нежных чувств Рэна к человечкам, идет? — на этих словах Нэри взгляд Арвиэля становится откровенно вопросительным, а затем и просто опасным, а брови удивленно вздымаются.        — Хм, — и Даррэн понимает, что это многообещающее «хм» однозначно предназначается ему, а вот следующий вопрос уже, как и положено, Нэриссе.— А поподробней, милая? — все тем же мягким тоном просит Владыка, в принципе, уже зная, что ответа от Нэриссы, что никогда не любила выносить личные проблемы на всеобщее обсуждение, не получит.        — Тебе подробней про что именно? Про дерзкую попытку похищения меня драгоценной, или про нежные чувства Рэна? — отстраненно интересуется Нэри, явно пребывающая в своих мыслях. — Потому как, если про первое, то могу с гордостью заявить, что у нас над дворцом резво порхают три ящера, но купол еще не поддался, а вот про второе я ни сном ни духом, это ты внука своего пытай, мне до этого ровным счетом никакого дела нет, — и несмотря на болезненный укол в груди, вызванный ее словами, магистр Смерти готов поклясться, что видит, как она равнодушно пожимает плечами, сидя на подоконнике в его спальне, и со снисходительной улыбкой наблюдает за драконами, парящими в вышине. — И да, передай там Рэну, что СэАзар уже трижды вызывал его по крови, чтобы сообщить о драконьих бесчинствах: они, видишь ли, нахессов отпинали... достал уже.        — А что, так сильно бесчинствуют ящеры крылатые? — любопытствует Владыка, чувствуя, как внутри поднимается совершенно не соответствующее статусу желание прогуляться в домен внука и полюбоваться. И на разборки, и на полеты. «Парад драконов, что ли, устроить?» — увлеченно раздумывает Повелитель, наблюдая за внуком, мысленно общающимся со своим первым лордом.        — Интересно, пойдет ли моему дворцу роспись в стиле «Размазанный Дракон», прелесть моя? — прервав связь с СэАзаром, задумчиво проговаривает магистр Смерти, впервые подавая голос в этой странной беседе и чувствуя, что ярость вновь поднимается в груди, заливая все внутри полыхающим жаром. «Нарвался, ящер прямоходящий» — со всей ясностью понимает Эллохар, ощущая, как просыпаются древние инстинкты, которые он так старательно давил более сотни лет.        — Хороший вопрос, — весело откликается Нэри, и губы сами растягиваются в хищном оскале, а она тем временем, хохотнув, задает вопрос: — Как я понимаю, дедушка, у меня тут конференцсвязь с сильнейшими мира сего, да?        — Именно так, — величественно откликается дед, и, с удовольствием пронаблюдав, как тягуче медленно, угрожающе расслабленно поднимается из кресла внук, совершенно точно пылающий упорно сдерживаемой жаждой убийства, уточняет: — Так говоришь драконы, да?        — Ага, — меланхолично подтверждает Нэрисса, а Даррэн просто прикрывает глаза, наслаждаясь мягкими переливами ее голоса. «Кажется, мою охрану ожидают закономерные кадровые перестановки: СэАзар недопустимо расслабился» — на удивление спокойно думает он, а Арвиэль, тем временем, весело добавляет:        — Люблю дипломатические конфликты. Понаблюдаю, пожалуй, в сторонке, — и обрывает связь, краем глаза отметив совершенно недовольное выражение лица своего наследника. — Три дракона, Рэн, — предупреждающе, но очень осторожно протягивает Владыка, понимающе глядя на внука и зная, почему тот хочет непременно разобраться сам.        — Я разберусь сам, дед, — твердо откликается Эллохар, прожигая Повелителя упрямым взором. — Это просто три дракона, — закатывает глаза он, прекрасно зная, что в боевой трансформации они ему не соперники от слова совсем. И, когда Владыка вслед за ним поднимается с кресла, лишь рассержено вздыхает, направляясь к двери. «Убить чешуйчатого на глазах у его дамы сердца будет во первых — жестоко, во вторых — опрометчиво и недальновидно» — решает принц Хаоса, совершенно расслаблено выходя в коридор.        — Я рад, — уже совершенно серьезно проговаривает Арвиэль, и это заставляет Эллохара обернуться, вопросительно, с некоторой долей подозрения во взгляде, уставившись на Повелителя. — Ты демон, Рэн, и я рад тому, что ты наконец принял это, пусть и с небольшой сторонней помощью, — явно намекая на его чувства к Нэриссе, добавляет Владыка, и Даррэну остается только кивнуть, принимая правоту слов деда. — Только встретив ту самую, ты принял себя и, знаешь, я действительно рад, что это не Дэя, — а затем, явно припомнив слова Нэри, чуть прищуривается и требовательно вопрошает, впиваясь во внука пристальным взглядом: — Что натворил?        — Неважно, — мрачно откликается магистр Смерти и, отчаянно желая перевести тему разговора с их отношений с Нэриссой, вопросительно вздергивает бровь. — Харэля берешь, или как? — и дойдя до светового круга переноса, все под тем же испытующим взором красных очей Властителя Ада нервно поводит плечами, понимая, что стоит все же настоятельно попросить деда не вмешиваться в его личную жизнь. «Достало» — устало думает Эллохар, минуя идеально чистый холл, и замирает на ступенях, наблюдая за вампирами, которые вместо того, чтобы уже смениться, вместе с крылатыми старательно и совершенно бесшумно выметают двор, ни на секунду не прерывая своего занятия. «Если бы купол пал, я бы уже почувствовал» — напоминает он себе и, когда в дверях дворца появляются невозмутимый дед и откровенно потешающийся СэХарэль, призывает песок.

      ***

      Дворец Дарая Даррэна, домен ДарНахесс, Ад       На ступенях своего дворца принц Хаоса, несмотря на то, что перемещался вместе с дедом и его первым лордом, появляется в гордом одиночестве. «Все же внял» — удовлетворенно думает Эллохар и, запрокинув голову, с ехидной усмешкой на губах заинтересованно наблюдает за тремя кружащими над дворцом, в тщетных попытках вскрыть защиту, драконами.       Крылатые, что обретаются во дворе, следят за ящерами с тем же исследовательским интересом и, когда от многокрылой толпы отделяется один, явно нервничающий, но старательно пытающийся это скрыть, синеволосый демон, Эллохар, неоднозначно хмыкнув, окидывает своего первого лорда оценивающим взглядом.        — Мой дарай, — вежливый кивок, и СэАзар неторопливо становится чуть позади за его плечом, готовый внимать явно находящемуся не в духе Властителю ДарНахесса. И обращает свой взгляд на ярко алое небо, раздумывая, видит он его в последний раз, или повелитель домена будет сегодня, все же, более милостив к нему.        — Азар, — крайне мягко начинает магистр Смерти, даже не оборачиваясь к главе охраны своего дворца, — вот скажи мне, что ты видишь? — с некоторой долей издевки в голосе обращается Даррэн к демону, и тот, понятливо хмыкнув и сообразив, что дарай пусть и зол, но не убийственно, негромко усмехнувшись, делает попытку дать ответ, надеясь, что тот будет верным.        — Трех драконов, Властитель, — «Неверный ответ» — понимает СэАзар, чувствуя гнев стоящего рядом демона, но не делая даже мизерной попытки отступить, что стало бы проявлением недопустимой в Хаосе слабости.        — Ты так жаждешь начать свою карьеру заново, Азар? — несколько меланхолично интересуется Эллохар и, оторвав взгляд от крайне злящей его картины неба, с тремя ящерами в нем, обозревает двор с выстроившимися в нем крылатыми демонами. — В рядовые же пойдешь, СэАзар, сам ведь понимаешь, — задумчиво протягивает магистр. — Охрана?        — На месте. Правда, четырежды сменялась уже, но стоят исправно, — отчитывается совершенно довольный СэАзар, понимая, что точно останется жить. «На внуков хоть посмотрю» — с теплотой в сердце думает крылатый и, проследив взгляд дарая, устало прикрывает глаза.        — Без членовредительства? — уточняет Эллохар и с трудом сдерживает усмешку, получив в ответ кивок. «Везде найдет повод развлечься» — раздумывает он и, понимая, что больше мариновать гостей нельзя, негромко проговаривает, зная, что драконы слышат каждое его слово, пребывая в своем истинном обличье. — Пустить, что ли, а то устали наверное крылышками махать?        — Думаете? — скорее для проформы, нежели ставя под сомнение слова своего Властителя, спрашивает крылатый и, услышав в ответ едва слышный смешок, позволяет себе ухмылку. Крайне кровожадную, очень говорящую ухмылку, более походящую на оскал. — У нас драконятина в меню, мой дарай? — проявив поразительную проницательность, любопытствует первый лорд, вновь запрокидывая голову и хищно уставляясь в небо.        — У вас диета, мой дорогой, — мягко, но очень уверенно проговаривает девичий голос за спиной, и Даррэн, склонив голову, позволяет себе улыбнуться. Легкие, едва слышные шаги раздаются за спиной, и он, чуть повернувшись, подает облаченной в легкое платье Нэри руку, которую та спокойно принимает.        — Тебе бы отдыхать, прелесть моя, а не по дворцу разгуливать, — мягко укоряет ее магистр Смерти, понимая, что утренний инцидент исчерпан. И гнев резко растворяется, а на драконов в небе вообще плевать, только бесят изрядно. «Моя» — недовольным ревом в груди откликается демон, и Эллохар, в древнем, как сама жизнь, желании позлить соперника, привлекает Нэриссу к себе, осторожно обхватывая за талию. — Пришла полюбоваться кровавой расправой, Нэрюш?        — За ручку подержать, — чуть ехидно откликается Нэри, понимая, что ситуация приобретает странный поворот. «Один злой мужик в небе кружит, второй злой мужик рядом стоит, так и обнимает еще. Были бы баранами, пободались бы уже» — проскальзывает мысль в ее голове, и она негромко, так, чтобы слышал только Эллохар, добавляет: — А то, мало ли, психанешь еще, мне дракон целый нужен, — и ощутив, как захват магистра превращается в стальные тиски, резко замолкает.        — А я, значит, и по частям сойду, да, радость моя? — прямо ей в ухо гневно шепчет Даррэн, прижимая крепче к себе и ощущая, как дикая, просто бесконтрольная ревность взметается в груди, вызывая совершенно очевидное желание трансформироваться. И отстраненно отмечает, что не срывался так часто, пожалуй, никогда.        — Ты мне тем более целый нужен, Даррэн, — стараясь сохранять спокойствие, выдыхает Нэрисса, прислоняясь спиной к его груди и чуть сжимая пальцами его ладонь, лежащую на животе. И улавливает сдавленный выдох Эллохара, и то, как он, перехватив ее запястье, мягко поглаживает тыльную сторону руки большим пальцем, заставляя мурашки расползаться по телу, а ноги слабеть. — Не хочу допустить усугубления дипломатического конфликта.        — А над охраной зачем измывалась? — тихий, проникновенный шепот шевелит волоски на шее Нэри, и она вздрагивает, едва сдерживая желание прикрыть глаза и застонать. «Такой мощной реакции еще не было…» — замечает Нэрисса обострившиеся ощущения: то, как запах демона, сильного, очень привлекательного демона окутывает ее, заставляя делать рваные вдохи, как накатывает головокружение, как хочется прижаться теснее… « Вейла взбесилась окончательно», — понимает Нэрисса и, сделав глубокий вдох, пытается привести свои чувства в относительный порядок.        — Всего три небольших подарочка твоим крылатикам, — чуть дрожащим голосом проговаривает она, и Даррэн, краем глаза отметив, как почтительно отступил его первый лорд, не решаясь мешать приватной беседе, удовлетворенно хмыкает. «Даже СэАзар все понял» — глядя в открывшиеся ворота на взбешенного красного с золотом дракона, думает магистр Смерти, наблюдая за приземлением трех чешуйчатых, что так опрометчиво обратились, только ступив на площадку перед стеной. — Крайне ароматных, конечно, но нейтрализатор я уже распылила, так что дворец в безопасности, — с негромким смешком добавляет Нэрисса, так спокойно замершая в его объятиях, и он, глядя на трепещущие темные ресницы и приоткрытые в полуулыбке губы, безумно хочет скользнуть губами вдоль виска, по скуле, накрыть рот поцелуем… «Подобные перемены настроения начинают беспокоить» — совершенно не обеспокоенно думает Даррэн, понимая, что гнев, разливающийся по венам, стремительно сменяется еще более обжигающим желанием.        — Лорды, — громко, в своей излюбленной издевательской манере начинает Эллохар, окидывая равнодушным взглядом троицу драконов, замерших перед воротами, — настоятельно рекомендую не ухудшать ваше и без того крайне отвратительное положение, и убраться восвояси, — обращаясь к дымчато-серому и бронзово-коричневому дракону, протягивает магистр Смерти. — Не в моих правилах убивать родителей моих учеников, — чуть жестче добавляет Даррэн, и Нэри вздрагивает, понимая, что дело принимает опасный оборот.        — Рэн… — очень осторожно начинает она, но Эллохар лишь легонько сжимает ее ладонь, которую все еще удерживает в своей, и Нэрисса принимает совершенно верное в данной ситуации решение заткнуться. — Как я понимаю, вразумить болезного на всю голову мне не позволено? — чуть иронично вопрошает она, разворачиваясь лицом магистру и впериваясь в него требовательным взглядом.        — Именно, — все так же не глядя на Нэриссу, откликается Эллохар, очень жалея о том, что не обладает абсолютным слухом Тьера и не может услышать, о чем переговариваются его нежданные гости. А взглянув на Нэри и отметив просто невероятно упрямое выражение ее лица, раздраженно выдыхает: — Да не убью я твоего дракона, прелесть моя! Иди уже! — зло полыхнув глазами, он выжидательно уставляется на странно улыбнувшуюся Нэриссу, совершенно не понимая, что с ней делать. «Что мне делать с тобой, радость моя?..».        — Спасибо, — пристальный взгляд в рассержено суженные серые глаза и мягкое касание губами его щеки заставляют магистра шокировано замереть, а Нэри легко, но несколько медленно, видимо из-за не очень хорошего самочувствия, проплывает к дверям и, обернувшись на входе, дарит ему еще одну теплую улыбку, от которой сладко замирает сердце. «Как сопливый мальчишка, Бездна!» — совершенно отстраненно комментирует свое состояние принц Хаоса, удерживаясь от того, чтобы потрогать щеку, на которой еще ощущает касание ее губ, и внимательным взглядом провожает скрывающуюся в холле дворца Нэриссу. А когда оборачивается к воротам вновь, видит, что Бельтэйр стоит уже один. Негромко хмыкнув, магистр Смерти делает плавный шаг, мигом минуя ступени, и с полной коварства усмешкой на губах очень вежливо интересуется:        — У нас здесь на лицо дипломатический конфликт, чешуйчатый, плавно перерастающий в конфликт уже межличностный, не находишь? — со смешком ступив на каменные плиты двора, вопросительно изгибает бровь, с нетерпением ожидая слов оппонента.        — Меня мало волнует политический аспект нашей встречи, — Бельтэйр спокойно складывает на груди руки, хотя инстинкты просто вопят о том, насколько опасное существо стоит в ста шагах от него и ведет с ним почти вежливую беседу. — Держать ее взаперти вечно ты все равно не сможешь, — издевательски разводит руками дракон, подкрепляя это еще и снисходительным тоном с обращением на ты.        — Ошибаешься, — опасно мягко протягивает магистр Смерти, в хищном оскале приоткрывая клыки. — Вижу, уровень обучения в вашем драконятнике так и остался прискорбно низким, — с явным сожалением в голосе добавляет Даррэн, испытывая невероятное удовольствие от откровенных издевок над драконом. — Традиции и законы Хаоса тебе мало знакомы, но я, пожалуй в чисто профессиональном рвении исправлю эту досадную оплошность, — еще один плавный, наполненный звериной грацией, легкий шаг к противнику, позволяющий миновать расстояние десяти метров, и любезно осклабившийся Эллохар продолжает: — Хотя, было бы не в пример проще и, несомненно, приятней просто убить тебя… Ты посягнул на ценное и очень важное, Бельтэйр, понимаешь, нет?        — Частная собственность? — с усмешкой высказывает предположение Рагдар, вопросительно приподнимая брови и ожидая, что демон бросится на него, но тот, лишь хмыкнув, засовывает руки в карманы брюк и оглядывает его как надоедливую мошку, совершенно недостойную его внимания.        — Можно и так сказать. Женщина, ящерица ты прямоходящая, — подтверждает мысли дракона Даррэн, отчаянно сдерживая желание его разорвать. «Пообещал ведь» — с сожалением думает он, понимая, что пару лет в его спальне, и девочка забудет не то, что обиду за убийство дракона, но и само его имя… — Женщина — высочайшая ценность в мирах Хаоса, Бельтэйр, и ты своей крайне наглой акцией, по сути, подписал мне дозволение на твое убийство. И да, как опекун я могу сколько моей темной душеньке будет угодно удерживать Нэриссу. Видишь ли, женщины в Хаосе, являются безраздельной собственностью опекуна, будь то отец, брат, муж… — несколько устало поясняет он дракону и, вздохнув, продолжает: — И все вопросы касательно ограничения свободы, круга общения, матримониальных притязаний решает опекун, — теперь уже Эллохар насмешливо разводит руками, но потом закатывает глаза и, взрезав палец, негромко, но очень мягко проговаривает: — Да, радость моя, — чуть нахмуривается, выслушивая, что говорит ему Нэрисса, затем ухмыляется и, развернувшись, кидает взгляд в окно второго этажа, в котором она стоит. — Обещаю, во дворе убивать не буду, меня, знаешь ли, очень заботит твоя тонкая душевная организация. Иди, отдыхай, хватит у окна маячить, я скоро приду, — уговаривает ее магистр и, с усмешкой покачав головой, переводит взгляд на дракона.        — И, что же думает Нэри по поводу подобной опеки? — ядовито интересуется Рагдар, отмечая и ту мягкость, с которой относится к ней принц Хаоса, и взгляды, которые имел возможность видеть, и осторожные, но очень говорящие прикосновения, и тот безднов поцелуй, которым наградила демона его любимая, и понимает, что, по всей видимости, проиграл по всем фронтам. То, что Нэри уже сделала выбор, пусть и не было очевидно сразу, но не стало сильным ударом для него: он прекрасно понимал, что она отрицает свой выбор, и это дарило надежду на совместное будущее. А вот ответные чувства ее избранника рушили все. И это оказалось больно. Нестерпимо.        — Ее мнение не учитывается, Бельтэйр, — совершенно спокойный тон демона просто неимоверно бесит дракона. Пальцы сами сжимаются в кулаки, и лишь здравое осознание, что противник сильнее, и что он на своей законной территории, останавливает от броска. Инстинкты воют, инстинкты требуют разорвать того, кто посягнул на его возлюбленную, но он только встряхивает головой, отгоняя дурман ярости, заставляя себя думать трезво.        — А я бы все же поинтересовался, — ледяным тоном информирует Даррэна Рагдар, и тот в усталом раздражении закатывает глаза, сопровождая действие тяжелым вздохом и очень, просто невероятно сожалея, что дракона нельзя убить сейчас. «Несчастный случай никто не отменял» — соблазняюще протягивает подсознание, и Эллохар, мысленно покивав своим идеям по смертоубийству крылатого, лишь нагло ухмыляется.        — Ты лучше у брата своего поинтересуйся, когда ему будет удобно прибыть во дворец Владыки для разрешения политического конфликта, чешуйчатый, все же попытка проникновения во дворец принца Хаоса… — насмешливо проговаривает магистр Смерти и, развернувшись к нему спиной, негромко, очень издевательски добавляет: — Я бы, конечно, еще с тобой пообщался, но, боюсь, моя упертая прелесть не уляжется в постельку без моей помощи, поэтому… — ленивое пожатие плечами сопровождается гневным рыком оборачивающегося дракона за спиной, и Эллохар, позволив себе негромкий смешок, медленно проходит через двор под удивленными взглядами крылатых и, легко взбежав по ступеням, скрывается в дверях дворца.        — Ну, надо же, сдержался, — доносится в спину магистру удивленный голос СэХарэля, и тот добавляет еще что-то, уже неразличимое за шелестом всколыхнувшегося песка.

      ***

       — Тестостероновый клинч окончен? — первое, что слышит магистр Смерти, заходя в собственные покои. Нэрисса, уже переодевшаяся в очередную крайне милую пижамку, теперь, правда, с крылатыми котятами, с ногами сидит на подоконнике и листает толстенный талмуд в темно-зеленой обложке. Длинные волосы мягкими волнами спускаются до самых бедер, словно укрывая Нэри шелковым палантином, и разглядеть ее выражение лица не представляется возможным.        — Тестостероновый клинч? — вздернув брови, переспрашивает Эллохар, приближаясь к Нэриссе и отмечая, что та неестественно бледна. Тревога вместе со щемящей нежностью поднимается в груди, и желание обнять ее становится почти невыносимым. Даррэн опирается плечом о стену, нависая над ней и, заглянув в книгу, что читает Нэри, негромко хмыкает. «Очевидный выбор» — думает Эллохар, пробежав глазами по странице и отметив, что там описывается заготовка и хранение ингредиентов животного происхождения.        — Ну да, — пожимает плечами Нэрисса, не отвлекаясь от чтения, но буквально кожей ощущая дурманящую близость Эллохара. — Кто дальше пустит струю… — проговаривает она, чувствуя слабое головокружение и подступающую к горлу тошноту. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, Нэри уже было переворачивает страницу, чтобы продолжить освежать в памяти необходимую ей информацию, как мужская рука, мягко отобрав книгу, заставляет взглянуть на своего обладателя. Резкий поворот головы оборачивается закономерным усилением головокружения, и она вновь прикрывает глаза, на этот раз уже задерживая дыхание и понимая, что это слабо работает.        — Нэри, — обеспокоенно выдыхает Даррэн, видя, что Нэрисса на грани обморока, и осторожно снимает ее с подоконника.       Но ноги не держат, колени слабеют, подгибаясь, и мужские руки смыкаются на талии, привлекая к сильному телу, вынуждая уткнуться носом в грудь и рвано вздохнуть, все так же не открывая глаз. Заставляя тонуть в его запахе, остро ощущая прикосновения к резко ставшему чувствительным телу, и Нэри позволяет себе расслабиться на пару минут и просто насладится этими объятиями.       — Кажется, кто-то исчерпал лимит своих возможностей на сегодня, — негромко проговаривает магистр, почти касаясь губами волос и, расстроенно вздохнув, легко подхватывает не сопротивляющуюся Нэри на руки. — В постельку, радость моя, — мягко добавляет он, чувствуя себя почти счастливым просто потому, что держит ее на руках. «Потом отшлепаю. А вот накормить стоило бы» — ощущая невероятно теплую нежность, затапливающую нутро, думает Эллохар, чувствуя, что веса в ней не стало совсем. И медленно пройдя в спальню, обращает на нее взгляд, замечая пристальный взор темно-синих глаз. Странный, пробирающий до мурашек, совершенно непонятный. И словно бы немного пугающий. И даже улыбнуться в ответ не получается, только тонуть в темной синеве, понимая, что эти глаза не отпускают, гипнотизируют, заставляя вглядываться в их глубину, в надежде найти что-то… И магистр, легким движением пальцев откинув одеяло, медленно, не желая отпускать, не желая расставаться с ней, опускает Нэриссу на серебристо-серые простыни, так и не разрывая зрительного контакта.        — Зачем ты вообще возишься со мной? — странный, абсолютно безэмоциональный вопрос она задает все так же глядя в глаза, и Эллохар, вздрогнув, почему-то думает, что этот вопрос несет в себе какой-то скрытый смысл, совершенно непонятный ему.        — Потому что хочу, — совершенно серьезно откликается Даррэн, нависая над ней и прожигая ее взглядом серых глаз, и Нэри чувствует непонятную, неопределенную дрожь где-то внутри. Его отношение, столь очевидно заботливое, и столь же очевидно неоднозначное, начинает вызывать неприятную, словно бы душащую панику, которую она не в силах контролировать.        — Ты не можешь хотеть что-нибудь другое? — когда магистр Смерти, прикрыв ее одеялом, отходит к окну, спрашивает Нэрисса, и ему на секунду чудится «Ты не можешь хотеть кого-нибудь другого?». И сразу же приходит отрицательный ответ. Отказ. Абсолютный. Но Эллохар лишь вздыхает, зная, что повернись он сейчас, позволь взглянуть себе в глаза, и его чувства к этой девушке, эти чувства к ней, стали бы ей очевидны.        — Нет, — с печальной усмешкой откликается магистр, бездумно глядя на черные пески. Впервые чувствуя себя неуверенно рядом с ней. И снова на ум приходит вопрос — «Что мне делать с тобой, прелесть моя?», и совершенно однозначный ответ — «Любить». На что, приходит еще одна, весьма удручающая, приносящая за собой боль, мысль — «А позволит ли?». — А что, не нравится?        — Не очень, — доносится до него приглушенный шорохом шелка, удручающий своей честностью ответ. Нэрисса разворачивается спиной, раздумывая, как бы помягче до него донести, что не нуждается в столь удушающей заботе, в столь всеобъемлющей опеке… — Столь бесцеремонное нарушение личных границ мало кому приятно, — негромко продолжает она, чувствуя, что разговор выходит странный. Тревожный, словно рвущий что-то внутри. Но продолжает говорить, просто потому, что знает, это необходимо сказать. — Не очень приятно, знаешь ли.        — Прости, прелесть моя, — ощущая, как все внутри стягивает невидимой пружиной, едва слышно проговаривает Даррэн, — ничего не могу с собой поделать, — тревога, непонятная, но очень сильная, заставляет подрагивать кончики пальцев, и он с силой сжимает ладони в кулаки, делает вдох, пытаясь успокоить неровно бьющееся сердце. — Так что, потерпишь, — стараясь добавить в тон беззаботной веселости, проговаривает Эллохар, но не выходит. «Что со мной происходит?» — нервно думает он, понимая, что подобное испытывает, наверное, впервые.        — Твоя опека несколько излишня, ты не находишь? — устало протягивает Нэри, сильнее кутаясь в одеяло, но, по совершенно непонятным причинам, все еще дрожа, словно от холода. «Тебе действительно холодно. Просто совсем не в физическом смысле» — намекает подсознание, но она отмахивается, а слова вырываются сами: — Я выросла, Рэн, и больше не нуждаюсь в подобной заботе, — и, когда за спиной раздается смешок, будто бы ставящий под сомнение ее слова, тихо добавляет: — Ты ведь понимаешь, что не будь это дракон, будет кто-то еще? Понимаешь, что когда-нибудь тебе все же придется меня отпустить? — и вот уже на этих словах Эллохар, отчаянно сдерживая горестный, невероятно болезненный смех, чувствует, как нутро затапливает ледяной водой, что, замерзая, покрывает все корочкой льда. «Жестокая» — констатирует он, устало прикрывая глаза и позволяя себе болезненную усмешку.        — Нет, — твердый ответ, произнесенный невероятно мягким тоном, выбивает Нэриссу из колеи, заставляя задохнуться. Оставляя в совершенном непонимании ситуации, что больше начинает напоминать абсурд, издевательский сюр, в котором ей не посчастливилось быть главной актрисой.        — Нет, не хочешь понимать, что будет дракон, либо, кто-то еще или… — начинает Нэрисса, но не оканчивает фразу, чувствуя невероятное, словно бы сковывающее, заставляющее подрагивать напряжение, чувствуя, что этот разговор будет прокручивать в голове раз за разом, в тщетных попытках понять этого невозможного мужчину. Понять то, почему его отношение, столь пугающе изменившееся, вызывает лишь желание бежать без оглядки и накатывающую волнами панику, что заставляет барахтаться без надежды на какое-либо спасение.        — Не отпущу, — и снова утверждение — уверенное, расслабленное, словно бы он уже все давным-давно решил. И вот теперь уже появляется страх, невнятный, словно смешанный с непонятным томлением. Нэрисса лишь прикрывает глаза, не решаясь говорить ничего больше, отчаянно страшась того, что голос выдаст ее. — Отдыхай, прелесть моя, — все, что он может сказать, не понимая собственных чувств, зная лишь одно, что любит ее.       Но страх оттолкнуть, страх спугнуть ее сильнее, чем желание признаться, поэтому Даррэн, лишь усмехнувшись и кинув взгляд на фигурку, свернувшуюся под одеялом, стремительно покидает свою спальню, осторожно прикрыв дверь. А за грудиной поселяется пугающее, отупляющее опустошение, и он отчаянно желает заполнить его хоть чем-то, что заставит его перестать чувствовать эту безднову боль.

      ***

      Недельное заточение во дворце ДарНахесса растягивается, словно кто-то, имеющий власть над временем, желает удержать Нэриссу в одних стенах с Эллохаром, который, вопреки тому, что учебный год начнется уже через неделю, продолжает проводить непозволительно много времени в домене, вместо того, чтобы заведовать финальной подготовкой новых объектов его убивательно-развлекательного заведения. Нет, в школу он, конечно, наведывается, но, к вящему сожалению Нэриссы, предпочитает делать это с утра, когда она еще спит, после всенощных бдений над книгами, оторвать ее от которых просто не представляется возможным.       И если самочувствие уверенно улучшается, то вот эмоциональное напряжение, возникшее между ними чуть более недели назад, словно опухоль, захватывает все больше и больше пространства, распуская гибельные метастазы по дворцу, и теперь даже попытки побега, посредством самозаточения в лаборатории или библиотеке, не спасают от ощущения пристального взгляда, неотрывно следящего, что бы она ни делала. Но, в лаборатории долго не высидишь, уж очень там холодно, а в библиотеке она, сколько себя помнит, никогда не могла сосредоточиться на усвоении или хотя бы частичном понимании того, что написано в книге. Поэтому, отыскав очередной необходимый ей фолиант, на этот раз по иллюзиям, которые она безалаберно завалила в академии, Нэрисса решает, что может позволить себе немного почитать в гостиной. Ибо спальня, что самого магистра, что ее собственная, в которую она все же перебралась три дня назад, потому как у Даррэна спать было совершенно невозможно в связи с чисто эмоциональными аспектами, настолько опротивели ей за эти дни, что Нэри предпочитает появляться там только ради сна и ванны.       Подумав, что спуск к гостиной через галереи библиотеки будет безопасней, нежели проход по коридорам и спуск по лестнице, где она может повстречать Эллохара, Нэри, совершенно невежливо сунув талмуд подмышку, быстро, наплевав на осторожность, спускается по шаткой лесенке, приставленной к огромному шкафу, что своей громадой пронзает насквозь три этажа, которые занимает библиотека. Спуск выдается почти успешным, вот только на предпоследней ступеньке нога предательски соскальзывает, и Нэрисса, помянув драконов и способы их размножения, столь любимые СэХарэлем, крепче вцепляется пальцами в полированное дерево опор, стараясь удержать равновесие.        — Осторожней, прелесть моя, — магистр Смерти, невесть каким образом оказавшийся сзади, осторожно перехватывает ладонями ее талию, и Нэри испытывает просто нестерпимое желание в раздражении закатить глаза. — Нам ведь не нужны дополнительные травмы, правда? — негромко проговаривает он, приближаясь к ней вплотную, и Нэрисса ощущает, как его дыхание шевелит волоски на оголенной шее сзади, заставляя задрожать. «Следилку, что ли, поставил?» — мрачно думает она, когда Эллохар, сняв ее, словно пушинку, с шаткой конструкции, по которой она так резво спускалась, ставит на пол и, стремительно развернув к себе лицом, внимательно вглядывается в ее глаза.        — Спасибо, — тихо выдыхает она, в тщетной надежде избежать разговора и быстрее скрыться в гостиной, чтобы в теплой компании чашки чая пролистать наконец необходимый ей материал. Находиться с ним рядом после памятного разговора недельной давности было не просто, в особенности, если учитывать тот факт, что вейла, являющаяся частью ее сути, просто с ума сходила рядом с избранником, а это причиняло не только эмоциональный, но и физический дискомфорт.        — Иллюзии? — Вопросительно хмыкает Даррэн, даже не глядя на книгу, что Нэрисса, вытащив из подмышки, теперь сжимает в руках. В памяти, что была почти абсолютной, тут же вспыхивает ее выпускной табель и то, что Нэри, несмотря на отличную успеваемость, завалила-таки именно этот предмет. На губах магистра тут же появляется снисходительная полуулыбка, а бровь вопросительно вздергивается. — Как можно было завалить иллюзии, радость моя? Неужели ничего из того, чему я тебя учил, не отложилось в твоей умненькой головке?        — В том, что я не смогла сдать экзамен по иллюзиям шесть раз подряд, почти нет моей вины, Рэн, — совершенно спокойно пожимает плечами Нэри, позволяя себе мягко улыбнуться в ответ, несмотря на явно ощущающееся между ними напряжение. — Возможно, я виновата лишь в том, что пожелала старой грымзе, очевидно страдающей от недостатка мужского внимания, взять отпуск и отправиться в очень увлекательное путешествие с определенным его завершением, ну и достаточное количество партнеров в этом самом путешествии в довесок, — и негромко посмеивается, когда глаза Эллохара удивленно распахиваются, а затем по библиотеке разносится громогласный хохот магистра. — Просто она все время требовала сложных многоступенчатых иллюзий, а я не считала нужным использовать их просто потому…        — Что можно перепрофилировать и наслоить несколько простых в связке, тем самым добившись сокращения магического потребления и большей эффективности на выходе, — продолжает Даррэн за нее, просто изумляясь ее наглости. «Хотел бы я видеть лицо старушенции в процессе выдачи рекомендаций о путешествии» — весело размышляет магистр, любуясь тем, как солнечный луч играет в выпавшей из пучка светлой прядке волос Нэри. — И ты не избрала пути лучше, чем послать вредную старушку, едва ли не доведя ее до сердечного приступа? — насмешливо протягивает Эллохар и, сделав шаг к Нэри, осторожно заправляет выбившуюся из прически прядь за ухо, довольно отмечая, как она едва ощутимо вздрогнула от его прикосновения.        — С каждой новой попыткой пересдачи она требовала все более сложную конструкцию, — пожимает плечами Нэри, отчаянно затыкая просто невыносимую часть своей вейловской натуры, что просто безумно желает прижаться щекой к большой горячей ладони демона. — И на шестой раз, — Нэрисса чуть отступает от магистра, увеличивая расстояние между ними и позволяя себе вздохнуть свободней, — она требовала уже иллюзию уровня магистра, и я, в принципе, могла продемонстрировать ей пару фокусов, что почерпнула у тебя, но… — Нэрисса разводит руками с таким надменным выражением лица, что магистр Смерти невольно ухмыляется и шагает следом за Нэри, неспешной поступью двинувшейся к выходу из библиотеки.        — И за что же она так тебя невзлюбила, радость моя? — любопытствует Даррэн, кидая на Нэри косой взгляд и в который раз замечая отстраненную задумчивость, что появилась на ее лице после того разговора. «Ну, меня хотя бы не послали в пешее эротическое» — утешает он себя, все же понимая, что Нэрисса отстраняется с каждым днем все сильней. И пусть чувство опустошения и тупая боль, появившаяся за грудиной после ее слов, окончательно не исчезли, он старается не унывать и просто неустанно следит за ней, ощущая себя почти одержимым.        — Ее изрядно бесило то, что я не хотела следовать той системе, которую она преподавала, — вздыхает Нэри, и Даррэн, следуя за ней, с затаенной усмешкой отмечает, что Нэриссе совершенно плевать на мнение своей бывшей преподавательницы. Теплое чувство, удивительно похожее на гордость, разливается внутри, когда он понимает, что она следовала его системе наложения иллюзий. — Но, по сути, что я могла сделать, если у меня на подкорке вбито, что силу нужно использовать с умом, а не для того, чтобы распылять пустые понты? В любом случае, — начинает она, толкая дверь в гостиную, — я ведь могу сдать иллюзии у тебя в школе, так что, я в принципе ничего не теряю, верно?        — Сумеешь скормить дракону стог сена, и экзамен твой, — Эллохар проходит следом за Нэри в гостиную, и она на его словах вдруг резко оборачивается, с невозможно изумленным выражением лица закусывая губу, а затем с громким стоном рухнув на диван, начинает совершенно неприлично ржать. — Да, занятная ситуация… — со смехом протягивает он, понимая, что причина ее смеха совершенно точно заключается в ее отношениях с драконом. — С другой стороны, у тебя есть подопытный материал, на котором ты можешь отрабатывать технику сколько тебе заблагорассудится, — магистр опускается в кресло, с интересом разглядывая беззаботно хохочущую Нэриссу.       «Уж лучше сеном корми, чем пытайся в койку затащить», — думает магистр Смерти, понимая, что не может оторвать от нее глаз.        — И ни один дракон, конечно же, не пострадал в процессе сдачи? — уточняет Нэрисса, бросив на Даррэна полный лукавства взгляд и удобней устроившись на диване, чуть поерзав, открывает оглавление, чтобы найти необходимый ей раздел, ощущая на себе полный заинтересованности, изучающий взгляд демона. «Нет, это совершенно невозможно. Если он будет и дальше так смотреть, я просто изнасилую его» — чувствуя, как начинает гореть кожа от одного его взгляда, а внизу живота затягивается тяжелый узел неудовлетворенного желания, думает она и, вздохнув, все под тем же пронизывающим взглядом серых глаз, просматривает список тем, представленных в книге.        — Триста восемьдесят четвертая, радость моя, — чуть хрипловато протягивает магистр, и его голос словно бы пронизывает насквозь, разбегаясь волнующими мурашками по коже, заставляя задрожать от жара, внезапно охватившего тело. «Только начать краснеть не хватало для полного счастья» — все больше раздражаясь на свою излишне чувственную натуру, думает Нэрисса, а подсознание крайне соблазняющим тоном добавляет совершенно невероятное: «В эту игру намного приятней играть вдвоем…». И осознавая, что вот-вот рехнется от постоянного возбуждения, эмоционального напряжения и атмосферы странной недосказанности, что витает между ними, просто прикрывает глаза, делая успокаивающий вдох и уповая на то, что скоро все разрешится как-нибудь само.        — Спасибо, — и только заметив, как неожиданно резко впился в нее потемневшим взглядом Даррэн, осознает, как прозвучал сейчас ее голос. Но хриплые, соблазняющие, невозможно чувственные нотки сдерживать не получается, потому как вейла, все дольше находящаяся в непосредственной близости к избраннику, отвоевывает все больше и больше инстинктов, повадок, жестов самой Нэриссы.        — Ты собралась повторить весь академический курс за две недели, Нэрюш? — жадно скользя взглядом по неуловимо чувственно изогнувшейся на диване фигурке, спрашивает магистр, несколько удивленный собственной реакцией. «Сейчас я готов только от одного звука ее голоса наброситься на нее, прямо на этом проклятом Бездной диване, а потом что будет? Когда поцелует, спущу в штаны как пацан?», — раздумывает Эллохар, осознавая, что самоудовлетворение не сильно рабочая альтернатива, в особенности, если объект желания находится в постоянной близости.        — Ммм… — неопределенно протягивает Нэрисса, быстро пролистывая талмуд и лишь найдя необходимую страницу, подсказанную Даррэном, отвечает: — Ну, несмотря на свободное посещение, мне же как-то надо будет закрывать семестры? Вот и освежаю знания, насколько возможно.        — Прелесть моя, я могу просто продублировать оценки из твоего академического диплома, программа Грейнсворта не сильно отличается от моей, — в мыслях уже скользя пальцами по обнаженной коже бедра, а губами накрывая сосок, хрипло бормочет магистр Смерти, чувствуя просто дикую тяжесть в паху. «Вот бы что-нибудь приснилось этой ночью» — загадывает он, уже зная, что во сне, усиленном связью, что укрепилась после того, как он напоил ее своей кровью, одним разом не ограничится. «Я обязательно подарю тебе сладкий сон следующей ночью, любовь моя» — мысленно обещает Даррэн, уже предвкушая и нежно и неторопливо, и страстно и быстро, и обязательно по демонически сводя с ума.        — Знаешь, блат в образовании, каким бы он ни был, самый бессмысленный блат, как по мне, — задумчиво проговаривает Нэри, не отрываясь от страницы, а затем, глянув на него из-под ресниц, негромко проговаривает: — Я и так алхимию сдала автоматом, как и плетения, и если первое было вполне заслуженно, то второе…        — Чешуйчатый ушлепок ожидает ответной услуги? — совершенно непрозрачно намекая на услуги интимного характера, убийственно ледяным тоном любопытствует магистр, хотя интонации больше походят на утверждающие. И увидев, как Нэри, вопросительно изогнув бровь, оглядывает его совершенно нечитаемым взглядом, серьезно, в упор смотрит на нее в ответ. Ярость ослепляющим потоком разрывает изнутри, и он впивается когтями в подлокотники, не зная, чего сейчас хочет больше: убить Бельтэйра максимально жестоким образом, или взять ее прямо на этом диване.        — А вот это, пожалуй, совершенно не твое дело, Рэн, — и пусть интонации мягкие, но в тоне явно сквозит предупреждение не лезть не в свое дело. — Не нарушай установленных границ допустимого, ты мне все же не мать, — уже более жестко добавляет она и, заметив, как на лице Даррэна расцветает наглейшая из его улыбочек, издевательски вопросительно уставляется на него.        — О, поверь мне, радость моя, твоя мать уже бы выпорола твою аппетитную попку розгой и посадила бы под домашний арест, узнай, что ты связалась с чешуйчатым выродком, — сладко пропевает магистр Смерти, насмешливо глядя на Нэриссу и точно зная, что и сам бы не отказался от подобного. «Розги это, конечно, более чем серьезно, но, я думаю, мы бы нашли чем их заменить с пользой для дела, и, безусловно, тела, и не в ущерб общему удовольствию» — понимая, что приапические размышления обретают новый виток, совершенно не стесняясь своих порочных мыслей, думает Эллохар, уже представляя, сколь интересными вещами они будут заниматься в укромном полумраке его спальни. «Ради подобного десерта можно и на диете посидеть» — добавляет он, осматривая увлеченно читающую Нэриссу откровенно раздевающим взглядом и чувствуя просто небывалое нетерпение.        — В таком случае, спешу еще раз напомнить, что ты мне не мать, — отстраненно проговаривает Нэри, ощущая просто невероятное возбуждение при одной только мысли о Даррэне с розгой. «Ммм, это может быть очень хорошо», — возбужденно шепчет подсознание, явно слившееся в симбиозе с отчаянно желающей интима вейлой. Сдержать стон, вызванный подобными мыслями, оказывается почти невозможным, а лицо, покрывшееся предательским румянцем, слава Бездне, частично скрывает книга. Но ушлый демонюка все равно замечает его.        — Ммм, как мы очаровательно краснеем… — демонически соблазняющим тоном протягивает магистр Смерти, крайне лукаво смотря на Нэриссу и гадая, что же могло вызвать столь однозначную реакцию. «Неужели, розги…», — пораженно раздумывает Эллохар, ощущая странное, какое-то радостное предвкушение.       Пальцы медленно проскальзывают по подлокотнику кресла и, найдя там стопку очередных прошений от лордов домена, перехватывают, подтягивая ближе, но буквы, покрывающие лист, не желают складываться в предложения, и из раза в раз он переводит взгляд на погрузившуюся в чтение Нэриссу. Взгляд замирает на тонких пальчиках, рефлекторно поглаживающих корешок книги, и становится невероятно трудно не представлять эти пальцы, обхватывающими его член. На губах, которые она сначала быстро облизывает, а потом закусывает, и ему хочется прикусить ее губу, скользнуть по ним языком, целовать до потери дыхания. Но магистр Смерти лишь сидит в кресле, вскользь просматривая бумаги и постоянно отвлекаясь на Нэри, которая, кажется, совершенно не замечает его взглядов.       А на домен уже опускается ночь, малую гостиную окутывает интимный полумрак и тишина, вязкая, словно растекающаяся патокой недосказанности между ними, прерывается лишь шелестом страниц и негромкими вздохами Нэриссы, потому как магистр уже давно затаил дыхание и, под прикрытием листа, наблюдает за ней. Вальяжно скинув ноги с дивана, на котором лежала все это время, Нэрисса, сдернув ленточку с волос, запускает в них пальцы, слегка массируя ноющую кожу головы, и облегченно вздыхает, чувствуя, как по ней пробегают легкие мурашки. Плавно поднявшись, она с негромким стоном потягивается, вытянув руки вверх, и Даррэн понимает, что сегодня ночью им обоим обязательно приснится что-нибудь приятное.        — Я, пожалуй, пойду, — негромко проговаривает Нэри, кинув на магистра быстрый взгляд и заметив, что тот, напряженно замерев, не сводит с нее пристального взгляда, от которого ее тут же охватывает странная дрожь. — Темных снов, Рэн, — почти шепотом выдыхает она и медленно поднимается по лестнице, все еще чувствуя на себе взгляд магистра.       Невероятных сил стоит дойти до спальни спокойно, но как только дверь закрывается, оставляя ее одну, она прислоняется к ней спиной, издавая глухой стон и сползая вдоль своей нечаянной опоры. Тогда, четыре года назад, ее неадекватная реакция на Даррэна казалась ей просто безумием, и Нэри горько усмехается, мысленно замечая, что то, что было тогда, не идет ни в какое сравнение с тем, что творится сейчас. Один взгляд, одно слово, один его шаг в ее сторону, и инстинкты вейлы готовы сорвать ее с места, одно прикосновение заводит так, что голова начинает кружиться, колени дрожать, дыхание сбивается, а сердечный приступ становится весьма вероятной причиной преждевременной кончины. «Кажется, у меня передозировка Эллохара» — неопределенно хмыкает Нэри и, поднявшись, стремительно пересекает гостиную своих апартаментов, желая просто смыть с себя очередной напряженный день, смыть назойливые мысли о его руках и губах, что преследуют с того момента, как она очнулась, и просто рухнуть спать, наплевав на диссертацию и магистерскую. Сбрасывая с себя полупрозрачные домашние шаровары и такую же бесстыдную, но очень любимую ей тунику, которую подарила бабушка, очень любящая весьма откровенную моду Хаоса, она ступает под упругие струи воды с единственной мыслью: «С началом учебного года мы будем видеться значительно реже». И даже не знает, чего чувствует больше — странной, почти болезненной радости или режущего изнутри острыми осколками стекла разочарования.

      ***

      «Любопытное начало» — заинтересованно оглядываясь, отмечает сидящий в постели магистр Смерти, так как сон, их общий и обещающий быть очень эротическим сон, в этот раз начался почему-то у него в спальне. В одиночестве. Оглянувшись еще раз и растянув губы в невероятной предвкушающей ухмылке, магистр лениво откидывает одеяло и, легко поднявшись с простыней, что даже во сне еще пахли его девочкой, довольно потягивается, а затем вальяжно проходит через спальню и личную гостиную и в чем мать родила пересекает коридор, толкая дверь в спальню напротив.       Миновав приемную зону покоев Нэри, он проходит в спальню и на миг замирает, внимательно оглядывая Нэриссу, вольготно развалившуюся в собственной постели. «Кроватку нужно будет заказать побольше» — хмыкает он про себя, потому как сам редко себе отказывает в том, чтобы занять удобную для себя, но неудобную для женщины, что рядом, позу для сна. Пройдя к кровати и скользнув под темно-синюю шелковую простыню, он прижимается к ее телу и наконец, впервые за Бездна знает сколько дней, ощущает себя почти хорошо. Почти счастливым. Но факт влюбленности Нэриссы в дракона, а еще тот разговор, что состоялся в его спальне неделю назад, все еще продолжают тисками сжимать сердце, и Эллохар лишь рвано выдыхает, зарываясь лицом в волосы Нэриссы и проскальзывая ладонью по кружеву неглиже, прижимает крепче к себе. Нэри же, в свою очередь, явно ощутив прямое доказательство его возбуждения бедром, лишь призывно выгибается, позволяя кружевной фикции скользнуть выше, и обнаженными ягодицами вжимается в его бедра, вызывая на губах демона чувственную усмешку. «Это ведь сон, не так ли?» — расслабленно думает она, чувствуя, как пальцы Даррэна проскальзывают вверх по бедру, чуть сжимая талию, и накрывают грудь, слегка оглаживая ее пальцами.        — Ммм, моя девочка, — хрипло выдыхает магистр Смерти, переворачивая ее на спину и внимательно вглядываясь в глаза. — Как же я хочу тебя, Нэри… — горячий, сводящий с ума шепот обжигает губы, а в следующую секунду он накрывает ее рот медленным, разжигающим кровь поцелуем, неторопливо распуская завязки ее одеяния, скользя пальцами по нежной коже, заставляя дрожать в предвкушении. — Моя Нэри, — с невероятно довольной ухмылкой протягивает Эллохар, отрываясь от ее губ, и, чуть прикусив кожу подбородка, прокладывает дорожку легких поцелуев к мочке уха, ощущая, как ладошки более смелой, нежели в прошлый раз, Нэри, скользят по телу, а пальцы вычерчивают одной ей понятные узоры.       Его губы следуют вниз по шее, просто лишая разума, в то время как сильные, уверенные пальцы уже терзают чувствительные вершинки грудей, заставляя всхлипывать и выгибаться, кусая губы в попытках сдержать рвущиеся из горла стоны. Воздух, наполненный ароматом ее желания, мутит разум Даррэна, доводя просто до исступления, нетерпение течет по венам жидким огнем, а оказаться наконец в ней становится просто смертельной необходимостью. Его зубы прикусывают кожу на ключице, тут же зацеловывая укус, и Нэри издает громкий стон, ерзая в нетерпении, пока пальцы Эллохара, медленно выписывая круги, спускаются все ниже по животу.        — Пожалуйста… — хрипло выдыхает она, понимая, что больше не может и ей срочно необходимо, чтобы он взял ее сейчас, иначе она просто сойдет с ума.       И этот стон настолько походит на мольбу, что Эллохар, негромко рассмеявшись столь отчаянному нетерпению, проскальзывает пальцами по нежным лепесткам, вновь заставляя ее простонать, и с невероятно приятным удивлением отмечает, насколько она готова для него. Палец магистра неторопливо, словно бы дразня, проскальзывает внутрь, заставляя сжаться и податься бедрами навстречу, просто задохнувшись от нахлынувших ощущений. Ритмичные движения пальцев внутри и легкое поглаживание клитора выбивают остатки воздуха изнутри, тянущее чувство внизу живота усиливается, тело мелко подрагивает, а жадные губы, накрывшие сосок, выметают из сознания все, и остаются лишь ощущения рук и губ, собственный оглушающий стук сердца и рваные выдохи Рэна, обжигающие кожу. И Нэрисса плавится и тонет в этих ощущениях, теряя весь мир, теряя саму себя, теряя уверенность в том, что поступает правильно, запрещая себе эту любовь.       Влажные тиски сжимают его пальцы сильней и, когда Нэрисса, вскрикнув, выгибается под ним, кончая, он, резко запечатывая ее рот поцелуем, накрывает ее собой и тягучим, ленивым движением бедер погружается в нее, позволяя прочувствовать каждое мгновение слияния их тел. Тонкие пальчики тут же сильнее сжимают плечи, и она подается навстречу, обхватывая ногами, прижимаясь ищущими губами к отрывисто бьющейся на его шее жилке, стонет его имя, подстраиваясь под его ритм, позволяя любить себя так, как хочется ему. Мечется под ним, когда он ускоряется, чувствуя, что она уже близка к оргазму, и с громким криком выгибается, судорожно сжимая внутри, впиваясь острыми коготками в спину, когда они оба приходят к пику, дрожа, задыхаясь, прижимаясь друг к другу теснее.        — Люблю тебя, — едва слышно, еще не восстановив сорванное дыхание после этой безумной гонки за наслаждением, выдыхает магистр Смерти, прижимаясь покрытым испариной лбом к ее плечу, а затем, поднимаясь вверх по тонкой шее поцелуями, продолжает хрипло повторять: — Люблю тебя, как же я люблю тебя, Нэри… — заглядывая в ее широко распахнутые в удивлении глаза, повторяет он и накрывает губы невероятно нежным, сладким поцелуем, и растерянная таким поворотом событий Нэри со всей отчетливостью ощущает, что он готов к продолжению. — Продолжим? — с совершенно наглой, мальчишеской ухмылкой на губах спрашивает Даррэн и, увидев опьяненную удовольствием ответную улыбку, понимает, что окончательно и бесповоротно сошел по ней с ума. — Моя ненасытная прелесть, — довольно урчит Эллохар и, резко выпрямившись, подхватывает Нэриссу под бедра, стягивая чуть ниже по шелку простыней, и закидывает длинные ноги на плечи, резким толчком врываясь в ее тело и срывая с губ Нэри вскрик, с силой толкаясь в обжигающий жар, стремительно, жестко двигаясь, позволяя себе отпустить контроль, жадно вбиваясь в нее, вслушиваясь в задушенные громкие стоны, в то, как она задыхается. Следит из-под опущенных ресниц за тем, как Нэри кусает губы, запрокидывая голову, хватает губами воздух, иступлено двигаясь навстречу, стискивает тонкими пальчиками простынь, мечется, чувствуя подступающий оргазм, и, напрягшись, замирает натянутой струной, кончая под ним. И бурно, с громким рыком в последних, дерганых толчках кончает сам, опускаясь на простыни, привлекая ее к себе, ощущая, как подрагивает ее тело, когда Нэри утомленно устраивается на его плече и совершенно по-хозяйски закидывает ногу на его бедро.       — Ты сводишь меня с ума, сердце мое.       Рэн с невероятным наслаждением зарывается лицом в ее волосы и удовлетворенно выдыхает, когда она прижимается крепче, вычерчивая пальчиком круги по его груди. В легком касании скользит кончиками когтей вдоль позвоночника и, когда Нэри вздрагивает и, поерзав, пытается сбросить с себя руку, кидая на него полный возмущения взгляд, лишь негромко смеется.       — Ответного признания я не дождусь, не так ли, моя жестокая прелесть? — выдыхает он ей прямо в рот, прожигая пронзительным взглядом, а затем накрывает жестким, почти злым поцелуем, вновь скользя ладонями по телу.

      ***

      «Утро начинается не с кофе» — приходит в голову Нэриссе, как только она открывает глаза. В первую секунду кажется, что стоит ей повернуться, она обнаружит мирно посапывающего Даррэна, и ее губы непроизвольно растягиваются в абсолютно довольной, чуть игривой улыбке леди, которая очень хорошо провела ночь. Вытянувшись на постели, ощущая приятную истому в теле и легкую боль внизу живота, что явно была последствием ночных упражнений с магистром, Нэри, с громким стоном потянувшись, делает попытку сесть. Но попытка так и остается всего лишь попыткой, так как резко закружившаяся голова вынуждает с негромким смехом рухнуть обратно в подушки. Нэрисса делает пару глубоких вдохов, стараясь вернуть свое состояние в норму, и с легкой улыбкой на губах вслушивается в мягкие шажки наяд за стеной, которые приходили каждое утро, как только она просыпалась, чтобы помочь с утренними приготовлениями.       Все же усевшись, она опускает ноги на теплые плиты пола и, с удовольствием потянувшись еще раз, проходит к окну, раздергивая плотные шторы, и с удивлением отмечает, что проснулась сегодня намного раньше, нежели обычно. При воспоминании о сне на губах вновь появляется улыбка, и пусть все произошедшее было лишь грезой, развеявшейся поутру, его слова, его поцелуи и касания, столь реалистичные, что это казалось почти правдой, она сохранит в памяти навсегда, как осколок несбыточной мечты, которую у нее нет никакого желания исполнять. «Как же я люблю тебя, Нэри…» — проносится в голове проникновенный шепот Даррэна, и Нэрисса лишь вздыхает, почти мечтательно закатывая глаза, а услышав звук открываемой двери, быстро ретируется в душ, ведь помечтать о несбыточном можно и там.       Замечая скрытые в уголках губ лукавые усмешки наяд, которые лишь обмениваются понимающими взглядами, но никак не комментируют то, что сегодня Нэри непривычно тщательно собирается утром, да и вообще, вопреки своим привычкам, собирается выйти к завтраку, на котором обязательно будет присутствовать магистр, Нэрисса лишь вздыхает и думает. «И кого я собираюсь поражать своим прекрасным видом? Мужчину, который до сих пор влюблен в супругу лучшего друга?» — эта неприятная, но очень правдивая мысль отрезвляет ее, заставляя чуть печально ухмыльнуться, но она даже благодарна тому, что подсознание столь резко опускает ее с небес на землю. «Ты ведь не хочешь снова страдать, когда поймешь, что не нужна ему?» — ехидно уточняет гаденький внутренний голосок, и Нэри что есть силы сжимает кулаки, на миг прикрывая глаза. «Не обольщайся деточка, ему только красноволосых человечек подавай. Не сдалась ты ему, хватит мечтать, сама потом будешь в подушку рыдать» — добавляет внутренний голос, и Нэриссе стоит лишь согласиться и задавить внутри то теплое чувство к Даррэну, что вновь стало пробиваться сквозь ментальные щиты, установленные почти четыре года назад. «Нужно будет укрепить конструкцию» — отрешенно думает Нэрисса, благодарно кивнув наядам, которые наверняка заметили резкие перемену ее настроения и, натянув на лицо самое расслабленное выражение, на которое вообще способна, чуть улыбнувшись, покидает покои, решая сначала выйти на один из балкончиков и перекурить, чтобы заполнить хотя бы дымом ту дыру в груди, что вновь открылась после сегодняшнего сна.       «Хреново все-таки» — хмыкнув, отмечает Нэри, опираясь на каменное ограждение балкона, который опоясывает это крыло замка, локтями и закуривая. Проскальзывая взглядом по привычной, и сегодня какой-то особенно унылой картине бескрайних песков, Нэрисса, негромко простонав, закрывает глаза, понимая, что все дерьмо в ее жизни, от которого она раз за разом пытается сбежать, словно идет по Бездной проклятому кругу. Чувства, запертые внутри, рвутся наружу с небывалой силой, ипостась вейлы, как моровое поветрие, захватывает все больше и больше от нее самой, а сама она, как бы ни старалась, поддается, растворяется в этих чувствах к мужчине, что никогда не будет ее. «Забудь, Нэрисса» — твердо проговаривает она себе самой, просто не желая более рвать себе сердце. И решив, что какие бы чувства она не испытывала к Рэну, она не поддастся им, что бы не случилось, уничтожает недокуренную сигару и твердым шагом, словно идет не на завтрак, а как минимум крушить врагов в смертельной битве, выходит с балкона и, сбежав по винтовой лесенке, уверенно толкает дверь в столовую, вновь прилепляя на лицо совершенно опостылевшую улыбку.       Первое, что ощущает магистр Смерти, увидев Нэри, проходящую к сервированному для завтрака столу, это невероятное удивление. Прекрасно зная, что она никогда не завтракает, он лишь ухмыляется, внимательно следя за тем, как Нэрисса, с легкой улыбкой на губах пройдя к столу, грациозно усаживается на свое место и привычным жестом призывает духа, что тут же накрывает и для нее.        — Темного утра, Рэн, — мягко проговаривает она, подхватывая чашку с кофе, крепким настолько, что в нем, кажется, может стоять ложка. Магистр лишь с чуть ехидной улыбкой смотрит в ответ, и Нэри сдерживается, чтобы не застонать в голос. «И как можно быть таким?» — спрашивает она у самой себя, внимательно оглядывая статную фигуру Эллохара.        — Как спалось? — отвлекшись от просматривания очередного документа, которые стопкой лежали на краю стола, спрашивает Даррэн, делая глоток обжигающе горячего напитка и ощущая невероятно сильное желание просто обнять. Прижать к груди, зарыться лицом в волосы, поцеловать… Но лишь крепче сжимает фарфор эльфийской выделки и берется за новую бумагу, чтобы чем-то занять руки.        — Превосходно, — чуть лукаво откликается Нэрисса, все так же не отводя взгляда и гадая, что бы сказал Рэн, узнай о том, какие интересные ей снятся сны. «Никогда не узнает» — обещает себе она, принимаясь за очередное творение Лионеля — повара, который служил в этом замке уже лет восемьдесят и владел магией кулинарного искусства на максимально высоком уровне. — А тебе? — пытаясь удержать все ширящуюся ухмылку, Нэри с интересом следит за Эллохаром, что, сверкнув просто невероятной улыбкой, от которой сладко замерло предатель-сердце, негромко смеется.        — Замечательно, прелесть моя, — лениво откликается он, проматывая сон перед внутренним взором. А еще отмечая лиственно-зеленое, выгодно подчеркивающее фигуру Нэри, платье, и волосы, на эльфийский манер присобранные у висков. И улыбку, легкую, чуть лукавую, немного задумчивую, но весьма довольную улыбку. И невольно начинает улыбаться сам. — Не подскажешь, что же такое наконец издохло и в каком это лесу, что ты спустилась к завтраку? — насмешливо протягивает магистр Смерти, наматывая на вилку длинную ленту бекона.        — Что-то где-то точно издохло, — негромко смеется в ответ Нэрисса, изрядно удивленная столь хорошим расположением духа магистра.       В последние дни Рэн был скорее мрачно-задумчивым и каким-то предельно собранным, напряжение, словно волнами исходившее от него, заставляло постоянно быть начеку, ожидая откровенно обидных фраз и резких замечаний. Сегодня же он привычно насмешливо улыбается, язвит и выглядит почти добродушно, насколько это вообще возможно для высшего демона и магистра Смерти.        — А вот что и где, к сожалению, сказать не могу, это, знаешь ли, не в моем скромном ведении, — добавляя, пожимает плечами Нэри и, когда магистр, вальяжно откинувшись на спинку стула, вытаскивает плотный конверт из тисненой золотом черной бумаги и протягивает ей, лишь вопросительно вздымает брови.        — Полюбопытствуй, — настоятельно рекомендует Даррэн и все так же не сводит с нее пристального взгляда серых глаз. Следит за тем, как тонкие пальцы, открыв конверт, вытаскивают выполненное в том же черно-золотом стиле приглашение. Как она вчитывается, а затем на ее лице появляется крайне любопытное, насмешливо скептическое выражение.        — Свадьба? — удивленно спрашивает Нэрисса, понимая, что скепсис в голосе сдержать не удалось. Посещение подобных мероприятий никогда не было ее любимым времяпрепровождением, но надпись на карточке гласит, что приглашен Даррэн со спутницей, и Нэри очень надеется, что ей не придется посещать этот праздник по случаю рождения новой семьи. — Передашь мои искренние соболезнования брачующимся, — с негромким смешком протягивает она и, увидев, как хмурится Эллохар, лишь вздергивает брови.        — Вот и посочувствуешь сама, прелесть моя, — хмыкает магистр Смерти, с негромким звоном укладывая приборы на тарелку. Ее странная и очень не радующая его реакция на приглашение вызывает странное напряжение внутри. «Еще одна леди, старательно избегающая брачных уз» — проносится в его голове, и Эллохар, поднявшись и захватив бумаги со стола, вновь окидывает ее взглядом. — Озаботься выбором наряда, будешь моей очаровательной спутницей на этом празднике жизни, — и, нахально улыбнувшись в ответ на то, что Нэрисса закатила глаза, прожигает пространство.       А когда пламя стихает, Нэри остается в столовой одна и, более не нуждаясь в улыбке, словно прилипшей к губам, с шумным выдохом прикрывает глаза, осознавая, насколько все усложнилось.