Темная Империя. Ритуальный Круг

Дом лорда-директора, Ксарах, Темная Империя       Монотонное жужжание сквозного зеркальца уже в четвертый раз за час заставляет Нэриссу вздрогнуть. Она вяло поводит плечами, накидывая пальто и бросая короткий взгляд на часы над каминной полкой, дабы еще раз убедиться, что не опаздывает. Взбалмошная и удивительно веселая, несмотря на рабочий аврал в СБИ, Ри, связавшись двумя днями ранее, приятно удивляет ее новостью, что выбила таки два выходных впервые за месяц доблестной службы следователем на пользу короне. И со всей своей огорошивающей непосредственностью ставит перед фактом, что Нэри сбегает с учебы, чтобы уделить время драгоценной подруге в одной из рестораций Ксараха. Что Нэрисса, впрочем, и делает, с сожалением вздыхая о спокойных свободных минутах, теперь частенько выпадающих адептам по причине отсутствия преподавателя по алхимии. И направляется на выход, надеясь, что Эллохар не нагрянет домой именно в эту благословенную минуту и не учинит допрос и пытки по поводу ее неожиданного исчезновения.       Передернувшись от несомненно радужной перспективы, она оправляет полы пальто, оставляя его распахнутым и, толкнув тяжелую дверь, выходит под пронизывающие до костей порывы ледяного ветра. Запрокинув голову, Нэрисса обозревает небо, затянутое сейчас низкими темно-серыми тучами, и криво усмехается, понимая, что прогулка, долженствующая настроить ее на нужный лад и привести в чувство, а так же избавить от лишних мыслей, тревожащих и вызывающих холодок между лопатками, отменяется. Как, впрочем, и побег куда подальше, а так же «долго и счастливо» в качестве супруги и матери детей лорд-канцлера драконьих земель. Но эта мысль, по каким-то странным, совершенно неизвестным ей причинам, не приносит боли, только острое сожаление и чувство вины перед Рагдаром, которого она, по сути, использовала, чтобы просто забыться и не испытывать ничего к Эллохару…       Который, тоже, к слову, весьма подозрительно начинает себя вести с этими совершенно точно неожиданными объятиями и прикосновениями, от которых все замирает внутри, и неизвестно, от чего — от боли ли, или же от невнятного пока счастья. А если наложить на это все еще и слова его копии… «Что-то да будет» — рассудив, поддакивает ее размышлизмам подсознание, и как-то нехотя, устало хмыкает вейла, словно издали, едва ощутимая, но при этом не сдавшаяся. Ноги сами выносят Нэриссу за ворота и, ощутив чувствительный укол совести за то, что не предупредила Рэна об отлучке, она призывает пламя, ощущая, как на макушку падает первая капля дождя.       Ласковые объятия пламени распахиваются и быстро истаивают, оставляя за собой приятное тепло и удивительное спокойствие, выпуская ее у ресторации, носящей любопытное, но очень пафосное название «Цветок Пустыни». Шагнув на первую ступень лестницы, отделанную антрацитовым, чуть поблескивающим в рассеянном свете мрамором, этого монументального строения, в стиле которого весьма явно ощущается влияние столь близко расположенного Хаоса, Нэри с любопытством обозревает возвышающуюся перед ней открытую террасу, затянутую черными и золотыми полупрозрачными полотнищами, даже сейчас, при сильном ветре, не сдвигающимися ни на миллиметр. Ступив под укрытие увитого лианами потолка, Нэри наталкивается на распорядителя и, окинув того изучающим взглядом, понимающе хмыкает, когда тот кивает первым. Невысокий демон с небольшими рожками, явно выходец из Ада, смотрит на нее во все глаза, словно увидел не то нечто безмерно его удивившее, не то даже напугавшее. Улыбка на ее губах ширится и, когда рогатый представитель одной из самых многочисленных народностей Ада выходит из-за тумбы, чуть кивает в ответ, выжидательно приподнимая бровь.       — Леди Блэк, — еще раз склоняется, на этот раз в более глубоком поклоне, демон. — Вас ожидают, — щелчком пальцев он в форменной одежде заведения подзывает одного из подавальщиков и что-то негромко проговаривает, указывая на нее. — Позвольте проводить вас.       — Благодарю, — едва сдерживает смех Нэрисса, отчаянно стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.       Казалось бы, времена, когда столь почтительное, даже чрезмерно уважительное отношение жителей Хаоса к воспитаннице принца веселило ее, прошли, но сейчас она чуть прикусывает внутреннюю строну щеки, дабы совершенно по-девичьи, по-глупому не захихикать. «А если и женой этого самого принца станешь…», — мечтательно пропевает вейла, и Нэрисса, не сдержавшись, фыркает на подобное, в тайне будоражащее ее, откровение. Перед глазами сразу предстают не обязанности, которые должна исполнять наследная принцесса Ада, и даже не склоненные перед ней демоны, оборотни, вампиры, и прочие, а тела, сплетающиеся в порыве страсти на черных шелковых простынях, и она закатывает глаза, отгоняя опостылевшие уже видения. «Извращенка озабоченная!» — возмущенно, даже будто обвиняющее комментирует ехидное подсознание, вызывая очередной с трудом сдерживаемый смешок. В стремлении отвлечься, Нэрисса вновь обегает глазами террасу, отмечая, что столы разделены невесомыми отрезами ткани, чуть мерцающей в теплом свете настоящих, не магических свечей, стелющимися по полу и создающими невероятно интимную обстановку. И ухмыляется уголком губ, видя, что вход в некоторые своеобразно обустроенные кабинеты так же задернут. Тем временем распорядитель уже поднимается по изящной винтовой лестнице и, указав рукой на столик у кованого борта, чуть склонившись, оставляет ее. Сдвинув полупрозрачную занавеску, Нэрисса проскальзывает к столу, чтобы тут же оказаться в крепких объятиях цепких ручонок леди Грэйт.       — Бездна, сколько я тебя не видела! — весело пропевает над ухом Гернерия, стискивая ее чуть крепче, от чего начинают ощутимо поднывать ребра, и Нэри гадает, откуда в столь хрупком на вид создании столько физической силы. — И не надейся, что сбежишь прежде, чем мы продегустируем всю винную и коктейльную карту! — на это ей остается лишь страдательно вздохнуть, закатив глаза, и обнять подругу крепче, выражая этим всю радость встречи.       — Я тоже безумно рада видеть тебя, Ри, — расплывается в улыбке Нэрисса и, когда подруга подталкивает ее к низкому столику, стоящему на толстом ковре и окруженному подушками, замечает: — Начала без меня, как я вижу? — Ри уже падает на свое место и, скрестив ноги, усаживается, а Нэри приподнимает со стола бутылку и, чуть склонив ее, изучает этикетку. — И, судя по выбору напитка, который скрашивал твое вынужденное одиночество, платят на должности младшего следователя ИСБ вполне неплохо.       — Отлично платят, но дражайший папенька, чтоб ему седалищем на огнекраба приземлиться, таки не лишил свою блудную дочь содержания, а посему… — дроу, крайне невежливо выхватив из руки подруги бутылку, разливает по бокалам темное вино, чуть сдвигает в сторону чашечку из-под кофе и предлагает чокнуться. — За встречу!       — За встречу, — задумчиво протягивает Нэри, окидывая сияющую подругу внимательным взглядом. — А почему это ты столь усиленно навлекаешь жестокую кару на чувствительные части тел своего папеньки? Это, знаешь ли, несколько удивительно, учитывая то, насколько ты была рада тому, что он все же позволил тебе состоять на государственной службе дружественного государства… — посмеивается она, отпивая из бокала и, в ответ на раздавшийся мелодичный звон колокольчика позволяет подавальщику зайти.       Тот, тоже являющийся демоном, что теперь уже удивительно, ибо количество демонов на метр квадратный становится просто поразительным, молча, в поклоне проходит к столу, оставляет меню, позволяя леди сделать выбор. И так же, склонившись, задком выходит обратно, вежливо и предупредительно задернув шторку.       — Странно, — комментирует удивительно обходительное поведение подавальщика Ри и, подозрительно прищурившись, вопросительно, с легкой ехидцей в глазах, уставляется на подругу. — Когда тут была я одна, он так подобострастно не кланялся и взгляда поднимать не боялся… Ничего не хочешь мне рассказать? — темные брови приподнимаются, едва заметные на смуглом лице. И только алые губы, в усмешке приоткрывшие белоснежные зубы, загадочно улыбаются. — Только не говори мне, что ты выскочила замуж за Эллохара и никому ничего не сказала! — и тут же хохочет, увидев остолбенело-шокированное выражение на лице Нэриссы.       — Окстись, окаянная, сплюнь три раза и по дереву постучи… — уже привычно отнекивается она, а в голове лишь подхихикивают назойливее подсознание на пару с озабоченной во всех смыслах вейлой. «Как замуж выйдет, подол платья целовать начнут!», — не скрываясь, ржет внутренняя ехидна, и Нэрисса чуть передергивается, предвкушая и в красках представляя подобную перспективу. Хотя, уверенность в том, что она не то, что по ресторациям с подругами ходить не будет, она из спальни не выйдет, растет не по дням, а по часам. — Просто дедушка еще на официальном представлении двору, когда мне восемь было, обозвал не только воспитанницей Рэна, но и своей тоже, а подобные новости сама знаешь, как сильно влияют на умы подвластных существ, — она пожимает плечами, но облегченно выдыхает, когда подруга, кивнув, принимает ее ответ. — Вот и реакция у этих представителей рогатых и копытных такая.       — Занятная реакция, — соглашается Гернерия и, посверлив Нэриссу проницательным, крайне серьезным взглядом, а так же заметив и усталый вид, и бледность, не свойственную темным леди даже с поправкой на вейлову кровь, приканчивает содержимое немаленького бокала. — Тебя Эллохар в своей школе что, в качестве подопытного материала использует?       — Ой, Ри, не начинай! — весело посмеивается Нэрисса, просматривая меню и раздумывая над тем, чего же хочет отведать в данный момент сильнее всего. — Не уподобляйся Благодати, она тоже интересовалась, а не забывает ли меня периодически кормить его Смертейшество. Это все магистерская с диссертацией, то с одним разбираюсь, то с другим… — она чуть пожимает плечами, бессловесно сообщая, что волноваться не из-за чего, но Ри, дотошная и прилипчивая, как и все дроу, не унимается:       — Значит, тебя обязательно нужно накормить, раз принц Хаоса столь мало озабочен твоим состоянием, — и, захлопнув черную папку меню, дергает золоченый шнур колокольчика, что висит над столом, едва ли не с укором покачиваясь. И укоряет явно за слишком долгие раздумья над предпочитаемыми блюдами.       — Он-то, как раз, весьма озабочен… — вновь отпивая из бокала и осознавая, что пьет на голодный желудок, бормочет Нэри, не особо раздумывая над тем, насколько двусмысленно прозвучала ее фраза.       В голове все крутится разговор после приснопамятной ночи, в которую она позволила Рэну проникнуть в сознание и пообщаться с его отражением из другой реальности. А еще объятия и, поразительно понравившиеся ей, будто бы случайные, касания. И то, насколько спокойно было сидеть в кольце его рук… Она резко встряхивает головой и, словно испугавшись своих мыслей, допивает вино. Запивает горечь, возникшую при мысли о Рагдаре, скользнувшей по краю сознания, такой незначительной. И от этого стыдно. От того, что за последние три дня она вспоминала о нем крайне мало, да вообще не думала о нем, но с трудом отрывала взгляд от высокой широкоплечей фигуры магистра Смерти. Который, в свою очередь, поразительно много времени, для столь занятой личности, провел с ней…       — Ого!.. — удивленно, с предвкушением в голосе протягивает Грэйт, во все глаза уставляясь на Нэри, и почти хищно скалясь. — Это то, что я думаю, да? Магистр Смерти стал проявлять к воспитаннице совсем не родственные чувства, да? И что ты думаешь делать? — напряженно спрашивает она, и Нэри, совершенно точно не желая делиться событиями прошедших дней, подбирает слова, чтобы не оставить никаких зацепок, но и не ответить односложно. С Ри такое не пройдет, опыт общения только подтверждает сей малоприятный факт.       — Да не то чтобы. Рэну привычно заботиться обо мне и чрезмерно опекать, ты же помнишь, как это было лет пять назад. Но сейчас эта забота воспринимается по другому и, признаться честно, мне не очень комфортно, когда он пытается опекать меня как раньше… — полупрозрачная ткань отдергивается, сдвигаясь полностью, звякнув тяжелыми латунными кольцами, и все тот же подавальщик плавно заходит и в ожидании распоряжений замирает, кося любопытным глазом на леди.       — Наргиле берем? — оживляется прежде задумчивая Нэри и, подмигнув кивнувшей подруге, переводит взгляд на демона, стоящего у столика. Чтобы тут же заметить, а скорее ощутить самой кожей приближение другого. Но тот, другой демон, даже не смотрит в ее сторону: он смеется, ведя под руку роскошную темную леди, а леди совершенно неприлично, почти на грани допустимого, повисает на его локте, прижимается выдающимся бюстом к плечу, что-то довольно, весело щебечет. — Вот, собственно, и ответ на твой вопрос, Ри, — Нэри, нисколько не стесняясь работника ресторации, указывает на Эллохара, уже заводящего неизвестную леди в кабинку в противоположном ряду, у стены, и чуть вздыхает.       Собственные чувства привносят сумятицу в уже устоявшиеся мысли и мнения на тему набившей оскомину нездоровой любви к магистру Смерти, и Нэрисса с неудовольствием и удивлением распознает в них ревность. Внутри, за грудиной, будто полоснули жестким металлическим ершиком. Напряжение, скрутившееся взведенной до предела пружиной под сердцем, доводит едва ли не до дрожи. Она отставляет бокал, не желая, чтобы подруга, и уж тем более демон подавальщик заметили, как затряслись неожиданно руки. «Только этого мне не хватало для полного счастья», — мрачно думает Нэри, жадно, почти до неприличия жадно следя за высокой фигурой своего опекуна. За его смуглой рукой с длинными пальцами, которая помогает неизвестной, но уже крайне неприятной для нее бабенке с комфортом расположиться на подушках. За тем, как он с улыбкой присаживается напротив… Из мерзких, будто бы липких мыслей ее вырывает ледяной, вымораживающий голос Гернерии, в резко наступившей гулкой тишине звучащий почти обвиняюще:       — Наргиле, и покрепче, любезный, два стейка из рвара слабой прожарки, салат с ХаронГарайской каракатицей в остром соусе для общей подачи, тарелку закусочного ассорти и огневодку в непочатой бутылке, надеюсь, у вас есть, — надменно, словно несчастный, еще больше склонившийся и теперь смотрящий исключительно в пол подавальщик лично виноват в том, что Эллохар появился здесь и сейчас с какой-то незнакомой леди, заканчивает Гернерия и, окатив того на прощание недовольным взглядом, поворачивается обратно к Нэри, как только газовый полог затягивается вновь. — Вот ведь кобелина! — зло выдыхает она, яростно комкая в пальцах белую салфетку, расшитую черным и золотым бисером, под стать общему тону обстановки. — Честно, Нэри, пусть он и не знает обо всем, но как ты это все терпишь, я представления не имею… — устало продолжает дроу, и Нэрисса передергивается от откровенного сочувствия, сквозящего в ее словах.       — Ну, кобелизм, это, по сути своей, свойство всех не обремененных семьей демонов. Да и с Аматиссой он разбежался еще в начале лета, удивительно, что раньше любовницу не подыскал, — максимально, насколько это вообще возможно, откликается Нэри и легонько касается защитного плетения — невидимого, но ощутимого тактильно, что затягивает границы террасы от пола до потолка. «Поразительная, просто великолепная работа» — отстраненно, без восхищения отмечает она, стараясь отвлечься, чтобы не тонуть в мерзком ощущении, тянущем, скребущем где-то на самом дне души. — Ты не думаешь, что огневодка днем — это слишком?       — Ты не думаешь, что трясущиеся руки и пустые глаза при виде Эллохара с очередной подстилкой под ручку — это слишком? — не сдерживая сарказма, Ри едко отвечает вопросом на вопрос и перехватывает ее за кончики ледяных, по сравнению с рукой дроу, пальцев, которыми она неосознанно поглаживает ножку бокала. — Тьма, чего тебе стоит просто собрать вещички и умотать к Бельтэйру? Нагрянуть со словами «Дорогой, я твоя!», и пусть дальше он сам разбирается со всеми проблемами? Что мешает-то? А не терпеть, делать морду кирпичом, срываться, рыдать в подушку и избегать Эллохара всеми возможными и невозможными способами?       — То, что я не люблю его, как бы я не пыталась? — устало откинувшись на отведенные назад руки и предельно спокойно, почти безразлично встретив взгляд подруги, Нэрисса приподнимает брови, надеясь, что маска выдержит испытание на прочность и не слетит к чертям.       «Вот она, отставка Аматиссы» — раздраженно, язвительно припоминает она слова Эллохара из параллели, чувствуя тяжелый ком, рухнувший в желудок. «Недолго песенка играла, недолго свадебка гуляла», — мрачно соглашается подсознание, и она лишь хмыкает на подобное замечание и стискивает все еще подрагивающие пальцы в кулак, хотя подруга и не сможет заметить этого, но все же. Так ей спокойней, так она может думать, что не сдалась чувствам, боли, ревности к Даррэну и робким мечтам о возможном совместном будущем, что рухнули несколькими минутами ранее.       — Мне казалось, еще в конце лета ты говорила, что влюблена в него, разве нет? И выглядела если не счастливой, то, по крайней мере, довольной происходящим… — упорствует Грэйт, явно отрабатывая приемы ведения холодных допросов. Ее взгляд медленно скользит по лицу Нэриссы, и той становится почти некомфортно от такого пристального разглядывания собственной персоны, как подруга прерывает затянувшееся молчание: — Что случилось, Рисса? Что качнуло чашу весов в сторону Эллохара? Я не понимаю…       — Ничего, Ри, — она лишь пожимает плечами в ответ и провожает глазами темную косу, скользнувшую по плечу Гернерии. — Просто я осознала вдруг, что не хочу и тем более не смогу сделать Рэну больно. Да и знаешь, случись что со мной, Рэн мир перевернет, а Рагдар… Пострадает, как над первой невестой и переключится. Это тоже, пусть странным образом, но играет роль, — Нэри тяжело вздыхает, скользя взглядом по лицу подруги, и встречает там мрачное понимание, вперемешку с сожалением, прячущимся глубоко в глазах. — Это странно, я знаю, просто я не смогу. Я не вынесу ненависти в его глазах, понимаешь?       — А если он притащит ее домой? — качнув головой в сторону кабинета, занятого магистром Смерти и его спутницей, спрашивает Ри, но Нэри машет рукой в ответ, потому как просто не представляет подобного развития событий. И совершенно не хочет думать об Эллохаре и его очередной пассии, с которой он закрылся в привате совсем рядом с ней.       — То я просто перееду в общежитие для адептов, как того и хотела, — Нэрисса закуривает, выкладывая пачку сигар на столик, и Ри, утащив одну, тоже подкуривает, выпуская дым тонкими сизыми колечками. — Пойми, это сложно, но я вряд ли смогу что-то поделать со своими чувствами к нему в ближайшем будущем. Если не выйдет успокоиться, пойду в жрицы и буду при храме. И Рэн не прицепится, если что — все сугубо добровольно, и я под присмотром. А там глядишь и, может, отсохну, — не упоминая худшего и наиболее вероятного варианта, разводит руками она и, чуть помолчав, добавляет: — А может, и нет, кто знает? Не очень хочу думать об этом сейчас, Ри. Сложно.       — Понимаю, что сложно, — негромко выдыхает в ответ Ри, нарочито пристально уставляясь на оживленную улицу, прослеживает кареты, запряженные кентаврами, снующий от лавки к лавке люд, прохаживающихся дневных стражей, величаво уложивших ладони на поблескивающие сталью рукояти мечей. — Ладно, закрыли тему. Но Эллохар все равно кобель редкостный, — оставляет за собой последнее слово леди Грэйт, и Нэри лишь тихо посмеивается, никак не оспаривая данное заявление.       — Так что там с отцом? Что на этот раз? Хочет отправить к бабке, на родину? — предполагает самый подходящий вариант она, но троица подавальщиков, нагруженная подносами, снова прерывает их беседу, и она ненадолго замолкает, следя, как те расставляют блюда и приборы на столике, как курящийся наргиле устанавливают на специальную подставку. И кивает напоследок, давая понять, что леди довольны обслуживанием.       — Все проще и прозаичней, — раздосадовано восклицает подруга, и Нэри приподнимает брови: — Батюшка, чтоб ему икалось до самой смерти, решил выдать меня замуж! Ты понимаешь? Меня! Замуж! — дроу нервно тушит бычок в черном черепе пепельницы, передергивает плечами и поднимает полный проникновенной печали взгляд на Нэри, тяжело, просто горестно вздыхая: — Я только получила хорошую должность, работаю, не покладая сил и не жалея себя, а он… — плеснув вина в бокал и залпом опустошив его, Ри расстроено покачивает головой. — Представляешь, он заявил мне, что замужество и дети — предел мечтаний любой женщины! Я только от Рониса избавилась, с Витом вопросы разрешила, сексуально поститься начала!       — Погоди, так он указал тебе определенную кандидатуру или дал время на самостоятельный выбор претендента на руку и сердце? — уточняет Нэрисса, укладываясь на подушки и, лениво пошарив по столу взглядом, обнаруживает не только огневодку, но и крайне кислый сок ирада. Довольно похмыкав, она замешивает два коктейля и, кивнув на один подруге, принимается медленно потягивать свой.       — Объявил, что в течение полугода я должна подобрать кандидатуру в мужья, желательно из Западного Королевства, но можно и из темных лордов. А я не могу, меня Тьер только до расследования важного допустил, сутками в архивах копаемся, да и в команду Шейвра попробуй попади, больно уж требовательный и придирчивый он, — недовольно отзывается Гернерия и делает изрядный глоток. И тут же выпучивает глаза, с усилием сглатывает и принимается хватать ртом воздух, укоризненно глядя на подругу, на что Нэрисса только разводит руками, словно говоря: «Ты же сама хотела?». Когда Ри немного откашливается, и лихорадочный румянец, пусть и слабо заметный на темной коже, вызванный чрезвычайно крепким напитком, сползает с лица, Нэри ухмыляется уголком губ и приподнимает бровь:       — А маменька что? Лоррия не могла все оставить так, не в ее стиле, — Нэрисса отставляет стакан на столик и, придвинув к себе жемчужно-черную тарелку с невообразимых размеров стейком, примиряется к нему, размышляя, с какой стороны его удобней начать резать. — Давай предположу: подпихивает тебе темных лордов всех пород и мастей, заручившись помощью и поддержкой леди Тьер? — и мигом подмечает совершенно нерадостный взгляд дроу.       Сочувственно улыбнувшись в ответ с отвращением смотрящей на еду подруге, она подхватывает со стола острый зубатый нож и вилку-трезубец и с кровожадной улыбкой принимается терзать лежащее на тарелке в живописном окружении листиков салата мясо.       — Верное предположение, — чуть нахмуривается Ри и, снова отпив жутчайшего творения талантливых рук Нэриссы, криво ухмыляется. — Мама в этот раз решила не перечить отцу и полностью согласилась с его идеей поскорей выдать меня замуж от греха подальше. А если учесть то, что и про Рониса, и про Вита она все же узнала… Слава Бездне, хоть отцу не доложила о моих эротических приключениях… — расстроенная мордашка подруги вызывает у Нэри совершенно не сочувствующий смешок. А когда дроу, явно в попытке призвать к отсутствующей, как явление, совести леди Блэк, злобно смотрит на нее, она просто давится хохотом и изрядно подкисленной огневодкой, уже предвкушая яростные вопли несчастной Ри, которую будут силком тащить к алтарю, замотанную в метры фаты и кружев подвенечного платья.       — Стало быть, я выдам замуж двух своих лучших подруг уже в течение года! — не обращая ни малейшего внимания на расстроенный вид подруги, радостно возвещает Нэри и со смехом салютует бокалом мрачной Гернерии. — За это надо выпить! Счастье-то какое! Давай, признавайся, скрытная моя, присмотрела уже себе темного по душе, да по сердцу? — сверкнув лукавой улыбкой, она опрокидывает в себя остатки выпивки и, ловко нанизав на трезубец кусочек слабо прожаренного мяса, обмакивает тот в соус, а затем обжигает в пламени и кладет в рот, в остром приступе наслаждения прикрывая глаза. Конечно, местному стейку из рвара было далеко до кухни Ройха, и тем более до шедевра кулинарного искусства, выходящего из-под лап главного повара дворца повелителя Ада, но он все же был прекрасен.       «Теперь понятно, почему Рэн привел свою очередную леди сюда, здесь просто отличная кухня», — проскальзывает в голове Нэриссы мысль, почти не окрашенная расстройством или ревностью, и она с явным удовольствием, точно отображающимся на ее задумчивом лице, в очередной раз признает убедительную эффективность алкогольных напитков в качестве душевно-сердечных обезболивающих.       — Не пойду я замуж! А мама пусть подавится своими лордами, я только ощутила все прелести свободы и целибата! — старательно скидывая с себя печаль и расстройство, салютует бокалом Гернерия и, допив почти пол стакана крепчайшего коктейля одним глотком и даже не поморщившись, заслуживает полный уважения взгляд Нэриссы. — Правда, есть один доставучий лорд, который все норовит подкатить ко мне свои изрядно попользованные яйца… — с неожиданной улыбчивой задумчивостью проговаривает Ри и, кокетливо поведя плечиком, чувственно ухмыляется. — И я не то чтобы сильно против, но леди Тьер так отчаянно желает его женить, а я так отчаянно не желаю выходить замуж… В общем, нам не по пути.       — Но это совершенно не значит, что ты вдруг не нарушишь свой душевно-целительный целибат и не проведешь с ним пару-тройку очень приятных ночей? — понимающе хмыкает Нэри, и в ответ на эту совсем простую, пусть и предполагающую распутство фразу, внутри просыпается вейла и, искушающе поведя бедром, растягивает губы в коварном чувственном оскале. — И что же за лорд? Не Алсэр ли случаем? Кажется, именно за его скорейшую женитьбу усердно ратует тетушка, — смеется Нэрисса, и именно в этот момент, наполненный расслабленностью, даруемой алкоголем и приятным разговором с родным, близким и, несомненно, очень дорогим и любимым существом, понимает, насколько соскучилась, по вот такой жизни — наполненной беззаботным времяпрепровождением, болтовней и приятным, почти пугающим своей глубиной и истинностью единением с подругой, с которой они прошли и огонь, и воду и прочие, совершенно точно сцепляющие воедино неприятности.       — Он самый, — подтверждает выдвинутое предположение Грэйт. — Но, боюсь, его так сильно хотят женить, а я так сильно не хочу замуж, что придется прятаться. Правда, поговаривают, лорд сам не прочь поразвлечься с пользой для дела и тела, так что… — теперь уже настает черед Ри коварно и чувственно посмеиваться, и Нэри понятливо замешивает еще по порции коктейлей, одновременно магией раскладывая салат с каракатицей. — Думаю, я не соскучусь в чопорном и до предела серьезном дворце Императора. Главное, чтобы лорд не решил, что я та самая, его судьба и далее по списку! — хохочет дроу, чокаясь с Нэри, и та тоже подхихикивает, немного пьяно, но очень понимающе. Потому как, не будь она вейлой, уж точно бы не задумывалась о чувствах и прочем, терзающем сердце, а просто жила бы, наслаждаясь вспыхивающей на мгновение страстью, чтобы уже в следующую минуту подбирать очередную жертву постельных игрищ.       — Знаешь, Ри, я тебе даже завидую, — негромко, но очень мечтательно признается Нэрисса, прикрывая глаза и загадочно улыбаясь. — Не будь я вейлой, да еще и крайне неудачно выбравшей объект для воздыханий, я бы тоже наслаждалась всеми теми возможностями, что дает свобода выбора, — и улыбка меркнет на ее лице, уголки губ чуть поджимаются, а взгляд на секунду перемещается на тонкую газовую завесу, за которой находится так же задернутый столик Эллохара. — Но, увы, что имеем, то имеем, — она разводит руками и вновь принимается за истерзанное мясо, вяло перекладывает по тарелке сдобренный лимонным соком салат из каракатицы, что так ценится не только в Аду, но и в Темной Империи за свой непередаваемый вкус, сейчас не вызывающий и проблеска аппетита. — Так что о простых радостях плоти мне остается только мечтать.       — Я уже говорила: побег, дракон, а далее по обстоятельствам, — напоминает Гернерия, но Нэрисса только отрицательно покачивает головой в ответ. — Ладно, ты не любишь его, я понимаю, привязанность вейлы штука суровая. Но почему бы просто не сбежать, воспользоваться случаем и страстью дракона, а потом разбежаться, если вдруг не понравится? Или… — дроу на миг замолкает, словно подавившись собственными словами. — Не соблазнить изрядно выпившего Эллохара, опробовать все на деле, а потом уже сматывать удочки подальше от Ада? Чем черт не шутит, может и не вспомнит? — и это совершенно точно пьяное высказывание подруги заставляет Нэри не только поперхнуться огневодкой, громко булькнув в стакан, но и истерически заржать, абсолютно неприлично шлепнувшись на подушки при этом.       — Ри… — сквозь смех и катящиеся по лицу слезы рвано выдыхает Нэрисса, пытаясь отдышаться, при этом размышляя, как же подобное могло прийти в голову обычно трезво мыслящей подруги. — Ты как это вообще себе представляешь? «Ты пьян, я невероятно пьяна, так почему бы нам не потрахаться?» Так, что ли? У Эллохара абсолютная память, пусть он и не утруждает себя запоминанием имени очередной любовницы, но уж точно запомнит подобную ночку! И предложение! — хохот теперь уже больше напоминает пьяное похрюкивание орка, и Ри, видимо представив себе картину подобного во всех красках, сама сползает под столик, теперь уже ощутимо трясущийся от смеха двух леди. — Ладно, — устало выдыхает Нэри, чинно присаживаясь обратно, словно это не они пятью минутами ранее оглашали крайне неприличным ржанием одну из самых дорогих рестораций Ксараха. — Ты ведь не просто так пригласила меня, верно? Да и сама же намекала, что у тебя есть серьезный разговор ко мне, поэтому начинай, давай, пока мы не упились в дым и ты не забыла, зачем, собственно, пригласила меня сюда, — со всей серьезностью, на которую способна, проговаривает Нэрисса и по резко потемневшим глазам подруги понимает, что разговор, да и просьба, судя по всему, будут непростыми. — Давай уже, не тяни дракона за хвост, Ри, — более твердо добавляет она, замечая, что подруга нерешительно закусывает губу и смотрит на нее уж очень просяще, почти умоляюще.       — Я знаю, что моя просьба может быть тебе совсем не по душе и даже против шерсти, — осторожно, но очень серьезно, сбросив всю веселость, как шелуху, начинает Грэйт, и Нэри невольно напрягается, даже не предполагая, что же может быть за дело у подруги к ней. — И я прошу тебя, не отказывайся сразу, выслушай меня до конца, ладно? — состроив умоляющую мину Грэйт вполне серьезно готова пустить слезу, и Нэрисса тяжко вздыхает, понимая, что от просьбы подруги точно будет непросто отвертеться.       — Таак, — не зная, что и думать, Нэри в напряжении сплетает пальцы в замок и, уперев локти в столешницу, опускает подбородок на сцепленные ладони. Мысли, разрозненные, беспорядочные, мечутся в голове, и она, побродив взглядом по кабинету, в котором они заседают, чуть подбирается, пытаясь собраться. — Не намекнешь, а то я как-то не очень поняла из твоих сбивчивых и очень непрозрачных попыток пояснить, чего же ты от меня хочешь? — мрачная ирония так и норовит проскользнуть в тоне, но судя по лицу Гернерии та не в обиде на столь острую реакцию. И Нэрисса облегченно выдыхает, не видя на лице Ри обиды или чего-то подобного, лишь напряжение, заметно сквозящее во взгляде, и странную осторожность, которую она привыкла видеть в глазах тех, кто имел наглость о чем-то просить Рэна, когда тот бывал не в настроении.       — Шэдан, — одним словом вносит ясность в суть беседы Грэйт и скорее продолжает, видя, как недобрым огоньком вспыхивают глаза Нэриссы, и как та поджимает губы, очевидно недовольная темой разговора. — Он пьет, Нэри, пойми… — устало, расстроено проговаривает Ри. — Пьет уже давно, с момента вашего расставания, понимаешь? Он бастард, и его отец, пусть и признал его по всем полагающимся правилам, может отобрать у него все, а ведь он управляет… управлял семейным делом и отлично вел дела, а Грейдон слишком мал, чтобы быть наследником! Мирейла просила поговорить с тобой, ты ведь знаешь, она, пусть и мачеха, но очень любит Шэда, и она думает… — вновь сбивается дроу, сглатывая, и уже более уверенно продолжает: — Мы думаем, что ты сможешь повлиять на него, как-то вразумить, чтобы он прекратил пить и наконец занялся делом. Лорд Нотт дал ему месяц, чтобы привести дела в порядок, иначе он отберет все, включая содержание, — твердо, из-под бровей глядя на Нэриссу, заканчивает Гернерия, почти требуя ответа, и Нэри ни остается ничего, кроме как стиснуть зубы, а потом, растянув губы в жесткой улыбке, проговорить:       — Нет. Это его дело и его проблемы, я не имею никакого отношения к этому, Ри. И лезть не собираюсь, можешь даже не просить, — и тяжело, почти мученически вздыхает, чувствуя кожей непримиримый взгляд подруги. — И вот какого урга орочьего я должна опять лезть в это болото? Я не собираюсь давать Шэдану вторых шансов, запомни, и уж тем более тешить его разбитое сердце ненужными ложными надеждами. Я могу поговорить, могу вразумить, но запомни: если он, с твоей подачи, или с подачи леди Мирейлы вдруг решит, что я согласна вернуть наши отношения… — в тоне Нэриссы столь явно слышится звенящая сталью угроза, что Ри невольно вспоминает магистра Смерти и поводит плечами, тщетно пытаясь избавиться от озноба, пробежавшего неприятными мурашками вдоль позвоночника.       — Ни в коем случае. Я сама врежу ему по яйцам, если он протянет к тебе руки или что-либо иное, но я прошу тебя, просто поставь парню на место мозги, потому как он может потерять все, чего добивался все эти годы, а это будет серьезным ударом для него. Он ведь твой второй круг, Нэри! Так помоги ему, о большем я не прошу, прекрасно помню, что было весной, — ковыряясь в салате и медленно доедая стейк, тянет Ри, и Нэрисса со вздохом сдается, надеясь, что Шэдан не отпил себе последние мозги, и не будет заводить неудобных и крайне неприятных разговоров о давно забытом прошлом.       — Ладно, — скрепя сердце соглашается Нэри, сурово глядя на подругу, и та благодарно кивает, допив коктейль. А Ри, неожиданно резко отодвинув от себя тарелку, прямо смотрит в глаза, неотрывно, а затем, с неясным чувством в голосе, твердо, решительно произносит:       — Не слушай меня, хорошо? Не бросайся на амбразуру, не беги к Бельтэйру, пусть он и любит тебя, но вы не пара, ясно? Ты права в том, что он очень быстро забудется, не зря у него три официальных любовницы в наличии имеется. И не суди Эллохара, доверяй фактам и разуму, а не чувствам, и каким бы обидным и причиняющим боль тебе не казалось его поведение — он действительно тот, кто ради тебя небо на землю обрушит, и все миры Хаоса обернет в руины. Не оставляй надежды, ладно? — с какой-то болезненно-щемящей грустью в голосе проговаривает подруга, и Нэри, вздрогнув, сглатывает, не зная, что сказать в ответ на такое, столь откровенное признание.       — Надежда умирает последней, — не желая вновь поднимать эту тему, замечает Нэри и, наконец обратив свое внимание на забытый наргиле, подхватывает полированную трубку темного дерева, крепко затягиваясь ароматным табаком.

      ***

      Кабинет лорда-директора, Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       — Ты не закончила… — мягко напоминает ей Даррэн, и она кожей чувствует его ладони, расположившиеся на подголовнике ее кресла. Он склоняется ближе, почти к самому уху, и длинные белые пряди его волос соскальзывают ей на плечо. — Часики тикают, прелесть моя… — Нэрисса крепче сжимает в пальцах шкатулку, но вторая рука, вздрогнув, едва не срывает почти распутанное плетение, за что можно получить весьма ощутимый разряд тока.       — Тараг? — удивленный тон магистра Смерти заставляет ее вздернуть голову, отрываясь от работы, а змей, виновато потупившись, проскребает хвостом по полу, накрытому толстым серым ковром.       — Господин, к вам посетительница, — с шипением уведомляет дух-хранитель, и Эллохар, изумленно вскинув смоляные брови, уставляется на часы над каминной полкой. Часы, висящие на стене, без какого-либо злого умысла показывают начало двенадцатого ночи, и Нэри, запрокинув голову на подголовник, прямо меж ладоней магистра, вопросительно уставляется на него.       — Ты кого-то ждешь?.. — негромко спрашивает она, внимательно вглядываясь в его глаза в надежде распознать ложь, если таковая будет. Но он лишь долго смотрит в ответ и честно отвечает:       — В такое время? Нет, прелесть моя, — усмешка расплывается по губам принца Хаоса, и он всеми силами старается скрыть удовольствие от того, что очень похоже на классическую женскую ревность.       «Не придумывай то, чего нет!» — яростно обрывает он себя самого и, вновь подняв взгляд на Тарага, уже было собирается спросить, кто же к нему пожаловал в столь поздний час, но змей вставляет первым:       — Я сообщил, что вы не один… — как бы невзначай поясняет уровень настойчивости неожиданной ночной гости дух, и Эллохар, махнув рукой, с некоторой долей задумчивости в голосе проговаривает:       — Любопытно, — он кидает еще один короткий взгляд на светлую макушку девушки, сидящей в кресле, спускается глазами по локонам, вьющимся по груди. И вместо того, чтобы наплевав на все, зарыться носом в ее волосы и обнять за плечи, чуть раздраженно кивает змею. — Пригласи.       Тараг мгновенно просачивается сквозь стену, из-за дверей доносится приглушенный голос змея, кокетливое женское щебетание и, когда створки распахиваются, в кабинет входит она. Та самая женщина, с которой Нэри видела Даррэна сегодня днем, та, с которой он обедал, темная леди с копной блестящих каштановых волос и черными как ночь глазами.       — Тэйрана, прелесть моя, темных, — пропевает Эллохар, отлипая от спинки кресла Нэриссы и, пройдя к леди, жестом приглашает ее присесть. — Чем могу помочь в столь поздний час?       — Темной ночи, лорд Эллохар, — сладко протягивает леди, и Нэри в первый раз в жизни испытывает такое сильное желание кого-нибудь прибить. «Ах ты, ш…» — взвивается яростная мысль в ее голове. А эта самая Тэйрана, усевшись в гостевое кресло и как будто нарочно подтянув подол платья так, что разрез оголил ее ногу до кружева чулка на бедре, печально возвещает: — Дело в том, магистр, — с придыханием начинает она, — что мой дом в городе, к сожалению, еще не совсем готов, а ближайшая гостиница не располагает свободными комнатами…       Нэри, стараясь сдержать накатившую злость, резко дергает нить плетения, и та обжигает пальцы. Но она почти не замечает боли, потому что Эллохар в наглую раздевает гостью глазами! «Удушила бы!», — не зная кого первым, думает Нэрисса, внимательно наблюдая за выражением лица магистра Смерти. А тот, прислонившись бедром к крышке стола и растянув губы в чувственной полуулыбке, крайне внимательно слушает лепечущую что-то невразумительное темную леди, платье которой совершенно нескромно продолжает свою вынужденную миграцию вдоль весьма фигуристого тела. Заметив, как взгляд Даррэна замирает на груди женщины, а улыбка превращается в оскал, Нэрисса, скрипнув зубами и едва глухо не зарычав, быстро расплетает защитную сеть.       — В таком случае, я могу предоставить тебе комнаты в общежитии для преподавателей, — хриплые, чарующие нотки в глубоком баритоне магистра настолько выводят Нэри из себя, что она, поднявшись с места и негромко кашлянув, чтобы отвлечь крайне увлеченного магистра, проходит к столу.       — Прошу прощения, лорд-директор, — максимально безразлично обращается Нэрисса к Эллохару, и он, переведя взгляд на нее, вопросительно приподнимает брови, — я закончила. Я могу идти? — шкатулка с глухим стуком занимает свое место на краю его стола, а испытующий и несколько насмешливый взгляд серых глаз нервирует до дрожи, но Нэри уверенно, чуть иронично смотрит в ответ.       — Нет-нет, это я пойду, лорд-директор, — нежно мурлыкает леди, тщательно скрывая свое недовольство, и, грациозно поднявшись, делает шаг к магистру Смерти. Ее грудь, затянутая в темно-синий шелк платья почти касается рубашки Даррэна, и Нэри едва сдерживает насмешливое фырканье. «С такими приемчиками на почасовой оплате не проживешь», — хмыкает про себя она и, отойдя к окну, чтобы не мешать голубкам, замирает, разглядывая ночной Ксарах.       — Тараг, будь добр, проводи нашего нового профессора алхимии в свободные преподавательские комнаты, — змей вновь просачивается сквозь стену и, кивнув Даррэну, отползает к дверям. — А ты, прелесть моя, — обращается он уже к Нэри, — не торопись, мы еще не все обсудили.       — Спасибо, магистр, — леди профессорша вежливо склоняет голову, а затем, оглянувшись у дверей, едва слышно добавляет: — Темных снов.       Гулкий хлопок двери оповещает об отбытии леди, и Нэри, мысленно выдохнув, разворачивается к магистру Смерти. Он же, расположившись в собственном кресле в десятке шагов от нее, внимательно изучает схему плетения, которую она только распутала.       — Да, боюсь, на занятиях отныне мы будем изучать только косметические составы и приворотные зелья, — не удерживается от язвительного комментария Нэрисса и, насмешливо хмыкнув, поправляет тяжелую бархатную штору, не желая встречаться с Даррэном взглядом.       Подобный приступ бешеной ревности она вообще испытала впервые, и теперь, немного отойдя, Нэри изумляется своему дикому желанию прибить леди прямо на глазах у Рэна. «Мрак», — досадливо констатирует она, понимая, что превратилась в подобие тех адепток, что готовы порвать любую за малейшую кроху внимания лорда-директора.       — Не пояснишь? — удивленно просит Эллохар, поднимая на нее глаза.       И пускай небольшой демонстративный флирт с Тэйраной, который ему еще аукнется, не возымел эффекта на Нэри — она была необычайно спокойна, словно ей все равно, Эллохар не собирается печалиться ее холодности. Но ехидное замечание, столь тонко граничащее с насмешкой, в сторону леди Эвериа, почему-то заставляет его довольно ухмыльнуться.       — А что пояснять? — нарочито удивленно переспрашивает Нэрисса, упершись ладонью в подоконник и бесстрастно глядя на магистра Смерти. — Я, конечно, понимаю, Рэн, лорд-директор здесь ты, но… — она невероятно издевательски закатывает глаза и, хохотнув, с лукавой усмешкой на губах добавляет: — Я просто счастлива, что мой куратор по магистерской это Сокар. Пусть я всего лишь скромная адептка, и мое мнение не учитывается, но я, если честно, очень сомневаюсь в том, что эта леди, — на слове «леди», ее голос приобретает насмешливо-скептические интонации, и магистру кажется, что она вот-вот фыркнет, как кошка. От этой мысли по его губам расплывается улыбка, и ему чертовски сильно хочется привлечь ее к себе, — сможет привнести что-то новое в головы адептов. Ну, помимо зелий красоты, масочек всяких и приворотов, конечно, — все это Нэри проговаривает, глядя на ночные огни города внизу, и, заслышав раскатистый хохот Эллохара, резко оборачивается вновь, желая лицезреть столь редкую картину.       Магистр Смерти, запрокинув голову на подголовник и прикрыв глаза, заливается громким смехом, а затем, словно почуяв на себе пристальный взгляд, смотрит в ответ. Искорки веселья в его стремительно темнеющих глазах догорают, и Нэри, гулко сглотнув, ощущает, как мурашки расползаются вдоль позвоночника. Даррэн нарочито медленно приподнимает бровь, плавно отставляет шкатулку на стол, и ей кажется, что он сейчас сорвется с места и просто накинется на нее. «Ай-яй-яй, какие фантазии, адептка…», — произносит подсознание почему-то голосом магистра Смерти, и это помогает Нэри стряхнуть наваждение. Непроницаемое выражение отстраненного любопытства на лице Эллохара она зеркально отражает на своем, словно предлагая сыграть в гляделки, и он, склонив голову на бок, как будто принимает вызов.       Полумрак кабинета навивает очень интимную атмосферу, а Эллохар, замерший в кресле, теперь напоминает затаившегося хищника, готового к броску. Отблески пламени, танцующего в камине, искажают его черты, то смазывая, то, наоборот, заостряя, а когда его губы неожиданно растягиваются в широкой улыбке, сверкнувшей острыми клыками в отсвете огня, Нэрисса невольно отступает. «Это не мужчина, это мечта», — задыхается в восхищении вейла где-то на задворках сознания, и Нэри испытывает сильное желание побиться лбом о стену. «Интересно, что бы он сказал, если бы я действительно сделала это?», — весело хмыкнув и отметив, что подступившее безумие очень на деле веселая штука, думает она, пристраиваясь спиной к граниту подоконника и продолжая не отрываясь смотреть на магистра.       — Какое уверенное заявление, — вытянув руки на подлокотники и постучав когтями по лакированному дереву, негромко протягивает он.       Взгляд против воли скользит по девичьей фигурке, облаченной сегодня в легкое платье. Тонкая ткань мягко обрисовывает контуры тела, и в свете пламени камина складывается ощущение, что она просвечивает. «Воздержание — страшная вещь», — задумчиво констатирует магистр Смерти, представляя, как бы Нэри смотрелась обнаженной, укрытой только палантином сияющих волос, на его коленях. В паху ощутимо тяжелеет, каждая мышца наливается напряжением, и он стискивает зубы, сдерживая ругательства.       — Но ты права, прелесть моя, лорд-директор здесь я… — мягко напоминает Даррэн и, развернувшись к столу, проговаривает: — Подойди, — и Нэрисса, плавно ступая по ковру, медленно приближается к нему. Подойдя вплотную и замерев, она вопросительно уставляется на него в ожидании вердикта. — Топорная работа, — с неудовольствием указывает на шкатулку Эллохар и, продвинув ее по столу ближе к ней, строго добавляет: — Переделаешь к завтрашнему вечеру. Не успеешь — твои проблемы.       — Если ты не в курсе, то завтра я встречаюсь с магистром Сокаром, — раздражение поднимается удушающей волной, и Нэрисса недовольно поджимает губы. «И знает ведь, насколько для меня важна магистерская», — разочарованно думает она, понимая по лицу магистра, что тот непреклонен. — И у меня были планы на вечер… — негромкое бормотание заставляет Эллохара вскинуться. Он, хмуро сведя брови, наблюдает за расстроено закусившей губу девушкой. «Ах, планы, значит…», — ревность гадким клубком сворачивается внутри, разливая свой яд по венам, и магистр, издевательски хмыкнув, кидает на нее жесткий взгляд.       — Никаких планов, радость моя, — «А ящер передернет в кулачок, никуда не денется», — язвительно добавляет он про себя и, резко поднявшись из кресла, с неудовольствием замечает, как Нэри отшатывается. «Бездна!» — зло шипит подсознание, когда она отходит к дивану и, подхватив свою накидку, отороченную мехом, быстро закутывается. — А теперь домой, — Эллохар проходит к дверям, ведущим в приемную, и, распахнув створки, в ожидании складывает руки на груди. — Чего ждешь?       Нэри вздрагивает от его тона, но странная, немного детская обида, поселившаяся в груди, не дает съязвить в ответ, и она просто выходит первой в темную приемную. Первая спускается по непроглядно темной лестнице, чувствуя тяжелый взгляд в спину, и чуть замедляется в дверях, ведущих на улицу. Мужская рука толкает створку, в лицо ударяет ледяной ветер вперемешку с колючими снежинками, и она глубоко вдыхает морозный воздух, чтобы как-то унять неприятно свербящее ощущение в груди. Зиму она всегда любила больше, нежели весну или лето, и сейчас мороз, пробегающий уколами сотен иголочек по щекам, проникающий под тонкую ткань платья, приятными мурашками растекающийся по телу, помогает встряхнуться. К Сокару она наведается утром, со шкатулкой, несмотря на усложненное плетение, разберется днем, а затем сдаст задание Эллохару и спокойно махнет к Рагдару на свидание. Все просто.       Снежные наносы и мелкая сыпь с неба оканчиваются ровно за оградой школы. Ночные улицы Ксараха встречают их ароматами выпечки и специй, в которых повара лавок и рестораций маринуют мясо к завтрашнему дню. Грязь неприятно чавкает под ногами, несмотря на то, что Нэри старается обходить все лужи, и настроение, как и погода на улице, начинает портиться еще больше. Ворота забора распахиваются перед ней, Нэрисса, быстро преодолев дорожку, окруженную полуразумной живой изгородью, взлетает по скользким от дождя ступеням и, пробормотав очищающее заклинание, входит в темный холл особняка первой. Напряженный, мрачный взгляд в спину раздражает все больше, но желания посоревноваться в остроумии с Эллохаром нет. И только слезы почему-то закипают в глазах, поэтому Нэри, не оборачиваясь, торопливо проходит к лестнице и, уже ступив на первую ступеньку, слышит негромкое:       — Темных снов, — голос Даррэна звучит неожиданно хрипло, но оборачиваться совершенно не хочется, и она продолжает подъем по лестнице, чтобы скорее спрятаться в собственной спальне. Едва слышный тяжелый вздох нагоняет ее почти у самой двери, но Нэри лишь морщится, совершенно не интересуясь причиной этих вздохов.

      ***

      Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       День начинается с суматохи и побега с учебы, который, благодаря святой Айшарин, не оборачивается для нее бедой и трагедией только потому, что несменный секретарь лорда-директора знает поурочные планы всех преподавателей и заранее предупреждает об очередной контрольной, которую Нэриссе все же приходится писать. С того дня, как кафедра человеческого тела пополнилась новым преподавателем в лице строгой и даже несколько суровой для простой человечки, магианной Сойер, адепты всех видов и возрастов просто взвыли. Но леди преподавала интересно, привносила свежую струю в уже устоявшийся и порядком поднадоевший преподавательский гадюшник, подавала интересные факты под крайне любопытным углом, а посему адепты быстро забыли о тяготах учебы и сопутствующих им постоянных проверках накопленных знаний, что случались еженедельно, и погрузились в науку анатомии и физиологии со всем свойственным ученикам Смерти рвением. И, как одну из самых упорных учениц магистра Смерти, Нэриссу сие стороной не обошло, и потому, сдав очередную проверочную работу, она, состроив умоляющие глазки и даже пару раз просительно похлопав ресницами под крайне скептическим взглядом магианны, упрашивает ту отпустить ее с окончания занятия. И с чистым сердцем отправляется в родную и любимую академию, в надежде застать магистра Сокара не только на месте, но и в хорошем расположении духа.

      ***

      Академия Грейнсворт, местоположение неизвестно       Магистр обнаруживается на занятии, злой, взмыленный, сверкающий глазами и раздраженно бормочущий что-то неприличное себе под нос, но, тем не менее, предвкушающий. Рывком выдернув из рук подошедшей к столу Нэри папку с магистерской и проглядев все внесенные изменения, довольно похмыкав и просто гадски осклабившись, он оборачивается к ученикам, корпящим над очередным зельем, и, звонко щелкнув пальцами для привлечения внимания, громко возвещает:       — И вот вам, господа адепты-алклоголики, пример в назидание, — он указывает ладонью на тихо стоящую в сторонке и прикидывающуюся ветошью Нэриссу и, злобно хмыкнув, продолжает: — Вот что значит, надраться в лоскуты и забыть, что ты добавляешь в зелье для магистерской на последних этапах, настолько важных и сложных, что теперь выяснить цену ошибки можно только опытным путем! — со смешком восклицает чем-то страшно довольный магистр Сокар, и адепты, оторвавшись от своих дел, разом поднимают головы, чтобы, кто с удивлением, а кто и с осуждением во взгляде, посмотреть на неудачницу, в лице покрасневшей от ярости Нэриссы. А магистр, тем временем, подхватив остолбеневшую и от этого упирающуюся Нэри под локоток, втаскивает ее в отдельную личную лабораторию и, сверкнув едкой усмешкой, довольно сообщает: — Раз выварки основы готовы, начинаем экспериментировать. И чем скорее, тем лучше. Контролируйте каждый шаг, Блэк, отчеты мне через портальную шкатулку после каждого этапа, ясно? Мне безумно интересно, что же вы намешали такого в пьяном угаре, что ваше зелье, в конечном итоге, не только сработало, но и превзошло все мои мыслимые и немыслимые ожидания и предположения. А теперь брысь, у меня толпа адептов, мало чем отличающихся умственно от стада баранов, а посему взрыв очередного котла просто неизбежен, — уже привычно, хладнокровно-издевательски заканчивает наставник, и Нэри, понимающе кивнув, в след за ним покидает кабинет, выходя в аудиторию. — И да, адептка Блэк, в следующий раз, если будете творить в состоянии крайнего подпития, отшибающего напрочь последние мозги и остатки разумности и самосохранения, накладывайте следящие чары на помещение и ингредиенты. А теперь свободны, — и повелительно махнув рукой, распахивает дверь из аудитории, и уже в спину шагающей на выход Нэриссе доносится недовольное: — Я объявлял перерыв? Продолжаем работу, адепты. Чтобы достигнуть подобного уровня знаний и войти в крайне узкий круг моих личных учеников, нужно хоть немного отличаться от того стада баранов, что мне по обыкновению приходится брать к себе на курс. У вас пятнадцать минут, — и бедные ученики, издав слаженный, исполненный истинного, ничем не замутненного страдания вздох, снова склоняются над котлами. А Нэрисса, все равно, несмотря на экспрессивные высказывания Сокара, довольная встречей с куратором, стремительным шагом покидает путаные коридоры подземелий.       И, выйдя на лестницу, ведущую на выход, быстро сбегает по ступеням, распахивает дверь и, уже ступая в пламя, слышит приглушенный гулом огня окрик «Нэрисса!». Чтобы оглянувшись, заметить стоящего в пролете Рагдара, мягко, чуть насмешливо ухмыляющегося ей. И глухая, тягостная печаль вновь охватывает сердце, но столь же быстро растворяется, стоит ей оказаться на первом этаже административного корпуса школы Смерти.       Судя по тому, что в длинном, широком коридоре присутствует только пара низших демонов, опасливо жмущихся к стене и крайне тихо переговаривающихся, да три горгула с отличительными знаками ДарКаменского посольства на предплечьях, в виде полоски ткани с изображением каменного щита на ней, занятия еще не закончились, и лорд-директор изволят принимать посетителей. Пройдя к узкой винтовой лесенке, насчитывающей тринадцать ступеней, и походя кивнув каменнокрылым и рогатым, Нэрисса тяжело вздыхает. Предвкушая многочасовую кропотливую работу над очередным, совершенно точно усложненным плетением, явно имеющим садистские наклонности, магистром, она медленно, словно желая оттянуть момент встречи с Эллохаром, неторопливо взбирается вверх. Толкнув дверь в приемную, наполненную просто удивительной для этого места гулкой тишиной, Нэри вопросительно и совсем без слов кивает на дверь, глядя на Айшарин. Дриада, слегка пождав губы и переложив папки на столе, а так же немного покачавшись на стуле, негромко возвещает:       — Магистр изволят пребывать в бешенстве, — и снова принимается сортировать документы, в абсолютном порядке уложенные на столе. Пальцы сумеречной дриады заметно подрагивают, и Нэри лишь еще раз убеждается в том, что Даррэна сейчас лучше не трогать, и пришла она зря.       — Совсем? — с умирающей уже надеждой в голосе переспрашивает она. Поймав тяжелый взгляд секретаря, а так же краем уха уловив горестный вздох Тарага, по всей видимости, пребывающего где-то за стеной, Нэри кидает полный закономерной опаски и любопытства взор на дверь, как та распахивается, и из кабинета лорда-директора, будто вытолкнутый пинком, вылетает демон и, звучно шмякнувшись об пол, задком отползает назад.       — Сгинь, Архадр, — доносится из кабинета злобное, но при этом поразительно ленивое напутствие Эллохара. Нэрисса вопросительно приподнимает брови, переводя взгляд с демона на Айшарин и обратно. — И если ты не выполнишь то, что тебе приказано, в течение недели, то я найду тебя, и поверь, я сделаю это быстро, где бы ты ни прятался, и лишу тебя восхитительной возможности и дальше терять попусту время в борделях столицы посредством принудительной кастрации, ты меня понял?! — издевательские интонации в голосе принца Хаоса сменяются звенящей яростью стали, и он ехидно, с проступающими рычащими нотками добавляет: — И да, заступничество деда тебя ни в коей мере не защитит, надеюсь, ты это понимаешь. Исчезни.       И демон, все так же, задком, под заинтересованным взглядом Нэриссы, усталым взором Айшарин и сочувствующим Тарага, удаляется за двери с прочувствованным «Да, мой принц, как прикажете, мой принц». Отсчитав, если сильно прислушиваться, страдальческой пятой точкой четыре ступени, а после, по всей видимости, перевернувшись, чисто из жалости к своему заду, он продолжает спуск уже на коленях, хрипло ругаясь и вознося молитвы Владыке Ада. А когда наконец все совсем стихает, и блаженную, но несколько гнетущую тишину приемной лорда-директора нарушает только шелест бумаг, доносящийся из кабинета, вновь раздается лениво-усталое:       — Прелесть моя, хватить протирать ковер, заходи, я сегодня не кусаюсь, — там, в кабинете, утомленно вздыхают и, судя по скрипу ножек кресла об каменные плиты пола, потягиваются и откидываются на спинку кресла.       — Правда? А мне показалось иначе… — едва слышно бормочет себе под нос Нэрисса, медленно ступая по серому с синим узором ковровому покрытию, что отлично приглушает и без того тихие шаги, как дверь кабинета распахивается еще шире.       — Тебе показалось, — твердо, но при этом совершенно беззлобно отвечает магистр Смерти, появляясь в дверях. Он окидывает величественным взором собственную приемную, задумывается на миг, затем кидает взгляд на часы, висящие на стене, и, глянув на сосредоточенно разбирающую папки дриаду, великодушно изрекает: — Все, радости мои, обед!       — Но, магистр, а как же… — начинает было Айша, оторвавшись от документов и подняв взгляд затянутых белесым туманом глаз на лорда-директора, но тот прерывает ее одним движением ладони.       — Айшарин, я сказал обед. Что в этом простом обыденном слове тебе непонятно, прелесть моя? — ехидно осведомляется Эллохар и, переведя взгляд на стоящую у диванчика для посетителей Нэриссу, приглашающе взмахивает рукой. — Проходи, радость моя, будь как дома, — тонкая издевочка проскальзывает в его голосе, но ноток раздражения как небывало, и Нэри, облегченно вздохнув, просачивается мимо высокой фигуры лорда-директора. Завалившись в гостевое кресло у стола, она поворачивает голову, смотря в напряженную спину магистра. — Нам что-нибудь из сегодняшнего меню и бутылку красного. И не пускай этих нытиков сюда, все нервы вытрепали, сил больше нет, да и терпение мое небезгранично, — Нэри быстро отворачивается, как только понимает, что Даррэн сейчас вернется в кабинет, но мягкие шаги за спиной расслышать не удается, и она изо всех сил напрягается, стараясь почувствовать его приближение. — Спасибо Айша, — за миг до хлопка двери произносит он, оказавшись совсем близко. А когда большие горячие ладони уверенно ложатся на плечи, Нэрисса невольно вздрагивает. И как только длинные пальцы, увенчанные опасными черными когтями, проскальзывают вдоль ключиц по черному шелку рубашки, и вовсе задерживает дыхание, ощущая, как по телу расползается щекочущее тепло. — И что же сказал Сокар, радость моя? — склонившись к ее уху, любопытствует Даррэн, одновременно втягивая носом ее дурманящий аромат, и радостно отмечает, что в привычном любимом запахе Нэри, состоящем из смеси цветов и амбры с мускусом, присутствуют только разнообразные легкие нотки алхимических компонентов, но никак не тяжелые и раздражающие чувствительное обоняние демона корица и зирра, свойственные одному известному дракону. И позволяет себе насладиться этим прикосновением подольше, замирая у нее за спиной, невесомо поглаживая и в тайне злясь на плотный шелк форменной черной рубашки.       — Ругал, хвалил, макнул в дерьмо по самую макушку при целом курсе адептов, — пожимает плечами Нэри. Магистр нехотя соскальзывает по ним ладонями, а затем и вовсе отходит к столу, чтобы вновь усесться в кресло в ожидании обеда. И заметить на себе долгий, но такой дразнящий демона внутри, взгляд Нэриссы. Губы против воли растягиваются в мягкой улыбке, и Эллохар, уложив локти на стол, вперивается в нее вопросительным взглядом.       — А вот об этом поподробней, пожалуйста, — глухое раздражение, схлынувшее с появлением Нэри в его кабинете, снова ворочается в груди. И пусть Сокара он всегда привечал и ценил даже в его бытность адептом, сейчас его излишние резкость и запальчивость уже не кажутся магистру забавными.       — О, да он просто толкнул речь для адептов-запойников о том, что не стоит вести исследовательскую деятельность, пребывая в состоянии алкогольного опьянения, и привел меня в качестве примера, — посмеивается Нэри, уже отпустившая обиду на любимого преподавателя, и пожимает плечами, наталкиваясь на изучающий взгляд Даррэна и приподнятую смоляную бровь. — Я не в обиде, да и адептам полезно учиться на чужих ошибках, свои, зачастую, встают в неподъемную цену, — философски замечает Нэри, ощущая, как от скользящего по ней взгляда Рэна по телу пробегает дрожь. « И вот что тебе стоит не пялиться на меня так?», — мысленно обращается она к Даррэну, расслабленно сидящему напротив, и тот, словно бы услышав ее мысли, криво ухмыляется в ответ. — А я, собственно, за шкатулкой, — сообщает Нэри причину своего появления.       Магистр, мигом помрачнев, чуть склоняет голову на бок и лениво откидывается в кресле, не сводя с Нэриссы пронзительного, тяжелого взгляда серых глаз.       — Так не терпится сбежать на свидание с чешуйчатым, Нэрюш?       Безумно хочется устало прикрыть глаза и просто не видеть ее, не ощущать пожара дикой ревности, полыхающего в груди, но магистр Смерти только сильнее стискивает челюсти, ощущая, как играют под кожей желваки.       С момента истинного откровения, произошедшего в кабинете деда четырьмя днями ранее, все настолько изменилось… Изменилось его ощущение Нэриссы, появилось понимание того, что она все же его, и теперь уже отныне и до конца, но вот она сама… Иногда он раздумывал над тем, чтобы сказала и, что важнее, подумала Нэрисса, узнав обо всем? О его чувствах, о том, насколько же невыносимо больно терять часть себя, растворяться в непрерывном, ни на секунду не отступающем осознании того, что любимая женщина обречена на неминуемые, бесконечно длительные муки, угасание и, в конечном итоге, смерть? И Даррэн прикрывает глаза, боится того, что она может невольно в них разглядеть. И тяжело вздыхает, благодаря свою интуицию и неизбывную преподавательскую инициативу, из-за которых сегодняшнее задание, усложненное в разы, не даст ей и малейшей возможности сбежать к Бельтэйру, ненависть к которому уже давно переросла в откровенную жажду убийства.       — Не совсем, — туманно откликается Нэрисса, крайне мило ерзая в кресле и стараясь устроиться удобней.       В итоге Нэри просто разваливается поперек, перекидывая ноги через подлокотник, и чуть морщится, укладывая голову на твердое дерево. Мановение пальцев магистра, и подушка с дивана, стоящего в гостевой зоне, шлепается ей на колени. Благодарная улыбка Нэриссы словно согревает что-то замерзшее внутри, и он едва заметно изгибает губы в ответной улыбке, надеясь, что когда-нибудь между ними не будут стоять обстоятельства и лорд-канцлер драконьих земель.       — Я просто действительно хочу закончить побыстрее, потому как требования Сокара стоит исполнять неукоснительно, а он настоятельно рекомендовал приступать к экспериментам над зельем как можно скорее. Да и у Ри выходные, стоит воспользоваться возможностью, пока Тьер и его подчиненные совсем не заездили мою подругу, — со смешком поясняет Нэри, осознавая, насколько противно врать Эллохару, и отводит взгляд, прекрасно понимая, что этим лишь выдает себя. Но в груди словно кошки скребут, и от этого так плохо. А еще странное желание то ли сбежать подальше и спрятаться от его пристального взгляда, то ли наоборот, забраться на колени, как в детстве. И, уткнувшись лицом в мягкую ткань рубашки, просто с наслаждением полной грудью вдыхать его запах, забывая обо всем… — Ибо потом поднимай ее, в порядок приводи, да и общение с умертвиями скорее прерогатива некромантов, я, знаешь ли, не сильно привычна к подобному, — разводя руками и старательно избегая взгляда серых глаз, а потому блуждая взором по давно и в мелочах знакомой обстановке кабинета, хмыкает Нэрисса, пожимая плечами.       — И, тем не менее, выпускной экзамен по прикладной некромантии ты сдала на высший балл, — с усмешкой замечает Эллохар, сдвигая папки на край стола, видимо, в предвкушении близящегося обеда, и столь притягательно потягивается в кресле, вытянув руки вверх, что Нэрисса, пусть и удерживает на лице привычную легкую ухмылку, не может оторвать от него взгляда.       От того, как рубашка натягивается на плечах и груди, невольно притягивая глаз. От твердой линии подбородка и жилистой шеи, когда он запрокидывает голову. От четко очерченных губ на смуглом лице, которые едва заметно приоткрываются, когда он выдыхает. Глухой удар двери отвлекает ее от чересчур откровенного разглядывания магистра Смерти. Появившаяся следом Айшарин, нагруженная подносом со снедью и бутылкой, одаривает ее теплым, но насмешливым взглядом и, очень понимающе улыбнувшись, заставляет и вовсе отвести глаза и, потупившись, приняться разглядывать облака за не задернутым шторами окном. И только пальцы, сложенные на животе в замок, вздрагивают, выдавая смущение, но и его Нэрисса быстро забивает вглубь, отвечая Айше непроницаемым безразлично-заинтересованным взглядом и чуть приподнятой бровью.       — Ваш обед, лорд-директор, — пропевает несменный секретарь магистра и, непринужденно опустив на стол тяжеленный поднос, а так же поставив рядом бутылку с вином, ехидно осведомляется: — Что мне передать возмущенным ожидающим? А то они попеременно молят о смерти и молятся о том, чтобы их допустили до высочайшей аудиенции у принца Хаоса, а мне несколько некомфортно обедать в такой занятной обстановке.       — Сообщи, что я дал тебе высочайшее дозволение не только спокойно отобедать, но и закусить самым аппетитным на твой взгляд просителем. Думаю, это их ненадолго угомонит, — расслабленно отзывается магистр Смерти, вожделеющим взглядом обозревая нагромождение тарелок на серебряном подносе. — И да, сделай вид поопасней, а то не поверят ведь, и как нам потом отбиваться прикажешь?       — Прицельно швыряться бутылками и лупить подносом при приближении на опасно близкое расстояние? — под негромкие смешки Нэриссы вполне серьезно предлагает Айшарин, и Эллохар, удивленно воззрившись на своего секретаря, удовлетворенно кивает, недолго подумав.       — Умничка, Айшарин, правильно! Еще не забыла правил ведения боя в питейно-развлекательных заведениях, я горд, — нарочито восхищенно восклицает магистр и, утащив себе тарелку со слабо прожаренным неопознаваемой породы мясом, довольно ухмыляется. — А теперь иди и припугни этих страждущих, а то весь аппетит портят, а он и так у некоторых зверь крайне редкий. Давай, прелесть моя, — кивая Нэри на ее тарелку с ароматной мешаниной мяса, картофеля и овощей, запеченных на открытом огне, добавляет он, — приступай, а то я и правда расстроюсь, и тогда этих несчастных не спасет даже то, что ты останешься и будешь держать меня за ручку, чтобы снизить степень моего гнева, — и на губах лорда-директора проступает настолько предвкушающая улыбка, что Нэри, глянув опасливо-настороженным взглядом на Айшарин и получив в ответ коварную, но очень понимающую усмешку, придвигает к себе тарелку. Вдохнув умопомрачительный аромат блюда, она таки берется за вилку в слабо теплящейся надежде спокойно пообедать.       — А я уже и не надеялся, что ты разделишь со мной трапезу, — насмешливо хмыкнув, Даррэн отточенными движениями нарезает здоровенный кусок мяса, покоящийся на его тарелке. — Знаешь, радость моя, меня безмерно расстраивает, насколько мало времени мы проводим вместе в последние месяцы. Нужно исправлять, что скажешь? — и его губы растягиваются в обворожительной улыбке.       Нэри, поначалу опешив от столь занятного во всех смыслах заявления, выпускает вилку из пальцев, и та с оглушительным звоном падает в тарелку. Настороженный взгляд в глаза магистра Смерти и вовсе вызывает стылый холодок меж лопаток, потому как в них, несмотря на улыбку, которая бы точно не оставила равнодушным ни одно женское сердце, явно сквозит напряжение, а еще странное ожидание, и будто бы надежда, причин которой она не может разгадать.       — Эмм…       Поведение Даррэна начинает вызывать все больше вопросов. И если учесть, что леди, которую Нэрисса посчитала любовницей, оказалась, пусть и тешащей надежды на более близкое знакомство с лордом-директором, но все же преподавательницей... То вот такие, в крайней степени поразительные, и чего уж там скрывать, совершенно несвоевременные заявления магистра заставляют задуматься о словах его отражения. И том, о чем, собственно, думать совершенно не хочется, несмотря на странное волнение, возникающее внутри.       — Содержательно, я бы даже сказал, емко, — задумчиво протягивает Эллохар, не сводя глаз с сидящей напротив Нэри. Улыбка, до этого красовавшаяся на его лице, медленно истаивает, а напряжение, которое он ощущает буквально кожей, сгущается между ними. Магистр отводит взгляд, совершенно без аппетита разглядывая стейк на тарелке. — Прелесть моя, я, конечно, все понимаю, четыре года с натяжкой можно назвать краткосрочным расставанием, но то, как ты постоянно сбегаешь и, прикрываясь своей работой над магистерской и диссертацией, старательно избегаешь общения… — все в той же задумчивости продолжает Даррэн, и выдохнувшая было Нэрисса едва не съеживается в кресле под проницательным взглядом, сейчас несколько потемневших глаз.       Подобные разговоры с Рэном для нее в новинку. И если раньше ей думалось, что он просто не замечает ее попыток сократить их общение до минимума, и она в тайне надеялась, что со временем он будет все меньше интересоваться ее жизнью и делами, то теперь… Все надежды на скорое, если не избавление, то хотя бы облегчение, ослабление ее болезненной привязки к этому демону просто рассыпаются, как карточный домик. «Что ты делаешь, Рэн?», — хочется спросить Нэриссе, и она на краткий миг прикрывает глаза и переводит дыхание. А затем как ни в чем не бывало вновь подбирает вилку, и с ровным, почти безэмоциональным интересом смотрит в ответ, на пределе уже порядком истраченных душевных сил стараясь ничем не выдать себя.       — Молчишь… — негромко хмыкает магистр Смерти спустя пару минут тягостной тишины, за которые его сердце успевает сначала болезненно замереть, когда Нэри устало, просто до невыносимого устало прикрывает глаза и тяжело вздыхает. А потом сжаться и загрохотать так, что он вряд ли услышал бы собственный голос, решись Даррэн что-то сказать в то мгновение, когда она вновь надевает на лицо маску и безразлично, пусть и притворно безразлично, в этом он абсолютно уверен, смотрит в ответ. — Что ж, — отодвинув от себя так и не попробованное мясо, магистр, звякнув когтями о стекло, притягивает к себе запотевшую бутылку с вином. Откупорив ее, с мягким, едва слышным журчанием он разливает напиток по бокалам. Заметив, как недобро сузились глаза Нэри при взгляде на бутыль, Эллохар лишь криво ухмыляется, недоумевая, с каких пор она разлюбила хорошую выпивку. И вопросительно приподнимает бровь, когда она, проигнорировав пододвинутый к ней бокал, лишь хмуро сводит брови, окидывая его мрачным взглядом. — Поясни мне, Нэрюш, в чем причина твоего нежелания уделить мне толику своего драгоценного времени? Потому как, знаешь ли, я начинаю теряться в догадках, а это совершенно мне не свойственно, и потому немного нервирует, — твердо, требовательно продолжает допрос магистр Смерти.       Нэрисса, наплевав на отвращение к любым винам, принятым из когтистых лап его Смертейшества, возникшее после общения с его двойником, все же делает глоток, отчаянно желая успокоить взбесившиеся нервы. Чуть сильнее стискивает пальцами ножку бокала, и короткий вопросительный взгляд Эллохара на ее руку сразу же дает понять, что все ее попытки сохранять видимое спокойствие с треском провалились. «Вот и сиди теперь в руинах», — язвительно хмыкает подсознание, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями.       — Это действительно выглядит так? — нарочитое недоумение выдается просто шикарно, и Нэри, заметив чуть удивленное выражение лица Даррэна, радуется маленькой победе. — Все просто, Рэн, — натянув легкую, долженствующую быть успокаивающей, улыбку, она делает маленький глоток вина, почти не ощущая его вкуса. — Я немного отвыкла. Для тебя четыре года это миг, пыль, для меня же это почти полжизни. И пусть ты не меняешься, но изменилась я. Новые интересы, увлечения, новый круг общения... Устоявшаяся за четыре года жизнь вновь изменилась, и теперь я снова жертва когнитивного диссонанса, — не солгав ни словом, но и не сказав ни слова требуемой магистром правды, Нэрисса мысленно выдыхает, когда лицо демона смягчается, а в серых глазах становится на порядок меньше напряжения. — Да и я просто привыкла не сидеть на месте, и постоянная занятость учебой для меня в радость. И я уж точно не хотела задеть твое высочество своим невниманием, прошу простить великодушно, — издевательски заканчивает она и, отвесив шутливый поклон прямо так, из положения сидя, уже с большим желанием притрагивается к еде.       — Я подумаю над твоей просьбой, — чопорно, крайне серьезно откликается Даррэн. Но смешинки, искрящиеся в его взгляде, ломают образ оскорбленного в лучших чувствах надменного лорда, и Нэри, не выдержав, негромко смеется. Уголки губ магистра тоже подрагивают, но он изо всех сил держится, ровно до тех пор, пока она, сидящая напротив, не откидывается на спинку кресла, и, фыркнув, закатывает глаза.       — Истеричка, — насмешливо выдыхает Нэри и, наградив несравненного принца Хаоса великолепным эпитетом, с ехидной ухмылкой разглядывает шокированного до самой глубины темной души Эллохара, удивленно, и даже обиженно глядящего в ответ. — Вот скажи мне, Рэн, — делая очередной глоток, светским тоном осведомляется она, — а как ты вообще представлял мое поведение по возвращении? Неужто думал, что я буду как пять лет назад ходить хвостиком, засыпая тебя вопросами и восхищенно заглядывая в рот на каждый ответ? Серьезно, это совершенно не в моем характере, так что извиняй, если что-то не так, — весело пропевает Нэрисса, несмотря на странную сумятицу в душе, и делает большой глоток вина, отсалютовав магистру бокалом.       — Единственное, чего я себе не представлял, Нэрюш, это того, что ты будешь бегать от меня, как от прокаженного, — весело откликается Даррэн, но, несмотря на всю легкость тона и некую двусмысленность фразы, внутри все равно царапает острое жало тревоги. Но он смиряет крайне чувствительного демона, убеждая себя, что все идет хорошо, просто одной маленькой вейлочке необходима твердая, но ласковая рука и терпеливое приручение. Эта мысль заставляет его чувственно ухмыльнуться, на что внимательная Нэри тут же вопросительно приподнимает бровь. — Следовательно, будем исправлять. Вина? — кивает он на пустой бокал в ее руке и, получив утвердительный кивок, сопровождаемый лукавой полуулыбкой, вновь наливает.       — А это значит, что ты усадишь меня здесь, у себя под боком, и не выпустишь до тех пор, пока я не выполню задание? — снова отпивая и пряча усмешку в бокале, Нэри откидывает волосы за спину и удивляется тому, что быть несменной жертвой пристального взгляда магистра Смерти очень даже приятно. Пусть и крайне волнительно.       «А я что говорила? Смирись и наслаждайся!», — довольно восклицает вейла в голове, и Нэрисса едва сдержав насмешливое фырканье, от греха подальше отставляет бокал и принимается доедать свой обед, неторопливо перекладывая кусочки мяса и картофеля по тарелке.       — Ты сегодня демонстрируешь прямо-таки чудеса проницательности, радость моя! — довольно оскаливается Эллохар, с наслаждением поглощая истерзанный стейк и не сводя с крайне задумчивой девушки взгляда.       Та гоняет по тарелке остатки запеченного картофеля, с легкой улыбкой о чем-то размышляя, и Даррэну думается, что он мог не сводить с нее взгляда вечность. Сидеть и смотреть, как она, чуть щурясь солнечному лучику, ласково играющему с прядью волос, выбившейся из прически, разглядывает проплывающие за окном его кабинета облака, чуть покусывая губу. Как скользит острыми коготками по полированному мрамору крышки его стола, оглаживая подушечками пальцев острый срез торца. И мягко улыбается в ответ, когда Нэрисса, очнувшись от задумчивости, в которой пребывала долгих десять минут, тепло смотрит своими темно-синими глазами, кажущимися двумя опасными водоворотами океанов Хаоса.       — А вот с аппетитом у тебя действительно беда, — замечает магистр Смерти и со вздохом возвращает тарелки на поднос, чтобы в следующую секунду отправить его во вспыхнувший синевой переход. Выдвигает ящик стола, предварительно сняв с него защиту, и извлекает сверкнувшую полированным боком на солнце шкатулку, выставив ту на край столешницы. — Если справишься к вечеру — отпущу, куда захочешь. Не справишься — будешь сидеть над заданием до тех пор, пока не закончишь. Все ясно?       — А пленным, в случае неудачи, позволены сон, еда и восполнение прочих физиологических нужд? — чуть скиснув, ехидно уточняет Нэри, когда Даррэн поднимается из кресла.       Магистр, обойдя стол и становясь у нее за спиной, передает через плечо шкатулку и, склонившись к уху, интимно обещает:       — Все, что пожелаешь, Нэрюш.       В его голосе явственно слышится довольная улыбка, и Нэри, коснувшись полированных граней пальцами, понимает, почему — плетение такой сложности может стоять на банковской гномьей ячейке, но никак не на обучающем артефакте. Возмущенный до глубины души вопль уже рвется с губ, но Эллохар, по всей видимости, насладившись ее непередаваемой реакцией на сложность задания, легко проскальзывает теплыми ладонями по плечам и добавляет:       — Кроме хвостатых чешуйчатых, конечно.       И покидает кабинет, медленно, даже лениво пройдя к дверям, приоткрывает створку, и его шаги тонут в толстом ковре, устилающем пол приемной.       — Можешь запускать смертничков, Айшарин, теперь я точно кусаться не буду, лучше убивать сразу — и в кабинете чище, и на душе приятней, — фразу Рэн заканчивает неожиданно громко, и Нэрисса тихонько посмеивается, понимая, что представление для просителей прошло с аншлагом, и зрители явно были впечатлены постановкой «Принц Хаоса изволит гневаться».       Пересев на диван в гостевой зоне и утащив с собой не только шкатулку, но и подушку, заботливо подкинутую Эллохаром, Нэрисса удобно устраивается, так, чтобы видеть не только самого Рэна, но и дверь в кабинет и даже кусочек приемной, в желании не пропустить ни мгновения из следующего акта представления, в котором Даррэн наверняка будет выкидывать очередного несчастного, попавшего под излишне тяжелую руку Смерти. Криво ухмыльнувшись своим мыслям и снова взявшись за учебный артефакт, Нэри краем глаза следит за тем, как Эллохар первым заходит в кабинет, а следом за ним, понурив кошмарные серые головы, как барашки на закланье, вползают представители посольства ДарКамена. Сдержанно кивнув удивленным мордам и вежливо указав на свободные кресла у стола лорда-директора, но при этом сохраняя молчание, чтобы не рассмеяться и уж тем более не прокомментировать уровень страха и растерянности жертв, Нэри чуть усмехается уголком губ севшему за стол Даррэну. Магистр отвечает кровожадным оскалом. Горгулы, стушевавшись, низко кланяются и ей и, проскребя по каменным плитам пола, с полным обреченности видом усаживаются, поочередно кинув на Нэриссу полные мольбы взгляды. На это Нэри лишь вопросительно приподнимает бровь и, скосив глаза на часы, выругивается про себя. Времени до вечера всего-то часа три-четыре, а задание, как она и предполагала, на порядок усложненное, нужно выполнить быстро. Причем так, чтобы у Рэна не возникло и шанса придраться. Поэтому, Нэри, отгородившись тонкой, напоминающей мыльный пузырь, завесой от хозяина кабинета и его посетителей, принимается за нудную, но весьма интересную и полезную для нее работу.       «Нужно было учиться вязать», — напряженно разглядывая оставшиеся шесть связок охранного плетения и потирая онемевшие от постоянных разрядов статики пальцы, устало думает Нэрисса. За два с половиной часа кропотливой работы, прерывающейся только на смешки, внимательное разглядывание посетителей Рэна и попытки прочитать по губам, о чем же толкуют демон и его просители, ей почти удалось распутать тот безднов кошмар, что выделил магистр Смерти в качестве задания. Но вот последние, самые важные связки отчаянно не хотят поддаваться, хоть и не кажутся сложными. Непростой оказывается только сеть питания всей конструкции, что с каждой новой ошибкой все сильнее дубасит пальцы крайне неприятными разрядами, вызывая глухое раздражение и неконтролируемое, просто дикое желание зашвырнуть шкатулку в камин и хорошенько прожарить пламенем. До трухи и пепла, чтобы полыхала так, что глаза болели, но… Рэн вряд ли оценит подобное обращение с редкими и весьма полезными артефактами, поэтому Нэри, сдерживая рвущиеся с языка ругательства, корпит над вредным образчиком столярного искусства, в погибающей уже надежде закончить поскорей, чтобы все-таки вырваться на свидание с Рагдаром.       Дракон, мыслей о котором становилось все меньше и меньше с каждым днем, несмотря на очевидную привязанность к нему, пусть и был занят, но все же нашел в своем крайне плотном графике время на эту встречу. Отменить все сейчас, просто потому, что она не справилась с заданием по диссертации, которую до этого курировал он сам, было бы просто стыдно и отвратительно по отношению к нему. Тяжко вздохнув, Нэрисса вновь совершенно бездумно наудачу касается нити плетения, окрашенной густо-фиолетовым, и с раздраженным шипением отдергивает руку, когда пальцы вновь прожигает болезненной вспышкой, а большие теплые ладони неожиданно накрывают плечи, заставляя вздрогнуть.       — Еще не закончила?       Хриплый низкий голос, тихо, почти шепотом разливается, касаясь мочки уха. Нэрисса прикрывает глаза, замирает, ощущая горячее дыхание на шее, и то, как сильные, жесткие, привыкшие к мечу пальцы осторожно, почти невесомо поглаживают плечи, вызывая мурашки по коже и заставляя невольно задумываться над тем, какие же они, когда ласкают? Мягкие и нежные, или же властные и твердые? Судорожный вздох против воли срывается с губ, и она благодарит всех богов за то, что это не стон, который выдал ее с намного большей вероятностью.       — Помочь?       — Ммм, — берет паузу Нэри, пытаясь привести дыхание в норму и успокоить грохочущее в груди сердце, что не удается просто потому, что магистр Смерти вовсе не собирается убирать руки. — Я почти закончила. Дашь мне еще полчаса? — повернув голову и столкнувшись с теплым, загадочным взглядом темных в тусклом освещении кабинета глаз. И гулко сглатывает, замечая, как взгляд Даррэна замирает на ее губах.       — Сколько угодно, прелесть моя.       Все же выпустив хрупкие плечи из ладоней и почти сразу ощутив сосущую пустоту где-то за грудиной, магистр Смерти решает не прозябать в одиночестве за рабочим столом. Подхватив с мраморной столешницы папку с документами и с удобством устроившись в другом углу дивана, он с удовольствием вытягивает скрещенные ноги и вытаскивает очередное прошение, больше напоминающее содержанием смесь поразительной наглости и унизительных молений о милости. Магистр просто проскальзывает по листку взглядом: ни строчки не задерживается в его голове, пока он, со снисходительной усмешкой на губах рассматривает погрузившуюся в работу Нэри.       — Да чтоб тебя горные тролли еб… — спустя еще десять минут работы под пристальным взглядом Эллохара взрывается Нэрисса, едва не отшвырнув от себя шкатулку, но тут же опомнившись и кинув на добродушно посмеивающегося магистра мрачно-раздраженный взгляд, негромко бормочет, — прошу прощения.       — Так что там горные тролли должны сделать с этой шкатулкой? — с трудом сдерживая смех, вопрошает магистр Смерти, приподнимая темные брови, и Нэри насмешливо закатывает глаза, улыбаясь уголками губ.       — Отсношать во всех смыслах и позах, Рэн, — не сдерживает ехидства она и вновь склоняется над артефактом, чтобы подцепить нужную нить и наконец разомкнуть очередной узел. — Вот видишь? Артефакт настолько разумен, что убоялся этой страшной во всех смыслах участи и таки поддался, — с победным смешком глубокомысленно изрекает Нэри, и магистр негромко хмыкает на такое заявление.       — О, да, радость моя, ты точно на верном пути, — издевательски ухмыльнувшись, он вновь погружается в документы, поражающие наглостью обращения, и в целом шокирующие теми просьбами, что изложены в них. — И как бумага такое терпит?.. — недоуменно бормочет Эллохар, в очередной раз перечитывая прошение торговой гильдии ДарХассада и испытывая желание просто скомкать несчастный лист и бросить в камин.       — И что требуют на этот раз? — любопытство вспыхивает в глазах Нэриссы, и она даже подбирается на диване, готовая внимать, на что Даррэн хитро, но уж очень довольно ухмыльнувшись, откидывается на спинку и окидывает ее долгим взглядом из-под черных ресниц.       — Требуют снизить торговые и таможенные пошлины и открыть стационарные порталы для безопасной провозки грузов повышенной ценности и скоропортящихся товаров, — сунув прошение в папку, делится магистр Смерти, думая о том, насколько же это напоминает простые семейные посиделки в свободное вечернее время. И расслабленно вздыхает, уже предвкушая, как все больше и больше вечеров Нэриссы будут заняты именно таким времяпрепровождением, а не свиданиями с драконом или работой в лабораториях.       — Серьезно? — искренне удивляется наглости главы торговой гильдии ДарХассада Нэри и, отключив еще одно звено цепи, ехидно изгибает бровь. — И они еще живы?       — Мне лень, — разведя руками, тянет Эллохар и, закинув ноги на диван, подкладывает подушку под спину, вольготно устраиваясь полулежа. — И когда я увижу готовую работу, радость моя? — выразительно глянув на часы, магистр откладывает папку с документами на кофейный столик и, сложив руки на груди, внимательно, не отрывая взгляда, следит за работой Нэриссы.       — Тогда понятно, — коротко отвечает она, стараясь не отвлекаться от шкатулки, что попросту невозможно, когда Рэн праздно валяется рядом и неотрывно следит за каждым ее действием. — Почти закончила, — выдыхает Нэри, снова обжигая пальцы. Но взгляд Эллохара, медленно скользящий по телу, обжигает в стократ сильней, заставляя невольно напрягаться и отвлекая от кропотливой работы. — Ты не мог бы не пялиться так? Раздражает безумно. Спасибо, — ровно, почти безэмоционально проговаривает Нэрисса, давая понять, что заметила на себе его взгляды, и продолжает работу, снова перебирая комбинации отсоединения нитей в голове, складывает картинку за картинкой перед мысленным взором, подбирая верную. — Ну, а дедушка что?       — Не его степень ответственности, — спокойно поясняет Даррэн, приятно удивленный тем, насколько сильно его взгляды отвлекают Нэриссу от работы. «Я буду смотреть столько, сколько потребуется, душа моя, чтобы ты не пошла на свидание с драконом», — проскальзывает коварная мысль в его голове, и он позволяет себе ехидную, но очень довольную ухмылку, пока Нэри увлечена заданием.       — Получается, скинул на тебя всю бумажную работу и прохлаждается? — все так же не отрываясь от перебирания тонких нитей кончиками когтей, задумчиво протягивает она, снимая еще один элемент цепи питания защиты, и магистр, недовольно поморщившись скоростью работы, старательно сдерживается, чтобы не наязвить.       — Не всю, но твое заключение недалеко от истины, — признает Эллохар, пожимая плечами. Перекидывает длинные белые пряди на плечо, усаживаясь поперек дивана, ближе к девушке, опустив одну ногу на пол и следя за тонкими пальчиками, скользящими по едва светящимся в полумраке нитям, за хмурыми, сведенными к переносице бровями и темными, трепещущими ресницами. — Постепенно приучает меня к управленческой деятельности. Как будто мне имеющегося мало.       — Да, постепенное приручение — любимая игра демонов, — задумчиво соглашается Нэри, ощущая, как Даррэн, уложив локоть на спинку дивана, заинтересованно нависает над ней, наблюдая за успешными попытками снять защиту с артефакта.       Длинные пальцы с черными опасными когтями осторожно притрагиваются к шкатулке, и Нэрисса, почти касающаяся плечом широкой мужской груди, обтянутой стальным шелком рубашки, вздрагивает, ощущая жар его тела. Отчаянное, нестерпимое желание ощутить вкус его губ охватывает все ее существо, и она заворожено замирает, утягиваемая в плен серебристо-серых радужек, сейчас заполняющихся чернотой ширящихся зрачков.       — Взгляни под другим углом, — неожиданно хрипло проговаривает магистр Смерти, освобождая шкатулку из цепкой хватки ее пальчиков и поворачивая боком.       Плетение, на секунду полыхнувшее сильнее, вновь едва заметно светится в полумраке. Нэри, проведя ногтями по дереву в каких-то миллиметрах его пальцев, удерживающих артефакт за торцы, судорожно втягивает носом воздух, ощущая неровное дыхание Даррэна, шевелящее волоски на виске.       — Хмм. Действительно, — ровно замечает она, стараясь не выдать свое состояние.       Но чувствительный, пусть и не настолько, как у Тьера, слух демона улавливает сорвано бьющееся сердце, и уже Даррэн не удерживает вздоха, ощущая, как его собственное сердце ускоряет ритм. Пара движений пальцами, три касания, совершенных под пристальным взглядом магистра, и сияние тухнет окончательно. А шкатулка, восстановив узор эмалевого паззла на крышке и глухо щелкнув, открывается, обнажая обтянутое темно-синим бархатом нутро, в котором покоится уменьшенный магией, живой, удивительно свежий, будто только сорванный цветок черной каллы.       — Готово, — несколько напряженно, будто даже настороженно констатирует факт Нэри, отчего-то опасаясь поднимать глаза на Рэна, расслабленно сидящего рядом.       «Цветы… Занятно» — не зная, что и думать, она осторожно, чтобы не помять бархатистые лепестки, запускает руку в шкатулку и, достав цветок, задумчиво разглядывает его. «Черные каллы — символ любви и смерти» — пропевает назойливое подсознание, и Нэрисса, не имея сил отмахиваться, кидает на Даррэна взгляд из-под ресниц.       — Спасибо, — растерянно выдавливает она первое, что приходит в голову и, заметив на его лице мягкую, чуть лукавую улыбку, вновь опускает глаза на едва приоткрывшийся бутон.       — Пожалуйста, радость моя, — словно цветы, это само собой разумеющееся между ними, легко отвечает Эллохар и, медленно поднявшись с дивана, подхватывает шкатулку.       Кинув на растерянную Нэриссу еще один загадочный взгляд, он плавно проходит к столу, снова убирая артефакт в ящик, и оборачивается, упираясь бедром в столешницу. Нерешительно помявшись, Нэри кидает еще один короткий взгляд на магистра, но тот все так же стоит у стола, не отводя от нее глаз, и с мягкой полуулыбкой на губах явно думает о чем-то своем.       — Почему каллы? — уже распахнув дверь кабинета, оборачивается на пороге Нэрисса и, поднеся цветок к лицу, вдыхает сладковато-терпкий аромат, прикрывая глаза. А открыв, видит довольную ухмылку на лице магистра Смерти.       — Потому что розы — это банально, прелесть моя, — негромко отвечает ей он, и Нэри, задумчиво кивнув, выходит в приемную, осторожно притворяя дверь.       Нетерпение перед встречей с Рагдаром, горевшее внутри несколькими часами ранее, теперь сменяется легкой растерянностью и даже смущением. А еще необычным для нее сожалением о том, что время, проведенное в обществе Рэна, пролетело как один короткий миг. И почему-то хочется не стремительно бежать и собираться на свидание с драконом, а вернуться в кабинет и провести остаток вечера в расслабленных разговорах обо всем и работе над плетениями…       — Закончила? — крайне лукаво любопытствует все еще пребывающая на рабочем месте Айшарин, с усмешкой разглядывая Нэриссу, сжимающую в пальчиках цветок. — Ммм, черные каллы… какое говорящее послание, — заговорщески подмигивает дриада, и Нэри, отчаянно стараясь скрыть свою неоднозначную реакцию на этот более чем странный дар Эллохара, лишь вопросительно приподнимает брови. — На свидание торопишься? Или уже нет? — посмеивается секретарь, и Нэри, насмешливо закатив глаза, одаривает ту хитрой усмешкой.       — Спешу-спешу, ужасающих, Айша!       Никак не желая комментировать или обсуждать странные подарки Даррэна, а в особенности их подтекст, Нэрисса бодрым шагом выскальзывает на темную лестницу и, стремительно сбежав по ступеням, быстро вылетает на крыльцо. И уже там, прижавшись спиной к обжигающему холодом дереву двери, устало прикрыв глаза, тяжело переводит дух. «Я просто подумаю об этом после. Не сейчас», — убеждает она себя под саркастичное хмыканье подсознания и влюбленные вздохи вейлы и очень надеется, что ей удастся отложить все переживания хотя бы до окончания свидания с Рагдаром, которому она и так задолжала свое время и внимание.

      ***

      Дом лорда-директора, Ксарах, Темная Империя       Но задумчивость, которую Нэрисса старательно отгоняет, пока пешком бредет домой, по стремительно наливающимся сумеречной синевой улицам вечернего Ксараха, пока медленно, неторопливо с небольшой ленцой собирается, пока выходит из дома, разглядывая высокий силуэт дракона, стоящего в тени кованого забора, не желает отступать. И Рагдар, будто заметив потерянную, чуть мечтательную улыбку на губах Нэри, чувствует, как в груди екает сердце. Но не так, как должно — радостно, со счастливым трепетом, а наполненное свернувшимся ледяной змеей подозрением, а еще ревностью, яростью, болью. Он сильней сжимает в руках громадный букет нежных лилий, особый сорт которых произрастает только в оранжерее дворца властителя Грозового Нагорья, чутко улавливая, как неприятно похрустывают сочные стебли свежих, только срезанных соцветий. И изо всех сил старается насладиться счастливой, радостной, пусть и несколько задумчивой улыбкой, вспыхнувшей на лице Нэри, когда она, быстро преодолев дорожку, ведущую от дома к кованому, причудливо изогнутому забору, резко распахивает ворота и с разбега влетает в его объятия, мелодично смеясь.       — Рагдар… — задыхаясь, чувствуя, как губы все сильней растягиваются в счастливой улыбке, шепчет Нэрисса, едва сильные руки обхватывают за талию, крепко притискивая к сильному, гибкому телу, жар которого ощущается даже сквозь плотную ткань камзола. Утыкается носом в шею, медленно прочертив линию от мочки уха вниз, и отстраняется, заглядывая в янтарные, вспыхнувшие удовольствием глаза с по-змеиному узкими щелями зрачков.       — Я тоже безумно рад видеть тебя, мое сокровище, — хриплые, по-драконьи мягко рычащие нотки в шелковом тембре заставляют Нэри предвкушающее задрожать, едва не застонав, и горечь с печалью, что сопровождали каждую мысль о драконе на протяжении последних четырех дней, испаряются.       «Я просто скучала по нему, вот и все», — решает она, ощущая, как горячая ладонь, проскользнув по пояснице ниже, крепче вжимает в твердое, будто бы чуть подрагивающее тело. И Нэрисса нехотя сползает вниз по торсу Рагдара, чтобы ощутить спасительную земную твердь под ногами и как-то унять головокружение, вызванное тесными объятиями и теплым, дразнящим чуткое обоняние ароматом пряностей.       — Сегодня ты решил подкараулить меня у самого дома? — лукаво спрашивает Нэри, принимая букет и легко целуя Рагдара в уголок улыбающихся губ.       Тяжелая рука тут же обвивает за талию, на секунду вдавливая в широкую мужскую грудь, и янтарные глаза в жалких сантиметрах от лица Нэриссы ярко вспыхивают, подчеркивая более темные, цвета виски радиальные лучики радужки. Горячие губы жадно впиваются в ее рот, заставляя глухо застонать, обхватив шею лорд-канцлера руками, запутаться пальчиками в кроваво-алых прядях длинных, распущенных волос, потеряться в сладких, томительных ощущениях, совершенно не обращая внимания на саднящую где-то в глубине боль предательства избранника, и острое нежелание причинять боль магистру Смерти.       — Но ведь злобный демон, стоящий на смерть за твою честь и достоинство, отсутствует, — хрипло выдыхает дракон, ехидно ухмыляясь, и, перехватив маленькую теплую ладонь, ласково улыбается. — Значит, нас ждет неспешный ужин в одном из лучших заведений этого города, который, я очень надеюсь, не прервет ни мой брат, ни твой опекун, — неспешно ведя Нэриссу по освещенным желтоватым, окрашивающим все в теплые, мягкие тона светом улицам, полной грудью вдыхая ее заволакивающий туманом разум аромат и исподволь замечая в нем непривычные, чужеродные нотки, терпко-сладкие, волнующие, на миг прикрывает глаза, привлекая ее к себе. — Новый парфюм?       — Нет, — удивленно откликается Нэри, запрокинув голову и отвлекая дракона от излишне внимательного обнюхивания.       И невольно напрягается, когда в голове мелькает догадка о том, что Рагдар уловил аромат каллы, которая, стоило ее только поставить в воду, обернулась огроменным букетом, который теперь наполнял ее спальню чарующим волшебным ароматом. И пусть хваленое обоняние драконов, чьи инстинкты в основном ориентируются на запахи, и в подметки не годится обонянию высших демонов, но Рагдар так ловко и быстро распознает несвойственный Нэри аромат незнакомых цветов, что по ее телу пробегает дрожь.       — Каллы…       Задумчиво оглядев любимую и заметив настороженность, тенью скользнувшую по ее лицу, дракон внутренне подбирается, прекрасно зная, что несколько часов перед свиданием она провела в компании магистра Смерти. «Значит, цветы», — зло думает он, мягко улыбнувшись Нэри и обхватив ее за талию, продолжает медленно вести в сторону ресторации, надеясь, что она не заметила изменений в его настроении.       — И кто же даритель столь знаковых букетов? — допытывается Бельтэйр, но уловив недовольное хмыканье Нэриссы, лишь опасно ухмыляется тому, что Эллохар, похоже, решил начать сравнивать счет. — Просто назови цвет, арссанна, — с загадочной и, по всей видимости, не предвещающей ничего хорошего улыбкой неожиданно просит Рагдар, и Нэри, хмыкнув, все же решает ответить.       — Черные, — спокойно проговаривает она и, почувствовав, как мужские пальцы крепче сжали тонкую шерсть накинутого на плечи пальто, запрокидывает голову, вопросительно приподнимая бровь. — Что-то не так?       — Все так, любовь моя.       Рагдар вновь останавливает ее, почти дойдя до крайне знакомой Нэри ресторации, в которой они с Ри недавно выпивали. Наградив ее полным чувственного пыла взглядом, он медленно склоняется, наслаждаясь видом того, как полные губы Нэри просительно приоткрываются, а темные ресницы, затрепетав, опускаются, прикрывая темно-синие омуты глаз. «Мое сокровище» — довольно проносится в голове дракона, и он, мягко коснувшись губами ее рта, пленительно медленно проскальзывает кончиком языка по нижней губе, легко касаясь, вырывая из груди негромкий стон. И едва сдерживает победную ухмылку, зная, что с террасы заведения за ними наблюдает опасный соперник в битве за нежное девичье сердце. Он лишь крепче прижимает Нэриссу к себе, властно размыкая горячие губы, врываясь языком в рот и углубляя поцелуй. И хрипло взрыкивает, когда тонкие пальчики, опалив прикосновением сквозь ткань рубашки, смело проскальзывают по груди, пробегаются коготками по шее, зарываясь в волосы на затылке. Рагдар позволяет собственной руке скользнуть ниже по спине в чувственной ласке, давая возможность ощутить силу вспыхнувшего желания, огненной патокой разлившегося по венам. И первым, задыхаясь, отрывается от таких манящих губ, заглядывая в подернутые чувственной дымкой темные глаза.       — Идем?       — Идем, — выплывая из томительного тумана возбуждения, согласно выдыхает Нэрисса и позволяет Рагдару увлечь свою несопротивляющуюся бренную тушку вверх по ступеням, в наполненное теплом и какофонией приглушенной музыки и разговоров помещение ресторации.       Пряные запахи специй мало беспокоят ее, совершенно не вызывая аппетита. Ощущающая себя почти пьяной, Нэри, мазнув взглядом по открытым сейчас, не задернутым тонкой газовой занавесью столикам, проходит следом за драконом, увлекаемая за руку. И лишь пару мгновений спустя, узнав до боли знакомый, наполненный напряженными нотами низкий хрипловатый голос, подавляет желание обернуться, чтобы убедиться в правильности догадки. «Откуда Рагдар мог знать, что Рэн будет здесь?», — судорожно бьется мысль в ее голове, когда дракон, галантно помогая ей присесть на устланный ковром и покрытый подушками пол, с чарующей улыбкой присаживается напротив.       — Приятное заведение, — комментирует, еще раз оглядевшись, Нэрисса.       Комментирует скорее для того, чтобы заполнить пустоту, давящую тишиной, и увериться в том, что Даррэн действительно тут: в компании Алсэра и еще одного лорда восседает за столиком в двадцати метрах от нее и задумчиво разглядывает улицу, на которой она самозабвенно целовала другого десятью минутами ранее. И чувство вины смазывает, смывает флер романтики, оставляя ее задыхаться от осознания того, что Рэн, ее Рэн, видел то, как она целовала Рагдара… «Дерьмо», — мрачно констатирует подсознание, и Нэри невероятных сил стоит сохранить легкую улыбку и безмятежное выражение лица. От тяжких мыслей ее отвлекает нежное касание пальцев к ладони и то, что подошедший подавальщик, снова из демонов, почтительно склонившись, оставляет на столике меню.       — Уже бывала здесь? — переплетя свои пальцы с ее, мягко улыбается Рагдар, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ее ладони, вызывая толпу мурашек, противоречиво кричащих о наслаждении и одновременно болью бьющие в самое сердце.       — Заседали с Ри пару дней назад. Кухня и правда прекрасна, но наша встреча очень быстро переросла в попойку, поэтому… — посмеиваясь скорее для приличия, чем действительно из желания рассмеяться Нэрисса и, чуть поежившись, ощущает тяжелый взгляд меж лопаток, стылым льдом припечатывающий к месту. «Рэн, пожалуйста…», — мысленно молит она, и Эллохар, будто услышав ее просьбу, перестает столь откровенно сверлить взглядом ее спину. — Салат из ХаронГарайской каракатицы мне так и не удалось попробовать, — уже более расслабленно улыбается она, и дракон, уверенно пододвинув к ней ее экземпляр меню, затянутого в темную кожу, окидывает таким взглядом, что становится трудно дышать.       — Значит, попробуешь сегодня, сокровище мое, — чувственно, невероятно дразнящее тянет Рагдар и, дернув золоченый шнур колокольчика, кивает тут же подскочившему к ним подавальщику. — Наргиле, любовь моя? Как я знаю, вейлы очень любят побаловаться курительными смесями, — негромко, очень интимно замечает он, вновь проскальзывая пальцами теперь уже по внутренней стороне ладони, и, заметив, как затуманиваются ее глаза, с довольной усмешкой отдает приказания. — Салат из ХаронГарайской каракатицы для леди, томленого барашка под соусом ирада, Драконью Кровь, желательно выдержанную, и наргиле полегче, — демон подавальщик лишь кивает, склонившись в глубоком поклоне, и дракон, передав ему папки с уже не нужным меню, вновь переключает внимание на сидящую перед ним Нэриссу. — Чем ты так озабочена, Нэри?       — Новый этап работы над магистерской, — удивленная его неожиданно серьезным тоном, она отвечает первое, что взбредает в голову. И, спохватившись, надеясь, что Рагдар не раскусит обман, быстро продолжает: — Сегодня утром встречалась с магистром Сокаром. Проехался по моим умственным способностям, впрочем, как и всегда.       — Да, Сай умеет одним словом наставить на путь истинный неокрепшие умы, — смеется Бельтэйр и, когда подавальщик вносит поднос с бутылкой и парой бокалов, отвлекается на изучение этикетки и, скупо кивнув демону, разливает темное, чернильно-фиолетовое вино по бокалам.       — Сай? С каких это пор ты в столь близких отношениях с Сокаром? — удивляется Нэри, с улыбкой приподнимая брови, и пристально вглядывается в лицо дракона. Тот лишь нарочито лениво откидывает длинные алые волосы, к которым нестерпимо хочется прикоснуться, за спину, и, лукаво улыбнувшись не торопится с ответом. Но Нэрисса продолжает сверлить его взглядом, и дракон, насмешливо вздохнув, снисходительно поясняет:       — Его супруга стала отчаянно чудить, с тех пор как забеременела, и бедный вампир с недавних времен спасается бутылкой-другой вина, а я периодически составляю ему компанию, — Бельтэйр поднимает бокал, кивнув Нэри на ее такой же наполненный бокал, и проникновенно, будто гладя в самую душу, заглядывает в глаза. — За нас, арссанна.       — За нас, — эхом вторит Нэрисса, невольно содрогаясь от очередного тяжелого, невыносимого взгляда в спину, и легкая улыбка на ее губах чуть меркнет, заставляя Рагдара обеспокоенно всматриваться в лицо любимой.       — Рисса, — произносит он с едва заметными шипящими нотками, свойственными диалекту драконьего племени, — что-то не так?       «Что-то не так? Да все не так!» — хочется рявкнуть ей, но Нэрисса лишь усиленно растягивает губы в улыбке, чувствуя, как легкая обида на Рагдара перерастает в раздражение и злость. «Ты притащил меня сюда, зная, что Эллохар будет здесь?» — хочет спросить она, но лишь сильнее сжимает в пальцах ножку бокала, надеясь, что та не лопнет с громким хрустом, во всеуслышание заявив об обуревающих ее чувствах. «Зачем, Рагдар?», — отчаянно желает закричать Нэрисса, почти физически ощущая боль за другого мужчину, пусть он даже и не испытывает к ней тех чувств, что носит в себе она.       — Все замечательно, — отчаянно удерживая готовую вот-вот соскользнуть маску, проговаривает Нэри одеревеневшими губами, снова фальшиво улыбаясь. Но мгновение спустя понимает, что в происходящем нет вины Рагдара, пусть он и знал, что Даррэн сегодня вечером будет здесь.       «Ты сама виновата» — набатом стучит в висках, и она, не сдержав горького вздоха, делает большой глоток вина, надеясь, что хоть это приведет ее в чувства и вернет душевное равновесие. Да и подавальщик, столь вовремя появившийся, позволяет не продолжать разговор, мысленно разрываясь между двумя важными ей мужчинами, что как дикие звери вцепились в ее сердце и зубами рвут его на части.       — Как Школа Смерти? — замечая явную задумчивость и напряженность Нэри, Рагдар продолжает поглаживать пальцами ее ладонь, пробираясь выше, к запястью. — Нравится учиться под руководством Смерти? Как я слышал, программа обучения весьма увлекательна и не строится на бессмысленной зубрежке…       — Стоит школа, что с ней станется с таким-то лордом-директором? — Нэрисса делает еще пару глотков вина. — А вот о программе говорить не могу — сам понимаешь, договор о неразглашении, — глаза дракона удивленно распахиваются, и тот, выпрямившись, вопросительно уставляется на Нэри, заставив ту ехидно ухмыльнуться.       — Ты серьезно сейчас? — приподняв брови и тихо рассмеявшись, Бельтэйр откидывает длинные пряди за спину, пристально разглядывая любимую. — И, что, страшный ужасный Эллохар заставил свою личную «особую» адептку подписывать договор о неразглашении? И никаких поблажек? — скепсис, звучащий в словах Рагдара, неприятным ознобом пробегает по коже. Нэрисса чуть морщится, неприятно удивленная как интонациями, проскользнувшими в голосе, так и тонким намеком о близости ее отношений с магистром Смерти.       — Совершенно серьезно, — действительно серьезно проговаривает она и замолкает, когда подавальщик вносит курящийся наргиле. — А почему ко мне должно быть особое отношение, Рагд? Потому что Рэн вырастил меня и является моим опекуном? Так это не причина, ни в коем разе. Я учусь на общих основаниях, да и если бы не семейная традиция рода Блэк отправлять на обучение своих наследников в Грейнсворт, то училась бы я изначально в Школе Смерти, — продолжает она, когда подавальщик, быстро установив наргиле на подставку и проверив трубки, удаляется.       Легким, даже несколько ленивым движением Нэрисса освобождает запястье из пальцев лорд-канцлера, в упор глядя в янтарно-золотистые радужки. И что-то темное, опасно темное проскальзывает в его глазах, но в тот же миг исчезает, когда она, мягко улыбнувшись, подхватывает трубку и с удовольствием затягивается.       — Откуда про личную адептку узнал? — чуть сощурившись и склонив голову на бок, интересуется Нэри, удобней устраиваясь на подушках.       — Сыновья лордов моей канцелярии обучаются на седьмом и девятом курсе у Эллохара, — не отводя теплого взгляда от возлюбленной, он тянется за второй трубкой. — Вот и доложили о том, как тебя именует магистр Смерти, и как часто ты пропадаешь в его кабинете.       Тон ощутимо леденеет, но ревнивый собственнический рык удается погасить очередным глотком вина. Ревность, полыхающая диким, неукротимым лесным пожаром не желает потухать. А очередной мрачно-убийственный взор принца Хаоса, который он ловит на себе, а так же очевидно ревнивый, печальный, которым окидывает хрупкую девичью фигурку Эллохар, сидящий в трех столиках от них, заставляет сжать пальцы в кулак, но дает обширную пищу для размышлений.       — Вербуешь смену своему кабинету на будущее? — все так же легко, словно не замечая явного напряжения Бельтэйра, интересуется Нэри.       Раздражение на юных чешуйчатых взвивается внутри, и удерживать и так уже надтреснутую маску благожелательности и радости встречи становится все сложней. Да и Рагдар, явно обменивающийся опасными взглядами с Рэном, заседающим за ее спиной, словно специально подливает масла в огонь.       — Невежливо, дорогой… — с изрядной долей насмешки в голосе пропевает Нэри, подперев щеку кулаком. — Вот так приглашаешь леди на свидание, а сам весь вечер обмениваешься жаркими взглядами с ее опекуном. Мне стоит задуматься над тем, что наши отношения это всего лишь способ подобраться до покрытого льдом сердца лорда Эллохара? Почву прощупываешь? — едкие, веселые нотки и коварная усмешка Нэри заставляют Рагдара подавиться вином, и он, уставившись во все глаза на любимую, не выдерживает и заливается хохотом.       — Нэээрии… — стонет дракон, прикрывая глаза, и, отсмеявшись, расплывается в озорной улыбке. — Ни в коем случае, любимая! Моя ориентация вообще не должна вызывать у тебя вопросов, разве нет? — но на вопрос Нэрисса отвечает лишь задумчивой, чуть лукавой улыбкой. — Или направленность моих предпочтений все еще нуждается в подтверждении?       Голос Рагдара приобретает хриплые, бархатистые нотки, а потемневшие глаза со вспыхнувшими в них золотыми искорками и стреловидными зрачками едва заметно сужаются. И дракон, сверкнув чувственным оскалом, просто встает и пересаживается к Нэри, замершей на месте и в ожидании наблюдающей за его действиями.       — Могу доказать на деле… — опустившись рядом и обвив ее талию рукой, шепчет Бельтэйр, склоняясь к ее губам, заставляя забыть о том, как дышать. И Нэри застывает, замирает, как пойманная энтомологом бабочка, вязнет в сладком сиропе, едва горячие, твердые мужские губы легко касаются ее рта, проскальзывают по вспыхнувшей щеке к уху, и чуть прихватывают мочку. — Боюсь, это единственное доказательство, которое я могу предоставить здесь…       — Вот чем, бывает, невинные шуточки оборачиваются… — патетично, но совершенно бессмысленно, ибо мыслей в голове больше нет, шепчет Нэрисса. А губы, горячие сухие губы дракона продолжают свое путешествие, спускаясь на шею. — Рагдар… — она предупредительно касается его плеча, но тон, долженствующий быть серьезным, больше напоминает стон, и дракон утробно урчит в ответ, продолжая пытку. — Не здесь. Ты же не хочешь дуэли с разъяренным Эллохаром, нет? — осторожно, подозрительно уточняет она, чувствуя, как сильные руки стискивают талию, как пальцы невесомо скользят по спине, как губы вновь сводящими с ума поцелуями скользят вверх, и снова жадно набрасываются на ее рот. Приглушенный стон, на который дракон отвечает хриплым рычанием, сильные пальцы, путающиеся в ее волосах, и большая ладонь, призывно скользнувшая на бедро, медленно поглаживающая…       В себя она приходит лишь тогда, когда сорвавший совратительско-просветительскую деятельность культурным покашливанием подавальщик скорбной тенью замирает за опустившимся полупрозрачным пологом, и довольно сверкнувшие глаза Рагдара заставляют ее смутиться еще сильней. Бельтэйр, еще раз мягко коснувшись припухших губ, немного отстраняется, и резким, заметно раздраженным движением руки распахивает газовую занавесь. Подавальщик же, еще раз поклонившись и очень стараясь не смотреть на порозовевшую от смущения, сорвано дышащую Нэри, сноровисто расставляет на столе блюда, с новым поклоном и взглядом, направленным ровнехонько в пол, задком выходит и предупредительно задергивает шторку, снова оставляя их наедине.       — Кажется, мы немного увлеклись, — окинув задумчивым взглядом тонкий полог, она вновь делает пару глотков вина из бокала, возвращаясь к наргиле.       Чувственное очарование моментом растворяется, осознание того, что воспитательной беседы с магистром Смерти не избежать накрывает полной удручения волной. И только довольно улыбающийся и разглядывающий ее Рагдар отвлекает от предвкушения разноса и неприятно дергающего внутри чувства вины.       — Немного, — мягко отведя тонкую прядку волос с ее шеи, Бельтэйр вновь наполняет бокал вином и, придвинув ближе к Нэри тарелку с вожделенным салатом, подхватывает золоченую вилку. — И, да, Нэри, я бы не отказался решить все вопросы с Эллохаром одномоментно, пускай даже и посредством дуэли… — накалывая на трезубец фиолетовые листья салата, сдобренные ярко-зеленым соусом, и подхватив кусочек мяса каракатицы, он подносит все это к губам мрачно взирающей на него Нэриссы. — Но прекрасно знаю, что ты этого не то, что никогда не одобришь, ты никогда мне этого не простишь, и поэтому постараюсь разобраться максимально мирным путем, насколько это, конечно, возможно в сложившейся ситуации.       — Ты же понимаешь, что Рэн, в свою очередь, никогда не одобрит эти отношения? — медленно прожевав изумительно вкусное сочетание терпких листьев, отдающей солью моря каракатицы и кисловатого соуса и запив все это вином, осторожно спрашивает Нэрисса, поднимая на Рагдара взгляд.       «И не то чтобы я очень расстраивалась подобному исходу событий…», — мысленно подмечает она, снова искоса поглядывая на тонкую, чуть колышущуюся преграду, за которой виден лишь высокий силуэт, затянутый в черное, да чуть слышен глубокий хрипловатый баритон.       — Арссанна… — тяжело вздыхает Рагдар, снова накалывая на вилку содержимое тарелки девушки и окидывая ту совершенно невозмутимым взглядом. — Предоставь это мне, ладно? За два года, которые тебе предстоит учиться, я решу эту проблему, а пока просто не задумывайся об этом.       — За два года многое может измениться… — начинает было Нэри, но он, подловив момент, вновь скармливает ей очередную порцию, и она, насупившись, жует, прожигая дракона недовольным взглядом. Нежелание Рагдара обсуждать данную тему и его небывалое спокойствие начинают порядком беспокоить. Да и в его взгляде, несмотря на улыбку, нежные касания, поцелуи и все прочее, мелькает что-то печальное, тяжелое, и Нэрисса вздыхает, гадая, что же гложет ее дракона.       — Мои чувства не изменятся, любимая, — мягким поцелуем он касается кончика ее носа и, тепло улыбнувшись, принимается потягивать вино из вновь наполненного бокала. — Эх, я так ждал подробного рассказа о школьных буднях, а ты и словечка для меня пожалела, — насмешливо укоряет ее Бельтэйр, склонив голову на бок и пристально разглядывая.       — А твои надсмотрщики, которые тебе информацию сливают, не делятся простыми школьными буднями? — теперь уже самостоятельно ковыряясь в салате, выгибает бровь Нэри.       Желание Рагдара побольше разведать о школе почему-то настораживает, и Нэри начинает раздумывать, а не заразилась ли она паранойей от Эллохара. «Успокойся, деточка, Эллохарова паранойя только половым путем и передается», — подхихикивает ядовито подсознание, и она, не сдержавшись, фыркает, стараясь удержать буйное воображение в рамках.       — Племянники вообще редко бывают дома, — пожимает плечами магистр Плетений, принимаясь за один из глиняных горшочков, глиняными крышечками же и накрытых. Стоит Рагдару снять крышечку, и пряный аромат специй с чуть сладковатыми нотками молодого мяса барашка наполняют помещение, заставляя Нэри жадно потянуть носом. — Да и поразительная преданность главе своего учебного заведения не позволяет им, впрочем, как и чары конфиденциальности, рассказать любимому дядюшке хоть что-нибудь. Сказали лишь, что моя леди слишком много времени проводит с лордом-директором и позволяет ему слишком личные обращения в присутствии адептов.       — Племянники, говоришь… — проснувшаяся женская мстительность не дает покоя, и Нэри, опасно прищурив глаза, ехидно улыбается. — Ну ничего, скоро практика у нас, не забалуют. Хотя, может и стоит им простить излишнюю наблюдательность и болтливость… Все же, мало какой адепт не относится к Рэну с обожанием, такого лорда-директора еще поискать нужно...       В ее голосе проскальзывает что-то теплое, невероятно трепетное по отношению к демону, и Рагдар сжимает пальцы в кулак, прикрывая глаза. Понимание, что нет смысла бороться с зарождающимися чувствами Нэри к собственному опекуну стучится в двери все чаще, но он с чисто драконьим упрямством отказывается принимать это. «Мне же боком и выйдет», — со всей отчетливостью осознает Рагдар.       — Если честно, мне не совсем понятно подобное обожествление Эллохара адептами. Учитывая, что его школа пусть и лучшее учебное заведение в Темной Империи и ближайших королевствах, но программа там специфическая и муштра… — дракон задумчиво разглядывает Нэриссу, на губах которой расцветает светлая и такая счастливая улыбка. По мере того, как ее лицо озаряется радостным светом улыбки, как загораются глаза, его настроение кубарем катится дракону под хвост.       — И не поймешь, Рагдар, — тепло отзывается Нэри, касаясь пальчиками его ладони. — Чтобы понять, нужно прочувствовать, побыть адептом Смерти. Знаешь, многие адепты, несмотря на все тяготы обучения, опасную практику и специфическую подачу материала самим Рэном, часто говорят, что у Эллохара в обучении, как у Хаоса за пазухой, — она вздыхает, заметив помрачневший, ревнивый взгляд дракона, и первая тянется к нему, обнимая. Приподнимается, легко касаясь губами его напряженных сжатых губ, и тихонько добавляет: — И я согласна с этим, Рагдар, но это совершенно не повод для ревности.       — Я очень на это надеюсь, арссанна, — он бережно поглаживает ее щеку тыльной стороной ладони, сильнее сжимает талию, притягивая ближе к себе. Зарывается лицом в волосы и вновь ощущает тонкий, почти выветрившийся аромат калл. Злость, дикая, неконтролируемая, вновь вспыхивает, ядом пробегая по венам, и Рагдар, отодвинув от себя бокал, касается губами ее виска, негромко шепча: — Не хочешь прогуляться?

      ***

      Дом лорда-директора Школы Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Осторожно открывая все-таки скрипнувшую, тяжелую створку кованых ворот, Нэрисса чуть вздрагивает, сжимая пальцами холодный чугун. Ладонь еще хранит на себе отпечаток теплого касания Рагдара, в душе царит волнительная, тревожная сумятица. И пусть свидание прошло не так уж и плохо, за исключением того, что свидетелем проявления их с Бельтэйром чувств стал Даррэн, но предчувствие, что от ехидных подколок и мрачных взглядов магистра Смерти ей никуда не деться, не отпускает ни на миг. «А ведь только все стало налаживаться», — вздыхает она, неслышно, как и все адепты школы Смерти, ступая по устланной камнем дорожке ведущей к дому. Ворота за спиной с противным скрипом закрываются, защитный контур дома на секунду вспыхивает синими всполохами, и Нэри, раздосадовано шикнув на противную створку, осторожно крадется к дому, укоряюще смотрящему на нее темными провалами окон.       Передернувшись от предвкушения грядущей бездны в лице недовольного Эллохара, она тут же припоминает страстные и совершенно невоздержанные поцелуи дракона под воротами школы Смерти и с озорной улыбкой взбегает по гранитным ступеням, торопясь проскочить быстрей, чтобы получить причитающуюся ей порцию язвительных насмешек уже завтра, когда Рэн поостынет. Ручка двери, ледяная, как и поднявшийся пару часов назад ветер, неприятно холодит ладонь, и Нэрисса, уверенно на нее нажав, проскальзывает в темную прихожую. Быстро скинув пальто и скоренько закинув его на крючок высоченной вешалки, она уже было собирается выдохнуть облегченное «хууу», как от ступеней, ведущих на верхние этажи особняка, доносится холодное:       — Если ты забыла, Нэрисса, то я поспешу тебе напомнить, что комендантский час для адептов моей школы распространяется и на твою персону, — маленький сияющий синим огонек зажигается на лестнице, позволяя увидеть мрачную фигуру магистра Смерти, устало сидящего на ступенях. — И если ты считаешь, что отработки обойдут тебя стороной благодаря нашему… — на этих словах он поднимает руку, в которой, в крайне слабом освещении, угадывается бутылка со спиртным, которой тот патетично взмахивает, — то ты заблуждаешься. Не подскажешь, на сколько ты опоздала, радость моя?       — Два часа и сорок три минуты, лорд-директор, — поспешно стерев улыбку, максимально серьезно рапортует она, но в голосе проскальзывают веселые нотки. Тусклый светлячок тухнет, а со ступеней доносится короткий раздраженный рык.       — Не ерничай, милая, сейчас я совершенно не в настроении привычно пикироваться, — глухой, наполненный странными, тревожащими пуще прежнего интонациями голос Даррэна звучит уже ближе, как и гулкое бульканье чего-то алкогольного о стенки бутылки.       Нэри замирает, ослепленная резкой сменой освещения, ощущая подсознательный страх, чувствуя, как Эллохар, совершенно точно пьяный, но при этом плюющий на все законы физиологии, совершенно по трезвому подкрадывается к ней. Дыхание сбивается, когда теплые пальцы осторожно касаются плеча, мягко отводят с него локон развалившейся с час назад прически, проскальзывают кончиками когтей по коже в декоративных вырезах платья вдоль рукава. И тихий, будто бы надломленный шепот, раздается рядом, слишком близко, шевеля волоски на виске:       — И вот что ты только нашла в этом чешуйчатом, а?       Вопрос вырывается случайно, под воздействием выпивки и грызущей душу ревности, и Эллохар сжимает челюсти, напряженно выдыхает, досадуя на собственный язык. «Ты бы еще прямым текстом заявил, что ревнуешь!», — тянет ехидный голосок в голове, и он, радуясь тому, что в прихожей темно, встряхивает волосами в надежде вычеркнуть из памяти, стереть, уничтожить видение того, как Нэри целует гребаного чешуйчатого ублюдка. Того, как она сама льнет в объятия Бельтэйра, позволяя скользить губами по шее, на виду почти у всей ресторации! Того, как обрывается его сердце, падая в желудок, а пальцы превращают в крошево бокал, стоит газовому пологу упасть…       Неожиданный вопрос заставляет Нэри не только вздрогнуть, но и крепко задуматься, собственно, над причинами, по которым она действительно обратила на Рагдара свое внимание. Но мысли в кучу отчего-то совершенно не собираются, лишь выдавая разрозненные и совершенно примитивные в своей сути предложения на тему, и Нэрисса устало вздыхает, с нарастающим напряжением осознавая, что за спиной еще стоят, и, несомненно, еще ждут ответа.       — Не знаю, Рэн, — неожиданно честно признается Нэри, пожимая плечами. И теплые пальцы вновь начинают свое путешествие по плечу, а вторая рука магистра, незнамо как избавившись от бутылки, медленно вытаскивает шпильки из наспех собранных на ветру волос. — Просто он во всех смыслах положительный дракон, а у меня слабое женское сердце? — наконец выдвигает кажущееся ей более менее адекватным предположение, и магистр за спиной замирает, а затем, хмыкнув, вновь продолжает распутывать прическу.       — Во всех смыслах положительный… — задумчиво протягивает он, и едва слышно добавляет: — Знала бы ты всю его подноготную, радость моя… — и, обойдя все так же стоящую столбом посреди темной прихожей Нэриссу, резко повеселевшим тоном интересуется: — И не скучно?       — Отрицать не буду, ибо бессмысленно, это раз, и спорить с тобой себе дороже, это два, — разведя руками, парирует Нэрисса, ощущая себя некомфортно, ибо в темноте, когда только один из оппонентов обладает абсолютным ночным зрением… — К чему подобные вопросы? — она несколько удивленно приподнимает брови, когда странно разглядывающий ее Даррэн приближается на расстояние ладони.       — Простое любопытство? — с легкой усмешкой на губах негромко откликается он, и Нэри, запрокинув голову, наталкивается на чуть светящиеся в темноте глаза. Окинув высокую фигуру магистра Смерти испытующим взглядом и таки постановив, что он крепко пьян, она просто машет рукой на очередной странный ночной разговор, что в последнее время случаются все чаще, и легко улыбается в ответ.       — Пусть будет так.       Фраза, в мыслях звучавшая просто, на деле кажется двусмысленной, и Нэрисса с тяжким вздохом поминает Бездну, коря себя за лишний бокал вина за ужином и невоздержанность в словах. Вытащив из его пальцев вновь подобранную им бутылку со спиртным и удостоившись вопросительного взгляда, Нэри плавно проскальзывает ладонью по его плечу, и еще раз максимально беззаботно улыбнувшись, заглядывает в глаза.       — Темной ночи, Рэн.       Магистр Смерти так и остается стоять посреди прихожей, задумчиво нахмурившись, и рассматривать свою опустевшую без очередной бутылки руку, но как только гулкий щелчок каблучка знаменует первую преодоленную девушкой ступень, резко оборачивается.       — Мне кажется, или я не уловил скрытого смысла твоей последней фразы? — все так же нахмурившись, уточняет Эллохар, оглядывая тонкую девичью фигурку, обернувшуюся на его слова.       — Тебе показалось, Рэн, — успокаивающе, и с явной улыбкой, звучащей в голосе, проговаривает Нэри, мысленно постучав себя по лбу, и, побултыхав остатками алкоголя в бутылке, насмешливо добавляет: — Пить нужно меньше, лорд-директор.       Цокот каблучков стихает вдали, а магистр Смерти, устало растерев руками лицо и тяжело вздохнув, бессмысленным взглядом уставляется в темное пространство прихожей. «Вот и поговорили», — проскакивает пьяная мыслишка в его голове, откровенно сквозящая смертельной усталостью, и он, припоминая, остались ли в его спальне стратегические запасы выпивки на черный день, медленно поднимается по лестнице следом, неторопливо и теперь уже точно нетрезво преодолевает коридор. И оборачивается на тонкую полоску света, расчерчивающую стену напротив, бьющую из спальни Нэриссы. Со слабой улыбкой на губах снова вздыхает, правда уже не в пример легче, застывает, прислонившись спиной к стене, наблюдая за тем, как она, обхватив огромный букет черных калл, с наслаждением вдыхает их аромат, прикрыв глаза. И как счастливо улыбается, а затем, любовно поправив цветы, задумчиво замирает, не сводя с черных бутонов теплого взгляда темно-синих глаз. Стоит до тех пор, пока Нэри не отмирает и с тихим вздохом не отправляется в сторону ванной, а после и сам, не зажигая света, шагает в приоткрытую дверь спальни, теперь уже и не помышляя о выпивке.