Темная Империя. Ритуальный Круг

Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Почти трое чуток беспрерывной работы занимает снятие установок паразитов с самых перспективных языков, и к концу третьего дня Нэрисса может поклясться чем угодно, что прежде никогда не уставала настолько сильно. И если в первые часов десять работы ее смущали пристальные взгляды лорда Элгета и мастера сущностей Каргана, не давая как следует сосредоточиться, то сейчас было абсолютно все равно, даже раздирай древний кровосос за спиной очередного подчиненного паразитом страдальца, она не сможет отвлечься. И дело даже не в накатывающей усталости, роняющей в принесенное еще в первые часы работы кресло, а в том, что работа с паразитами странным образом затягивает, будто созданные сущности и ее в каком-то смысле берут под контроль. И странность состоит в том, что ей самой сложно оторваться от работы, маниакальная жажда кропотливо распутывать установки на очередном объекте, переподчинять сущность, давая новые задачи, изменяя саму суть, овладевает каждым нервом и клеткой. Задвинутые на край эмоции фонтанируют мрачным, истинно темным восторгом, ощущением собственного могущества, и избавиться Нэрисса от них никак не может.       Лишь краем сознания, не затянутого дымкой воздействия, оказываемого Мраком, она отслеживает, как выносят очередного готового для допроса, пораженного теперь уже ее паразитом, мага. Проморгавшись, Нэри осматривает плывущие перед глазами пальцы, изрезанные и покрытые свежими потеками крови — сейчас, спустя столько часов работы сдерживать регенерацию удается легко, и, несмотря на чувство онемения, давно охватившее почти непослушное тело, она ощущает невероятную легкость, растекающуюся внутри, охватывающую мысли. Где-то там, вдалеке, цепляет напряженная, мрачная задумчивость Рэна, его обеспокоенность, и, собравшись, Нэрисса едва касается связи, передавая успокаивающий импульс.       Коротко, слегка дергано оглядевшись, она вопросительно уставляется на мастера Каргана, быстро записывающего что-то в тетрадь, но демон только резко дергает головой, видимо, чтобы не отвлекала. Да и сама Нэрисса задать вопрос просто не смогла бы — долгие часы работы в одном положении не способствуют быстроте реакций и высокой физической активности, а язык, будто присохший к небу, и вовсе отказывается шевелиться. Решив дождаться магистра Крови, Нэри вздыхает негромко и, когда за спиной раздается мерное гудение пламени, чуть улыбается, склоняя голову. Ощущает его появление всем телом, каждой клеткой и мышцей, вслушиваясь в совершенно бесшумные шаги, отсчитывая их, едва улавливая глухое «мой Принц», сказанное Карганом, но и сам магистр, кажется, не обращает на него никакого внимания. Нэрисса запрокидывает голову, сталкиваясь с взглядом серых глаз, в глубине которых таится тщательно скрываемая тревога, отвечает на тень чуть заметной улыбки, трогающей уголки его губ, и мгновенно расслабляется, стоит сильным рукам подхватить, бережно прижимая к напряженному телу.       Пламя охватывает тут же, скрывая, как крепче прижимает ее к себе магистр Смерти, то, как Нэрисса прижимается теснее, пряча лицо, уткнувшись в черную ткань терпко-волнующе пахнущего мундира. Огонь отступает слишком быстро, и Нэри без особого интереса оглядывает спальню, имеющуюся по соседству с директорским кабинетом в донжоне. Задернутые темные шторы, широкая кровать с темным в тон покрывалом, низкий столик, уже сервированный к ужину. Все это не вызывает и крохи любопытства, уснувшего вместе с эмоциями под воздействием родовой магии, и сейчас она может лишь раздумывать над вывертами этой самой силы: отрезав все привычные чувства, она ни в коей мере не затронула привязанность, нежность, благодарность, любовь к демону, осторожно укладывающему ее на постель.       — Не спать, Нэрюш. Ужин, — тихий хрипловатый шепот нисколько не помогает разлепить закрывшиеся глаза, и она только пытается покачать головой, но настойчивый взгляд, упрямо вперившийся в лицо таки вынуждает дать более внятный ответ.       «Спать... только спать», — слабое, едва слышное мысленное бормотание доносится по связи, и магистр чуть усмехается, отводя выбившиеся из косы пряди от ее лица. В эти три дня она выглядит невероятно умиротворенной и будто бы вдохновленной в то же время, и оттого он позволяет ей с головой уходить в работу, не опасаясь последствий, а вытрясти их из хранителя было весьма непросто. — «Никакой еды... Магия, она поддерживает», — более громко и уверенно добавляет Нэрисса, делая безуспешную попытку перевернуться, а после подтаскивает к себе подушку и, обняв ее, тихонько вздыхает, улыбаясь шире.       — Будто в период пеленок вернулся, — фыркает Даррэн, отобрав несчастную, жестоко истисканную подушку.       Снова уложив непослушную жертву посягательств на честь и мундир, он принимается расстегивать последний, и даже находит прелесть в нынешнем состоянии Нэри: ни пошевелиться, ни сопротивляться она не может. И пусть в его действиях нет соответствующего подтекста, но такая покладистость все равно приятна. Даррэн поглаживает занемевшие пальцы, проходясь очищающим заклинанием, стирающим бурые разводы подсыхающей крови, залечивает глубокие царапины, нехотя выпуская ее ладони.       «И так бы поспала», — сделав насильственное по сути своей усилие над уплывающим в сон сознанием, тянет мысленно Нэрисса, вызывая на губах демона улыбку, видеть которую не может. Только ощущает, как его пальцы продолжают уверенно расстегивать мундир, после — рубашку, затем брюки... Выплывает из марева накатившего сна, когда оголенные ноги овевает холодком, и даже глаза едва-едва приоткрывает, пока неизвестно откуда притащивший ночную сорочку Эллохар расстегивает пуговички рубашки и освобождает руки из рукавов.       — Ммм... — простанывает едва слышно, стоит магистру усадить и прислонить к себе, прижимаясь щекой к его плечу, и почти сразу улавливает не только тихий шепот, овевающий жаром ухо, но и легкие касания, избавляющие от бюстье.       — Это красиво, дыхание мое, я не спорю, но спать в подобном — пытка, — отбрасывая на противоположный край кровати деталь нижнего белья, сообщает доверительно магистр, спокойно и даже с улыбкой натягивает на непослушное тело шелковую ночную рубашку. Толкнув спящую одним глазом, но при этом улыбающуюся Нэри обратно, прикрывает ее одеялом, с ухмылкой оглядывая небрежно кинутые на краю кровати вещи.       «Тебе представился редкий шанс насладиться ужином на двоих в одиночку, не упускай момент», — из последних сил напутствует она, снова обнимая подушку, и тут же ощущает легкое касание теплых, твердых губ к виску, замирает, понимая, что эмоции Даррэна окрашены легкой ноткой тоски.       — Слишком многими ужинами, предназначенными нам с тобой, мне довелось наслаждаться в одиночестве, радость моя, — чуть глухо тянет Эллохар, и Нэрисса резко выныривает из сна, но сил подняться и поприсутствовать за столом даже формально нет.        С трудом подняв голову, она смотрит на демона сожалеюще, видя то же сожаление и в его глазах. Уверена — все последующие ужины будут совместными, только их, поэтому и касается связи столь же уверенно, пусть и из совсем последних сил. И теплая волна, прокатившаяся в ответ, умиротворяет, полная нежности и тщательно скрываемого беспокойства.       — Спи, маленькая, — доносится едва различимое сквозь вязкий туман сна.       «Остаешься?», — даже не тая надежды, звучащей в мысленном тоне, спрашивает Нэрисса, не позволяя сознанию провалиться в сон окончательно.        Для нее важно, действительно важно, чтобы он тоже отдохнул, потому что две предыдущие ночи он просто доставлял ее сюда, кормил, помогал переодеться и исчезал, чтобы снова заняться делами. И ей удавалось поспать немного, хотя нормальным сном это назвать было сложно: мозг не отключался, а просто дрейфовал в полной темноте, думать в которой было сложно. Но даже в таком подобии сна она отчетливо ощущала его присутствие на той стороне.       — Остаюсь, — коротко отзывается магистр, и Нэри ощущает, что у него, как и у нее самой, аппетита нет. И даже не успевает поразмыслить на этим и ответить хоть что-то, как проваливается в оглушающую черноту сна.       Чтобы почти сразу, а по ощущениям поспать удалось совсем немного, ощутить хлесткий удар ментального зова по крови. Дернувшись, резко открывает глаза, ощущая затухающую тень принятого демоном вызова и, чуть нахмурившись, вглядывается в стоящую у задернутого окна высокую фигуру магистра Смерти. И пусть стоит он безмолвно, да и связь прикрывает, до нее все же доносятся вспышки недовольства и раздражения.       Приподнявшись на локтях, Нэрисса подтягивается, прислоняясь спиной к изголовью кровати, раздумывая над личностью вызвавшего посреди ночи. Такая наглость в принципе была позволена немногим: только второму кругу, который у магистра никогда не был слишком уж широк. Но Тьер связывался незадолго до того, как Рэн перенес ее в спальню при своем кабинете, да и если бы случилось что-то серьезное, он бы просто рванул к Риану, не ведя долгих пространных бесед. Сейчас же случай иной.       И, словно бы ощутив пристальный вопросительный взгляд в спину, Эллохар разворачивается, глядит в ответ странно задумчиво, слишком хмуро, отчего Нэрисса сразу напрягается. И даже вопроса задать не успевает, как магистр проговаривает негромко:       — Ритуал в Седьмом.        Твердый взгляд пригвождает к постели, когда Нэри спускает ноги на пол, намереваясь встать, и она вздергивает бровь, хотя понимает — препираться сейчас не стоит. Но если дать слабину и согласиться остаться, то в следующий раз, а сомнений нет — он будет, он просто не посчитается с ее мнением. А на роль безучастной мебели она не подписывалась.       — Ты не идешь.       — Хочешь сказать, за то время, что я спала, ты нашел другого ритуалиста? — с легкой ехидцей уточняет она, поднимаясь и взмахом руки заправляя кровать.       Магистр не отвечает ничего, просто прислоняется плечом к стене, складывая руки на груди. Наблюдает, сдерживая раздражение, понимает, что она не отступит, да и удерживать ее смысла особого нет — ее жизнь по какой-то причине действительно важна заказчику. Именно это беспокоит больше всего в данный момент — причина. Правда, удержать нить размышлений не удается — начавшая без какого-либо стеснения стягивать ночную рубашку Нэрисса является сильнейшим отвлекающим фактором, что он не может не отметить.       — Хорошая попытка отвлечь и склонить меня к необходимому тебе решению, радость моя, — тянет насмешливо Даррэн, смеряя Нэри долгим взглядом, пока та ловко застегивает бюстье, проходится очищающими чарами по форме и спешно одевается. Смотрит в ответ твердо, будто ждет, что он откажется брать ее с собой в последнюю минуту.       — Так что, запасного ритуалиста не нашлось? — склоняет она голову к плечу, поправляет обшлаги черного мундира.        Почему-то кажется, что Рэн будет упираться, настаивать, чтобы она осталась здесь, поэтому Нэрисса едва удерживает на лице легкую насмешливую ухмылку, готовую смениться удивлением, когда он все же подает руку. Легонько тянет ближе к себе, и пламя тут же взметается ввысь, утягивая сквозь пространство.

***

Граница Седьмого Королевства       Гул стихии усиливается, и почти сразу огонь опадает ровным кольцом, позволяя воющему в старых развалинах ветру вгрызаться в тело. Ворох снежинок порывом бросает в лицо, мелкое ледяное крошево сыплется за шиворот, его задувает в рукава мундира, покалывая кожу тонкими иголочками холода. Отступив от магистра, Нэрисса недоуменно осматривается — слишком странными кажутся ощущения, внутреннее чутье ритуалиста подсказывает, что если ритуал и проводился здесь, то очень, очень давно. Сейчас чувствовалось только некоторое напряжение в пространстве, будто проведенный в прошлом ритуал не был завершен как положено, и только.       — Что-то не так? — пропитанным подозрительностью тоном спрашивает Эллохар.        Нэри поводит плечом, старательно улавливая колебания остаточных эманаций. То, как он чувствует ее, даже раздражает немного, особенно в моменты, когда он четко ощущает ее напряжение, но не хочет принимать во внимание то, что своими защитническими порывами мешает работе. Потому она только вздыхает, когда пальцы крепко, но заметно осторожно перехватывают запястье, и он снова притягивает ее к себе, вынуждая развернуться.       — Что, Нэри?       — Пока не знаю, — запрокинув голову, Нэрисса устало заглядывает в серые, чуть суженные глаза и, вздохнув опять, пытается отстраниться, как магистр переводит взгляд куда-то выше ее головы.       — Исполнителя забрали?       Коротким кивком поприветствовав кого-то за ее спиной, Эллохар медленно и будто бы нехотя выпускает ее руку из захвата, и Нэри, резко развернувшись, тоже склоняет голову, приветствуя высокого темноволосого некроманта, ныне занимающего пост Министра Магии Седьмого королевства.       — Забрали, но он мало что способен сказать — паразиты действуют на диво качественно: как только он закончил с ритуалом, из его памяти были стерто все, что может быть связано с организатором.       Магистр Рханэ проходит ближе, замирая в пяти шагах от выхода из развалин, некогда бывших одной из крепостей Хешисаи, а это Нэрисса определяет точно — слишком уж запоминающийся тип кладки использовался имперскими магами для фортификационных сооружений того времени. Оглядывая остовы стен, она не упускает момента лишний раз вскользь взглянуть на самого некроманта, и едва сдерживает усмешку, стоит любопытству промелькнуть в темных глазах. Министр, явно видевший хватательный рефлекс Даррэна, недолго оглядывает их обоих, совершено точно подмечая то, насколько близко друг к другу они стоят, а после, видимо, удовлетворившись увиденным и сделанными выводами, поводит рукой, указывая на выход, и проговаривает с едва заметной улыбкой:       — Добрый вечер, леди Блэк.       — Доброй ночи, министр, — она отзывается равнодушно, мгновенно проходя в указанном направлении, и Эллохар тяжело, устало вздыхает, следуя за ней по пятам.       Он надеется, что она не свалится посреди заснеженного поля от переутомления и элементарного перенапряжения резерва, но выглядит Нэрисса слишком бодро для той, что спала максимум по два-три часа в последние трое суток.       — Нам сюда.       Указав направление, Рханэ выдвигается вперед, сворачивает у резкого склона оврага, тянущегося вдоль стены и бывшего некогда рвом, и, выведя к круглому, отделенному камнями по окружности пространству, точно являвшемуся когда-то первым уровнем башни, замирает.       — Здесь. Наши охранки не уловили ничего, но тринадцатые ведьмы взволновались еще ранним вечером, и мы долго искали место магического возмущения, засечь которое не смогли наши защитные системы.       — Кто-то еще был с исполнителем? — негромко интересуется магистр Смерти.       Нэри не особо прислушивается к разговору лордов — странные колебания тонкого фона, улавливаемые только ритуалистами и тринадцатыми в кругу ведьмами, как самыми ресурсными, а значит — тонко чувствующими, теперь кажутся не просто странными, а странно знакомыми.       — Нет, он был один и, когда мы нагрянули, удивленно прогуливался по округе. И был несказанно рад встрече, кинулся на шею, как к матери родной, — фыркает с легким насмешливым раздражением некромант.       Нэри же, нащупав знакомую по ощущениям ниточку, присаживается у внешней границы круга, проводя по мерзлой земле пальцами.       — Теперь понятно, почему среагировали только тринадцатые... — едва слышно бормочет она, соскребая землю сильнее вдоль прочерченной чем-то острым границы и обнаруживая под ней монолитную каменную плиту. Вскидывает голову, всматриваясь в самый центр, но увидеть ничего не может, сколько ни силится, только чувствует, как тончайший поток закручивается по направлению к центру гексаграммы.       — И почему же? Просвети, радость моя, — едко вставляет Даррэн, обращая взгляд на Нэриссу, но она не спешит с ответами, разглядывая криво накарябанный круг с легким недоумением на лице.       Ее ощущения он разобрать не может — работа с Мраком и паразитами непонятным образом приглушает связь, и доступными остаются только тени эмоций и ощущений. Даже об удивлении он догадывается скорее по задумчиво сведенным бровям, но никак не благодаря связи.       — Это крепость времен расцвета Хешисаи, Рэн, подумай сам, — тянет Нэрисса спокойно, запрокидывая голову, но смотрит чуть насмешливо, приподнимая бровь, на что магистр Смерти только закатывает глаза. Заинтересованно прислушивающийся к ее словам Рханэ недоуменно оглядывает гексаграмму, и вернувшаяся к изучению круга Нэри добавляет: — Вспомни границы человеческой империи, колебания направления магических векторов... Порталы магам Хешисаи использовать было невыгодно — слишком большие затраты магии, а потому они пользовались...       — Порталами стационарными, — кивает Эллохар, проходя ближе, пытается уловить хоть что-то, но привычный оперировать менее скромными магическими величинами, не ощущает ничего. — Хочешь сказать, это портал?       — Да, и он настроен посредством ритуального круга, потому его уловили только тринадцатые ведьмы — ритуалы все же больше энергия, нежели магия, особенно портальные ритуалы...       Поднимаясь и обходя рабочую площадку по кругу, Нэрисса продолжает осматривать внешнее кольцо, отвечающее за вливание силы, и только после, остановившись с противоположной стороны, всматривается во внутреннее, заведующее за направление приложения воздействия.        — И через него прошли, если судить по напитанности рун энергией, не более полутора часов назад. Один, и, скорее всего, мужчина.       — Вы уверены? — напряженно уточняет министр, мрачно вглядываясь сначала в гексаграмму, а затем поднимая столь же пристальный взгляд на Нэриссу, на что она только разводит руками.       — Абсолютно. Но вы можете попытаться привлечь другого ритуалиста. Если найдете, — пожимает она плечами, снова двигаясь по кругу, и, почти вернувшись к месту, из которого начала обход, приседает, заметив вытоптанную до каменного, испещренного символами основания дорожку.       — Не найдешь, — насмешливо хмыкает Даррэн на удивленно вздернутую бровь Рханэ. — Если уж на мои просьбы поучаствовать в расследовании в качестве консультантов они попрятались в самых защищенных домах и не высовываются, то тебя даже на порог не пустят, — сунув руки в карманы, он неторопливо проходит к снова поднявшейся Нэри, и она, задумчиво оглядев круг еще раз, негромко предлагает:       — Я могу попробовать пройти по следу.       И тут же ощущает, как напрягается подошедший вплотную магистр Смерти. Он нависает над плечом, и игнорировать его нарочито мрачное внимание становится почти невозможно. Вздохнув, она разворачивается к нему, натыкаясь на тяжелый взгляд потемневших глаз.       — А еще ты можешь пройти, например... Домой, — опасно спокойным тоном предлагает он, обманчиво ласково касаясь ее предплечья пальцами.       Раздражение накатывает, предлагая засунуть Нэри с ее самоубийственными предложениями и не менее самоубийственными авантюрами в переход, не особо прислушиваясь к ее доводам. Магистр зло выдыхает, когда Нэрисса приподнимает руки, но, вскинув бровь, все же выслушивает, что она хочет сказать.       — Согласна на любые методы предосторожности, — уступчиво сообщает Нэри и выдвигает еще одно предложение, видя, что его раздражение перерастает в откровенную злость: — Я не буду пользоваться магией, понимаю: там может быть все, что угодно. Связь будем поддерживать через зеркальце, оно у тебя с собой, я уверена. Как уверена и в том, что прошедший порталом уже давно покинул точку выхода.       — Одна ты не пойдешь, — шипит магистр, чуть сильнее сжимая опущенную руку Нэриссы, и когда она закатывает глаза, тяжко вздыхая, притягивает ее ближе к себе. — Радость моя, мне напомнить тебе, чем закончилась последняя твоя авантюра с порталом? Одна ты точно не пойдешь, Нэрисса. Это, с почти равной абсолюту вероятностью, может быть ловушкой!       — Ты неожиданно переквалифицировался в ритуалистку, Рэн? Ибо, прости, но у меня нет и не может быть сомнений в твоей половой принадлежности, — едва сдерживая саркастичные нотки, сообщает она, и ехидный смешок министра Магии на фоне заставляет закатить глаза еще раз. — Я пройду порталом, осмотрюсь, магию применять не буду и, только отойдя от точки выхода на пятьсот шагов, перемещусь обратно, — сомнение, нежелание отпускать ее куда-то в неизвестность одну четко читается по его лицу, и Нэрисса проговаривает уже мягче, накрывая вцепившиеся в предплечье пальцы рукой: — Это единственная возможность, Рэн. Упустим остаточный след, по которому я могу пройти сейчас, и потом уже не сможем вычислить точку выхода. Я буду осторожна, обещаю. Пройти может только ритуалист, я не смогу протащить тебя за собой, перемещение выпьет весь мой резерв... — но даже по мере перехода к уговорам его лицо ни капли не смягчается, и она уже готова признать свое поражение и отступить, как демон с тяжелым выдохом склоняет голову.       — Свяжешься, как только выйдешь, Нэри, сразу же, поняла?       Короткий кивок и Нэри ступает в ритуальный круг, а Даррэн бессильно сжимает ладони в кулаки, наблюдая, как она перемещается с символа на символ, активируя пространственную воронку. Это выглядит даже забавно, чем-то напоминая детскую игру, в которой нужно пройти расчерченную мелом площадку, наступая на определенные участки. И только когда Нэрисса, дойдя до самого центра гексаграммы, с легкой вспышкой исчезает, интуицию пронзает иглой недоброго предчувствия.       Вспышка кажется мгновенной, но сам перенос чувствуется странно плавным и медленным — ее будто вытягивает и несет вместе с лучом света, пронзающим пространство. Перемещение длится долю секунды, но время словно растягивается, создавая ощущение, что точка выхода находится очень далеко от местонахождения круга. Подивившись удивительной мягкости, обычно не присущей магии светлых, Нэри осторожно ступает из истертого ритуального круга, отмечая, что символы в этой гексаграмме расположены в обратном порядке, по часовой стрелке. Осмотрев круг внимательней и придя к выводу, что именно это место использовалось как выход, а не вход, разглядывает стены круглой башни, уходящие далеко вверх, полностью полой, без деления на уровни. Местная кладка немного отличается от виденной в Седьмом королевстве, шероховатые крупные блоки кажутся отесанными более грубо, да и сам камень, несмотря на древность сооружения, не выглядит осыпавшимся или крошащимся.       Проморгавшись и привыкнув к темноте, рассеиваемой тонкими лучами желтовато-белого света, падающего из узких высоких бойниц под самой вершиной башни, Нэрисса осторожно ступает в темнеющий провал единственного прохода и, ощутив скрипнувшую под ботинком мелкую взвесь, приседает, чтобы рассмотреть пол ближе. Увиденное вызывает не просто удивление — шок. Весь пол, от арки и дальше, сколько она ни всматривается, устилает ровный слой мелкого антрацитово поблескивающего песка. Жужжание зеркальца в кармане вырывает из бездумного созерцания устилающих пол черных песчинок, и Нэри, резко поднявшись и вытащив пудреницу из кармана, открывает ее, коротко проговаривая прежде, чем Эллохар начнет отчитывать за промедление:       — Хаос, Рэн. Это Хаос.       Реакция магистра полностью соответствует ее собственным чувствам: сначала он удивленно вскидывает брови, после задумывается, а затем, нахмурившись, понимающе кивает, обращаясь не только к ней, но и к Рханэ, появившемуся в отражении:       — Так они и пробираются в Хаос... А мы-то все гадали, какими путями они пересекают границу, что мы не можем их перехватить, — раздраженно выдохнув, демон снова напряженно уставляется в зеркальную поверхность, рублено дозволяя: — Можешь осмотреться. Но осторожно, ничего не трогай и никакой магии, Нэри.       — Знаю, я знаю, ничего трогать не буду, — обещает покладисто, чуть улыбаясь.       Перехватив средство связи удобней, она медленно проходит по темному коридору, в конце которого едва заметно проблескивают полосы лунного света, отражающиеся от песка. Сворачивает за угол, выходя в ответвление прохода, и, только заметив ряды решеток, тянущиеся вдоль стен, понимает, почему окна портальной башни находятся так высоко: маги опустили захваченный комплекс под землю. Устраивать портальные залы обычно принято на первых этажах, встраивая в фундамент, находясь на уровнях выше они могут вызвать обрушение конструкций в случае стихийных всплесков магического фона. Да и древние сооружения миров Хаоса не имели в планировках подвалов: осыпание и разрушение стен под воздействием магически насыщенного песка сдерживать практически не удавалось. И если стены можно было зачаровать отдельно, уже сложив в монолитную конструкцию, то кладка выкопанных подвалов собиралась по камню, а зачаровывать каждый камень, дабы обеспечить его устойчивость к воздействию, было очень накладно в плане ресурса самих магов.       — Они опустили крепость в пески, — делится наблюдениями Нэрисса, проходя до конца казематов, старается контролировать собственный магический фон, прислушиваясь к окружающему пространству, и замирает, стоит магистру объяснить причину подобного решения:       — Заряженная масса песков глушит колебания магического фона. Надо же, какие сообразительные. Вот только я сомневаюсь, прелесть моя, что это сделали недавно — маги Хешисаи захватили крепость в самый разгар войны с Хаосом, примерно тогда же она просто исчезла. Правда, темные полагали, что маги просто скрыли ее с помощью артефактов, такое практиковалось в то время.       К словам Эллохара она почти не прислушивается, уловив саму суть. Вывод напрашивается один — выйти отсюда она не сможет, а значит нужно искать следы использования порталов, чтобы найти безопасное для перемещения с помощью магии место. Да и сам Эллохар, осознав суть проблемы, нахмуривается сильнее, она почти слышит хруст сжимаемой в пальцах пудреницы.       — А теперь остановись и послушай, — жестко требует он, и Нэрисса резко вздергивает зеркальце, чтобы четче видеть Даррэна. — Приглуши собственный фон, полностью погаси излучение тела, не пытайся нащупать точку выхода силой, просто ощути, не используя магию. Перемещайся, только если будешь уверена, что нащупала последний след перехода.       Нэри смотрит недоуменно, чувствуя, как проскальзывает вдоль позвоночника ледяными пальцами тревога. Его указания кажутся абсурдными — полностью приглушив собственный фон невозможно ощутить следы перемещений, но Рэн говорит настолько уверенно, что Нэри просто кивает, не совсем понимая, как это сделать.       — Песок, Нэри. Он не только скрывает их перемещения от нас, но и консервирует любое применение магии. Главное нащупать.       Кивнув еще раз, Нэрисса дотошно следует рекомендации, приглушая излучение тела, и едва ли не выдыхает разочарованно, не чувствуя ровным счетом ничего. Ни страха, ни паники нет, но оставаться здесь дольше необходимого не хочется — с каждой проведенной здесь секундой нарастает странное ощущение, будто сама магия места прощупывает, касается кожи, и от этого хочется поежиться, а лучше всего поскорее сбежать.       Сконцентрироваться на том, чтобы удерживать собственный фон и при этом искать отголоски перемещений, тонкие следы порталов, получается не сразу — дважды Нэри сбивается, отпуская магию, и рассредоточение мысленных щупов в пространстве срывается, не позволяя отыскать хоть что-то. Да и брести прикрыв глаза получается не очень — поиски магических следов лишают возможности следить за физическими объектами вокруг, а свалиться куда-нибудь в неизвестной древней крепости то еще развлеченьице.       Дважды пройдя по проходу между камер, она замирает, снова прикрыв глаза и приглушив излучение тела, прислушивается к окружающему пространству, до тех пор, пока под веками не начинают мелькать алые круги. Стоит, пока чернильная пустота вокруг не начинает полниться мелкими колебаниями, подрагивать подобно мареву над песком в знойные дни. Магическое поле расслаивается, потоки будто бы резонируют, позволяя ощупать и понять, куда стоит идти и, нащупав как минимум четыре точки перехода, использованные сравнительно недавно, Нэри шагает к самой свежей, отчетливо выделяющейся на фоне остальных.       Дойдя до эпицентра колебаний, она замирает, прислушиваясь вновь, и только после, убедившись, что определила место правильно, открывает глаза и уточняет у пронзающего мрачным взглядом Эллохара:       — Следы путать или перемещаться напрямик?       — Никаких прыжков, Нэри, — отрезает он, напряженно кивая и глядя как-то уж слишком взволнованно. — Перемещайся.       Изображение в зеркале покрывается рябью, почти сразу отражая ее лицо, и Нэрисса, крепче сжав в опущенной руке артефакт, осторожно призывает пламя, ориентируясь на тянущуюся к Рэну ниточку связи. Огонь медленно, будто бы настороженно занимается у ног, окружая полупрозрачной стеной и, полыхнув, утягивает сквозь пространство. Липкое чувство невнятного беспокойства отступает лишь когда ноги касаются промерзшей земли, а синие языки опадают, растапливая серые клочки снега.       Даррэн оказывается рядом в секунду — Нэрисса не успевает даже слова сказать, замирает, запрокинув голову. Невероятно сильно, почти каждой клеткой тела она ощущает, как теплые ладони накрывают плечи, накладывая диагностическое заклинание, но самым важным кажется даже не это, а Бездна облегчения в посветлевших серых глазах. Понимающе отвернувшийся министр Магии сохраняет молчание, и ей совсем не хочется его нарушать, но сказать все же нужно, а потому она проговаривает едва слышно:       — Я бы ощутила, если бы ко мне прицепилось что-то серьезное, Рэн.       Руки магистра медленно соскальзывают вдоль плеч, по рукам, к самым ладоням, и по телу пробегают теплые мурашки согревающих чар. Он не говорит ничего, видимо, удовлетворенный результатами диагностики, и отступает на шаг назад заметно нехотя.       — Проверь, Рханэ, — окликает он некроманта, и тот, развернувшись, с сомнением уставляется на него. Да и Нэри тоже удивляется: после Эллохара проверять бессмысленно, с его силой он бы ощутил любую мелочь, в виде прицепившегося бытового проклятья первого уровня. — Только без рук, — добавляет, когда маг приближается, и тот, понимающе кивнув, замирает в пяти шагах, выставляя раскрытую ладонь вперед. Сканирование заканчивается быстро, длится буквально с десяток секунд, но стоит руке опуститься, и Нэри ощущает странное облегчение, расслабляясь.       — Ничего, Эллохар, — коротко отвечает, отступая еще шагов на десять и задумчиво посмотрев на припорашиваемый снегом ритуальный круг, с сомнением хмыкает. — По поводу взятого ритуалиста: он не помнит ничего и, очевидно, находится под влиянием паразита. Допрашивать его у нас бессмысленно.       — Не думаю, что в его случае делали установку на уничтожение сознания, — понимая, на что намекает министр, негромко вставляет Нэрисса, — вряд ли он контактировал с организатором вообще. Наверняка сидел и выпивал в какой-нибудь таверне, а после получил записку с сюрпризом, и пошел исполнять приказанное. Если установка была только на сокрытие памяти, то определить это будет просто, а после можно ломать рукой Смерти, — поясняет она, чуть поеживаясь — усиливающийся ветер задувает и за полуобрушенную стену, прикрывающую место преступления, да и согревающее заклинание не спасает от ветра, только от мороза.       — Как будто специалистов, умеющих применять руку Смерти, так много, прелесть моя, — ехидно подкалывает Даррэн, подступая ближе и обхватывая ее плечи рукой.       При постоянном магическом перенапряжении заболеть в такую погоду проще, чем споткнуться на ровном месте, и магистр прижимает Нэри крепче к своему боку, ощущая, как она подрагивает под натиском промозглых порывов.       — Как будто у министра Магии нет парочки таких специалистов, — столь же ехидно парирует она и, несмотря на то, что ее голова склонена, он все равно замечает хитрую улыбку на ее губах. И как бы ни хотелось утащить ее обратно в теплую постель, но есть еще одно дело.       — Верное замечание, леди Блэк, — короткий насмешливый кивок, и Рханэ отходит от круга, обращаясь к магистру Смерти: — Результаты допроса передам, — демон безмолвно кивает, и некроманта охватывает вихрь портала, поднимающий и разносящий мелкие снежинки, тут же сносимые порывами ветра.       В тот же миг развернувший к себе лицом Даррэн вглядывается в глаза так, словно двадцать минут в неизвестной крепости посреди песков Хаоса были для него пыткой, привлекает ближе к себе, не отводя глаз.       — Больше никуда никогда не отпущу... — тихий, чуть хрипловатый шепот мириадами искорок проносится по телу, и Нэрисса замирает, когда ладони бережно обхватывают лицо. — Никогда, — полный непоколебимой уверенности взгляд пригвождает к месту, а в следующую секунду твердые горячие губы целуют с тягучей, почти болезненной нежностью, не давая и шанса оставить поцелуй без ответа.       Пламя охватывает, вздымаясь столбом, едва ли не в ту же секунду, но Нэрисса не заметила бы его, даже возжелай этого сильнее всего в жизни, потому что поцелуй из нежного превращается в искушающий, и в голове воцаряется легчайшая пустота. Но он все же прекращается, по ее собственному мнению — слишком быстро, отчего она негромко недовольно простанывает, никак не желая открывать глаза.       — Я конечно очень рад, что тебе все нравится, Нэрюш, — шепчут насмешливо-искушающе касающиеся виска губы, согревая кожу дыханием, — но мы уже прибыли, — долгий взгляд чуть ехидный, но бесконечно теплый, и она раздосадовано озирается, мгновенно определяя местность.       — Ведьмы? — сокрушенно выдыхает Нэри, подозревая магистра в издевательстве над самой собой, и устало добавляет, видя, как его губы раздвигаются в хитрой усмешке: — В Бездну ведьм...       — Им там вряд ли понравится, радость моя, — парирует Эллохар, протягивая руку, и улыбается шире и однозначно довольней, когда Нэрисса вкладывает в нее свою ладонь.       И сколь бы хорошим ни было настроение просто по причине того, что к ней ничего не прицепилось там, в крепости, несмотря на малоприятные выводы, сделанные на основании наблюдений Нэри и дающие пищу для размышлений, визит к ведьмам затягивать не стоит, расспросив их по свежим следам. По словам Рханэ, те были взволнованы еще вечером, а значит ощутили подготовку портала заранее. Да и мнению и опыту Риш он доверяет много больше, чем поверхностному считыванию Рханэ, положившегося, несомненно, на его собственный опыт. Потому Даррэн и тащит Нэри к ведьмам сейчас, вообще берет с собой, хотя она едва ли радуется визитам сюда. Ведет вперед, через заснеженное, заметенное по пояс поле, протаптывая дорожку, чтобы ей не приходилось мокнуть и мерзнуть, благо путь этот она проходила не раз, и идти самостоятельно не требуется.       Хранитель ворот, будто ожидавший его прихода, даже не ерепенится, лишь бурчит что-то о мерзнущих девушках едва слышно, открывая ворота сразу, стоит им вообще подойти. Сонная тишина окутывает Ведическую школу: дворик, занесенный снегом, массивную избу, совмещающую и администрацию, и общежития для ведьмочек. Но то тут, то там, словно звезды в небе, горят окошки, явственно указывая на то, что госпожи старшие ведьмы не спят в эту ночь. Стоящие вдалеке на крыльце Василена в полушубке и подпирающая колонну Риш торопливо переговариваются, будто бы спорят, и это вызывает у Даррэна недоумение, граничащее с подозрительностью. Оглянувшись на шагающую за ним Нэри, он замечает ее задумчивость и чуть замедляет шаг, равняясь с ней.       — Слава Бездне, здесь хоть ветра нет, — бормочет она, ощущая на себе взгляд магистра Смерти.       Чуть поежившись, Нэри продолжает меланхолично оглядывать территорию школы — та не меняется, сколько бы ни проходило времени. Тот же светлый терем и выглядывающие из-за него домики преподавательниц, чисто выметенные, несмотря на беспрестанно сыплющий снег, дорожки, теплый, тусклый свет фонарей. Сейчас возвращаться сюда легче, нежели это было летом, но Нэрисса все равно испытывает глухое, царапающее внутри раздражение при взгляде на величественно стоящую перед дверями школы Верховную. Теперь пальцы в руке Рэна ощущаются странно неправильно просто потому, что само касание будто подтверждает правоту сказанных тогда ведьмой слов. И это раздражает только сильней. Старательно перебарывая вспыхнувшее пламенем раздражение, Нэри прикрывает глаза, расслабляет согреваемые теплом мужской ладони пальцы, и тут же ощущает, как он сжимает сильнее. Оборачивается снова, смотрит встревоженно, в этом она уверена, пусть и не видит, так и не открыв глаз, просто чувствует. Замедляет шаг, желая и не желая одновременно, чтобы Даррэн отпустил ее руку, и, ощутив легкое касание к связи, открывает глаза, невольно вздыхая.       «Мы ненадолго», — мягко сообщает он по связи, когда они все же сталкиваются взглядами. И то, как Нэри быстро отводит глаза, смотрит вперед безучастно и устало, лишь усиливает беспокойство. Мог бы списать на усталость и недосып, если не знал отчетливо, не видел и не понимал причин, по которым столь стремительно меняется настроение Нэриссы, стоит ей переступить порог Ведической школы. И пусть о подробностях конфликта магистр может только догадываться, но понять он тоже может, хотя сторону принимать не спешит.       Просто крепче сжимает пальцы ее руки в ладони, поглаживая подушечкой большого пальца тыльную сторону ее запястья, уверенно поднимается по ступеням. Игнорирует лукавый взгляд Василены, изо всех сил игнорирует, особенно когда она многозначительно смотрит на сцепленные руки, потому как неожиданно сильно хочется съязвить, стоит ощутить, как Нэри снова задраивает связь, закрываясь от него щитами. «Прибью инициативного мохнатого», — не сомневаясь в авторе щита, мрачно констатирует Эллохар.       — Добрый вечер, магистр, Нэрисса.       Голос Верховной приторен до зубовного скрежета, патокой разливается, заливая вязкой сладостью до верху, вызывает тошноту. Удержавшись от того, чтобы закатить глаза, Нэри переводит взгляд на хитро поглядывающую на нее Благодать и улыбается уголком губ, стоит черной ведьме заговорщицки поиграть бровями.       — Темных, Василена, — в тоне Даррэна различима лишь вежливость, и Нэрисса изо всех сил старается не посмотреть на него, чтобы оценить выражение лица. Старается, не смотрит, ровно до тех пор, пока мужская рука не обхватывает плечи, привлекая к себе. — Ужасающих, Риш, — обращение к сестре звучит заметно насмешливее, и Нэри вздергивает бровь, удивленно глядя сначала на Рэна, а после на черную ведьму. Заметивший ее взгляд Даррэн ухмыляется, загадочно подмигивая, и интимно проговаривает, склонившись к самому уху: — Где по твоему мнению должна находится замужняя женщина посреди ночи, Нэрюш? — и смотрит он очень выжидательно, а потому вопрос без ответа она оставить не может.       — В супружеской постели, я полагаю? — высказывает предположение Нэри, приподнимая бровь, и ощущает, как ладонь магистра медленно сползает по спине к талии, прижимая крепче. Но протестовать она не собирается — мало того, что тепло, так еще и приятно, а отказывать себе в удовольствиях не стоит.       — Верно, прелесть моя. А она где? Здесь. Вот и делай выводы, — выдыхает в ухо Эллохар, усмехаясь, и прекрасно слышавшая каждое слово Благодать раздраженно закатывает глаза, шипяще вздыхая. — Но мы здесь не за этим. Тринадцатые ведьмы, Василена, — плавно выпрямившись, озвучивает причину визита Даррэн и, вскинув бровь, недоуменно уточняет: — С каких это пор здесь принято держать гостей на пороге? Или это близость Второго королевства сказывается с их традициями?       Ехидно хмыкнувшая на это Риш вопросительно глядит на Василену, и та, кивнув, открывает дверь, чуть улыбаясь и пропуская их внутрь:       — Проходите на второй этаж в гостиную. Погода нынче ветренная, там камин растоплен, а я пока позову Матрену и приглашу Родомиру Никодимовну, она у нас тринадцатых курирует. Благодать Никаноровна, позаботьтесь о гостях пожалуйста, — проговаривает напоследок, торопливо скрываясь в длинном коридоре за резной аркой.       Удивленно вскинувшая бровь Нэри неторопливо следует за поднимающейся по изгибающейся полукругом лестнице черноволосой ведьме, на верхней площадке приветливо улыбается домовушке Матрене, вышедшей из-за угла с нагруженным подносом, а зайдя в хорошо протопленную гостиную тут же усаживается в углу дивана поближе к камину. Присевший в кресло Даррэн провожает глазами, но не говорит ничего, только приподнявшиеся уголки губ выдают его мысли. Недоумевающий взгляд застывшей у окна Риш Нэри встречает с безразличным спокойствием, благодушие и легкая леность стремительно возвращаются под воздействием согревающего до костей жара пламени в камине.       — Что? — так и не дождавшись от ведьмы ни слова, тянет Нэрисса. — Не смотри так на меня, я здесь вообще за компанию и по чистой случайности.       — А, то есть даты свадьбы и предполагаемого появления племянников я не узнаю? — нарочито возмущенно вскидывает брови ведьма, упирая руки в бока. — И ты даже не сказал ничего! — обвинительно восклицает, обращаясь к брату, на что магистр просто пожимает плечами, оборачиваясь.       — Ты и так все прекрасно знаешь, — разводит руками, нисколько не чувствуя себя виноватым. Снова обращает взгляд на сидящую в дальнем конце дивана Нэриссу, следящую за домовой, сноровисто накрывающей на стол. — Не то чтобы я большой любитель трепать о личном, сестренка. Или это месть за небольшие персональные пояснения на крыльце?       — О, конечно! — всплеснув руками, ведьма падает на диван, недовольно впериваясь в брата. — Так не любишь, что едва ли не каждый раз на весь Ад делишься, побольше народу в первую попавшуюся таверну сгоняя, лишь бы не так скучно пить было. А как порадовать сестру, так нет... Совести у тебя нет, Рэн.       — Да разве же я претендую? — удивляется Даррэн, и Нэрисса негромко фыркает, закатывая глаза. Услышавший это магистр снова переводит на нее взгляд, на что она только ухмыляется едва заметно, склонив голову к плечу. Выражение его лица на миг становится задумчивым, а после он негромко произносит уже серьезным тоном: — Ритуал из-за которого заволновались ведьмы оказался порталом, Риш. Любопытным порталом — ни Рханэ, ни я пройти не смогли бы... Посмотришь?       — И ты отпустил? — изумляется и мрачнеет Благодать, поднимаясь с места и указывая Нэри подняться. Та только вздыхает, исполняя требование — с этой семейкой откровенных психов лучше не спорить, если они вбивают себе в головы что-то. — Куда вел портал? — ведьма, приблизившись на шаг, замирает сосредоточенно разглядывая Нэриссу с минуту и, так и не дождавшись ответа, резко оборачивается к брату. — Куда, Рэн?       — Хаос, крепость времен Хешисаи, — коротко отзывается Эллохар, напряженно глядя на Риш, пока та, снова отвернувшись к Нэриссе, продолжает осматривать ее. Ее молчание может значить как отсутствие чего-либо, так и наличие какого-либо воздействия, и магистр, бездвижно застыв, пристально следит за процессом обследования. — Что-то есть? — не выдерживает он на пятой минуте, сжимая подлокотники пальцами.       — Ничего, — выдыхает ведьма, отступая и разворачиваясь к магистру Смерти. — Ничего, кроме магического и физического истощения, — недовольно добавляет Благодать, снова опускаясь на диван. Присевшая следом Нэрисса разводит руками, приподнимая брови, и тут же теряет всяческий интерес к разговору. — Ты единственную женщину, что от тебя не сбежала, решил своими руками угробить?       — Точно месть, — решает Эллохар, складывая руки на груди.       Сестра действительно выглядит недовольной, хмурится, глядя в ответ. Пытается зацепить, но Даррэн просто отмахивается от ее шпилек — сейчас много важнее выяснить чего именно испугались ведьмы, да так, что Василена подключила Рханэ. А еще позаботиться о состоянии Нэри — простуда вещь не особо страшная, но, если накладывается на магическое и физическое истощение, может доставить множество проблем.       — Укрепляющий отвар, Матрена, и добавь туда веточку кариссы и противопростудного порошка, — просит он домовую, и та, с улыбкой кивнув, наполняет большую чашку золотисто-коричневым настоем, а затем начинает перебирать висящие на поясе фартука мешочки. — Чего так испугались ведьмы, Риш?       — Испугались? — насмешливо переспрашивает ведьма. — Паника, Рэн, вот что здесь было. Тринадцатые в истерике бились, едва унять смогли. Но их понять можно, нам всем не по себе было, — напрягшись, медленно проговаривает она и, самостоятельно налив себе чаю, обхватывает чашку смуглыми ладонями. — Даже Родомира поддалась всеобщей истерии, а ее спокойствию и терпению любой позавидует, сам знаешь.       Открывшаяся в следующий миг дверь вынуждает Благодать умолкнуть, и Нэри с любопытством рассматривает вошедшую следом за Василеной смутно знакомую русоволосую ведьму. И если Верховная проходит к креслу с улыбкой, то предполагаемая куратор тринадцатых не улыбается вовсе, но кивает Даррэну почтительно, прежде чем присесть. Вздернув бровь, Нэри решает и дальше не отсвечивать, прикидываясь безынициативным балластом магистра Смерти, но молчит ровно до тех пор, пока взгляд этой самой не впивается в нее требовательно, и женщина не проговаривает, не спуская с нее глаз:       — Ее магия, — вторая бровь Нэриссы ползет почти синхронно с бровью Эллохара, и он вопросительно уставляется на Родомиру, а та передергивает плечами. — Во время подготовки и открытия портала я ощущала то же самое.       — Родственник, — коротко поясняет магистр, собранно выпрямляясь в кресле. Ощущение редко обманывают сверхчувствительных к магическому фону тринадцатых, и оттого он прислушивается к словам ведьмы более чем внимательно. — Что именно ты чувствовала, Родомира?       — Это как черная волна, захлестывающая сознание, лорд-директор, — еще раз напряженно глянув на Нэри, женщина чуть поеживается, держась настороженно, сжимает в пальцах ткань ведьминского фартука. — Она приближалась медленно, постепенно усиливалась, и в какой-то момент мы и вовсе ощутили полную потерю энергии, а после все резко вернулось к норме. Сейчас это ощущается не так сильно, — явно имея ввиду Нэриссу, проговаривает она. — Но находиться рядом все равно неприятно, — признается негромко, и Эллохар слышит короткий ехидный смешок Нэри, преспокойно попивающей отвар.       — Ничего не могу с этим поделать, увы. Снизить фон сейчас не имею возможности, постоянная концентрация необходима, — спокойно, почти безразлично тянет она, встречаясь с Рэном глазами.       Если раньше они могли предполагать, что порталом прошел кто-то из подчиненных фанатиков, то теперь сомнений не оставалось — подчиненного просто использовали, а в Хаос перенесся сам организатор. «Родственничек», — коснувшись связи, тянет Нэри, и Даррэн чуть склоняет голову, соглашаясь с ее выводами. Для того чтобы связаться с Асмодеем приходится зарыть глаза — слишком уж большое расстояние разделяет их сейчас. Но хранитель отзывается на диво быстро. «Асм, Блэк переместился в Хаос, закрывай замок от перемещений», — торопливо передает сообщение она, ощущая удивление духа. Ответ приходит не сразу и в виде ощущения, но Нэри слишком давно общается с котом ментально, потому посыл понимает сразу. Кивнув напряженно следящему за ней магистру и видя, как он расслабляется, слушая рассказ Родомиры, Нэри чуть сдвигается к заметно скучающей Риш и, коснувшись ее локтя, взглядом указывает на дверь. Понявшая намек ведьма поднимается первой, кивает брату, и Нэрисса, подхватив чашку, поднимается следом.       Выйдя за Риш из гостиной, она указывает на лестницу, но женщина, приложив к губам палец, бесшумно направляется в длинный коридор и, толкнув предпоследнюю дверь, проходит первой. Ступившая за ней Нэри осматривается, понимая, что оказалась, по всей видимости, в кабинете — широкий стол и книжные шкафы по обе стороны от окна однозначно указывают на это.       — Садись уже, а то стоишь скорбным столбом, аж пожалеть хочется, — выдыхает ведьма, падая в кресло за столом и зажигая тусклую лампу. — Курить здесь можно, — выразительно приподнимает брови, и Нэри усмехается криво, выуживая из кармана мундира пачку сигар.       — Предлагаешь насладиться перед допросом? — насмешливо вопрошает Нэрисса, и ведьма, фыркнув, склоняет голову к плечу. Но закурить все же хочется и, распахнув взмахом руки окно, она подкуривает и отпивает из чашки ароматный отвар. Вопросительно смотрит на Благодать и та, улыбнувшись, неожиданно обеспокоенно спрашивает:       — У вас все хорошо? Я не имею в виду расследование, Нэри, именно вас.       Вопрос вызывает удивление, и Нэри задумывается, не сразу находясь с ответом. Не знает, что ответить, потому как еще сама не разобралась в том, что по ее собственному мнению значило бы это самое «хорошо». Пожимает плечами неоднозначно, и женщина чуть грустнеет, едва заметно улыбаясь, а потому Нэри все же решает ответить более развернуто:       — Сложно оценить, Риш. Слишком много всего происходит сейчас... — вздыхает она, стряхивая пепел в подставленное ведьмой глиняное блюдечко. Затягивается снова, подбирая наиболее точную оценку, и выговаривает, глотнув горьковатый травяной настой: — Не плохо точно. По крайней мере мы движемся к этому самому «хорошо».       — Счастливой ты однозначно не выглядишь, — констатирует факт Благодать, и Нэрисса коротко усмехается, покачивая головой. Пытается понять, чувствует ли себя счастливой, но знает лишь одно — точно бы почувствовала себя чуть более счастливой, окажись в постели в полной темноте и тишине. И, желательно, не в одиночестве, что маловероятно просто потому, что Рэн совершенно точно отправится в Хаос сразу после того, как забросит ее в школу или дворец деда. — Я больше всего опасалась того, что он запрёт тебя, и ты не выдержишь.       — Сложновато чувствовать себя счастливой, когда спишь три часа в сутки и из камер с фанатиками не вылезаешь, — разводит руками она и, затушив недокуренную сигару — тошнотворная горечь поднимается в горле — втягивает носом воздух, сглатывая. Усталость определенно чувствуется — два с половиной часа сна слишком мало для восстановления сил. — Да и моя безопасность сейчас первоочередна, Рэн и Тьер считают, что я организатору по каким-то причинам необходима, дед с ними солидарен, а я не так долго сижу во дворце, чтобы свихнуться от скуки, — улыбается успокаивающе на понимающий и заметно печальный взгляд ведьмы, и добавляет: — Все хорошо. Правда. И будет еще лучше, если меня таки уложат сегодня спать, и не одну.       Лукаво усмехнувшаяся ведьма кивает на ее слова, и короткий стук в дверь вынуждает Нэри обернуться. Заглянувшая домовая, оправив фартук, проходит к столу, и очистив магией заполненное пеплом блюдце, сообщает:       — Лорд Эллохар и Василена Владимировна с Родомирой уже на крылечке, только вас дожидаются.       Быстро допившая отвар Нэри поднимается и, оставив чашку на столе, улыбается Матрене, отступая к двери. Домовая смотрит внимательно, пристально, но с улыбкой, и Нэрисса, зная все особенности домовых, не закрывается, позволяя Матрене заглянуть чуть глубже. Вздохнувшая удовлетворенно домовая кивает едва заметно, и Нэрисса снова улыбается коротко.       — Спасибо, — благодарно кивает домовушке, а после, распахнув дверь, окликает задержавшуюся в кабинете ведьму: — Идем, Риш, демоны пусть и не мерзнут, но в такую погоду тоже звереют, — посмеивается Нэри, и поспешившая присоединиться к ней Риш посмеивается понимающе.       — Давненько я планировала посетить дворец... — коварно сообщает ведьма, и Нэри слышит в ее словах завуалированную угрозу. — Ты мне все выложишь, будь уверена, — пританцовывая, она первой спускается по ступеням к дверям, и Нэри вздыхает устало, закатывая глаза. — Глазки не закатывай, прелесть моя, — выразительно тянет Благодать, на миг оборачиваясь с крайне загадочной усмешкой, на что Нэрисса только усмехается, нагоняет ведьму и, огибая ее, первой проходит к дверям, не менее лукаво проговаривая в ответ:       — Не забывай, Риш, у меня теперь есть прекрасная возможность надуть губки, похлопать ресничками и пожаловаться... — и, распахнув дверь, выскальзывает на засыпаемое снегом крыльцо, становясь рядом с Эллохаром. Мстительно хмыкнувшая Риш занимает место о бок с Верховной и пропевает, нарочито глядя только на брата:       — Привела твою прелесть, — взмахом руки указав на Нэри, улыбается заговорщицки.       Нэрисса буквально кожей ощущает направленный на нее взгляд магистра Смерти, но в ответ не смотрит, только бровь вопросительно вскидывает, на что ведьма улыбается шире.       — И что бы я делал без тебя, Риш? — восклицает издевательски Даррэн, внимательно оглядев светловолосую макушку, и снова обращается к Верховной: — С переселением ведьм нужно поспешить, Василена. В сложившихся обстоятельствах я не могу гарантировать безопасности твоим ученицам здесь. Настоятельно советую всем ведьмам, Василена, всем без исключения, переселиться на территории Империи, не зря же Анаргат включил вас в списки дозволенных к расселению существ.       — Вы думаете, нам может угрожать опасность даже в стенах школы? — на лице ведьмы мелькает страх, и она запрокидывает голову, вглядываясь в лицо магистра. Нэри раздраженно закатывает глаза, но в разговор не лезет — безопасность ведьм совершенно не ее дело. — Что же такого происходит, магистр? — более твердо спрашивает Василена, и Нэри, расслышав усталый вздох Рэна, едва сдерживает улыбку.       — Ведьмам в это лезть не стоит, и я настоятельно рекомендую не задавать вопросов, — многозначительно цедит магистр Смерти, обхватывая стоящую рядом Нэри за плечи, и ощущает, что та чуть подрагивает от холода. Хмурится, видя упрямое выражение на лице ведьмы, и проясняет, отчего Василена стремительно бледнеет: — Плохо уже то, что Рханэ в этом по уши, и не вытащишь — это его сфера ответственности, потому как даже коврик, — качнув в сторону длинной, выметенной от снега дорожки, мрачно заканчивает он: — не спасет вас в случае целенаправленного нападения, Василена. Ведьм просто выпьют, и вы не успеете оказать сопротивления, — Рэн явно намекает на особые способы слияния сил кругом, и Нэрисса поеживается совсем не от холода — обученные ведьмы, объединившие силы круга, та сила, с которой нужно считаться, если хочешь, чтобы от тебя осталось что похоронить. — Планируйте переезд, и делайте это как можно скорее. Свяжешься со мной, как утрясете внутренние дела.       Заторможено, заметно испуганно кивает ведьма и Эллохар, скользнув ладонью по плечу и спине Нэри, обхватывает ее ладонь пальцами, первым спускаясь по ступеням. Стрельнувшая глазами напоследок в сцепленные руки Благодать довольно улыбается, провожая взглядом, и Нэри даже оглядывается на стоящую на крыльце ведьму. И стоит воротам закрыться за спиной, как повернувшийся к ней магистр, ехидно изогнув бровь, насмешливо спрашивает:       — Жаловаться, значит, будешь?       Привлекает ее к себе, согревая в объятиях, и пламя вздымается вокруг, укрывая от ледяных порывов усиливающегося ветра. Вздыхает устало, но облегченно — вопрос с ведьмами можно считать решенным, Василена не станет упорствовать, когда дело касается безопасности ее учениц. Чуть отстраняется, глядя в светлую макушку, но Нэри не делает попытки посмотреть в ответ, и Эллохар досадливо закатывает глаза.       — И очень громко, если сейчас же не окажусь в постели, — недовольно бормочет Нэрисса, ощущая на себе долгий взгляд, но в объятиях тепло, и грудь под щекой в столь усталом состоянии прекрасно сойдет за подушку...       Осознав, что перемещение так и не началось, она запрокидывает голову, встречаясь с улыбающимся магистром глазами, и по долгому-долгому взгляду догадывается, что сейчас произойдет. Сама привстает на носочках, обхватывает шею руками, первой прикасаясь к губам, и огонь взревает, утягивая сквозь пространство.       Перемещение снова заканчивается слишком быстро, но абсолютная темнота спальни позволяет Нэри постоять в объятьях еще, уткнувшись носом в терпко пахнущую ткань камзола, скрывая улыбку. Знать, что и он улыбается тоже, странно приятно, ощущать его улыбку через тонкую, пронизанную разделенным на двоих пламенем, ниточку связи, согревающую теплом.       — Спать стоя не очень удобно, радость моя, — мягкие насмешливые интонации его голоса выдергивают из накатывающей волнами дремы, и приходится отстраниться, чтобы точно не уснуть.       Отступив еще на шаг, Нэрисса чуть усмехается — кто бы сказал ей год назад, что она сама будет тянуться за поцелуями Эллохара, тот точно получил бы в глаз как минимум. Сейчас же это воспринимается удивительно правильно, словно так и должно быть, и только почти привычный зуд в груди напоминает о себе.       Взмахом руки она зажигает настенные светильники над кроватью, под пристальным взглядом скинув камзол, подхватывает снятую тремя часами ранее ночную сорочку и выходит ванную, задумываясь о том, как бы намекнуть крайне занятому лорду-директору на то, что сон в гордом одиночестве все же уступает сну в его незабываемой компании. «В постели с магистром», — посмеивается Нэри про себя, становясь под струи воды, — «А вот какая часть, уже и не вспомню».       Высушив волосы и натянув рубашку, она выходит обратно и едва сдерживает улыбку — намекать в этот раз не придется, его Смертейшество уже развалились в кровати и, судя по чуть влажным волосам, тоже-таки успели принять душ, вероятно, памятуя об обещанных в прошлый раз санкциях.       Укладываясь в постель, Нэрисса ощущает странную неловкость. Робость охватывает под внимательным взглядом серых глаз, даже язык не подчиняется, чтобы поддеть по поводу того, что он остался с ней. Забравшись под одеяло, она скованно замирает, разглядывая лицо магистра Смерти, озаряющееся мягкой, словно бы загадочной улыбкой. Сердце почти останавливается, когда он поднимает руку и мягко оглаживает ее щеку кончиками пальцев.       — Тебе больше нельзя покидать территорию школы, — проговаривает Даррэн негромко и, заметив, как она нахмуривается, не слишком довольно глядя в ответ, прикладывает палец к ее губам, не давая сказать. — Перемещаться во дворец и Хатссах будешь только со мной, прожечь пространство можно будет только из моего кабинета, Нэри. Дахрад Экхар и Ссагрус будут следовать за тобой неотступно с завтрашнего дня. Не надо спорить, сердце мое, — он привлекает ее к себе, надеясь, что протеста не будет, и тяжело вздыхает, стоит Нэриссе запрокинуть голову.       — То есть ведьм ты зазываешь сюда в целях безопасности, а мне даже в школе и дворце нужен присмотр в виде Хранителя престола?       Недоумение почти сразу сменяется смутной догадкой, но Рэн смотрит прямо, хотя ему не занимать умения переворачивать факты и утаивать информацию. Вот только даже из поставленного условия Нэри легко вычленить тонкую подсказку: по каким-то причинам он уверен, что этот самый, неизвестный им, Блэк не появится в Империи лично, да и к ведьмам без особой нужды не полезет у него под самым носом, но ради нее может сделать исключение, заслав кого-нибудь.       — Считаешь, я нужна организатору живой для каких-то целей? Физически нужна?       Магистр не отвечает, просто долго смотрит в глаза, мягко поглаживая щеку, наслаждаясь моментом. Знает: правда не испугает ее, рассчитывает на присущее Блэкам хладнокровие и расчетливость, но не забывает и о присущей им порывистости и авантюризме, способных выйти боком. И все же проговаривает, не желая давить, но и не желая облекать слова в просьбу:       — Я не могу отрицать такой возможности. Более того — подобный исход событий предполагаю не только я, — интонации звучат ровно, но Нэри ощущает, как проскальзывают в них твердые, отдающие металлом нотки. — Я не хочу, чтобы ты лезла в это, Нэрисса, — серые глаза темнеют, взгляд ощущается тяжелым, но она выдерживает его, хоть и не желает спорить. У нее есть аргумент, один единственный, важный аргумент, который стоит оставить на потом.       — Я уже в этом всем замешана, Рэн, — бормочет Нэрисса негромко, касаясь ладонью мужской груди, и Эллохар прищуривается, мрачно сводя брови на переносице. Ее упрямое нежелание брать в расчет его чувства и беспокойство раздражает, и магистр усиленно давит раздражение, прикрывает глаза. — Я и так цель...       — Именно поэтому ты и останешься под постоянным присмотром столько, сколько это будет необходимо, Нэрисса! — шипит гневно Эллохар, опрокидывая ее на простыни и нависая сверху.       Складывается ощущение, что она специально доводит его, но один единственный взгляд, короткий, после которого Нэри опускает подрагивающие ресницы, с мелькающим в нем непониманием и тенью обиды, резко снижает уровень вспыхнувшего гнева.        — Поверь, — тяжело, но уже чуть более спокойно произносит он, — сейчас мне больше всего хочется запереть тебя во дворце, но, как видишь, я стараюсь прислушиваться к твоим чувствам и просьбам. Я бы очень не хотел, чтобы ты лезла в расследование, по крайней мере, своевольно, радость моя. И очень хочу быть услышанным, — многозначительно добавляет магистр, и Нэрисса вздыхает, молча кивая.       — Хорошо. Я тебя услышала, Рэн.       Сказать это спокойно оказывается трудно: задевает то, что он считает возможным крутить ею как хочет, учитывая, что само расследование касается именно ее семьи, ее рода, и это ее сфера ответственности. Но приходится дипломатично проглотить это во избежание ужесточения мер безопасности. Отвернувшись спиной, Нэри тихо вздыхает, удобней устраиваясь на подушке, но понимает, что вряд ли сможет заснуть. Слишком много всего произошло в последние дни, и сейчас раздражение Рэна добивает, хотя еще несколько дней назад она была уверена, что не станет думать об отношениях, не будет зацикливаться на личном, ибо сейчас это не имеет первостепенной важности. «Не время выяснять отношения», — снова повторяет себе, кутаясь в одеяло, ощущая себя странно одинокой, пусть постель и не пуста на этот раз. Зажмуривается крепче, медленно размеренно выдыхая.       — Нэри... — ощутив, как скрывается за затягивающейся пеленой связь, тянет Даррэн.       Сожалеет о резкости, но неправым себя не считает. Медленно скользит по талии ладонью, собирая шелк ночной рубашки складками, обнимает, притягивая ближе к себе, зарывается носом в волосы. Не знает, как еще донести до нее насколько важна для него ее безопасность. Сжимает в пальцах теплую ткань, вздыхая.       — Что?       Касание успокаивает, и Нэрисса расслабляется под тяжестью его руки. Глаза закрываются, спать хочется, но сон не идет — мысли путаются несвязными обрывками, и разогнать их окончательно не получается.       — Ты снова закрываешься.       Нотки досады проскальзывают в голосе, Эллохар сжимает в объятиях крепче, почти уверенный в том, что она обиделась. И спустя пару мгновений тишины ощущает ее недоумение, а после и удивление, Нэрисса даже приподнимается на подушке, сразу укладываясь обратно.       — Неприятно, — тянет магистр, упираясь лбом в растрепанную макушку.       — Я делаю это неосознанно, просто сон не идет, — задумчиво бормочет Нэри, пытаясь ощутить ментальную преграду, но даже если она есть, ощутить ее не может.       Нэрисса анализирует свои ощущения и мысли в последние десять минут, но единственное, что приходит на ум это легкая обида, и она хмыкает негромко, в издевку над самой собой, осознавая, что чувства нужно контролировать лучше.       — В любом случае, я имею право закрывать собственное сознание по собственному желанию, Рэн, потому заранее советую забыть о необоснованных претензиях.       — Никаких претензий, сердце мое, всего лишь констатация факта, — едко сообщает он, но из объятий не выпускает, прижимает крепче, сейчас как никогда сильно желая покусать ее за вредность и из вредности исключительно в воспитательных целях. — Нужно меньше думать о расследовании и заснуть будет значительно проще... — снисходительно советует Эллохар, и Нэри со всей ясностью понимает, что он таки издевается, но это только подталкивает размышления о делах главы рода в нужном направлении.       — Кстати, о деле... Книгу взял лорд Арктурус, Рэн, но он был действительно разгневан на хранителя. Уверена, он забрал ее из библиотеки чтобы скрыть, а не воспользоваться.       Нэрисса резко разворачивается в объятиях магистра Смерти, заглядывая в его лицо, и тот смотрит в ответ заинтересованно, вздергивает бровь в ожидании продолжения и, не дождавшись, негромко проговаривает, скользя пальцами по ее спине:       — Если это действительно так, радость моя, то у меня складывается единственное и, я уверен, более чем верное предположение: книгу могли забрать после убийства Блэков, именно после гибели Арктуруса, он бы не хранил ее в свободном доступе, зная, что кто-то очень хочет прибрать ее к рукам, — высказывает обдуманный в те два дня, что Нэри была в Хатссахе, вариант Даррэн, легким касанием отводя прядки с ее лица.       Ее рвение в это деле он может понять — задета честь рода, на лицо внутриродовой конфликт, но принять ее желание участвовать в расследовании не может. Допускает ее к делу, не может не допустить, но и не контролировать каждый шаг и каждое действие не может.       — Да, я тоже думала об этом. Ведь у ведьм уже была книга Саарды, книга с ритуалами возрождения из нашей библиотеки, но, возможно, не хватало именно этой, видимо, недоставало каких-то сведений или требовались пояснения к ритуалу возрождения сущностей с той деревянной таблички… И тем не менее, мне кажется не книга была главной целью и причиной убийства, слишком незначительно, не находишь?       Ее тон звучит вопросительно, но отчего-то Даррэн уверен, что для нее данный вопрос уже закрыт. Закрыт с момента обнаружения факта причастности главы рода к изъятию найденной в лабораториях книги из родовой библиотеки. И это вызывает вопросы, на которые, как он догадывается, ответов пока не получит.       — Вряд ли он приходил только за книгой, — устало отзывается Эллохар, медленно ведя пальцами вдоль позвоночника, очерчивает плечо, снова спускается ладонью вниз.       Обсуждать причины бессмысленно — даже несмотря на сузившийся круг подозреваемых, инсценировать свою смерть, убив при этом остальных, мог любой присутствовавший в главном доме член рода, и книга была лишь одной из возможных причин.       — Ты спать собиралась, прелесть моя, — коснувшись губами теплого лба, напоминает магистр, и Нэрисса, тяжело вздохнув, согласно кивает, поправляя съехавшую подушку.

***

Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Работа над оставшимися культистами занимает два дня, и те заканчиваются подозрительно быстро. Решившая выяснить причину Нэрисса находит ответ почти сразу, стоит только заглянуть в находящееся здесь же, в подземельях, помещение морга — невообразимое количество занятых столов, частью прикрытых простынями, удивления не вызывает. Только некоторое сожаление — жертвами Безликого становится все большее число людей, и пусть этих невозможно назвать безвинными, они сами вступили в ряды культистов, но и их можно было спасти.       Допросы проводят уже без нее — внимательно следящий за ней Даррэн выпроваживает из подземелий и закрывает в них доступ быстрее, чем она успевает своевольно выйти из допросной, ставшей ей кабинетом почти на неделю, в коридор. Просто вышвыривает пламенем в собственный кабинет, и услужливая Айшарин, очаровательно улыбаясь и лукаво поглядывая в ожидании откровенной беседы, подает отчетную ведомость, напоминая о приближающейся сессии. Поулыбавшись в ответ, но так и не сказав ни слова о личном, на что дриада строит нарочито обиженную моську, Нэри со вздохом изучает список предметов, в который раз радуясь схожести программ академии и школы и предвкушая стремительный забег по преподавателям, чтобы договориться об отработках пропущенных занятий.       Игра в догонялки с попеременным успехом заканчивается только к вечеру. Апогеем забега становится посещение преподавателя некромантии, окопавшегося на недавно разрушенном полигоне с условно разумной нежитью, и выходит от него Нэрисса обескураженная и с весьма задумчивым выражением лица. Сходу затребовав дипломную работу по некромантии, близкий к трансформации в лича преподаватель пускается в пространные рассуждения о прогулах, чтобы снова сообщить о необходимости получить ее работу на стыке ритуалистики и некромантии. И при этом так сверкает глазами, что Нэри начинает панически раздумывать, как ее откопать сию же секунду. Благо магистр Вейтар отдал ей заверенную копию, которую она обещает оставить у лорда-директора, чем Нэри и отговаривается, с полным облегчения выдохом покидая полигон.       Вспомнив, что перемещения пламенем на территории школы ей теперь недоступны, она уныло добредает до ближайшей поросли кустов и, набросив на себя простенькую иллюзию, с удовольствием подкуривает. Проверив себя на невидимость — та лежит хорошо и сбегать не собирается, являя припозднившимся преподавателям запрещенное на территории школы действие — она прогулочным шагом направляется вперед, к виднеющемуся вдали административному зданию, надеясь найти там Рэна. Полигон некромантов находится далековато и от общежитий, ровными рядками выстроившихся по сторонам, и от корпуса администрации, и Нэри, раздумывая над тем, как выловить оставшихся преподавателей из списка отработок, идет не спеша, разглядывая раскинувшийся вокруг школы сад, каждый сектор которого предназначен для изучения и практики определенных дисциплин.       На раздавшийся справа в кустах шорох сначала даже не обращает внимания — иллюзия не только создает эффект невидимости, но и приглушает издаваемые звуки. Но мгновением позже, расслышав негромкий взволнованный вскрик и возню, замирает, вглядываясь в переплетение согнувшихся под тяжестью снега ветвей ядовитого шиповника. Заметить ее не могут, но подозрительный шорох и ругань тут же прекращаются, а мелькнувшая рядом крупная кошачья тень невольно успокаивает — Верис, а это, несомненно, она прогуливается перед отбоем, не даст адептам затеять драку, но Нэри все равно продолжает прислушиваться, оставаясь на месте.       — ...я не собираюсь говорить с тобой! Отпусти!       Доносится возмущённый девичий голос из-за живой изгороди, и подошедшая ближе куратор, появившись из тени, поводит ушами, мордой указывая в сторону переругивающихся адептов.       — Милая, тебе понравится, обещаю...       Слишком уж томно звучит мужской баритон, и Нэри, заметив крупную тень, приближающуюся к стоящей на узкой дорожке девушке, напрягается, наблюдая за происходящим более чем внимательно. И стоит шороху стать громче, а после добавиться и звукам борьбы, оборотница припадает к земле, а Нэрисса, кинув окурок в наметенный вдоль дорожки сугроб, выступает вперед, раздвигая ветви и скидывая иллюзию.       — И что у нас здесь происходит? — с ленцой в голосе любопытствует она, сложив руки на груди и пристально наблюдая за крупным парнем, совершенно точно являющимся оборотнем.       Нависший над прижавшейся к скамейке девушкой адепт недовольно нахмуривается. Но, видимо, поняв, что отвлек их от интимной беседы не преподаватель, а такой же адепт, неприятно осклабившись, отталкивается рукой от спинки скамьи, приподнимая бровь.       — Иди, куда шла, — советует он, в упор глядя на Нэри и, принюхавшись, ехидно добавляет: — Нам еще вмешательства директорской подстилки не хватало...       Ступив еще на пару шагов вперед, Нэрисса расслабленно останавливается и, вскинув бровь, снисходительно оглядывает адептку, сжавшуюся на запорошенной снегом скамейке и парня, явно ей угрожавшего. Хмыкает негромко, склоняя голову к плечу, переводит взгляд на адепта, предвкушающе улыбаясь. Да, это не академия, здесь нет префектов и их практически абсолютной власти, но привычка не зря зовется второй натурой — проучить зарвавшегося мохнатого очень хочется.       — Да что ты? Что еще посоветуешь? — медленно, нарочито неторопливо проходя к скамейке, спрашивает она.       Комментарий оборотня нисколько не задевает: запах Рэна на ней и без того выдает их более чем близкие отношения, и выказывать волку претензии за закономерные выводы бессмысленно.       — Свалить. И не лезть не в свои дела — внимание лорда-директора не бесконечно, и что ты потом делать будешь? — многозначительно поводит бровями, издеваясь, парень. — Мы не любим, когда лезут в наши дела...       Угроза волчарика даже забавляет, учитывая, что в неизбывности внимания Эллохара лично ей сомневаться не приходится. Поэтому Нэрисса приближается к волку без страха, даже когда тот напряженно застывает, занимая удобную для нападения позицию. «Обломишься, мохнатый», — довольно тянет про себя Нэрисса, видя, как парень склоняет голову, непроизвольно открывая беззащитную часть шеи и оскаливаясь. Снова перехватывает готовую вскочить со скамьи адептку, и та негромко разъяренно вскрикивает.       Кинув на девушку короткий взгляд и удостоверившись, что захват волка не опасен, Нэри, недовольно поморщившись сохраняющейся в теле слабости, рывком устремляется вперед, раздраженно пеняя на недостаточную скорость. Рука полуобернувшегося оборотня проскальзывает вдоль живота, и Нэрисса успевает отстраниться на миг, чтобы спустя мгновение перехватить его за шею, сжимая чувствительные точки пальцами и усиливая давление заострившимися когтями. Взвывший и обмякший зверь припадает на полу трансформированные руки, а вскочившая с лавки адептка смотрит умоляюще и будто благодарно.       — Иди, — коротко кивает ей Нэри — удерживать волка трудно, пальцы подрагивают, а запястья ощущаются словно занемевшими, отчего все внимание приходится концентрировать на захвате собственных рук.       — Спасибо, — устало, почти обреченно шепчет девчонка, кидая на парня мрачный, но настороженный взгляд.       Заметившая это Нэри вонзает ногти поглубже, понимая причину подобного взгляда без слов: слишком уж часто она видела такие взгляды будучи префектом академии.       Дождавшись, пока адептка скроется, Нэрисса преспокойно вонзает когти в покрытый мехом загривок: решивший поразвлечься с адепткой волчарик явно заслуживает большего, нежели простое поглаживание, что ему достается. Уверенность в том, что адептка бы молчала, абсолютная — ее взгляд, затравленный и опасливый взгляд, сказал об этом больше, чем что-либо другое.       — Так что ты там говорил? Ей должно было понравиться? — светски интересуется Нэри, мягко поглаживая пальцами жесткую шерсть, но тут же впускает когти глубже, укоризненно цокая языком: — Не слишком ли самонадеянно, дорогой мой? Как видишь, девушка не в восторге. Пора бы обратиться к анналам и расчехлить книги по долгим, но весьма продуктивным ухаживаниям... — раздавшееся за спиной кошачье фырканье, явно означающее веселье куратора Верис, она пропускает мимо ушей. Сейчас важнее объяснить обнаглевшему волку правила ухаживания за барышней, если рассчитываешь на взаимность. — Ты цветы пробовал, ну так, для начала? — заскуливший, вдавленный в снег волк пытается что-то ответить, но Нэри не позволяет ему поднять морду, понимая его без слов: чувствование вейл иногда творит чудеса по части межвидовой коммуникации. — Нет? — нарочито шокировано вздергивает брови она, изумленно уставляясь на волка. — И ты рассчитываешь на взаимность при таком унылом раскладе? Серьезно?       В следующее мгновение оборотень смотрит уже практически вдохновенно и даже не вырывается, вытащив морду из сугроба — советы явно кажутся ему стоящими. Но Нэрисса не собирается оставлять поступок безнаказанным, этого не позволит сделать воспрянувшая и развернувшаяся во времена службы префектом совесть, о которой порой хочется эгоистично забыть. Тяжко вздохнув и лелея надежду на сон, а не на ставшее привычным сидение над учебниками до рассвета, Нэри устало вздыхает, ощущая, как подбирается ближе крупная кошка, и как напрягается сильнее волк, и, вздернув рукой мохнатую морду выше, объявляет громко:       — Куратор Верис, он ваш.       Снова ткнув резко нахохлившегося оборотня в сугроб, Нэри кивает Шаэне, и та, появившись из-за кустов и весело хмыкнув, плотнее запахивает халат. Усмехается, оценивающе осматривая волка и, перехватив того за холку и вытряхнув в человеческую форму посредством заклинания, а затем снова кинув лицом в сугроб, сообщает негромко и очень предвкушающе:       — Знаете, адепт Хортан, у меня есть прекрасная тема для научной работы... Угадаете, какая?       Куратор улыбается ласково и очень мягко, и оборотень расслабляется, но ровно до того мгновения, как склонившаяся над ним женщина снова впивается рукой в его шею, окуная поднятую голову в сугроб:       — Ухаживания оборотней в условиях ограничения течения брачного периода. Как думаете, адепт, потянете?       Нэриссе остается только посмеяться: тон Шаэны звучит настолько многозначительно, что выбора бедному адепту не остается — работу писать придется, и практика будет зависеть от его собственной выдержки.       — А от тебя, Нэри, я жду подробнейшего рассказа... — столь же многозначительно добавляет она, сверкая зеленью глаз с вытянувшимся стрелой зрачком, и Нэрисса считает лучшим испариться. — Уже предвкушаю то время, когда ты останешься здесь преподавателем...       — Не останусь, — не слишком довольно отзывается она, надеясь, что должность преподавателя не свалится нежданно ей на голову, но с предприимчивостью Даррэна лучше не загадывать заранее. Тяжело вздохнув на откровенно снисходительный взгляд оборотницы, она решает скорее ретироваться, и улыбается в ответ: — Весьма сомнительное предположение, капитан Верис. Лорд-директор не оставит недоучку в преподавателях. С вашего позволения... — кивает, намекая, что ей пора бы откланяться, Нэрисса, и леди склоняет голову, позволяя идти.       — Я бы не рассчитывала, — загадочно проговаривает вслед она, и Нэрисса даже поеживается, в последний раз глядя на лежащего на пузе в позе покорности волка.       Ступив на дорожку, быстрым шагом направляется к административному корпусу, четко ощущая, что время движется к комендантскому часу. Доходит до круглой площадки для построений и утренних упражнений, как пламя, мигнув, обступает со всех сторон, охватывая яркими протуберанцами и утаскивая в переход под ее собственный глубокий вздох.       А когда огонь опадает, понимает, что о повторении материала и подготовке к маячащим на горизонте зачетам придется забыть — восседающий за низким столиком на подушках магистр вытаскивает не в гостиную особняка в Ксарахе, и даже не в спальню при кабинете — тонущее в интимном полумраке помещение оказывается кабинетом неизвестной ресторации. Удивленно хмыкнувшая подобному обстоятельству Нэрисса медленно стягивает форменный мундир, ощущая, как отогреваются в пропитанном жаром камина помещении ладони.       — Мне казалось, ты говорил, что мне нельзя покидать территории школы... — негромко, но весьма многозначительно напоминает Нэрисса, цепляя мундир на вешалку, и разворачивается, в нерешительности застывая под пристальным взглядом серых глаз, ощущая, как тот медленно скользит сверху вниз.       Подобные взгляды тревожат, нервируют, обжигают, и Нэри, не поддаваясь инстинктивному желанию снова скрыться за щитом из шуток и сарказма, запихивает весь сонм неоднозначных эмоций поглубже. «Все же раньше было как-то проще: любила только я, эти чувства были только моей проблемой», — проскальзывает мысль, и она медленно проходит к столу.       — Знаешь, радость моя, ты меня восхищаешь, — столь же негромко тянет магистр, когда дверь за подавальщиком, упорно не желающим отрывать взгляд от стола, а после от пола, закрывается. — Впрягаться за подвергшуюся домогательствам адептку... Снова будешь отрицать наличие у себя совести и элементарного сострадания?       — А Верис времени зря не теряет, да?       Присаживаясь рядом, но все же чуть в стороне, Нэрисса сначала с интересом оглядывает уже сервированный стол, едва заметно усмехаясь тому, что Рэн таки помнит ее предпочтения, а после с не меньшим любопытством и самого Эллохара, понимая, что тот ловко ушел от ответа, попросту переведя тему.       — Возвращаясь к ранее озвученному мной вопросу... — с дотошной занудностью тянет она: выяснить причины подобного отступления от правил и пределы допустимого лучше сразу, дабы после использовать, если на то возникнет необходимость. Закативший на это глаза магистр так выразительно вздыхает, что Нэри невольно улыбается, улавливая ответную улыбку.       — Мне казалось, и без того понятно, что на отлучки в моей компании условие не распространяется, — проговаривает с легкой насмешливостью Даррэн, поясняя: — Мы в Хаосе, Нэрюш, — и замечает, как она на миг прикрывает глаза, очевидно, не слишком довольная возвращением в Ад.       Повисшее молчание не ощущается тяжелым, но присутствует в нем напряжение, которое хочется развеять, что Нэри не позволяет сделать, отводя взгляд и с подчеркнутым безразличием наливая в свой бокал сок.       — Снова дворец? — под вопросительными интонациями отчетливо слышится утверждение, и магистр Смерти вздыхает, видя, как она устало склоняет голову к плечу, таки обращая на него внимание.       — Твоя безопасность первостепенна.       Он старается проговорить это мягко, но Нэри все же улавливает мелькнувший в нотках металл и кивает согласно, не желая спорить. Да, можно было бы поспорить, но смысл? Романтичная обстановка кабинета ресторации навевает мысли о свидании, и портить вечер не хочется. Потому она реагирует спокойно, когда он снова меняет тему:        — Что с отработками?       По чуть лукавому взгляду Нэри понимает: он явно осведомлен о ситуации с отработками получше нее самой, а потому спрашивает с теми же лукавыми интонациями, пододвигаясь ближе:       — Вот скажи мне, Рэн, почему половина преподавателей просто отмахнулась от правил и проставила подписи под списком тем отработок, мм?       Вопрос вызывает у Эллохара усмешку: он не просил о подобной услуге преподавателей, но догадывается, кто мог подписать неотработанные часы, чтобы те засчитались, просто исходя из частичной осведомленности этих самых преподавателей в его личной жизни. Но сравнить предполагаемый и фактический список весьма и весьма любопытно, потому он выжидательно глядит на загадочно улыбающуюся Нэри.       — Я помню твое условие, сердце мое.       Склонившись к ее уху, он согревает шею дыханием, проскальзывая ладонью на талию, с удовольствием ощущая, как она вздрагивает, завороженно замирая. «Все же есть своя прелесть в медленном чувственном соблазнении», — резюмирует магистр, краем глаза отмечая, как она возвращает на столик бокал, дрогнувший в пальцах. Но отчетную ведомость Нэри достает споро и уверенно, и Даррэн невольно усмехается: отвлечь ее внимание сложно, когда она пытается докопаться до сути.       — Да что ты? — натурально изумляется Нэрисса, вручая своему лорду-директору список, нарочно продлевая случайное касание пальцев к ладони.       Долгий проницательный взгляд без слов сообщает о том, что ее уловка распознана, но Нэри даже не расстраивается, легко улыбаясь в ответ. «В эту игру можно играть вдвоем, так даже интереснее», — тянет она про себя, молча глядя в серые глаза в интимном полумраке кабинета, и при этом изо всех сил старается не забыть о выдвинутом им самим условии, что оказывается невероятно сложным.       — А мне так не показалось... и Если Верис и леди Даяна подмахнули ведомость ради горячих подробностей, то остальные вряд ли столь сильно интересуются тем, что происходит в твоей спальне, Рэн. В особенности этим не интересуется преподаватель некромантии, а вот в мои научные труды нос сунуть не прочь...       — Он в любые научные труды нос не прочь сунуть, Нэрюш, — делится многолетними наблюдениями магистр, привлекая Нэри ближе.       Быстрый просмотр списка преподавателей, подписавших отработки, не удивляет его, практически полностью совпадая, но указанные там же магианна Сойер и Тэйрана вызывают закономерные вопросы.       — Я могу понять, почему от тебя отмахнулась Эвериа, я бы тоже на ее месте с тобой не связывался, — ехидно замечает он, — но магианна Сойер, наличествующая в этом списке, удивляет.       — Первая, увидев меня, решила сделать вид, что меня в принципе нет, у магианны же стоит экзамен в списке аттестации, и мне ответственно пообещали подготовить список дополнительных вопросов, — отмахивается расслабленно Нэрисса, прислоняясь плечом к широкой груди. — А по поводу Кэлфри ты не удивлен.       — Профессор глубоко в душе тот еще романтик, прелесть моя, его сердце не выдержало бы трагедии, если бы нас с тобой жестоко разлучили учебники, — проникновенно и абсолютно серьезно сообщает Эллохар, сдерживая рвущуюся растянуть губы улыбку, и Нэри удивленно вздергивает брови, на что он негромко хмыкает. — Значит, шесть предметов?       — Минус некромант, итого пять, — резюмирует Нэри, когда Даррэн тянется свободной рукой к столу, снимая крышки с блюд.       Запах жареного мяса и специй наполняет комнату, вынуждая Нэриссу невольно повести носом, и осведомленный в распорядке ее дня магистр с легкой издевкой подмечает:       — Знаешь, Нэрюш, мне кажется, ты понимаешь выражение «нагулять аппетит» несколько неправильно, — он раскладывает мясо по тарелкам, заставляя заинтересованно ожидать продолжения великого откровения, и ухмыляется, видя ее приподнятую бровь. — Твои систематические пропуски приемов пищи вынуждают меня вводить санкции... И если один раз это случайность, два раза совпадение, три раза закономерность, то четыре — уже традиция. А я так тяготею к эльфийской магии, и заклинания контроля у меня на диво превосходно получаются...       Осознав завуалированную угрозу, Нэрисса подхватывает вилку: оказаться скованной заклинанием и полностью подчиняющейся воле Рэна не очень хочется, пусть и ради собственного же насыщения. Уповать на помилование, сообщая уважительную причину игнорирования обеда и ужина в столовой бессмысленно — следующим шагом Рэна может стать приставление к ней очередного охранничка, отягощенного не только рвением сохранить жизнь подзащитной любыми способами, но и материнским инстинктом, велящим накормить во чтобы то ни стало. Да и лежащее на тарелке мясо выглядит аппетитно, а пахнет и тем паче, настолько, что вероятность закапать все вокруг слюной превращается в практически реализованную возможность, а потому сопротивляться заботе не стоит.       — Как же меня радует, что мы так замечательно понимаем друг друга, — вдохновенно тянет магистр Смерти, наблюдая за тем, как Нэрисса отрезает кусочек мяса и отправляет его в рот.       Даже простое отслеживание ее жестов и движений доставляет какое-то томительное удовольствие, делает осознание факта ее принадлежности ему восхитительно полным. Позволяет наслаждаться каждым мгновением пропитанного предвкушением ожидания. А она лишь приподнимает бровь на ленивое, но слишком уж внимательное разглядывание, отпивая из бокала, и как ни в чем ни бывало возвращается к еде. И чуть недоуменно сводит брови, стоит ему задать неожиданный вопрос:       — И часто тебе приходилось впрягаться за адепток раньше?       Ее реакцию на вопрос Даррэн находит неоднозначной: то, как она на миг нахмуривается сильнее, то, как медленно и невозмутимо откладывает приборы, снова берясь за бокал, выдает ее раздумья над ответом, и он ни на мгновение не сомневается в том, что ответ будет четко выверенным, но маловероятно полностью правдивым. И потому ожидает его с растущим напряжением, а Нэрисса не спешит отвечать — склоняет голову к плечу, задумчиво глядит на него и проговаривает, стоит магистру заметить вспыхнувший темный огонек в ее глазах:       — Приходилось, и не раз.       Голос звучит удивительно спокойно, и Нэри дивится ровности интонаций, потому что всплывшие воспоминания раздробленными стекляшками калейдоскопа проносятся пред мысленным взором, сменяя и сменяя друг друга.       — Я была префектом, это тоже входило в мои обязанности. Зачастую это были все же неумелые попытки ухаживаний, неудачные способы привлечения внимания.       Она отводит на миг взгляд, вспоминая больше не осаду, хотя там творилось то, что она могла себе представить в стенах дешевого борделя, но никак не академии, а восьмой и девятый курсы. И крайне улыбчивого преподавателя, очень радеющего за успеваемость прекрасной половины учащихся, которую сам полагал слегка глуповатой и наивной. Разочарование в преподавателе оказалось горьким далеко не для нее одной.       — Зачастую?       Уловив двойственность интонаций, мелькнувшую и почти сразу исчезнувшую, Эллохар всматривается в ее лицо чуть встревоженно, но уточняющих вопросов не задает, понимает: захоти она рассказать, сделает это. Но не сейчас, совершенно точно не сейчас.       — Мы почти всегда успевали вмешаться.       Только допустив оговорку, Нэрисса понимает, что именно сказала, и устало прикрывает глаза, скоро подыскивая новую тему для разговора, ощущая на себе проницательный взгляд серых глаз. Но искусственно улыбаться и делать вид, что ее ничего не беспокоит не приходится — громкое настырное жужжание связного зеркальца, раздавшееся из темного угла, с вешалкой и мундиром, висящем на ней, вызывает удивление и Нэри приподнимает бровь, оглядываясь.       Приходится подняться и подойти, чтобы забрать назойливо жужжащую штуковину. Вытаскивая из небольшого кармана полированную серебряную пудреницу, Нэри со все растущим любопытством гадает, кто может вызывать ее поздним вечером по столь редкому средству связи и, вернувшись к столу, все еще разглядывает украшенный витиеватым узором футляр.       — Ты отвечать собираешься, радость моя? — любопытствует магистр Смерти.       Нэрисса, коротко глянув на него, все же откидывает крышку, удивляясь еще больше, и только после вспоминает, что одно из сквозных зеркал они оставили в пользование новым префектам академии.       — Я не вовремя? — удивленно-любопытствующий тенор доносится из брякнувшейся на столик открытой пудреницы, и Эллохар, сидящий на расстоянии вытянутой руки от Нэри, выразительно хмыкает. — Точно не вовремя... — почти сокрушенно тянет голос, и Нэрисса криво усмехается. — Меня потом хоть родителям передадут, чтобы похоронить, после того как трижды убьют, закопают, откопают и поднимут, а потом снова убьют? Потому что обстановочка явно свиданию соответствует и, учитывая дошедшие до нашей глуши слухи...       — Ты болтай побольше без дела, Эворан, и обязательно познаешь все прелести не только жизни после смерти, но еще и мозоли на языке.       Несмотря на насмешливость тона, повидаться с новым префектом академии Нэрисса более чем рада. С тем, как развернулось расследование и поддала личная жизнь, у нее совершенно не было времени связаться с парнем и поинтересоваться ходом дел в вверенном теперь уже ему учебном заведении. Теперь же можно было восполнить игнорируемый пробел, без зазрения основательно тыкающей в этот самый пробел совести.       — Как котел? Кипит?       — Кипит, — довольно, но очень устало вздыхает вихрастый парнишка, и довольно улыбнувшаяся Нэри кивает. Привычка называть академию котлом появилась давно, еще в период первых попыток заработать средства в бюджет посредством варки зелий. — Да так кипит, что даже у Сокара матюгов не хватает.       — Новую лабораторию накрыл? — чуть мрачнеет Нэри, представляя худшее.       Ибо когда магистр накрыл их первую лабораторию в середине восьмого курса, организовать работу новой было непросто. Рыскавший по подземельям и следящий за каждым вздохом магистр Алхимии преследовал ее в течение почти двух месяцев, постоянно задавая каверзные вопросы и отслеживая перемещения в стенах академии, а отделаться от него стоило немалых трудов, в том числе и научных. Которые пришлось сдать в цепкие руки жаждущего исследовательских новинок Сокара.       — Беды не навлеки на наши головы! — едва не взвизгивает Эворан, отмахиваясь, а после дергается, услышав негромкий смех прислушивающегося к любопытной беседе магистра Смерти. Смотрит испытующе, настороженно, и все же спрашивает много тише: — Слушай, я тебе точно свиданку не срываю?       — Не срываешь, — тянет Нэри, закатывая глаза и искоса глядя на Даррэна, медленно скользящего ладонью вверх по ее бедру. Вздергивает бровь, но магистр смотрит в ответ столь невинно и вообще на зеркало выразительно кивает, что ей не остается ничего, кроме как потворствовать поползновениям конечностей некоторых лордов. — Ближе к теме, а то я вдруг у меня женская логика неожиданно взыграет, и я резко передумаю. Финансы?       — У тебя-то? — насмешливо фыркает голос из пудреницы, и демон негромко посмеивается столь верному замечанию. — С ними все хорошо, мы уложились, правда, медяшка в медяшку, но все же, — рапортует исполнительный волчонок, и Нэрисса снова сверкает довольной улыбкой — натаскавший пацаненка Вир не зря почти год вдалбливал ему в голову заковыристую экономическую науку. — А вот с ответами на экзаменационные билеты проблема... — покаянно признается он, печально и даже будто виновато глядя из-под русой встрепанной челки. — Как вы их доставали вообще?       — Ты пропуска для Дараара и его леди зачаровал? — задает неожиданный вопрос Нэрисса.       Эллохар с пару секунд гадает о логических связях между экзаменационными билетами и неким адептом, скорее всего из аспирантов, только им позволялось приводить на территорию академии гостей. А вот упоминание леди кажется любопытным, и магистр вздергивает бровь, переводя взгляд на связной артефакт. Кивнувший механически префект удивленно вскидывает брови, а после вопрошает изумленно:       — Леди? Ты серьезно? Какие леди, Бездну мне в глотку, ты их видела вообще?       Понимающе хмыкнувшая под двумя вопросительными взглядами Нэрисса начинает посмеиваться, и по мере того, как оба взгляда становятся все более недоумевающими, смеется все громче. Но все же выдыхает:       — Видела, а на некоторых еще и эксперименты ставила.       На это парнишка протягивает понимающее «ммм», а Эллохар одаривает еще одним, теперь уже проницательным взглядом, при этом проскальзывая ладонью на талию, и прищур серых глаз подсказывает, что на некоторые вопросы придется ответить.       — В общем, идешь к Дараару и намекаешь нашему инкубьему аспиранту, что тебе позарез нужны списки экзаменационных вопросов. И да, выпивку захватить не забудь, ты знаешь, где запасы хранятся.       — Понял, но не понял, — признается парень и тянет раздосадовано: — Да и как к нему идти? Без этого никак? — покачавшая головой Нэри вызывает совсем уж горестный вздох и еще одно признание: — У него же леди в гостях постоянно, и не всегда по одиночке, и вообще... Они же голышом щеголяют, вообще одеждой не заморачиваются!       Тихо обхохатывающаяся прочувствованной тираде Нэрисса старательно сохраняет невозмутимость, что дается невероятно сложно не только из-за откровений оборотня, но и из-за непередаваемо изумленного выражения лица Даррэна.       — Эворан, дорогуша, ты обнаженную женщину не видел? Или мне напомнить тебе, как я тебя самолично за ухо от женских раздевалок на полигоне оттаскивала года так два назад? — весело хохотнувший Рэн заставляет парня покраснеть еще сильнее, а когда тот замечает еще и мужскую руку, обхватившую ее за талию, смущается пуще прежнего. — Короче, план такой — сходить к Раару, тот разберется. Решить по заказам в лабораторию до каникул, если кто-то остается, рассчитать количество возможных к исполнению заказов. По выпивке так же, и не забудьте отправить каждому преподавателю праздничный презент, в первый год необходимо себя зарекомендовать, держите марку, — сосредоточенно кивающий префект, отставив зеркало, быстро делает пометки, кивая на каждый пункт. — По поводу финансов и казны, — максимально серьезно проговаривает Нэрисса, и парень тут же, словно по команде, вздергивает голову, внимательно глядя в ответ. — Вас могут проверить, в первый год проверяют всегда, и лучше, чтобы средства были, хотя бы тысяча золотых.       — Да откуда ж мне их взять? — расстроенно тянет Эворан, встрепывая волосы пятерней. — У меня тут и сотни не наскребется, если в карманные влезть, то может еще сотню накину... Откуда вы брали до появления лаборатории? Из личных? — предполагает он, и Нэри остается только кивнуть.       — Откуда еще? — подтверждает она его слова. — Ладно, так уж и быть, раскрою страшную тайну, — усмехается Нэри, видя, как глаза оборотня загораются, и тот замирает, готовый слушать. — Неужели ты полагаешь, что все заработанное до медяшки уходило на нужды академии? — ехидно вопрошает, и парень удивленно приподнимает брови, проговаривая:       — Ну, я думал, вы себе часть забирали, префектам достойная оплата тоже нужна, не только же лабораторным сотрудникам платить, — пожимает плечами он, и Нэри покачивает головой укоризненно. «Ничего, научится еще, все на себе прочувствует и до всего дойдет» — думается ей и, глотнув и бокала, она проясняет:       — А на взятки откуда брать? Не из казны же? — еще один кивок задумавшегося Эворана вызывает понимающую и даже слегка ностальгическую усмешку. Радует, что парню не придется учиться на собственных ошибках, как пришлось в свое время им с Виром. — Есть небольшой фонд доверия в тайной гостиной префектов в подземельях. Откроешь как обычно, мы особо не зачаровывали помещение.       — Сколько там? И сколько можно взять? — смекнувший что к чему префект тут же хватается за ниточку, и глаза его вспыхивают. Нэрисса только улыбается предприимчивости парня, как тот задает очень разумный вопрос: — И как вписывать в доходно-расходную книгу на случай проверки?       — В книге указывай как анонимное пожертвование, не прикопаются — проверено.       Подхватив бокал со столика и ощутив, что в нем таки вино, Нэри удивленно глядит на магистра Смерти, лукаво улыбающегося в собственный бокал, а после продолжает пить, негромко хмыкнув предприимчивости темных. Вывести ее на разговор после пары бокалов будет значительно проще, а у Рэна явно появилось несколько вопросов.              — Сумма там, как сам понимаешь, немаленькая. Очень немаленькая, — многозначительно обозначает размер фонда Нэрисса. — Взять можешь до пятнадцати тысяч, но всегда покрывай изъятую сумму после и не забывай скидывать туда заработок — будущим префектам пригодится.       — Понял, — просияв и, видимо, предвкушая знакомство с сокровищницей, выпаливает парень. — Спасибо! Ты меня очень, очень выручила! И да, это, — чуть смутившись, бормочет он, — могу я связаться если вдруг что?       — Можешь, но не ночью, и не рано утром, и не в первой половине дня, — ограничивает время сообщения Нэрисса, посмеиваясь, и напоминает: — Если префект не работает, то он спит, а разбуженный префект... — на собственном опыте проверивший действительность изрекаемой сентенции оборотень должен помнить ее окончание — попытки разбудить ее не всегда оканчивались успешно для этих самых пытающихся, потому она и хмыкает многозначительно.       — Злой префект, — понимающе усмехается Эворан. — А еще бывших префектов не бывает.       — Верно, префект. И сообщи мне, как Раар достанет ответы, понял? — строго указывает она и, потянувшись к медальону пространственного кармана, вытаскивает пачку сигар. Подкурив, развеивает чарами дым и посмеивается, когда парнишка задает закономерный вопрос:       — А как он их достает? Из года в год же достает, верно?       — Ты думаешь, те леди у него единственные? С секретарем директора он спит, вот и достает, — сообщает обескураживающую тайну Нэри, откровенно издевательски фыркая над удивленным оборотнем. — Все, хватит мне свидание срывать. Кошмарных, и связаться не забудь.       Понятливо кивнувший мальчишка тут же прерывает связь, и Нэрисса с чувством выполненного долга закрывает пудреницу, выжидательно глядя на Эллохара. Но тот сохраняет задумчивое молчание, оглядывая ее с заметным любопытством.       — Аспиранты, спящие с секретаршами, алкогольные подношения преподавателям, полагаю, за избирательную слепоту на зачетах и экзаменах, и финансовые махинации с целью скрыть обширные дыры в казне... — многозначительно, очень многозначительно тянет магистр Смерти, не скрывая загадочной усмешки. Ожидающая вопросов Нэри чуть вздергивает бровь, и Эллохар медленно подсаживается ближе, улыбаясь все шире. — Знаешь, радость моя... — лукаво начинает он, обхватывая ее за плечи, и Нэри поворачивает к нему голову, чуть отстраняясь и глядя в ответ нарочито невинно.       — Знаю что?.. — тянет вопросительно, ощущая, как ладонь Даррэна медленно скользит по талии, и приподнимает брови выше, когда магистр резко привлекает ее к себе вплотную, заглядывая глаза. Игривое настроение Рэна ей нравится значительно больше, нежели хмурый и напряженный вид, даже если приходится отвечать на разного рода вопросы.       — Меня безмерно радует твоя предприимчивость, — сообщает он, коварно прищуриваясь. — И теперь я точно знаю, кого пристрою разгребать унылую канцелярию дворца в ДарНахессе, — интимно шепчет он, с загадочным прищуром склоняясь ниже.       Скептическая усмешка Нэри забавляет, и Эллохар, почти касаясь девичьего уха губами, не удерживается в желании поддразнить ее, напрочь забывая о поставленном им самим условии. Едва ощутимо дотронувшись губами щеки и улавливая тихий протяжный выдох Нэри, он с улыбкой спускается ниже, медленно вычерчивая пальцами узоры на ее спине. Чувственная игра завораживает и его самого, и магистр забывается, накрывая ее рот неторопливым уверенным поцелуем. Тихий стон только подстегивает продолжать, и Даррэн, затаскивая ее к себе на колени, буквально кожей ощущает ее обжигающее нетерпение. Касания скользнувших по плечам и шее маленьких ладошек расползаются по коже полными томительного предвкушения мурашками, и демон хрипло выдыхает, вздрагивая всем телом, буквально вжимая задыхающуюся в поцелуе Нэри в себя. Тонкие пальцы, царапающие ноготками затылок и шею, вынуждают его прогнуться, и Нэрисса плотнее сжимает бедра своими, едва слышно простанывая в рот. Донесшийся сквозь бешеный, отзывающийся в ушах набатом, ритм стон, и мужские пальцы крепко стискивают ягодицы, заставляя ерзающую Нэри с досадливым выдохом прекратить искушающие телодвижения.       — Тебе не кажется, что это слегка не честно? — старательно выравнивая дыхание, любопытствует она, вглядываясь в темные сейчас серые глаза, и магистр Смерти в первую секунду недоумевает, теряясь в расширенных, отражающих свет свечей зрачках. — Твоим условием было не провоцировать тебя, но что делаешь ты сам? — Нэрисса закусывает губу, не отводя взгляда, и разглядывающий залившееся чувственным румянцем лицо Эллохар теряется, отчетливо улавливая мелькнувшую на долю секунды досаду в ее глазах. — Неужели думаешь, что мне сдержанность дается проще, нежели тебе, Рэн? — снова приблизившись к его губам, шепчет тихо Нэри, невольно искушая поцеловать снова. Но почти сразу отстраняется, делая попытку встать с его коленей.       Скользнувший в ласковом жесте пальцами по ее щеке Даррэн неожиданно твердо удерживает Нэриссу, испытующе глядя в ответ. Успокаивающе проводит ладонью по спине, пальцами второй руки обхватывая подбородок, и мягко касается губ осторожным поцелуем, извиняясь. Догадаться с его-то опытом несложно — за досадой и недоумением очевидно скрывается страх утратить контроль над собой и над сутью, и он прекрасно понимает, что подобными порывами может неосознанно пугать Нэри. Вот только ее страха перед близостью хочется меньше всего, и Эллохар, бережно обхватив руками хрупкую фигурку, шепчет, отрываясь от ее губ:       — Я не кусаюсь, Нэрюш, это мы уже проходили, но я всегда могу напомнить, — и с едва заметной насмешливостью ухмыляется, слыша, как она сардонически хмыкает его заявлению.       — За редкими исключениями, да? — выдыхает, пряча лицо в изгибе его шеи, Нэри.       Опаляет сорванным дыханием кожу, и ощутивший ее расслабление магистр зарывается лицом в светлые волосы, облегченно прикрывая глаза и пытаясь сдержать рвущуюся наружу с целью заполучения любимой женщины демоническую суть. И если человеческая часть его существа понимает, что сейчас лучше остановиться, то жадная до ее нетерпеливой дрожи, сорванного дыхания и чувственных стонов демоническая останавливаться не собирается, отчаянно желая заполучить все и сразу.       — Поразительная проницательность, — хрипло шепчет, стоит ей, отстранившись, выпрямится и встретится с ним глазами.       Выпустить из объятий приходится — нехотя, с очевидным сожалением, но им обоим сейчас нужна своеобразная передышка, которую магистр Смерти начинает воспринимать не иначе, как наказанием. Неотрывно следит за тем, как Нэрисса отсаживается на безопасное расстояние, сдвигая за собой тарелку и приборы, убирает связной артефакт в карман брюк, больше не поднимая на него глаз.       Справиться с чувствами и выходящими из-под контроля желаниями действительно сложно, Нэрисса понимает это, невидящим взглядом уставляясь в тарелку, пытаясь угомонить грохочущее в ушах сердце. Неоднозначные реакции тела заглушают даже подозрительное свербение в груди, усиливающееся в такие моменты, но подозрительность, поднимающаяся каждый раз, стоит зуду появится вновь, все нарастает. И Нэри начинает догадываться, что может быть причиной дискомфорта, а сделанные выводы, в свою очередь, очень и очень не радуют.       — Меня сейчас больше радует не проницательность и ее поразительность, а наличие учебников в покоях дворца, — устало вздыхает Нэрисса, меняя тему и наталкиваясь на проницательный взгляд серых глаз.       Медленно потягивающий вино Эллохар словно изучает ее реакции, внимательно отслеживая каждое движение, и от этого мурашки проползают вдоль позвоночника, порождая легкую дрожь по телу. Даже поесть нормально не получается, несмотря на отсутствие обеда: подрагивающие пальцы с трудом удерживают вилку и нож, да и запеченное с травами мясо на тарелке не вызывает прежнего аппетита. Собственные слишком яркие реакции на его взгляды, касания, поцелуи, снова начинают раздражать, лишая возможности мыслить трезво.       — В чем проблема, прелесть моя? — заметив резкую перемену ее настроения, прямо спрашивает Даррэн.       Она выглядит задумчивой и будто бы напряженной, отчего хочется вновь затащить ее к себе на колени, на этот раз для того, чтобы просто обнять, удобно устроив, провести пальцами по щеке...       — Я впервые не готовлюсь к сессии заблаговременно, Рэн, что весьма волнительно, — с едва заметным сарказмом проговаривает Нэрисса, отпив вина из бокала и таки возвращаясь к блюду.       Ноющая боль сдавливает виски, и ей отчаянно сильно хочется просто спрятаться в темноте и тишине спальни, что, по всей видимости, он и ощущает, судя по ставшему внимательным взгляду. Так и не восстановившееся после длительной работы с паразитами тело требует отдыха, и требует настойчиво, о чем она и сообщает:       — Мне просто нужно отдохнуть и желательно выспаться, а не подремать пару часов. Вот только в случае с «выспаться» я немного теряю чувство меры, и сей процесс обычно затягивается, — сдерживает зевок Нэрисса, поднимая на него глаза.       Магистр улыбается мягко, словно бы чуть насмешливо, откладывая приборы, но она продолжает нарезать лежащее в тарелке мясо, все же намереваясь доесть.       — Намекаешь, что если не доешь, то покусательству могу подвергнуться я? — весело хмыкает Эллохар, любуясь ленивой, расслабленной улыбкой на ее губах.       Отпивает из бокала, негромко посмеиваясь тому, что она почти засыпает над тарелкой, но предложение о помощи с употреблением стейка посредством кормления отметает: слишком очевидным видится нежелание Нэри поддаваться реакциям тела и влиянию сути.       — Ну, если не сбежишь, то все возможно... — тянет она задумчиво, и только после осознает двойственный смысл собственных слов. Оценив по достоинству и лукавые нотки, мелькнувшие в тоне, весело фыркает, глядя на вздернувшего бровь магистра Смерти. — Да-да, я настолько устала, что уже не могу контролировать даже то, что говорю. И только воспитание не позволяет брякнуться лицом в тарелку... — сокрушенный, полный расстройства шепот признания выходит достоверным, но подрагивающие в улыбке уголки губ выдают с головой.       — Я уберегу от столь незавидной участи несчастную тарелку, Нэрюш, обещаю, — проникновенно проговаривает Даррэн, когда Нэри отодвигает от себя почти законченное блюдо, поднимается и, протянув ей руку, притягивает с вешалки ее мундир. — Лучше падать все же лицом в подушку: и лицу безопасней, и тарелке, — усмехается он и тянет на себя вложившую в ладонь пальцы Нэриссу, сразу призывая пламя. — К тому же я очень хочу обещанное «все возможно», но моя консервативная натура не приемлет развлечений в ресторациях, желая привычную постель и предлагаемую ею горизонтальную плоскость.       Окруживший кольцом огонь взметается вверх, и Нэрисса, ощутив, как легшая на талию ладонь крепче прижимает к телу, прикрывает глаза, выдыхая.

***

Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       С началом подготовки к сессии время начинает нестись с огромной скоростью, и Нэри едва успевает осознавать, что день подходит к концу, как уже следующий близится к обеду. Зачеты с головокружительной быстротой сменяются экзаменами, а предприимчивость и специфический подход преподавателей не перестает удивлять. И если в первую неделю силы оставались только на то, чтобы доползти до постели, то в последующие дни странное напряжение, подпитываемое резкими вспышками раздражения, только нарастает.       Перенесший во дворец и сразу же вернувшийся обратно Эллохар тоже вызывает раздражение своими попытками сбежать от давящего на них обоих желания. Нэри, прокрутившись в кровати больше часа и не имея возможности избавиться ни от мыслей о демоне, будто избегающем ее, ни от глухого чувства недовольства, присаживается в постели, мрачно глядя на тусклый луч лунного света, делящий спальню на две части.       Резким движением отбросив волосы за спину, она недолго сидит, хмуро раздумывая над тем, стоит ли принимать снотворное, запас которого поиздержался в последние полторы недели, но все же решает прибегнуть к более простому способу утомиться и сбрасывает ноги с кровати. Ступив к изножью кровати и коснувшись ладонью резного столбика, взрезает палец, чувствуя, как магия зова просачивается в потусторонний мир.       Вчерашняя тренировка неплохо помогла снизить уровень агрессии и таки уснуть, ощутив не только моральную, но и физическую усталость. Поэтому Нэрисса надеется, что использованный вчера способ поможет и сегодня, ибо уснуть не получается абсолютно, а лишние мысли так и лезут в голову, не отпуская, как и ноющая где-то на подкорке странная тревога.       — Хардар, есть время на спарринг сейчас? — спрашивает она торопливо, как только контакт устанавливается. Проходит в гардеробную прежде, чем демон успевает ответить, и облегченно выдыхает, стоит ему несколько удивленно проговорить:       «Есть, я на полигоне сейчас. Что-то случилось?»       — Нет, просто не спится, — кротко отзывается Нэри, не желая пояснять, что бурлящее внутри не пойми на что раздражение не унимается, мешая спать даже тогда, когда глаза закрываются сами. — Сейчас буду.       Прерывает связь и собирается быстро, натягивая первый попавшийся тренировочный костюм — сейчас выбирать нет желания. Даже не глянув на отражение в зеркале, Нэрисса разбирает спутанные волосы, раздирая на три части, заплетает косу, одновременно вдевая ноги в высокие мягкие сапоги. Странное напряжение кипит внутри, не давая установиться ровному спокойствию, и Нэри уже не может связывать его со спешной подготовкой к сессии и сдачей зачетов и экзаменов: волнение другое, более резкое и будто бы мрачное, оно напоминает предвкушающий запал перед чем-то неизбежным, что обязательно произойдет.       Хочется битвы, хочется поколотить первого попавшегося под руку съязвившего или агрессивно настроенного, напряжение держит в тисках. Именно физическое напряжение не отпускает — это Нэрисса понимает, покидая супружеское крыло и минуя холл, направляясь к тускло светящемуся таверху. Скользнувшие тенями наяды сохраняют гнетущее, словно бы осуждающее молчание. И она даже не рада этому — словесная перепалка мало бы помогла, но и подобный выплеск копящегося беспокойного напряжения был бы неплох.       Шагнув в круг переноса, Нэрисса едва не поддается мстительному порыву переместиться быстрее, чем безмолвные охранницы ступят следом, и едко фыркает, видя, что водяные таки догадались о ее мыслях по излишне порывистым и быстрым движениям. Раздраженно выдохнув на их более чем внимательные взгляды, активирует таверх, едва удерживаясь от того, чтобы начать нетерпеливо притопывать ногой. Вспышка света при переносе бьет по глазам, вынуждая зажмуриться, и темнота тренировочных помещений охраны дворца в первые мгновения кажется непроглядной.       Раздражает и это, бесит настолько, что Нэри едва сдерживает гневный рык, яростно промаргиваясь. Настороженность наяд ощущается кожей, те, очевидно, уже догадались, что она не в духе, и Нэриссу забавляет, как они отступают на шаг, готовые склониться и продемонстрировать покорность. Прислушавшись, она уверенно шагает вперед, в сторону выхода к песчаной яме и, вспомнив, что не захватила оружие, предвкушающе усмехается — работать с чем-то новым, что только усложнит тренировку, будет интересно.       Распахнув дверь, взмахом руки отпускает наяд — те, будто в сомнении, отступают не сразу, но все же отходят — и, торопливо пройдя к краю чернеющего тьмой зева, спрыгивает вниз, соскальзывая по пологому борту ямы.       Вспыхнувшие по контуру факелы освещают массивную фигуру крылатого демона из клана Хедуши, выхватывая ее из окружающего полигон мрака, искажая трепещущими на ветру всполохами оранжево-алого пламени.       — Сегодня Харэль занят, — проговаривает демон, не оборачиваясь, поводит крыльями, складывая их за спиной.       — Знаю, — коротко отзывается Нэри, мягко ступая по песку, и, пройдя к главе охраны принца Хаоса, задумчиво осматривает стойку с оружием. — Так даже лучше, — обернувшийся демон смотрит внимательно и словно бы подозрительно, на что Нэри только усмехается криво. — Рэну не стоит знать о моих тренировках. Ему сейчас и так хватает тревог.       В словах слышится однозначный намек, и она понимает, что Хардар не мог не уловить его. Вот только крылатый не отвечает, разглядывает задумчиво, и подозрительности в его темно-красных глазах становится все больше.       — Какое оружие выбираешь? — отходя к соседней стойке, только и спрашивает он, делая вид, что не заметил звучащей меж строк просьбы не болтать о ночных развлечениях невесты принца Хаоса.       — На твой выбор, — безразлично бросает Нэрисса, отворачиваясь, и с ухмылкой отступает к центру ямы, слыша негромкое хмыканье демона.       Хочется честной схватки, без использования привычного оружия, чтобы это на самом деле было сложно, ибо Хардар никогда не будет сражаться с ней даже в пол силы. И не только потому, что опасается навлечь на себя гнев Эллохара или Повелителя, а просто из чувства привязанности и сексистского воспитания, диктующего особые правила в обращении с женщинами.       — Уверена?       Хардар взвешивает на ладони небольшой, по сравнению с его рукой, меч, прицениваясь. Заметив скептический взгляд Нэриссы, насмешливо кривит губы, вскидывая темную бровь. Приподняв меч кончиками пальцев, издевательски покачивает им из стороны в сторону и, увидев, как Нэри раздраженно качает головой, недовольно сверкая глазами, возвращает его на стойку, доставая из нее длинный стальной шест, украшенный рунами и письменами.       — Раз уж на мой выбор... — задумчиво и весьма загадочно тянет демон, маня когтистым пальцем. — Попробуешь тххар, иди сюда.       Подошедшая ближе Нэрисса с легким любопытством осматривает длинный шест, увенчанный пиками на концах, испещренный рунами и вязью символов. Подобное оружие она уже видела, и не раз, даже пользовалась чем-то подобным, но привычки к подобному оружию не имела. Темное предвкушение, повинуясь тревожному напряжению, нарастает, искривляя губы в улыбке, и она, подхватив из ладони Хардара шест, взвешивает его в руке, изучающе оглядывая украшающие его узоры.       — Неплохо, — пару раз махнув, чтобы примериться к новому для нее оружию, довольно тянет Нэри. Коротким кивком обозначив свое согласие, она отступает к центру, поигрывая тххаром, прокручивает его в руке и вокруг запястья.       Рваное, резкое движение демона она замечает не сразу, отвлекаясь на игру пламени в вырезанных на рукояти шеста символах. Затрепетавший огонь факелов невольно привлекает внимание, и мягко отступившая в сторону Нэрисса инстинктивно уклоняется, крепче сжимая шероховатую рукоять.       — Отставить задумчивость, противник, а тем более убийца, никогда не будет предупреждать о нападении, — отрывисто проговаривает Хардар, медленно обходя ее по кругу. Следит за каждым движением, и Нэри застывает, отслеживая направление его взгляда.       Короткий рывок демона в этот раз она замечает сразу — сжатый в его руке шест превосходит по размерам ее тххар, и блик пламени притягивает взгляд. Выставленная вперед рука ощущает отдающую в плечо и ребра вибрацию, и нога неосознанно свершает шаг назад, гася отдачу сильного, далеко не тренировочного удара. Дальше отвлекаться уже не получается: Хардар, будто вознамерившись вымотать ее до состояния полутрупа, наступает все быстрее, ускоряя темп боя, метит по ногам и спине, самым незащищенным местам. Отбиваться приходится из неудобных позиций — разница в росте сказывается — и Нэри с облегчением ощущает, как отступает постепенно напряжение и агрессия, уступая место усталости и болезненному натяжению мышц.       А Хардар, в хитрой ухмылке демонстрируя клыки, лупит все быстрее и сильнее, все чаще попадая по ногам и корпусу, несколько раз вскользь проходясь и по запястью руки, удерживающей шест. Она едва успевает отдернуть голову, спасая лицо от хлесткого удара, как сверху слышится шорох песка, и негромкий, не слишком довольный приказ разрезает наполненную треском факелов и свистом тххаров тишину ночи:       — Закончили избиение младенцев, Хардар.       Мгновенно отступивший на шаг демон запрокидывает голову, вглядываясь в отчетливо различимую в свете факелов высокую фигуру магистра Смерти. Обернувшаяся Нэри тоже смотрит на возвышающегося на краю ямы Даррэна, осознавая, что настроение ему все же испортили. Бросивший искоса короткий взгляд крылатый медленно отступает в сторону оружейных полок, негромко проговаривая, когда Нэри ступает за ним:       — Это он тебе настроение на ежедневной основе портит, что ты уже вторую ночь на полигоне проводишь?       — Третью, — поправляет Нэрисса, вкладывая тххар в держатель стойки и быстро оборачиваясь на наблюдающего за ними магистра. Судя по негромкому, но заметно резкому говору, Рэн уже во всю отчитывает наяд, которых снова приставил к ней в качестве то ли охраны, то ли соглядатаев. — Позапрошлой я на полигоне в школе тренировалась, видимо, поэтому он и решил меня до окончания экзаменов в Ад переселить.       — Безопасность, — вздыхает сочувствующе крылатый, разводя ручищами.       Нэри невольно вздыхает в ответ, ощущая на себе пристальный взгляд Даррэна. Подниматься, чтобы предстать пред гневные очи магистра Смерти, очень не хочется, но входа нет, и она с легким чувством сожаления проходит к пологому краю песчаной ямы. Взгляда не поднимает, просто безучастно наблюдает за тем, как песок медленно ссыпается, а часть его наоборот плотнеет, образуя ступени, намекая на срочную необходимость подъема. Даже маячащая за спиной фигура Хедуши не успокаивает перед встречей с очевидно взбешенным несанкционированной тренировкой Эллохаром.       — Скажи мне, Хардар, — сложив на груди руки магистр Смерти чуть отступает от края, стоит Нэриссе шагнуть на первую ступень, — ты решил следовать заветам старших, что весьма похвально, или у тебя тоже старческий маразм наблюдается?       Негромкое хмыканье демона за ее спиной четко говорит о том, что язвительные нотки в голосе принца его нисколько не трогают. Вскинувшая голову Нэрисса видит лишь отблеск пламени в светлых волосах, не имея возможности рассмотреть лицо, но это не уменьшает уверенности в том, что Рэн смотрит именно на нее.       — Когда я говорил, что тренировки Нэри обсуждаются только со мной, я имел ввиду все тренировки, в том числе и спонтанную самодеятельность. Или тебе настолько скучно и нечем заняться на службе, что ты решил испытать весь спектр острых ощущений?       — Понял, — с короткой усмешкой откликается вспорхнувший на край ямы Хедуши. — В следующий раз мне тебя вызывать, если девчонке поразмяться вздумается? Или сразу паковать ее и в спальню возвращать бантом подарочным перевязанной? Ты уж поделись предпочтениями, чтобы мне ориентироваться было проще в исполнении диаметрально противоположных приказов.       — Дед, — понимающе поводит головой магистр, прищуриваясь, и почти сразу подступает ближе к импровизированным ступеням, протягивая руку почти поднявшейся Нэриссе.       Кивок Хардара он замечает лишь краем глаза, но подтверждение ему и не нужно: только дед мог отдать приказ разрешить Нэриссе утомительные тренировки, рассчитывая сдержать таким образом пробудившийся Мрак. И сам он солидарен в этом вопросе, вот только не то что сильных травм, обычных синяков на теле своей женщины видеть не хочет. А сейчас эти самые синяки в наличии, и, слава Бездне, не на лице, и только потому, что Нэри умудрилась увернуться. Ее взгляд он ловит сразу, наталкивается на темную синеву глаз, замечая в их глубине тщательно скрываемое недоумение, за которым прячется всплеск глухого раздражения. «Да-да, тебе всегда что-то не нравится, прелесть моя», — мысленно тянет он, когда горячие, чуть подрагивающие пальцы касаются ладони, и тут же сжимает их крепче, притягивая к себе.       — Теперь и мне причитается часть словесной экзекуции, или мы опустим привычные нам светские расшаркивания, и ты просто позволишь мне лечь спать, пока я действительно хочу? — вскидывает бровь Нэрисса.       Дрогнувшие уголки сжатых губ невольно выдают Даррэна. Он, несмотря на все недовольство, явно не прочь попикироваться, и Нэри уже собирается не оказывать и ему, и себе в столь приятном для них обоих развлечении, как магистр, подтянув ее к себе, интимно, но при этом весьма громко сообщает на ухо:       — Причитающееся тебе ты можешь получить и в приятном полумраке спальни, радость моя. В конце концов, кто я такой, чтобы лишать тебя возможности выспаться? — изумленно вздергивает брови Эллохар, и в его глазах Нэри замечает сверкнувшие смешинки.        «Развлекается тут за мой счет, пока я побитая и спать хочу», — недовольно бормочет про себя Нэри, закатывая глаза.       — Рыбки, — окликает магистр стоящих у стены тренировочного корпуса наяд.       Нэри приходится извернуться под его рукой, чтобы увидеть покаянные выражения их мордашек. Развернувший обратно Даррэн одаривает нарочито грозным взглядом, чуть крепче сжимая ноющее после тренировки плечо, и почти сразу отпускает, коротко глядя на нее.       — Вы свободны до завтра, но то, что я отпускаю вас сейчас, вовсе не значит, что вы останетесь без детального разбора полетов. Все ясно?       Кивнувшие водяные, сникнув, размыкают водную воронку перехода и, сожалеюще посмотрев на Нэриссу, мгновенно исчезают. Следом исчезает и влага из песка, стягиваясь в одну точку и испаряясь бесследно.       — А ты их сплавил, чтобы с чувством, тактом и расстановкой отчитывать меня столько, сколько душенька пожелает, да? — оглядываясь на место, из которого только исчезли Кариста с Мелиорой, подозрительно уточняет она.       Стоящий рядом Хардар издевательски посмеивается в кулак. Грозно глянув на ржущего втихушку демона, Нэрисса, вывернувшись из-под руки Даррэна, первой ступает к неприметной двери в стене корпуса и, распахнув ее, шагает в коридор.       Шагнув следом, магистр Смерти не спешит нагонять вырвавшуюся вперед Нэри, неторопливо следует за ней в пяти шагах, и только когда она вырывается вперед, ускоряясь на подходе к таверху, нагоняет ее, перехватывая за запястье. Обернувшись, Нэрисса недолго, но очень задумчиво оглядывает его, не вырывая руки, а после, стоит ему ступить в круг, приблизившись на расстояние ладони, негромко спрашивает, запрокидывая голову:       — Почему ты вернулся?       — А ты не рада моему возвращению? — приподнимает бровь Эллохар, когда свет охватывает их, унося на верхние уровни дворца.       Так и держит ее за запястье, не привлекая ближе, не желая снова забыться, о чем в последние дни очень мечтается. И в моменты мечтаний даже кажется, что холодная и не подпускающая к себе Нэри была бы предпочтительней, было бы значительно проще удержаться, но подобные мысли почти разу выветриваются, признаваемые несостоятельными, стоит памяти подкинуть пронизанные теплом и ответной нежностью мгновения.       — Так нагло меня еще не выставляли из собственной спальни, Нэрюш, — мягко поддевает ее он, сплетая свои пальцы с ее.       — Дело не в этом.       Нэри отводит взгляд, раздумывая, стоит ли вообще поднимать тему, но решает молчать. Смысл задавать вопрос, если ответ на него очевиден — ее поведение в последние дни кажется подозрительным и ей самой, что уж говорить о Даррэне, наверняка обеспокоенном переменами в настроении, причин которых он понять не может. Впрочем, как и она сама.       — Еще три часа назад ты не собирался возвращаться, и вдруг резко переменил решение, — вскинув голову, Нэрисса заглядывает в чуть светящиеся в полумраке серые глаза, негромко, но в достаточной мере твердо проговаривая: — Ты не оставляешь мне личного пространства постоянным мысленным контролем, Рэн. Это неприятно.       — Связь для того и существует, радость моя, — не сильно обрадованный затронутой темой, тянет лениво магистр.       Ее нежелание постоянно поддерживать связь обоснованно, как и заявление о лишении им ее личного пространства, но это все равно цепляет его, словно занозу оставляет в груди, которую невозможно выдернуть, чтобы избавиться от зуда. Даррэн прекрасно понимает, что до абсолютного доверия с ее стороны еще очень далеко, но так по-детски хочется быть всем миром в ее глазах. Сложно воспринимать болезненную действительность, явственно указывающую на то, что она слишком привыкла справляться со всем сама, чтобы абсолютно доверять и полагаться на него во всем.       — Но не для того, чтобы отслеживать каждый вздох, — спокойно проговаривает Нэри, встречаясь с ним глазами перед дверями в его покои.       Да, она считает важным донести до него это сейчас, и не только из желания отставить хоть кусочек себя себе, но и потому что не хочет, чтобы подобное наблюдение превратилось в привычку.       — Я не отслеживаю каждый твой вздох, прелесть моя, — выпустив ее ладонь, криво усмехается Эллохар, проходя через темную гостиную и останавливаясь в проеме в спальню.       Он прислоняется плечом к стене, складывая руки на груди, и замечает, как чуть смущается Нэри под долгим взглядом. Как она замирает, коротко глядя в ответ, и вопрос задавать очень не хочется, но и не задать он не может: сейчас от ее ответа зависит ее безопасность и жизнь.       — Насколько ты уверена в контроле над собственной силой?       Вот только ее реакция на вопрос вызывает недоумение: она удивляется настолько, что застывает, так и не закончив шага, и темные брови ползут вверх, демонстрируя крайнюю степень непонимания. Чуть нахмурившийся магистр следит за переменой выражений на ее лице внимательно, но Нэри ничем не выдает того, что его подозрения могут иметь под собой основание.       — Так ты поэтому следишь?       Ступив ближе, Нэрисса снова ловит его взгляд, неловко вытаскивая руку из рукава кожаной куртки: ушибленное плечо ноет, и как бы осторожно она не пытается снимать куртку, мышцы все равно отдают противным свербением, отчего Нэри неосознанно морщится. Протянувший руку Даррэн вмиг становится ближе, нависая сверху и заслоняя слабый свет, пробивающийся из спальни. Мягко касается, помогая снять куртку, и взгляд отвести кажется невозможным, но она делает это, отчего-то ощущая подступающее смущение. И произносит торопливо, стремясь заполнить ставшую вязкой тишину между ними:       — С контролем все в порядке, я бы поняла, будь что-то не так.       Теплые пальцы легко касаются подбородка, вынуждая Нэри поднять голову. «Да пребудет со мной шейный остеохондроз и многочисленные притирки», — отстраненно комментирует она тянущую боль в шее, пока Эллохар костяшками пальцев скользит вверх по щеке, отводит от лица выбившуюся из косы прядь. И склоняется он медленно, словно предупреждая о своем намерении, едва ощутимо касается талии, привлекая к себе еще ближе. А Нэри не остается ничего, кроме как потянуться навстречу, первой коснувшись его губ своими. Теплые ладони тут же сжимаю крепче, нежное, почти невесомое прикосновение губ становится более властным, уверенным, и Нэрисса едва ли ощущает, как руки подхватывают, приподнимая над полом, вот только изрядно побитое тело отзывается болью, отчего она тихо вздыхает. «В некоторых ситуациях связь действительно удобная штука», — проскальзывает в голове мысль, когда осознавший причину вздоха и разорвавший поцелуй Даррэн вносит ее в спальню и аккуратно усаживает на кровать. Романтический морок, вынуждающий сохранять отупленное молчание, истаивает, стоит ему опуститься на корточки перед ней и взяться за шнуровку высокого сапога.       — Твое поведение наталкивает на иные выводы, Нэри.       Серьезные, чуть обеспокоенные нотки в его голосе проскальзывают едва заметно, но на мгновенно переводит на Даррэна взгляд, ощущая некоторую неловкость перед подобными ухаживаниями. «А куда тебе деваться?», — разумно вопрошает подсознание, и Нэри даже не перечит, безмолвно соглашаясь: со статусом невесты больше спорить смысла нет, да и чувства к этому демону, бороться с которыми было невозможно, не только прочно обосновались в сердце, но и были приняты изрядно сопротивляющимся разумом.       — Особенно на фоне долгой работы с паразитами и отсутствия медитаций. И твои попытки постоянно закрываться от связи не упрощают понимание твоего состояния, — стащив сапог с ноги, магистр Смерти едва ощутимо проводит пальцами от голени до колена, и щекотные мурашки расползаются вверх, к бедру, прошибая мелкой дрожью. — Я не собираюсь лезть к тебе в голову и выяснять что-то, радость моя, мне нужно совсем не это, — с толикой грусти добавляет он, принимаясь за шнуровку второго сапога.       Тоска, невольно звучащая в его тоне, откликается уколом вины глубоко внутри, отчего Нэрисса только прикрывает глаза, принимая правоту его слов и того, что столь явственно читается между строк.       — Пока я не могу дать тебе того, что ты так хочешь, — негромко признается она, поводя ноющим плечом, чувствуя, что вина не хочет отпускать, продолжая колоть иголкой.       И это никак не облегчает работы с собственными тараканами, что разрослись до размеров нахессов и отчаянно просят жрать, а из блюд только ее собственные мозги.       — И раздеться я могу сама, — подтягивая колени к груди, бормочет Нэри, на что Эллохар только хмыкает едва слышно.       — Мало того, что из собственной кровати выгоняешь, так еще и столь редкого удовольствия лишаешь, — укоризненно покачивает головой он, и Нэрисса чувствует, как уголки губ против воли подрагивают, изгибаясь в улыбке. — Издевательство, радость моя, — сокрушенно выдыхает Даррэн, присаживаясь рядом и снова обращая на нее теплый, чуть насмешливый взгляд.       — Ну не надо, в издевательствах ты любому фору дашь, — лениво тянет она, падая спиной на покрывало и закладывая руки за голову.       Растянувшийся сбоку магистр подпирает голову рукой, рассматривает так, словно действительно видит что-то, что безмерно радует его и, отбросив непослушную прядку с ее лица, улыбается шире.       — А ты так, тренируешься? — он приподнимает вопросительно брови и, присев, касается шнуровки плотного корсета. — Спать в одежде не надо, Нэрюш, а вот сомневаться в собственных способностях очень даже полезно, ведь, как известно, нет предела совершенству. Садись давай, портить такую красоту не хочется, — и, потянув ее за руку, усаживает, спокойно расшнуровывая корсет.       Нэрисса уверена: он может делать это не глядя, более чем обширный опыт в раздевании женщин способствует, но почему-то то, что он неотрывно следит за собственными пальцами, ловко распускающими плотные ленты, избегая прямого взгляда, вызывает улыбку. Нет — это не смущение, скорее отчаянная попытка сдержаться, что можно понять по участившемуся дыханию и тщательно контролируемым, но все же резковатым движениям, но осознавать свою привлекательность в его глазах удивительно приятно. И потому она просто замирает, позволяя ему играть с собственным самоконтролем, вот только на кого поставить — не знает. Не знает ровно до того момента, как длинные пальцы вытаскивают из-под подушки ночную сорочку, полупрозрачную и с рюшами — один из подарочков Сайлин — и возвращаются к корсажу, неспешно стаскивая с плеч широкие шлейки. Ровно до момента, в который ухо и шею обжигают резки выдохи, а плечо — горячие губы. Прикосновение длится всего секунду, но за этот краткий миг сердце в груди успевает замереть и, оборвавшись, рухнуть в желудок, а затем воспрянуть обратно и заполошно забиться, отбивая дробь о ребра.       — Теперь ты точно издеваешься, — едва дыша, шепчет Нэрисса, снова и снова ощущая, как губы мягко целуют плечо, взбираясь вверх, к шее. Чувствуя, как ладони неспешно скользят по талии, пробираясь за спину, и едва не простанывает в голос, стоит ему поцелуем коснуться чувствительного места за ухом и прошептать:       — Над собой — определенно.       А в следующий миг руки быстро и уверенно распахивают расшнурованный корсет, в мгновение натягивая ночную сорочку, и Нэри только недоуменно хлопает глазами на его загадочную полуулыбку. Не успевает даже подумать, как глупо выглядит в кружевах сверху и кожаных штанах снизу, как рука осторожно толкает обратно на постель, и бесцеремонно задравший сорочку магистр с мальчишеской ухмылкой начинает возиться с застежкой тренировочных штанов.       — Это совершенно точно самое неловкое раздевание в моей жизни... — сокрушенно делится Нэрисса, прикрывая лицо руками: хохот так и рвется из груди, упорно не желая быть сдержанным. Даже вспыхнувшее было возбуждение чуть стихает на фоне комичности происходящего, и она разумно полагает, что семейная жизнь будет хоть и странной, но очевидно не скучной.       — Другими раздеваниями интересоваться, пожалуй, не буду, — вздыхает из кипы кружева и рюшечек магистр Смерти, отчего Нэри негромко хрюкает, не в силах больше сдерживать смех. — Но вопрос таки имеется, и весьма важный: у тебя под этими прелестными штанишками что-нибудь есть или мне стоит благоразумно прикрыть глаза во избежание? — вынырнув из-под подола, любопытствует он, и захлебнувшаяся смехом Нэрисса отчаянно стонет.       — Ну надо же, о приличиях вспомнил! — не смеяться не получается, и выдыхает она с трудом, но все же отвечает, весело фыркнув: — Ну словно рыцарь на дракона! Есть, все там есть, но заказать партию чопорных панталон чисто ради сопротивления установленному при дворе режиму таки стоит...       — Знаешь, имена парочки драконов, что предпочитают водится под юбками у леди, а не сидеть в своих горах, я назвать могу, — многозначительно и с явственно различимым намеком сообщает Эллохар, медленно стягивая с ее ног штаны. — Слава Бездне под этим подолом драконов не наблюдается, — выразительно приподняв край ночной рубашки и даже заглянув под него, видимо, чтобы точно удостоверится, тянет Даррэн, и Нэри ехидно хмыкает, приподнимаясь на локтях.       Не знает, стоит ли вообще спрашивать, уместны ли подобные вопросы в их более чем странных отношениях, и замечает, как напрягается магистр, внимательно вглядываясь в лицо. «Спрашивай быстрее, а то еще надумает себе, что ты из-за упоминания Бельтэйра в безмолвие впала», — недовольно бурчит подсознание, и Нэрисса выдыхает, опуская взгляд.       — Останешься?       Ее голос звучит удивительно робко, и магистр облегченно вздыхает, радуясь тому, что причиной ее молчания стало вовсе не напоминание о проклятом Бездной драконе. Мягкая улыбка трогает губы, и он приподнимает бровь, насмешливо глядя в ответ.       — Оставлять раздетую мной женщину не в моих принципах, радость моя, — лукаво усмехается Даррэн, откидывая стянутые штаны на пол, и Нэрисса мгновенно обтягивает ночнушку, что не укрывается от его глаз.       — Чувствую определенную недосказанность по части озвученных принципов, — хмыкает несколько издевательски она, подтягиваясь выше и прислоняясь спиной к подушке. — Да и с женщиной ты малость промахнулся: все мое пока при мне, — разводит руками Нэри и, с удовольствием потянувшись, укрывается, вытащив из-под себя одеяло.       — Очень верное замечание, сердце мое — пока, — хлопком притушив свет, магистр Смерти начинает неспешно расстегивать пуговицы рубашки, не сводя с нее пристального, будто бы чуть загадочного взгляда, и Нэрисса ощущает, как лицо начинает заливать слабый румянец, но глаз не отводит, следя за каждым движением Эллохара. — Очень верное.       Несмотря на все смущение, недосказанность, явная, очевидная, таки колет тонкой иглой, взвивая ревность, поднимая яд со дна. «Оставлять раздетую им женщину не в его принципах, ну-ну», — раздраженно думает Нэрисса, даже не пытаясь разобраться по какой причине испытывает это раздражение: потому что ревнует, и это кажется ей глупым или же потому, что его слова задевают сильнее, чем ей самой того хочется. «Предположу, что оставлять раздетых женщин без удовольствия не в его принципах, но именно сейчас он им таки изменяет!», — закатывая глаза на собственные мысли и сопровождающие их эмоции, она сползает спиной по спинке кровати, нарочито не глядя в его сторону, и, развалившись на постели и закинув за голову руки, с нескрываемой ехидцей лениво протягивает чуть скучающим тоном:       — После эльфийских танцовщиков не особ впечатляет... но неплохо, да. Немного тренировок, и можно будет даже с интересом понаблюдать.       Вздернувший бровь Даррэн смотрит удивленно и будто бы недовольно, и Нэри только негромко хмыкает. «Один-один, дорогой», — мысленно пропевает она про себя, усмехаясь, и небрежно приспускает одеяло, вопросительно глядя на стоящего в распахнутой рубашке и с расстегнутым ремнем Рэна. То, что упоминание эльфийских стриптизеров ему не особо нравится, не подвергается сомнению, но почему-то чисто по-женски хочется немного пощекотать его нервы и инстинкт собственника.       — Обширный опыт с ушастиками, радость моя? — негромко и чуть хрипло уточняет магистр Смерти.       Угрожающие нотки явственно слышатся в его тоне, когда он медленным шагом подступает к кровати и, упершись коленом в матрас, неторопливо склоняется над Нэриссой, сжимая простынь рядом с ее подушкой в пальцах. Она не отвечает на вопрос, только распахивает шире глаза, и Даррэну на миг чудится, что в темной глубине мелькает полное довольства предвкушение. «Решила уколоть в ответ, прелесть моя?», — ухмыляется про себя Эллохар, прекрасно зная причины, по которым она вообще упомянула эльфийских стриптизеров, и его губы растягиваются в довольной усмешке. Ревность. Именно она — единственно верный вариант, и это почему-то безумно радует его. Сам факт наличия этой самой ревности радует. Невозможно вечно скрываться под маской отстраненной насмешливости, это он знает по себе, и то, что Нэрисса, пусть и скрывает ее, но уже не так успешно, как раньше, наводит на более чем интересные мысли.       — Не скажу, что обширный, но в моих борделях они развлекают охочих до экзотики дам.       Спокойно разведя руками под внимательным взглядом нависающего сверху демона, она едва сдерживает довольную победную усмешку: проявляющаяся в нем хищность в такие моменты почему-то крайне заводит сидящую в окопе невинности вейлу, отчего та приподнимает голову, принюхиваясь и наслаждаясь представлением.       — Мы спать будем? — добавляет в голос капризных ноток Нэри, лениво потягиваясь и невольно-специально демонстрируя грудь, отчетливо просматриваемую в кружевах ночной рубашки.       Более чем правильно среагировавший на подобную стимуляцию Эллохар сглатывает, инстинктивно опуская глаза ниже, и Нэри лениво скользит по его лицу взглядом, спустя пару мгновений напарываясь на подозрительный прищур потемневших глаз.       — Превосходная месть, дыхание мое, — лениво растягивает гласные магистр Смерти, отрывая завороженный взгляд от лица, медленно опуская его ниже.       Снова. Целибат оказывается серьезным испытанием, о чем он задумывается уже не в первый раз, но с каждым новым искушающим его препирательством держать себя в руках становится все сложнее. И ее взгляды из-под ресниц, плавные, чувственные движения, мягкие грудные нотки голоса каждый раз превращаются в новый уровень чувственного испытания на сдержанность, что особенно сильно влияет после полученного в ванной задатка.       — Вот только ты сама недавно настаивала на том, чтобы сдержать поставленное мной условие, не так ли?       Склонившись снова и едва ощутимо коснувшись губами ее уха, Даррэн улавливает учащенное дыхание и жар ее тела, то, как она замирает, завороженная его близостью. И ее ответная реакция, эта чувственная игра на двоих, заводит еще сильнее, вынуждая гореть жаждой реванша.       Резко поднявшись и скинув рубашку, он деланно отстраненно вновь принимается за не до конца расстегнутые брюки, стараясь не поднимать на нее взгляд. Наблюдает искоса, из-под опущенных ресниц, что на проверку оказывается сложным: сейчас кажется просто необходимым видеть и ощущать ее жадный взгляд, беззастенчиво скользящий по телу. «Чего ты там не видела, радость моя», — мысленно посмеивается Даррэн, выбираясь из брюк, зная, куда сейчас направлен ее взгляд, дразняще ощутимый кожей. «А это ты не только видела... Впрочем, ты все не только видела», — лукаво улыбаясь, подумывает он, припоминая обстоятельства, собственно, не только разглядывания. Швырнув брюки в кресло и обойдя низкое, на каменном основании, ложе по кругу, магистр Смерти ныряет под тонкое одеяло, встречая выжидательный взгляд Нэриссы многозначительной ухмылкой.       — Темных снов, радость моя, — покладисто проговаривает демон, сдерживая ширящуюся довольную улыбку, и прикрывает глаза, даже не думая коснуться ее.       Чувствует ее взгляд, удобней устраиваясь на подушке, и сдержать подрагивающие уголки губ просто не может. Несмотря на то, что она снова закрывается щитами, ее разочарование ощущается так сильно, что он едва не смеется, сжимая пальцами подушку.       — И тебе кошмарных, — на удивление ровно произносит Нэри, прекрасно зная, что Рэн сейчас едва сдерживает злорадный мстительный смех.       Но с собственной досадой спорить бессмысленно, как и с тем, что она, похоже, стала рабой поминаемой всуе недавно женской логики. Едва не вздохнув горестно данному удручающему обстоятельству, Нэрисса отворачивается от магистра Смерти, раздражаясь двойственности собственных желаний: с одной стороны, властвует разум и понимание того, что сейчас действительно лучше сдерживать чувственные порывы, а с другой, не менее важной, давит вейла, расстроенная тем, насколько быстро и просто Эллохар раскусил ее план соблазнения, и теперь едва не ржет с нее в многострадальную подушку.       — Зато теперь ты понимаешь мои чувства, Нэрюш, — шепчет ей в ухо Даррэн, усмехаясь тому, что доносится по приглушенной с ее стороны связи и, обхватив рукой ее талию, пригвождает к себе, натягивая одеяло. — Приятно осознавать, что мы в одинаковых условиях, мне это не хватало, — признается он.       Поерзавшая Нэрисса выдыхает, ощущая, как вместе с тяжелой рукой накатывает волной усталость, отмечая, что сводящие с ума напряжение и агрессия утихли, и таки не собираются показываться, пусть и не исчезли до конца.

***

Кабинет лорда-директора, Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Несмотря на абсолютную загруженность не только делами, но и набирающим обороты, в связи с показаниями допрошенных культистов, расследованием, Даррэн, сколько бы не занимал себя мыслями о делах насущных на протяжении дня, все равно не отпускал мыслей, вызывающих все усиливающуюся тревогу. И сейчас, с началом комендантского часа, когда обширные сады опустели, равно как и коридоры с аудиториями, а всю территорию школы накрыла благословенная в экзаменационный период тишина, раздумья одолевают снова, вынуждая отвлекаться от рассмотрения притянутых из дворца прошений, обращений и прочих бумажек, сваленных на столе в несуразную кучу.       И беспокоит в первую очередь подозрительное состояние Нэри, что тренируется без продыху, буквально валясь с ног каждый вечер. И если парой дней ранее он еще мог списать это на соответствующую сессии нервотрепку, то сегодня просьба потренироваться на полигоне с големами казалась бессмысленной: уже завтра, после обеда, вывесят результаты экзаменов и, вместо того, чтобы тренироваться до состояния свежеподнятого умертвия, она просто могла поинтересоваться собственными результатами, и он совершенно точно не отказал бы ей в том, чтобы заглянуть в собственный оценочный формуляр.       Но нет, отказавшись от прямого предложения взглянуть на свои оценки, Нэрисса упорно настаивала на возможности тренировки, а получив ее, радостно и в явном нетерпении умчалась на полигон, забыв обо всем. Что и вызывало закономерные вопросы к ее состоянию, и теперь магистр сомневается в правдивости слов, сказанных ею накануне. Не то чтобы он не хочет верить ей, нет, но Нэри вполне могла солгать о собственном состоянии и положении дел с контролем над силой просто для того, чтобы обезопасить себя. А то, что контактировать с дедом, крайне подозрительно настроенным к ней в последнее время и словно ожидающим ее срыва, ей не очень-то хотелось, было очевидным. И сам Эллохар думает, что подобное нежелание контактировать сейчас к лучшему: это дает ему неоспоримую фору и возможность беспрепятственно решать, что делать в случае срыва, не считаясь с желаниями деда и не опираясь на его более чем компетентные взгляды, в которых Даррэн угадывает и личную для Владыки выгоду.       Едва ощутимо коснувшись связи — этому пришлось научиться, дабы настаивающая на свободе собственного разума Нэри не ощущала вмешательства — магистр Смерти осторожно притрагивается к ее эмоциям, ощущая, как по венам начинает струиться все больше усиливающаяся тревога. Уповая на то, что в запале боя Нэрисса не ощутит его вмешательства, он проскальзывает глубже, чувствуя весь тот сумбур из мыслей и ощущений, что она переживает сейчас. Это совсем не похоже на то, что Даррэн ощущал, когда она занималась паразитами, но полыхающая на первом плане агрессия и напряженное ожидание чего-то ощущаются столь сильно, что он невольно погружается еще глубже в ее эмоции, увязая в них в попытке разобраться, прикрывая глаза и проваливаясь в мешанину образов, обычно ему недоступных.       Закончив схватку победительницей, Нэрисса резким движением руки гасит полыхающую пламенем плеть и выпрямляется, сорвано дыша. Осыпавшиеся кучи песка, то тут, то там возвышающиеся в уютном полумраке полигона, расцвеченном лишь парящей под куполом сферой, выхватывают из мелькающей точками темноты последние местоположения големов, напоминая яркие, но скоротечные моменты боя и отображая поверженных противников.       Встряхнув уставшей, чуть занемевшей рукой, она прячет рукоять на поясе, удовлетворенно оглядывая площадку для тренировок, и взмахом руки возвращает ей первозданный вид. Полыхающее внутри напряжение словно прячется, не исчезая окончательно, но даже этому Нэри рада, потому что разум проясняется, и мотать от желания убить кого-нибудь, до желания забраться на колени к Эллохару и жаловаться на собственное более чем странное состояние, наконец перестает.       Коснувшись плетения охранной системы, она запирает полигон и, выйдя на дорожку, медленно шагает в сторону административного здания, в донжоне которого еще горит свет. Не спешит, ибо выполаскивающие мозги темы для размышления имеются, и Нэрисса, вслушиваясь в хруст свежевыпавшего снежка под ногами, задумчиво разглядывает гнущиеся под тяжестью снега ветви деревьев, наслаждаясь легким морозцем, сковывающим лужи и рисующим на окнах корпусов школы причудливые узоры.       Наибольшее беспокойство вызывает постепенно ухудшающееся состояние, характеризующиеся всплесками раздражения и агрессии, напряжением, которое не желает отпускать даже сейчас, стискивая невнятным предчувствием отбивающее неровный ритм сердце. И она могла бы просто не обращать внимание, но не может этого не делать, каждый раз анализируя причины непонятной мешанины чувств и ощущений в последние дни. Хотела бы не связывать подозрительные скачки настроения с усиливающимся рядом с Рэном в грудной клетке зудом, но не может не связывать, цепляясь не то что к каждому ощущению, даже к слабой тени чувств, возникающих рядом с ним. Могла бы не замечать — но и амплитуда маятника настроения, и этот самый зуд только нарастают, вызывая постылую до зубовного скрежета тревогу, грозя неминуемым взрывом. И, видимо, присматривающийся все внимательней Рэн тоже что-то подозревает, учитывая то, что сегодня он решил ночевать в школе, о чем и предупредил парой часов ранее.       Понимая, что тот ждет срыва из-за потери контроля над Мраком, Нэри ехидно усмехается. Останавливается на дорожке почти у самой площадки для построений и замирает, краем глаза замечая короткую вспышку движения слева, привлекшую внимание только из-за пламени, полыхающего на кончике пальца, чтобы поджечь сигару. Сжав темный фильтр зубами, она присматривается внимательней: то, что это адепт очевидно — никто из преподавателей не стал бы скрываться на территории школы, ибо это бессмысленно. Но новых шорохов или движений Нэрисса не замечает, сколько бы не прислушивалась и не приглядывалась между тяжелых от снега ветвей деревьев, скрывающих переплетения дорожек. И уже более мягко ступая по дорожке, Нэри продолжает вслушиваться в глухую тишину зимней ночи, разумно полагая, что это явно не влюбленный адепт, спешащий на свидание, потому как назначаемые после комендантского часа свидания проводились в зданиях общежитий, но никак не посреди заснеженного и продуваемого ветрами парка под пристальным взором следящих преподавателей.       Быстро миновав круглую площадку для построений и дорожку к административному корпусу, Нэри взбегает по скользким ступеням крыльца, распахивает дверь в пышущий теплом темный холл и, проскочив пространство до узкой винтовой лесенки, поднимается по тринадцати черным ступеням, подсвеченным голубоватым сиянием. Скользнув в ярко освещенную приемную, приветственно кивает сидящей за столом Айшарин, все еще копающейся в документах перед объявлением результатов экзаменов, и, повинуясь ее кивку, сопровожденному лукавой улыбкой, приоткрывает дверь в кабинет, заглядывая в полутемное помещение.       Сидящий за столом магистр Смерти тут же отрывается от изучаемых документов, и в развеиваемом только светом настольной лампы полумраке она замечает, как губы Даррэна изгибаются в полуулыбке. Шагнув в помещение, Нэрисса притворяет за собой дверь, на миг прижимаясь лопатками к створке и, выдохнув, отталкивается от нее спиной, шагая вперед. Неотрывный взгляд сопровождает каждый шаг, и она, приземлившись в кресло, удивленно приподнимает брови, наталкиваясь на мягкий, задумчивый взгляд Даррэна.       — Что? — спрашивает скорее для того, чтобы развеять тишину, чувственным напряжением повисшую между ними, и Эллохар многозначительно приподнимает удерживаемую в руках папку.       — Теперь тебе интересно взглянуть на собственный табель? — чуть насмешливо любопытствует магистр Смерти, пристально вглядываясь в ее лицо, но не замечая ничего, что могло бы усилить его подозрения. Нэрисса только приподнимает брови выше, будто сомневаясь в бескорыстности его предложения, и откидывается на спинку кресла, негромко хмыкая.       — Теперь мне интересно, сколько часов я смогу потратить на сон в каникулы, на которых мне не придется простаивать за котлом сутками и подтягивать младшекурсников, утрясая пересдачи, — разводит руками Нэри, и магистр понимающе усмехается, откладывая папку и подпирая подбородок сцепленными ладонями. — Ну, и посещение пустоши тоже, но это только после того, как я наконец высплюсь... — мечтательно тянет она, со вздохом откидываясь на спинку, а распахнув глаза, видит направленный на нее тяжелый взгляд внешне расслабленного Эллохара. — Да-да, только при условии, что меры безопасности будут соблюдены, а меня будет окружать отряд вооруженных до зубов Хедуши? — чуть иронично, заметно устало усмехается Нэрисса, вставая и проходя к окну.       — Именно так, — соглашается с ней Даррэн, понимая ее недовольство.       Развернувшись к ставшей у окна Нэри, подчеркнуто смотрящей исключительно в окно, он склоняет голову к плечу, глядя на нее с ощутимой грустью. Не таких каникул он для нее хотел, да и в заточении держать не собирался, сколько бы не думал о подобной возможности.       — Я отпущу тебя в пустошь только если буду уверен в твоей безопасности Нэрюш, как от организатора...       — Так и моей для других, да? — со смешком склоняет голову Нэрисса, и Эллохару впервые так сильно не хочется подтверждать правдивость сказанных ею слов.       А она и не требует подтверждения — просто поддевает замочек оконной створки и, распахнув раму, взбирается н широкий подоконник. Закурив, задумчиво смотрит в окно, и сколько бы Даррэн не прощупывал связь, он не находит никакого отклика, даже тени обиды, просачивающейся сквозь ее щиты.       — Да ладно, можешь ничего не говорить, Рэн, я все прекрасно понимаю. Досаду вызывает лишь то, что ты никак не желаешь прислушиваться к моим словам, постоянно требуя доказательств действием.       — Я просто делаю выводы, Нэри, — спокойно, даже мягко проговаривает он, склоняясь вперед и касаясь пальцами ее лежащей на колене ладони.       Нэрисса замирает, все так же глядя в окно, словно раздумывает, а после осторожно высвобождает руку, сжимая пальцы в кулак. Вздохнув, магистр поднимает на нее взгляд, напарываясь на бесчувственную маску.       — Ты не можешь отрицать, что ведешь себя странно в последнее время, — приводит он бесспорный довод, на что Нэри только хмыкает, поворачивая голову и глядя в ответ.       — Ты не думал, что меня просто до чертей бесит сидеть взаперти, и я таким способом справляюсь со стрессом, чтобы не портить тебе настроения своей кислой миной и не срываться на окружающих? — вскинув бровь, с холодной насмешливостью обращается к нему Нэрисса, уничтожая окурок и закуривая снова.       Откинувшись на стену, она оглядывает залитый тусклым светом заснеженный парк, расчерченный безумными переплетениями теней деревьев, на миг переводит глаза на Эллохара, смотрит из-под ресниц, понимая: тот совсем не виноват в том, что ей приходится сидеть здесь, как в клетке. Он и сам, судя по виду, не очень-то рад такому положению дел.       — Дело не в Мраке, отсутствии медитаций или чем-то подобном, — опустив голову и уставившись на собственные пальцы, Нэри замолкает, раздумывая, делиться ли вообще собственными переживаниями и состоянием. Слишком плотно и глубоко сидит привычка молчать, удерживая все внутри, делать хорошую мину при плохой игре, — просто сложно все время находиться в напряжении и непонятном ожидании чего-то неизвестного. Раньше я не чувствовала себя в безопасности из-за чувств к тебе и необходимости их скрывать, теперь в принципе не чувствую себя в безопасности. Как бы это обыденно не звучало, но мне просто нужна определенность, которой я не могу достичь. И если раньше я могла хотя бы создать для себя иллюзию определенности и верить в нее, то сейчас у меня не выходит, — она разводит руками, с печальной усмешкой, будто в издевке над собой, и снова отворачиваюсь к окну. — Не хватает заряда, как вышедшему из строя артефакту.       — У тебя есть я.       Касание к связи не дает ровным счетом ничего: Нэрисса продолжает закрываться, и не только ментально, но и физически — скрещивает руки на груди, склоняет голову, не желая встречаться глазами. Поднявшись и шагнув к ней, Даррэн просто проскальзывает ладонями по плечам, притягивая к себе. Сжимает в ладони холодные пальцы, ласково поглаживает, чувствуя, как постепенно она расслабляется в его руках.       — Дед не сделает ничего, Нэри. Он...       Горький смешок прерывает его, и магистр Смерти дает ей высказаться, просто потому что каждое откровенное слово делает его ближе к пониманию Нэриссы. Делает их ближе друг к другу.       — Он не сделает ничего, если не хочет испортить с тобой отношения? Он говорил мне то же, вот только Владыка в первую очередь правитель, и только во вторую твой дед, Рэн, — прислонившись к его груди щекой, негромко проговаривает Нэри, осознавая, что почти безразлична к тому, что может произойти, обернись все так, к любому раскладу в принципе. — Не забывай об этом, ладно? — поднимая голову, просит она, замечая едва угадывающийся протест в серых глазах. — Я понимаю, что тебя могут задевать подобные предположения, но сейчас потеря мной контроля действительно угроза, и никакие уверения в моей безопасности не убедят Повелителя. Так же, как и тебя, впрочем, — Нэрисса выдыхает устало, чуть отстраняясь, снова смотрит в окно, окончательно теряя всяческое желание разговаривать. — О каком вообще доверии может идти речь, если каждому в этом мире я обязана из раза в раз доказывать свои слова делом? И ты как всегда не согласен по всем пунктам...       — Не согласен, — со смешком кивает демон, поглаживая ее плечи — сдерживать улыбку сложно, когда Нэри говорит с такой досадой в голосе. — Разве ты сама веришь на слово? Доверяешь кому-то абсолютно? Нет, радость моя, — склонившись к ее уху, шепчет Даррэн, встречаясь с ней глазами в отражении оконного стекла. — Подобное доверие возможно только на взаимных основаниях, Нэрюш, и никак иначе. И поверь моему опыту: даже во втором круге подобное встречается крайне редко.       — Давай просто закроем тему, — едва слышно произносит уже докурившая Нэри и, закрыв раму, разворачивается, обнимая в ответ.       Просто прижимается щекой к его груди, прикрывая глаза: ничего не хочется обсуждать, да и вести полемику на подобные темы лучше в менее сонном и усталом состоянии, просто для того, чтобы быстрее подбирать доводы для оппонента. И ссориться желания нет совсем — сейчас они оба просто заложники сложившейся ситуации, и только от них зависит, кем друг для друга они из нее выйдут.       — Закроем, — проводит ладонью по длинным вьющимся прядям магистр Смерти и со слабой улыбкой насмешливо шепчет в макушку: — иначе ты просто уснешь посреди фразы, оставив меня мучиться догадками.

***

      Время обеда стремительно приближается и, несмотря на завывающий во всю ветер и липкий снег, валящий с самого утра, а также посещение финального занятия по алхимии, Нэрисса ощущает себя вполне бодро, и даже настроение не стремится упасть до нуля. Последний день занятий перед каникулами, по ее мнению, вообще носит весьма фигуральный характер. И праздная вольность адептов это только подтверждает: ученики Смерти группками расходятся по парку, то тут, то там периодически раздаются смех и вскрики, снежки с свистом проносятся через широкий двор перед учебными корпусами. Кто-то и вовсе решает заняться возведением фортификационных укреплений из хорошо лепящегося сегодня снега, и Нэри приходится двигаться ближе к стене, чтобы не получить в голову очередным снежным снарядом.       Мало кто сейчас собирается в столовую: после обеда всех адептов отпустят в Ксарах — закупиться подарками родным, просто прогуляться по украшенному уже в преддверие праздников городу, посидеть в тавернах и отпраздновать окончание зубодробительной и вымотавшей все нервы сессии. Глядя на все это, Нэрисса только вздыхает удрученно, быстрее сворачивая к административному корпусу и стараясь не оборачиваться на высокие кованые ворота, виднеющиеся в конце широкой аллеи. Только за утро пришлось отказаться от трех предложений выйти за территорию, и сейчас очень не хочется соблазняться видом радостных адептов, спешащих проветриться и повеселиться в городе. Да и странная тревога, холодной змеей предчувствия свернувшаяся под сердцем, вынуждает шарахаться от знакомых и приятелей и выбирать окольные пути вдоль стен, дабы не отвечать на опаскудевшие вопросы о причинах запрета покидать территорию школы.       Стряхнув с ботинок налипший снег, Нэри уверенно дергает дверь на себя, быстрее прошмыгивая в теплое нутро здания. Для обеденного времени здесь слишком тихо, из столовой доносится лишь негромкий говор преподавателей и небольшой горстки адептов, остающихся на каникулы в школе. Войдя в светлое помещение, Нэрисса недолго оглядывается, принимая решение сесть одной, благо свободных столиков сегодня с лихвой. Скинув пальто на стул, пару мгновений все же засматривается в подернутое морозными узорами окно на ожидающих свободы учеников, и только после направляется к стойке выдачи, не испытывая особого аппетита. Оглядев стойку, задумывается над выбором, и только успевает кивнуть подошедшему оборотню, сегодня прислуживающему на кухне, и удивиться тишине, резко наступившей в столовой, как локтя уверенно касаются пальцы, разворачивая.       — Удивлен тем, что ты еще не забыла дорогу в столовую, Нэрюш.       Рэн говорит расслабленно, с привычной ехидцей в тоне, но стоящее в глазах напряжение и мелькнувшая на миг тревога не укрываются от вопросительно разглядывающей его лицо Нэри.       — Она находится этажом ниже твоего кабинета, Рэн, а дорогу туда я при всем желании не смогу забыть, — не особо удивленная его появлением, парирует Нэри, поводя плечом и высвобождая локоть из цепкой хватки стальных пальцев. Непроизвольно оглядевшись и таки заметив тщательно скрываемое внимание к ним и их разговору, она отступает на шаг, прислоняясь бедром к стойке и запрокидывая голову. — Если тебе так не терпелось поговорить со мной, ты просто мог вызвать меня в свой кабинет. К чему излишнее внимание на виду у всех?       — По громкой связи, да? — издевательски лукаво предполагает Даррэн, подступая на шаг ближе и сокращая расстояние. — Никого не удивит мое внимание к тебе, радость моя, — многозначительно выделяет он, и Нэрисса закатывает глаза, вновь аккуратно глядя в сторону укрытых белыми скатертями столиков.       — По крови. Или ментально, — отрывисто и тихо выдавливает сквозь зубы она, и магистр улыбается шире, словно достиг поставленной цели взбесить ее. — Мой обед в замечательной компании меня самой накрылся драконьим задом? — вздергивает бровь она, и Эллохар ехидно усмехается в ответ, склоняя голову к плечу.       — Прекрасный комплимент, восхитительный, обязательно поделюсь сим редчайшим знаменательным событием с Харэлем, он определенно оценит это блистательное сравнение, — в восхищении тянет магистр и, не желая больше терять времени даже на столь приятную забаву, как пикировки с очаровательным оппонентом, прожигает пространство в собственный кабинет. — Пообедаешь со мной, — ставит перед фактом он, и Нэри не удерживает раздраженного шипения, видя, с каким пристальным вниманием наблюдают за ними преподаватели и оставшиеся адепты.       — От приглашений переходим к принуждению, — задумчиво бормочет Нэрисса, шагая в пламя и ощущая, как галантно пропустивший вперед демон нагло обхватывает лапищей талию. — Знаешь, — с выдохом начинает она, когда магистр привлекает в огне ближе, нарочно тормозя перемещение, — иногда я так хочу тебя треснуть...       — И за что же? — расслабленно уточняет магистр Смерти, стоит ей откинуть голову ему на плечо. Имеющиеся на этот счет догадки он разумно оставляет при себе, не давая ей возможности зацепиться за одно из его предположений.       — За то, что ты не только меня не слышишь, ты еще и берегов не видишь! — недовольно восклицает Нэрисса, разворачиваясь в его руках. — Выпускай уже давай, я тебе не гавейк, чтобы меня до золотистой корочки в огне прожаривать, — разомкнув сцепленные на животе ладони и расслышав тихий смешок за спиной, она быстро проходит к гостевому креслу и устраивается за уже сервированным столом.       Обойдя стол и усевшись напротив, магистр Смерти уверенно отодвигает собственную тарелку и приборы, впериваясь в Нэри внимательным взглядом, на что поднявшая голову Нэрисса реагирует удивлением, стремительно разбавляющимся подозрением. Оно так явно проступает на ее лице, что он даже усмехается невольно на краткий миг, тут же возвращая серьезность.       — Кто-нибудь просил тебя покинуть территорию школы сегодня?       Резкие, тяжелые интонации его голоса, сменившие насмешливые и мягкие, только усиливают подспудную тревогу, жгущую льдом с самого утра. Нэри в первую секунду невольно мотает головой отрицательно, почти сразу исправляясь и кивая.       — Возможно, предлагали посидеть в таверне, отметить успешно закрытую сессию?       — Ты объяснишь или и дальше будешь сыпать малопонятными вопросами? — так и не коснувшись собственной тарелки, напряженно спрашивает Нэрисса, прямо глядя на него, но Даррэн лишь складывает руки на столешнице, выжидающе смотрит в упор. — Я должна назвать имена?       — Имена мне не нужны, радость моя, — безэмоционально проговаривает магистр, откупоривая бутылку и уже намеревается наполнить ее бокал, но Нэри упрямо накрывает его ладонью, на что он только хмыкает. — Ситуация следующая, — налив себе и отпив глоток, проясняет причину допроса Эллохар: — не далее, как час назад ночными стражами был задержан крайне подозрительный человеческий маг в звании магистра. Угадай, какая интересная подробность вскрылась, стоило посадить его в камеру? — по тому, как хмуро сходятся брови на ее переносице, он понимает, что та догадалась, и догадка на диво верная. И не имеющая, по сути, никаких альтернатив. — Так вот, этот самый магистр боевой магии из Третьего королевства ошивался в самом центре, поджидая адептов, а если точнее —одну конкретную адептку, радость моя. И вот скажи мне: почему твой неведомый родич не воспользовался оставшимися под влиянием его паразитов магами, а притащил сюда нового? Ведь те самые маги, которых мы оставили для экспериментов, находились в лабораториях, а не под замком в казематах.       — Потому что не смог ими воспользоваться? — предлагает свой вариант Нэрисса, испытывая сильнейшее желание побиться головой о стол немедленно.       Когда она продумывала идею переподчинения, все казалось достаточно простым, да и Асмодей, посомневавшись, отверг возможность, даже малейший шанс того, что утративший контроль маг поймет, что жертв не просто отвязали от него или убили, а переподчинили себе.       — Или я переподчинила их себе на всякий случай... — добавляет негромко Нэри.       Она запрокидывает голову на спинку кресла и чувствует, как густеет, наполняясь напряжением и бешенством магистра Смерти, окружающее пространство. Натянутое, гнетущее молчание только усиливает ощущение нарастания его гнева, но Нэрисса даже не напрягается — просто ожидает момента, в который грянет, понимая и принимая собственный идиотский промах.       — Меня невыносимо бесит, радость моя, — мягко, негромко начинает Даррэн, но в рокочущих нотках баритона столь явно звучит угроза и клокочущий гнев, что она не обманывается, — что ты вообще считаешь правильным скрывать подобное! Подобными действиями ты подставляешь не только себя, Нэрисса, — злым шипением сообщает он, пронзая жестким взглядом потемневших глаз.       — Он в любом случае заинтересовался бы, — не оправдывается, просто поясняет Нэрисса, не совсем понимая, зачем вообще делает это — Рэн все равно не услышит и не поймет ее сейчас, да и не то чтобы она не была согласна с его суждением о собственном поступке. — Переподчинение ощущается ровно так же, как и разрыв связи или смерть объекта, да и ты сам знаешь, ему нужен ритуалист. А ритуалист с возможностью создания паразитов тем более...       Теперь в полном ярости взгляде Эллохара мелькает тревожный интерес, и он даже склоняется ближе к столу, упираясь локтями в столешницу, мрачно глядя на нее, удерживая зрительный контакт.       — Разницу пояснишь мне позже, мне будет интересно, очень интересно послушать, — угрожающе тянет он, поднимаясь с места и обходя стол. — Как и о твоих экспериментах с паразитами, радость моя, — ядовито заканчивает Эллохар, нависая сверху.       Не дожидаясь протянутой руки, Нэри быстро встает сама, невольно отступая и от магистра, и от стола на шаг, но резкий рывок демона не оставляет возможности увеличить расстояние между ними, как и перехватившая чуть выше локтя рука.       — До тех пор, пока ты не перестанешь с жаждой и энтузиазмом недобитого самоубийцы нарываться на похищение, посидишь во дворце: и окружающие целы, и мне спокойней.       Хватка становится только жестче, когда за ее спиной взревает ощутимо жгущее синее пламя. Но, к удивлению Нэриссы, он не просто впихивает ее в пламя, оставаясь полыхать гневом в кабинете, а ступает следом, держась в шаге от нее, не делая попыток приблизиться. И его отстраненность понятна, она даже не задевает, как и захват пальцев, сжимающих руку, после которого точно станется синяк, что придется сводить. По мере того, как пламя ревет громче, закручивая вокруг них воронку, тревога Нэри усиливается, кислотой разъедая внутри, а стоит пламени опасть, и она сама вцепляется в его руку, не понимая причин неприятного волнения, но не желая отпускать.       — Рэн, — начинает она, запрокидывая голову и глядя в темные сейчас серые глаза, но он почти сразу разрывает зрительный контакт, встряхивая волосами и смотря куда-то поверх ее головы.        «В бешенстве», — емко характеризует его настрой Нэри, чувствуя, что Даррэн уже выпустил ее локоть, и разжимает пальцы, удерживающие его рукав, отступая на шаг.       — Я надеюсь, впредь ты будешь лучше следить за порывами нездорового энтузиазма своей подопечной, — бесчувственно, больше не глянув в сторону замершей посреди гостиной его покоев Нэриссы, магистр Смерти отступает в так и не потухшее пламя, мгновенно исчезая.       Но тревога не исчезает вместе с ним, она лишь растет, превращаясь в задушенное подобие паники, сводящей с ума. На миг ей кажется, будто она ворочается чужеродным клубком внутри, стискивая легкие, но стоит заострить на этом внимание, как неприятное ощущение стихает, забиваясь вглубь.       — За что на этот раз? За твои игрища с паразитами? — лениво подает голос Асмодей с дивана за спиной, и Нэрисса нервно дергается, понимая, что тревожность достигла своего максимума.       Развернувшись, она только пронзает хранителя мрачным взглядом и, пройдя через гостиную, падает в кресло, благодаря Бездну, что темные шторы сдернуты, и приятная темнота помещения развеивается лишь парой светильников. Сжав пальцами переносицу, Нэри делает несколько долженствующих иметь успокоительный эффект вдохов, осознавая, что это ни черта не работает.       — Чего ты хочешь, Асм? — едва слышно переспрашивает Нэри, не открывая скрытых ладонью глаз. Глухое раздражение накатывает, пробуждая так до конца и не утихшее желание врезать кому-нибудь, сломать что-то, разнести спальню, использовать томящуюся внутри силу. — Все тебя интересующее ты можешь узнать у Эллохара, вы с ним неплохо сработались!       Рывком поднявшись с места — сил сидеть не остается, напряжение так и срывает с места — Нэрисса, огибая диван, с удобно устроившимся на нем хранителем, стремительным шагом направляется в ванную, надеясь, что тот не пойдет следом, дав разобраться с накатившим гневом самостоятельно и, желательно, в гордом одиночестве. Но мечтам не суждено сбыться — взвившийся с места кот обретает человеческую форму, перехватывая за локоть. В следующий миг в дверях появляются наяды, и Нэри ехидно усмехается, не зная, какое из зол предпочтительнее в эту минуту. Чуть морщится: хватка у Асмодея неслабая, да и рука его приходится на то самое место, за которое со специфической демонической нежностью хватался Рэн десятью минутами ранее. Стряхнув с локтя кошачью лапу, Нэри ступает вперед, и кивнувшие наяды понимающе улыбаются, распахивая дверь ванной и проскальзывая туда первыми.       — Надеюсь, вам не сильно досталось от Эллохара? — спрашивает, закрывая за собой дверь и сразу же принимаясь стаскивать с себя форменный мундир, Нэрисса.       — Властитель долго возмущался по поводу ваших травм, госпожа, — разведя руками, поясняет Кариста, пока Мелиора добавляет в заполняющийся водой бассейн жемчужно-розовую пену для ванн.       — А, то есть травмами, которые причиняет он сам, он не возмущается, — понимающе хмыкает Нэрисса.       Стаскивает через голову рубашку и швыряя ее на пол — все равно пригодится только в следующем месяце. Переступив через брюки и заведя руки за спину, она недолго возится с хитрыми крючочками бюстье, пока тактично отвернувшиеся водяные выкладывают на край бассейна полотенца и различные средства для красоты. Скинув последнюю деталь одежды, Нэри с негромким плеском погружается в воду, и только тогда наяды оборачиваются, чуть виновато глядя в ответ.       — Могли и не отворачиваться — ничего нового для себя точно не узрели бы, — фыркает она, погружаясь в воду с головой, а выныривая, слышит голос Мелиоры:       — Магистр имеет право злиться, — осторожно проговаривает наяда.       Нэрисса только кивает, не имея возможности не согласиться. Прекрасно понимает, что причина весьма способствующая, а потому просто молчит, перекидывая волосы набок и прочесывая их пальцами.       — Так он еще и поделился? Занятно, занятно... — задумчиво тянет Нэри.       Отжимает мокрые пряди, а после находит действие бессмысленным — все равно намокнут. Оглядывает замешивающих маски и перебирающих флаконы наяд, уже догадываясь о причине их столь своевременного появления в покоях, но решет дать им возможность сознаться самим.       — Не только поделился, леди, но еще и приставил нас в качестве соглядатаев, — с сожалением выдыхает Кариста, поднимая на Нэриссу виноватый взгляд. — Не особо обратил внимание на то, что вам не нравится контроль и наше общество, посчитал угрозу похищения действительно серьезной...       — Да разве возможно похищение под самым носом у Владыки, Кари? — возмущенно вопрошает Мелиора, со звоном ставя на борт бассейна чашу с малоприятной зеленоватой жижей, тяжело булькнувшей через край. — Не верю я, что все настолько плохо, поэтому считаю, что мы просто сдерживающий фактор, не более. Если леди сама не сунется, куда не нужно, — выразительно посмотрев на Нэриссу, проговаривает она, — то ничего и не случится.       — Почему же невозможно? — задумчиво тянет Нэри, скользя бездумным взглядом по обстановке ванной и раздумывая над тем, какие действия предприняла сама, если бы собиралась похитить главу собственного рода в печальном статусе недоучки. — Похищение очень даже возможно, если кто-то достаточно близкий будет под воздействием паразита. Вот только причин похищения, помимо моего владения ритуалистикой, я не нахожу, а они должны быть... Сама соваться в пекло я не намерена, Ора, — откинувшись на пологую стенку чаши, обещает Нэрисса, — но это самое пекло находит меня само, что значительно хуже. Да и с чего вы взяли, что ваша компания мне неприятна? Мне просто привычней одиночество, я умею им наслаждаться.       — А вы не можете, как глава рода, просто найти и сделать что-нибудь с этим Блэком дистанционно? — с надеждой в тоне спрашивает Кариста.       Нэри вдыхает, не особо желая вдаваться в подробности. Теплая вода с добавлением умиротворяющей настойки расслабляет, забивая напряжение и дикую тревогу куда-то вглубь, делая ее несущественной и далекой, и она позволяет себе просто прикрыть глаза и не думать ни о чем.       — Я знаю, что такое возможно, наша мама рассказывала, как лорд Арктурус... — продолжает Кариста негромко.       — Уничтожил пару-тройку строптивых дараев щелчком пальцев? — лениво изгибает бровь Нэрисса, ощущая, как Мелиора принимается распутывать влажные тяжелые пряди, намыливая их чем-то с ярким цветочным ароматом. — Суть в том, что я не Арктурус, Кари. Тот был фактическим главой рода, наделенным силой и полноценной властью, я же глава номинальная, никаких привилегий — одни обязанности. Да и не горю желанием менять статус с номинального главы на главу фактического, не только сейчас — вообще. Слишком много сопутствующих сложностей, о которых я не могу рассказать, —разводит руками Нэри, пока наяда поливает каждую прядь чем-то еще, а потом смазывает поверх неаппетитной зеленоватой жижей, пятном украсившей борт бассейна. — Но будь у меня такая возможность, я бы непременно устранила его сразу, как только узнала. А лучше...       Она не договаривает, но знает — способы подчинить, сделать игрушкой в своих руках, доступные лишь главе рода, есть: сложные, неимоверно энергозатратные, практически невыполнимые без ритуалиста рода, требующие подготовки и навыков... «На записи Арктуруса я бы взглянула...», — проносится мечтательная мыслишка в голове Нэри, уверенной в том, что в скрытых записях прежнего главы все разобрано в мельчайших подробностях, на случай форс-мажорных обстоятельств с передачей фактической власти. И теперь возможность получить всю полноту власти кажется невероятно привлекательной, что только подзуживает предвкушающий азарт, текущий по венам с кровью.       — Есть способы взять под контроль члена рода, не прибегая к кардинальным мерам, — многозначительно посмотрев сначала на одну водяную, а после на другую, тянет она.       Те, мгновенно став серьезными, синхронно кивают, внимательно глядя в ответ, на что Нэрисса только усмехается — наяды, давшие обет хранить жизнь воспитанницы принца Хаоса, сохранят не только жизнь, но и маленькие темные тайны — так обязывает их данная клятва.       — В моем роду не принято убивать родственников: наша кровь слишком редка даже по меркам миров Хаоса, а вот сделать провинившегося бесправным рабом... Почему бы и нет?       Странное, будто бы чужое предвкушение внутри лишь растет, ширясь, полнясь мрачным довольством, сладостным предчувствием чего-то... хорошего? Нэрисса не может охарактеризовать собственных ощущений, но их тревожащая чужеродность больше не пугает, резонируя с собственным настроением. Откинувшись на пологую стенку чаши бассейна, она расслабленно выдыхает, позволяя наядам уже в две руки мучить свою шевелюру, осознавая, что не может сдержать растягивающей губы предвкушающей улыбки.       И даже расстраивается, когда период приятных и не очень процедур оканчивается. Радует лишь одно — свой ужин она получит вовремя, а наличие теоретических наработок по магистерской и диссертации скрасит одинокий вечер, если не брать в расчет отчего-то сильнее обычного раздражающую кошачью морду хранителя. Совершенно не по причине излишней язвительности или внимательности Асмодея, и первое и второе стало уже привычным, но почему-то именно сегодня хотелось избежать его навязчивой компании любыми способами.       Визит к Дианее тоже отметает сразу, как выходит из ванной, замотанная в большой по размеру, тяжеленный халат Даррэна. Не потому, что общения не особо желает, а просто потому, что проснувшаяся жажда научной деятельности ощущается неожиданно остро, несмотря на ссору с Эллохаром и не слишком приятный день. Направившись в собственные покои, выгребает все записи и заметки, раскладывая листы и огрызки бумаги на столе, выкладывает в хронологическом порядке — сейчас эти действия даются удивительно просто, разум словно приобретает кристальную чистоту и ясность. Даже раскладка потоков и плетений по параметрам и группам воздействия дается легко, будто они сами ложатся на бумагу, выстраивая опорную конструкцию абсолютного щита. И сейчас Нэрисса видит собственный промах, допущенную неточность, на которую в свое время указывал Эллохар — общий конструкт выходит слишком сложным и энергоемким, он не выдержит длительного периода применения, и спасают ситуацию те самые огрызки бумаги, смятые и истрепанные, но такие важные для нее самой.       Понимая, что в наличии далеко не все, что было надумано за долгие месяцы написания диссертации, Нэрисса задумчиво осматривает помещение спальни, скорее впадая в прострацию, нежели действительно ища что-то взглядом. Но глаза сами напарываются на темный сундук, приставленный к стене, и она невольно усмехается уголком губ, раздумывая, успел ли Эллохар добраться до замка и его защиты. Перестроив зрение, с удивлением обнаруживает плетение нетронутым, хмыкая на поразительную тактичность принца Хаоса. Сама бы точно не удержалась и залезла, будь ей это действительно важно. Значь для нее другое существо столь много. Но сохранность содержимого в эту минуту невероятно, просто невероятно радует.       Поднявшись с диванчика в собственной гостиной и ощущая, как затекло все тело от нескольких часов бездвижного сидения в одной позе, Нэрисса лениво потягивается, вслушиваясь в похрустывание суставов. Проскочившая мысль о тренировке кажется дельной, да и поразмяться, чтобы разогнать копящуюся в теле силу очень хочется, несмотря на достаточно позднее время. «Харэль не откажет», — с уверенностью полагает она, приближаясь к сиротливо жмущемуся к стене сундуку и усаживаясь возле него на корточки.       Замки поддаются быстро, стоит Мраку опутать пальцы сетью, сливающейся в перчатку. Глухой щелчок и губы сами растягиваются в предвкушающую кривую ухмылку, а пальцы ловко поддевают крышку, и заглянувшая в темное нутро Нэрисса улыбается шире — Асмодей таки переложил не все нужное и полезное, но доставил и сундук, и сумку, собранную им же. И если содержимое сумки она решает оставить на потом, то небольшой отсек сундука, защищенный дополнительно, так и притягивает взгляд. Пальцы невесомо поглаживают покрытую резьбой маленькую крышку, пока Нэри гадает, стоит ли вообще открывать то, что было оставлено в далеком прошлом и благополучно забыто.       Желание испытать уже знакомое чувство вседозволенности и легкости горит внутри, сжигая кислород в легких, и Нэри внимательно, даже с некоторой любовью во взгляде оглядывает отсек сундука, раздумывая над тем, доставать ли свое средство на «крайний случай». Даже кончики пальцев покалывает в нетерпении, сомнения одолевают: применять подобное сейчас совершенно нет причин, все хорошо, насколько это может быть в ее случае, но что-то подспудно свербит, подначивает, подзуживает... Хочется провалиться в волну куража и пьяного чувственного восторга, тягучую лень, сковывающую каждую мышцу, силу и желание действовать, пропитывающие каждую клетку мозга. Останавливает одно: изменения в поведении могут заметить, что Мастер, что Хардар — оба опытны в подобном, а выдать себя не очень-то хочется. Но пальцы уже вскрывают замочек покрытого резьбой отсека, вытаскивая плотный желтоватый конверт, а из него — маленькие черные конвертики, приятные своей шероховатой поверхностью. Подушечки пальцев будто чуть поджимаются, ощущая знакомую по текстуре бумагу, ощупывают ее, тактильно узнавая знакомый рельеф, руки подрагивают в предвкушении. «Четверть. Всего четверть», — бормочет что-то темное, тяжело ворочающееся внутри, и Нэрисса уступает, бездумно, невидяще глядя на стиснутый в ладони конвертик.       Тщетно сдерживая дрожь, она торопливо вскрывает конверт, собирая с откинутой части поблескивающие в полутьме черные кристаллики, и память тут же подсовывает воспоминание о приторно-сладком, чуть горьковатом привкусе, что предшествует омывающему тело и разум наслаждению. Сунув в рот палец с налипшими крупинками, Нэри невольно прикрывает глаза, прислоняясь к стенке сундука, хотя понимает — ощущения не будут такими всеобъемлющими, какими были тогда, почти два года назад. Да и разум не помутняется мгновенно, эффект воздействия ощущается слабым толчком в спину, тенью прежнего кайфа. Только запечатав конвертик и упрятав его в конверт побольше, а тот засунув в скрытый отсек сундука, она задумывается, зачем вообще поддалась желанию, и не находит разумного ответа. Просто захотелось почувствовать себя в заточении более свободно? Возможно, но не то чтобы так сильно на нее давило заточение в стенах дворца. Забить тревогу, снова ощутить себя спокойной и всесильной? Чуть ближе, но все равно не то.       Едва не захлопнув тяжелую крышку сундука и не приложив себе ею по пальцам, Нэрисса вспоминает, зачем вообще полезла в него и, тихо выругавшись, приподнимает ее опять, вытаскивая из кожаного кармашка на стенке записи и шкатулку с листом бумаги. Возвращается к столу, краем глаза безразлично замечая, как неровно вспыхивают лампы, как размываются и снова становятся четкими очертания предметов, оплывая, как столбик восковой свечи. Шлепнувшись на диван, Нэрисса берется за ручку, недолго раздумывая, а после все же нацарапывает короткое сообщение.

      «Снова сорвалась. Не знаю зачем.»

      Темное нутро портальной шкатулки поглощает записку и, когда та вспыхивает белым светом, она успокоено прикрывает глаза. Почему написала — не знает, зачем решила разбередить раны прошлого — тоже, просто данный адресат был единственным, кому она могла сообщить. Кому могла доверить подобное. Кто не осудит, но точно будет обеспокоен ее состоянием.       Встряхнув волосами, Нэрисса снова берется за ручку, подхватывая лист. Старается писать разборчиво и четко, контролируя руку так, чтобы буквы не скакали, но выходит не очень.

      «У меня все в порядке. И со мной тоже. Я просто не знаю, кому еще я могу сообщить о подобном»

      Бумаге много проще признаваться в таком, и Нэри недолго думает над тем, смогла бы сообщить это адресату напрямик, в лицо. Выходит, что сообщила бы. Было бы сложнее в разы, да, но сказала бы просто потому, что это помогло бы облегчить душу. «Я обещала», — выговаривает самой себе, пребывая в уверенности, что это не возымеет эффекта. А затем поднимается с места, странным образом утратив интерес к достижениям на научном поприще. Сидеть за столом и в сотый раз корпеть над доработкой диссертации кажется глупым: Эллохар явно будет стоять на своем, преследуя известные одному ему цели, а испытывать стыд за собственный замысел и его размах Нэриссе не особо нравилось. Да и привычным не было. «Этот мужчина убивает мою самооценку», — лениво поднявшись с дивана, констатирует она, с полным безразличием оглядывая разложенные на столе записи, а после с тем же равнодушием отправляясь в гардеробную.       Только скинув халат, она надумывает связаться с Мастером и выяснить по поводу тренировки. Прорезав палец и ощутив, как по руке и запястью побежала липкая теплая струйка, она прикрывает глаза, вслушиваясь в глухой шум потустороннего мира. Но насладиться монотонностью равномерного гула не удается: СэХарэль отвечает на удивление быстро:       «Снова тренироваться, мелочь?» — в его тоне слышится улыбка, и Нэри чувствует, как губы невольно растягиваются в ответной усмешке.       — Хочу пожестче. Можно устроить? — без обиняков и лишних приветствий интересуется она, сжимая пальцы и приостанавливая кровотечение: с локтя, судя по ощущениям ползущих по руке мурашек, капает кровь.       «Рэн злой и сбежал, а ты нарваться еще сильнее решила?» — ехидно вопрошает Мастер, но Нэри только хмыкает, закатывая глаза.       — У меня пару литров регенерирующих зелий и пол сундука заживляющих, он ничего и не заметит. А мне не спится, и учеба уже в горле стоит. Устроите на вашем полигоне? И вам развлечение, и мне тренировка, — добавляет в голос просящих, по-женски слабых ноток она и с удовольствием улавливает тяжкий вздох учителя.       «Без рыбешек выберешься? Если выберешься, тикай тем же путем, которым вы с Рэном в излом уходили, а после ко мне», — дает дельный совет начальник охраны Повелителя, и Нэрисса испытывает нечто, что совершенно точно определяет, как желание покрепче обнять и даже расцеловать, в обход супруги, разумеется, СэХарэля.       — Выберусь, — самонадеянно сообщает Нэри, и учитель только хмыкает в ответ, обрывая связь. А внутри все кипит в предвкушении боя.       Одолеваемая каверзными мыслишками, а не закинуться ли еще, вдобавок к предыдущей дозе, Нэрисса нервно натягивает на покрытое холодным потом тело тренировочный костюм, очень надеясь, моля Бездну о том, чтобы Даррэн не почтил ее неожиданным ночным визитом. Даже гадать не стоит, заметит ли ее состояние Эллохар: тот явно разбирается, благо учеников тьма, а проблемный каждый десятый. Поэтому пересекаться невыгодно, да и вряд ли Рэн, так сильно и небеспочвенно психанувший днем, заявится сюда ночью. Разве что, выпить над ее спящей тушкой и расстроенно повздыхать. Поэтому Нэрисса торопится, даже не заглядывая в маленьких хран с оружием: то ей попросту не пригодится, если удастся уломать Харэля на желаемую ей тренировку.       Единственным препятствием становятся засевшие в гостиной покоев Рэна наяды, и Нэри даже усмехается месторасположению их поста, учитывая, что все время она сидела в собственной гостиной. Скользнув через утопающее в полутьме помещение, Нэрисса сначала магией, а после рукой прикасается к ручке двери, и с полным восторга ужасом осознает, что та никак не защищена. Накинув на себя простенькую иллюзию невидимости и заглушив едва слышную поступь плетением, благо, спустя годы тренировок это дается значительно проще, она мягко выскальзывает сквозь узкую дверную щель, внимательно оглядывая стоящих на посту подчиненных мастера — но те словно не замечают легкого искажения тени и трепетания пламени светильников.       Шаг, еще один, и она спокойно и неторопливо добирается до двери из крыла, едва ощутимо касаясь холодной ручки. Сейчас важно понизить температуру тела, чтобы решившие проверить на случай чего Хедуши, просто не поняли, что к чему, рассчитывая на присмотр наяд. Под воздействием пыли это дается тяжело, та смазывает ощущения тела, и только раза с пятого, все так же находясь под невидимостью, Нэри, прикоснувшись к прохладной ручке, понимает, что тело сравнялось с ее температурой. Легкое нажатие, едва заметный толчок створки, и она выныривает на свободу, минуя поблескивающий белым свечением круг переноса — таверх. Поворот направо, по памяти, отсчет нужного окна занимает доли секунды, и Нэри, наплевав на возможное наблюдение вампиров, заступающих на наблюдательный пост в сумерки, окутывает себя Мраком перед прыжком вниз, ощущая, как тело пропитывается сдавливающей волной силы.       Только после, внимательно осмотрев себя и удостоверившись, что сливается и мимикрирует под полутени дворца, Нэрисса уверенно ступает к арке окна, присаживаясь и хватаясь за выступ карниза пальцами. Перевесившись, она быстро оглядывает коридор, вслушиваясь в разбавляемую далекими отзвуками голосов тишину — никого поблизости нет и, отцепив пальцы, легко приземляется в утоптанный песок, мягко пружинящий под ногами. Шаг в сторону, к стене, и темная тень накрывает, отчего Нэри резко дергается, прижимаясь спиной к гладкому камню. Выступившая из темноты под высоким забором фигура очертаниями напоминает Хардара и, стоит ей узнать алый отблеск глаз, она успокоено выдыхает.       — Захотела нашу фирменную? — насмешливо, с веселыми нотками в голосе спрашивает крылатый демон, протягивая большую ладонь, и Нэрисса обхватывает когтистый палец, безмолвно кивая. — Уверена, что справишься?       — Постараюсь, — пожимает в ответ плечами она, и крылатый, кивнув в сторону забора, бесшумно ступает вперед.       Пространство, повинуясь касанию Хардара, раздвигается, кладка забора подрагивает маревом, как в жаркий день, тускло подсвечиваясь красным. Камни, подергиваясь, медленно раздвигаются, меняя положение, проворачиваясь, опускаясь и поднимаясь, словно повинуясь нарастающему предвкушению в ее груди. Нэри невольно задерживает дыхание, следя не за движением кладки, подернувшейся свечением, а тем, что приоткрывается за ней. Но темное пространство скрывает беспроглядный мрак, и Хардар, указав рукой в густую темень, с усмешкой пропускает вперед. Отрицательно качнув головой, Нэри указывает ладонью на тонущий в темени проход, и демон, согнувшись, ступает в неизвестность первым, негромко фыркая ее осторожности. Шагнув следом, Нэрисса на пару секунд зажмуривается: вспыхивающие по сторонам ровной каменной площадки факелы слепят, и слезы застилают привыкшие к темноте глаза.       — Открывай глаза уже, мелочь, — смех СэХарэля раздается неожиданно близко, и Нэри, разлепив веки, оглядывается в поисках мощной фигуры мастера боя. Тот приветливо махает здоровенной лапищей с высокой трибуны рассчитанной на пять мест и, клыкасто ухмыльнувшись, приглашающе указывает на выложенную камнем площадку. — Сначала потренируешься с оружием и открытыми глазами, потом, если время останется, усложним. Согласна?       На вопрос крылатого Нэри только кивает, восходя на небольшой уступчик квадратной платформы, и та мгновенно начинает перестраиваться, изменяя ландшафт поля. Каменные столбы поднимаются из земли, некоторые секторы проваливаются, превращаясь в ямы, и она довольно улыбается, оглядывая тренировочный полигон. Мелкий щебень вперемешку с песком ссыпается вниз, пока части площадки образуют уровни и уступы, демонстрируя спрятанные глубоко в песке темные опоры.       Когда платформа под ногами начинает мелко подрагивать, Нэри лишь хмыкает коротко, глядя на отошедшего в противоположную сторону полигона Харэля. Крылатый возится у стойки с оружием, громыхая сталью, и она, решая не дожидаться, пока мастер подберет что-то подходящее, вытаскивает рукоять плети, призывая тонкую черную ленту, едва заметно поблескивающую в полумраке, разбавляемом только светом факелов по краям тренировочной площадки. Пламя думает призывать только в опасные моменты, сейчас хочется опробовать собственную силу в действии, ту силу, что приходилось столь долго скрывать.       Пьянящий восторг накатывает лишь сильнее, пронизывая каждую клетку, волной накрывая разум, стоит прикоснуться к мягкому и послушному мраку внутри. Плавная текучесть силы завораживает, ее абсолютная подконтрольность зарождает щекочущее, греющее жаром самодовольство, и Нэрисса, щелкнув образовавшейся плетью, слышит, как ссыпаются мелкие песчинки с пошатнувшегося столба.       — Все свое ношу с собой? — чуть ехидно вздергивает бровь мастер, и Нэри издевательски кланяется, разводя руки, внимательно приглядываясь к тому, что решил выбрать для спарринга Хедуши. — Думаешь, достанешь меня своей плеточкой, мелкая? — продолжает насмехаться огромный демон, поигрывая мышцами на руках, на что она наплевательски пожимает плечами.       — Попытка не пытка, ведь так? — внимательно следя за тем, как СэХарэль взлетает на одну из платформ, произносит она, свивая черную ленту кольцом. — Любой опыт ценен, даже если вы макнете меня мордой в песок.       — Хватит заниматься болтологией, девочка, — размяв плечи, обрывает ее мастер, призывая на свободную от длинного изогнутого клинка ладонь яркую огненную сферу. — Если не хочешь, чтобы Эллохар прознал о твоих внеурочных занятиях, явившись сюда в поисках своей драгоценной невесты, то стоит начать, не размениваясь на пространные беседы об опыте и прочем. Докажи на деле, что готова получить под зад и не разреветься. Слишком ты расслабилась, мелкая... — удрученно покачивает головой глава охраны повелителя, перескакивая на платформу ближе.       И уже следующее его движение видится смазанным, нечетким, замерцавшие по сторонам площадки факелы скрывают мастера боя, и Нэри остается только восхищенно, в полном восторга предвкушении наблюдать за тем, как крупный Хедуши с невероятной ловкостью и грацией взвивается, но не взлетает — только подруливает себе крыльями, чтобы в секунду оказаться ближе. Тело реагирует первым, инстинктивно спружинивают колени, ноги в толчке напрягаются, и Нэри быстро перепрыгивает на мелькнувшую рядом платформу, резко уходя вниз вместе с каменным островком.       — А неплохо, — комментирует мастер, глядя сверху вниз. — Видимо, вам в школе Смерти не только в зад ласково дуют, но еще и учат чему-то.       Нэриссе остается только хмыкнуть неоднозначно на подобное заявление и порывисто отскочить в сторону от мелькнувшего над плечом пульсара, вцепляясь в соседнюю платформу, медленно поднимающуюся в двух метрах левее. Пальцы правой руки остервенело хватаются за скользкий, отполированный сотнями ног камень, но спрыгивать вниз нельзя — это равноценно проигрышу, и Нэри выдыхает, когда тонкая лента оплетает запястье, оставляя рукоять свисать, давая возможность ухватиться обеими руками.       Приближение еще одного пульсара, метящего на этот раз в спину, она различает по глухому шипению и, резко вздернув собственное тело вверх, упирается ногой в край платформы. Мягкие, но различимые прыжки Харэля по платформам на вершинах столбов раздаются где-то позади, и она невольно прикрывает глаза, взбираясь на плоское навершие опоры и прислушиваясь. Слух, как и зрение, приходится усиливать с помощью мрака, и от перехода в иное состояние сознания отделяет тонкая грань, но в данный момент это не напрягает: все, кто должен знать о ее возможностях, уже знают, а потому скрываться не имеет смысла, но подобное преимущество он решает оставить на потом.       Свист клинка неожиданно разрезает пространство слева, и Нэри распахивает глаза, резко отшатываясь и взвивая плеть вверх с громким щелчком. Сверкнувшая ребром черная лента окрашивается синими всполохами, пробегающими по беспросветному полотну, и Нэрисса с удовольствием вслушивается в скрежет и шипение каленой стали, встретившейся с обагренным огнем оружием. Теперь прислушиваться приходится внимательней: с любовью мастера к неожиданным подсечкам и хитрым ходам ожидать стоит чего угодно.       Спрыгнув на площадку ниже, в попытке уйти от полыхающего алым пульсара, Нэри только шипит сквозь зубы — мазанувший по плечу огонь обжигает сквозь плотную кожу костюма, почти припекая ее к обнаженной коже под ней. Но времени на жалобы нет: она сама просила пожестче, а значит нужно играть по установленным правилам и выиграть. И масса мастера невольно помогает, как и его немалые габариты — несмотря на умение и ловкость, значительно меньшие размеры позволяют маневрировать, особенно сейчас, когда они сходятся в ближнем бою, оказавшись на соседних платформах, зависших на одном уровне.       Резкий замах плетью, шипение пламени, столкнувшегося с кожаным жилетом мастера, и быстрый перекат в сторону — изогнутый клинок лишь срезает прядь волос, вырвавшуюся из косы. Стремительный прыжок на соседнюю платформу, новый пульсар, из-за которого приходится спрыгивать ниже, отдаляясь от противника. Но адреналин, запал битвы, опьяняющий кураж текут по венам, заставляя скалить в предвкушении заострившиеся зубы, поют в груди, призывая двигаться быстрее, бить сильнее, и Нэрисса отпускает сознание, позволяя разуму сорваться с тонкой границы, края, который очерчивает полную непроглядного мрака Бездну.       Следующий взмах клинка она не видит — ощущает: в полной темноте перестроившееся зрение выдает только меняющий оттенки монохром, но зато четче выделяются звуки и запахи, а биение двух сердец в ставшей неожиданно глухой тишине позволяет ориентироваться как никогда точно. И уходит от удара Нэрисса, уже не боясь продемонстрировать собственные умения — кувырок через голову, плавное скольжение по наклонной платформе-обманке, и пальцы встречают острый край ската соседнего уровня, впиваясь в него до проступающей на коже крови. В этот раз она зашвыривает себя на платформу, перекатываясь, в попытке уйти от очередного пульсара, а после сразу вскакивает на ноги, с ехидной, будто бы пьяноватой усмешкой на миг задумываясь, как среагирует на подсечку Харэль. Черные нити, незаметные в темноте, быстро стекают из-под мысков сапог, щупальцами оплетая колонну, тянутся подобно смоле к соседней опоре. «Отвлечь. Нужно отвлечь» — мелькает дельная мыслишка в голове, и Нэрисса решает перейти в наступление, благо плеть, как дальнобойное оружие, позволяет сделать это.       Новый прыжок, предательский хруст каменного края под ногами, и Нэри взвивается в коротком прыжке в воздух, скачками приближаясь к довольно скалящемуся демону, совершенно не подозревающему о заготовленной ловушке, медленно оплетающей всю конструкцию тренажера. Неразличимый в темноте замах, обозначенный только звонким щелчком, и они меняются местами: теперь Нэрисса нападает, щелкая плетью, нагоняя отскакивающего крылатого, улыбкой встречая раздающееся раз за разом довольное шипение чёрной ленты. Сила бурлит в крови, мрак призывает бить сильнее, действовать жестче, активнее, и ей приходится сдерживать кровожадные порывы выступившей на первый план сути.       Влетевший в плечо пульсар обжигает касанием кожу в прожженном костюме, слепит привыкшие к темноте глаза, и она непроизвольно падает на живот, улавливая резкий порыв ветра, острым серпом проносящийся рядом, проскальзывающий по щеке. Теплая дорожка липким росчерком пресекает скулу, и она быстро стирает кровь, удовлетворенно скалясь. Мастер решает уделать ее по полной, и сейчас это неимоверно радует что-то темное, нетерпеливо трепещущее внутри.       — Сама просила пожестче, — разводит руками лыбящийся во все клыки СэХарэль, и Нэри понимает, что крылатый наслаждается их кровавой игрой в догонялки не меньше ее самой.       Оглядев расписанного багровыми росчерками мастера, театрально кланяется, тут же спрыгивая на два уровня ниже, скрываясь из его поля зрения. Хлестнувший за спиной ветер и нагоняющий воздушную волну пульсар буквально размазывают по платформе, вдавливая заскрипевшие от натуги ребра в неровный камень площадки, обжигая спину раскаленным воздухом. Обернувшись и заметив на лице Хедуши самодовольную усмешку, позволяет ему насладиться еще парой мгновений триумфа, а затем резко вытягивает руки, вцепляясь в край каменного уступа и скидывая себя с уровня. Несмотря на то, что лопатки ощутимо припекает, Нэри только встряхивает головой, вцепляясь в столб соседней платформы, оказываясь в тени, и, полагая, что боль от переноса тенями на более-менее освещенную площадку не будет катастрофической в нынешнем состоянии, прикрывает глаза, осознавая, в сколь уязвимой позиции находится.       Восхитительная боль вспышкой накрывает сознание, прокатываясь по телу отвратительной волной слабости, и пальцы сильнее сжимают рукоять плети. Летящий в лицо пульсар встречается с обрывком черного тумана, мгновенно поглощенный мраком, а после Нэри с довольной улыбочкой ступает вперед, видя, как платформы соединяются в узкий мост, выстраиваясь на один уровень. Медленно, будто бы лениво приближающийся с противоположной стороны мастер сверкает ухмылкой, явно предвкушая навалять по самое не могу и таки окунуть головой в песок, и эта искривленная в издевке улыбка кажется ей сейчас лучшим комплиментом. Рывок вперед смазывает на краткое мгновение окружающие уровни площадок, тени серым маревом затапливают все вокруг, и хлесткий удар плети демон, как бы не старался, отразить не успевает.       Шипение блеснувшей пламенем ленты приятным шорохом разносится по полигону, резонируя с колеблющимися под воздействием магии черными песчинками далеко внизу, и Нэрисса невольно заслушивается единением магии и песков, впитывающих каждую крупицу силы. Багровый росчерк окрашивает темный кожаный жилет крылатого, обагряет его кровью, и демон замахивается, переходя в наступление. Сверкнувшая сталь изогнутого клинка со скрежетом встречается с окрасившейся в темно-синий лентой, рассыпая искры, подсвечивая все вокруг, и Нэри замечает разлетевшиеся темные капли почти черной крови мастера. Взмах, короткий и резкий, и теперь уже бедро Харэля получает удар, короткий прыжок в сторону, и меч проходит мимо, под рукой, а черные нити тем временем просачиваются сквозь плотно подогнанные друг к другу камни, оплетая помост ковром.       Вскинувший руку демон нависает сверху, в мгновение оказываясь рядом, и Нэри плавным разворотом уходит к нему за спину, щелкая концом ленты по платформе, обвивая и подсекая лодыжку. Новый разворот, и они снова лицом к лицу, скользящий удар клинка в корпус Нэри отражает укрепленным наплечником, мгновенно соскальзывающим с руки разрубленным на две половинки. Мягкий шаг в сторону, рывок к краю, обманный шаг в пропасть, и готовую столкнуть вниз руку демона обвивает плеть, стискивает запястье, резко выдергивая из пальцев меч. Усмешка, широкая и предельно довольная, расплывается по губам Нэриссы, и та только приподнимает брови в ответ на подозрительный прищур главы охраны Повелителя. Тот, видимо, не сразу понимает, что происходит: только спустя пару секунд, будто в замедлении, его глаза широко распахиваются, взметаются, распахиваясь, огромные крылья, и черные нити ловушки плотно оплетают голенища сапог, стаскивая с помоста. Глянув вслед летящему вниз мастеру боя, она только хмыкает, и уже в следующую секунду слетает с него сама, вытолкнутая воздушной волной.       Резкий удар обожженными лопатками о твердый камень сложившейся в доли мгновения площадки выбивает из горла громкое шипение, а перед глазами полыхают искры, но даже это не стирает довольной улыбки с лица. Раскинув руки в стороны, но так и не выпустив плеть, Нэрисса некоторое время лежит, всматриваясь в чернильное небо, залитое серебристо-розовым сиянием двух лун, прислушиваясь к хриплому дыханию мастера, переходящему сначала в судорожные покашливания, а затем в смешки.       — Кха-ха-кха, — кашляя и при этом заходясь смехом, СэХарэль приподнимает голову, окидывая валяющуюся в паре метров левее девчонку насмешливым взглядом. — Уделала-таки, ну надо же! И не заливай мне, что тебя этому в твоей академии или в школе наследника научили, не поверю, — присев, довольно отрезает мастер, потирая поясницу. — Котик тренировал втихушку от Эллохара? — проницательный взор темных глаз не дает возможности избежать ответа, и Нэри, так же лежа пожав плечами, что тут же отзывается неприятным жжением по всей спине, лениво протягивает:       — Ну тренировал, и что? Мне было скучно, ему тем более, а мы-таки не абы где живем, в Хаосе даже свежевырванным клыком противника нужно уметь этого самого противника уложить, — деактивировав плеть, она приподнимается, разминая шею и ноющие плечи. Приятное томление, несмотря на боль, разливается по телу, и Нэрисса, неловко опершись на свободную от рукояти ладонь, медленно поднимается на четвереньки и подползает к севшему ровнее Хедуши.       — Что по поводу травм Рэну скажешь? Тут, конечно, не переломы, но на ушибы и трещины с синяками он внимание обратит, — вздыхает демон, искоса глядя на девушку и, скабрезно ухмыльнувшись, добавляет: — Как разденет, так и обратит.       — Не разденет, да и вряд ли заявится после сегодняшнего, — не слишком довольно делится Нэри, впихивая рукоять в крепеж на поясе и опуская руки на колени. — Не очень-то он мной доволен...       — А как ты думала, мелкая? — поводит крыльями Харэль, упирает локоть в согнутую в колене ногу, задумчиво глядя на нее. — Думаешь, ему нравится, что ты за его спиной, не говоря ни слова, творишь подобное, подвергая себя опасности? Маг этот не так просто рядом со школой терся, вот только ни слова не сказал... Повелитель предлагал у нас допросить, сама знаешь, тут мы могли бы выведать больше, но нет, Рэн же демон гордый, отказался.       — Я подставляю не только себя, мастер, — негромко проговаривает Нэрисса, глядя в наливающуюся краснотой даль. — Из-за меня паразитические куклы у школы, а я не хочу подставлять адептов и живущих в Ксарахе существ... Но и сидеть здесь безвылазно не могу.       — Погоди... — нахмурившись, демон поворачивает к ней голову, склоняясь и недоуменно разглядывая ее лицо. — Рэн поставил тебе в вину, что ты его адептов и горожан опасности подвергаешь своими экспериментами? Серьезно? — с сомнением уточняет он, и Нэри поводит плечом, морщась.       — Это его слова, а не мои домыслы, — разводит руками она, ощущая, как волнами накатывает неприятная слабость отката. Сегодня даже есть не хочется после использования силы, что не очень хороший признак, но Нэри предпочитает не задумываться об этом сейчас. — Он сказал, что я подставляю не только себя, Харэль, и я склонна с ним согласиться.       — Да разве ты могла знать, что Блэк тобой заинтересуется? — хмыкает удивленно он, а после прищуривается: — Здесь иначе нужно ставить вопрос: мог ли не знать Рэн, что твой родич решит тебя прибрать к рукам? — озвучивает ее мысли демон, и только Нэри решает открыть рот, как он добавляет серьезно: — Уверен, что Рэн предполагал подобное и просто воспользовался возможностью убрать тебя с поля на случай, если придется действовать быстро и жестко... Он не связывался?       — Нет, — тревога, вмиг усилившаяся, снова выходит на первый план, и Нэри резко притрагивается к наглухо закрытой с обратной стороны связи, отчего тревога обращается паникой. — И не отзывается... Да и то, что я переподчинила этих культистов Блэк бы не ощутил, я двое суток возилась с подопытным, проверяя эту теорию.       — Скажу Повелителю, — кивает серьезно СэХарэль, плавно поднимаясь и подавая руку. — Тебя проводить или сама дойдешь? — внимательно оглядев ее с ног до головы, спрашивает он, и Нэрисса мотает головой из стороны в сторону.       — Сама. Лучше сообщить Владыке сейчас, — ощущая, что весь отвлекающий эффект тренировки канул в лету и теперь волнение лишь усиливается, она краем глаза улавливает кивок главы службы безопасности дворца, ступая к стене тренировочного корпуса. — Спасибо за тренировку.       — Если что узнаю — свяжусь. Иди отмокать в ванне и отдыхать, а то свалишься еще, будем вдвоем отгребать, — машет на темнеющую в свете факелов дверь, и Нэри послушно кивает, отходя в полумрак, прячась в тени и призывая тень.

***

Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Допрос мага не даёт ничего, даже спустя несколько часов пыток в подвалах школы, что невыразимо бесит, выводит из себя настолько, что магистр Смерти едва сдерживается, чтобы просто не убить самодовольно усмехающегося в лицо и совершенно не скрывающего своё задания мага.       — И кто воспитывает в вас такую спесь, — желчно бросает Даррэн, отворачиваясь к магу спиной и открывая дверь маленькой комнатушки с жесткими нарами. — Хотя да, понимаю, — на миг склоняет голову демон, усмехаясь, — иногда собственная никчёмность давит так, что проще лечь под могущественного темного и гордиться этим за неимением возможности сделать что-то стоящее самому. А ведь порой хочется, не так ли?       — Не стоило вмешиваться в дела Третьего королевства, демон, вот и все. Вы сами вынудили нас действовать, неужели было так сложно не обратить внимание на маленькие и незаметные внутренние дела другого государства?       Ехидный, даже насмешливый вопрос в спину маг задаёт спокойно и будто с нотками превосходства, которые могут ему чудиться после крайне тяжелого дня. Потому Эллохар и не реагирует на очевидную подначку, только оборачивается, безразлично глядя на пленника.       — Забавно, что то, что ты именуешь маленькими внутренними делами, стоило Третьему восьми тысяч магов, — хмыкает он едва слышно, изо всех сил, что осталось крайне мало сегодня, борясь с желанием таки вернуться во дворец к деду и поговорить с ней нормально. Не из необходимости вскрыть черепушку магистру-социопату, хотя и эта идея, сколь рьяно он не отклонял ее, цепляется репьём за обрывки мыслей. — Ещё более забавно мне будет наблюдать реакцию Тьера, когда я передам ему твою запоздалую рекомендацию.       Хлопок тяжелой железной двери звучит оглушительно в пронизывающей казематы тишине, и Даррэн морщится, стискивая зубы от прострелившей виски боли. Сколько бы не думал о том, что вернуться во дворец стоит, и даже не ради разговора с Нэри, и не по потому что с этим культистом, кишки которому так хотелось намотать на шею и подвесить за них на решетке двери еще пару часов назад, в самый разгар допроса, нужно что-то решать, а из-за тревоги, причин которой он отыскать не может, сколько бы не пытался. Но во дворец все равно не перемещается, не знает почему — поднимается в кабинет пешком, не прибегая к пламени. Входит в темный кабинет, падает в кресло, не зажигая света, подпирает подбородок ладонью, бездумно вглядываясь в полумрак. Прикрывает глаза на секунду, сжимая пальцами переносицу, и уже наливает в бокал вино, оставшееся еще с приснопамятного и так и не состоявшегося обеда с Нэри, отпивает, чтобы тут же отставить на стол и, резко поднявшись, исчезнуть.       То, что вектор перехода перехвачен, и его вынесет не во дворец, и не перед входом в него, магистр Смерти понимает, ощущая, как пересекает незримую грань ДарГарая. Усмешка, заметно усталая и чуть саркастичная, раздвигает губы, стоит осознать, куда же сместилась точка выхода. Единственный, кто может перехватить его пламя, и так не слишком доволен сегодняшним отказом и явной демонстрацией нежелания вмешательства в его личные дела, и теперь магистр с неким ностальгическим ожиданием складывает руки на груди, готовясь к очередному словесному спаррингу.       — Даже гадать не буду, — голос деда раздаётся из темноты песков, стоит Даррэну стряхнуть недовольно фырчащее пламя с носка ботинка и выжидательно склонить голову к плечу, — и без того понятно, что при допросе ты не получил ничего, кроме удовлетворения садистского желания выпотрошить культиста хотя бы ментально. Так к чему спесь, Рэн?       — Спесь?       Раздражение деда сейчас не вызывает той ответной реакции, которую, вне всякого сомнения, ожидает Владыка. Тревога, только усилившаяся с приближением к дворцу, нарастает, усугубляясь еще и отсутствием какого-либо доступа по связи к Нэриссе.       — Здесь мы бы получили не больше, дед. Да и ты сам не хотел вмешиваться, разве нет?       Вопрос получается с ехидным подтоном и очевидным скепсисом и, расслышав недовольное фырканье Арвиэля, Эллохар только насмешливо вздергивает бровь.       — Обстоятельства изменились, Даррэн, — коротко отрезает Повелитель, все так же стоя спиной к наследнику и не делая попыток оглянуться. — Я не могу не вмешиваться. Не тогда, когда твоей невесте угрожает опасность.       — Интересное заявление, дед, особенно после всех твоих уверений в абсолютной безопасности дворца, — не желая спорить, но все равно вступая полемику, тянет задумчиво магистр Смерти.       Владыка все же добивается желаемого, а именно его реакции, его раздражения, и это бесит магистра еще сильнее. Бесит то, что дед, прекрасно его знающий, умеет вывести на эмоции, знает на какие точки давить.       — Дворец неприступен, Рэн, и ты это знаешь, — вздыхает устало Арвиэль, мягко разворачиваясь и глядя на наследника с едва заметным упреком.       Сожаление тенью мелькает во взгляде алых с тройным зрачком глаз. Повелитель внимательно оглядывает внука, подмечая и усталость, и напряжение, невольно проглядывающие сквозь привычную насмешливо-безразличную маску.       — Не стоит столь бурно реагировать на понятный и обоснованный энтузиазм и превентивные меры, Даррэн, — уже мягче, с ощутимой проникновенностью в тоне сообщает Владыка.       Эллохар только недовольно поводит бровью, нарочито безразлично уставляясь вдаль, на линию занимающегося алым горизонта.       — Я реагирую согласно последствиям этого энтузиазма, — мрачно бросает он, хмуро сводя брови на переносице. Вряд ли Нэрисса поделилась сама, ей не свойственно подобное, да и дед последний с кем бы она обсуждала подобное. — Успел поболтать и вытащить горячие подробности? — бровь ехидно ползёт вверх сама, и он едва удерживается от того, чтобы ехидно осклабиться.       — Она бы не стала говорить со мной о ваших отношениях, кому как тебе этого не знать, — усмехается в ответ Владыка, разводя руками. «А раньше бы обсудила», — с затаенной печалью протягивает мысленно демон, пряча ладони в широкие рукава халата. — Харэль был обеспокоен ее настроением после тренировки, а с ним она делится много охотнее, нежели со мной.       «Или со мной», — тоскливо думает магистр Смерти, с бездновым нетерпением дожидаясь окончания аудиенции. Собственную реакцию на поступок Нэри он может объяснить не только бешенством или желанием обезопасить ее, но и чисто демоническим «мое», которое держать в тисках тщательно тренируемого более столетия самоконтроля становится все сложнее. Сколько бы он не обещал себе, что дождётся, вытерпит, сдержится, на словах все оказалось значительно, много, много проще, нежели на деле. Обнимать свою женщину, спать в одной постели, понимать, что нельзя позволить себе большего, чтобы не сломать, и тем не менее желать с каждым днем все сильнее, хотя, казалось бы, сильнее уже невозможно.       — Значит, снова тренировалась? — напряжённо, только теперь определив суть своей тревоги, уточняет Даррэн, раздраженно впериваясь в деда.       Тот знает о его отношении к тренировкам, что устраивает СэХарэль, но никак не препятствует постоянным истязаниям собственной внучки, только потворствует, и магистр ехидно хмыкает, резко разворачиваясь и прожигая переход:       — Меня порой удивляет твоя избирательная глухота к моим словам, дед.       — Она сильнее, чем ты думаешь, Рэн, — с кривой усмешкой отмечает усиливающееся раздражение внука Арвиэль, сожалея о том, что очередная их ссора произойдёт по его вине.       Девочку сдавать не хотелось ровно столь же сильно, как и не хотелось того, чтобы Рэн видел в ней просто слабую женщину, приложение к себе, нуждающееся в контроле и неусыпной опеке. Когда-то и он сам с тем же слепым трепетом относился к собственной возлюбленной, не видя в ней глубокой внутренней силы, и осознал все, лишь когда она отправилась с собственным женихом познавать мир, оставив его в одиночку справляться с переделом власти.       — Дай ей быть собой, позволь пользоваться собственной силой, увериться в ней и в себе.       — Она более чем уверилась в ней, даже не подумав предупредить меня, — едва слышно проговаривает Даррэн, ступая в переход, и только после осознаёт в своих словах обиду на выказанное Нэриссой недоверие.       Пламя позволяет скрыть проступившие на лице эмоции, и к моменту, когда охранные чары дворца взвывают сиреной, оповещая о прорыве защитного контура, он снова натягивает на лицо ехидно-недовольное выражение. Темный коридор супружеского крыла встречает глухой тишиной, отчего-то вызывающей подозрительность, и Даррэн снова прислушивается к наглухо перекрытой связи, в попытке уловить хоть тень эмоций Нэриссы. То, что она закрывается, он не находит странным, даже несмотря на то, что Нэри не казалась обиженной после его более чем резкого выговора, за который теперь ела все же наличествующая у него совесть. Именно эта странность и вызвала удивление тогда, днем: в тот момент, да и позже, стоило ему притронуться к тоненькой, но прочной нити связи между ними, Нэрисса определенно была согласна с его словами о том, что переподчинением культистов она подставила не только себя. И сейчас глухой щит на ее сознании пусть и беспокоит, но не вызывает опасений, хотя воющая тревогой интуиция тянет именно к ней.       Осознание того, что она не в спальне, накрывает, стоит магистру Смерти коснуться ручки двери в собственные покои, и он снова прислушивается к собственным ощущениям, прикрывая глаза, но даже усиленное сосредоточение не даёт понимания ее местоположения. Дёрнув дверь на себя, магистр неторопливо проходит в гостиную и, так и не пройдя к спальне, из-под двери которой виднеется слабый свет ночника, вопросительно уставляется на мгновенно явившихся наяд.       — И снова тренировки, рыбки? — складывая на груди руки, миролюбиво интересуется Даррэн, и наяды осторожно переглядываются, не поднимая глаз. Их настороженность ощущается в воздухе, отчего демон нахмуривается сильнее, демонстрируя недоброе расположение духа. — И снова ее нет в спальне под утро… — еще более мягко тянет Эллохар, склоняя голову к плечу и многозначительно глядя на сконфуженно опустивших глаза водяных. — Мне полагать, что вы не в силах справиться со своими обязанностями? Простыми, к слову, для исполнения на территории дворца, и весьма понятными… Я говорил контролировать ее неусыпно и следовать по пятам, разве нет? Неужели так сложно представить себя хвостом и вжиться в его роль?       — Леди не спалось, и она отправилась в библиотеку, присмотреть себе новое снотворное, — едва слышно бормочет Кариста, поднимая на него виноватый взгляд прозрачных зеленовато-голубых глаз, и демону не остаётся ничего, кроме как раздосадовано вздохнуть. «Снотворное значит», — еда слышно хмыкнув, мысленно тянет он, а после выдыхает, устало прикрывая глаза:       — Свободны до завтра, рыбки, — махнув на наяд рукой, магистр Смерти стремительно покидает свои покои и, недовольно зыркнув на стоящих у стены и прикидывающихся частью декора Хедуши, покидает крыло, прекрасно зная, как долго может сидеть в библиотеке Нэрисса.       Несмотря на сопротивление внутри, неприятно ощущающееся в груди чем-то тяжелым и ворочающимся, он все же признаёт правоту слов деда, но бороться с инстинктами, с собственной сутью кажется практически невозможным, а они диктуют оградить Нэри от возможного влияния Мрака. Пусть разумная часть и подкидывает аргументы, спорить с которыми сложно, но неприятное предчувствие чего-то нехорошего только нарастает, выматывая и, по мере приближения к библиотеке, Даррэн едва сдерживает желание идти быстрее, вовсе переместиться пламенем, наплевав на защитные чары дворца.       Показавшиеся в конце коридора двустворчатые двери не умаляют странного напряжения, но он невольно замедляется, подходя к дверям размеренным шагом. Подспудное ощущение, что стоит открыть дверь, войти, и что-то обязательно случится, что-то нехорошее, сковывает каждый мускул, простреливает каждую клетку натягивающим нервы ожиданием. Словно подсознательно хочется оттянуть момент встречи, который сводит все внутри в сжатую напряжением и предчувствием пружину. «Что ей делать в библиотеке ночью?», — с нарастающей подозрительностью спрашивает самого себя Даррэн, цепляясь взглядом за мерцающие в темноте элементы украшения двери, — «Учитывая, что она привезла с собой целый сундук из родового замка».       Пальцы, поднесённые к латунной ручке, невольно сжимаются кулак, и чтобы разжать их требуется усилие. Резко распахнув дверь, он в первое мгновение облегченно выдыхает, замечая вдали хрупкую фигурку, но в следующую секунду понимает — сектор, в котором находится Нэрисса, закрыт для свободного посещения. Снять чары может только заведующий библиотекой демон либо он или дед, и само ее нахождение в этом секторе вызывает вопросы. Зачем ей, пришедшей выбрать что-то скучное и усыпляющее, книги из закрытой секции?       — Прелесть моя, я, конечно, все понимаю, сложные, написанные витиеватым языком талмуды как ничто иное способствуют засыпанию, но тебе не кажется, что вскрывать закрытые секции как-то слишком сложно для получения «снотворного»? — ехидно вопрошает магистр Смерти, неторопливо направляясь к Нэриссе, но та, словно бы не слыша его вопроса и не замечая его появления, продолжает с интересом изучать раскрытую книгу. — Нэри, — окликает ее Даррэн, всматриваясь в задумчивый профиль, замечая легкую, предвкушающую улыбку на губах, следя за взглядом, неотрывно следующим строчкам.       И снова она не слышит, слишком увлечённая заполученным запрещённым чтивом, только раздраженно откидывает свесившуюся на страницу прядь волос. Рвано переворачивает тонкий пергамент листа, улыбаясь шире, почти предвкушающе, жадно вчитывается в текст, совершенно не обращая на него внимания, и магистр заинтересованно приближается, через плечо заглядывая в книгу. «С каких это пор Нэри читает на древнем наречии демонов Бездны?», — с некоторой долей изумления задается вопросом Даррэн, неосознанно касаясь ее плеча, и только тогда она дёргано разворачивается, захлопывая книгу и вопросительно вздергивая бровь. Молчит, разглядывает долго и внимательно, словно впервые видит, склоняет голову к плечу в ожидании, снова растягивая губы в вежливой, будто чуть отстранённой улыбке.       — Ты ответишь, что ты делаешь в закрытой секции библиотеки ночью? Что с тобой происходит, Нэри? — нетерпеливо вздергивает бровь магистр Смерти, задумчиво оглядывая ее, пытаясь понять, что же беспокоит его в этот раз, но не может уловить странное, едва ощутимое несоответствие.       И когда ее губы раскрываются в широкой победной усмешке, перехватывает за плечо крепче, пристально вглядываясь в глаза с едва заметно трепещущими зрачками. Всматривается ровно до тех пор, пока она не соизволяет ответить, и тут же стискивает ее обеими руками, стоит мягкому женскому голосу завибрировать, раздвоиться, разделившись на привычный, низкий и чуть хрипловатый, и резкий, с шипящими нотами, отдаваясь эхом от стен:       — Не стоит разрешать глупым маленьким девочкам прыгать в неизвестные порталы.