Темная Империя. Ритуальный Круг

Дворец Повелителя Ада, Хайранар, домен ДарГарай       Проснувшись к вечеру следующего дня и ощущая себя действительно выспавшейся, Нэрисса принимает решение еще поваляться. Но стоит ей устроиться, обхватить подушку руками и блаженно прикрыть глаза, как из гостиной, отделенной от спальни темными стеклянными панелями, раздаются голоса. Поморщившись и для верности набросив заглушающий полог на дверь, Нэри переворачивается на другой бок, умиротворенно вздыхает, ощущая, как сон снова начинает смаривать, затягивая разум пеленой. Но в эту же секунду дверь с грохотом отъезжает в сторону, а голоса вновь наполняют только погрузившуюся в тишину спальню. Раздраженно зашипев и рывком перевернувшись, Нэри приподнимается на локтях, лицезрея просто поразительное по своей возмутительности действие: три низших демоницы, под командованием Каристы и Мелиоры, снимают с вешалок одежду, аккуратно складывают безделушки с полок и, укладывая все в коробки, выносят за дверь. Первый и второй заход она наблюдает в возмущенном молчании, ибо сказать нечего. Вернее, конечно, есть что, и даже очень много, но, во-первых, такие слова не пристало произносить леди. А во-вторых, стоит обратиться с ними к непосредственному организатору всего этого беспредела, а не к наядам, которые являются простыми исполнителями. Третий заход, за который низшие демоницы пусть и напрягаются под ее взглядами, но споро продолжают свое неблагодарное дело, погружает комнату в ледяное молчание. Нэри, совсем не стесняясь своего более чем раздетого вида, выбирается из-под одеяла и, встав с измятой постели и уперев руки в бока, вопросительно приподнимает брови.        — Вы не поясните мне, что здесь происходит? — максимально невозмутимо уточняет Нэрисса, картинно обводя рукой почти полностью разоренное помещение. — Или мое мнение, как хозяйки покоев, никого не интересует, и я здесь не более, чем предмет интерьера?       В голосе отчетливо слышатся рычащие нотки ярости, и наяды, словно очнувшись, почтительно склоняют головы и замирают. Но молчат. «Швейру вам в койку!», — комментирует происходящее Нэрисса и, закатив в бессильной злости глаза, требует:        — Ну, я дождусь внятных объяснений, или вы действительно уподобились рыбам?        — Распоряжение его Смертейшества, леди, вы переезжаете в новые покои, — мягко, как обычно говорят с буйными больными, проговаривает Кариста.       Но даже так, когда наяда стоит почтительно склонившись, Нэри умудряется усмотреть на ее лице чуть лукавую, прячущуюся в уголках губ усмешку.        — И чем его не устраивают эти покои, учитывая то, что во дворце я все равно появляюсь крайне редко? — с изрядной долей возмущения шипит Нэрисса, подозрительно сощурив глаза.       «И что сие означает?», — мрачно гадает она, пытаясь понять, куда ее переселяют.        — По всей видимости, тем, что они не общие, — негромко сообщает Мелиора, но смешок, столь же тихий, прекрасно слышен девушке, стоящей в десяти шагах.       «Ну, просто охренеть!», — констатирует факт Нэри, не зная, что чувствует больше: то ли злость, то ли панику, то ли острое желание поступить как все порядочные темные леди и закатить скандал, желательно, потрепав обидчика.        — И как это понимать, не поясните?       Улыбки по губам водяных расплываются еще шире, теперь они уже не таясь переглядываются, понимающе поджимают губы… Неприкрыто давая понять, что они в курсе перемен в их отношениях. «Ну, Дарррэн», — гневно взрыкивает Нэрисса, понимая, что демон решил взять ее измором, — «Посмотрим, кто выдержит дольше».       — С какой такой радости я должна переезжать в общие с Эллохаром покои? Я ему, собственно, кто, чтобы так распоряжаться мной?        — Все вопросы к лорду Эллохару, и к Повелителю, если Властитель отсутствует, — пропевает Кариста, пока демоницы из прислуги выносят последние вещи и сдергивают с кровати простыни.       Бешенство обуревает, но вместе с ним подступает и какой-то откровенно темный азарт, присущий всем леди, в крови которых течет пламя. Хмыкнув всему происходящему, что никак нельзя охарактеризовать нормой, она старается запихнуть вязко разливающуюся в груди обреченность куда подальше, разумно полагая, что паника и излишняя нервозность выдадут ее с головой. Ей бы хотелось жить как можно дальше от него, пересекаясь не более необходимого. Но если дедушка с Рэном заодно, то, даже действуя через бабушку, исправить ничего не получится. Поэтому, уповая на то, что Эллохар еще не совсем повернулся на фоне несвоевременных чувств к ней и хотя бы предоставил отдельную спальню, а не поселит в своей, Нэри приглашающе махает рукой наядам, все так же посмеивающимся, и, накинув халат, первой выходит из своей бывшей спальни.       Завернув в закрытое ранее немаленькое по размерам крыло, Нэрисса удивленно приподнимает брови. Когда ей говорили о спальне, она рассчитывала на две спальни, возможно смежные, оборудованные переходом, и гостиную с кабинетом для самого Эллохара. Но представившийся размах просто поражает воображение: анфилада коридоров тянется настолько далеко, что взгляд едва цепляет тупик в его конце, оканчивающийся высокими двустворчатыми дверями.        — Занятно, — задумчиво озвучивает она, замечая стоящего на входе в крыло охранника из Хедуши.       «Здесь найти уединение будет проще, чем в супружеских покоях», — даже радуясь тому, что ее предположения не оправдались, думает Нэрисса. Выскользнувший из очередной двери, коих в коридоре наблюдалось много, демон почтительно склоняется, пропуская ее вперед. Чем закономерно вызывает очередную вспышку удивления, почти мгновенно сменяющегося подозрением. «И к чему поклоны?», — прищуривается Нэри, провожая пристальным взглядом обнявшего папки низшего демона.       — Канцелярия его Смертейшества тоже переезжает сюда?        — Да, леди, так же, как и часть сотрудников службы безопасности принца Хаоса, — негромко сообщает Кариста.       Нэри, наконец дойдя до дверей в конце коридора, толкает створки, чтобы замереть в еще большем изумлении. Потому как открывшееся взору помещение мало напоминает даже покои деда с бабушкой: немалых размеров зал с двумя закручивающимися полукругом лестницами, ведущими на второй этаж, отделенный каменной балюстрадой, огромным, в средний рост демона, камином, баром, четырьмя диванами и минимум дюжиной кресел, сложно назвать гостиной. Пожирая глазами залу, Нэрисса едва различает слова ставшей за плечом Мелиоры:        — Ваш кабинет находится вне покоев, но если вы пожелаете обустроить его здесь… Хотя, думаю, и малой гостиной будет достаточно…        — На кой мне кабинет? — заторможено интересуется она, и Кариста, заметившая ее смятение, выступает вперед, указывая рукой на лестницу.        — Если вы еще желаете взглянуть на свою спальню, леди, то нам наверх.       Наяда выдергивает Нэри из состояния ступора, и она, в неверии тряхнув головой, медленно поднимается по ступеням, вновь замирая и оглядываясь.       Две двери, одна слева, другая справа сбивают, и она изгибает бровь, на что заметившая это Мелиора быстро проходит направо. Нэрисса кратко оглядывается на низших демониц, снимающих с мебели чехлы и защитные чары, а после, пройдя за наядами, и вовсе спотыкается, услышав слова Оры.        — Супружеская часть, — тоном заправского экскурсовода начинает наяда и, указывая на ближайшую дверь слева, продолжает: — малая супружеская гостиная, дальше общая купальня со всем необходимым, — на этих словах водяные переглядываются, заговорщески усмехаясь. — Вторая дверь слева — ваша спальня, третья — спальня его Смертейшества. По правую сторону есть еще личные рабочие помещения, в которых можно принимать близких или работать, а вам, как адептке, заниматься.       Нэри, разумно рассудив, что хватит на нее потрясений на сегодня, малодушно решает осмотреть все позже и, тяжко вздохнув, открывает тяжелую дверь, оглядывая свое новое место жительства. Эта спальня, как и прошлая, разделена ступенькой на две неравные части, но внимание привлекают вовсе не пара мягких диванчиков напротив камина. И даже не двери в гардеробную, что явно больше прежней по объему. Привлекает внимание огромная, демонов на шесть, кровать с балдахином и тяжелым пологом, из-под которого виднеется более легкий, газовый, нежно-золотистого цвета. Черное постельное белье торопливо расправляют две низшие демоницы, еще две развешивают одежду в гардеробной. Нэрисса, решив не отвлекать их от работы, кивает и проходит в ванную, решая осмотреть и ее. Ванна, впрочем, мало чем отличается от купальни ее покоев в ДарНахессе: тот же большой круглый бассейн, душ, отгороженный черной стеклянной перегородкой, раковины, дверь в парилку, пара скамеечек, стопка чистых полотенец и пара халатов на вешалке, один из которых явно мужской…        — Ладно, — старательно сдерживая раздражение, проговаривает Нэри.       Заметив еще одну дверь, неприметную, темную, под стать стенам, она оглядывается на наяд, но те сохраняют бесстрастные выражения лиц, и только одна из демониц осторожно замечает:        — Там спальня его Смертейшества.       Остальные служанки переглядываются, лукаво улыбаясь и хитро поглядывая на Нэри в ожидании ее реакции на подобное заявление. Нэрисса же, поведя плечом и теперь уже с большим интересом глядя на дверь, проворачивает ручку и, пройдя в личную опочивальню Даррэна, негромко присвистывает:        — Чтоб я сдохла, вот это траходром… Скромное супружеское ложе любви, не меньше…       Сдавленное хихиканье доносится из-за спины, но она не обращает на него никакого внимания. Кровать оказывается просто неимоверных размеров, и даже черный шелк покрывала не скрадывает размеров постели. Огромная, просто исполинская, выделанная, судя по всему, из цельного куска темно-серого, почти черного камня, она занимает большую часть спальни, попросту обескураживая. И Нэри не сразу отводит от нее взгляд, чтобы осмотреть обстановку. «Кроватка-неделька — в какой день недели не проснись, окажешься на новом месте», — проскальзывает мысль в ее голове, а перед глазами мелькают картины того, что можно сделать на подобном ложе. Воображению помогает память: эротические сны с Эллохаром предстают как наяву, складываясь в смущающие, обжигающие низ живота картины. Нэри, старательно отведя глаза от постели, осматривает спальню, стараясь не возвращаться взглядом к кровати. Но спальня Даррэна отличается абсолютным аскетизмом: каменные стены, темные, плотные шторы на высоких окнах, комфортное кресло у кровати, комод у стены и пара дверей на противоположной стене, вот и вся обстановка.       «Мда, и даже не запрешься, не спрячешься от него хотя бы на ночь», — удрученно сетует Нэрисса. Понимает, что вот она — золотая клетка, дверца которой незаметно захлопнулась за спиной. И теперь, чтобы выйти, придется приложить немало душевных сил, которых и так осталось мало. «Ты не хочешь делать ему больно», — напоминает тонкий голосок подсознания, и Нэри даже не отмахивается, зная, что так и есть. Но это совсем не значит, что она будет позволять делать больно себе. Хотя Эллохар уже давно ассоциируется только с болью: как своеобразный рефлекс на его присутствие в ее жизни, боль появляется тут же, преследуя по пятам, не давая передышки.        — Дакш! — командует она демоницам.       Те, понятливо склонив головы, выметаются из спальни. Нэри, стянув с себя халат и отбросив за ненадобностью, стаскивает пижаму и шагает к двери ванной. Подвешенность ее положения давит, выбивая мысли из головы, оставляя глухое, липкое отупление, которое хочется скорее смыть.        — Эти служанки закреплены за вами, леди, но, если вы пожелаете… — негромко начинает склонившая Мелиора.       Но Нэрисса лишь поднимает ладонь, жестом прося ее замолчать. Сейчас совсем не хочется обсуждать прислугу, щедрость Владыки, выделившего целое крыло, делать вид, что все нормально…        — Не сейчас, Ора. Оставьте меня, все распоряжения будут позже, — отрезает Нэрисса и, прежде чем захлопнуть дверь в купальню, негромко проговаривает: — Спасибо.

      ***

      Войдя в собственное крыло, пустовавшее более сотни лет, магистр Смерти первым делом принюхивается, ощущая тонкие терпкие нотки духов Нэриссы. Предвкушая реакцию Нэри на спонтанное переселение, Даррэн чуть устало усмехается. Нет никакого желания спорить с ней, но, прекрасно зная свою возлюбленную, он ни секунды не сомневается в том, что претензии выслушать придется. «Хорошо хоть не связанным и с кляпом во рту», — посмеивается про себя магистр, идя на запах той, что не покидает его мыслей вот уже почти полгода. Пересекает темную гостиную, быстро взбегает по ступеням и, свернув направо, легко толкает дверь, ощущая, как аромат жасмина и амбры усиливается. Но света под дверью ее спальни не обнаруживается, на что Эллохар чуть приподнимает брови и немного раздосадовано отворачивается, а, заметив тонкую светлую полосу под дверью в малую гостиную, уверенно толкает створку.       В полумраке стоящая у окна Нэрисса напоминает видение, мечту, и магистр Смерти засматривается на длинные светлые волосы, крупными локонами струящиеся по спине. Изящный профиль в неровном свечении настенных бра кажется задумчивым, да и чуть склоненная голова, и нахмуренные брови вкупе с застывшей позой только подтверждают догадку. Взгляд Даррэна невольно привлекает маленькая вещица, что она сжимает в пальцах, вперившись взглядом в пространство. Крохотный кулон в виде темно-алой капли, чуть фонящий магией, он узнает сразу — такими обычно обмениваются влюбленные, вливая в них немного своей магии, и разбивают, когда отношения заканчиваются. «Сохранила», — мрачно констатирует про себя Эллохар, нахмуриваясь. Ощущает, как ревность накатывает приливной штормовой волной, и с силой стискивает пальцы. Девочка будто поставила перед собой задачу каждым действием разбивать ему сердце, и ей это удается, как ни одной женщине прежде.        — А где же гневные вопли и попытки меня побить? — натягивая маску насмешливости, уточняет Даррэн.       Заметив, как Нэри дергает уголком губ, он едва ли находит силы усмехнуться. Она даже не оборачивается, позволяя лицезреть только худенькие напряженные плечи и низ лица, но он замечает, как трепещут ее ресницы.       — Скандала не будет? А я так надеялся… — раздосадовано тянет он и едва заметно улыбается, расслышав ее тихий смешок.        — Спасибо, что хотя бы оставил мне личную спальню, — просто отзывается Нэрисса, все так же не поворачиваясь.       Она пожимает плечами, ощущая его пристальный взгляд, коротко оглядывается на магистра, завалившегося в кресло, и едва слышно добавляет:        — Так что скандала действительно не будет. Но ты можешь начинать запасаться сервизами и прочей бьющейся утварью, мало ли, может как-нибудь мне захочется запустить пару тарелок в стену или грохнуть об пол.        — Ну, радость моя, так совсем не интересно, — ухмыляется магистр Смерти и, поднявшись, проходит ближе, замирает в трех шагах, в ожидании проводя пальцами по длинным светлым прядям.       Нэри чуть вздрагивает, ощущая его прикосновение, и почти сразу разворачивается, замирает, старательно не глядя в глаза. Лишь крепче сжимает в пальцах кулон — единственное, что осталось на память о теплых моментах с Рагдаром. И почему-то чувствует себя странно виноватой за то, что хранит сущую безделушку, за то, что он застал ее за ее разглядыванием. И, когда длинные пальцы осторожно поддевают подбородок, вынуждая поднять голову, пытается отвести взгляд, мгновенно попадая в плен серых глаз.       — А кто-то говорил, что ничего не испытывает к дракону, кроме влюбленности, — замечает Эллохар, и его пальцы легко проскальзывают по запястью руки, в ладони которой Нэри сжимает капельку кулона. — Кого ты пытаешься обмануть, Нэри?        — То, что я не любила его, не значит, что я не могу по нему тосковать, Рэн.       Нэрисса осторожно высвобождается и, отойдя ближе к распахнутому окну, бездумно вглядывается в темноту ночи. Только одна из лун освещает гиблые пески великой черной пустыни, и она, качнув капелькой кулона, сверкнувшей округлым боком, вытягивает руку за окно, кончиками пальцев удерживая цепочку.       — На самом деле все это бессмысленно, — негромко, абсолютно безэмоционально выдыхает она.       Даррэн вздрагивает, пристально всматриваясь в отражение ее лица в приоткрытой раме. Нэрисса сейчас напоминает фарфоровых кукол, что так любила в детстве Риш: красивых, пугающе похожих на живых, до дрожи пробирающих взглядами пустых, раскрашенных выцветшей краской глаз. Такая же отрешенная, и будто неживая, она словно не дышит. Только следит глазами за тем, как раскачивается чуть сияющая в темноте капля чистой магии, заточенная в хрупкое стекло.        — Оставлять что-то на память? — негромко, будто охрипнув, уточняет магистр Смерти.       Нэри пожимает плечами, почти разжимая пальцы, но тут же подхватывает тонкую витую цепочку, едва сжимая ее.        — Все мы оставляем себе что-то, что несет в себе кусочек памяти о людях или событиях. Но это бессмысленно, просто потому что мы сами память. Предметы же не имеют никакой ценности. Они лишь говорят о том, что мы не в силах расстаться с кем-то или чем-то окончательно и, наконец, отпустить, стереть из памяти то, что должно быть забыто, — так же глухо, предельно ровно продолжает Нэрисса, бездумным взглядом впериваясь в кулон. — Не я одна грешна в подобном, разве нет? — она со странной ухмылкой оборачивается к нему, проницательно глядит в ответ и, сжав во вспыхнувшей ладони подвеску, склоняет голову к плечу, словно разглядывая Эллохара. — Эти вещи, — она разжимает ладонь медленно, по пальцам, и из нее высыпается мелкая черная труха, которую разносит влетевшим в окно ветром, — лишь доказывают то, что никто никому не принадлежит, какие бы чувства не испытывал, всегда есть еще что-то или кто-то, Даррэн. Мы все несем груз памяти о собственных ошибках, сожалеем о чем-то, чем-то терзаемся, и это всего лишь нормально, не более того.       Нэрисса еще раз пожимает плечами под задумчиво-удивленным взглядом магистра Смерти, и он, чуть прищурив глаза, едва заметно улыбается уголками губ.        — Глубокомысленно, прелесть моя, — резюмирует Эллохар, оценивший ее философско-меланхоличное настроение. — Один вопрос: ты к деду случаем не заглядывала, чаем не угощалась?       Нэри, хмыкнув, приподнимает брови, удивленно воззрившись на демона. А после, словно растеряв весь меланхолический флер девы, достойной описания в трагических романах, заговорщески интересуется:        — А дедушка по-родственному не отсыплет, ты не знаешь?        — Рано тебе такими средствами пользоваться, — усмехается Даррэн.       Он делает шаг вперед, но Нэрисса отходит, словно и не заметив его движения. Проходит мимо книжных полок, уже заполненных, она проводит пальцами по корешкам книг, позволяя любоваться, наблюдать, хищно ловить каждое движение. Подцепляет один из томов, судя по обложке — что-то из поэзии времен империи Хешисаи, и опускается в кресло у самого окна, закуривая.        — Возможно, — равнодушно соглашается Нэрисса и, раскрыв томик, выдыхает тонкую струйку сизого дыма, наполняя темную гостиную терпким ароматом вишни. — Возвращаясь к последней теме, хочу сказать лишь одно: проще избавиться от следствия, чем лечить причину.       На этих словах магистр, присевший в кресле с другой стороны столика под тем же окном, вздрагивает, подозрительно вглядываясь в увлеченную чтением Нэри. Он абсолютно уверен в том, что она никак не может знать о том, что на предстоящий прием приглашены драконы. Но мягкое предупреждение в ее тоне слышится слишком явно, чтобы он мог ошибаться.        — Это предупреждение, чтобы я не смел причинять вред дракону, прелесть моя? — вкрадчиво интересуется Даррэн.       Он сводит брови на переносице, сильнее стискивает пальцами подлокотник и надеется, что она все же не знает о грядущем визите дракона со свитой.       «Это может доставить уйму проблем лично мне», — констатирует Эллохар, вновь размышляя о том, как дистанцировать Нэри на празднике от чешуйчатой делегации.        — Все же я считаю, что убивать друзей своих возлюбленных, пусть эти друзья и бывшие возлюбленные, дурной тон, Рэн, — спокойно парирует Нэрисса, посмеиваясь про себя.       «Кажется, он выглядит даже немного растерянным… забавно. Нужно будет прогуляться к дедушке и пообщаться с ним», — проскальзывает мысль в ее голове. Нэрисса, вежливо, но чуть коварно улыбнувшись, поднимает глаза на внимательно разглядывающего ее магистра Смерти и, затянувшись, едва ли не ласково продолжает:        — С моей стороны было бы слишком невежливо убить многодетную мать и главу Ведической школы за пару излишне ласковых улыбок и приглашающих взглядов в твою сторону. Или выпороть одной очаровательной человечке кишки за то, что она все время дергает тебя в случае неприятностей, несмотря на то, что у нее есть муж. Эх, мужчины…       Она переливисто смеется, чуть запрокидывая голову, и улыбается так ласково, так опасно, что магистр отчаянно хочет поискать метафорически упавшую на пол челюсть. Такой: циничной, опасно-притягательной, истинной темной леди он не видел ее никогда. И пусть она говорит неприятные, жесткие в сути своей вещи — этим она притягивает еще больше.       — В любви вам свойственно обманываться в предметах ваших чувств — женщины намного более коварны, Рэн: мы приспособленцы по натуре, это обусловлено эволюцией в первую очередь, и самим обществом во вторую. Мы манипулируем неосознанно: взгляд тут, улыбка там, и любой мужчина, испытывавший к нам чувства, снова кидается к нам с помощью, но вот в чем загвоздка… Это всегда не тот мужчина, что уже в нашей власти, а тот, что не наш, но испытывает или испытывал к нам чувства. И не всегда эта помощь так уж нужна, не так ли? Поэтому всегда проще уничтожить следствие, а не лечить причину.       Нэрисса, еще раз кинув на магистра взгляд из-под ресниц, тушит окурок в пепельнице и, плавно поднявшись, закрывает томик. Возвращает книгу на полку, оправляет подол платья и уже в дверях оборачивается, негромко проговаривая:        — Темных снов, Даррэн.       А магистр Смерти так и остается в кресле, провожая заинтересованным, напряженным взглядом тонкую фигурку девушки и гадая, к чему были подобные откровения, зная, что она имела ввиду. Удивляясь тому, что при всем своем нежелании принимать выбор, именно она сделала пусть маленький, но шаг на встречу, первый из сотни подобных шагов.

      ***

      Заскучавшая в новых покоях Нэрисса решает все же навестить Повелителя. Эллохар, отсутствующий во дворце, как явление, больше не появлялся. Последующие с переезда дни, которых насчитывалось уже четыре, Нэри провела в приятном одиночестве, занятая переработкой глав магистерской, переписывая и пересчитывая показатели преломления векторов в диссертации и иногда прерываясь на традиционные чаепития с бабушкой в приятной компании придворного серпентария.       Теперь же, не посчитав более нужным откладывать разговор с Владыкой о неожиданном переезде, она понимает, что выведать причины постоянного отсутствия Рэна во дворце будет попросту невозможно — дедушка ничего не скажет. Нэрисса оставляет последние распоряжения наядам и, отказавшись от сопровождения охраны, стремительно покидает крыло наследного принца Хаоса. Полюбопытствовав у крылатого на выходе о местонахождении лорда Арвиэля и получив уверения в том, что Повелитель находится в тронном зале и только спровадил просителей, Нэри спускается на уровень ниже. И попросив охрану сообщить Властителю о ее прибытии, неспешно входит в темный зал.       Владыка обнаруживается у затемненного черным стеклом окна, в неизменном халате с распущенными по плечам длинными черными волосами. Демон словно не обращает на нее внимания: расслабленно стоит, подперев оконный проем плечом и перебирая в длинных пальцах четки из черного камня. Бусины, подчиняясь перебирающим движениям когтей, издают мерные щелкающие звуки, и Нэрисса на мгновение замирает, будто загипнотизированная ритмом.        — Тебе снова удалось удивить меня, девочка моя, — все так же, не поворачиваясь, проговаривает Повелитель, и в его голосе Нэрисса с удивлением улавливает улыбку. — Я думал, этот разговор состоится несколько раньше.        — Это было спонтанным решением, прийти к тебе, дедушка, — негромко поясняет Нэрисса.       Пройдя к ступеням у тронов, Нэри усаживается, расправляя складки на юбке платья. Разговоры с дедушкой всегда были непростыми, сколько она себя помнила. Информативными, частенько зарождающими рациональное зерно сомнения, но… Одной постановкой вопроса он мог вогнать в смятение, которое уверенно изгоняло из головы все мысли. И сейчас, после его слов, Нэри вновь задумывается о невиданной, почти невозможной прозорливости Властителя Ада.        — И тем не менее, ты здесь, а значит я снова оказался прав, к моему прискорбию.       Горькие, будто бы расстроенные нотки проскальзывают в его голосе. Нэри отрывает взгляд от темно-изумрудного шелка платья, смотрит на Арвиэля. Тот, медленно, как-то слишком задумчиво глядя на нее, проходит к ступеням и усаживается рядом, разворачиваясь к ней. Встревоженно вглядывается в лицо, будто пытается углядеть что-то, известное и важное ему одному, а после замечает:        — Тебе некомфортно здесь. Ты тяготишься одной мыслью о том, что мой внук испытывает к тебе чувства. Не думай, что переселение в новые покои — это попытка поиздеваться над тобой. Совсем нет — мне всего лишь хотелось дать спокойствие Даррэну, оно ему сейчас очень пригодится.        — Значит, его столь скорое исчезновение из дворца… — начинает Нэри, ощущая подспудное беспокойство за далекого, но очень родного ей демона.       И только сейчас, в этот миг, когда Нэрисса сидит в темном тронном зале на ступенях, к ней приходит осознание. Все это время она так рьяно занималась делами просто потому, что пыталась отвлечься от разъедающего душу чувства тревоги. Нэрисса вновь поднимает глаза на Повелителя, но тот с мягкой усмешкой глядит в ответ, не говоря ни слова. «Ответа я не получу», — утверждается в своих предположениях она и, сжав в кулаках юбку платья, раздосадовано, напряженно поджимает губы.        — Мы говорим о тебе, не о нем, — напоминает Арвиэль и, собрав в ладони четки, с печальной улыбкой продолжает: — Даррэн поделился со мной своими сомнениями, и я более чем понимаю его и разделяю его мнение. Но мне интересно послушать тебя, Нэрисса. Как вейла может столь долго находиться рядом с избранником и не поддаться влиянию крови? Почему ты так рьяно защищаешь личные границы и право на свободу, девочка? Почему видишь клетку в любви того, кто может положить миры к твоим ногам?        — Мне претит мой выбор, что я еще могу добавить? Если Рэн поделился с тобой нашим разговором, то я попросту не вижу смысла повторять все по новой, дедушка.       Нэритяжело вздыхает, прикрывая глаза и совершенно не зная, что вообще говорить. Прекрасно понимает то, что Владыка в курсе всех ее метаний, знает, что она чувствует, и столь же хорошо понимает то, зачем ему необходимо именно ее признание. Но даже раскрыть рта не может. Говорить об этом с подругой под бокальчик чего покрепче просто, делиться с Повелителем же сложно настолько, что хочется сбежать. Заткнуть уши, зажмурить глаза до алых кругов под веками и раствориться, исчезнуть.       — Это наши отношения, и я бы не хотела, чтобы кто-нибудь вмешивался в них. Мы сами разберемся, деда. Но ты прав, мне действительно тяжело осознавать перемены, понимать, что Рэн чувствует ко мне что-то, что полагает любовью. Я действительно боролась с выбором, и теперь, когда желания второй моей сути исполняются, я не знаю, что со мной будет. Да и не хочу знать, если быть честной. Спокойствия хочу…       Ответом на ее тираду становится негромкий, искренний смех Арвиэля. Нэри, незаметно для себя зажмурившаяся, открывает глаза, с удивлением глядя на демона.        — Между вами нет отношений, девочка моя, но это только пока… — расслабленно тянет Владыка, оглядывая ее, замечая темные круги под глазами, осунувшийся вид и платье, ставшее заметно большим. — Но уже хорошо то, что ты расцениваешь близкое знакомство и притирку, как отношения. Это говорит о том, что где-то в глубине, на уровне подсознания, ты рассматриваешь Рэна в качестве партнера, супруга, отца своих детей. Это безмерно радует меня — то, что ты не отвергаешь его окончательно. Еще одной неудачной влюбленности внука я просто не переживу.        — Мне стоит расценивать твои слова как угрозу?       Усмехнувшись, Нэри ощущает подспудное, едва различимое напряжение, возникающее где-то на фоне. Повелитель на то и Повелитель, что может просто приказать начать подготовку к свадьбе, а к ней никто и прислушиваться не станет. И пускай она рассчитывает на то, что дедушка никогда не поступит с ней так, по спине все равно пробегает противная дрожь подозрения, липкой обреченности, сковывающая по ногам и рукам.       — Так выглядит любовь демона, Нэрисса. Безумная, беспощадная, всепоглощающая. Его пара — его мир. Его чувства — твой плен. И если сама ты не готова ответить на них взаимностью, заточение будет очень и очень тяжелым. Только тебе решать, что ты будешь видеть — руку, которая всегда защитит, поддержит и поможет, или комфортную, золотую, но клетку, — меланхолично наставляет Арвиэль и, заметив в глазах внучки что-то, очень напоминающее смертельную усталость, замолкает, опасаясь сделать еще хуже.       Владыка переживает, понимая, что ситуация сложная: девочка не доверяет никому, даже самой себе. Знает, что Рэн не лишен совести, явно лишней в Аду, но столь необходимой в сложившейся ситуации. Боится не успеть — если с Нэриссой что-то случится, и она погибнет, Рэн не Хашшран, он просто не успеет вмешаться и остановить его. Боится за девочку, что стала внучкой, второй из имеющихся — догадывается о том, через что ей предстоит пройти рука об руку с его наследником. Но даже предупредить не может — клятвы в Аду неприложны, и дав ее единожды, ты несешь бремя до конца своих дней. Поэтому Арвиэль лишь вздыхает, тяжело и устало и, взяв ладони Нэриссы в свои, негромко добавляет:        — Я попрошу тебя об одном: не руби сгоряча, дай ему шанс, он как никто заслуживает его. Он может быть невыносимым, язвительным, жестким, может говорить обидные вещи и не всегда сдержан, но он любит тебя, действительно любит. И только тебе решать, какой будет эта любовь: трепетной, пронесенной через года, неиссякающей, или наполненной болью и мучениями для вас обоих, как было у Хашшрана с Иммерин.        — Я постараюсь, дедушка, — чуть хрипло отзывается Нэри.       Она четко осознает, что разговор с Владыкой был едва ли не самым сложным, труднее было только объяснение с Даррэном. Понимает, насколько непросто ей принять сравнение их с Рэном отношений с отношениями его родителей, и совершенно точно не хочет подобного конца. Но вот что делать с собой она тоже не знает. Лишь загоняет себя в угол постоянными размышлениями, рвет на части, чувствуя, как копится усталость, которой, кажется, нет конца.       — Я в любом случае не смогу сделать ему больно.        — Ты делаешь ему больно уже сейчас, Нэри. Подумай об этом.       Владыка встает со ступеней, без слов сообщая о том, что аудиенция окончена. Нэрисса, благодарно кивнув, тяжело поднимается со ступеней, ощущая единственную потребность: просто отключиться, уснуть, не думать о том, что будет дальше, не бояться, не страдать, не терпеть разрыв двух половин. На негнущихся, будто деревянных ногах выходит из зала, снова сжимая пальцами измятый шелк платья. И едва ли запоминает обратную дорогу, прежде чем торопливо раздеться и упасть на кровать.

      ***

      — Посты охраны расставлены согласно новому режиму охраны?       Наследный принц Хаоса, подняв голову от очередного распоряжения и поставив росчерк, окидывает вопросительным взглядом главу охраны Повелителя Ада. Тот, криво усмехнувшись и отлепившись от спинки кресла, в котором, вальяжно развалившись, сидит уже около часа, с насмешливостью вперивается в ответ.        — Все в лучшем виде, Рэн, можешь не волноваться.       В тоне СэХарэля звучат настолько понимающе-снисходительные нотки, что Эллохар в глухом раздражении закатывает глаза. Намеки учителя, доставшие до многострадальной печени за последнюю неделю, уже почти не выводят на неконтролируемые вспышки бешенства. Спокойствия не добавляют и проблемы на границе с Империей: кто-то явно пытается нарушить и без того хрупкий мир между Хаосом и темными, что не привносит простоты в ситуацию. Но Даррэн, отложив все размышления на потом, лишь чуть склоняет голову набок и едко ухмыляется.        — Наши дорогие гости прибывают сегодня, Харэль, и я не желаю разного рода эксцессов, ибо это чревато резким повышением смертности и без того немногочисленных чешуйчатых, — притворно озабоченно выдыхает Даррэн, открыв папку и складывая в нее уже завизированные документы.       Настроение немного повышается, и он позволяет себе мечтательную кровожадную улыбку, на секунду мелькнувшую на лице. Но СэХарэлю достаточно и этой секунды.        — Что, лапки чешутся? — хмыкает глава Хедуши, внимательно следя за переменой выражений на лице принца.       Эллохар же продолжает игнорировать пристальный взгляд крылатого, вчитываясь в очередную бумагу, негромко хмыкает, но с ответом медлит.        — Чешутся, — когда СэХарэль уже и не ожидает ответа, признается Даррэн, откидываясь на спинку кресла.       Отложив ручку, он приподнимает бровь, ожидая реакции от демона. Но тот лишь весело скалится, и предвкушение, написанное на его лице, заставляет магистра Смерти расплыться в хищной ленивой усмешке.        — Почешешь? Или пожалеешь?        Игра в гляделки с наследником забавляет старого демона. Да и предвещающийся бал стал еще одним витком тотализатора на имени принца, что само по себе является неплохим развлечением для приближенных к Владыке, при дворе которого все настолько тихо и спокойно последние сотню лет. Скучно.        — Сложно, — протягивает Даррэн.       Прикрыв глаза, он касается связи, теперь уже совсем не скрываясь. Но Нэриссу занимает кутерьма спешной подготовки к балу. Она, явно прибывая в крайней степени раздражения и одновременно какой-то тягостной задумчивости, не улавливает его присутствия.       — Мне нужен серьезный повод, чтобы на официальном приеме в честь примирения с драконами оторвать одному из представителей правящей династии голову, Харэль. А подобных поводов я, как ни странно, стараюсь избежать.               — Боишься обидеть девочку тем, что оторвешь ее бывшему яйца в ее присутствии? — удивляется рогатый, потому как вящая нелюбовь наследника престола к канцлеру драконьих земель буквально ощущается в воздухе, стоит только упомянуть его имя.        — Не хочу портить отношения ради минутного удовольствия? — предлагает свою версию Даррэн, вновь отвлекаясь на здоровенную стопку документов, что удерживается на краю его стола только за счет магии.       Неприятный зуд под ложечкой нарастает. магистр Смерти снова обращается к связи, невероятно укрепившейся за последние дни, и замирает с довольной ухмылкой, прикрывая глаза. Крайне любопытное видение Нэриссы в ванне поднимает его настроение еще больше, а то, что она, наконец, замечает его присутствие, вызывает тихий смешок.       «Извращенец», — лениво фыркает Нэри, лопая коготком разноцветные пузыри, что плотной шапкой пены покрывают воду, не давая разглядеть что-либо.       «Нееет», — чувственно отзывается Даррэн, собственнически оглядывая длинную ногу, выглянувшую из воды.       «Тебе нечем заняться?», — на удивление расслабленно спрашивает Нэрисса и прикрывает глаза, лишая его невероятно искушающего зрелища.       «Есть. Но так скучно. И не хочется», — легко вздыхает Эллохар.       Нэри со смешком откликается, приоткрывая глаза и позволяя увидеть знакомую обстановку купальни их новых общих покоев, а также верх грудей, в ложбинку которых соблазнительно стекает капелька молочно-белой воды.       «Мммм…», — проследив капельку взглядом и откровенно позавидовав ей, комментирует он. И с усмешкой чувствует, как она закатывает глаза.       «Вот и займись делами.»        На фоне слышатся голоса наяд, сбоку от бассейна мелькает Мелиора с большим полотенцем наизготовку. Магистра легким, но очень говорящим пинком под мысленный зад вышвыривает из сознания возлюбленной. Он нехотя открывает глаза, вновь натыкаясь на насмешливый, но очень, просто раздражающе-понимающий взгляд СэХарэля, под которым он тут же чувствует себя зеленым юнцом, пойманным за подглядыванием в женских купальнях.        — Думаешь, сможешь испортить? — неожиданно серьезно спрашивает крылатый и, поднявшись из кресла, махает рукой, давая понять, что вопрос риторический и ответа не требует. — Охрана расставлена, Рэн. Да и за комфорт казематов можешь не беспокоиться, обустроим все в лучшем виде. Спальни для дорогих гостей, — он позволяет себе жесткую усмешку, демонстрирующую его истинное отношение к перемирию с чешуйчатыми более явно, чем слова, — подготовили подальше от твоего крыла.        — И подкинь охраны к моим покоям. Хоть я и горю желанием оторвать Бельтэйру голову, но пусть лучше это произойдет по надуманной причине, нежели за дело.       Эллохар возвращается к документам, с мрачной серьезностью глянув на Харэля, и тот с той же мрачностью кивает в ответ.        — Да, мой Принц.       Начальник охраны дворца Повелителя Ада покидает кабинет наследника престола, и он уже надеется спокойно поработать пару часов. И с прискорбием замечаетт, что стопка документов, высящаяся на столе, так и не стала меньше за семь часов неотрывной упорной работы. «Вторым секретарем обзавестись, что ли?», — раздумывает Даррэн, постучав по столешнице ручкой и затребовав кофе покрепче. Он склоняется над дочитанным листом, собираясь поставить резолюцию, как неожиданно громкий стук в дверь бьет по чувствительному органу слуха, заставляя раздраженно зашипеть и мысленно подивиться тому, как подобное терпит Тьер с его-то сверхчувствительным слухом.        — Да заходи ты уже, не съем, я драконятину предпочитаю в последнее время, — усмехается Эллохар.       Подписав очередное прошение на повышение пограничной пошлины на ввоз редких ингредиентов из ХаронГарая в ДарХассад, он расслабленно откидывается в кресле. И окидывает насмешливым взглядом одного из племянников, что стоит, ни жив, ни мертв, в дверях, нерешительно замявшись и не поднимая глаз на хозяина кабинета.        — Ужасающих.       Лайлус, тряхнув длинной копной темных волос, едва дыша проходит вглубь помещения и, помявшись, опускается в кресло напротив, все так же сохраняя настороженное, даже опасливое молчание.        — И тебе не хворать, Лайл.       Подхватив появившуюся на столе чашку и хлебнув обжигающе горячего напитка, магистр Смерти сводит брови на переносице, перекладывая еще четырнадцать слезливо-молящих обращений от местной знати.       — Как я понимаю, это не просто визит вежливости, так давай быстрей, мне еще эту кучу разгребать, а у меня здесь даже дохлый кентавр не валялся.        — Я, в общем-то…       Его смущенный тон вызывает вспышку удивления. Даррэн поднимает на него глаза, поразившись тому, что демон, который в принципе покраснеть не может, делает отчаянные попытки таки залиться румянцем.               — Ну? — не выдерживает Эллохар.       Твердый, требовательный взгляд дяди парнишка не выдерживает и отводит темно-бордовые очи, уставляясь в пол.        — Хотел просить вашего разрешения пригласить леди Нэриссу на бал… — словно решившись на что-то воистину страшное, резко, запыхавшись выдыхает Лайлус.       Медленно, предельно медленно выпрямившийся в кресле Даррэн, столь же медленно поднимает взгляд на юнца, натыкаясь на умоляющий взгляд горящих глаз. «Еще один поклонничек пожаловал», — мрачно констатирует он, — «Да еще и не отличающийся чувством самосохранения».       — Так сказать, попытать счастья…       Надежда, разгорающаяся в глазах молодого демона, дополненная еще и умоляющим выражением лица, погружает магистра в состояние глубокой задумчивости.        — Хммм… Попытать, говоришь… Это мы можем устроить, в лучшем виде.       Даррэн не может припомнить, когда же Нэрисса успела познакомиться еще и с этим своим воздыхателем. На последнем балу она почти все время была рядом, на расстоянии протянутой руки.Сам он ревностно следил, чтобы к его прелести не мог подобраться ни один желающий познакомиться поближе, да и вообще любой желающий просто быть представленным. Магистр окидывает парня еще одним задумчиво-оценивающим взглядом, под которым племянник уже бледнеет.        — Просто леди Нэрисса вернулась такая… — Лайлус мечтательно вздыхает, прикрывая глаза и удостаиваясь еще одного взора Эллохара и вопросительно выгнутой брови. — И я неделю пытался как-то встретиться с ней, но мои записки, по-видимому, не достигали адресата, и она все время находится в ваших покоях…       Печальный голос звучит почти обиженно, едва ли не обвиняющее, и вторая бровь магистра Смерти достигает уровня первой. «Ты еще заплачь», — про себя ехидно добавляет демон, гадая, сколько еще нечаянных воздыхателей Нэри ему придется отшить. «Моя», — комментирует истинная суть, обжигая нутро резко вспыхнувшей ревностью. Парнишка перед ним вздрагивает, и он на миг прикрывает глаза, понимая, что на его лице, по всей видимости, промелькнуло что-то, очень напоминающее неконтролируемую жажду убийства.        — Там, где она и должна находиться, — отрезает Даррэн, опустив глаза на зажатый в пальцах документ только для того, чтобы не пугать племянничка еще больше. — Нет, Лайлус.        — Н-но, почему?.. — потерянно, непонимающе уточняет демон, откидывая темно-бордовые, в цвет глаз, волосы за спину. — Я понимаю, возможно, вы считаете меня неподходящей кандидатурой…        — У Нэри уже есть сопровождающий на бал, Лайл, — спокойно, предельно спокойно поясняет принц Хаоса, углубляясь в донесение из клана песчаников, доставивших ему столько проблем за прошедший год.       «Эх, прелесть моя, и где ты только их находишь?..», — чуть печально думает Эллохар, так и не вспомнив, где Нэрисса могла подцепить еще одного ухажера, но его размышления прерывает расстроенный голос Лайлуса:        — Могу я хотя бы узнать, с кем леди Нэрисса идет на бал?..       Печальный, даже несколько болезненный взгляд парня раздражает до чертиков, но Эллохар мужественно держится, сохраняя благодушное выражение лица. «Сопляк еще за девушками бегать», — мысленно припечатывает он.        — Со мной.       Два слова легко вырываются из груди, но взгляд, давящий и тяжелый, совершенно не сочетающийся с расслабленной позой и спокойствием на лице, заставляет юношу дрогнуть. «Так-то, мелкий», — довольно хмыкает про себя демон.        — Я должен был догадаться… — едва слышно выдыхает юноша и тяжело поднимается с места, сопровождаемый долгим взором серых глаз.        — Должен был, — соглашается с ним магистр Смерти, откидывая и тень надежды на возможность хоть как-то разобраться с накопившейся работой.       Усталость тяжелым покрывалом опускается на плечи, часы вдалеке отбивают половину шестого вечера. А он, вместо того, чтобы закончить уже с писаниной и готовиться к встрече венценосных чешуйчатых, чтоб им хреново летелось, сидит здесь и едва ли не подтирает сопли мальчишке с вдребезги разбитыми надеждами. «Дожился», — пораженно выдыхает Эллохар и, сунув ручку в золотую подставку, выжидательно глядит на парня.        — Прошу простить за беспокойство, — бормочет они, склонив голову, памятником воплощения печали покидает кабинет.        — Да охренеть со всеми вами можно, чтоб вам урги орочьи снились! — раздраженно, с усталостью выдыхает Даррэн, когда дверь кабинета едва слышно хлопает, невежливо отпихнув в сторону папку и сжав пальцами поднывающую переносицу.       День явно был из неудачных, и рассчитывать над отдых не приходится. Тяжело вздохнув, он позволяет себе несколько минут праздного сидения. Отпивает уже остывший кофе, даже не пытаясь его подогреть, и старается обрести привычное ранее спокойствие. Раздражение унимается минут через семь, за это время магистр успевает прощупать охранную сеть дворца, снова поискать через связь Нэриссу, допить мерзкий холодный кофе и даже навести порядок на столе. Уже было обрадовавшись тому, что вечно требующие чего-то посетители не ломятся в кабинет, умоляя решить их смертельно важную проблему сию же секунду, Эллохар взмахом руки распахивает окно. Ехидно заметив, что вредные привычки бывают очень заразными, он закуривает, наслаждаясь терпкими нотками табака, наполняющими легкие, как резко натягивается нить кровного вызова. «Да чтоб вам…», — со всей возможной доброжелательностью, на которую вообще способен, начинает принц Хаоса. Но вызов дергает сильней, и он, зло закатив глаза и крепко затягиваясь, взрезает подушечку пальца удлинившимся когтем.       «Да, дед», — даже мысленно он шипит сквозь зубы, понимая, что успокоиться не удалось совсем.       Резко затушив бычок в опустевшем произведении эльфийского искусства, и с некоторым удовольствием услышав глухое шипение уголька на дне чашки, из которой сразу потянуло омерзительной смесью прелого табака и пережаренного кофе, Эллохар криво ухмыляется.       «Драконы на подлете», — явно ощутив не очень хорошее настроение внука, осторожно уведомляет его Повелитель.       «Да иду я уже, иду», — недовольно выплевывает Даррэн и, рывком поднявшись из кресла, закатывает глаза, припоминая, что перемещения пламенем во дворце сейчас запрещены для всех.       «Бездновы меры безопасности!», — оглушительно хлопнув дверью, он стремительно пролетает приемную и забившегося в ужасе под стол секретаря. И, только завернув за угол, в коридор ведущий к парадной лестнице дворца, сталкивается с Дианеей.        — Опаздываешь, — замечает Повелительница, подхватив под локоть внука.       И в этот момент Эллохар замечает, что на бабушке одно из ее обычных платьев, несмотря на то, что даже он сам, не очень любящий соблюдать придворный этикет и правила приличия, натянул-таки парадный мундир.        — Как и ты, — он чуть поворачивает голову, одаривая Тень ехидной усмешкой.       Они совсем не спеша двигаются в сторону парадной лестницы, и чуткое обоняние демона улавливает дразнящий ноздри запах раскаленной чешуи.        — Драконы прибыли без дам, так что меня там и не должно быть, — пожимает плечами шайгенка и, негромко хмыкнув, оглядывает внука заговорщицким взглядом. — Позлим чешуйчатого.       Она вытягивает из воздуха тонкий шелковый платок, настолько сильно пахнущий Нэриссой, что на магистра в первую секунду накатывает головокружение, заставляющее отуплено встряхнуть головой. Свернув черную тряпицу, эльфийка быстро засовывает ее в карман парадного мундира и коварно подмигивает.       — Как думаешь, понравится нашему дорогому гостю твой новый парфюм?        — Решила протоптаться по подыхающему трупу поверженного дракона? — он усиленно принюхивается, в глубине души недоумевая, где бабушка достала этот платок, но удовлетворенно хмыкает. — Любопытный эффект.       Судя по аромату девушки, исходящему теперь от него, можно было смело заявить, что они как минимум пару недель не вылезали из койки, причем занимались там совсем не чтением.        — Оставлю такую возможность тебе.       Дианея, довольно похлопав внука по нагрудному карману своей маленькой, но невероятно сильной ладонью, заботливо оправляет лацканы мундира и хитро прищуривается.       — Нет, как только что выбравшийся из ложа страсти ты не выглядишь. Давай коронную ухмылку из своего арсенала.        — Ба, тебя Сайлин покусала?       Пораженно смеется наследник престола Ада, кажется, не способный удивиться больше, чем сейчас. Но природная подозрительность не дает ему просто с благодарностью принять такое положение вещей.       — Нет, это не проявление черной неблагодарности с моей стороны, конечно, ты не подумай, — нарочито серьезно начинает Эллохар и, когда Тень начинает посмеиваться, вопросительно вздергивает бровь. — Но позволь поинтересоваться: ты просто решила, что прием без убийства весьма скучная затея?       Однако сарказм не достигает адресата: бабушка лишь иронично приподнимает брови, но все же снисходит до пояснения.        — Нет дорогой, просто ты слишком грустный в последние дни, — необычайно озабоченно протягивает эльфийка, но плотоядная усмешка, промелькнувшая на ее губах, не дает усомниться в том, что подоплека ситуации имеет двойное дно. — Вот я и решила дать тебе возможность накрутить хвост дракону.        — Ну, спасибо, — издевательски раскланивается Даррэн. — А платок откуда?       Этот вопрос волнует больше всего, потому как даже та рубашка, в которой Нэри спала довольно долгое время, не сшибала ее ароматом настолько. Закономерные подозрения закрадываются в голову Эллохара, и он вновь приподнимает брови, безмолвно требуя ответа, но бабушка лишь загадочно улыбается.        — Когда-нибудь узнаешь, — туманно откликается она и, сняв невидимую пушинку с его рукава кончиками пальцев, поторапливает его: — Думаю, чешуйчатые уже в дверях.        — Думаю, мне позволительно опоздание.       Взглядом указав на собственный карман, он чувственно, почти похотливо ухмыляется, с удовлетворением отмечая, что загадочный платочек оказался весьма стимулирующим. «Даже слишком», — несколько удивленно хмыкает Даррэн, ощущая, как нарастает жаркое давление в паху, стоит втянут носом поглубже. Сейчас его безмерно радует своевременная шалость бабушки, и то, что драконы обладают почти демоническим обонянием. Пропустив вперед Повелительницу, ступившую в анфиладу коридоров, удаляющуюся от парадного холла, магистр медленно, с нарочитой ленцой оправляет мундир и шагает к лестнице, все-таки цепляя на лицо похабно-удовлетворенную усмешку из своего арсенала. Неторопливо спускается по ступеням, к деду и его советникам, кивает СэХарэлю. Оценивающе оглядывает делегацию Грозового Нагорья, мгновенно находя глазами напряженного Бельтэйра. Губы сами собой растягиваются шире, стоит пройти ближе и стать рядом с дедом, потому как дракон начинает принюхиваться, пусть и незаметно.        — Даррэн.       Арвиэль кивает внуку, невольно удивляясь цветущему виду и крайне лукавому блеску глаз. Чувственная усмешка изгибает губы наследника, и демон, принюхавшись, ощущает сильный, могущий о многом сказать запах Нэриссы. Знает, что между ней и его внуком не было ничего, но… «Тень», — проницательно постановляет Владыка, сдерживая улыбку в уголках губ.        — Прошу прощения за опоздание.       Даже интонации голоса самому Даррэну кажутся ленивыми, пресыщенными, и он хмыкает про себя, с любопытством отмечая влияние запаха его женщины на собственное настроение. Обводит взглядом лица присутствующих, испытывая невиданное доселе наслаждение при виде потемневшей морды дракона. С усмешкой смотрит в янтарные глаза со стянувшимися в нитку стреловидными зрачками, ехидно ухмыляется в ответ, следя за напряженным трепетанием ноздрей соперника. «Шах и мат, чешуйка», — весело восклицает он про себя и, поведя рукой в сторону приемного зала для совещаний, проговаривает:        — Пока наши леди занимаются подготовкой торжества, пройдемте в зал совещаний, обсудим детали, насладимся аперитивом.       Арвиэль согласно кивает, что-то говоря Арратиону, и те выдвигаются вперед. Оставляя позади Эллохара, довольно ухмыляющегося и в целом довольного жизнью, и напряженного, натянутого как струна дракона, мрачно хмурящегося на алое освещение черных коридоров дворца.

      ***

      Стоя перед зеркалом в одном полупрозрачном халате, больше напоминающем продукцию эротической лавки, нежели нормальное одеяние незамужней и невинной пока темной леди, Нэри придирчиво оглядывает собранные в высокую прическу локоны и непривычно яркий макияж. Наяды, замершие за спиной, ожидают вердикта, и Нэрисса, найдя глаза Каристы в отражении высокого зеркала, благодарно кивает.        — Что там с организацией торжества? Бабушка выставила меня из зала раньше, чем мы с Сайлин успели закончить.       Пройдя к сервированному фруктами и вином столику, Нэрисса снова наполняет бокал крепленым вином из предтеч Бездны. Забросив в рот виноградинку, она разворачивается лицом к возвышению, на котором уже дожидается своего часа невероятное творение лап самого Тонкопряда Танмирского.       Ярко-синее, под цвет родового герба, платье, сотканное пауком, действительно поражает воображение: кружевной лиф, украшенный сапфирами и черными бриллиантами, переходит в длинную шелковую юбку, поверх которой распускается кружевной шлейф. А скрытый разрез при ходьбе оголяет ноги почти до верхней трети бедра, демонстрируя кружевную отделку чулок и все те же черные бриллианты с сапфирами, выложенные на резинке.       «Срамота, но так красиво», — задумчиво констатирует Нэри, созерцая шедевр модельерного искусства труда лап замечательного паука. Усмехается, припоминая, как бабушка выставляла деда с Рэном из ее гардеробной, когда платье было доставлено, уверенно заявляя, что это сюрприз, но им обязательно понравится. И пусть она была привычна к подобного рода платьям, но, в первый раз примерив этот овеществленное великолепие, почувствовала себя неуютно. Наверное, потому, что понимала: платье демонстрирует ее новый статус, а возлюбленной принца Хаоса быть совсем не хотелось. И пусть признание принесло несравнимое облегчение — теперь не приходилось скрывать чувств и бояться разоблачения. Но каждый взгляд, каждое прикосновение Рэна словно резали ножом, столь сильно они были наполнены ядреной смесью боли, надежды и ожидания.       Однако даже они не нарушали странного спокойствия, снизошедшего на нее и не покидающего уже неделю. Не того, о котором она мечтала, но того, что давало приятную передышку. Именно это спокойствие не давало возможности всерьез возмущаться переезду в новые покои, разговору с дедушкой, навязчивой заботе бабушки и осточертевшим шуточкам Сайлин и СэХарэля. Порой ей даже казалось, что она вернулась в те времена, когда выбор еще не свершился, когда все шло своим чередом, а дни были наполнены дворцовой кутерьмой и приятными перерывами на чаепития с придворным серпентарием.        — Приготовления почти закончены, госпожа. Повелительница и первая леди вот-вот будут здесь. Леди СэХарэль настоятельно просила не надевать платье до ее прихода.       Мелиора расслабленно улыбается, и Нэри, опустошив бокал, достает еще два бокала, разливая остатки вина. Третья бутылка подходит к концу, и приятная слабость с негромким гудением в голове говорят о том, что до начала приема пить больше не стоит. «Действительно, лучше не стоит», — передавая водяным их бокалы, посмеивается про себя Нэрисса, — «Танцы на столе магистр Смерти точно не оценит. Вернее, он не оценит свидетелей танцев, а прием приватной обстановки не предполагает…», — по губам расползается чувственная усмешка. Нэрисса тут же одергивает себя, прекрасно понимая, что это все просто влияние вейлы, активничающей на фоне алкогольного опьянения.        — Значит подождем, — пожимает плечами Нэри и, опустившись на диванчик посреди гардеробной, медленно потягивает вино, любуясь мерцанием камней на шлейфе платья. — Достаньте пока сапфировый комплект, думаю, он лучше всего подойдет к платью, — задумчиво протягивает она.       Наяды лишь переглядываются, не двигаясь с места, и это выдергивает ее из состояния задумчивости, заставляя оторвать взгляд от платья и посмотреть на лукаво ухмыляющихся наяд.        — Властитель оставил вам это.       Подхватив неприметный, обтянутый темно-синим бархатом футляр, Кариста ставит его на столик и, щелкнув замочком, нарочито медленно открывает. Предчувствие, щекотнувшее нервы при виде коробочки, начинает оглушительно вопить, стоит Нэриссе увидеть ее содержимое. Шумный выдох разносится по гардеробной, она ощущает, как брови буквально взлетают к кромке волос. Слов не остается совсем, помимо обсценной лексики, но даже она не способна описать весь спектр чувств, что испытывает в этот миг Нэрисса.        — Это… — шокировано выдыхает она.       Нэри во все глаза рассматривает на комплект из сапфиров и черных бриллиантов, состоящий из колье, сережек, кольца, браслета, и почему-то тонкого, острозубого венца с растительным орнаментом, в камнях которого, как и в остальных частях комплекта, плещется синее пламя, завораживающе играя на свету.       — Все мои финансовые активы, с пассивами в придачу, потянут только на одну седьмую, если не меньше… — проговаривает Нэри первое, что приходит в голову, все так же не отрывая глаз от украшений в футляре.       «Артефакты. Очень мощные артефакты» — в панике констатирует она.        — Единственная в своем роде парюра, его Смертейшество лично подбирал камни, стиль оформления, контролировали весь процесс изготовления, — вдохновенно вещает Мелиора.       И не замечает того, как темнеют глаза Нэриссы, словно наполняясь льдом. Пальцы, потянувшиеся было к коробочке, будто пронзает разрядом, и Нэри резко отодвигает от себя футляр, брезгливо, словно боясь испачкаться.        — И какой из его сердечных привязанностей этот комплект предназначался изначально? — безэмоционально, вымороженным тоном интересуется она.       Сжимает пальцы в кулак, и столь приятное спокойствие, наполнявшее душу получасом ранее, сменяется смерчем из разочарования, омерзения, обиды, ревности, но в последнем она никогда не признается даже себе самой. Больше не хочется одевать платье, такое роскошное, столь неподходящее ей, не хочется видеть восхищения в его глазах, не хочется идти на бал, не хочется ничего… «Такой заказ не делается за пару месяцев», — устало думает она, желая просто развернуться и уйти в спальню, не видеть ни платья, ни невероятной парюры. Зарыться под одеяло и пить вино хочется, а вот видеть Эллохара — нет. «Минимум год, может полтора», — навскидку оценивает она срок изготовления комплекта, принимая и то, что он вообще мог храниться и несколько лет, если не десятилетие. «Под глаза Василене заказывал, теперь мне сплавляет?», — предполагает худшее Нэрисса, поджимая губы, едва сдерживая негодование внутри. И не удерживается, ядовитый вопрос все равно срывается с губ:        — Уж не для Верховной ли ведьмы, под васильковые глазки?       Шокированные до глубины души наяды замирают изваяниями, едва ли не оскорбленно глядя в ответ. Но Нэри в запале даже не замечает выражения их лиц, только вздергивает бровь, вопросительно, едва ли не издевательски глядя на водяных. Ощущает, как Даррэн, видимо, почувствовавший перемены в ее настроении, пытается воспользоваться связью, и стремительно разрывает ментальный контакт, закрывается щитами, не желая, чтобы он почувствовал хоть что-то.        — Вы ошибаетесь, леди, — первой приходит в себя Кариста. — Этот комплект заказывался для вас несколько лет назад, только венец и кольцо были добавлены совсем недавно, — поясняет наяда и, с робкой улыбкой, явно понимая переживания госпожи, пододвигает футляр ближе, открывая крышку шире, словно побуждая полюбоваться сверканием камней. — И да, цвет камней действительно подбирался под цвет глаз, ваших глаз, леди. А в сердце лорда Эллохара уже давно есть только одна женщина, и это вы, не вам задумываться о его прошлых увлечениях…        — Пускай лучше эти самые прошлые увлечения задумываются о том, что такой мужчина достался вам.       Мелиора неприязненно кривит губы, вызывая у Нэриссы запоздалый оторопелый смешок. Именно Ора всегда, сколько помнила себя Нэри, неприязненно относилась к романтическим привязанностям Даррэна. И сама она когда-то подшучивала над наядой, полагая, что та просто влюблена в него. Но ошибалась, и не сказать, что была не рада этому.       — Ведьмы, человечки… — с отвращением проговаривает наяда. — А дальше кто — нежить? Умертвия? Прости Бездна, целительницы? Я, конечно, все понимаю, магистра всегда тянуло опекать и защищать — это базовые мужские потребности, после всем понятных потребностей физиологических. Но он же, уж поймите меня правильно, совсем не умеет разбираться в женщинах! — Мелиора махом опустошает свой бокал, тоже далеко не первый по счету и, со звоном поставив его на столик, патетично взмахивает руками. — Именно слабые женщины, осознающие свою никчемность, тянутся к сильным мужчинам, совсем не желая хоть как-то с ними сравняться. Я не отрицаю того, что приспособленческая натура женщины обусловлена природой, как и поиск наиболее сильного самца для рождения перспективного потомства, но некоторые поражают даже меня!        — И это говоришь ты, у которой четыре любовника, двое из которых наследники сильных кланов? — с усмешкой вопрошает Кариста, расслабленно опускаясь на диванчик рядом с Нэриссой и потягивая вино.       Самой Нэри остается только наблюдать за разговорившимися наядами, тихо хмыкая предмету беседы. Пускай ее отношения с охраной никогда не были формальными, но раньше, когда она была младше, подобные темы при ней не затрагивались. Теперь же Нэрисса с удовольствием ощущала себя не просто причастной к личной жизни девушек, но даже в какой-то мере своей.        — Главное, они не знают друг о друге. Магистр, взяв нас в услужение, является гарантом нашей матримониальной неприкосновенности, чем я и наслаждаюсь, и тебе советую, сестренка! — довольно откликается Ора и, тоскливо глянув на пустую бутыль из-под вина, сиротливо стоящую на столике, вздыхает. — А вам, леди, даже печалиться не стоит, вы единственная достойная партия его Смертейшеству в этом серпентарии, — уверенно увещевает наяда и даже не замолкает, когда дверь в гардеробную с шорохом отъезжает в сторону, и в проеме появляются Сайлин с Повелительницей.        — Верно говоришь, рыбка моя! — сладко пропевает нагруженная подарочной коробкой леди СэХарэль.       Брякнув ношу на диван, она падает рядом. Посмеивающаяся Дианея присаживается в кресло напротив, одаривая Нэри лукавой, заговорщицкой улыбкой и, кивнув на коробку, мягко проговаривает:        — Хватит смущать девочку, Сайлин. У нас для тебя небольшой презент, милая, не хочешь взглянуть?       Нэри оглядывает повязанную алым бантом коробку, разделяющую ее и Сайлин и, вздернув брови, напряженно следит за тем, как демоница, подхватив ее, опускает ей на колени.        — У меня, Дианея, у меня! Я же выбирала, — смеется первая леди откидывает смоляной водопад волос за спину и, закинув ногу на ногу, демонстрирует невообразимый разрез юбки платья, смеряя предвкушающим взглядом замершую Нэриссу.        — Честно признаться, мне уже страшно, — хмыкает Нэри, но руки сами тянуться к лентам банта. Потянув их края, она замирает в негодовании, глядя на содержимое коробки. — Сайлин… — угрожающе начинает Нэрисса, вытаскивая на обозрение присутствующих кружевное нечто, мало напоминающее нижнее белье. — Тебе не кажется, что подбором столь интимных частей гардероба я должна заниматься сама? Или это помощь страдающим принцам Хаоса? Эротическая акция по проверке самоконтроля отдельно взятого демона?        — Но оно же так гармонирует с платьем, дорогая! — наслаждаясь эффектом, произведенным подарком, довольно тянет демоница, лукаво оскаливаясь. — Сегодня в тебе должно быть прекрасно все! А тренировка самоконтроля Рэнчику будет не лишней, не так ли? Красивая леди в красивом платье, под которым красивое белье… Такую конфетку так и хочется избавить от обертки, чтобы таки добраться до сладкого содержимого!        — Да, судя по вашим отношениям с мастером, эта древняя как мир игра никогда не надоедает, — замечает Нэри, мысленно соглашаясь с тем, что тончайшее кружево бюстье и трусиков действительно приковывает взгляд.       Серебряная нить, простегивающая комплект, завлекающе поблескивает в ярком освещении гардеробной, и ей почему-то думается, что на черном шелке постели он будет смотреться просто феерически. «Как и разорванным в пылу страсти на полу», — соблазняюще шепчет вейла на задворках сознания, и Нэрисса не находит сил от нее отмахнуться.        — Да и тебе сейчас как никогда необходимо пополнить гардероб подобными штучками, — продолжает Сайлин, похабно сверкая улыбкой. — Эти вещицы столь хрупки, и так легко рвутся под острыми когтями… Не заметишь, как от сотни комплектов останется всего парочка самых скромных, — притворно вздыхает она, явно судящая о подобных вещах из своего немалого опыта.        — Не думаю, что новые комплекты понадобятся ей так скоро, Сайлин, — посмеивается Тень.       А Нэри, вытащив из коробки вторую часть подарка, со звоном ставит ее на столик, ни капли не удивленная ее содержимым.        — А это для хорошего настроения и легкости духа.       Шайгенка, улыбнувшись, щелчком пальцев выбивает пробку из горлышка бутылки. Нежно-розовое игристое вино с шипением разливается по бокалам, а наяды, раздав бокалы, устраиваются в креслах в ожидании тоста.        — Помянем?       Нэрисса насмешливо поднимает бокал, на что Дианея негромко посмеивается, Мелиора с Каристой прячут усмешки в уголках губ, и лишь Сайлин недовольно морщит нос.        — Милая, нельзя быть такой мрачной, мужчины ценят в женщинах легкость и игривость, — наставительно сообщает демоница, покачивая бокалом. Разворачивается к Нэри, внимательно оглядывает ее с головы до ног и замирает в задумчивости, чуть прищуривая глаза.        — Легкость на передок? Это точно не про меня, — издевательски парирует Нэри, насмешливо глядя на леди СэХарэль и, хмыкнув, добавляет: — Да и если мое поведение кардинально переменится, и я стану легкой и игривой, Рэн первым делом пригласит для меня целителя, с некромантом в придачу. Ну, или попросит дыхнуть, что тоже весьма вероятно, — пожимает плечами она, стараясь сохранить серьезность, но смех наяд сбивает, и когда к ним присоединяется бабушка, не выдерживает сама.        — Пора одеваться, госпожа.       Кариста первой вспоминает о времени и поднимается из кресла, поставив бокал на столик. Следом поднимается и Мелиора, и Нэриссе ничего не остается, как подняться и пройти к возвышению, на котором сияет камнями тяжелый шедевр прядильного искусства. Наяды быстро наколдовывают скрывающий полог, и она, скинув халатик, первым делом надевает тончайший кружевной комплект белья, и после, опустившись на невысокую банкетку, натягивает на ноги чулки. Платье помогают надеть наяды, и Нэри, встав перед зеркалом, восхищенно оглядывает леди, замершую в отражении.        — Восхитительно! А я ведь говорила, что платье невероятно ей пойдет! — восклицает Сайлин.       Демоница мелькает в отражении, осматривая Нэри со всех сторон. Но Нэрисса и едва ли слышит ее, цепляясь взглядом за переливы камней, украшающих корсаж.       «Совсем нескромно… но мне нравится», — постановляет она. Мелиора, поднеся футляр, надевает на нее комплект украшений. Первым, тяжелой холодной каплей сапфира в обрамлении черных бриллиантов, ложиться колье, опускаясь в ложбинку меж грудей. Следом идет браслет, уже после она, заторможено переведя взгляд, подхватывает из бархатного ложа серьги, вдевая перевитые золотыми листиками сапфировые гроздья в мочки ушей. А появившаяся сбоку Кариста закрепляет в волосах венец.       — Идет! Там кольцо осталось? — громко, возбужденно шепчет леди СэХарэль, и Дианея взмахом руки раскрывает серые грани, маня наяд пальцем. — Вот пускай сам и надевает, а мы посмотрим!       И стоит граням вновь схлопнуться, как дверь гардеробной отъезжает вновь, и Нэрисса, почему-то ощутив острый приступ волнения, подходит к столику. Подхватив свой бокал, она опустошает его, буквально кожей ощущая взгляд серых глаз, впившийся в нее. Легкое головокружение после бокала весьма коварного вина позволяет отвлечься от предательских мурашек, расползающихся по телу, и Нэри, выдохнув, поднимает глаза на магистра Смерти, замершего в дверях. Жадный взгляд цвета грозового неба медленно скользит по телу, вынуждая замереть, ощутить себя загнанной в ловушку жертвой перед хищником. Это сравнение почему-то вызывает смешок, и она, плеснув себе в бокал еще вина, не находит ничего другого, как приглашающе повести ладонью:        — Присоединишься?       Мягкий шаг, неслышный, и Даррэн проскальзывает ближе, отмечая крупную темно-синюю каплю сапфира в ложбинке между грудей и длинную, затянутую в чулок ногу, выглядывающую из высокого разреза платья. Дыхание ожидаемо спирает, а брюки мгновенно становятся убийственно тесными. Сглотнув, Эллохар проходит к столику, замечая раскрытый футляр и единственный предмет, оставшийся в нем. Кольцо играет пламенем в крупном черном бриллианте, завораживая, притягивая взор, и магистр, едва слышно хмыкнув, становится вплотную к столику, подхватывая предложенный бокал.        — Кажется, ты надела не все, — негромко проговаривает он, отпивая из бокала, сожалея, что в нем не золотое эльфийское вино.       Свою бутылку он так и не доставал из барного шкафа личных покоев дворца в ДарНахессе. «Досадное упущение», — решает он и, протянув руку к коробочке, извлекает сверкнувшее в рассеянном свете гардеробной кольцо.       — Надо исправлять, — то ли себе, то ли ей говорит магистр и, опрокинув в себя остатки вина, протягивает ладонь. — Ручку, прелесть моя.        — Исправлять что? — несколько настороженно, несмотря на расслабляющие алкогольные пары, уточняет Нэри.       Она внутренним чутьем ощущая, что за словами Даррэна скрывается что-то еще. И руки не подает, понимает, что он хочет надеть кольцо сам, из-за чего чувствует странное смущение, которое вот-вот разольется стыдливой краской по щекам.        — Досадное упущение, — словно бы ничего не происходит, проговаривает магистр.       Нэри, прекрасно понимая, что будет означать надетое на палец кольцо, едва удерживается от того, чтобы спрятать руку за спиной. Но ощутимо нетрезвое состояние сдерживает порыв, и она спокойно протягивает ладонь, ощущая шероховатое, горячее касание его пальцев. «Кольцом меньше, кольцом больше», — справедливо рассуждает Нэрисса, — «Оно все равно не изменит наших отношений и не отменит всех сложностей». Но все равно предательски замирает, как и сердце в груди, стоит Эллохару сжать подрагивающие пальцы в своих, а после медленно, осторожно надеть кольцо. А демон нарочито неторопливо поправляет ободок на пальце, удерживая ее ладонь в своей руке. Нэри сухо сглатывает, понимая, какое действие оказывают на нее его прикосновения.        — Возможно, я просто не успела, — стараясь стряхнуть с себя оцепенение, сладко протягивает Нэрисса, игриво улыбаясь, и, встретившись глазами с прожигающим насквозь взглядом серых глаз, продолжает: — А, возможно, и вовсе не собиралась, я и так выгляжу, как праздничное дерево в день Смерти зимы.       Она оборачивается, придирчиво оглядывая себя в зеркале, и только спустя пару секунд осознает, что просто напросилась на комплимент. Признание того, что все женское ей не чуждо, дается с трудом, сильнейшее желание треснуть себя по лбу обуревает. Но тут же испаряется, стоит Даррэну подойти сзади и, скользнув ладонями по талии, затянутой корсажем, негромко прошептать на ухо:        — Ты невероятно прекрасна, Нэрисса.       Хриплый полушепот обжигает шею, и сердце мигом заходится, ноги предательски подрагивают. Крепко прижавшееся со спины сильное тело и вовсе лишает возможности дышать. Еще один жаркий взгляд, скользящий по телу, с которым Нэри сталкивается в отражении зеркала, и демон, перехватив ее за руку, рывком разворачивает ее к себе лицом. Впивается взглядом в губы, покрытые плотным слоем темно-вишневой лаковой помады.       — Но нам стоит поторопиться, иначе мы точно опоздаем. Или вовсе отсюда не выйдем, что более вероятно...       Притянув ее ближе, настолько, насколько позволяет юбка платья, Даррэн улавливает дурманяще-сладкий аромат жасмина и амбры. Сделав несколько глубоких вдохов, он медленно утягивает за собой к выходу. Нэрисса же, заметив завороженный взгляд магистра Смерти, обращенный к ней, хмыкнув, спокойно возвращается к столику. Берет шелковый, в цвет платья, платок, возвращается к Эллохару и уверенно вкладывает его за петлицу парадного мундира. Он вопросительно приподнимает брови, одаривая легкой улыбкой, и Нэри, ответив тем же, ласково, но с очень уж заметными издевательскими нотками, пропевает:        — Слюни подтирать, дорогой. А то мало ли, поскользнешься, нам ведь не нужны неучтенные травмы, правда?       И, заботливо похлопав его по плечу, а вернее, куда доставала, первой выходит из гардеробной, едва сдерживая улыбку. Удивленное, веселое хмыканье раздается за спиной, и Нэрисса судорожно выдыхает, когда магистр нагоняет ее у дверей. «Это будет сложнее и проще, чем я думала, одновременно», — проскальзывает мысль в ее голове, когда она, приподняв тяжелые юбки платья, медленно спускается по ступеням, придерживаемая уверенной сильной рукой. «Если сейчас ты ляпнешь, что такие ухаживания и внимание Эллохара тебе неприятны, я тебя пришибу, мать, может хоть мозги на место встанут», — протяжно мурлыкает доставучий голос в ее голове. Нэри едва ли не чертыхается сквозь зубы, стараясь сохранить благодушное выражение лица.        — Поразительное благодушие, прелесть моя, — распахивая дверь и предлагая ей локоть, протягивает Даррэн.       Он искоса поглядывает на Нэри и отмечает ее удивительное спокойствие. Это, несмотря на то, что вызывает вящую радость и облегчение, все равно заставляет ворочаться привычную подозрительность, и поэтому Эллохар не расслабляется, даже когда ловит искренне удивленный взгляд спутницы.       — Ты не выпускаешь колючки и не шарахаешься от меня, — поясняет он и замечает кривую усмешку, скользнувшую по ее губам.        — Может быть, я просто решила не портить настроение ни тебе, ни себе? — предлагает вариант Нэри.       Она старательно запинывает поглубже подзуживающую на непотребства вейлу, ибо обстановка более чем подходящая: мягкий полумрак коридоров расцвечивается лишь тусклым светом настенных светильников, добавляя атмосфере интимности. В таком антураже привлекательными для уединения теперь выглядят даже самые захудалые и неудобные уголки.        — С трудом верится, но я постараюсь сделать вид, что ты меня убедила, — улыбается в ответ Эллохар и первым ступает в круг переноса, тут же засветившийся молочно-белым.       Нэрисса, сквозь зубы помянув Бездну и всех родичей до одиннадцатого колена, а также упомянув все виды извращенных связей, в которых они могли принять участие, ступает следом, подтаскивая за собой длинный шлейф платья. Даррэн с усмешкой притягивает ее ближе и, обхватив рукой за талию, помогает затащить воланы юбки в круг. Нэриссе приходится стать настолько близко, что она может разглядеть переплетения серебряной нити на лацканах камзола. Ноздри щекочет древесно-мускусный аромат парфюма, и она, дабы сохранить ясность ума, чуть отстраняется, и, стоит магистру активировать портал, проговаривает:        — Прошу тебя, просто выруби меня, если я еще раз соглашусь на предложения Сайлин и бабушки.       Мольба в ее голосе кажется истовой и предельно натуральной, что магистр, не выдержав, негромко посмеивается, понимая разумность просьбы.        — Обязательно, радость моя, — склонившись, негромко проговаривает Даррэн, заглядывая в глаза.       Именно в эту секунду Нэри как никогда сильно ощущает прикосновение горячей ладони, лежащей на талии, а еще то, что стоят они непозволительно близко и…        — Мой Принц, леди.       Раздается вежливое сбоку, и Нэри, вздрогнув, отстраняется, почти как наяву слыша, как на осколки разбивается все очарование момента. Рука на талии ощутимо напрягается, не позволяя отойти, и Даррэн, галантно обойдя проклинающую платье, Сайлин и саму Бездну Нэриссу, вновь предлагает локоть. Она несколько напряженно оглядывается на застывшего крылатого. Тот, сверкнув улыбкой, весело подмигивает. Шутливо пригрозив кулаком, Нэри негромко хихикает и, осторожно положив пальцы на обтянутую тканью мундира руку, чуть вздрагивает, ощущая, насколько напряжен магистр. Но лукавый взгляд серых глаз и хитрая, мальчишеская улыбка на его губах едва ли отвлекают от легкого мандража. Потому как высокие двустворчатые двери приближаются, а замершие у них крылатые в парадных ало-черных мундирах выглядят чрезвычайно торжественно. Стараясь успокоиться, Нэри негромко вздыхает, невольно привлекая внимание Эллохара, и он ободряюще и немного удивленно усмехнувшись, останавливается в двух шагах у дверей.        — Кажется, пора уподобиться Сайлин и таскать с собой успокоительное за шнуровкой корсета. Ибо я снова самая везучая леди во всех мирах Хаоса, — изобразив скучающий зевок, весело замечает Нэрисса в полголоса.       Нэри ощущает дикое томление от столь близкого присутствия Даррэна, чувствует, как кружиться голова от его запаха, как слабая, далекая часть все еще сопротивляется. Но сегодня в ее планах нет острого противостояния на грани, ей всего лишь хочется развеется и отдохнуть. Поэтому Нэри изо всех сил сдерживается, понимая, что лучше краснеть и сходить с ума от желания, нежели ругаться и выпускать колючки, делая больно не только ему, но и себе. Тем временем один из стражников негромко ударяет в дверь, и из зала глухо доносится голос церемониймейстера:        — Наследный Принц Хаоса, Властитель ДарНахесса, Его Смертейшество лорд Даррэн Эллохар с одобренной невестой, леди Нэриссой Блэк, главой рода Блэк.       Первый шаг она совершает, еще не дослушав слова распорядителя торжества, нацепив улыбку, сияя, сохраняя идеально прямую осанку и правильный угол поворота головы. И едва не запинается, стоит ей услышать собственное объявление. Пальцы тут же впиваются в плотную ткань камзола на предплечье Даррэна, платье мигом тяжелеет на пару десятков килограмм, и лишь гулкая тишина, наступившая в зале торжеств с их появлением, заставляет удерживать должное выражение лица. Путь до возвышения с тронами Повелителя и Повелительницы теперь кажется невыносимо длинным. Нэри, заметив среди почетных гостей делегацию драконов, едва сдерживаясь, впивается ногтями в руку Эллохара, позволяя себе издевательский комментарий сквозь плотно сжатые зубы:        — Рэн, урга немытого тебе по назначению! Ты решил поиздеваться надо мной и поглумиться над свежеубиенным трупом поверженного рыцарем дракона?        — Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя, Нэрюш.       Сквозь его мягкий, извиняющийся тон проскальзывают заметные рычащие нотки. Даррэн находит взглядом деда, прекрасно понимая, кто преподнес им такой во всех смыслах поразительный подарок. Не то чтобы злится на Владыку, довольно восседающего на троне, но чувствует, что данный сюрприз принесет лишь сложности. Да и тяжелый вздох Нэри, как и впивающиеся в руку пальцы, говорят о том, что тяжелый разговор еще впереди.       — Дед умеет удивлять, пускай и не всегда приятно, сделай скидку на возраст, радость моя, — устало вздыхает демон и, услышав негромкий ехидный смешок, улыбается сам.        — И каково это, когда предложение руки, сердца и прочего набора жизненно важных органов за тебя делает старший родственник? — неожиданно весело интересуется Нэри, понимая, что исправить данное заявление, оглашенное перед всем двором Владыки Хаоса никак нельзя, и просто старается успокоиться.       «А чего ты хотела — еще лет десять булки мять?», — логично отзывается все тот же мурлыкающий голосок, и Нэри со вздохом принимает неисправимое очевидное.        — Отдает протухшей архаичностью, — далеким от довольного тоном отзывается магистр Смерти.       Когда до возвышения с тронами остается около двадцати шагов, он замечает на себе взгляд Бельтэйра — напряженный, пристальный, едва ли не жесткий. Эллохар склоняется к Нэриссе, не столько желая позлить поверженного же соперника, сколько поинтересоваться ее мнением в надежде услышать искренний ответ:        — Тебе должно быть обидней, радость моя, тебя, по сути, поставили перед фактом, — и чувствует, как непроизвольно задерживает дыхание, а с этим и сердце запинается в ожидании ответа.        — Будто я могла рассчитывать на что-то другое, — все же закатывает глаза Нэри.       Благо шагов до места преклонения перед властвующей четой остается немного, всего-то около пяти. Даррэн оказывается чуть впереди, как и положено по этикету, но лишь отвешивает сухой кивок.        — Спасибо, дед, удружил.       Язвительность в его тоне зашкаливает, но Арвиэль лишь усмехается, коротко, едва заметно. Нэри, выступив из-за плеча теперь уже жениха — «Страх какой!», — проскальзывает случайная мысль в голове — приседает в поклоне, почтительно склонив голову.        — Дедушка.       Обращение выходит совсем не уважительным, скорее угрожающим, но сверкнувший смешливым взглядом Арвиэль, кажется, попросту развлекается, наблюдая за их реакцией. Он одобрительно кивает, заметив кольцо на ее пальце, и приглашающе поводит рукой, предлагая расположится у тронов. Уже почти привычно приняв ладонь Эллохара, забившееся быстрее сердце не в счет, Нэри медленно поднимается по ступеням следом и, встав за спинками каменных сидений Владык, чуть склоняется к нему.       — Ты слышал этот хруст? — и стоит Даррэну приподняв бровь глянуть в ответ, как она вдохновенно, издевательски продолжает: — Это я топчу каблуками разбитые сердца и надежды ваших воздыхательниц, ваше рогатое Высочество!        — Я надеюсь, что прошлые рога я уже скинул, а новых ты мне не наставишь, сердце мое.       Эллохар клыкасто, нагло ухмыляется и, скользнув рукой по тонкой талии Нэриссы, заключает ее в подобие объятия, кожей ощущая прожигающий насквозь взгляд дракона. Но сейчас ему совершенно плевать на сотни глаз, смотрящих на них —  ему просто хочется обнимать ее, касаться, чувствовать дурманящий запах признанной демоном женщины.        — Те рога не считаются — я была ни сном, ни духом, это раз, и состояла в официальных отношениях с Рагдаром, это два, — нарочито надменно, играя, произносит Нэрисса.       Магистр Смерти усмехается, поглаживая плетение кружев и прикрепленные к нему камни на корсаже. Злость при упоминании ею имени чешуйчатого страдальца вспыхивает в груди, но он старательно осаживает ее, не желая портить Нэри настроение, которое в этот вечер приятно удивляет.               — В любом случае, новых рогов мне не видать, кроме тех, что положены по статусу, как демону, — довольно откликается Даррэн.       Нэри, сначала напрягшись, на миг задумывается А после, переведя взгляд на собственную руку, теперь украшенную колечком, понятливо хмыкает.       — Усовершенствовал систему?       Внимательно оглядывая крупный бриллиант, в котором плещется синее пламя, Нэри, завороженная его всполохами, замирает, любуясь невероятно красивым украшением. Золотые листики с вставленными в них сапфирами обрамляют крупный темный камень, словно обнимая гибкими руками. «Его Смертейшество сам подбирал камни, стиль оформления…», — припоминаются слова наяды. Нэри, вздрогнув, ощущает, как демон, магией сдвинув тяжелый шлейф платья, становится за ее спиной, а его руки проскальзывают по талии, обнимая, прижимая крепче к твердому горячему телу.        — Да, — просто откликается Даррэн.       Он дует на прядку из прически Нэриссы, шевеля дыханием выпущенные из прически завитые пряди, едва касаясь губами уха. И с удовольствием чувствует, как она вздрагивает и замирает в его руках.       «Ты вейла, сердце мое, и долго сопротивляться не сможешь», — про себя добавляет Эллохар, едва удерживаясь от того, чтобы зарыться лицом в ее волосы и глубже вдохнуть пьянящий аромат жасмина. То, насколько спокойно и даже меланхолично воспринимает все происходящее Нэрисса, немного пугает, и потому он попросту не может расслабиться, сколько бы не пытался.       — Нравится?        — Да, очень, — негромко, как будто смущенно признается Нэри, и в эту секунду он готов отдать многое, чтобы просто увидеть выражение ее лица, скрывающееся в тени.       Именно сейчас она кажется ему настоящей, сбросившей маску надменной темной леди: живой, смущенной, удивленной, мягкой и невероятно трепетной. Эллохар знает, что не ошибается в ощущениях — особо сильные эмоции сложно скрыть при уже образовавшейся связи.А Нэри и вовсе немного пьяна, и потому не контролирует щиты так, как обычно, удерживая глухую оборону. И Даррэн, переживая этот коктейль чувств вместе с ней, не удерживается, крепче прижимает ее к себе. Т тут же, словно ударом смертельной стрелы в грудь, ощущает, как она неловко пытается немного отстраниться. «Снова пытаешься закрыться, Нэрюш», — немного печально решает он и не выпускает из объятий, буквально пригвождает к себе, прижимает крепче, не желая отпускать.       — Спасибо, — глухо добавляет она.        — Все для тебя, радость моя, — спокойно отзывается магистр.       Он обводит пальцами кружевные вензеля платья на животе, заставляя мелко дрожать и беспрестанно сглатывать. Подобная близость обжигает Нэриссу каленым железом и растекается по телу сладкой негой одновременно, наталкивая на мысли о пытках искусного палача. Это не позволяет расслабиться ни на секунду, и она, стоя в кольце рук любимого мужчины, как никогда сильно жалеет о событиях почти трехлетней давности, понимая, что только одно «но» стоит между ними.        — В этот раз занудных речей не будет?       Извернувшись в его руках, Нэрисса заглядывает ему в глаза, и Даррэн, отрицательно качнув головой, слабо улыбается, а когда стена, ведущая в зал приемов, истаивает, негромко поясняет:        — Мы обсудили все вопросы перед началом торжества, Нэрюш.       Медленный, ленивый взгляд развернувшегося лицом к ней Эллохара ползет по телу, изучая каждый изгиб: задерживается на глубоком декольте, усыпанном камнями, опускается по низкому корсажу, обхватывающему бедра, и уже после удовлетворенно возвращается к лицу.       — И представь себе, я даже не прибил твоего чешуйчатого. Кажется, мне пора присудить награду за сдержанность, как думаешь?        — О да, определенно, — едко оглашается Нэри, подхватывая его под руку и спускаясь по ступеням следом за Владыкой и Повелительницей. — А также за внимательность. Позволь спросить, ты что на мне искал? Посмею тебя уверить, моя грудь никуда не исчезнет и не уползет, и третья не вырастет, если ты не будешь так смотреть.        — Ммм, третья…       Задумчиво оглядывая место гипотетического произрастания, магистр Смерти ухмыляется так, что Нэри разрывается между желанием хорошенько его ударить, и тем, чтобы густо покраснеть и начать заикаться от столько откровенного разглядывания. «Мне срочно нужно выпить», — постановляет она, понимая, что избавиться от смущения и накатывающей робости в его присутствии поможет только бокал-другой чего покрепче.       — Нет, третья точно будет лишней, хотя выглядеть будет интересно, определенно.        — Значит остановимся на привычных двух, это прекрасно, — абсолютно спокойно замечает Нэри, скорее чувствуя, чем зная, что идущие позади представители драконьей делегации прислушиваются к их разговору.       На секунду что-то болезненно дергается в груди, стоит подумать о Рагдаре, но она тут же останавливает себя. Понимает, что, думая о нем, лишь разбередит все еще ноющую рану и вновь начнет тосковать по нему, чего делать точно не стоит. Не когда рядом Рэн, которому тоже более чем неприятно то, что она все еще думает о драконе. Едва успокоившись, Нэрисса подходит к столику, за который присаживаются Владыка и Повелительница, и только после понимает, что драконы будут сидеть с ними за одним столом. «Спасибо, вот просто огромное спасибо, дедушка!», — расстроенно, устало, зло думает Нэри, опускаясь на двухместный диванчик по правую сторону от Арвиэля. И напарывается на тяжелый взгляд янтарных глаз.        — Прекрасное торжество, ваше Темнейшество, позвольте выразить восхищение вашими организаторскими способностями, — мягко замечает Арратион, Властитель Грозового Нагорья, когда все наконец рассаживаются по местам.       Нэри, незаметно осмотрев гостей, устроившихся за столом, приходит к выводу, что драконов всего четверо. И если Арратион смотрит скорее заинтересованно, Рагдар напряженно, а неизвестный советник безразлично, то младший из принцев, Геррион, дружелюбно улыбается, салютуя бокалом. «Надо же, запомнил», — удивляется Нэрисса, припоминая времена его учебы в академии. Его крылатое высочество выпустился, когда она сама была на шестом курсе, и прежде занимал пост префекта. Именно из его рук она получала кольцо, когда только заняла эту должность в Грейнсворте.        — В таком случае вы можете выразить свои восторги не только мне, но и леди СэХарэль, — бабушка указывает рукой на сидящую по левую руку Сайлин в компании мастера, и та кокетливо склоняет голову. — А также моей названной внучке, Нэриссе, — мягко улыбнувшись Нэриссе, продолжает Дианея.       Нэри уже хочет сказать, что не столь много сил приложила к организации торжества, как в разговор вступает принц Грозового Нагорья:        — Любой префект академии Грейнсворт в должной мере обладает организаторскими способностями, в особенности леди Нэрисса. Зимние балы, что были организованы под вашим непосредственным начальством, поразили даже меня, — аловолосый лорд поднимает бокал, с улыбкой глядя поверх него на Нэри, и та, негромко усмехнувшись и приняв у Даррэна бокал, ехидно уточняет:        — Надеюсь, вы были поражены не количеством выпивки, ваше высочество?        — Скорее, ее качеством, леди, — посмеивается Геррион, отпивая из бокала.       Нэрисса, понимающе хмыкнув, тоже выпивает, ощущая ладонь Эллохара, уверенно переползающую со спинки дивана на талию.       Ощущения, передающиеся по связи, однозначны настолько, что Нэри удивленно приподнимает брови и, решив не злить ревнивого демона, придвигается ближе.       «Ревность? Серьезно?» — думает она и вздрагивает, когда в голове звучит ледяной голос магистра:       «Прелесть моя, прекрати флиртовать с каждым встречным мужиком, иначе я действительно задумаюсь о том, чтобы развлечь высокую публику кровавым побоищем».        — Я рада, что вам пришлись по вкусу праздники, устраиваемые организационным комитетом, — чопорно кивает Нэрисса.       Она ощущает, как сжимаются пальцы Даррэна на талии, и, отставив бокал, осторожно касается пальцами его ладони, сжатой в кулак. Он чуть подергивает пальцами под ее прикосновением и разжимает их, осторожно поглаживая тыльную сторону ее ладони. «Ты к каждому столбу ревновать будешь?», — недовольно уточняет Нэри, прекрасно зная, что вопрос дошел до адресата. Но магистр сохраняет молчание, только хмыкает негромко, и она устало закатывает глаза, принимая суровую действительность и то, что кое-кто просто неисправим.        — И раз вы прибыли без дам, думаю, найдется множество свободных леди, готовых скрасить ваше одиночество, — разливая ехидство вокруг, улыбается магистр Смерти, явно намекая на то, чтобы некоторые ушлые чешуйчатые не смели тянуть лапы к чужим женщинам.       Застольная беседа ненадолго прерывается, когда подавальщики вносят первую перемену блюд. Даже Рагдар ненадолго отвлекается от разглядывания, за что Нэрисса ему искренне благодарна — ни вино, ни тем более ароматнейший стейк из рвара не лезет в горло. Эллохар, внимательно следящий за ней, замечает это, благо никак не комментирует. Лишь доливает вина, проявляя заботу, пододвигает отдельное блюдо, заставленное соусницами ближе. Нэри благодарно кивает в ответ, позволяя себе увлечься едой и полностью абстрагироваться от окружающих. Пока она молча поглощает содержимое тарелки, разговор за столом продолжается. Даррэн вполне спокойно интересуется разрешением вопроса источников на границе с Темной Империей, и Рагдар на пару с Арратионом столь же вежливо отвечают. В беседу вступает и Владыка, и тема постепенно сменяется к обсуждению территориальных границ, форпостов и крепостей на границе с Хаосом.       Нэрисса отвлекается от тарелки лишь единожды, ощутив на себе заинтересованный взгляд. Но, подняв глаза, с радостью обнаруживает, что смотрит на нее не бывший возлюбленный, а Дианея. Бабушка расслабленно перебирает салат на тарелке, но легкая тревога и вопрос во взгляде угадываются без труда. Мягко улыбнувшись и кивнув ей в ответ, Нэри уже было возвращается к собственному блюду и пригубляет вина. Краем глаза она наблюдает за магистром Смерти, расслабленно потягивающим огневодку с веточкой шафрана в низком стакане, как по залу прокатывается голос церемониймейстера, объявляющий праздничный вечер открытым. Словно по сигналу поднимаются Повелитель с СэХарэлем, и Нэри, заметив, что и Даррэн уже стоит на ногах, протягивает ладонь, негромко вздыхая.        — Танцы, сердце мое, — весело, нагло ухмыляется Эллохар.       Сжав ее пальцы в своей ладони, он выводит из-за стола. Держит за руку крепко, словно опасается, что она сейчас вырвется и не пожелает танцевать. Но Нэрисса спокойно идет следом, рука об руку, и, стоит первым чувственным аккордам разлететься по залу, удивленно приподнимает брови.       — Мне казалось, все девушки любят танцы, — усмехается в ответ он, проскальзывая кончиками по ее вытянутой вверх руке и медленно обходя по кругу.        — Алетар? — все же высказывается она.       Хотя не то что говорить, стоять на месте сложно — обжигающий взгляд потемневших серых глаз заставляет ноги подкашиваться, и все вокруг словно истаивает, исчезая, оставляя их одних.        — Да…       Медленно выдыхает ей в ухо магистр Смерти, и тяжелые горячие ладони собственнически ложатся на талию, чуть сжимают, подбрасывая в воздух. Миг полета, головокружительный, легкий, и стремительное падение в сильные руки, уверенные, всегда готовые подхватить. Неторопливое, томительное скольжение вдоль его тела и вовсе заставляет последние крохи разумности покинуть ее. Сердце, бешено отбивающее ритм в такт ударных, запинается, пропускает удары. И когда демон, сверкнув довольным оскалом, медленно склоняет ее, проскальзывая легким касанием губ к груди, вовсе останавливается. Резкое, быстрое выпрямление, и Нэри, приняв правила игры, ощущая, как вино делает свое черное дело. Медленно, глядя в глаза, проскальзывает пальцами по его руке, пока Даррэн пожирает ее полыхающим взглядом серых глаз, в глубине которых разгорается пламя. Едва касаясь, она проводит по напряженной, часто вздымающейся груди, и краем глаза ловит быстрое движение языка, пробежавшего по губам. «В эту игру всегда приятней играть вдвоем», — сладко, порочно протягивает она про себя. И не знает, от чего пьянеет больше: от его касаний и взгляда, или от двух с половиной бокалов вина, выпитых за столом.       — Танец семи демонов, обычно открывающий бал, заменили в угоду высоким гостям, — поясняет Даррэн, вновь оказываясь за спиной, обхватывая талию, от чего по ее телу бегут мурашки, не просто умоляя, требуя большего. — Да и своих спутниц они не прихватили. Просто поразительное проявление недоверия, учитывая то, что явились они с целью заключить мирный договор и уладить конфликт. И ни одной любовницы не притащили, что возмутительно, — хрипло заканчивает он, явно намекая на Рагдара.       И вновь подбрасывает Нэриссу в воздух, чувствуя, как разливается между ними тяжелое, чувственное напряжение. Как она сама льнет к нему, подчиняясь не только фигурам танца, но и взаимному притяжению. «Слава Бездне, мода на удлиненные камзолы еще не прошла», — проскальзывает мыслишка в его голове, когда Нэрисса вновь оказывается в его руках, а тяжесть в паху становится предельной. Даррэн снова притягивает ее к себе, замирая, вслушиваясь в оглушающий стук своего сердца, вторящий ритму ее. Понимает, что наконец он с удовольствием, с тем самым пылом, о котором говорят юнцы, танцует алетар, просто потому, что в его объятиях самая желанная, самая любимая женщина.        — Теперь я понимаю в чем глубинный смысл алетара, — усмехнувшись, задумчиво проговаривает Нэрисса, принимая бокал из его рук.       И вспоминает, сколько раз она танцевала этот танец в академии и на приемах. Но только теперь понимает, что все зависит от партнера. «И чувств, которые к нему испытываешь», — подсказывает подсознание, не то смущая, не то просто констатируя факт.        — И это несказанно радует меня.       Чувственные нотки проскальзывают в голосе Даррэна, и Нэри, завороженная полыхающим взглядом его глаз, приходит к выводу, что освежиться нужно срочно. Потому как ее решение не портить ему настроение и сдаться на один вечер было в корне неверным: одна уступка тянет за собой другую, и каждое касание, каждый взгляд требует уступить еще раз, и еще… «Бежать, пока мы не оказались в темном уголке в весьма компрометирующем положении», — убеждает она себя, все же отступая на шаг. Тонкая игла сожаления впивается под ребра, но Нэрисса старается не замечать ее, отводит взгляд, и горячая ладонь выпускает пальцы. Высокий черноволосый демон уже пробирается к ним через хлынувшую в зал толпу, и она решает воспользоваться этой возможностью, чтобы просто прийти в себя. «И напиться», — ехидно добавляет мурчащий голос в голове, и Нэрисса инстинктивно ищет взглядом подавальщиков, разносящих напитки.        — Я оставлю тебя ненадолго, — негромко говорит она, и взгляд магистра Смерти тут же меняется, но спустя пару секунд он согласно кивает. — Обещаю, выдирать патлы соперницам не буду, — с улыбкой добавляет Нэри, прежде чем оставить Даррэна и подошедшего к нему демона и двинуться в толпу в поисках горячительного.       Горячительное находит ее само: стоит ей отойти к ограждению, отделяющему танцевальную зону от столиков, как рядом выныривает рогатый подавальщик и, склонившись в поклоне, чуть приподнимает удерживаемый в руках поднос. Подхватив с него бокал, украшенный фруктами и парой черных соломинок, она удовлетворенно оглядывает толпу. Разношерстная публика веселится, пары танцуют, отовсюду раздается гомон голосов и смех. А Нэрисса замирает, наконец ощущая, как отступает напряжение. Среди гостей мелькают и вампиры из клана Иссушающих: вдалеке она замечает Дэрека, старшего брата Дейры, недавно принявшего главенство над кланом, в неизменной компании Алека, его близкого друга. Но рыжей шевелюры подруги не отыскивается, на что Нэри только вздыхает. Подготовка к свадьбе идет полным ходом, и Дейра вряд ли будет тратить время на посещение увеселительных мероприятий во дворце Повелителя Ада. Допив свой коктейль и взяв еще один, она с улыбкой замечает Арратиона и Герриона танцующими. Властитель Грозового Нагорья успевает еще и беседовать с дамой, оказавшей ему честь танцем — та заливисто смеется, клыкасто улыбается и, в целом, делает все от нее зависящее, чтобы это знакомство закончилось не только парой часов на празднестве. Хмыкнув невероятной предприимчивости одиноких демониц по поиску постельных приключений, она уже разворачивается, чтобы вернуться за столик, как сильные пальцы обхватывают и, резко развернув, почти впечатывают в твердую мужскую грудь.        — Скучаешь, радость моя? Как соперницы и их шевелюры? Целы? — криво ухмыляется Эллохар, пристраиваясь рядом, и изгибает бровь, вопросительно глядя на бокал в ее руке.        — Соперницы целы, в отличие от пары бокалов с чем-то забористым. А я не настолько жестока, чтобы выдирать чьи-то волосы, Рэн, ведь проще подсыпать яда, — парирует Нэри, облокачиваясь на ограждение, и салютует ему бокалом.        — Ты восхищаешь меня, жестокая моя, — он склоняется к ней и, не глядя перехватив бокал с вином у проходящего мимо подавальщика, интересуется, кивая на высокий стакан в ее руке: — Винная карта не устроила?        — К сведению, Рэн, если пить столько вина, то возникает острая необходимость таскать за собой слугу с ночным горшком, что не очень удобно в подобном обществе и подобном платье, — она издевательски разводит руками и, отпив из стакана, продолжает: — Поэтому я предпочитаю напитки покрепче — большая эффективность при меньших затратах.        — Разумно, — смеется магистр Смерти, опустошив свой бокал. Дожидается, пока Нэри допьет коктейль, и, когда раздаются первые аккорды знакомой мелодии, протягивает ладонь. — А теперь нужно отработать выпитое и помочь страдающей печени, иначе страдать будет не только она, но и голова на утро.        — По своему опыту судишь? — все же принимает руку Нэри, ощущая, как по коже пробегают мурашки предвкушения. — Если так, то я поспешу тебя разочаровать — у меня немалые запасы противопохмельного зелья…        — Которым ты обязательно поделишься по доброте душевной? — предполагает он, на что Нэрисса насмешливо закатывает глаза.       Подобные перепалки добавляют пикантности, которая сейчас, спустя несколько бокалов неслабых по крепости напитков, кажется ей даже не лишней.        — Где это ты видел добродушных темных леди? Или ты о тех, что прыгали к тебе в постель? — парирует Нэрисса. Эллохар, едва не сбившись с шага, изумленно вздергивает бровь в ожидании продолжения, а она, видимо, поняв все без слов, таки заканчивает: — Поверь, Рэн, я тебе как особь женского пола скажу: женщины никогда не прыгают в постель по доброте душевной, и редко когда по любви. Остальные поводы ты, надеюсь, сам додумаешь, вроде не маленький, в женщинах разбираться должен, — с ехидным смешком она первая ступает на огороженный круг, вновь вверяя себя в руки магистра Смерти.       И когда руки вновь обхватывают талию, привлекая преступно близко — дыхание спирает сильнее, чем после глотка огневодки. Головокружение накрывает беспощадным штормовым шквалом, и даже тело, привычное к подобным танцам за годы обучения в академии, ощущается чужим. «Дааа, дело совершенно точно в партнере», — решает Нэри, когда резкий разворот и вовсе выбивает столь необходимый воздух из груди, а Даррэн медленно проскальзывает ладонями по плечам, рукам, талии, бедрам… Резкий толчок вперед, крутой разворот, протянутая, заметно подрагивающая рука, и она, задыхаясь, захлебываясь эмоциями, не понимая, где ее чувства, а где его, начинает свою партию. Решительный, грациозный шаг вперед, пронзительный, полный желания взгляд серых глаз, и она почти уверенно кладет ладонь на его грудь. Чтобы игриво скользнуть ладонью ниже по напряженному животу, ощущая пальцами напряженность твердых мускулов, и присесть, глядя на Эллохара снизу вверх. Она знает, что его дыхание в эту секунду сбивается, и впервые в жизни чувствует на себе эту мистическую власть женщины над мужчиной и наслаждается ею. Столь же медленно Нэрисса поднимается, не отпуская его глаз, видя, как расширяются до предела зрачки, слыша, как вырываются тяжелые выдохи из едва заметно приоткрытых губ. Позволяет себе лукавую усмешку, что находит отражение на его лице. И, когда пальцы порочно улыбающегося магистра Смерти, согласно фигурам танца, проходятся по внутренней стороне ее руки, едва удерживается от стона. Переплетение пальцев, резкий разворот, плавное скольжение рук — все это подтачивает уверенность в собственных решениях, в отношении к нему. Потому как желание, чисто физическое, низменное желание стирает границы, лишая возможности трезво оценивать ситуацию. И когда раздаются последние пронзительные аккорды мелодии, Нэрисса всем своим естеством осознает, что если вечер продолжится так же, то она будет очень даже готова продолжить его в постели, или на столе, или на полу, где угодно.       И даже когда Даррэн отступает на шаг, не нарушая более личного пространства, дикое животное притяжение никуда не исчезает, лишь напряжение сильнее накаляет нервы, натягивает их, словно канаты. Прикосновение к галантно протянутой ладони обжигает, прошибает разрядом от макушки до пят, а мимолетно столкнувшиеся взгляды лишают дыхания. «Мда, слоган «отдамся просто так, за идею» мне более чем подходит сейчас», — отрезвляет Нэрисса себя, едва ли замечая, как они подходят к столу на возвышении. Подрагивающие ноги не просто требуют, молительно взывают присесть, но столь же сильно требуется организму перекур. Нэрисса, опередив Эллохара и самостоятельно плеснув себе вина, устраивается в углу дивана, медленно потягивая ледяную жидкость в заведомо тщетной надежде остыть.        — Это было действительно по-демонически страстно! — восторженно, но с заметным лукавством восклицает Сайлин, опускаясь на диванчик напротив.       Нэри, переведя рассеянный взгляд с площадки для танцев, напарывается на пристальный, прожигающий насквозь взгляд янтарных глаз Рагдара. И даже не вздрагивает, глядя в ответ, только вопросительно приподнимает бровь, как демоница продолжает:        — А ты, Рэн, дорогой, говорил о своей нелюбви к танцам и подобным мероприятиям! Или в Темной Империи подобные торжества проходят по-другому и там ты все же изволишь танцевать?        — Я нигде не танцую, Сайлин, — лениво отзывается магистр, расслабленно закинув руку на спинку дивана за спиной Нэриссы и потягивая бликующий золотистыми отсветами коньяк. — Но все зависит от партнерши… — с намеком добавляет он.       Стоит Нэриссе прикончить содержимое ее бокала, как он подливает еще, одаривая ее долгим взглядом, на который она без тени смущения отвечает. Не отводит глаз, не отодвигается, сидя так близко, что магистр может почувствовать тонкие нотки жасмина. Легко, благодарно улыбается, и ему невыносимо, до смертельной необходимости хочется прижаться к ее губам прямо на глазах полыхающего ревностью и завистью чешуйчатого.        — Ты забыл заметить, — допив и второй бокал, ехидно вставляет Нэрисса, — что кто женщину танцует, то ее и...         С похабной, наглой усмешкой она поигрывает бровями, заставляя Эллохара сначала притворно подавиться коньяком, а после хохотнуть и окинуть ее полным чувственного намека взглядом.        — Обычно говорят «кто за женщину платит, тот ее и танцует»…       Даррэн присаживается максимально близко, как бы невзначай проскальзывая пальцами по ее плечу. Нэри, повернув голову, окидывает его далеким от скромности взглядом. «Видит Бездна, флирт все же может быть воистину стимулирующим», — лениво комментирует он, следя глазами за розовым языком, проскальзывающим по полным губам, покрытым темно-вишневой помадой. От этого бесхитростного действия Нэриссы в брюках становится до невыносимого тесно. Перед его глазами проскальзывают невероятно волнующие картины, в которых эти самые губы обхватывают его член, заставляя всплывать из памяти и тактильные ощущения, от которых в голове едва ли не взрываются фейерверки.        — Это вторая часть высказывания, обычно не объявляемая вслух, — спокойно пожимает плечами Нэри, понимая, что откровенно флиртует с Эллохаром на глазах Рагдара.       Но совесть почти не трепыхается, лишь что-то истинно темное шевелится в груди, азартное, похотливое. Нэри справедливо полагает, что это то самое, что роднит всех темных леди между собой. «Нам всем приятно внимание желанных нами мужчин», — все больше отдаваясь на откуп сущности вейлы, выводит истину она. И, осторожно высвободившись из-под руки Даррэна, медленно поднимается.       — Прошу прощения, но мне срочно необходим перекур на свежем воздухе.        — Проводить?       По-хозяйски скользнув пальцами вдоль ее руки и остановившись на запястье, словно делает это сотни раз на дню, магистр вглядывается в ее глаза. Но Нэрисса, слабо улыбнувшись, только покачивает головой.       — Ты знаешь, что всегда можешь позвать, и я отвечу, — уже тише, интимней добавляет он.       И видит, как сужаются глаза дракона, сидящего почти напротив. Нэри, кивнув, не выдергивает руку, позволяет скользнуть легким касанием пальцами вдоль ладони. А затем она, удивительно ловко для прилично выпившей леди, устремляется сквозь толпу к балкончику.        — Сколько огня и истинно демонической страсти в каждом взгляде, в каждом прикосновении… — довольно пропевает Сайлин, судя по всему, уже подсчитывая прибыль в голове. Даррэн просто усмехается в ответ, вновь расслабленно устраиваясь на диване. — Я уже могу заочно объявлять о выигрыше, — довольно усмехается демоница, подтверждая его догадку.        — Не спеши, Сайлин, — негромко откликается Эллохар, но ухватившуюся за горяченькое демоницу уже не остановить — та прет напролом со скоростью ужаленного в зад ездового ящера.        — Что думаешь насчет свадебного обряда в зимнем саду Дианеи? Мне кажется, будет очень красиво, да и романтично тоже: цветы, мерцающий хрусталь дорожек… Или, возможно, ты захочешь свадьбу как у Арвиэля — в пустыне? — не желает останавливаться Сайлин, лукаво стреляя глазами в замершего, болезненно вслушивающегося в разговор Бельтэйра.        — Все, как пожелает Нэри.       Эллохар разводит руками, прекращая разговор. Потому что прекрасно знает, что чувствует сейчас дракон, почти сочувствуя ему, насколько он вообще может посочувствовать бывшему сопернику. Помнит себя перед свадьбой Риана и Дэи, но не ощущает ничего из того спектра ощущений, что могут дарить неприятные воспоминания. Лишь принимает факт того, что страдал, отпустил и забыл, но всегда придет на помощь и лучшему другу, и его сумасбродной жене, с мазохистским наслаждением и невиданным упорством вляпывающейся в очередное приключение на мягкое место. Понимает, насколько отличается его привязанность к Дэе от чувств к Нэриссе: Дэя не помогла ему забыть Василену, расставание с которой он долгое время воспринимал, как нечто глубоко травмирующее, Нэрисса же просто стерла все прошлые увлечения из его сердца. И он бы солгал, если бы сказал, что не рассчитывает на то же самое в ее отношении.       Ступив на отгороженную от зала портьерой площадку, Нэри делает глубокий вдох. Ощущает, как хмель и чувственное напряжение упираются, не желая отступать и сдавать позиций. «После этого вечера многое может поменяться», — она прекрасно понимает это, как и то, что менять линию поведения не следовало, пусть и отталкивать Рэна было бы не в пример сложней. Знает, что как протрезвеет, все вернется в свою колею, и снова ее будет разрывать на части боль и желание. Но это будет завтра, и она не очень хочет задумываться об этом, потому как после мыслей будет достаточно, ровно как и сожалений. Задумчиво закуривает, опираясь локтями на каменную балюстраду балкона, вспоминая счастливого, довольного Рэна. И в очередной раз гадает, почему бы просто не исправить все и позволить себе чувствовать, но вновь запутывается. Бессмысленная ходьба по кругу сомнений и сожалений утомляет, не приводя ни к какому итогу, хоть немного определенному.        — Кошмарной ночи.       Мягкий, чарующий голос, очень знакомый, вырывает ее из раздумий, заставляя обернуться. Роскошная демоница с витыми рогами и копной темно-фиолетовых волос задергивает за собой тяжелую портьеру и, вежливо улыбнувшись, поясняет, замечая удивленно приподнятые брови Нэриссы:        — Все остальные балконы заняты настолько, что вмешиваться было бы совершенно невежливо. А мне так захотелось покурить в приятной компании, и, уж чего таить, сказать вам спасибо, — леди Аматисса благодарно кивает на приглашающий жест руки заметно удивившейся Нэри и, пристроившись рядом, с удовольствием закуривает.        — Кошмарной, — вновь закуривая, отзывается Нэри, сквозь хрустальный купол глядя на сад Повелительницы, простирающийся внизу.       Легкое смятение накатывает, стоит бывшей любовнице Эллохара зайти на балкон, но она быстро задавливает его, надевая привычную маску вежливой холодности.        — Спасибо, — выдыхает леди, выпуская дым из легких, и поворачивает голову к Нэриссе, задумчиво покуривающей и глядящей в сторону пустыни, извечно черной и переменчивой. — Я действительно рада, что вы не отталкиваете Даррэна, он как никто достоин любви, пускай это и дается вам трудно, — проговаривает Аматисса, внимательно глядя на девушку и замечая, как та поморщивается.        — Странно видеть любовницу, особенно настолько долгосрочную, что была бы рада за бывшего любовника, — с сомнением хмыкает Нэри, окидывая леди оценивающим взглядом. Та действительно выглядит вполне миролюбивой и даже довольной жизнью, но Нэрисса не позволяет себе обмануться. — Тем более странно подходить к невесте, — на этом слове она и вовсе закатывает глаза, — своего бывшего любовника, чтобы сказать спасибо.        — Не подумайте ничего такого, ваше Темнейшество… — начинает Аматисса, но Нэрисса приподнимает руку прерывая ее.        — Я пока не принцесса, и могу вовсе ею не стать, — отрезает она, ощущая, как напрягается каждый мускул в теле.       Разговор с бывшей любовницей Рэна кажется ей все более странным. На удивление, Нэрисса не испытывает и капли ревности, но совершенно не потому, что Эллохар разорвал отношения с ней, как только она вернулась из академии, нет. Ревности просто нет, и Нэри, решив положиться на интуицию, все же оборачивается к Аматиссе, облокачиваясь на перила и с любопытством оглядывая ее.        — Я просто хотела, чтобы между нами не было недопонимания, — уверенно проговаривает демоница, откидывая длинные волосы за спину. — Вы юны, вам свойственна ревность как таковая, и посему я решила расставить точки над «и» без вмешательства его Смертейшества. Но, как мне кажется, это вам не особо нужно, — леди кидает лукавый, понимающий взгляд на Нэри, — учитывая то, что сеть ваших борделей заключила со мной очень выгодный для нашего общего дела договор.        — И вы даже не поделились столь ценной информацией с Эллохаром? — вопросительно изгибает бровь Нэри, поражаясь предприимчивости женщины и ее умению расставлять приоритеты. — Поражена до глубины души! Просто удивительно, насколько звонкий золотой на счету ценится выше близких отношений с перспективным мужчиной… — издевательски протягивает она, и Аматисса, расхохотавшись, понимающе ухмыляется.        — Вы даже говорите одинаково, что, впрочем, совсем не удивительно, — странно довольно восклицает леди.       И Нэри, желая заранее предупредить, во избежание накладок и раскрытия своего участия в не совсем чистых делах, поясняет:        — Я надеюсь, вы понимаете, что упоминание меня, как владелицы борделей, нежелательно от слова «совсем»? У предприятия есть управляющий и группа акционеров, мое же участие состоит в мелочах…        Нэрисса нарочито расслабленно закуривает, как портьера отодвигается снова, и явивший себя Рагдар заставляет ее вздрогнуть.        — Понимаю, — кивает демоница, скрывая хитрую ухмылку, и, обернувшись на дракона, переводит предельно заинтересованный взгляд с Бельтэйра на Нэриссу и обратно.        — Прошу прощения, — отстраненно проговаривает дракон, кивая       Но Нэри видит, насколько тяжело ему дается видимая невозмутимость. Именно поэтому быстрее докуривает, уничтожая окурок, и, кивнув женщине, медленно продвигается к выходу.        — С вашего позволения, оставлю вас в компании лорда Бельтэйра. Меня уже, скорее всего, обыскались, — и, обернувшись, вновь окидывает Аматиссу цепким взглядом, прежде чем сказать: — Если пожелаете обсудить рабочие детали, можете обратиться к управляющему, он знает, как со мной связаться.       Посторонившийся Рагдар сохраняет молчание, и Нэри неожиданно для себя понимает, что разрывается на части от одновременного желания поговорить с ним и больше никогда не видеть.       Звуки музыки, голоса и смех, разряженная толпа начинают тяготить, и Нэрисса, осторожно проскользнув к выходу, кивает крылатым на входе, прошмыгивая через приоткрытую створку. Прохлада широкого темного коридора после наполненного существами зала неплохо отрезвляет, заодно поднимая странное, едва ощутимое чувство стыда перед Бельтэйром, перед Рэном, перед собой… Ноги сами несут в один из открытых залов, к распахнутому окну. Нэри замирает у него, бездумно глядя в темноту ночи, расцвеченную огнями Хайранара и фонарями во дворе дворца.       Заметив, что Нэриссы давно нет, и что она, удалившись покурить, снова закрылась наглухо щитами, магистр Смерти, отвлекаясь от очередного светского разговора, оглядывает зал в надежде отыскать светловолосую фигурку. Но видит лишь Аматиссу, стоящую у того самого балкончика, задумчиво глядящую в сторону выхода из зала. Демоница взглядом и кивком головы показывает, что хочет сказать что-то важное, и Даррэн, кивнув ей, с усмешкой оборачиваясь к собеседнику.        — Прошу меня извинить, — и собирается уже откланяться, как стоящий рядом и почти не участвующий в разговоре кузен, с понимающей похабной усмешкой замечает:        — Прошлые увлечения не забываются, даже несмотря на очаровательную юную невесту, да Эллохар? — с понимающей похабной усмешкой влезает в разговор братец, но Даррэн лишь смеряет его надменным взглядом, совершенно не реагируя на подначку.       Сейчас его больше волнует Нэри, вышедшая покурить более получаса назад и так и не вернувшаяся, а не язвительные замечания одного из кузенов. Издевательски хмыкнув его словам, магистр растягивает губы в улыбке, демонстрирующей клыки, по-родственному обнимает демона за плечи и поразительно мягко изрекает:        — А ты все судишь по себе, Аррхан… Впрочем, какие твои годы. Смысла в верности одной единственной выбранной тобой женщине тебе пока не понять. Как и того, что суждение по себе выставляет тебя в невыгодном свете в первую очередь, — и, с глубочайшей искренностью хлопнув его по плечу, да так, что тот едва не послужил уважительной причиной для очередного ремонта зала для приемов, направляется в сторону нетерпеливо притопывающей ножкой Аматиссы. Она, перехватив его за рукав камзола, оттаскивает магистра Смерти в сторону и, изобразив светскую улыбку, впихивает ему в руки один из прихваченных у подавальщика бокалов.        — Ты просто захотела со мной выпить? — удивленно, но с заметной издевкой приподнимает брови Даррэн.       Не дождавшись, пока женщина поднимает бокал, легко ударяет краем своего стакана о ее. Медленно отпивает, только сейчас осознавая, что Аматисса подсунула ему одну из крепких травяных настоек, так почитаемых оборотнями и дриадами и, мужественно поборов желание сплюнуть обратно, замечает напряженную складочку между бровей демоницы. — Еще и отравить меня решила? Это месть такая, изощренностью не отличающаяся?        — Ты бы лучше за невестой следил, твое рогатое Высочество, — сделав глоток, проговаривает она и кивает на двери, ведущие в коридор. — Мы тут столкнулись на балконе, совершенно точно сведенные самим провидением и желанием покурить…        — И ты до сих пор жива, в целом платье и даже с прической волосок к волоску? Поразительно! — нарочито удивленно приподнимает брови Эллохар. Закатив глаза, он проговаривает чуть жёстче: — Дальше, Аматисса.        — О, ты слишком несправедлив к собственной невесте — эта юная леди отличается разумностью и адекватностью, но я не об этом. Полчаса назад она вышла из зала, и знаешь, кто вышел за ней? — демоница пристально вглядывается в лицо принца Хаоса, видя, как тот мгновенно мрачнеет, сводя брови на переносице.        — Бельтэйр, — мрачно, сквозь зубы цедит Эллохар.       Отставив бокал на ближайший столик, особо не заморачиваясь тем, кто за ним сидит, он,стремительно развернувшись, направляется к выходу из зала. Только в дверях, после грозного взгляда на крылатых охранничков, он замечает, что демоница идет за ним, не отставая и на полшага.       — По завершению торжества я жду внятных и, желательно, правдоподобный объяснений, почему условно дружественно настроенные гости разгуливают по дворцу. Но даже это не спасет вас от знакомства с внутренним устройством пищеварительной системы дракона, и знакомить вас буду лично я. Вопросы? — остановившись в дверях, как бы ни к кому не обращается Даррэн.       Две крылатые фигуры Хедуши синхронно вздрагивают, будто съеживаясь под гневным взглядом его Смертейшества и, посторонившись, беспрекословно, не издав ни звука, открывают двери.       Дождавшись, пока двери закроются, отсекая звуки музыки и гомон голосов доносящийся из зала, демон медленно выдыхает, прикрывая глаза и стараясь притушить кипящую внутри ярость, и сосредотачивается на связи. Отголоски злости, раздражения, мерзкого, пробирающего до зубовного скрежета разочарования тянут в один из залов, находящихся неподалеку. Эллохар проходит вперед, к одной из дверей, замечая, что та приоткрыта, как Аматисса останавливает его, прикладывая палец к губам.        — Если дракон перейдет черту, вмешаться ты всегда успеешь, но вот послушать, о чем они говорят… — одними губами проговаривает демоница и, вытащив из-за корсажа антрацитово-черный шарик, склоняется, закидывая его в щель дверного проема.       Магистр безразличным взглядом проскальзывает по обтянутым платьем выпуклостям, отстраненно оценивая тело, знакомое до последнего уголка. И краем сознания отмечает, что никакого влечения не испытывает. «Забавно», — комментирует происходящее он, когда Аматисса достает маленькую коробочку и, открыв ее, всучает ему маленький зачарованный наушник, второй вставляя себе в ухо, — «Я с бывшей любовницей подслушиваю невесту и ее бывшего ухажера. Это точно достойно сопливого бульварного романчика», — заканчивает он, полностью обращаясь в слух. Пару мгновений не слышно ничего, кроме легкого шуршания и потрескивания, но после раздается оглушающе громкое цоканье каблучков и ехидный смешок Нэриссы.        — Рагдар, прежде чем судить кого-то, вспомни о себе.       В голосе Нэри плещется яд, не сопоставимый, пожалуй, ни с чем. Она негромко хмыкает, и Даррэн думает, что готов отдать многое, чтобы просто увидеть выражение ее лица сейчас.       — Ты можешь осуждать меня — пожалуйста. Я не в праве тебе запретить, я действительно поступила с тобой неправильно, и признаю это. Вот только… — голос Нэри полнится издевкой и лукавством, и, когда она продолжает, даже Даррэн ощущает себя некомфортно настолько, насколько вообще может. — Я не судила тебя за три официальных любовницы, что преспокойно удовлетворяли все твои потребности в любое время дня и ночи, хотя, заметь, я о них знала, знала с самого начала. Я ни слова тебе не сказала, понимая, что так положено по статусу.        — Эти женщины шли ко мне в любовницы ради положения в обществе, финансового обеспечения себя и своих родов, неприкосновенности и статуса, а не для того, чтобы спать со мной, Нэрисса, — раздраженно откликается Бельтэйр и, судя по звукам, подходит ближе к ней, стоящей почти рядом с маленькой черной сферой.       Магистр Смерти вздрагивает, буквально кожей ощущая, что дракон касается Нэриссы, и чуть смещается, заглядывая в наполненный темнотой зал. И понимает, что предчувствие его не обмануло: дракон стоит недопустимо близко к ней, пальцами сжимая ее плечи, со странной горечью глядит ей в глаза… Только спустя пару секунд он осознает, что Аматисса удерживает его за локоть, не позволяя ворваться в зал и решить вопрос простым, но эффективным мордобоем раз и навсегда.        — Не психуй, как демоненок в пубертате! Его пошлют сейчас, — раздраженно, запальчиво шепчет ему в ухо она.       Эллохар, резко обернувшись, вопросительно вздергивает брови, инстинктивно задавливая ярость в глубину.        — Тебе-то откуда знать?       Магистр Смерти вновь сосредоточенно уставляется в щель, оставляя место столь же сильно любопытствующей Аматиссе. Гнев внутри полыхает, совершенно осознанное желание убийства цветет пышным цветом, и только излишне самоуверенный, надменный вид Нэриссы не дает ему ворваться в зал.        — Мне то уж точно знать, аж тридцать шесть раз, — посмеивается леди, отталкивая его плечиком и чуть приседая, чтобы лучше видеть. В ответ на ее слова магистр лишь патетично хмыкает, соглашаясь, но замечает:        — На тридцать седьмой ты успешно вышла замуж, не тебе жаловаться, — парирует он, когда Нэрисса вырывается из драконьего захвата и, отойдя на несколько шагов, разворачивается к окну, закуривая.        — Ну да, куда мне до святого Эллохара, правильно? На количество его любовниц ты не обращаешь его внимания, не так ли? В особенности стараешься не думать о том, как часто он меняет свои романтические привязанности… — ядовито, холодно тянет Рагдар и победно ухмыляется, глядя Нэри в лицо.       Даррэн, ощутив, как внутри что-то подозрительно сжалось, быстро переводит взгляд на стоящую в тени колонны Нэри, но ее лица не разглядеть не может.       — Сколько там месяцев назад он пытался увести Тьеровскую человечку? Полгода? Не слишком ли быстро для высшего демона, которые вообще, по определению, не особо влюбчивы, если не сказать однолюбы?        — Мда, Рагдар… — с непонятной интонацией проговаривает Нэри, все так же стоя за колонной. и Эллохар напрягается, осознавая, что даже по голосу не может распознать эмоции, которые она испытывает в этот момент. — Словосочетание «святой Эллохар» девяносто девять из ста назвали бы откровенным попранием святости и вообще богохульством, — в ее голосе звучит смех, который она и не пытается скрыть. — Его любовницы — это лишь его дело, Рагдар, как и его сердечные привязанности. Ты сам знаешь, что мне не хотелось бы числиться ни в списке первых, ни в списке вторых. Я скажу лишь то, что я сожалею. Сожалею о том, что когда-то сказала вам «да». Сожалею, что вы, лорд Бельтэйр, в своей боли опускаетесь до оскорблений меня и моего второго круга. Это низко, лорд-канцлер. В отличие от вас, между прочим, лорд Эллохар себе подобного не позволяет. Но на этом сказывается разность воспитания и менталитета. Это все, что я хотела бы сказать.       Стук каблучков раздается все ближе, магистр Смерти накидывает иллюзию, чтобы их не заметили, и снова осторожно заглядывает в дверную щель, отстраняя Аматиссу.        — Он ведь не второй круг для тебя, Нэрисса.       Дракон быстро нагоняет ее, перехватывая за локоть. Нэрисса, медленно развернувшись, окидывает его надменным, ледяным взглядом, а Даррэн ощущает волну ярости, стоит чешуйчатому коснуться его женщины.       — Как бы ты того не хотела, он первый круг.        — И я не могу этого изменить, да и уже не хочу, — спокойно отзывается Нэри. — Все познается в сравнении, лорд Бельтэйр.       Уверенно скинув его руку, Нэрисса спокойно направляется к двери. Но Даррэн первым открывает двери, видя, как Нэри насмешливо прищуривает глаза, пропуская его вперед.       — Хм, я так и знала, что вы оба все же более неровно дышите друг к другу, нежели ко мне. Напряжение так и ощущается в воздухе, ммм… Надеюсь, вы не из стеснительных, и позволите мне понаблюдать?       Издевательски медленно пройдя к колонне, Нэрисса опирается на нее плечом. Столь же лениво, залихватским жестом она вытаскивает сигару прямо из воздуха и, подкурив от вспыхнувшего на ее кончике синего огонька под пристальным, слегка насмешливым взглядом магистра, с лукавой усмешкой выдыхает:        — Спасибо.        — Все для тебя, радость моя, — поразительно интимно, с легкой хрипотцой в голосе откликается Эллохар, на что Нэри польщенно усмехается и приподнимает бровь, а дракон, раздраженно фыркнув, закатывает глаза. — Бельтэйр, временами ты просто поражаешь меня! Мне казалось, что преследовать чужих невест и не нарваться при этом на пару воспитательных ударов в морду — это моя прерогатива. Но, как я вижу, и молодежь подтягивается в этом крайне увлекательном виде развлечений. И знаешь, я бы даже преподал тебе пару уроков, жизненно важных, без сомнения, но, видишь ли, после драки кулаками махать не принято.        — Занятное оправдание того, что мое лицо еще цело, — едко откликается дракон, кидая на Эллохара опасный взгляд вспыхнувших янтарем глаз.       Хладнокровно оценивая Бельтэйра, магистр Смерти мгновенно понимает, насколько кипит бывший соперничек, и это забавляет его едва ли не до хохота. Издевательского, само собой.        — Что поделать, у меня сегодня превосходное настроение, а кровожадностью даже и не пахнет, — продолжает веселиться Даррэн.       Он картинно разводит руками и окидывает долгим, совершенно не целомудренным взглядом подпирающую колонну Нэри, что до сих пор лениво покуривает, развеивая пепел от сигары магией.       — Но ты всегда можешь записаться, правда. Очередь подойдет не скоро, но в ожидании есть своя прелесть, — еще один совершенно точно намекающий взгляд Эллохара на Нэри, на который она лишь ухмыляется уголками губ. — Но так уж и быть, я готов подвинуть тебя в очереди: будешь сразу за Алсэром, тот все равно никогда не решится, да и должен же я сделать тебе скидку за пусть и сомнительный, но комплимент. Святым все время называть меня не обязательно, но раз уж ты так желаешь, я просто не вправе тебе это запрещать только из уважения к твои глубоким чувствам…       В голосе Даррэна звучит столь много глубокой трагичности, что сам он готов, не удержавшись, рассмеяться. А услышав, как в десяти шагах справа Нэри отчаянно маскирует душащий ее смех под кашель, протягивает ей руку.       — А я говорил, радость моя, что эта пагубная привычка вредит твоему здоровью, — укоризненно покачивает головой магистр. — Тебе стоит выйти на воздух.       Нэрисса без каких-либо комментариев проходит к нему, чуть склонив голову. Эллохар, с удивительным для него самого трепетом внутри, сжимает прохладные пальцы в своей ладони и привлекает ее ближе. Напоследок одаривает застывшего Бельтэйра привычной, лишь чуть заметно победной усмешкой и, церемонно кивнув, направляется к выходу. И у самых дверей негромко проговаривает, пребывая в полной уверенности, что дракон его услышит:        — Оставляем тебя в грустном одиночестве, Бельтэйр. Ты меня услышал, — предупреждающие заканчивает он, распахивая двери перед Нэриссой, позволяя ей выйти первой.       На миг оборачивается, дополняя слова более чем говорящим взглядом. И едва не наталкивается на замершую в дверях Нэри. Ладони привычно ложатся на талию, привлекая ближе, он отслеживает направление ее взгляда, и устало, напряженно прикрывает глаза в преддверие возможной бури.       — Ммм, какая встреча… — задумчиво, весьма странным тоном протягивает она.       Даррэн настороженно вслушивается в ее интонации, не совсем понимая, как реагировать. В случае с любой другой женщиной он попросту сбил бы спесь с возомнившей о себе многое ревнивицы, несомненно съязвив. Но Нэри максимально спокойна, предельно сдержанна. Она просто осторожно выворачивается из его рук, мягко проскальзывая по его ладоням кончиками пальцев и заставляя их убрать.       — А подслушивать нехорошо. И, сдается мне, я говорю это уже не в первый раз… В любом случае, не буду мешать.       Нэрисса, изобразив издевательский поклон, разворачивается спиной, но Аматисса успевает окликнуть ее первой.        — К счастью, леди Блэк, застать нас за горяченьким в коридоре настолько же маловероятно, насколько маловероятна связь тролля и цветочной феи, — и первой же устремляется за ней, ускоряя шаг.       Даррэну же не остается ничего, как нагнать их обоих и, заняв крайне неудобную и очень двусмысленную позицию между двух леди, просто вслушиваться в разговор. «Разнять всегда успею». — пожимает плечами он, разумно полагая, что раз волосы друг другу драть не начали, то битвы и не случится.        — Для кого к счастью, для кого не очень… — со смехом, задумчиво заявляет Нэри, пожимая плечами.       Подобная встреча для нее неудивительна — Нэрисса прекрасно понимает, что Аматисса просто передала Эллохару то, что за ней увязался некий представитель чешуйчатых. А еще вызвалась поработать гласом разума, пока ревнивое рогатое высочество будет подслушивать и подглядывать. Ничего нового, как и ничего старого. И пусть после разговора с Рагдаром остался малоприятный осадок, Нэри, спокойно уложив ладонь на локоть Даррэна, весело возвещает:        — Так почему бы нам не вернуться обратно в зал теплой, уютной, но весьма будоражащей умы компанией? Произведем небывалый фурор, встряхнем это протухшее болотце, дадим почву для сплетен и досужих разговоров? — и, совершенно не обращая внимания на откровенно пораженное лицо магистра, лукаво подмигивает понимающе улыбающейся демонице, указывая на Эллохара: — вы хватайтесь, леди Аматисса, демоны, они существа выносливые. Это же будет феерический, непревзойденный выход: невеста по одну руку, любовница по другую. Вы самый популярный кавалер сегодняшнего вечера, ваше Высочество! Лорды удавятся от зависти — вы собрали вокруг себя такой цветник, не чета каким-то драконам.        — Осмелюсь спросить, радость моя, это ты мне сейчас сомнительный комплимент сделала, или по дракону изящно туфельками протопталась? — уточняет Эллохар едко.       Но он все же предлагает обеим леди свои конечности, пусть и перед самыми дверями в зал И наблюдает поразительную в своей редкости пантомиму: лица крылатиков Харэля сначала удивленно вытягиваются, затем Хедуши синхронно и очень непонимающе кивают, вопросительно глядя на него, после и вовсе переглядываются, озаряя лица ехидно-понимающими улыбками и, наконец, распахивают двери.       — Вот не жалко тебе, Нэрюш, рогатого молодожена, и в кого ты такая? — нарочито расстроенно вздыхает магистр Смерти, с абсолютно спокойным выражением лица вводя обеих своих спутниц в зал.       Взгляд деда, как и полыхающий взор мужа Аматиссы, он ощущает на себе сразу, откровенно потешаясь над ситуацией. Перед глазами так и мелькают картины, в которых дед призывает его к ответу за позор невесты, и сам он, драматично всплеснув руками, истерично восклицает что-то на подобие «Я просто не смог определиться! И вообще, она меня заставила!». И, едва не расхохотавшись собственным мыслям, неторопливо направляется к столику со свирепой рогатой тушей муженька Аматиссы, сидящей за ним. Эллохар подводит посмеивающуюся бывшую любовницу к ее дражайшему супружнику и даже нарывется на полный затаенной злобы взгляд. А затем разворачивается и, ехидно усмехнувшись, окидывает Нэри полным нескрываемого довольства взглядом.        — Я слушаю, — неожиданно закатывает глаза она, но дернувшиеся в улыбке губы говорят сами за себя.       Даррэн улыбается в ответ, замирая у одной из колонн, привлекая удивленную Нэри ближе.        — Значит, ты действительно не хотела бы изменить то, что я твой первый круг?       Он не то утверждает, не то спрашивает, хриплый шепот обжигает ухо, в голосе звучит нескрываемая улыбка. Нэрисса вздрагивает, ощущая тяжелые, горячие ладони, проскальзывающие по талии, прижимающие теснее к напряженному, твердому телу. Мысли мгновенно путаются, с трудом бухающее в груди сердце проваливается куда-то в желудок, язык присыхает к небу. Она чуть ниже опускает голову, коря высокую прическу, не позволяющую завеситься волосами и уйти от ответа. Близость Рэна манит, очаровывает, лишает твердой почвы под ногами. Нэри совершенно уверена в том, что стоит ей встретиться с ним глазами, и поцелуя не избежать. Стоит мысли об этом проскользнуть по краю сознания, как губы начинает покалывать, а дыхание спирает. Нэрисса, просто не желая больше мучиться, решительно поднимает голову, чувствительной кожей шеи ощущая его усмешку.       — Такая забавная, — хрипло шепчет магистр, касаясь губами нежного места за ухом, распуская мириады мурашек предвкушения по коже. — И сколько смелости нужно, чтобы просто посмотреть мне в глаза?       Расцветившиеся синим пламенем радужки оказываются предельно близко. Эллохар, медленно переводящий взгляд на ее губы, проскальзывает пальцами по шнуровке корсажа платья. Заставляет Нэри задрожать сильней, крепче вжимает ее в себя, давая ощутить собственное возбуждение даже через плотные слои юбок платья. Твердые мужские губы едва касаются уголка ее рта в поцелуе, и Нэри, ощутив себя полностью сдавшейся, прикрывает глаза, негромко стонет в ответ, улавливая ответный сорванный выдох Эллохара. Но стоит поцелую стать более уверенным, чем-то более, нежели невинное прикосновение, как по телу пробегает малоприятный статический разряд, и мужчина, оторвавшись, смотрит куда-то поверх ее плеча.       — Дед, — мрачно оповещает об организаторе воспитательного приема Даррэн и, уверенно взяв заметно смутившуюся Нэриссу за руку, направляется к столику.       Им приходится обходить толпу приглашенных гостей, поэтому он выбирает длинный окружной путь вдоль стены зала, решив провести несколько приятных минут просто держа ее за руку, а не раскланиваясь с гостями и принимая отнюдь не искренние поздравления со скорой женитьбой.        — Ты же понимаешь, что я сказала это лишь для того, чтобы сбить с него спесь? — напряженно уточняет Нэри, не желая, чтобы Эллохар надумывал себе того, чего нет.       «Ой да ладно, нет, насмешила! Сама ведь знаешь, что ни словечка не солгала, чего уж теперь на попятный идти? Проблемки порешаем, и прыгай к своему ненаглядному в объятия, или куда ты там хочешь», — комментирует подмуркивающий голос, ехидно посмеиваясь, на что она лишь передергивает плечами.        — Зачем эти оправдания, Нэрюш?       Даррэн подает ей руку, пока они поднимаются по ступенькам под пристальным взглядом Владыки Ада. Повелитель вопросительно изгибает бровь, когда Нэри усаживается, расправляя юбки платья так, чтобы Эллохар не мог подсесть поближе. Заметив, с каким любопытством Арвиэль следит за ее действиями, Нэрисса мило улыбается ему, а когда тот отвечает понимающей, чуть лукавой усмешкой, принимает из рук все же севшего вплотную магистра бокал вина. Но Повелитель не успевает начать свою издевательскую отповедь, в целом, он не успевает произнести ни слова — на возвышение, на котором стоит их стол, поднимается невероятно грациозная демоница с алой копной волос, темно-алыми рогами и глазами цвета рубинов. Взмахнув юбками платья, она усаживается рядом с темноволосым демоном, и Владыка мягкой улыбкой встречает одну из любимейших невесток.        — Эзерин, ты снова потеряла моего сына? — посмеивается он, впрочем, совсем не забывая о том, что внук и внучка исчезли в самый разгар праздника.       Как и того, что Даррэн явно вздумал смущать Нэри своими домогательствами на глазах у гостей. «Демоны гордятся своей сдержанностью», — мысленно проговаривает он, глядя в глаза наследнику, но тот лишь разводит руками. «Не удержался», — глухо доносится ответ Даррэна. Арвиэль снова обращает свое внимание на Эзерин, не забывая ободряюще улыбнуться крайне задумчивой Нэриссе.        — О, нет, Владыка, вашего сына я даже рада упустить из виду ненадолго — все равно не потеряется, — задорно рассмеявшись, отмахивается леди и озаряет улыбкой сидящих за столом Нэриссу и Эллохара. — Всего лишь пришла засвидетельствовать свое почтение Даррэну и его очаровательной невесте, — на этих словах Нэри наигранно пытается отстраниться, но магистр незаметно перехватывает ее за талию, усаживая еще ближе. — Наш наследник никогда не танцевал столько на праздниках, полагая танцы скорее тягостной обязанностью, нежели развлечением, да и не улыбался так счастливо никогда раньше. Поэтому, смею выразить свою надежду на то, что период твоего одиночества закончен, Рэн. А мы с Хайссаром будем с нетерпением ждать приглашения на свадьбу, не затягивайте с этим, — демоница, подмигнув удивленно глядящей на нее Нэриссе, возвышенно замечает: — Власть меняет масть! — и под смешок Владыки удаляется, скорее всего, на поиски мужа.        — Нет, — неожиданно горестно простанывает Нэрисса, опрокидывая в себя бокал вина, и перехватывает бутылку. Оценивает ее, задумываясь, не стоит ли начать и вовсе пить из горла, но все же наполняет бокал. — Я не выйду за тебя замуж, Рэн! — со страдальческой миной под заинтересованными взглядами Арвиэля и Даррэна она пытается совершенно безуспешно стащить кольцо с пальца и, когда не выходит, снова делает глоток вина.        — И почему же? — без какого-либо беспокойства уточняет магистр Смерти, с любопытством глядя на успешно набирающуюся Нэри. Та устало смотрит в бокал, после переводит взгляд на него, тяжело вздыхает и все же снисходит до пояснения:        — Потому, что к шикарной наружности и достойному внутреннему содержанию прилагается еще и будущий титул Властителя Ада. Так что нет, вот правда.       Она уверенно покачивает головой, ощущая, что коварное огненное вино из Бездны делает свое дело: разум избавляется от напряженного обдумывания каждого слова, и скованность в присутствии Эллохара испаряется почти полностью. В итоге она снова махом опустошает бокал и, теперь уже не стесняясь ни насмешливо следящего за ней Арвиэля, ни Эллохара, на плечо которого опускает голову, продолжает:        — Вот зачем оно мне? Ты не обижайся, но несмотря на то, что ты влажная мечта каждой второй леди в этом зале, и все прочее, я действительно из тех бракованных Блэков, которые просто не рвутся к власти…       Нэри задумчиво обводит пальчиком серебряное шитье на его камзоле, отмечая, насколько комфортно в его объятиях, находит невероятно приятными поглаживания его ладони по спине, от которых по телу пробегает едва заметная дрожь.       — С моей резкостью и бескомпромиссностью местный серпентарий попросту не выживет, тебе всех этих дамочек не жалко?       — Совсем не жалко, — смеется магистр Смерти в ответ, совершенно удивленный ее сегодняшним поведением.       Нэри не пытается уколоть, привычная язвительность не в счет — ему самому нравятся их пикировки. Она не отталкивает, улыбается так, словно они действительно готовятся к скорой свадьбе и между ними не стоит ее непринятие собственной сути.       — Поверь, хуже, чем после свадьбы деда с бабушкой, точно не будет.        — Эх, да, с бабушкой мне не тягаться.       Из крепких, уютных объятий выбираться совершенно не хочется, хочется чувствовать вибрацию широкой груди под щекой, когда он говорит… «Упилась, мать… но тебе полезно расслабиться», — едва слышно бормочет мурлыкающий голос в голове. Нэри, совершенно согласная с далеким собеседником, только легко, едва заметно улыбается.       — Значит, придется идти замуж, — выдохнув, констатирует она. Но в голосе, на удивление, не слышится сожаления, и, продолжая расслабленно лежать на плече Эллохара, Нэрисса негромко хмыкает. — Помянем? — предлагает она, обнаруживая в своем бокале пару капель вина.        — Думаю, тебе хватит, — лениво откликается Эллохар, уверенно отбирая бокал из слабых пальцев и возвращая его обратно на столик.       «Вот это властность, вот это уверенность, вот это руки! А стать? Какова стать?! Девочка, ты только представь, ему даже приподниматься не пришлось, чтобы твой бокал поставить! Вот это мужик, сам бы отдался…», — снова заводит мурчащую, наполненную восхищенными нотками песнь кошара, и Нэри старательно задавливает смех, пытаясь не засмеяться.        — Да, между нажраться и ужраться тонкую грань блюсти надобно, — глубокомысленно отмечает она и, услышав синхронные смешки Повелителя и его наследника, усмехается сама.       А танцующие снова разбредаются за столики. Нэри краем глаза отмечает вернувшегося таки Рагдара, но головы от плеча Эллохара не отрывает — нет ни сил, ни желания делать это. А магистр, словно догадавшись о ее желаниях и нежеланиях, продолжает обнимать, кончиками когтей вырисовывая узоры на тонкой ткани платья.        — Так в чем причина столь резкой перемены твоего отношения, сердце мое? — хрипло шепчет ей на ухо магистр Смерти.       Он чуть сильнее прижимает ее к себе, уверенно проводит ладонью по животу, затянутому в плотный корсаж, отчего в ее голове резко мутится, а дыхание сбивается, но Нэри все же овладевает собой.        — Я не могу просто наслаждаться праздником? — немного удивленно, сквозь заглушающий шум зала грохот сердца вопрошает она. — Да и твоя компания меня совершенно не тяготит в этот вечер, — на это он негромко хмыкает, чуть ослабляя объятия, но этим не умаляет охватившее ее головокружение.       В разговор, как положено леди, она особо не вникает, но, когда тема затрагивает Третье королевство и повышенную активность среди жрецов дроу, невольно прислушивается. Даже отрывается от плеча Даррэна, усаживаясь прямо и ловя отдельные фразы и слова. И почти сразу трезвеет, выхватывая в словах советника владыки Арратиона то, что многие считают лишь странным стечением обстоятельств. То, что они, в отсутствие фактов и скрытых знаний, приписывают дроу. «Вот значит, как…», — мрачно постановляет Нэри. Осторожно сжав ладонь Даррэна, удерживающую ее пальцы, она встает, касаясь его плеча. Внимательный взгляд изучает ее с ног до головы, в глубине серых глаз на миг мелькает тщательно замаскированное удивление ее трезвостью, а после демон кивает, отпуская ее.       Спустившись со ступеней, Нэри в задумчивости замирает у колонны, бездумно оглядывая гостей. Гадает, настолько ли все серьезно, если даже плюющие обычно на чужие проблемы драконы обеспокоены тем, что происходит в Западном королевстве. «Все не может быть просто так, это точно не стечение обстоятельств… Бездна, как же это невыгодно!», — раздраженно думает Нэрисса, ощущая, что трезва все же не до конца. И после признает это как факт, стоит до боли знакомому мужскому голосу раздаться за спиной:        — Я хотел извиниться. Мне не следовало столь резко высказываться, — мягко начинает Рагдар.       Стоит Нэриссе развернуться, он впивается пристальным взглядом в ее лицо. Но она лишь поеживается, не зная, что чувствует за смятением, охватившим ее в одно мгновение.        — Не стоит беспокойства, — спокойно отзывается Нэри, вновь натягивая на лицо маску отчужденности. Так точно никто не заметит ее чувств. — Что-то еще?        — Да, — выдыхает дракон.       Он подступает еще на шаг, подходя непозволительно близко. Внимательно смотрит своими янтарными глазами, будто пытается что-то отыскать на ее лице и не находит.       — Окажете мне честь, леди Блэк?       Спустя почти две минуты молчаливого разглядывания Бельтэйр протягивает руку. Смотрит непривычно тяжело, даже жестко, но при этом с неким надрывом, отчего в груди Нэриссы что-то подозрительно дергается.        — Конечно, лорд-канцлер, — принимает игру она, заслышав первые аккорды мелодии, и успокоено вздыхает.       Танец не предполагает сложных фигур, но близкий контакт — не то, что она сможет выдержать. Не с ним, когда все еще настолько свежо. Но дракон уже выводит ее на отведенную для танцев площадку, привычно держа за руку, легко сжимая пальцы. Не так, как Даррэн, совершенно не собственнически, а давая свободу, без принуждения. Но и касания Эллохара, если быть предельно честной, она принуждением не считает. Да и того чувства полной принадлежности мужчине, что она чувствовала с Даррэном, сейчас нет. Есть лишь бережные касания, прекрасное ведение в танце, легкое головокружение, но не более.        — Ты действительно выглядишь счастливой, Нэрисса. Счастливой с ним.       Рагдар привлекает ее спиной к своей груди, подчиняясь мелодии, и лишь тяжелый вздох и зарывшееся в светлые волосы лицо выдают его.       — С каждым взглядом на тебя рядом с ним я задаюсь вопросом, была ли ты хоть на долю счастлива так со мной?       Тяжелый выдох в макушку, и дракон резко разворачивается, сильнее стискивая талию, прогибая ее, склоняет к полу. Когда мужские губы едва уловимо касаются изгиба шеи, Нэри невольно вздрагивает, чуть отстраняясь, и тут же слышит печальный смешок, сорвавшийся с его губ. А Рагдар резко выпрямляет ее, синхронно с другими танцующими парами, и только в эту секунду Нэрисса ощущает на себе такой знакомый, обжигающий ревностью взгляд. Но не ищет глазами его владельца, не оборачивается — понимает, что разговор состоится потом.       — Ты говорила, что никогда не примешь свой выбор, но это оказалось совсем не так… — выдыхает Бельтэйр, резко отталкивая Нэри от себя, заставляя резко развернуться к нему лицом, ловит в свои объятия, вновь склоняя к полу.        — Я не приняла его, просто не вижу смысла бороться с этим, Рагдар. Как ты себе представляешь борьбу с Эллохаром? Это вообще возможно только в постельных боях, и то, очень маловероятно. Но раз ты видишь это так, значит ты просто так и не узнал меня настоящую.        — А ты позволила? — с горькой усмешкой задает риторический вопрос дракон.       Единственное, что он себе позволяет, это себе долгий взгляд в ее глаза. А после вновь резко подхватывает Нэри за талию и резко разворачивается, кружа. И снова отпускает, в последний раз привлекая в свои объятия.        — Значит, ты этого не хотел, Рагдар.       Когда на последних, печально щемящих нотах мелодия обрывается, Нэри сдержанно кивает Бельтэйру, благодаря за танец. И покидает зал, прихватив бокал с чем-то очень крепким по виду. Выходит на балкон, вновь ощущая себя дико запутавшейся, уставшей, безмерно одинокой. И даже наслаждается этим одиночеством, судорожно глотая ненавистный коньяк большими глотками, лишь бы он не запросился обратно. Швыряет бокал вниз и, уловив грохот разлетевшегося вдребезги стекла, наблюдает за тем, как задравшие головы Хедуши, что несут вахту во дворе дворца, внимательно оглядывают балконы, никого не находя. «Иллюзии — первое искусство, которым я овладел», — невольно цитирует Эллохара Нэрисса и, пройдя к портьере, отделяющей балкон от зала, требовательно вытягивает за нее руку. В ладонь тут же, словно только этого и ждали, утыкается новый стакан. Нэрисса, немало порадованная столь стремительным сервисом, вновь обнаруживает в стакане коньяк.       Принюхивается, ибо прошлую порцию пила, задержав дыхание. Признав, что он таки недурственный, выводит для себя новую истину: «Коньяк, он как отношения с Эллохаром — пить нужно, строго зажав нос, но опьяняет, как ничто другое». В итоге, три больших глотка и мучения оканчиваются, вновь принося легкость бытия и простоту мыслей. Попытав удачу и проверяя сервис, Нэрисса вновь выставляет руку с пустым стаканом и, как только его забирают, скрещивает пальцы, показывая, что больше не нужно.       «Поразительно! Восхитительно!», — комментирует она про себя, решая, что в будущем точно будет посещать как можно больше праздников во дворце. «Тебе придется», — опускает с пьяных небес на унылую землю подсознание, абсолютно не мурча, — «Ты теперь принцесса Хаоса, как никак». Эта мысль почти отрезвляет, но Нэрисса закономерно сопротивляется — рука, подающая из-за портьеры, почему-то предлагает только коньяк, а она не настолько мазохистка, чтобы мучиться в третий раз для достижения необходимого состояния расслабленности.       Подойдя к краю и закурив, она задумчиво уставляется в черные просторы предрассветной пустыни. Внутренним чутьем через злосчастную связь Нэрисса ощущает, что демон входит на балкон, плотнее задергивая темную портьеру и накрывая ее защитным плетением недосягаемости. Она вздрагивает, понимая, насколько близко он стоит позади, даже не в шаге, в миллиметрах за ее спиной. Чувствует, как он поводит носом, вдыхая запах ее волос, но не касается, укладывая большие ладони на каменное ограждение, оставляя мнимую свободу.        — Сцены ревности не будет?       Нэри не знает, зачем спрашивает: то ли чтобы окончательно испытать облегчение от того, что он не злиться, то ли чтобы раззадорить его. И застывает, как пришпиленная энтомологом бабочка, когда Эллохар со смешком проводит носом по нежной коже затылка, дыханием шевеля волоски, по шее, едва касаясь губами…        — Нет, — выдыхает он, делая шаг вперед, зажимая между своим телом и холодной балюстрадой. — А ты хотела? — явно заигрывает Даррэн, заставляя задыхаться от жара сильного тела, от вопроса, от всего. — Я знаю, о чем ты говорила с драконом, Нэрюш, — поясняет он и разворачивает ее лицом к себе, заглядывая в темные глаза, видя собственное отражение в до предела расширенных зрачках. — Но это совсем не значит, что все так просто, сердце мое, — склоняясь, шепчет он в самые губы, продолжая смотреть в глаза.       И Нэри не понимает, что происходит — это похоже на резко проскочивший разряд, ту самую искру, о которой пишут в каждом захудалом романчике. И впервые она согласна с неизвестными авторами — это действительно напоминает безумие. Нэрисса не знает, кто к кому устремляется первым. Но жаркое, страстное столкновение губ, озвученное его хриплым рыком и ее собственным голодным стоном, иначе как взрывом, сработавшей миной замедленного действия назвать невозможно. И совершенно точно не может утверждать, кто кого хочет больше: Даррэн, с животной похотью впивающийся в ее губы, запустивший пальцы в волосы, терзающий рот языком, или она сама, путающаяся пальцами в белых жестких волосах, распускающая искусное плетение, царапающая ноготками шею, скользящая пальцами по его телу по гладкому шелку рубашки под плотной тканью камзола. И когда он усаживает ее на ограждение, устраиваясь между ног, проскальзывая ладонями по лодыжкам, коленям и выше, она уверена, что он не отпустит, удержит, но даже если нет, ей плевать. А Эллохар остервенело прикусывает ее губы, целует настолько голодно, словно она единственная, самая желанная женщина во всех мирах. Отрывается от ее губ, прикусывает подбородок, скользит поцелуями-укусами вдоль шеи. Одной рукой лаская грудь в расслабленном корсаже платья, второй он взбирается по бедру вверх, в неудержимом желании добраться до тонкого кружева трусиков и того, что под ними. И Нэрисса лишь выгибается навстречу под довольный хриплый стон Даррэна. Позволяет сдвинуть мешающее кружево в сторону, накрыть влажные складки пальцами в медленной, чувственной ласке, и несдержанно, гортанно стонет в ответ на его стон. А другая его рука уверенно оглаживает грудь, потирая соски, сжимая их, вырывая из груди громкие, бесстыдные всхлипы.       Сам демон впервые ощущает себя настолько на грани потери пресловутого контроля, чувствуя, насколько Нэри податлива в его руках. Отталкивает разумную часть, списывающую все на алкогольное опьянение. Магистр Смерти ощущает себя едва ли не сумасшедшим, упивающимся жадными касаниями, запахом ее кожи, ее желания. Наслаждается ее ладонями, смело скользящими по телу. Он готов уже предаться страсти пошло и прямо на балконе, что позволял себе только с ничего не значащими любовницами, как ее руки проскальзывают меж плотно прижатыми друг к другу телами, пробегаясь пальчиками по вздыбленной под брюками эрекции, на что член отвечает согласным подергиванием. И когда одна ладонь начинает уверенно ласкать его через брюки, а вторая ловко справляется с пряжкой ремня, Эллохар с тяжелым выдохом чуть отстраняется. И едва сдерживается, сходит с ума от того, что приходится остановиться. Но понимает: лишение невинности на балконе станет не лучшим ее воспоминанием. Да и ему самому хочется много большего, нежели быстрый перепих в укромном местечке на балу.       — У меня единственное условие, и ты его помнишь, радость моя, — задыхаясь, проговаривает он.       Его руки проскальзывают на талию, за спину, поправляя платье и затягивая распущенную шнуровку корсажа. Нэри же, точно так же задыхаясь, опускает голову ему на плечо, совершенно не сопротивляясь касаниям. Лишь негромко и заметно недовольно проговаривает, обжигая шею дыханием:        — Вот умеешь ты все испортить, Рэн. Первый секс вообще должен быть неловким и странным, и балкон вообще самое то для подобного… Хотя, я бы не сказала, что чувствую себя неловко, если только немного, — задумчиво заканчивает она под его негромкий смешок.       Снова вытащив из пространственного кармашка пачку сигар, Нэрисса закуривает. И совсем не удивляется тому, что длинные пальцы вытаскивают сигару из ее губ, сильные руки снимают с ограждения, вновь разворачивая спиной к себе, и крепко, уверенно обнимают, прижимая к полыхающему жаром телу. Но никакого отторжения Нэри не ощущает, лишь легкое сожаление о том, чего не случилось, дергает внутри, но она позволяет себе один единственный вздох и вновь закуривает.        — Да, я умею все портить, радость моя. Немалый опыт в этом обязывает, — с ухмылкой на губах сообщает Даррэн и, коснувшись виска легким поцелуем, негромко добавляет: — Спасибо.       Она не знает, за что он ее благодарит, но все равно кивает, наслаждаясь моментом. Потому что знает: стоит ей протрезветь, и его прикосновения снова начнут причинять дискомфорт и боль, сейчас таящуюся где-то в глубине.       — Своим видом мы немало порадуем чешуйчатого, — спустя пару минут молчаливого блаженства замечает Эллохар.       Он лениво выдыхает дым, проводя носом по ее виску, щеке, касаясь губами мочки уха. Но Нэри даже не вздрагивает, зарождая в душе робкую надежду, которую он готов лелеять и беречь, подпитывая видениями счастливого будущего, увиденного у Оракула.        — Это уже совершенно не моя забота, Рэн, — шепотом признается она, почти не лукавя.       Нэрисса щелчком пальцев отправляет в полет окурок, прицельно сжигая его пламенем. И, повернувшись к Даррэну, с легкой улыбкой взирающему на нее, уверенно заявляет:        — Повернись, будем поправлять прическу, я натворила — я и исправлю.       И магистр с удовольствием подчиняется. Прислушивается к тому, как длинные пальчики пробегают по волосам, как острые коготки собирают пряди, легко царапая кожу головы, от чего возбуждение вспыхивает снова, а брюки опять становятся тесными.        — Ты запомнила плетение? — удивленно уточняет он, делая попытку развернуться.       Но Нэри дергает его за волосы, легонько, призывая к порядку, и Эллохар криво усмехается очередной ее выходке.        — Я женщина, Рэн, — патетично заявляет она, быстро сплетая пряди.       И бесстыдно наслаждается этим так, как наслаждалась его ласками не более десяти минут назад. Он чуть поводит плечом, ощущая, что она почти закончила и чуть ехидно, расслабленно улыбается.        — Пока нет… — отрицает магистр Смерти, когда Нэрисса завязывает шелковую ленточку на кончик косы, и сразу разворачивается, проскальзывая ладонями по ее талии, чувствуя, как она чуть вздрагивает.        — Желаешь исправить? — уверенно интересуется она, приподнимая бровь. — Ну нет, так нет.       Обойдя его, Нэрисса отодвигает портьеру, оглядывая зал. Делает первый шаг, но сильная рука, обхватив талию, уверенно затаскивает обратно, а ухо вновь обжигает дыхание:        — Желаю, и ты вряд ли можешь представить себе, насколько сильно, Нэрисса, — проговаривает Эллохар, скользя пальцами по животу, и в самом его низу, меж бедер, скручивается тугая пружина, в томлении сводя внутренности. — Но точно не сейчас, и не здесь. Условия, радость моя. Но это не отменяет того, что танец ты мне должна в качестве компенсации морального ущерба, — и, лениво проскользнув рукой по талии, обходит ее, нехотя отпуская.       Снова предлагает локоть, в который раз за вечер, и с самой похабной, самой довольной улыбкой из своего арсенала выводит негромко фыркнувшую Нэри в зал. Нэрисса лукаво стреляет в него глазами, что не укрывается от Даррэна, и, явно желая спустить его с небес на грешную землю, насмешливо осведомляется:        — Ты же понимаешь, что все произошедшее ничего не значит? Как говорят «Секс — не повод для знакомства», а уж постыдное подобие подростковых зажиманий в укромном уголке и вовсе учитывать не стоит, — и, произнеся это, насмешливо приподнимает бровь, ожидая его ответа.       Но Эллохар даже не запинается, не сбивается с шага после ее заявления, только ухмыляется немного ехидно, но очень уж пошло. Вновь обхватывает за талию, прижимая к себе, медленно сдвигает прядки волос, открывая ушко, и лениво склоняется, коварно шепча:        — Сама-то веришь в это?       И столь же медленно поднимается, чуть отстраняясь, глядя в темно-синие глаза, испытующие смотрящие на него. В них нет ни смущения, ни возмущения, лишь коварная темная искорка, тлеющая в глубине, испытующая на прочность его самоконтроль. И это завораживает настолько, что магистр не силах оторваться, отвести взгляд. Лишь смотрит в чуть прищуренные глаза, и прищуривается сам, ожидая, что же она скажет, понимая, что предугадать ее слова, разгадать ее саму, ему не под силу.        — Определенно.       Сдерживая взвывающие низменные порывы, Нэри спокойно снимает с себя его руки и, обернувшись, чтобы на миг окинуть взглядом, устремляется вперед. Первая поднимается на возвышение, преследуемая семью парами глаз, и совершенно спокойно, величественно опускается на предназначенный для них диванчик. С удовлетворением оглядывает заставленный горячими блюдами стол, позволяет себе клыкастую улыбку. И, под ревнивым, мрачным взглядом Бельтэйра, явно изучающего ее пострадавшую прическу и слегка помятое платье, наполняет тарелку Эллохара, наливающего им вина.        — Всего и побольше?       Даррэн насмешливо наблюдает за тем, как она наполняет свою тарелку, не делая никакого разграничения между мясом, рыбой и морепродуктами. В итоге, на тарелке едва ли не потирающей в довольстве руками Нэриссы оказываются АххонГарайские креветки, моллюски в раковинах, стейк из рвара, его же ребрышки, несколько ломтиков соленой рыбки и две порционные соусницы.       — Правильно, надо восполнять потраченное, — посмеивается Эллохар, вновь сидя максимально близко.       А Нэри досадливо сетует на то, что они оба левши, и она не сможет как бы невзначай заехать локтем в бок сидящему справа демону.        — Пить и не закусывать — это не про меня.       Нэрисса невозмутимо пожимает плечами, подхватывая вилку-трезубец и нож для вскрытия раковин морских гадов. Принимает пододвинутый Даррэном бокал с вином, делает глоток и едва не давиться, слыша полное лукавства замечания Сайлин:        — Подобный набор блюд, дорогая, наводит меня на закономерные подозрения.       В ответ она поднимает на демоницу ледяной взгляд, издевательски изгибая бровь, но та лишь посмеивается, хитро подмигивая. Нэри раздраженно закатывает глаза на очевидные намеки леди СэХарэль. И не успевает вернуться к собственной тарелке, от содержимого которой рот наполняется слюной, как отрезавший кусок стейка и опаляющий его в собственном пламени Эллохар не удерживается от комментария:        — Все же ты закусывала, радость моя, если судить по наполненности блюда с сырным ассорти, — он кидает красноречивый взгляд на большую тарелку черного стекла, с которой избирательно выбраны все сорта сыров с плесенью. — И даже мне не оставила… — печально продолжает он, кидая нарочито обиженный взгляд на сидящую под боком Нэриссу. — Но общие гастрономические пристрастия очень сближают, должен признать.        — В большой семье клювом не щелкают, дорогой, — издевательски протягивает Нэри.       И все-таки вскрывает первого моллюска, теперь уже без страха захлебнуться слюной. Спокойно накалывает его на вилку, щедро обмакивая в темно-алый, чуть шипящий соус, а магистр, явно оценивший выбор приправ, негромко предупреждает:       — Не стоит, — он прослеживает направление ее взгляда и, заметив в своей тарелке тот же самый соус, именуемый не иначе как Черный Скорпион, снисходительно ухмыляется. — Юные леди любят поострее?       Магистр интересом наблюдает за тем, как Нэрисса, спокойно опалив свернувшегося от пламени полуживого морского гада, кладет его в рот и медленно, с удовольствием жует, издевательски спокойно глядя в ответ.        — Надеюсь, ты не собирался пригласить для меня некроманта? Это бы подпортило впечатление гостей о вечере.       Нэри отпивает вина из бокала, ставит его обратно на стол, и отрезает уже кусочек от стейка. Под пристальным взором серых глаз невозмутимость дается сложно, но она всеми силами старается сохранить приличествующее леди равнодушие.       — Хотя, с другой стороны, это был бы забавный перфоманс. Все зависит от восприятия подобного нашими гостями.       Нэрисса вновь откидывается на спинку дивана, прихватив с собой бокал вина, и, сделав большой глоток, понимает, что хотелось бы чего-нибудь покрепче. Но точно не коньяка, что может позорно попроситься наружу. Допивает остатки, отставляет бокал, притягивает к себе стакан, самостоятельно наполняя его можжевеловой настойкой, кидает в нее ломтик огурца и кусочек лимона… И тут же наталкивается на внимательный, изучающий взгляд магистра Смерти. Он сидит, закинув руку на спинку дивана прямо за ее спиной, медленно потягивая из стакана что-то очень крепкое, и явно наблюдает за каждым ее действием.        — Кажется, ты упоминала тонкую грань между нажраться и ужраться, — напоминает он.       Но стакан Даррэн не отбирает: лишь следит за тем, как она подносит его к губам, отпивает, чуть поморщиваясь специфическому привкусу и добавляет в него несколько ягодок клюквы.       Нэрисса столь же пристально смотрит в ответ, удерживая маску на лице. Даррэн непроизвольно задумывается о том, какие мысли сейчас бродят в ее голове. Не заметить того, как она вслушивалась в их с послом разговор о Западном королевстве, уничтожении ковена магов в Третьем и странной активности жрецов Тьмы было невозможно. «Просто Нэри оказалась весьма наблюдательной, и теперь я более чем уверен, она заметила что-то, что недоступно нам», — так кстати вспоминаются Эллохару слова деда. Коротко просмотрев в сторону Владыки, он замечает на себе сосредоточенный взгляд алых глаз. Отрывистый кивок Арвиэля лишь подтверждает догадку, и он на миг мрачнеет, когда голос деда раздается в голове: — «Третье королевство, Рэн. И пускай Тьер займется идущими путем ненависти, иначе я обращу на них свое пристальное внимание». Повелитель говорит это спокойно, будто сообщает о погоде на завтра, но именно в этом и кроется его истинное отношение к ситуации, причем несущее совершенно безрадостные последствия.       Гомон голосов стихает, а абстрагировавшийся от окружающих магистр Смерти вновь строит предположения, отметая те, что кажутся самыми невероятными. «Значит, использовали не только Саарду, но и жрецов Тьмы. И снова все ниточки ведут в период смены власти в Темной Империи после смерти императора и его брата. Дроу точно замешаны…», — приходит он к логичному умозаключению, впрочем, понимая, что все они упускают что-то немаловажное. Что-то, о чем может догадываться Нэри, сидящая по его левую руку и беззаботно потягивающая можжевеловую настойку.        — Тема для обсуждения более не актуальна, — парирует Нэрисса, отставляя пустой стакан на стол, невольно краем глаза наблюдая за мрачно раздумывающем о чем-то Даррэном.       С едва заметным неудовольствием она осознает, что весь вечер напролет так и ищет его взгляд. Ловит себя на том, что едва ли отводит взгляд хоть на минуту, и не может определиться, что же чувствует по этому поводу. А потому снова наполняет стакан, теперь уже специально внимательно следя за каждым его жестом, за каждым движением, за хлесткими и порой очень уж насмешливыми ответами Арратиону и Рагдару. За тем, как на его губах появляется ехидная усмешка, как он лениво откидывается на спинку диванчика, все так же не отпуская ее из странного подобия объятия. Буквально пожирает этого во всех смыслах восхитительного мужчину глазами, пока не ощущает на себе взгляд. И этот взгляд не менее пристальный, столь же внимательный, вот только наполнен он печалью и вполне понятным непониманием.       Рагдар смотрит не отрываясь, будто глядит в душу, спрашивая: «Почему он?». И Нэри отводит глаза, больше не смотрит ни на дракона, ни на демона, с преувеличенным любопытством глядя в собственный стакан. Чуть покачивает его задумчиво, заставляя колыхаться тонкий лепесток огурца. Гадает вновь, почему из всех мужчин всех миров выбор ее сути пал именно на Даррэна, и не может отрицать всех его достоинств. «Потому, что так было суждено», — со вздохом выводит предположение Нэрисса, делая очередной глоток и с затаенным трепетом ощущая, как теплая ладонь, опустившаяся со спинки дивана, проскальзывает по боку, будто утешая.        — Моя прелесть грустит и пытается набраться? — с мягкой усмешкой вопрошает Эллохар, когда Нэри приподнимает голову, глядя ему в глаза, и осторожно поправляет выскользнувшую из прически прядку.       Он вглядывается в ее задумчивое, словно бы отстраненное лицо, думая, сожалеет она о том, что произошло на балконе, или нет. Но прямой, открытый взгляд синих глаз дает понять, что она даже не думает об этом. В ее глазах сквозит какая-то печальная мягкость, и Даррэн в который раз рядом с ней чувствует, как что-то невероятно нежное щемит в груди. Не удерживается, ласково обводит кончиками пальцев овал лица. Завороженно наблюдает за тем, как трепещут черные ресницы, когда она прикрывает глаза. Второй рукой он накрывает ее ладонь, чуть сжимая холодные пальцы, словно желая отогреть. И время будто останавливается, позволяя наслаждаться мгновением.        — Как видишь, у меня неплохо получается, — едва заметно, чуть скованно улыбается Нэри, поводя плечом и отставляя пустой стакан. — Я на финишной прямой, вот только привыкнуть к насыщенности настойки так и не смогла, — усмехается она, стреляя глазами в бутылку, и не очень уверенно поднимается следом за Эллохаром.        — В Хаосе другие виды можжевельника, Нэрюш, эта настойка вовсе из дикого, — вносит ясность он, прекрасно видя то, что Нэри успела прилично опьянеть. Именно поэтому он не подает ей руки на ступенях, а попросту подхватывает, снося вниз, к отведенному для танцев пространству. — И ты все еще должна мне танец, — напоминает он, осторожно опуская на пол и заботливо поддерживая за талию.       Нэрисса, ощутившая приступ приятного головокружения совершенно точно от выпитого и никак иначе, невольно улыбается, прикрывая глаза. Первые ноты мелодии угадываются как танец семи демонов, и она приоткрывает глаза, понимая, что совсем не против объятий, пусть они даже и на виду у всего зала.        — Серьезно? — чуть растягивая гласные, вопрошает Нэрисса удивленно. — Кто вообще на закрытие бала додумался поставить танец семи демонов?       И, тяжко вздохнув, чуть отстраняется, чтобы развернуться и первой выйти на танцевальную площадку и занять место в отдалении от бабушки и Сайлин. Мелодия ударяет по нервам рваным перебором струн, она вздымает руку к потолку, чувствуя скользящие по телу взгляды из толпы гостей, но сильнее всего один единственный взор волнует ее. И почему-то Нэри догадывается — он не будет первым, и уверяется в этом, стоит огромным рукам мастера обхватить за талию.        — Жестокая ты леди, Нэрисса, — посмеивается басом наставник в ухо, — так по дракону протоптаться. Он, бедняга, все сидел, смотрел на тебя, глаз не отводил, а ты его и взглядом не удостоила.       Резкий разворот в руках СэХарэля выходит излишне стремительным. Таким, что в прямом, а не в переносном смысле кружит голову, и головокружение это наступает вовсе не из-за заинтересованности партнером по танцу. Демон, соблюдая все приличия, явно прижатый ревностным взглядом Эллохара, скользит лапищами удивительно бережно, едва касаясь. Снова раскручивает, разворачивая, бережно подхватывает под спину, прогибая, и Нэрисса, подчиняясь фигуре танца, проскальзывает ногой вдоль исполинского бедра. Мастер, явно похмыкав абсолютному несовпадению размеров, с насмешливой ухмылкой, полной острых клыков, целомудренно скользит ладонью по ноге и вновь разворачивает, резко и так стремительно, что выпитое и съеденное едва ли не просится наружу.        — Не виноватая я, он сам пришел, — смеется на прощание Нэрисса, ощущая, как странный задор поднимается из глубины.       Следующие касание скользнувшего за спину партнера тоже очень бережное, почти трепетное, и Нэрисса, втянувшая поглубже носом, чуть заметно улыбается.        — Надеюсь, ты не убьешь Рэна: он ни в чем не виноват, это была моя идея, он же пребывал в неведении, как и ты, — негромко проговаривает Арвиэль, едва ли касаясь ее талии, пока проскальзывает руками вверх.       Быстрый, но плавный разворот, прогиб, и Владыка стреляет глазами куда-то влево, давая понять, где стоит Даррэн, пропускающий круг и только закончивший танцевать с Сайлин. Еще одно кружение, и спиной Нэри ощущает взгляд, словно разрядом молнии простреливший от макушки до пальчиков на ногах.       Неуловимо быстрый шаг, от которого колеблется воздух. Неторопливое, выверенное скольжение ладони вдоль вытянутой вверх руки, пока пальцы второй накрывают талию. Ее глаза сами собой прикрываются, то ли от терпких древесных ноток парфюма, то ли от обжигающих даже сквозь ткань платья касаний. Пальцы издевательски неспешно оглаживают ее бедра, вызывая неверную, предательскую дрожь по телу, напоминают жадные, страстные поцелуи на балконе, отчего Нэри едва ли помнит, как дышать. А руки, прошедшиеся по телу вверх до самой груди, путают мысли, и сердце сорвано частит под ребрами, болезненно ударяя где-то в горле. Малодушно списать все на состояние опьянения не выходит — каждая клеточка напрягается в ожидании разворота, в предвкушении того, когда они окажутся лицом к лицу, когда она вновь ощутит обращающее в прах касание губ на шее, под ключицей, между грудей… А сильное, напряженное тело, прижимающееся сзади, опаляющее жаром, смущающее весьма ощутимой эрекцией, и вовсе сводит с ума.       «Чтоб я сдохла…», — проскальзывает мысль в голове Нэриссы, когда Даррэн резко разворачивает ее лицом к себе. Он прижимает крепче, неторопливо, лениво склоняет, заставляя прогнуться, впечататься в него всем телом.А затем проскальзывает ладонью по спине, задевая когтями шнуровку корсажа, опаляет дыханием шею, едва касаясь проскальзывает губами к груди… И Нэри, совершенно не контролируя себя, скользит ногой вдоль его бедра, вжимаясь теснее, срывая с его губ едва уловимый хриплый стон. Резкий подъем, и Нэрисса встречается с тяжелым, пожирающим взглядом глаз, полыхающих синим пламенем, а после следует новый разворот. И жар, разлившийся по телу, немного утихает, только взгляд янтарных глаз, восхищенный, болезненный, жадный, немного выбивает из колеи.       Она и не замечает, как последний партнер отпускает ее после финального разворота — всколыхнувшиеся касаниями Рэна мысли крутятся лишь вокруг того, что не было закончено на балконе. А неослабевающее головокружение говорит о том, что настойка оказалась намного более коварной, нежели она предполагала. Несколько шагов до ближайшей колонны, и Нэри устало опирается на холодный камень рукой, переводя дух. Неожиданно обхватившие талию руки и вовсе не пугают — касания Даррэна она успела изучить, а посему, прекрасно понимает, кто столь уверенно посягает на ее личное пространство.        — Устала?       Хриплый, едва слышный шепот касается уха. Нэри едва ли успевает отреагировать, как демон подхватывает ее неуверенно стоящее на ногах тело, и невозмутимо направляется на выход.       — Кому-то совершенно точно пора в кровать, — весело поясняет Эллохар, когда перед глазами расплывчатыми фигурами мелькают понимающе хмыкающие Хедуши, стоящие в дверях зала.       Створки распахиваются, впуская в зал ночную прохладу, заставляя невольно поежиться. Нэри, вряд ли осознавая, крепче прижимается к магистру Смерти. Он, все так же удерживая ее на руках, спокойно выходит, оставляя за спиной праздник и гостей, и только тогда она, словно бы очнувшись, едва слышно спрашивает:        — А как же закрытие торжества?       Мысли путаются. Перед изредка открываемыми глазами мелькают алые бра коридоров и покрытый чуть проступившей темной щетиной подбородок Даррэна да выскользнувшие из косы белые пряди. Нэри чуть удобней устраивается на его руках, укладывая голову на плечо, и негромко, довольно вздыхает, вновь прикрывая глаза.        — Без нас закончат, — отзывается он, и в его голосе звучит нескрываемая улыбка, из-за чего она тоже начинает улыбаться.       Его руки, теплые, сильные, уверенно удерживающие и посверкивающий весельем взгляд заставляют тревогу растворяться. Нэриссе уже все равно, куда ее несут: в его спальню или вообще в пустыню на белую шкуру, лишь бы с ним. «Допилась, мать», — гулким шепотом констатирует факт мурчащий голос, — «Ладно уж, понимаю все, не буду мешать». И до Нэри не сразу доходит, чему же не хочет мешать этот кошара, как приглушенный свет коридоров сменяется рассеянным полумраком их покоев.       — Уважительные причины, по которым можно и даже нужно исчезать с торжества раньше положенного, у нас имеются, радость моя, — уведомляет демон, явно намекая на то, что отныне она является его невестой.       Во рту мигом пересыхает, но совсем не от страха, это Нэрисса способна признать.       Предвкушение оголяет каждый нерв, делая кожу чувствительной. Нэри, судорожно вздыхает, что не укрывается от внимательно следящего за ней Даррэна. Она нетерпеливо дожидается момента, когда ее наконец внесут в спальню, опустят на прохладные простыни, а еще, желательно, разденут, и, возможно, даже не просто так…       Сделав шаг в погруженную в сумрак спальню Нэри, Эллохар едва слышно вздыхает, втягивая носом затапливающий помещение аромат жасмина. Медленно направляется к разобранной кровати, зная, что она, приоткрыв глаза, следит за его действиями. Он оглядывает комнату, понимая, что наяды убрались подальше, давая им возможность не только побыть наедине, но и приятно провести время. В памяти тут же вспыхивают картины произошедшего на балконе, и магистр, едва не выругавшись от того, с какой силой вспыхнуло желание внизу живота, разливаясь напряжением в пах, осторожно опускает расслабившуюся, сонную Нэриссу на постель.       Тихий, полный наслаждения стон срывается с ее губ. Эллохар замирает, с дрожью, прокатившейся по телу осознавая, насколько близок к потере контроля. Скользнув взглядом по ее лицу и стараясь не задерживаться на прихваченной зубами нижней губе, он, едва сдерживая стон, замечает аккуратно сложенную на соседней подушке ночную рубашку, больше напоминающую изделие сексуально озабоченного прядильщика. Сознание мутится от предвкушения, перед глазами уже предстает обнаженное тело Нэри, прикрытое только кружевной безделицей, мало напоминающей ночнушку. Тяжело выдохнув сквозь зубы, понимая, что не может оставить ее спать в плотном корсаже многослойного платья, Даррэн старательно собирает все свои силы и сдержанность, которой так гордятся темные лорды. «Ты демон», — соблазняюще пропевает подсознание, вновь прокручивая перед глазами желанные видения, сбивая концентрацию, подогревая и без того дикое желание.        — Рыбки сбежали, да? — лениво тянет Нэри, чуть приоткрывая глаза.       Она окидывает его таким взглядом, от чего даже у него, не отягощенного моралью, имеющего немалый опыт демона, перехватывает дыхание.       Нэри чуть ерзает на шелковых простынях, медленно заводит руку за голову, вытаскивая из волос шпильки, сапфировые гребешки, удерживающие хитрый пучок, стаскивает венец, смешно кося глазами на запутавшиеся в его зубчиках пряди. И ему ничего не остается, как прийти на помощь, склониться, столкнувшись с лукавым, невозможно пьяным взглядом синих глаз, отпутывая светлые, сияющие в лунном свете прядки.        — Сбежали, — несколько запоздало подтверждает магистр Смерти, утопая в глубокой синеве мерцающих радужек, не имея сил отвести взгляда.       Замирает, прежде чем протянуть ей ладонь, чувствуя, как она слабо, едва ощутимо хватается за нее пальцами. Прислоняет Нэри к груди, вздрагивает, когда она выдыхает прямо в шею, и судорожно сглатывает, когда напряжение внизу живота становится нестерпимым. Притягивает ее ближе, невольно впечатывая ее в свою грудь, и цепляется взглядом за быстро вздымающиеся, золотистые в свете луны бьющей в окно, манящие полушария. А она лишь сильнее вжимается грудью в тонкую преграду рубашки, и ему снова до ноющей боли в члене хочется ощутить вкус ее кожи. Усилием воли сдержав стон, Даррэн распускает шнуровку корсажа, старательно контролируя сбившееся дыхание, понимая, что сегодня точно не уснет.        — Юбка отстегивается отдельно, — сбивчиво шепчет Нэрисса, когда перед глазами стремительно мутнеет от его близости.       Горячее тело, к которому Нэрисса прижимается, напряжено настолько, что угадать состояние Рэна и причины этому состоянию не составляет труда. Да и взгляды, от которых кожу покалывает, при встрече с которыми тугая пружина вожделения внизу живота сжимается сильнее, не дают и крохотного шанса прийти в себя. Упав обратно на подушки, оказавшись распростертой под пристальным взором потемневших, подсвеченных синим пламенем глаз, Нэри ощущает себя невероятно польщенной, и даже не смущается, отдавая контроль второй сути.       — Я конечно понимаю, что ты привык раздевать женщин более эффективными способами, но платье рвать не стоит, оно мне действительно нравится.       Легкая, но такая соблазнительная, едва ли непорочная усмешка касается губ Нэриссы, и магистр, словно завороженный, склоняется ближе.       — Нужно отцепить крючки под корсажем, это вроде не сложно, но не в моем состоянии, — шепчет она тихо.         — Ты полагаешь, что мое состояние чем-то отличается от твоего? — усмехается Эллохар, проходясь руками по юбке.       Нэрисса, ловко перехватив его ладони, медленно протягивает их вдоль бедер до самого корсета, отчего в его глазах на миг темнеет, а переполненный кровью член болезненно дергается в плотных брюках.        — Здесь, — подсказывает она, помогая ему найти первую пару застежек, ощущая, как его пальцы задерживаются на тончайшей подкладке платья, задевая подвязки чулок.       Даррэн судорожно выдыхает и, не отрывая взгляда от узора на платье, старается как можно быстрее справиться с рядом крючков. Расстегивает один за другим, все больше распахивая расходящуюся по разрезу юбку, скорее специально, чем случайно задевая золотящуюся в лунном свете кожу бедер, перехваченную шелковыми ленточками белья. Отстегнув юбку полностью, он вновь оглядывает лежащую перед ним Нэриссу, и, обхватив ее за талию, нетерпеливо прижимает к своему телу, впиваясь взглядом в ее лицо. И это настолько сильно напоминает ту самую вспышку на балконе, что он без раздумий накрывает ее губы поцелуем, стаскивая с нее расшнурованный корсет.       Тонкие пальцы вплетаются в его волосы, с полным желания стоном она снова разбирает косу, скользит по шее, дразня легкими, сводящими с ума касаниями. Ловким движением выпутавшись из юбки, Нэрисса утягивает его за собой, на прохладные шелковые простыни, и Эллохар не находит сил сопротивляться, накрывая ее собой. Одной рукой упирается в пружинящий матрас, подтаскивая ее выше, проскальзывает ладонью по обнаженной коже, ловя губами несдержанный стон.       А Нэрисса задыхается, ощущая, как сгорает в легких кислород. Как шероховатые пальцы проскальзывают по ее бокам, заставляя вздрагивать от мурашек, бегущих по телу, и сладостно выгибается, позволяя коснуться груди. Жалобно всхлипывает, когда Даррэн отрывается от ее губ, пьяным от возбуждения взглядом окидывая распростертое под ним обнаженное тело, и легко проводит по груди, чуть задевая соски, которые тут же съеживаются сильнее, обретая предельную чувствительность. Низ живота сводит мучительной судорогой, и Нэри, притягивая его к себе, обхватывает пальчиками за шею, накрывает его губы поцелуем, теперь уже сама впервые целуя его. И демон поддается, опускаясь, придавливает своим весом, вжимая в простыни, давая ощутить то, насколько он ее хочет. А она, словно только этого и ждала, обхватывает его бедра ногами, негромко постанывает, пока его пальцы ласкают грудь, сжимая, оглаживая соски, нетерпеливо потирается об вздыбившуюся под тканью брюк эрекцию, пока Даррэн не отрывается от ее губ, прокладывая дорожку поцелуев по щеке, за ухо, вниз по шее.       Нэри подается навстречу жадным касаниям губ, прочерчивающих карту от ключиц и ниже, к груди. Громко выдыхает, ощущая, как спирает под ребрами, стоит горячим, влажным губам коснуться соска. А жесткие, нетерпеливые пальцы уже выводят понятные только Рэну узоры, спускаясь к тонкому кружеву трусиков. Когда губы перебираются ко второй груди, ее разум затуманивается настолько, что Нэри решает не терять времени даром и, спустившись пальчиками по горячей коже его напряженного живота, спешно щелкает пряжкой ремня, проскальзывая ладонью под пояс брюк. Хриплый, полный желания мужской стон разрывает тишину спальни, наполненную сбившимся, неровным дыханием, ее стонами и шелестом простыней. Движение пальцев ускоряется, дразнящие поглаживания пульсирующего клитора становятся сильней, ощутимей, и магистр, ощущая, что она близка к разрядке, перехватывает ее ладонь, коварно пробравшуюся в брюки, и, переплетя пальцы, вжимает в подушку. Усиливает напор, вновь покрывая поцелуями грудь, захватывая губами соски, втягивая их в рот, несильно прикусывая до тех пор, пока Нэри не выгибается под ним, закусывая губу, сорвано дыша.       Один взгляд глаза в глаза, и Эллохар накрывает ее губы требовательным, глубоким поцелуем, заглушая громкий вскрик и последовавший за ним протяжный стон. Продолжает поглаживать пальцами влажные складочки, продлевая ее удовольствие, мечтая, чтобы на месте пальцев был разрывающийся от прилившей крови член, но смертельно рад даже этому. Мягко отрывается от ее губ, перекатываясь на спину, увлекая ее за собой, прижимая крепче, позволяя отдышаться. Чувствует, как ее резкие выдохи щекочут шею, дразня и без того напряженное тело, ускоряя опаляющий ток крови в венах. А Нэрисса только теснее льнет к нему, обхватывая за талию, едва слышно выдыхает, овевая дыханием разгоряченную кожу:        — А ведь восемь часов назад я утверждала, что не слаба на передок.       Тихий смешок перемешивается с тяжелым дыханием обоих, и Эллохар усмехается, безмерно обрадованный тем, что она не жалеет. Поглаживает спину в последний раз, протягивает руку за ночной рубашкой и, присев, утягивает ее за собой, заглядывая в глаза.        — Не сказать, что ты опровергла свое утверждение, Нэрюш, — с улыбкой произносит он, разглядывая сонную и совершенно довольную мордашку.       Она без слов поднимает руки, помогая надеть абсолютно неприличную деталь гардероба, и пристально всматривается в его глаза, видимо, понимая, что он сейчас уйдет.        — Ммм, не совсем, — то ли соглашается, то ли все же опровергает Нэрисса и нахмуривается, когда демон вновь опрокидывает ее на постель, осторожно касаясь губами уголка рта.        — Темных снов, прелесть моя, — совершенно по-особенному проговаривает Даррэн, отводя светлые прядки от ее лица, нежно поглаживая щеку костяшками пальцев.       Любуется ею, не может уйти, хоть и понимает, что Тьер в любом случае выдернет из постели ни свет, ни заря. Кончиками пальцев разглаживает хмурую морщинку между бровей и мягко улыбается, шепча:        — Теперь я точно должен на тебе жениться. Спи, маленькая…       Тихий шепот, как и легкое касание губами ее лба, Нэри почти не замечает, осознает лишь то, что он снова ее усыпил. «Кровать ему тоже не угодила, а в пустыню не хочу уже я — там вообще негигиенично, мало ли какой рвар нагадил или нахесс сдох», — успевает подумать Нэри с легкой досадой, прежде чем полностью погрузиться в сон, до последнего вслушиваясь приглушенные шаги и тихий хлопок двери.