Темная Империя. Ритуальный Круг

Дворец Повелителя Ада, Хайранар, домен ДарГарай       Дистанция. Именно о ней Нэрисса думает полночи, прокрутившись без сна, и всю первую половину дня, не имея ровным счетом никакой возможности выкинуть обещание Эллохара из головы. Прокручивает предложение договориться и так, и эдак, и в принципе признает свое требование на личную свободу правомочным, но… Это самое «но» пробегает мурашками по коже, стекается жаром к низу живота, груди, лицу, обжигает губы незримым и неощутимым касанием. Поддаться хочется, хочется нестерпимо, несмотря на отсутствие привычных эмоций — ощущения, чисто физические, перебивают все. Поцелуй, жадный, обжигающий каждый нерв касанием губ, вспоминается слишком часто, но даже в воспоминаниях это настолько хорошо, что глаза сами невольно закрываются, чтобы детализировать все в максимальной степени подробно. И дыхание послушно сбивается, а сердце снова начинает возбужденно пропускать удары. Но в этот самый момент, когда губы расползаются в странно глупой улыбке, всплывает еще одно «но».       Это самое «но» никак не связано с прежними заморочками о принятии — те остались там, в песках, окончательно стертые слиянием личностей и магический сутей. И это хорошо, это освобождение, вот только «но» остается, зудящее и беспокоящее. И будет оставаться, как понимает сама Нэрисса, ровно до тех пор, пока она наконец не начнёт осознавать себя собой в полной мере, вместе с эмоциями, чувствами, ощущениями, желаниями. А до того все это нужно держать в узде, не позволять влиять на себя даже ненароком — дел и вопросов остаётся слишком много, чтобы окунаться в сироп романтизма отношений. Не время терять голову, совсем не время. И вместе со всеми логическими выводами, рациональными решениями и прочим, что можно отнести к разуму, но никак не к чувствам, находится еще одно «но».       И это «но» уже подозрительного характера. Слишком легко Даррэн пошёл на уступки, и это можно было бы списать на вину, глубину чувств или желание не торопиться… Будь она сама глупой, влюблённой по уши девочкой. И как бы ни хотелось логического продолжения и собственно завершения поцелуя, но понимание того, что Рэн просто перейдёт в тихое наступление, именуемое среди лордов медленным и чувственным соблазнением, заставляет одуматься. А еще будоражит, неотступно преследует, подзуживает. И каждый взгляд, прямой или из-под ресниц, каждая улыбка, каждое бездново касание теперь неосознанно трактуется двусмысленно. Особенно учитывая то, что Рэн действительно держит дистанцию, позволяя себе только те самые улыбки, далекие от сдержанных взгляды и тонкие намеки, и словно бы высматривает, отслеживает малейший намек на реакцию, видя насквозь, прекрасно понимая, что именно вертится в ее голове. Будто чувствует и понимает ее метания. Вот только теперь слишком сложно было думать, что в эту игру на соблазнение можно играть вдвоем. Слишком сильно и остро реагировала она сама.       Облегчение, слабое, но все же, вызывает одно: проводивший ночью до дверей спальни Эллохар отсутствует с самого утра, но его улыбок и легких, ничего не значащих касаний за завтраком хватило с лихвой. Как и взглядов, в какие-то моменты излишне восхищённых, в какие-то задумчивых и изучающих, а в какие-то и вовсе обжигающих, от которых нервы по всему телу нестройно пульсировали, а жар так и норовил залить стыдливо-возбужденным румянцем не только лицо но и шею, и грудь. И Нэриссе приходилось мириться с тем, что она все-таки превратилась в смущающуюся юную девицу, как бы ни хотелось надеется на обратное.       И эти метания, каждый лишний вздох, взгляд, движение и даже трепетание ресниц, кажется, замечал не только Рэн: наяды, все утро присутствовавшие в гостиной и наблюдавшие за чинным общением и установившейся дистанцией между ними, то и дело переглядывались, позволяя себе далекие от сдержанных улыбки. И наверняка понимали, что именно происходит под их любопытными носами. И это раздражает Нэри еще сильнее: именно то, что все, стоит кинуть взгляд на довольного Эллохара и ее саму, излишне на ее вкус смущенную, понимали, что именно происходит между ними. А еще то, какими способами руководствуется сам принц Хаоса в желании укротить и приручить невесту.       Но даже в этих метаниях есть неоспоримый плюс, который она находит приятным несмотря ни на что: мысли об Эллохаре и собственной, будь она проклятой Бездной, невоздержанности просто отлично отвлекают от постоянного зудящего шума в голове. И на фоне облегчения лукавые взгляды и многозначительные улыбки водяных, все так же присматривающих за ней, кажутся почти незначительной мелочью. Как догадывается сама Нэрисса, Рэн таки приказал лишней охране свалить подальше, как и всем, кого сам он считал необязательным к присутствию в крыле, ради ее спокойствия. Что, собственно, добавляет еще пару очков в его копилку.       «Ну просто образцовый жених, сожри его нахесс!», — понимая, что даже незнакомый ей жучара побрезгует или, что вероятнее, убоится, ругается про себя Нэрисса, откладывая в сторону очередной лист набившей оскомину диссертации. Ворочающихся и скрежещущие подобно закоревшим жерновам мысли в голове таки отвлекают, от учебы уж точно. И если вчера отсутствие чувств и эмоций казалось чем-то неприятным, едва ли не жутким, то сейчас воспоминания, так и провоцирующие подумать о чем-то кроме учебы, сбивают с толку и начинают раздражать. Но винить она предпочитает не саму себя, с себя спрос и без того велик, а магистра Смерти, не желающего покидать начинающей болеть головы.       — Что-то не так, леди? — с таящейся в уголках губ улыбкой, снова же лукавой, спрашивает Кариста, и Нэрисса тяжело вздыхает, на миг прикрывая глаза, чтобы не простонать в голос.       — Разве? — изобразив недоумение, вопросом на вопрос отвечает она, излишне крепко сжимая перьевую ручку в пальцах. Та ожидаемо проскрипывает, да так страдательно, что хватку приходится ослабить.       А еще растереть виски и прижать кончиками пальцев веки. И постараться не думать, хотя даже выписывание собственных ошибок в построении векторов и направлений силовых линий плетений напоминает о Даррэне. Ехидно улыбающемся, одаривающим долгим взглядом из-под ресниц, едва ощутимо касающемся кончиками пальцев к ладони.       «Рвахорсово дерьмо!», — снова ругается Нэри, откладывая готовую пострадать ручку, и снова всматривается в исписанный убористым почерком лист. Но буквы упрямо расплываются, будто издеваясь, а перед глазами всплывает внимательно изучающий переплетение нитей Рэн, медленно поднимающий взгляд от листа и проговаривающий неожиданно хрипло: «Неплохо. Но не хорошо, прелесть моя. Ищи ошибку».       — Возможно, стоит отложить ненадолго вашу работу и принять расслабляющую ванну? — слишком уж весело вступает Мелиора, и Нэри просто опускает голову, медленно выдыхая. — Вы выглядите слишком напряженно, это не способствует здоровому цвету лица.       Замечание о цвете лица заставляет Нэри сначала усмехнуться, а после снова задуматься. Брошенный искоса взгляд в сторону все так же улыбающейся наяды, опять же слишком хитро глядящей на нее, вызывает ожидаемый приступ раздражения. «И эти участвуют?», — припомнив историю со ставками, задается вопросом она в приступе острой подозрительности.       — С каких это пор цвет моего лица столь сильно заботит тебя, Ора? — гадая, не влияет ли на нее Эллохар даже на расстоянии, занимаясь своими важными делами, уточняет Нэри, приподнимая брови.       Ожидаемо улыбнувшаяся шире наяда сохраняет загадочное и очень многозначительное молчание. Взгляд второй, чуть насмешливый, но предельно заботливый при этом, вновь побуждает страдательно простонать. Держится Нэрисса исключительным усилием воли. Делает еще один глубокий вдох, полагая, что ванна действительно может быть неплохим решением по части расслабления, но почти сразу отметает решение отдаться заботам водяных. Что-то едва уловимое, легким перышком тревожащее сознание, невесомо дергает внутри, и она замирает, прислушиваясь к ощущениям.       Ощущения, весьма неоднозначные, ничего не подсказывают, видимо, нахватавшись той самой, славутой женской логики. Встряхнув головой, Нэри просто устало опускает ее на сложенные на столе руки, нисколько не беспокоясь за сохранность материальной составляющей диссертации, и только секунду спустя понимает, что именно чувствует. Язычок пламени, тонко щекочущий нервные окончания, разгорается внутри, и она тут же вздергивается, снова растирая виски и пытаясь понять, самообман ли это или…       Взревевший неподалеку огонь — Нэрисса скорее ощущает его, нежели слышит — подсказывает, что в собственных предчувствиях она не обманулась. Как и шаги: размеренная спокойная поступь раздаётся буквально за стеной, слишком близко, будоража то, чего в принципе не может быть. Но оно есть, и оно упрямо подрагивает, дрожью и жаром расползаясь по телу, вибрируя под кожей, сворачиваясь тяжелым узлом внизу живота. «Явился», — чуть раздраженно резюмирует про себя Нэри, когда двери за спиной более чем ожидаемо распахиваются.       Наяды, увидевшие Даррэна первыми, мгновенно откланиваются, призывая воду. «Вот ведь...», — не имея сил подобрать подходящий эпитет, Нэри снова выдыхает. Негромко, медленно, надеясь, что предназначенная для сосредоточения дыхательная гимнастика поможет. «Ни-без-дны», — понимает она спустя минуту, в которую прислушивается к тихим шагам, сначала по темному камню пола, а после и по плотному, приглушающему любой звук ковру.       — Каникулы, Нэрюш, ты можешь вполне обоснованно отложить диссертацию на потом, — расслабленно напоминает остановившийся за спиной магистр, и Нэри гулко сглатывает, неосознанно выпрямляясь в кресле.       Мысли застывают, напоминая то ли холодец, то ли желе, но больше всего — энергетические каналы трупа, и она чуть встряхивает головой, все же принимая тот факт, что даже трупы в соединении с Эллохаром таки не оказывают должного протрезвляющего эффекта. Потому и разворачивается медленно, не позволяя тянущей внутри вейле торопиться в желании скорее увидеть своего избранника. «Моего избранника. Моего», — поправляет Нэрисса себя, наталкиваясь взглядом на поблёскивающие в свете бра пуговицы камзола. Поднять глаза выше благоразумно не решается — сейчас кажется опасным все: лишний вздох и взгляд, лишнее движение и даже улыбка, коснувшаяся тенью уголков губ.       — Еще недавно ты укорял меня за то, что я слишком мало времени уделяю учебе.       Собственный голос звучит спокойно и чуть насмешливо, и она едва удерживается от тихого, но очень облегчённого вздоха. Его Рэн точно примет на свой счёт, чего допускать, определенно, не стоит. Взгляд сам скользит выше, минуя распахнутый ворот рубашки, и, только столкнувшись с серыми радужками, Нэри признает, что стоило смотреть ровно перед собой.       — Разве? — насмешливо уточняет магистр Смерти, расслабленно опираясь на высокую спинку кресла.       И мгновенно жалеет, что спинка кресла такая высокая. Склоняется ближе, сдерживая порыв ухмыльнуться шире — сколь бы сильно она не старалась скрыть собственные чувства, они все равно просачиваются сквозь безразличную маску. А это значит одно: девочка все же чувствует больше, чем хочет показать. Или, что ему самому кажется более верным, не совсем осознает, что чувствует в достаточной мере.       — Мне казалось, я просто намекал на недостаточное внимание к диссертации, — примирительно понижает тон магистр, склоняясь ближе и замечая, как в темных глазах напротив мелькает растерянность. И почти сразу исчезает, сменяясь подозрительностью. «А вот этого нам не надо», — комментирует про себя он. — Ищешь ошибку?       Интерес он скорее изображает, нежели испытывает на самом деле: нужно быть полным глупцом, чтобы сомневаться в дотошности Нэриссы, как и в том, что она обязательно отыщет совершенную ошибку. Даррэн склоняется над ее плечом скорее для того, чтобы втянуть носом тяжелые нотки амбры, пробивающиеся сквозь жасминовый флёр, и ощутить, как Нэри замирает, задерживая дыхание, напрягаясь звенящей струной в ожидании касания. Которого не будет. «Ты сама просила о дистанции», — напоминает мысленно Эллохар, не только чувствуя, но и видя, как Нэрисса, отмерев спустя бесконечно долгую секунду, незаметно для себя самой тянется в его сторону. «Это будет сложнее, чем я думал», — запутавшись в собственных чувствах на краткое мгновение, подводит итог магистр.       — Уже нашла. Распределение потоков неверное.       Нэрисса отзывается коротко: приходится задерживать дыхание, удерживать сердечный ритм ровным, а еще не сильно удивляться собственным реакциям на невинную на первый взгляд близость Рэна. И сколь громко ни твердит мозг, что он просто манипулирует, управляет ее чувствами, несмотря на все обещания, держать в узде свои желания сложно.       — Что радует, — усмехается коротко магистр Смерти, понимая, что и сам попадает под влияние.       «Опасно» — констатирует собственный провал Эллохар, втягивая носом сгустившийся и потяжелевший аромат ее тела. Но губы сами растягиваются в победной ухмылке.        — Но твоя попытка отвлечь не сработала, радость моя, — склонившись еще ближе, к самому уху, проговаривает он, на грани интимности понижая голос.       И Нэрисса отзывается, снова замирая.       Замечание Даррэна пробирает непонятными мурашками, отчего она снова оборачивается. Короткий взгляд глаза в глаза вынуждает ее сглотнуть появившийся в горле ком, а после, спокойно выпрямившись, демон указывает на стоящий в углу гостиной сундук. Неприметный, припрятанный в темном закутке, он не должен привлекать внимания, и сама Нэрисса едва ли вспоминает в эту секунду, почему Эллохар может обратить на него внимание. А вспомнив, на миг опускает ресницы.       — Слава Бездне, диссертацию я могу отложить… — выдыхает нарочито расслабленно Нэри, делано игнорируя более чем прозрачный намек.       Непринятый намек — это она понимает мгновением спустя.       — Можешь, — подтверждает мягко магистр, отстраняясь и обходя занятое Нэриссой кресло по кругу. — Но не остальное. Сдавай закладки, прелесть моя. Желательно — все, но я могу поискать сам… — снова обращается к намекам Даррэн, и Нэри, приоткрыв глаза, смотрит на него предельно внимательно, прячась за длинными прядями волос.       Все отдавать не хочется. Эльфийскую дурь отдать можно — сейчас она не зависит от нее так, как то было прежде. Остальное же хочется оставить при себе: некоторые интересные вещества скорее подобны стимуляторам и могут помочь удержать внимание и повышенную активность в сессию или любой другой напряженный момент времени, требующий предельной сосредоточенности.       — Я, конечно, не ожидала такой настойчивости по части отъема моих маленьких радостей, — бормочет задумчиво Нэри, поднимаясь из кресла и проходя сундуку. — Но отдать все…       Она оборачивается к нему, присаживаясь и касаясь пальцами замка, пристально оглядывает, словно оценивает, на что Даррэн только усмехается понимающе. Более чем — его уверенность в том, что у нее немалый арсенал веществ на все случаи жизни, практически абсолютна.        — Тебе не кажется жестоким отбирать прям совсем все?       — Все, дыхание мое.       Короткий шаг, скользящий и протяжный, приближает его сразу на десяток метров. Нависнув сверху, магистр опирается ладонью о стену, глядя на Нэриссу сверху вниз. И коварно усмехается, стоит ей опустить глаза и начать открывать замки. «Это даже забавно», — тянет про себя Даррэн, выжидательно глядя на опустившуюся на колени Нэри.       — Ты же не ждёшь, что я отдам тебе свои косяки? — запрокинув голову, легко интересуется Нэри и тут же наталкивается на пристальными взгляд. Даррэн, словно в издёвку, выжидательно изгибает бровь, и ей остается только тяжело вздохнуть. — Признаться откровенно, — начинает она задумчиво, — я просто боюсь, что обкуренный принц Хаоса, сверкающий голым задом или вытворивший что похуже, станет слишком серьёзными потрясением не только для Повелителя, но и для всего Ада, если ты понимаешь, о чем я… Я, честно говоря, очень беспокоюсь о вверенных тебе подданных, ибо искреннюю благодарность тебе принесут разве что ритуальные лавки — спрос, после поразительного числа разрывов сердца, будет просто восхитительным….       — Шутку я оценил, Нэрюш, можешь не сомневаться, — саркастично протягивает Эллохар, глядя в ответ откровенно ехидно. — Но, тем не менее, настаиваю.       Манящее движение длинного пальца воспринимается несколько двусмысленно, отчего ее мысли, будь они не ладны, снова идут совершенно не в том направлении. Встряхнув головой, Нэрисса чуть отстраняется от сундука, а после, вытащив небольшой темный ларец из темных недр и выставив его на ровную поверхность крышки, слитным движением поднимается, прихватывая требуемое, и отступает на шаг. То, как медленно Даррэн переводит взгляд с ларца на нее, кажется непозволительно чувственным: серые радужки постепенно, доля мгновения за такой же нестерпимо медленно тянущейся долей, занимаются огнём, и напряжение достигает пика, взрываясь внутри глухой вспышкой.       Азарт — он первым распространяется по венам, прошибая тело дрожью, а следом губы расплываются в неконтролируемой, но очевидно хитрой усмешке. Реакцию Рэна на собственное отступление Нэри наблюдает словно в замедлении: чёрные ресницы вздрагивают, бровь вздергивается выше, и пламя, только наметившееся в глазах, резко вспыхивает ярче. Еще один смазанный шаг назад, короткий, но достаточно быстрый, заставляет сердце сбиться, подпрыгнув в горло, и Нэрисса, нарочито лениво качнув бедром, ныряет за спасительную спинку кресла.       Ответная усмешка получается короткой и, по его ощущениям, опасной. Даррэн не спешит сниматься с места — слишком просто, слишком быстро он может настигнуть ее, а это в его планы не входит. Не сейчас: поиграть, загнать в ловушку, из которой уже не вывернуться — много интересней. Поэтому он просто одаривает ее долгим взглядом чуть прищуренных глаз, буквально слыша, как запинается ее сердце. «Поиграем», — предвкушающе протягивает про себя демон, подбираясь и готовясь к рывку.       — Можешь оставить свои уговоры при себе, — пропевает Нэрисса.       Ее голос, чуть понизившийся, приобретший чувственную хрипотцу, ощущается магистром Смерти легкими мурашками возбуждения, пробежавшими вдоль позвоночника. Тело мгновенно отзывается на нехитрую стимуляцию, вынуждая замереть и перевести дух.        — Но мои косяки — неприкосновенны, как я сама!       Подобное заявление Эллохар встречает приподнятым уголком губ — Нэри видит это с противоположного конца гостиной, из-за кресла, и вместо положенной опаски ощущает, как жар прокатывает по телу, стекаясь к бёдрам. «Безднов манипулятор!», — ругается она про себя, но поделать с собственными реакциями не может ничего. Что ей самой кажется только более увлекательным.       Мягкий рывок она свершает бездумно, перемещаясь за широкий диван и, опершись на него локтями, насмешливо ухмыляется Даррэну, покачивая рукой со шкатулкой. Тот, стоящий за креслом, на месте, которое она покинула секундой назад, разочарованным не кажется. Скорее предвкушающим, что только побуждает бежать дальше. Вейла внутри, теперь неотделимая от нее самой, берет низкий старт, становясь в стойку, и желание поиграть, темное и тяжелое, просачивающееся в черепную коробку и занимающее мозг, кажется определенно приятным.       Плавный, слишком меленный шаг, который Нэри воспринимает скорее как ответное желание поиграть, нежели как попытку ее нагнать, заставляет чувственно усмехнуться через плечо. Слишком вовремя и выгодно сползает рубашка с плеча, и, напоровшись на тяжёлый, пристальный взгляд серых глаз, Нэрисса только хмыкает про себя. «Догони меня…», — проскальзывает в голове опасная мысль, и она задыхается, слыша за спиной понизившийся до чувственной хрипотцы, вибрирующий баритон:       — А если догоню?       То, как дергается Нэрисса, замирая, так и не сделав шага, вызывает на его губах победный оскал. Протянутая рука таки проскальзывает по ее плечу, а после по предплечью, и она оборачивается, запрокидывая голову. Мгновенное сближение до полуметра мутит разум, наполняет ноздри тяжёлым ароматом амбры и ее возбуждения, и магистр Смерти невольно подступает ближе, делая касание ощутимым. Приближается, обхватывая пальцами локоть, скользит к ладони в мягком касании и нависает сверху, опираясь свободной рукой о спинку дивана. Азарт, жажда награды, желающий заполучить вознаграждение демон, рычащий в груди — это все смешивается, накрывая с головой, выметая последние трезвые мысли из головы. И, когда Нэри запрокидывает голову, глядя в ответ очаровывающие, слишком беззащитно, что-то внутри него с хрустом ломается, поддаваясь, и пальцы руки, обхватывающей локоть, легко перемещается на талию.       — Рэн…       Тихий шёпот, сорвавшийся с приоткрытых губ, опьяняет его, лишая остатков разума, и не склониться ближе, чтобы поймать его губами, становиться просто невозможным. И Нэрисса тянется вперед, навстречу, отчего только сильнее хочется сохранить момент, замедлить время, застыть в этом пронзённом страстью и азартом мгновении. Даррэн склоняется к самым губам, понимая, что если не поцелует ее сейчас, просто двинется окончательно, ощущая жаркие сорванные выдохи на своих губах. Он чувствует мягкое касание ее рта, прикрывает глаза, притягивая Нэри ближе к себе, как тихое и бескомпромиссное жужжание врывается в выхваченный из серых будней яркий миг, разрывая чувственное очарование. Ощутив уверенное касание маленькой ладони к груди, Эллохар устало прикрывает глаза и, раздраженно выдохнув, чуть отстраняется, глядя на Нэри откровенно издевательским взглядом.       — Кто на это раз, дыхание мое?       — Вампирова невеста, — вздыхает едва слышно Нэрисса, и в темной синеве ее глаз ему отчётливо видится сожаление.       Перехватив шкатулку крепче и прижав ее к груди, она, мягко вывернувшись, отступает к окну, вытаскивая из кармана брюк маленькую серебряную пудреницу. Неловко раскрывает свободной рукой, видимо, не желая выпускать безднов ларец, и магистр Смерти ехидно улыбается, перехватывая ее многозначительный взгляд. Понимает, что Нэри так просто не отдаст шкатулку, которую основательно прятала столь долго, и отбирать сразу не спешит.       Отступившая к окну Нэри еще раз подозрительно оглядывается на стоящего у кресла и опирающегося на его высокую спинку локтями Эллохара, а после, негромко выругавшись, неловко поддевает крышечку пудреницы ногтем. Тугие петли не поддаются — пользоваться зеркальцем все же стоит чаще — и на второй попытке, сломав ноготь, гневно глянув на упрямую, но очень полезную безделушку и пообещав ей мысленно всевозможные жестокие кары, она таки умудряется открыть дребезжащий связной артефакт. Мелькнувшая было мысль наложить заглушающий купол кажется излишне параноидальной — вряд ли Дэйра скажет что-то, чего Рэну слышать не стоит.       — Я не вовремя?       Нетерпеливое ожидание на лице Дэйры сменяется лукавой усмешкой и вопросительно приподнятой бровью. Вампирша окидывает ее долгим взглядом, видимо, отмечая общий взъерошенный вид, съехавшую с плеча рубашку и раскрасневшийся лицо с горящими на нем глазами. Изобразившая недоумение Нэри копирует мимику подруги и, оглядев себя, безразлично отмахивается:       — А? Нет, ты вовремя.       — А я-то уже надеялась услышать «Это не то, что ты подумала, Дэйра», — насмешливо тянет вампирша, растягивая губы клыкастой улыбке. — Припомнишь, по какой причине я с тобой связываюсь, или мне озвучить?       — Кто-то помер, а я не отправила венок и пожелания отвратного посмертия? — лениво отзывается Нэри, удивленно округляя глаза. — Нет, точно нет, с этим ты бы и без меня справилась… Я забыла про твою свадьбу, и ты решила мне милосердно напомнить в сто тысяч Бездна знает какой раз? Хотя нет, тоже не то — ты бы меня просто прибила, забудь я об этом…       — Издеваешься, — понимает Дэйра и, тяжело вздохнув, закатывает глаза. — Когнитивные проблемы налицо, милая моя, зелья для памяти нужно пить больше, а вот огневодку наоборот — меньше.       — А если смешивать? — выразительно поморщившись предложенному варианту терапии, мученически интересуется Нэрисса.       Принцесса Иссушающих смотрит в ответ настолько сострадательно, что слезу хочется пустить по-настоящему.       — Не пробовала, мне пока моя жизнь дорога, — пожимает плечами Дэйра и спрашивает вдохновенно и натурально обеспокоенно, издеваясь и отыгрывая так, что театральные критики захлебнулись бы в слезах, соплях и прочих физиологических жидкостях от восторга: — Неужели все настолько плохо? Замучил вусмерть супостат окаянный? Ты не переживай, дорогая, проблемы с памятью — это даже неплохо: каждый раз как в первый…       — Охотно верю и положусь на твой опыт, как по части культурного пития, так и постельный, — на жирный намек Нэри о постельных игрищах с состоянии конкретного подпития, а, соответственно, беспамятства, Дэйра только фыркает негромко и укоряюще покачивает головой. — Только оставить меня без подробностей, иначе о посещении праздников в пустошах я даже не подумаю.       Раздавшееся за спиной задумчивое хмыканье Нэрисса стоически игнорирует — не то чтобы о присутствии Эллохара в гостиной удалось забыть, совсем нет. Просто поднимать эту тему она планировала осторожно, напомнив о собственной разумности, осторожности и прочая, потому как тащить с собой в пустоши монстра Мрака с наездником очень не хотелось.       — Оно живо! Помянем! — восклицает ехидно вампирша, и Нэри чуть слышно усмехается, изображая поклон. — Ты не подумай, я твоим присутствием интересуюсь исключительно в собственных целях: хочу заранее знать, достанется ли хоть кому-нибудь выпивка, и выкрадешь ли ты меня, если это мужло кровососущее меня таки запрет.       — У меня нет отмычки для его любимых наручников, Дэйра, — весомо и очень многозначительно отзывается Нэрисса, изображая крайнюю степень задумчивости. — Придется тащить тебя вместе с вампирской койкой разврата.       — Не надо оскорблять почти семейное ложе страсти и любви! — возмущённо воздевает палец вампирша, а после, приложив ладонь к груди, с невероятно искренним удивлением выдыхает: — И почему, собственно, вместе с койкой, тьфу, ты, ложем? Почему не на нем? Я прибуду в пустоши как богиня Страсть…       — И будешь возлежать на своем жертвенном алтаре все празднества в качестве жертвы животной страсти и лютых морозов? А твой вампир тебя потом растапливать в камине будет? Как на вертел насадит, так и будет, да? — меланхолично изгибает бровь Нэри, и Дэйра, сурово призадумавшись, величественно кивает:       — Знаешь, а с жертвенным алтарем ты в чем-то права… — очень уж лукаво комментирует она, блаженно закатывая глаза. — Очень даже права…       — Только не надо рассказывать мне о тех жидкостях, которые жертвует твой кровососущий на этом алтаре, ладно? Я пока не готова к таким подробностям, — насмешливо морщится Нэрисса, и скептический смешок за спиной заставляет вздрогнуть. — Иначе я просто не смогу тебя похитить, травма будет слишком сильна.       — Ты выберись или отпросись, что звучит просто отвратительно, сначала, — вздыхает тяжело Дэйра, мгновенно избавляясь от улыбки. — Только мы с тобой под огромным вопросом присутствия, остальные уже вовсю планируют развлечения и собираются.       — Не удивлена, — со вздохом отвечает Нэрисса, прикрывая глаза.        Отпросится будет непросто — это она понимает даже не оборачиваясь на стоящего за спиной на небольшом отдалении Эллохара. Но праздник посетить хочется, увидеть друзей хочется еще больше, а времени на составление и приведение аргументов все меньше.        — Свяжешься, как своего вампира свяжешь и в склепе припрячешь, чтобы молодость прожигать не мешал.       — Угу, куда ж я денусь, — кивает вампирша чуть угрюмо. — Ты тоже будь на связи, а то к тебе пробиться нереально — Ри уже готова зеркало сожрать от злости.       Дэйра коротко машет рукой, зеркальная поверхность мутнеет, становясь матовой, и Нэри ненадолго замирает, раздумывая над словами подруги. По всему выходит, что Ри не раз пыталась связаться с ней за последнее время, но что-то, а возможно и много более вероятно — кто-то, мешал сигналу проходить. «Неудивительно», — хмыкает она про себя, коротко оборачиваясь и глядя на магистра Смерти подозрительно: мысль о том, что именно он мог блокировать артефакт, не отпускает. Видимо, заметивший ее прищур, Даррэн смотрит в ответ нарочито невинно-вопросительно, и Нэрисса, уверившись в своем предположении, растягивает губы в усмешке.       — Действуем на опережение, ваше Смертейшество? — перехватив шкатулку удобней, она делает плавный шаг вперед, и магистр, сложив руки на спинке кресла, криво ухмыляется.       — Съезжаем с темы, прелесть моя? — отзывается насмешливо он и, видя, как Нэри склоняет голову к плечу, выступает из-за кресла, медленно приближаясь, и снова выразительно указывает на шкатулку и манит пальцем. — Ты же не думала, что я забуду и позволю тебе взять свой примечательный скарб в пустоши?       То, как недоуменно нахмуривается Нэрисса, непонимающе сводя брови у переносицы и вопросительно глядя на него, кажется восхитительно забавным. «Неужто думала, что я нарушу данное слово?», — улыбается про себя магистр, подступая ближе, и касается пальцами темного бока ларца. Тонкое запястье тут же отдёргивается, отбирая шкатулку, и на это Даррэн только фыркает добродушно.       — А это новое условие? — Нэрисса запрокидывает голову, подозрительно глядя на него. — Сдаю всю наркоту и отправлюсь в пустоши целиком, оставляю косяки себе — и отправляюсь, только частично?       Подобная постановка вопроса забавляет еще больше — Эллохар едва сдерживает смешок, но перехватить добычу не спешит. «Сама отдаст», — коварно резюмирует он, задумчиво оглядывая Нэри с головы до ног, и склоняет голову к плечу.       — Нет, это всего лишь забота, Нэрюш, — разводит руками Даррэн и снова подступает ближе на шаг, отрезая пути отступления. И улыбается шире, стоит ей вырезаться спиной в подоконник. — Кажется, мы договаривались прислушиваться друг к другу, разве нет? Я, забрав шкатулку, позабочусь о твоём состоянии, ты, отдав ее мне, о моих нервах.       — Что-то не вяжется, Рэн, — в наигранной задумчивости приложив палец к губам, проговаривает Нэрисса, а после округляет глаза и поднимает палец. — О, я, кажется, поняла: как-то все в одну сторону, разве нет? Ты забираешь шкатулку, дабы успокоить свои нервы, и я отдаю шкатулку чтобы что? Успокоить твои нервы, точно! И знаешь что? — проникновенно понизив тон, спрашивает она, и магистр любопытствующие изгибает бровь. — Что-то мне подсказывает, что ради благого дела самоуспокоения ты не прочь воспользоваться моими драгоценными косяками! Да-да, не просто хищение, а планомерный отъем личных ценностей посредством шантажа! И да — я не согласна. Я сама садила, сама растила, сама собирала, да и сушила тоже сама… и скурить хочу сама, и никак иначе. Но могу поделиться, так сказать…       — По-дружески? — высказывает предположение Эллохар, интимно склоняясь ближе и растягивая губы в широченном хитром оскале.       Оценившая вид и позу Нэрисса чуть отстраняется, оглядывает его снова, хмыкает одобрительно, очевидно оценив увиденное по достоинству, и таки снисходит до ответа:       — Фи, какая пошлость! Только как услуга за услугу!       Бескомпромиссно сложив руки на груди и таки припрятав ларчик в сгибе локтя, она упрямо вздергивает подбородок, одаривая его непримиримым взглядом, и Эллохар усмехается, весело закатывая глаза.       — Отдай, кровожадина бессовестная, — рваным движением приблизившись, он ловко выхватывает из ее руки шкатулку и тут же отступает, любовно поглаживая лакированный торец. — Моя прелесть… — мечтательно выдыхает магистр Смерти, приподнимая крышку и заглядывая внутрь.       — Моя! — возмущённо восклицает Нэрисса, протягивая руку, и он лениво поднимает ее выше, вытягивая над головой. Страдательно глянувшая вслед недосягаемой теперь шкатулке, она душераздирающе вздыхает, расстроенно поджимая губы. — Ты отобрал у меня свободу, беззаботные юные годы, а теперь отнимаешь последнюю радость в жизни — благословенный Тьмой косяк…       — Закодирую в принудительном порядке, радость моя, даже от забродившего компота воротить будет, — фыркает насмешливо он, и взметнувшееся вокруг сжимающей шкатулку руки пламя поглощает ее, мгновенно утягивая в портал.       Очень кстати вспоминается небольшая коллекция Эллохара, состоящая из отобранных у адептов запрещённых вещей, как и то, что оттуда ничего не возвращается, если не сдать выпускные экзамены на отлично. Следующий вздох звучит еще более душераздирающе, и Нэрисса, в приступе горькой печали, взбирается на подоконник.       — Сервизы тащить? — сочувственно, со всей возможной заботой интересуется магистр Смерти, приглашающе обводя гостиную рукой. — Или на этот раз обойдёмся без рукоприкладства, обычным скучным скандалом? Ну же, радость моя, просто дуться как мышь на крупу вообще за гранью добра и зла. Где же страсть, экспрессия, наконец?       — Издеваешься, да? — насупившись и затащив босые ноги на широкий подоконник, Нэри обхватывает колени руками. — А если рыдать начну, тебя устроит?       — Вот давай без слезоразлива, а? — мучительно тяжело вздыхает Даррэн, проходит ближе и, упершись в простенок плечом, примирительно улыбается. — Затопить дворец не лучшая идея, Нэрюш. Я еще одной истерики деда не выдержу, мне в прошлый раз за глаза хватило, когда дворец поперли. И это я еще не сдал КенЭриар, а то дед бы волосы на груди от досады рвал. Не вижу причин для расстройства, серьезно, — беззаботно выдыхает он, и Нэрисса поднимает голову, подозрительно косясь на очевидно веселящегося демона. — Если я надумаю спалить твою маленькую плантацию в Хатссахе, мне весь домен огромное спасибо скажет, когда от прихода отойдёт, конечно. Если отойдёт.       — Очень смешно, — выдыхает Нэри глухо, стараясь не смотреть на Эллохара даже краем глаза, даже искоса, но представляющиеся виды жилых территорий домена и кумара над ними действительно кажутся комичными. Такого от правления простые жители точно никак не могут ожидать. — Так что там о посещении пустошей? — нагнав мрачности и нахмурившись, она все же поворачивается к Даррэну. — Какие еще санкции последуют в обмен на высочайшее дозволение?       И ее насупленный и очевидно настороженный вид, и вызов, читающийся в глазах, да и тон, которым она задаёт вопросы, кажутся магистру Смерти забавными. Забавными и немного печальными, просто потому, что Нэри, даже договорившись с ним о сотрудничестве, о доверии, насколько это возможно сейчас, вообще не задумывается о том, что может просто попросить, а не ожидать взаимовыгодного обмена. Нет, она сама, пусть и завуалированно, предлагает ему стребовать что-то в обмен на его разрешение, просто потому что, видимо, не представляет иных вариантов. Именно это и заставляет его тяжело вздохнуть, и улыбка, как ему самому кажется, получается немного грустной. «Все же придется приручать и перевоспитывать», — констатирует факт Даррэн, снова склоняя голову к плечу и внимательно вглядываясь в ее лицо.       — Можно просто попросить, Нэрюш, — неожиданно тихо и как-то очень мягко проговаривает Эллохар, отчего Нэрисса ощущает, как что-то, дёрнувшись внутри, сжимается, и поднять на него глаза становится сложно. — Просто попросить — это ведь не так уж и сложно, правда?       Большая, тяжелая ладонь невесомо проскальзывает по волосам, а после пальцы на миг подхватывают подбородок, и Нэри гулко сглатывает — сердце в груди булькает и запинается, а взгляд напротив, слишком тёплый и будто бы немного печальный, заставляет сжаться. Магистр легко поглаживает щеку большим пальцем, улыбается напоследок, а затем плавно отстраняется и неспешно выходит, оставляя ее со странным, очень будоражащим чувством смущения наедине.       Но засидеться, пытаясь анализировать свое состояние, не получается: ментально постучавший еще утром Асмодей собирается нагрянуть. И не просто так, а чтобы наконец обсудить действительно важный вещи, в список которых входят и контракты, и финансовые вопросы, и не терпящие отлагательств в оказании услуги. И Нэри, встряхнув головой и не понимая, привёл ли разговор с Рэном к каким-то результатам, или от нее все еще ждут прочувствованной просьбы, о которой особенно думать не хочется, соскакивает с подоконника, взмахом руки привлекая внимание появившихся в гостиной наяд.       И пока водяные накрывают стол в гостиной к обеду, а Эллохар, как Нэри уже догадалась, присутствовать не собирается, она приходит к единственному верному решению. Анализировать собственные чувства больше не пытается, понимая, что пока будет проще воспринимать их, как должное. Влюблена же она, если судить по реакциям. Поэтому остается только ждать и пытаться разобраться в том, что просачивается сквозь защиту Мрака.       Асмодей, будучи пунктуальным и исполнительным хранителем, прибывает вовремя, являясь клубами тьмы в самом темном углу гостиной, на что Нэри только усмехается чуть ехидно, но не понимать его осторожности не может.       Проходит по комнате он почти по-хозяйски, оглядывая незначительные изменения, а затем медленно переводит взгляд на Нэриссу, чуть прищуриваясь. Склоняет голову, изучает глазами, едва заметно изгибая губы в улыбке, а после проговаривает негромко, но от этого не менее лукаво:       — Что, переосмысливаешь бытие невесты принца Хаоса?       Вопросительный взгляд Нэриссы, удобно устроившейся в кресле, не укрывается от духа, и он, загадочно усмехнувшись, продолжает:        — Правильно делаешь. Уже запуталась в собственных чувствах?       Понимая, к чему клонит Асмодей, Нэри лишь негромко фыркает, прикрывая глаза. Не догадаться и не почувствовать он не мог, а сейчас просто отыгрывается за то, что во дворец его не пускали почти неделю, испытывая свойственное всем кошакам недовольство по мелочам.       — Пока справляюсь, — насмешливо кивает она, разводя руками. — А у тебя уже есть заготовленный список советов, на случай, если я не справлюсь?       Проговаривает и понимает, что ответа ждёт с каким-то слишком острым нетерпением. А следом осознает, что хранитель здесь совсем не за тем, чтобы обсуждать ее сердечные дела. Есть более, много более важные для безбедного и долгого существования вопросы, которые требуют скорейшего решения для всеобщей пользы. Но ее, Нэриссы Блэк, главы рода Блэк — в особенности.       Асмодей на ее вопрос только улыбается загадочно. Смотрит долго, с прищуром, склоняет голову к плечу, сцепляя затянутые в чёрные перчатки пальцы в замок, похрустывает суставами. И только после, заметив, как ползёт вверх темная бровь на лице Нэри, расслабленно отзывается:       — Неужели ты думаешь, что я не проинструктировал твоего демона заблаговременно? Превентивные меры, моя госпожа, в играх с темными имеют первостепенное значение.       И снова улыбается, шире, хитрее, опаснее. Нэрисса замирает, не зная, как расценивать слова духа. С одной стороны, перестраховка Асмодея ей только на руку, с другой же — неизвестно, чего наболтал кот Рэну в приступе обострения откровенности. И можно было бы приказать поделиться, можно, но действовать силой не хочется: сейчас, когда Мрак занимает главенствующее положение, когда защищает как никогда прежде, использовать его столь явно просто нет желания. Во избежание проблем. Опасно. И эту опасность Нэри ощущает покалыванием на кончиках пальцев, вибрацией по телу, волнами дрожи, разливающимися по коже. Нетерпение — так она может охарактеризовать свое состояние. Сила рвётся наружу, несмотря на всю свою покладистость и видимую послушность. Рвётся очень знакомо, и они оба прекрасно это понимают.       — Ну надо же, какая забота… — едва слышно вздыхает Нэрисса, впрочем, не испытывая по этому поводу никаких положительных чувств. Вообще никаких, если быть честной, кроме легкого раздражения, тут же отфильтрованного темной завесой, хорошо ощущающейся ментально. — Но ты здесь не ради обсуждения моих отношений с Эллохаром, Асм.       — Не ради, — подтверждает кот, лениво склоняя голову.       Девочка, в столь краткое время обретшая наконец свою силу, вызывает у него почти нездоровое восхищение своей сдержанностью. «Блэки», — мысленно вздыхает хранитель, пытаясь отстранённо оценить безразличное, с оттенком вежливой заинтересованности лицо. Вглядывается в темные синие глаза, изучает надменный поворот головы. «Хороша. Достойная смена Арктурусу. Юная, но сильная. Прадед мог бы гордиться», — выводит оценку он, ехидно хмыкая тому, что Арвиэль, назвавшийся ее дедом, так бездарно профукал выгодного союзника. Что, в конечном итоге, было только на руку ему самому. «Поиграем, Задохлик», — тонко улыбается Асмодей и продолжает мягко:       — Великий лорд ДарХайша, властитель Харакш, да будет его вечность полной побед и свершений, предложил крайне выгодные условия для расширения нашего сотрудничества.       Широченный довольный оскал кота Нэри оценивает по достоинству, улыбаясь в ответ более чем предвкушающе. «Крайне выгодные…», — мысленно потирает руки она, понимая, на что именно намекает Асмодей. У того только золотые в глазах не мелькают, но сама по себе прибыль — не главное. Она лишь приятное дополнение к связям, крепкому сотрудничеству и взаимопомощи, обещанной и уже подверженной контрактом.       — Как я понимаю, лорд Аштархан связался с ним в обход наших договоренностей? — задумчиво спрашивает она.       Но ответа не ждёт — все ясно и так. Активность этого конкретного представителя рогатых неудивительна: Аштархан никогда не упустит ни прибыли, ни выгодных знакомств, а возможность заручиться поддержкой лорда Харакша, учитывая их более чем схожие цели, весьма ожидаема.        — И что же, лорды требуют личной встречи?       — Не требуют, но несомненно ожидают, — обстоятельно кивает хранитель. — Поверенный рода уже встретился с Аштарханом, но ты сама все прекрасно понимаешь: проще будет договориться непосредственно на месте. И желательно загодя, дабы обезопасить само мероприятие.       — Лорд Харакш уже обозначил необходимый объём вспомогательных активов? — легко интересуется Нэрисса.       Запрокинув голову на спинку кресла, она гадает, как же избавиться от пристального внимания Эллохара хотя бы на один вечер. Пока в такое его посвящать точно не стоит. Или стоит, но подготовив заранее. Хотя в чем Нэри точно не сомневается, так это в осведомлённости магистра Смерти.       Ситуация представляется простой и понятной: Аштархану, давно интересовавшемуся способами поставок некоторых запрещённых к провозу веществ и предметов, явно донесли о любопытном свойстве порталов борделей, находящихся во владении рода Блэк. И тот, сложив два и два, а также направив своих демонов понаблюдать за процессом, видимо, в одну из прошлых поставок, удостоверился в выгодности такого сотрудничества. Вот только не зря еще Арктурус установил особые правила безопасности портальной зоны, обеспечивающей не только конфиденциальность личностей, перемещающихся этими переходами, но и сохранность данных о точках выхода. И сейчас Нэри ощущает, что ее крупно нагрели. Облапошили под самым носом, а она, не удосужившись проверить, продемонстрировала верх идиотизма. И, видимо, хранитель приходит к тем же выводам, потому как улыбка медленно сползает с его лица, а взгляд становится напряженным и крайне опасным.       — Прикажи усилить наблюдение за портальными зонами. Пропускать только постоянных клиентов и тех, кто имеет приглашение или рекомендацию от хорошо известных нам посетителей. Остальных — на нижние уровни, девочки знают, что делать, — и добавляет, на миг призадумавшись: — Самых настойчивых — в расход, не время деликатничать.       — Уверена?       Асмодей ограничивается вскинутой бровью, в остальном его лицо напоминает застывшую маску. Нэрисса мрачно усмехается, все же поясняя вслух то, что они оба полагают очевидным:       — Контрабанда через границу — отвлекающий маневр Блэка, Асм. Самое ценное, самое важное они таскают нашими же путями.       — А если открыть ход в пределах Хатссаха? — предлагает он, и Нэри, прищурившись, растягивает губы в улыбке. Идея хороша, но не настолько, чтобы так рисковать.       — Ловушка была бы хороша, работай река под замком. Но сейчас она деактивирована, как и лабиринт. Рисковать защитой всех территорий глупо — слуги, имущество, артефакты…       Собственный голос звучит уныло, но поделать Нэри ничего не может: нижние уровни, проход в которые ведет от самой портальной площадки, тщательно скрытой от любых глаз, были бы хорошей ловушкой. Но поднимать уровень защиты сейчас, это не только раскрыть себя перед неведомым сородичем, явно частенько наведывающемся в Хаос, но и перед Арвиэлем, что повлечёт за собой закономерные вопросы от последнего. «И Рэна», — думается ей, и она устало прикрывает глаза, понимая, что теперь нужно рассчитывать все действия и на него. Что только усложняет задачу. «Противник или сообщник, сообщник или противник», — гадает Нэрисса, но так и не приходит к однозначному решению. «Время покажет», — разумно полагает она, — «Если бы у нас оно было», — добавляет со вздохом и снова обращает взгляд на сидящего в кресле двуликого.       — Забавно, что ты ставишь слуг на первое место, — Асмодей смотрит пытливо, будто ищет что-то, и Нэрисса чуть улыбается, хотя ситуация не особо способствует. И поясняет очевидное как ей, так и ему:       — Они в каком-то смысле подневольны, Асм, а еще привязаны паразитами, пусть установки и щадящие. Не хочу подвергать опасности ни их, ни охранные контуры. Если ослабить контур и замкнуть защиту только на нижних уровнях, чтобы укрепить ловушку, то управляющий может под приказом снять охранки с внешнего уровня, а значит — все будет бессмысленно. Да и я не собираюсь позволять кому-то ломать сознания своих существ.       — Собственница, как и все Блэки, — вздыхает хранитель, но тут же улыбается одобрительно и кивает. — Но ход мыслей верный, — а после предлагает как бы между прочим: — Мы всегда можем запереть слуг в восточном крыле, Нэри.       — Конечно можем, ведь замок без слуг ни разу не выглядит подозрительно, Асм. Особенно, если в него частенько наведывается глава рода, — издевательски тянет Нэрисса, мгновенно отметая идею. — Мы даже отослать их осторожно не сможем, это мгновенно вызовет подозрения и вопросы. Ладно, сейчас важно не это. Главная задача — организовать незаметное наблюдение за портальной зоной борделя в ДарХайше и подготовить тёплый приём дараю и лорду Аштархану. Без осмотра портальных зон ничего делать нельзя: неизвестно, что именно там успели оставить в качестве подарочка культисты.       — Ты так уверена, что переходом пользуются пешки? — с сомнением уточняет Асмодей, но по взгляду Нэри понимает, что задал глупый вопрос. — Почему не сам Блэк?       — Гобелен, Асм. Он, даже если и воздействовал на него неким образом, все равно не может быть уверен в том, что тот не проявит его в определённый момент. Чем ближе к артефакту, тем опаснее. Я сама, планируя побег, не собиралась оставаться в Хаосе, если бы понадобилась инсценировка смерти — слишком просто выдать себя, особенно если гобелен заряжен под завязку. А Эллохар с Владыкой точно не упустили бы возможности искать меня через него.       — Разумно, — соглашается хранитель, кивая.       Рассудительность девочки после всего произошедшего, особенно после насильственного вмешательства в потоки и источник, что обычно всегда приводит к нестабильности, радует. Но при всей своей радости Асмодей не может не заметить того, как она напряжена даже сейчас, когда демонстрирует нарочитую расслабленность и спокойствие. Недовольство — оно ощущается особенно остро, и оно логично в данный момент, ожидаемо. Вот только это самое недовольство направлено не на ситуацию, лордов или Блэка, а на нее саму. Поэтому дух решает задать не относящийся к делу вопрос:       — Ты же знаешь, что всегда можешь попросить помощи? Я не уверен, что все в порядке настолько, насколько ты стараешься демонстрировать, Нэри.       — Могу, — улыбается она уголком рта, а после встаёт и медленно обходит гостиную. Рассматривает убранство комнаты преувеличенно внимательно и, замерев у каминной полки, оборачивается на миг, глядя до безразличного отстранённо. — Доверие, Асмодей. Его больше нет. Как я могу обратиться к тебе, если ты снова пытаешься использовать меня в своих целях, никак не ставя в известность о подробностях? Уподобляешься Эллохару, коврик?       Нэри насмешливо фыркает, запрокидывая голову, а после снова обращает на него взгляд, и тот слово наливается темнотой, становясь жестким и тяжёлым.        — Рэн хотя бы просто лелеет мечту затащить меня на белую шкурку и отыметь как вздумается, а вот ты… Твои планы могут окончиться моим благостным трупиком, ты не думал о таком варианте развития событий? Не думал, что сделает Рэн, а вместе с ним и Владыка, случись все так?       — Мои планы гарантируют твое выживание. Ты — моя госпожа.       Хранитель склоняет голову, искренне недоумевая, почему именно сейчас глава его рода выказывает ему недоверие, высказывая претензии и сомнительные предположения. И ощущает почти обиду, но пытается оправдать себя:        — Как и выживание Эллохара. Я готов лично поручиться, что в случае чего сам договорюсь о послаблении для твоего демона.       — Послаблении? — теперь она не может удержать смеха. Он срывается с губ и почти сразу стихает, гулким эхом прокатываясь по гостиной. — Послаблений, мой дорогой, не заслужила даже я. Никому не было до меня дела, никто не вмешался, когда того требовала ситуация. Они изо всех сил сохраняли нейтралитет, видимость приличий и соблюдения правил, установленных Бездна знает когда. Они просто наблюдали все это время, и теперь ты ждёшь, что я отнесусь к этому с положенным пиететом? Клала я на них, Асмодей. Заявятся — будем сотрудничать на выгодных мне условиях. Спасуют — во Мрак дорога.       Опасность — вот что ощущает хранитель, вслушиваясь во все опускающиеся интонации голоса Нэриссы. Подбирается, улавливая теперь уже явное раздражение — его разделяет не только вейла, но и Мрак, живущий в теле каждого Блэка. Напрягается, видя, как ее глаза затягиваются темной пеленой, как зрачки пожирают радужки и склеры. Осознает, кто именно разделяет ее гнев. «Всеведущий, раздели бремя и обереги от испытаний грядущих кровь свою», — бормочет он, не сразу понимая, что возносит молитву, некогда запрещённую в этих землях, этих мирах в любом виде. И склоняет голову, поднимаясь из кресла, чувствуя, как пригибает к полу сила.       — Вы знаете, к кому обратиться с вопросами, моя госпожа, — осторожно проговаривает хранитель.       Отступает на шаг, ощущая, как даже призрачное, сплетенное из силы тело пронзает холодом. Пустотой, что словно бы прорастает изнутри, оттуда, где чистой энергией пульсирует источник, удерживающий его в этом подобии жизни.       — Знаю.       Шаг — его он ощущает кожей, собственной силой, каждой беснующейся от боли клеткой. Плавный, мягкий, он кажется неторопливым, но Асмодей прекрасно знает сколько опасности таится в простых движениях. Девичья фигурка приближается, замирает в полуметре, и взгляд чёрных глаз пронзает насквозь — Мрак смотрит на него своим невидящим оком.       — Вот только я не могу обратиться, о чем ты знаешь.       Нэри отступает, скорее давая время себе, чем духу. Время, чтобы остыть, чтобы взять под контроль то, что ощущает чем-то живым и разумным, много более разумным, чем прежде. Концентрируется на ощущении себя, но не ощущает ни тела, ни эмоций, ничего. Даже ярости, ударившей вспышкой в первое мгновение, нет. Спокойствие. Полное и непоколебимое. Восхитительное на фоне хлещущего силой источника.       — Испытания, хранитель.       Собственный голос льётся плавно, легко, совершенно бесчувственно. И в краткий миг Нэри приходит понимание, страшное, жуткое, замораживающее и без того густеющую в венах кровь — что-то, что так сильно напоминает привычную ей силу, что-то разумное, отзываясь на ее чувства, внимая ее мыслям, выводам, принятым решениям, оценивая и изучая. Говорит через нее. И Нэрисса замирает, а губы, дёрнувшись, будто бы в недовольстве, продолжают выталкивать слова:        — Испытания, дух. Когдаааа?       Выдох тянется, пока лёгкие не начинают гореть от нехватки кислорода, а накатившее головокружение, смутно ощущающееся за всплеском силы, придавливает Нэриссу к полу.       — Избранник может помешать, — выдавливает Асмодей, склоняясь ниже.       Опасливо, настороженно он смотрит на Нэри, приподняв голову, и, столкнувшись с чернотой глаз, тут же утыкается ниже.       — Убрать? — любопытствует ее губами нечто, и Нэрисса дергается первой, упрямо, чуть сипло восклицая:       — Нет! Разберёмся!       Вздох двуликого, ощутимо облегчённый, разносится эхом по гостиной, и Нэри, ощутив, как давление чуть спадает, распрямляет плечи, встряхиваясь головой. Понимает: сопротивляться бесполезно, оттого и не пытается конфликтовать с тем, что тянется через бесконечные путы Мрака.       — Когда?       Вопрос повторяется, но теперь звучит будто бы отовсюду и ниоткуда одновременно, отчего Нэри напрягается: Владыка может ощутить подобного рода активность, чего допускать не стоит. И беспокойство, вполне понятное для каждого Блэка, не за себя, за Мрак, сковывает.       — Не ощутят, — отрезает коротко голос. — Сроки, — требовательно напоминает, заставляя сжаться и задышать чаще.       Сила давит слишком сильно, так, что и медитации не понадобятся, чтобы продавить защиту на сознании. Нэрисса сглатывает, когда уши закладывает слишком сильно, и прикрывает глаза, ощущая, как лопаются капилляры склер.       — Скоро, — выдыхает рвано Асмодей.       Нэри, приоткрыв глаза, осторожно смотрит в сторону духа, понимая, что того просто размазывает силой по толстому ковру, устилающему пол гостиной.        — Очень скоро. Пару месяцев, не больше.       — Ждём.       Короткий ответ, знаменующий отступление, и то, что гнуло, заставляло подчиняться, тонуть в желании служить, без оглядки следовать приказам, отступает столь же стремительно, как и появилось. Вздох, прозвучавший в унисон с еще одним, Нэри встречает кривой усмешкой и, неуверенно подступив к креслу на подкашивающихся ногах, падает, ловя рукой подлокотник.       — Вот и пообщались.       — Тебе опасно злиться, Нэрисса, — опускаясь на ковёр, бормочет Асмодей и вскидывает голову, пронзая предостерегающим взглядом. — Слишком много силы в тебе сейчас. Он чувствует.       — А потом будет ещё больше, Асм. Потом будет еще больше, — задумчиво, устало тянет Нэри, откидывая голову на подголовник и бездумно глядя в темный потолок. Тени все больше захватывают гостиную, и она с усмешкой отмечает, что вечер подкрался слишком незаметно. Как и всегда.       

***

             Асмодей удаляется почти сразу, еще раз предупреждая о контроле, напоминая о медитациях и том, что сопротивляться себе особенно не стоит — может быть чревато. Выдохнув облегченно, Нэри сначала усаживается на диван, раздумывая над тем, чтобы снова поискать ошибку в диссертации, на которую так рьяно намекал Эллохар, а после, глянув на кипу исписанных формулами и расчетами схем листов, откладывает это неблагодарное дело подальше, во избежание форменной истерики.       Желание отвлечься столь сильно, что Нэри даже задумывается над тем, чтобы сходить и таки попросить. И пусть просьбы и Эллохар в голове не особо укладываются в одну горизонталь, кроме вполне возможной и вероятной эротической, она все же рассчитывает на особое условия, просто исходя из собственного же особого положения. И тут же находит это глупым. А после снова думает, что, возможно, он просто хочет наладить отношения и не будет ничего требовать взамен. И снова сомневается, глядя на собственное отражение в зеркале гардеробной со скепсисом и издевкой.       В итоге из собственных покоев Нэрисса выходит крайне раздражённой, и это, кажется, улавливают даже малочувствительные к женским переживаниям Хедуши, все еще стоящие на посту у дверей. Косо глянув на крылатых, Нэри сворачивает направо, к выходу из крыла, и снова прислушивается к ощущениям, определяя, что Рэн не покидал своего кабинета. Цокот каблуков, гулом отдающийся в каменной кишке коридора, раздражает еще больше, и она останавливается перед тяжёлыми дверями почти у самого выхода из крыла, восстанавливая дыхание. Пальцы нервически сжимаются, а после снова разжимаются, влажные ладони ощущаются просто отвратительно, и она торопливо обтирает их об юбку платья, оглянувшись по сторонам.       Его ожидание, так и не затухшее за несколько часов, Нэрисса ощущает каждой клеточкой, стоит прислушаться к тому, что происходит за дверями. Раздраженно встряхивает головой, напряженно усмехается, не понимая, почему еще не вошла в кабинет. Сила, не просто магическая, которую она и так ощущает, сдерживаемую и подавляющую, та сила, на которую откликается вейла внутри, заставляет замедлиться, застыть, прислушиваясь уже к собственным ощущениям. Смущение, будь оно не ладно, появившееся еще днем, там, в гостиной, снова поднимается удушающим шквалом, заливая краской лицо и шею, что раздражает еще больше. В качестве аргумента для более чувствительной части себя Нэри приводит неоспоримый факт того, что она очень даже близко знакома с тем, кто сидит по ту сторону двери, отчего жар послушно и еще более раздражающе стекает по телу, концентрируясь внизу живота. «Ошибочность стратегии была признана мгновенно, но, увы, запоздало», — удручённо констатирует Нэри, прикрывая глаза. И толкает дверь, понимая, что стоять дальше просто бессмысленно.       Яркое освещение кабинета, контрастирующее с тусклым светом светильников в коридоре, больно ударяет по глазам, заставляя на миг зажмуриться. Перед глазами растекаются алые круги, обстановка кабинета, в который она заявляется впервые, плывет, и смазанные очертания вызывают не только вполне ожидаемую тошноту, но и дрожь. Шелест бумаги она распознаёт секундой позже, а еще мгновением — ощущает на себе внимательный взгляд, пробирающий до мурашек.       — Надо же, — голос магистра Смерти плавно перетекает обертонами, обволакивает, и Нэрисса задерживает дыхание, вслушиваясь в бархатные нотки и упуская смысл сказанного, — не ожидал твоего появления сегодня. Коврик умеет не только в качественные заглушки, но еще и во вправление мозгов?       Последнее звучит заметно издевательски, и Нэри, проморгавшись, уставляется на Даррэна мрачно. Улыбка на его лице кажется расслабленной и чуть насмешливой, что нисколько не поднимает упавшего враз настроения, и она приподнимает бровь, ожидая продолжения тирады. Магистр Смерти, улыбнувшись шире, приглашающе указывает рукой на кресло, и Нэрисса закатывает глаза.       Его очевидная веселость, как и собственные реакции, понятные, ожидаемые и очевидные, вызывают раздражение близкое по силе к бешенству. Фыркнув, она проходит к креслу и, расслабленно усевшись, вытягивает руки на подлокотниках, уставляясь на Эллохара полным ожидания взглядом. Откинувшись на высокую спинку своего кресла, мужчина отзеркаливает ее позу и с улыбкой склоняет голову к плечу.       — Я весь внимание, сердце мое, — нарочито серьезно проговаривает он. — Тебе, по всей видимости, есть что сказать. Или я ошибаюсь, и ты пришла сюда помолчать и посверлить меня недовольным взглядом?       Усмехается, внимательно следя за реакциями Нэриссы: она чуть прищуривается, смотрит словно бы испытующе, но приподнятые уголки губ портят выражение подозрительности, изображаемое на лице. Сейчас, ощущая ее эмоции лучше, пусть те и кажутся ровным штилем, он уверен — она раздражена, и то, как ее бесит необходимость просить, лишь кажущаяся ей необходимость, которой на самом деле-то и нет, заставляет его губы растягиваться в предвкушающей улыбке.       — Раз уж ты у меня такой благородный и бескорыстный, и не хочешь обменивать свое разрешение на мой «отпуск» на какие-либо условия со своей стороны, то будь добр, — тянет, растягивая губы в улыбке Нэри, и магистр Смерти ухмыляется речевым оборотам, — отпусти меня, пожалуйста, в пустоши, а то я зачахну тут, в четырёх стенах, страдая от одиночества и скуки…       — Перегибаешь с драматизмом, Нэрюш, — фыркает насмешливо Даррэн, но смотрит при этом более чем благосклонно. Заметив, как довольно сверкнула глазами Нэрисса, он медленно прикрывает глаза и, тяжело вздохнув, проникновенно интересуется: — Что, даже скучать не будешь? А как же тоска в сердце и прочие прелести расставания?       Что-то такое мелькает в его глазах, что-то, тут же прячущееся в тени ресниц. Оно же видится Нэри в полуулыбке, приоткрывшей губы, в вальяжной позе, в которой Рэн восседает в своем троноподобном кресле. Это что-то снова заставляет ее стушеваться, а сердце сбиться, ухнув в желудок. Пристальный взгляд, неотрывный, неторопливо скользящий по лицу и спускающийся ниже, пригвождает Нэриссу к месту, и она замирает, силясь сглотнуть ком, вставший в горле. Ладони, касающиеся тёплого дерева подлокотников, тут же становятся влажными, и ощущение жертвы, замершей перед вставшим в стойку наизготовку хищником, снова накрывает с головой. Привычная язвительность словно бы отказывает, и колкий ответ приходит с трудом.       — Ну что ты, обижаешь, — максимально искренне сообщает Нэри, выразительно прижимая ладонь груди. Эллохар ловит жест, задерживаясь на руке взглядом, и Нэрисса ощущает, как внизу живота стягивается тёплый комок. — Буду страдать без твоих шуток и издёвок каждую секунду времени. Куда мне, по уши-то влюблённой?       — И как мне тебя отпускать, зная о твоей обязательной программе страданий и соответствующих уровню страданий возлияний? — очень серьезно и очень сочувствующе вопрошает Даррэн, склоняясь к столу и упираясь в столешницу локтями. — Я, знаешь ли, забочусь не только о твоей физической сохранности, но и об эмоциональном состоянии.       То, как он едва заметно нахмуривается, Нэрисса замечает сразу, и не понимать причин перемены в его настроении не может. Нестабильность дара чувствования беспокоит и ее саму, но уже не так сильно, как даже утром: после более чем любопытного инцидента при встрече с Асмодеем, они почти сразу озаботились восстановлением щитов. Пришлось подумать над структурой, ибо восстановление лабиринта, стоявшего прежде, было фактически невозможно в полевых условиях дворца, несмотря на то, что сама она, впрочем, как и хранитель, прекрасно помнила каждый закоулок и уровень. Сама сложность состояла даже не в восстановлении структуры — ее остовы остались, а в начинке этой самой конструкции. Более чем специфической начинке, над которой придется основательно поработать.       Обеспокоенность, читающаяся на его лице, заставляет смягчиться, и потому Нэри проговаривает успокаивающе, но серьезно, не позволяя себе улыбнуться:       — Если тебя беспокоит моя восприимчивость, то можешь не волноваться — вопрос со щитом мы уже решили.       Пальцы с чёрными когтями пробарабанивают по столу, и она замолкает на секунду, замечая тень неудовольствия, мелькнувшую в серых радужках. «Недоволен тем, что я действовала у него за спиной, или хотел помочь сам?», — задумавшись, гадает Нэри и, столкнувшись с ним взглядом, продолжает:        — Это, конечно, не то же самое, что стояло прежде, с конструкцией лабиринта предстоит поработать, но сейчас на это времени нет. Но вполне себе рабочая система. И связи не мешает.       Мрачно глядящий в ответ Эллохар сохраняет молчание, и Нэрисса буквально кожей ощущает сгустившееся напряжение. Оно сквозит в его позе, в том, как он размеренно водит кончиками пальцев вдоль кромки отложенного с ее приходом на стол листа, во взгляде и прищуре глаз. И проговаривает он неожиданно тяжело и словно бы чуть холодно, отчего она нахмуривается:       — Меня безмерно поражает, прелесть моя, что ты позволяешь существу, которому не доверяешь должной мере, копаться в собственных мозгах, хотя можешь обратиться ко мне.       «А, нет — мне ты тоже не доверяешь», — хочется язвительно добавить ему, но он сдерживается, на миг прикрывая глаза. В принципе, сам Даррэн считает помощь хранителя разумным выходом: кот помогал устанавливать защиту в первый раз и знает о структуре конструкции много большего его самого. Но то, что Нэри не обратилась к нему, даже не сообщила, почему-то задевает. Словно она действительно хочет скрыть что-то, потому и не допускает до столь деликатных вещей, как помощь в работе с сознанием и его защитой.       — Я могла обратиться к тебе, но это было бы бессмысленной тратой времени, Рэн. Твоего времени в первую очередь.       Его обида вспыхивает столь ярко и остро, что, кажется, Нэри может ощутить ее запах и вкус. Интонации ее голоса тут же приобретают мягкие нотки, и первым порывом становится встать и подойти, коснуться плеча или вообще влезть на колени и обнять, но она останавливает себя. Во-первых — не время, во-вторых, это отдаёт откровенной манипуляцией, а если уж она сама просила не использовать подобное против себя, то и самой к таким методам прибегать не стоит. Честность — вот чего хочется в первую очередь.       — Мне бы пришлось сначала нарисовать тебе карту лабиринта, потому что, несмотря на его разрушение, остовы еще стоят, как своеобразные траншеи, по которым пришлось бы пройти, чтобы работать с более глубокими слоями, на которых и крепится щит. А потом провести в обход всех опасных зон, потому что они тоже не привязаны к определённым точкам. Долго и нудно, ты бы мне спасибо не сказал за несколько часов головной боли.       По мере объяснения недовольство Эллохара сменяется любопытством: для Нэриссы, совершенно неспособной в ментальных науках и не имеющей должного уровня врожденной защиты, подобная сложность и продуманность конструкции — достижение, заслуживающее совершенно оправданной, закономерной гордости. И это не может не вызывать интереса.       — Занимательно, — задумчиво тянет магистр, складывая руки на столе, — чья была идея с лабиринтом? Асмодея? Более чем уверен, что ловушки ты выбрала не защитного типа…       — Атакующего, — коротко кивает Нэрисса.       Даррэн замечает, как она расслабляется, при этом приобретая ощутимую уверенность: темы, не касающиеся чего-то глубоко личного, ей определенно нравятся.        — С полным отсутствием врождённой защиты крепить дополнительную особо не на что, поэтому работать пришлось с нуля, да ещё и на неподготовленной для подобного почве.       Нэри пожимает плечами почти равнодушно, но Эллохар не обманывается: такая кропотливая работа в ее случае должна была занять много недель адского труда со структурированием собственного сознания, подготовкой уровней крепления защиты, встраивания опорных точек конструкции, в общем, всего того, что не было нужно любому с защитой врождённой.       — У лабиринта должен быть реальный прототип, — как бы невзначай замечет он.       Нэри сначала кивает, а после, странно замерев, отрицательно мотает головой и снова кивает. «Еще любопытнее», — имея вполне обоснованные предположения, хмыкает про себя Даррэн.       — Не могу сказать, — признается Нэрисса со вздохом, и виноватое выражение на миг мелькает на ее лице.       — Родовые тайны, — усмехается понимающе магистр, склоняя голову. — Что ты использовала в качестве атакующих ловушек?       Вопрос более чем важный: напороться на что-то малоприятное, если возникнет необходимость работать со взломом ее защиты, никакого желания нет. В том, что Нэри ответит правдиво, он почти не сомневается, а потому ответа ждёт с ощутимым нетерпением.       — Ментальные проекции памяти, в основном физические ощущения: боль, парализация. Иногда эмоции тех же категорий приятности, — перечисляет она, и Эллохар делает пометку на будущее таки получить доступ к ее защите и технике ее установки. — Проекции, само собой, приходилось наслаивать по несколько раз, с моим уровнем ментального дара достоверность страдает.       Бровь удивленно вздергивается прежде, чем магистр успевает осмыслить сказанное, а после он и вовсе с сомнением уставляется на нее. Само воссоздание проекций ощущений и эмоций предполагает под собой детальное восстановление фрагментов памяти и повторное проживание событий, а в случае с наслоением требуется определенное количество повторений этого и без того неприятного действия.       — И ты собираешься его восстанавливать, — констатирует очевидное Даррэн и видит в ее глазах однозначный ответ.       — Да.       Нэрисса снова пожимает плечами, чуть улыбаясь при этом. Расслабленная, ленивая улыбка никак не вяжется с темой обсуждения, что заставляет что-то неприятно зудеть внутри. Беспокойство — определяет он мгновением спустя.        — Неприятно, конечно, но не смертельно. К тому же у меня такой восхитительный опыт в последние полгода, что обновить защиту лишним не будет, только на пользу.       — Своеобразный взгляд на все произошедшее, — со вздохом констатирует магистр, не совсем понимая, как относится к ее рвению.       С одной стороны он понимает, что такая защита просто необходима в нынешней ситуации, но с другой что-то, настырно нашептывающее внутри, изо всех сил хочет уберечь ее от многократного проживания последних событий.       — И в связи с этим у меня есть еще одна просьба, — осторожно начинает Нэри. Даррэн будто бы улавливает эту осторожность: взгляд серых глаз становится напряжённым и цепким, а сам он подбирается в ожидании. — И для работы с щитом, и для пользы расследования мне необходимо будет посещать Хатссах. Желательно, в ближайшее время.       Озвучив просьбу, Нэри выжидательно замирает, гадая, какой будет его реакция на этот раз. Задумчивый взгляд ощущает на себе мгновенно — Рэн будто взвешивает аргументы за и против. А потому она мгновенно поднимает глаза, надеясь, что выглядит уверенной, и сталкивается с потемневшими радужками, испытующе разглядывающими в ответ. Молчание снова затягивается, и выражение его глаз снова незаметно меняется, становясь чуть лукавым, тёплым, влекущим. Сглотнув, понимая, что нужно сказать что-то еще, пока совсем не потеряла дар речи, Нэрисса выдыхает чуть тише:       — И я, конечно, не рассчитываю, что ты позволишь отлучки в гордом одиночестве. Но помимо всего перечисленного, у меня еще есть обязанности перед родом, которые я не могу переложить на поверенного, поэтому и с делами разобраться мне тоже придётся. И в этом случае я очень прошу не вмешиваться, — чуть мягче, более текуче обращается к нему она, понимая, что бессовестно играет голосом, ведомая вейловой сутью. — Наблюдать — пожалуйста, но не вмешиваться. Я даже на все интересующие вопросы отвечу, только без неожиданных сюрпризов.       На столь четко озвученную просьбу Эллохар неожиданно очень весело оскаливается и еще более весело уточняет, заставляя Нэри удивленно вздернуть брови:       — Что, старина Харакш так заждался очередной поставки своей контрабанды, что решил рискнуть и вытащить тебя из-под моего носа?       А вот это становится полной неожиданностью. Нэрисса так и замирает вполоборота с приподнятыми бровями, медленно обтекая и переваривая невыносимо высокий уровень осведомленности магистра Смерти. Выдохнув, она медленно откидывается, прислоняясь спиной к жесткой спинке кресла, успокаивающе поглаживает теплое дерево подлокотников ладонями и вновь выдыхает. Понимает: раз уж Рэн знает так много, то правильней будет выложить ему свои подозрения о возможном пересечении границ Хаоса Блэком через сеть борделей. Правильней, но не выгодней лично ей. «Дилемма», — констатирует отвратительный факт она.       — Я знаю, Нэри, — он усмехается очень лукаво, а еще — слишком понимающе. — Можешь не вдаваться в подробности. Твои финансовые дела меня беспокоят постольку поскольку, пока все идет хорошо, а ты не ввязываешься во что-то опасное. Я прекрасно понимаю значение слова свобода, прелесть моя, сколь сильно бы не хотел лишить тебя этого. Зависимость меня беспокоит больше.       В его голосе проскальзывает едва ощутимый металл, и Нэри, прикрыв глаза, вздыхает. То, что данной темы было не избежать — очевидно, но то, как пойдёт разговор дальше — полостью ее ответственность. «Давить на жалость или не давить?», — размышляет она, из-под ресниц оглядывая магистра, и только после понимает, что капля откровенности не повредит. Он ждёт правды, он хочет ее слышать, и, возможно, стоить дать ему ее, чтобы продемонстрировать хоть немного доверия. И получить доверие в ответ.       — Я просто меняла зависимость от того, что не могу получить, на зависимость от того, что могу.       Нэри проговаривает это спокойно, или ей только кажется так, но Даррэн улавливает тонкую нотку горечи в ее тоне. Всматривается внимательнее, ищет хоть что-то в ее лице, что подскажет, стоит ли проявлять сочувствие и сожаление, или оставить все как есть. И не находит ответа.       — Тогда это казалось способом побега. Сейчас — не больше чем возможностью избегать ненужных эмоций. Между психологической зависимостью и физической большая разница.       — Это не выход, — тихо проговаривает он, и Нэрисса прикрывает глаза снова, не в силах справиться с эмоциями.       Просто сидит, контролируя каждый вдох и выдох, концентрируется на том, как лёгкие раскрываются и спадаются, только парой бесконечным мгновений спустя ощущая, как тёплые пальцы касаются плеч. Мягко поглаживают, опаляя через тонкую ткань, пробираясь за ворот, распространяя томные мурашки по телу. Нэри замирает, наслаждаясь касаниями.       — Это не выход, — повторяет он, склоняясь к уху, согревая чувствительную кожу дыханием, заставляя задрожать. И Нэри послушно вздрагивает, замирает, вслушиваясь в бархатные интонации голоса, тонет в легкой хрипотце, чуть вибрирующей, подрагивающей. — Совсем не выход, дыхание мое. Так нельзя. Больше нет смысла бежать от себя, — шепчет магистр за спиной, и она только задерживает дыхание.       «Нет смысла», — тупо повторяет про себя, но не улавливает значения слов. Звучит правильно, хорошо, так, как нужно, так, как она ждала, и ничего не сопротивляется внутри. Слишком не сопротивляется, слишком ровно, слишком правильно. Непонятно. Пока непонятно. И Нэрисса сама не знает, что со всеми этими чувствами делать. Даже не с чувствами, просто с осознанием того, что бежать больше не нужно. «План, мне нужен план», — мечется мысль в голове, но Нэри не находит, как ее связать с ощущениями, с тем, что медленно тлеет внутри.       — Я пока не понимаю, как это — не бежать от себя, Рэн. Не понимаю. Я слишком привыкла к этому, а ты слишком влияешь на меня, чтобы я могла разобраться в себе без спешки, спокойно, — тихий, чуть нервный шепот срывается с губ, и руки на плечах стискивают сильнее, прижимают к напряжённой груди, приподнимают в кресле. — Меня бесит количество вещей, над которыми я должна думать одномоментно, понимаешь? Я бы хотела просто позволить себе потонуть во влюбленности и не думать о чем-то другом, но я не могу.       Все это так напоминает нытьё и жалобы, что Нэри почти сразу замолкает, разглядывая собственные ладони. Застывает, скорее чувствуя нутром, чем осознавая в полной мере, что Даррэн действительно понимает. А ощутив, как пространство, всколыхнувшись, меняется, она прикрывает глаза. Удобней устраивается на его коленях, оказавшись в руках магистра Смерти, прислоняется щекой к груди, вслушиваясь в мерные удары сердца.       — За мной может проследить Дархад Экхар с Ссагрусом, — тише, много спокойнее произносит она, и Эллохар крепче сжимает руки на ее талии. Выдыхает спокойнее. Она не бежит, не пытается вывернуться, не избегает прикосновений, и это уже победа. — Не обязательно следовать за мной по пятам, у тебя и своих дел полно.       На это Даррэн только усмехается коротко — как бы ни доверяла ему Нэри, как бы ни была расслаблена рядом с ним, но свои дела она все равно предпочитает решать самостоятельно. И это даже хорошо, не будь он заинтересован. Потому и не выпускает ее из своих рук, когда она напрягается, просто удерживает, мягко поглаживая по плечу.       — А если я хочу присоединиться? Свойственное мне любопытство не дает покоя.       Вопрос не удивляет, скорее заставляет усмехнуться. Его интерес — что-то более чем ожидаемое, знакомое, понятное. Это не отталкивает, скорее вызывает ответное любопытство. И Нэрисса тут же расслабляется, понимая, что скрывать-то особо нечего. Только хмыкает едва слышно, что не укрывается от чувствительного слуха демона.       — Отправляемся?       Она снова замирает, но магистр Смерти не обманывается – Нэрисса прекрасно понимает, о чем он спрашивает. Потому она и вздрагивает, и замирает, будто бы прислушиваясь. Он отслеживает ее реакции — это становится чем-то привычным, инстинктивным, как дыхание. И коротко усмехается, когда Нэри тихо спрашивает:       — Куда?       — Хатссах, прелесть моя, — поясняет Эллохар тихо, и она чувствует его улыбку. — Ты бы не стала заводить эту тему, не имей необходимости отлучиться немедленно. А мне смерть как любопытно. Особенно в контексте лордов доменов, непосредственно подчинённых мне, и твоего взаимодействия с ними.       Подобная постановка вопроса отрезает все пути к отступлению — это Нэри понимает мгновенно. И как бы ни хотелось еще посидеть на его коленях и жалостливо повздыхать, времени особо нет: лорд Харакш не особо любит ждать, как в принципе все, кто наделен пламенем. А поставки, пусть и контрабанды, пусть и вне законов, установленных Владыкой — большая часть ее доходов на данный момент, и игнорирование возможности подзаработать, как и избегание клиентов, не красит ни одного дельца. Выдохнув, Нэри таки поднимает глаза на Эллохара, оценивая возможности и вероятности, и он напоминает негромко, все так же растягивая губы в улыбке:       — Никакого вмешательства, прелесть моя, только наблюдение, я помню.       — Это радует. Но я спешу в Хатссах не за этим. Не совсем, — поправляет себя Нэри, а заметив на его лице удивлённое выражение, чуть усмехается, склоняя голову к плечу. — Расследование, Рэн. Есть кое-что, что вызывает у меня вопросы. Кое-что, что я хочу проверить.       — Тем интереснее, — негромко тянет Даррэн, и Нэрисса только фыркает, теснее прижимаясь к его плечу, чувствуя, как теплое дыхание касается виска.       Он определенно пытается влиять на ее чувства, пусть посредством обычного вожделения, которое может контролировать хотя бы отчасти, и это в некоторой степени забавляет ее. Раздражает, да, но кажется забавным просто потому, что этим можно управлять. А еще потому, что это можно повернуть и против него самого. Что вдвойне приятнее, пусть подобный ход действий диктует вейла, полностью зависимая от избранника. Вот только эту зависимость можно развернуть, главное иметь желание и необходимый навык контроля над притяжением, свойственным любой вейле. А с этим управиться не так уж и сложно. Подобные игры ей не впервой, определённый опыт имеется.       Лёгкое касание пальцев, словно бы невзначай, к его руке, невинное, почти неощутимое, и Нэрисса расплывается в загадочной улыбке, ощущая, как что-то коварное, темное и крайне чувственное поднимается внутри. Ладонь сама поднимается выше, к плечу, очень нежно ползёт к груди, будто бы неуверенно прикасаясь к пуговицам рубашки. Эллохар провожает ее бездумным взглядом затуманенных глаз, и Нэрисса уже празднуют победу, невинно потупив взгляд и чувственно вздохнув, как магистр, пленительно медленно склонившись к уху, тихо шепчет:       — Нечестно, радость моя.       Сорванное, поверхностное дыхание обдаёт чувствительную мочку, и она непроизвольно содрогается: подобное воздействие возможно только при должном уровне собственного отклика. Но Нэри держится, даже когда магистр Смерти стискивает сильнее, а пламя, откликнувшись на его мысленный призыв, взмывает вокруг, охватывая кольцом и унося в неизвестность.       Она ощущает, как сильные руки подхватывают, и с улыбкой, приносящей странное, почти болезненное облегчение, вздыхает: именно по этому она скучала все эти годы. Даже не по касаниям, но по взглядам. Пониманию и принятию, от которого так отвыкла. По улыбкам, подколкам, по той теплоте, что была между ними. По возможности совершать ошибки и не получать осуждение в ответ, по руке, незримо ведущей, дающей опору, готовой поддержать в сложный момент. По свободе рядом с ним, пусть и под его надзором — и все это ощущается настолько восхитительно, что Нэрисса невольно прикрывает глаза. Сейчас хорошо. Правильно. Хорошо настолько, что скрыть это не получается, и она чувствует его удивление, какое-то недоверчивое, но все равно радостное, по связи.       — Знаешь, — тихо шепчет Нэри, так и не открывая глаз, но понимая, что Даррэн смотрит на нее сейчас предельно внимательно, — вот хотела тебя попросить оставить все без язвительных комментариев и насмешек, но… Комментируй сколько твоей темной душеньке возжелается, — и, потершись носом о мягкий шёлк рубашки, тихо признается: — я по этому очень скучала.       Магистр Смерти, путаясь в ее ощущениях, не сразу находится с ответом — слишком странной кажется вспышка какой-то чистой, незамутненной радости с ее стороны. А когда наконец понимает и даже подбирает слова, что в этот раз даётся неожиданно сложно, сохраняет молчание. Высокопарные речи сейчас не нужны, необходимо просто чувствовать, пытаться понять. Осознать, а не бессмысленно рассыпаться словами, как бы этого ни хотелось.       Именно поэтому, даже когда перенос заканчивается, а сам Эллохар плавно опускается на плиты пола в холле замка, пламя окончательно он не отпускает. Только бережно опускает Нэри, снова привлекая ее к себе, чувствуя, как она обнимает в ответ, прижимаясь крепче, как вздыхает, зарываясь носом в ткань рубашки, как расслабляется. Сейчас просто хорошо, хорошо настолько, как давно не было, и этот момент, тёплый, пронзённый близостью, хочется сохранить.       — Я правда скучала, — выдыхает она едва слышно, и Даррэн прижимает ее крепче к себе, легко поглаживая по плечу.       — А я злился, что ты меня игнорируешь. Это было обидно, радость моя, — признается он так же тихо, но улыбка почему-то растягивает губы. — И я тоже скучал. Очень скучал. Буквально до недавнего момента.       Не высказанный, но так отчётливо ощущающийся намек Нэри понимает сразу, и следом накатывает стыд. Заговорить снова отчего-то становится еще сложнее, и она просто собирает в горсти ткань его рубашки, тяжело вздыхая. Понимает, что он хочет очередного откровенного разговора о них, о ее собственных чувствах, поскольку не совсем понимает их, но не давит. Просто обнимает ее крепче, ласково проводит ладонью по волосам, и, отстранившись, Нэрисса видит тень печали в его глазах, силой воли сменяющуюся серьёзностью и собранностью.       — Сколько времени у нас осталось?       — Лорды Харакш и Аштархан прибудут после полуночи, так что пара часов на поиски у нас есть, — его напряжённое ожидание ощущается кожей, потому она отвечает тихо и осторожно поглаживает его спину кончиками пальцев.       Сейчас хочется касаться. Не разрывать объятий, в которых так удивительно спокойно, просто стоять в кольце пламени, прислушиваясь к сильным ударам сердца, наплевав на все причины перемещения в родовой замок. И Даррэн это понимает, чувствует то же, но времени действительно немного, это Нэри осознает со всем возможным сожалением. А потому не сопротивляется, когда он мягко перехватывает ее ладонь, сжимая в пальцах, и отпускает огонь, вспышкой опавший к ногам. И оборачивается, буквально чувствуя, как магистр Смерти ехидно вздергивает бровь. В этом ехидстве столь сильно ощущается какое-то удовлетворение, что не полюбопытствовать, несмотря на все свое нежелание заниматься делами, она не может.       Стоящий на ступенях лестницы в полумраке холла Риссан заставляет ее губы изогнуться в мягкой улыбке. Чуть печальной, этого не скрыть, но очень и очень искренней, словно бы вместе с разделением сути, там, в пустыне, осталось и все неприятие дома, дворца и рода, в котором она сама имела честь родиться. И даже сам замок ощущается иначе, это Нэрисса понимает только сейчас — каменная махина кажется тоскующей и болезненно одинокой, но будто бы тёплой и очень родной, как и все те, кто проживает под этой крышей.       — Леди, мой принц, — склоняет в вежливом поклоне голову старый демон, но не заметить его счастливой улыбки Нэри не может. И тут же ощущает, как подбадривающие, словно бы ощутив всю смесь ее мыслей и чувств, поглаживает руку Даррэн. — Ваш стряпчий прибыл, я разместил его в прежних покоях, с вашего дозволения, до новых распоряжений. Он ждёт вас и передаёт, что встреча с нашим глубокоуважаемым другом прошла успешно, и договоренности достигнуты.       Заканчивает свою приветственную речь демон слишком многозначительно, чтобы Эллохар не заметил этого, и он мгновенно переводит внимательный взгляд на Нэриссу. Та, коротким кивком пообещав объяснить все позже, настолько тепло улыбается древнему смотрителю, что магистр Смерти невольно засматривается. Она кивает в ответ благодарно, задерживая на Риссане взгляд, и обращается мягко, заставляя невольно прислушиваться к интонациям:       — Темной ночи, Риссан, вести действительно хорошие. Попроси Альту и Михран подготовить все для встречи гостей и предупреди, пожалуйста, Джарну, что она может понадобиться.       Лица Нэриссы Даррэн видеть не может, но лукавый и очень понимающий огонёк в глазах управляющего распознаёт. Что-то хитрое и очень коварное мелькает во взгляде древнего демона, заставляя не только задуматься, но и задаться закономерными вопросами, которые, он, впрочем, откладывает на более удобное время. А почувствовав, как Нэри тянет его за руку, так и не разрывая контакта, стоит управляющему неслышно удалиться, он улыбается.       Сейчас, когда в Нэри не ощущается надрыва, боли, страха, касания кажутся правильными. И даже то, что она не отвечает на вопросы, больше не задевает так сильно. Наверное потому, что Даррэн уверен — она обязательно ответит. И, увлекаемый вверх по ступеням, он не ждёт ответа вот так, сразу, но получает его, чему откровенно удивляется.       — Джарна — любимица Харакша, как бы тот ни скрывал.       В интонациях Нэриссы ему слышится улыбка, и по связи ощущается непонятный ему эмоциональный подъем, который Даррэн неосознанно ассоциирует с вейлой. Именно поэтому он и проговаривает негромко, снова поглаживая пальцами тыльную сторону ее руки, сжатой в пальцах:       — Харакш весьма любвеобилен, радость моя, у него целый гарем на любой вкус.       В тоне магистра Нэриссе различает закономерное сомнение, приправленное скепсисом, и потому, поднявшись на слабо освещенную площадку между этажами, она разворачивается, так и не выпуская его руки. Подступает на шаг, хотя он и так стоит близко, запрокидывает голову, заглядывая в глаза. Понимает, что теряется в темной глубине его зрачков, но все же произносит, искренне сожаления, что Рэн не может ощутить в полной мере то, что понимает и видит она сама:       — Поверь, я нисколько не торгую вверенными моим заботам существами, но буду искренне рада, если он таки выпросит у меня Джарну. Вот только он не решится, о чем я очень сожалею.       — А говоришь, что не лезешь в чувства и головы окружающих, — поняв все без лишних подробностей и пояснений, мягко укоряет ее магистр.       Сейчас Нэри смотрит настолько открыто и доверчиво, что не тонуть во взгляде невозможно. Хочется видеть ее вот такой, без масок и попыток закрыться, защитить себя. Поэтому он наслаждается моментом, урвав секунду, чтобы просто скользнуть тыльной стороной ладони по ее щеке. Подступает ближе, глядя в глаза, чувствует, как послушно замирает сердце в груди, как она тянется за легким касанием.       — Не лезу, но иногда это ощущается исподволь, а я просто не могу это контролировать, — признается она тихо, и в этом Даррэну слышится едва заметная тень смущения.       Нэрисса вроде бы и смотрит открыто, прямо, но в то же время будто бы немного закрывается. И он не может не улыбнуться в ответ. И удержаться от комментария не может, ведь вроде как позволено, да и ехидным он не получается. Да он и не хочет, только если чуть-чуть.       — Сильные леди демонстрируют простые и понятные всем слабости?       Вопрос неожиданно выбивает из колеи, и Нэри задумчиво, немного сконфуженно глядит в его лицо, замечая и вопросительно изогнутую бровь, и лукавую, невозможно теплую усмешку. И только фыркает в ответ, понимая, что крыть нечем. Да и не нужно, по сути-то. И снова улыбается, позволяя привлечь себя к груди, обнимает в ответ. И снова же это ощущается легко, правильно, почти привычно.       «Так ведь и должно быть, да?», — в сомнении спрашивает она себя, как никогда четко, несмотря на привязку вейлы, отделяя собственные чувства от очевидной связи вейлы и ваэрры. Потому, что они разительно контрастируют: вейлова суть испытывает скорее желание и восторг из-за того, что избранник понимает ее, а вот сама она ощущает лёгкость. Спокойствие. То, чего так не хватало в присутствии Рэна раньше. Уверенности, в том числе и в себе самой. Становится много проще отделять чисто физическое влечение от влечения и привязанности духовной. И это странным образом только дополняет весь спектр чувств, словно собирает по осколкам наново то, что и без того должно быть цело по определению. И объятия снова не хочется разрывать. Просто чувствовать это, дышать этим, ловить момент, наслаждаясь каждым мгновением этой целостности.       Только сейчас приходит ошеломляюще в своей сути понимание, что именно Рэн, чувства к нему, как вейлы, так и своим собственные, делают ее целой. Сращивают не физически, но морально, без чего нормальное существование практически невозможно. И это тоже хорошо — Нэрисса ощущает это буквально каждой клеткой тела, мелко вибрирующей в унисон с тяжёлыми ударами сердца в его груди.       — Иногда этого хочется больше всего, — шепчет она так тихо, что о сказанном можно скорее догадаться, нежели действительно услышать, но Даррэну, кажется, и не нужны словесные подтверждения.       Просто физический контакт, в котором ощущается так много, что можно задохнуться. Оглушающая нежность, остервенелое желание защитить, просто спрятать, укрыть, болезненное, инстинктивное, которое сама Нэри почему-то понимает, пусть и не может осознать полностью. И восхищение, и восторг, и тепло, и желание, сводящее сладкой судорогой низ живота, и уважение, странным образом вызывающее ступор… Это хочется чувствовать. И еще сильнее хочется дать понять, что это ни разу не безответно. Вот только она снова не знает как. Понимает, что сейчас сознание защищает Мрак, что связь не до конца восстановлена, но на глаза наворачиваются слезы. Для которых не время и совсем не место, а потому Нэри просто смаргивает их быстрее, чем он смог бы почувствовать. Но эмоций, как бы глубоко сейчас они не были погребены под Мраком, не скрыть — в них есть и тоска, и боль, и облегчение, и какие-то оглушающие, словно бы не до конца прочувствованные радость и осознание, что все жуткое, болезненное, страшное наконец закончилось. Но Нэрисса не позволяет этому вырваться, снова задавливает вглубь, зная — не время. Просто не время. И когда такие нужные, такие сильные, знакомые руки ослабляют захват, просто отступает. И улыбается снова, скорее прерывая откровенно смущающее молчание, сопровождающееся слишком уж проницательным взглядом:       — Дневники, они волнуют меня больше всего сейчас. Пусть я свои веду беспорядочно и от бутылки к бутылке, но записи прадеда и отца должны были сохраниться. Как и записи Исенны.       — Разумно, — кивает согласно Даррэн.       Он задумчиво склоняет голову к плечу, продолжая неотрывно разглядывать лицо Нэри. И только усмехается, видя медленно заливающий ее лицо румянец. Это слишком нравится ему, чтобы он мог отрицать очевидное. Поэтому, снова перехватив ее ладонь, едва ощутимо, но очень чувственно скользнув пальцами по тонкому запястью, магистр максимально серьезно уточняет:        — В библиотеке искать бессмысленно?       — Угу, — односложно откликается Нэри, сжимая его руку, и так спешно отворачивается, что Даррэн не удерживается от усмешки. «Моя прелесть», — констатирует крайне приятный, почти нездорово нуждающийся в подтверждении факт он, шагая следом за ней. — Личные комнаты, кабинеты… Придется шерстить все жилое крыло.       — У нас есть всего два часа, Нэрюш, — следом за Нэриссой повернув в правое ответвление коридора, выглядящее чуть более заброшенным и заметно менее жилым, тянет Эллохар. — Разделяться смысла нет — не мой уровень доступа, — резюмирует демон, видя не слишком довольное выражение ее лица. Что, собственно, более чем понятно: ковыряться в покоях покойных родственничков в поисках компромата то ещё удовольствие.       — Хоть сколько, хоть как-то, — задумчиво бормочет Нэри, оглядывая коридор.       Проверить спальни Велереи и Исенны в первую очередь кажется ей верным, и если вторая не создаёт впечатление способной на сюрпризы леди, то первая вполне способна подложить нахесса в койку даже из Бездны.        — Велерея, ее стоит проверить первой.       — Леди ритуалистка, растившая Исенну, — кивает согласно магистр Смерти и, прищурившись, склоняет голову к плечу, вынуждая Нэри обернуться. — Еще немного, радость моя, и я начну подозревать тебя в подслушивании моих с дедом бесед.       То, как удивленно вздергивает бровь Нэри, мгновенно избавляясь от задумчивости, кажется Даррэну забавным. Сначала она замирает на краткую долю секунды, после ее бровь ползёт вверх, затем она чуть склоняет голову, словно над чем-то размышляя, и по окончании внимательно смотрит в ответ. Он отслеживает это невольно, но до мельчайших подробностей, находя очень знакомым, и спустя пару мгновений понимает, почему. Это откровение кажется таким простым и понятным, что от улыбки, очередной и неизвестно какой за этот вечер, удержаться невозможно.       — Слежкой не занимаюсь, но рада, что еще могу блеснуть остатками интеллекта, — со смешком кланяется Нэрисса. — Спальни, в принципе, открыты, так что можешь осматриваться. Но я бы в первую очередь заглянула к Велерее — она была слишком занятной личностью, чтобы такое пропустить.       — Рассчитываешь на ловушки и тайные схроны? — интересуется Эллохар, оглядывая одну из многих темных дверей, безликую и ничем не отличающуюся от других таких же.       — Надеюсь, — вздыхает Нэри едва слышно, и он первым проходит к тяжёлой на вид створке, легко распахивая ее перед ней.       Тихий скрип оглашает коридор гулким эхом, и магистр, кинув простейшие чары в тёмную комнату, приглашающе указывает в чернеющий зев проема рукой. Улыбнувшись и присев в положенном пред принцем Хаоса поклоне, Нэрисса, чуть усмехнувшись, проходит в спальню, разжигая над ладонью слабый огонёк.       — Святая святых покойной ритуалистки рода, — пробирающим до мурашек шёпотом оглашает Эллохар, и Нэри тихонько фыркает. — Только не говори мне, что ты здесь ни разу не была, радость моя…       — Представь себе, не была, — разводит руками Нэри, стоит ему пройти вперед и развернуться. — Бельишком и побрякушками древней леди, впрочем, как и списком любовников, я не интересовалась, не досуг. Да и все стоящее находится в библиотеке, смысл копаться здесь? Пыль понюхать? Так это я и в архивах могу сделать.       Болтовня несколько отвлекает, особенно с Рэном, что нисколько не удивляет, и Нэри замолкает, внимательно оглядывая проступающие в свете синего пламени очертания комнаты. Гостиная, впрочем, особого интереса не представляет, а вот дверь, ведущая, по всей видимости, в кабинет — очень даже. Обычно именно там устраивают схроны, и Нэрисса очень надеется найти хоть что-то в кабинете бывшей ритуалистки рода.       Осторожно подступив к двери, она мягко нажимает на ручку, ощущая, как Даррэн, подойдя, нависает над плечом. И гулко сглатывает, когда подступивший еще ближе демон касается спины грудью. Она застывает на мгновение, а после резко шагает вперед, ощущая невольный контакт слишком остро. И понимает, что Рэн ощущает его столь же сильно, по-тихому, но тяжелому выдоху, скользнувшему по макушке и запутавшемуся в волосах. Нэри быстро проходит вглубь кабинета, разрывая контакт, и почти стразу понимает, что сгустившееся вмиг напряжение никуда не исчезает, только усиливается вместе с хлопком двери, отрезавшей их от неслышного, но ощутимого гула замка, оставляя наедине.       Именно это и вынуждает ее в срочном порядке приступить к осмотру полок шкафов и ящиков стола. Нэрисса скорей окунается в свободно текущую по венам силу Мрака, позволяя себе чуть больше, чем обычно, и Даррэн, судя по движению в противоположном конце помещения, делает то же. Вот только ни при первой, ни при второй проверке кабинета на наличие тайников, Нэри не обнаруживает ничего. Заметив, что Рэн успевает еще и просматривать и откладывать книги, она только усмехается: пусть ритуалистов у него в школе нет и быть не может — слишком уж узка и специфична специальность, но и оставить халявные источники знаний просто так он не может.       — Отсюда все равно ничего не вынести, — напоминает Нэри едва слышно, на что магистр едва слышно и очень задумчиво выдыхает, а после выдает многозначительное «хммм», заставляющее обернуться.       — Без твоего позволения — нет, — соглашается, но с оговоркой, Эллохар, и Нэрисса только кивает, засмотревшись в чуть светящиеся в темноте глаза. Теряет нить размышлений, понимает это, но ничего поделать с собой не может — отвести глаза кажется невыполнимой задачей. — И что-то мне подсказывает, что даже просмотрев содержание, я ничего не запомню.       — Совершенно верно, — последние слова наталкивают на воспоминания об отце и Рэне, что-то выискивавших в библиотеке полусотней лет назад, но вопрос застывает на губах, так и не срываясь с них. — И, возможно, даже не сможешь вспомнить сам момент приобщения к тайным знаниям, такова специфика защиты.       Взгляд магистра Смерти становится крайне выразительным и ровно настолько же недовольным, и он плавно складывает руки на груди, а сама Нэри ощущает на себе многозначительный взгляд недобро прищурившихся серых глаз.       — Один вопрос, прелесть моя: сколько часов на твоей памяти я провёл в этих стенах, а в особенности в библиотеке? — интонации Даррэна звучат не то чтобы угрожающие, но напряжённо точно, и Нэрисса разворачивается, глядя в ответ немного удивленно, но все же находит, что ответить.       — Около двадцати, — легко пожимает плечами она, и магистр даже успевает втянуть воздуха, чтобы облегченно вздохнуть, как она добавляет: — И бесконечное множество с моим отцом. Увы, точных сроков я не знаю, но судя по памяти архивариуса — очень много.       — А вот я ни Бездны не помню. И как ты это объяснишь?       Эллохар настолько выразительно вздергивает бровь, что Нэрисса не удерживается и все же приближается к нему. Заглядывает в лицо, но не касается: физический контакт сейчас, в таком напряжении, может привести к неоднозначному итогу. А страстные поцелуи и предварительные ласки на столе двоюродной прабабки никак не входят в перечень запланированных мероприятий. Вот только сожаление об упущенной возможности таки свербит внутри, и деть его некуда.       — Защита, — раздосадовано разводит руками Нэри, понимая, что досада относится скорее к тому, что она сама не сидит на столе в приспущенном с плеч платье, нежели к тому, что Даррэн не помнит своих посещений библиотеки Блэков. — Те, кто не состоит в роду, не смогут даже за порог библиотеки книгу вынести. А если и вынесут, тотчас о ней забудут. А если она из закрытой секции, не смогут вспомнить содержания. Увы, — с сожалением разводит руками она.       Закативший глаза магистр благоразумно отступает на шаг, ощущая, как сгущается напряжение, повисшее между ними еще в момент, когда они только вошли в кабинет. Слишком остро оно ощущается, слишком желанно, слишком правильно именно для него. Слишком просто забыть о собственных условиях и поддаться соблазну.       — Мрак не отзывается? — развернувшись и снова изучая полки, вопрошает Эллохар и, расслышав тихий хмык Нэри, едва удерживается от того, чтобы снова посмотреть на нее.       — Если бы все было так просто, — проговаривает в ответ она.       Вибрация голоса, интонации, тембр — ее завораживает все. Просачивается сквозь одежду, под кожу, стреноживает, заставляет замирать и спотыкаться, восстанавливая дыхание. «Отвлекает, но как же приятно», — резюмирует Нэрисса, на миг прикрывая глаза. Справиться с наваждением, нахлынувшим в момент, когда дверь захлопнулась за его спиной, не представляется возможным. Словно бы закрывшаяся створка не дает чувственному флеру выветриваться, и только сгущает его в затхлом, пропахшем пылью помещении. Сосредотачиваться приходится усилием воли, но это таки приносит свои плоды.       — Кажется, нашла, — сообщает она несколькими минутами позднее, в которые он бездумно разглядывает хрупкую фигурку в неверном свете синего огонька.       Эллохар подступает неслышно, останавливаясь за ее спиной, наблюдает, как Нэри распускает простенькое на вид плетение иллюзии, вытаскивая из него темные, будто пропитанные смолой, чёрные нити. И только хмыкает кажущейся простоте защиты.       — Один есть, — констатирует магистр Смерти, довольно ухмыляясь.       Он внимательно оглядывает темный зев схрона и толстую тетрадь в темной обложке, что Нэрисса сжимает в руках. Потягивает руку к ее подрагивающим от напряжения пальцам и, перехватив блокнот, большое напоминающий ученический, задумчиво взвешивает его на ладони. Не пролистывает — защита, касающаяся библиотечных книг, может распространяться и на дневник, а потому он разумно не заглядывает в него прежде, чем Нэри лично вынесет его с территории замка.       — Вряд ли это то, что действительно нам поможет, но времени уже почти нет. Заглянем к Исенне? — чуть хрипло, будто бы простуженно уточняет у него Нэри, и он невольно подступает ближе, качнувшись вперед.       Даррэн ощущает, как касается грудью ее лопаток, чувствует тепло ее тела, и противиться притяжению не может. Слишком сложно говорить себе абсолютное, не подверженное сомнениям «нет» все время. И, когда Нэрисса разворачивается, делая долгий вдох приоткрытыми губами, он склоняется ниже. Видит отблеск пламени в ее глазах, то ли светлячка, призванного при входе в покои, то ли того, что таится в самой ее глубине. И мягко касается ее губ поцелуем: острожным, легким, что почти сразу превращается в медленный, томный, чувственный. Ловит ее стон, давит, заглушая, стискивает талию пальцами. И не может оторваться. Она нужна ему. Просто нужна, физически, морально, духовно. Со всеми тараканами и сложностями, такая, какая есть, неизменно превращающая обыденность будней во что-то наполненное чувствами, раскрашивающее их, обращающее серость в яркие краски. Ревностью ли, болью ли, обожанием, страстью — всем, этим и ценно. И оторваться, даже понимая, что слишком остро, слишком сильно, магистр не может. Не хочет больше отказывать себе в подобной малости, особенно когда она сама льнет к нему, обхватывая шею руками и путаясь пальцами в волосах, тянется, отвечает.       Дистанция — об этом Эллохар помнит: крохи самоконтроля неусыпно напоминают, но как же хочется сдаться. Просто подчиниться порыву, и катись оно все в Бездну, особенно когда он чувствует всем, и нутром, и телом, что она согласна, готова, только его. И только усмехается, когда ее сползшие с шеи ладони уверенно упираются в грудь. Прикрывает глаза, медленно выдыхая, прислоняется к ее лбу своим и только после отступает на полшага, так и не разрывая объятий.       — Время, Рэн, — переведя дух, тихо напоминает Нэрисса.       Поцелуи — это хорошо, даже слишком, учитывая частящий в ушах пульс и приливший к ее лицу жар, а еще желание отвести глаза. Вот только растрёпанной, запыхавшейся и с зацелованными до вспухшего состояния губами на встречу с лордами заявляться не хочется. И Рэну в этот раз предъявить нечего: на поцелуй он ее не провоцировал, да и возбуждение подключилось уже в процессе, а значит, воздействовать посредством собственных чувств он не пытался. Но сбежать от его взгляда, ощутимого кожей в почти полной темноте, такого понимающего и чуть насмешливого, очень хочется. Собственное смущение раздражает, и Нэри снова вздыхает, прикрывая глаза.       — Слишком просто и очевидно, тебе не кажется? — тихо спрашивает магистр Смерти, видя, как на ее лице появляется задумчивое выражение. Только секундой спустя Нэрисса, нахмурившись, открывает глаза.       — Именно так, поэтому я и уверена, что этот дневник не даст ничего. Но комнаты Исенны мы проверить уже не успеваем.       Задумчиво погладив корешок из плотной кожи, Нэри переводит взгляд на тетрадь. Никак не подписанная, в простой обложке, без каких-либо опознавательных знаков, она не кажется чем-то важным, чем-то, что может дать ответы на имеющиеся в немалом количестве вопросы. Но отрицать странного волнения, охватившего в момент, когда она таки обнаружила ее, Нэрисса не может. Смахнув пыль с обложки, подхватив кончиками пальцев уголок листа, она осторожно откидывает его, и губы раскрываются в кривой усмешке быстрее, чем она успевает понять, что именно перед собой видит.       — Неожиданно.       На раздавшийся над ухом комментарий Нэри приподнимает голову, на миг сталкиваясь глазами с Эллохаром. В том, что он знает, что это такое, она не сомневается, но, тем не менее, не согласна.       — Для тебя. Для меня вполне ожидаемо, — Даррэн лишь чуть приподнимает брови, и Нэрисса, пролистав еще пару страниц, вытаскивает вложенный в блокнот поистрепавшийся листок и, развернув, протягивает ему. — Стихи.       — Романтические словоизлияния, посвящённые твоей прабабке, — пробежав по листу взглядом, досадливо констатирует факт он. — Ты была права, прелесть моя, это ничего нам не даст. Как я понимаю, все эти странные скопления закорючек — аналогичное творчество?       — Не совсем, — перекинув еще пару страниц с нарочито серьёзным выражением лица, чем только вызывает у магистра улыбку, Нэрисса закатывает глаза. — Мне казалось, тебе, намного более искушённому в огромном разнообразии языков шифрования, будет все ясно сразу…       — Вот эти слезливые вирши о закончившейся страсти по твоему мнению — шифр? — издевательски удивленно вопрошает Даррэн и, когда Нэри максимально серьезно кивает в ответ, сардонически закатывает глаза. — Нет, прелесть моя, больше я тебя целовать вне спальни не буду, тебя это слишком на романтический лад настраивает.       — Очень смешно, Рэн, — выдыхает бесстрастно Нэрисса. — Система иносказания для шифрования тебе знакома, ты мне сам азы объяснял, Бездна ведает когда. Так вот, — встряхнув блокнотом, проговаривает она, — это по сути то же, но здесь сложность подбора ключевых агентов заключается в том, что это не отдельные слова, а фразы…       — Плюс интонационные ударения, знаки препинания, слова-связки в зависимости от стиля, — с куда большим интересом оглядев тетрадку, заканчивает за нее магистр Смерти и, протянув руку, перелистывает страницы. — Забираем, — решает он спустя пару мгновений внимательного разглядывания столиков и строчек. — Пусть твое хвостатое недоразумение, по несчастливой случайности зовущееся хранителем, займётся, он вроде как разбирается в письменности наречий Мрака.       Захлопнув прямо в руках замершей Нэриссы тетрадь, Даррэн разворачивается к двери и, дойдя до нее, понимает, что она не идет за ним. А оглянувшись, склоняет голову к плечу. Лёгкое недовольство на ее лице он замечает сразу, и не улыбнуться становится сложно. Но раскачать ее на откровенность хочется, потому как молчать она любит больше всего. А значит, проще не обратить внимания и раздразнить больше.       — Нэрюш, я, конечно, все понимаю, страшные тайны родных пенат, женское любопытство покоя не дает, но тебя там лорды ждут, ты не забыла?       — Вообще-то я тоже разбираюсь в письменности наречий Мрака, Рэн, — сообщает Нэри, стиснув в пальцах мягкую обложку тетради и сложив на груди руки. — И даже твою попытку снова отстранить меня от всего мало-мальски важного я на тот раз не засчитаю, — более чем серьезно продолжает она и, вспышкой пламени убрав блокнот в пространственный карман, приглашающе указывает рукой на дверь, подойдя ближе. — Мы идём? Как ты любезно напомнил, меня еще ждут лорды.       — Ммм, попытка отстоять границы. Понимаю, —насмешливо выдыхает он, делая короткий шаг следом, оказываясь максимально близко. Тихое фырканье Даррэн различает очень четко в глухой тишине пропыленного помещения гостиной.       — Какой догадливый, — восхищённо выдыхает Нэрисса, впрочем, не торопясь увеличивать дистанцию. Есть в этом что-то томительно-игривое, несмотря на всю опасность. — Радует, что ты еще помнишь, что голова предназначена не только для того, чтобы в нее есть, и объема крови хватает не только на привычное для тебя место мыслительной активности, но и на мозговую деятельность, — интимно понизив голос, доверительно проговаривает она не оборачиваясь, а после быстрым шагом проходит чрез всю гостиную, распахивая дверь в тускло освещённый коридор.       — Ха, один-один, радость моя! — весело откликается магистр, складывая на груди руки и пару мгновений оглядывая замершую в дверном проеме девушку. — Счёт размочили, но, поверь — не тебе со мной тягаться.       — Вот и посмотрим, — миролюбиво предлагает Нэрисса, выскальзывая в коридор.       Эллохар нагоняет ее только на повороте к лестнице, не зная, удивляться, радоваться или ждать подвоха от перемены в ее настроении. Если в кабинете он четко ощущал искорки ее веселья, то сейчас, буквально спустя пару минут, чувствует лишь странно ленивое спокойствие. Не безразличное, которое невольно улавливал, касаясь связи раньше, а словно бы чуть азартное и предвкушающее. «Любопытно», — решает он, пытаясь понять причины странной смеси эмоций, но не прикасается, просто спускается следом, парой шагов позади, отмечая, что даже осанка Нэриссы стала другой.       Стоит ей на чуть замедлиться на последних ступенях, и из-за поворота, откуда-то из-под лестницы, выныривает распорядитель. «Подчинён паразитом?», — мелькает невольная догадка, и магистр, прищурившись, внимательно оглядывает тонко улыбающегося демона.       — Леди, к встрече гостей все готово, — склонившись, Риссан чуть поднимает голову, окидывая Эллохара ответным взглядом. Что-то мелькает в темных глазах распорядителя, и Даррэну на краткий миг кажется, что он углядел в них тень любопытства. — Джарна так же предупреждена и готова встретить гостя как полагается.       По губам Нэри проскальзывает очевидно довольная полуулыбка, и магистр Смерти ехидно хмыкает про себя. «Ну-ну, ни разу не сводница, прелесть моя», — комментирует он. Коротко оглянувшаяся Нэри, словно бы услышавшая мелькнувшую в его голове мысль, только чуть приподнимает бровь, вновь оборачиваясь к заговорившему снова распорядителю.       — Помня ваши прежние распоряжения, леди, — мягко добавляет Риссан, и Эллохар снова ловит на себе его взгляд, — я предупредил девушек накрыть на стол заранее.       — Спасибо, Риссан, ты можешь быть свободен. Сообщи моему управляющему, что я с нетерпением жду его с его бесценным мнением в северной гостиной.       На просьбу распорядитель реагирует любопытно по мнению магистра — демон, предвкушающе и очень недобро усмехнувшись, кивает с заметным энтузиазмом и почти сразу скрывается в переплетении коридоров. Хмыкнувшая чуть слышно Нэри спокойно спускается с последней ступени и, повернув налево, продолжает расслабленно идти, сохраняя многозначительное молчание, а Даррэн не упускает возможности удовлетворить любопытство:       — А Баратуса здесь не очень любят, да? — в два коротких шага нагнав Нэриссу, он с заговорщицкой улыбкой поворачивает к ней голову, замечая, как она чуть поводит бровью, а после едва заметно улыбается.       — Ты хотел сказать «очень не любят»? — вопросом на вопрос отвечает Нэри и, весело фыркнув, много тише добавляет: — Ну еще бы. Любовь и этот старый рогатый пройдоха не могут стоять в одном списке. Я бы скорее упомянула уважение и нескрываемое восхищение его талантами…       — Настолько талантлив? — вскинув бровь в притворном удивлении, вопрошает магистр Смерти, улавливая ее тихий смешок.       Такая Нэрисса ему определенно нравится: она больше не напрягается, не кажется погружённой в собственные тяжелые мысли и в целом выглядит более спокойной и счастливой, что ли.       — Настолько пройдоха, — делится она громким шёпотом, картинно оглянувшись. — Но очень полезный, этого отрицать нельзя.       Только когда Нэри толкает дверь, Даррэн понимает, в какой именно части замка находится. Легкая ностальгия накатывает тут же, и почти мёртвая тишина становится ощутимой на фоне подбрасываемых сознанием клочков воспоминаний. Обстановка большой комнаты, отделанной темным деревом, так любимым Блэками в интерьерах, нисколько не сменилась за прошедшие два десятилетия: те же кожаные кресла, поблёскивающие кромками чешуек, широкий диван, низкие столики и пара торшеров по углам. Слишком просто становится представить, что из парадного кабинета главы рода, дверь в который прячется в темном углу, с усмешкой выйдет Альтаир и, развалившись в кресле, с довольной мордой нагло ткнёт пальцем в буфет, используемый здесь как бар.       Собственно, первым, что Эллохар делает, это проходит к тяжёлой махине из железного дерева, привычно распахивая створки. Позволяет себе минутку меланхоличной задумчивости, но Нэри будто бы понимает его без слов и малейших жестов: просто занимает кресло, в котором он так четко визуализировал ее отца минутой ранее, и, склонив голову к плечу, наблюдает с легким прищуром.       — Я бы сказала «будь как дома», но ты, как вижу, уже.       Не упускает подколки она, и магистр, криво усмехнувшись, оглядывает содержимое шкафа более осмысленно. Отметив, что ни пыли, ни тем более пустых бутылок на полках нет, и тихо хмыкнув сему факту, он вытаскивает полупустую бутыль с коньяком и пару стаканов, ибо для вина уже поздновато, а огневодка просто не по случаю, хотя таки имеется.       — Я был здесь как дома, когда тебя еще в проекте не было, — насмешливо отбривает Даррэн, опускаясь в кресло напротив.       Нэри только хмыкает невнятно на это, неизвестно каким образом успев обложиться ворохом папок и листов. Шелестит бумагами, какие-то просматривая предельно внимательно, какие-то откладывая на подлокотник или и вовсе в папки, и магистр не находит занятия лучше, чем просто налить и выпить. Наполняет не только свой стакан, но и ее, и даже придвигает ближе к ней, на что она отвечает короткой улыбкой и снова утыкается в бумаги.       — Думаешь, целесообразно пить сейчас, учитывая, что мне придётся надираться в лоскуты гостеприимности ради и проверки на прочность для? — таки взяв со столика стакан и повертев его в руке, приподнимает бровь Нэрисса, снова отрываясь от изучения листов.       Многозначительно промолчавший магистр Смерти просто приподнимается в кресле и, склонившись, подхватывает ближайшие к нему папки. Опустившись обратно, преувеличенно внимательно перебирает бумаги, раскрыв первую на колене, и, отсалютовав стаканом, делает глоток. Проглядев страницу еще раз, он снова отпивает, чувствуя, как губы расплываются в крайне едкой улыбке. А после, приподняв выразительно бровь, переводит взгляд на расслабленно сидящую напротив Нэриссу.       — Меня больше волнует целесообразность вложения и хранения средств, — крайне мягко протягивает он, и Нэри, выцепив в его взгляде опасный огонёк, мелькнувший всего на секунду, смотрит в ответ уже более заинтересованно. — Укрывательство от налогов, радость моя, — укоряюще прицокнув языком и вальяжно откинувшись на спинку кресла, тянет Даррэн, перехватывая лежащую на колене папку за оклад и приподнимая ее. — Схемы хороши, спорить не буду, но почему бы не поделиться честно заработанным с казной Владыки?       — Всем честно заработанным я честно делюсь, Рэн, — столь же мягко откликается Нэрисса, находя пикировку их забавной. Тревожащей, заставляющей что-то сжиматься внутри, чуть щекочущей нервы… приятной. Определенно и бесспорно приятной, что, кажется, понимает и Эллохар, не отрывающий взгляда прищуренных глаз. — А вот нечестно заработанным… — тонкая улыбка раздвигает ее губы, и магистр с жаром, залившим все внутри нетерпением, дожидается ответа. — Тяготею я к благотворительности, это чувство собственной полезности, того, что новый день прожит не зря — все это очень вдохновляет.       — И Норишу ты отжалела немного-немало…       — Тридцать тысяч золотых. Говорю же, благотворительность — моя слабость, — словно бы это само собой разумеющееся, разводит руками Нэри, и Даррэн коротко усмехается, находя ее попытку вывернуться очень неплохой. И даже похвальной. — Я во многое вкладываюсь на самом-то деле, — спокойно признается она, пожимая плечами. — Строительство, необходимые реформы, гильдии… Своеобразный способ самоудовлетворения, если хочешь.       Это Нэрисса произносит совершенно серьезно, снова погружаясь в отчеты и выкладки по счетам, и в этом высказанном так просто и легко признании Даррэну слышится большее. Много большее, чем она хочет сказать, а главное, показать, поэтому он просто молчит, никак не комментируя.       — И да, начинание Нориша, которым он пусть и не сразу проникся, но понял полезность задумки, меня привлекло, — продолжает Нэрисса, и теперь то, как она мерно перебирает бумажки, кажется ему странным способом самозащиты. «Не проявлять слабости, конечно, радость моя», — понимающе склоняет голову Эллохар. — Ты когда-нибудь задумывался, сколько на самом деле, с любвеобильностью-то демонов, сбежавших служанок, случайным образом понесших от своих работодателей? Сколько в принципе женщин, несмотря на приличествующее лордам воспитание, отказывается на улице, без средств к существованию, только потому, что перестают быть интересными своим хозяевам? Нет? — по ее губам проскальзывает мрачная усмешка, и она отрывается от изучения бумаг. — Много, Рэн. Я насмотрелась на таких в академии, еженедельно изготавливая просто огромные объемы абортных зелий. И, возможно, именно поэтому и приветствую политику того же Харакша в отношениях: да, гарем, да, ревность, интриги, и прочие сопутствующие проблемы, но он гарантирует своим женщинам безбедное будущее, как и детям, родившимся от подобных связей. Романтики и любви нет, хотя со мной бы поспорила любая из его птичника, зато честно. Он несёт ответственность за каждую свою женщину, что вызывает искреннее уважение.       — Ты совершенно не романтична, Нэрюш, — выдыхает магистр Смерти, склоняя голову к плечу и разглядывая ее много более серьезней и внимательней.       В столь циничном и, как бы не хотел признавать это он сам, слишком взрослом и рассудочном отношении есть здоровое зерно. Да, совершенно точно такие взгляды не сформировались бы, не будь острого и неприятного опыта, но была бы без них Нэрисса той, которую он видит перед собой сейчас? Готова бы была взвалить себе на плечи не только отношения с ним, обладающим очевидно непростым характером, но и возможность правления Адом в вестимом будущем?       — Какая есть, — тонко улыбается Нэри, чувствуя его более чем пристальный взгляд.       Его внимание, собственные ощущения ей приятны, если не обращать внимание на смущение и отчаянно желание собственной части, теперь уже неотделимой, купаться в этом внимании, захлёбываться им, наслаждаться. Слишком уж напоминает самолюбование, вот только к нему примешивается стыд, практически незнакомый, а потому очень острый, а еще глаз от него оторвать становиться невозможно… «Ну что за мантикоров зад!», — мелькает возмущённая мысль, и Нэри чуть встряхивает головой, прикрывая на миг глаза. Слишком сильно он влияет на нее, слишком уж сильно.       — Большинство вейл такие на самом-то деле, особенно если выбор происходит рано. Мы успеваем насмотреться на идеальные с виду отношения, прочувствовать все это изнутри, разочароваться… И снова по кругу. И снова.       Нэри пожимает плечами, расслабленно откидывая голову на спинку кресла и делая глоток. Терпкость коньяка обжигает горло, виноградная кислинка заставляет сжаться давно опустевший желудок, и алкоголь приятно туманит разум с первого глотка. «А мне еще с лордами пить», — лениво проползает тихая мысля по самой задней извилине, и так же незаметно исчезает, позволяя насладиться не столько выпивкой, сколько компанией. Сейчас рядом с ним спокойно. Хорошо. Хочется просто сидеть, разбираться в бумажках и пить, перебрасываясь фразами, иногда важными, иногда совершенно бессмысленными. «Расту над собой», — ехидно отмечает она и мгновенно выпрямляется — распахнувшаяся дверь являет невысокого грузного демона с небольшими рожками, мгновенно запнувшегося на пороге, стоит ему завидеть принца Хаоса, расслабленно сидящего в кресле.       Метнув взгляд в Эллохара и его отметив многозначительно приподнятую бровь, Нэрисса, выпрямившись, указывает лорду Баратусу, таки собравшемуся и скрывшему свое изумление, на свободно кресло:       — Проходите, уважаемый лорд. Надеюсь, договора уже составлены?       Уловив в тоне Нэри тонко скользнувшую насмешку, Даррэн внимательней оглядывает стряпчего и только шире улыбается его реакции: запнувшийся на пороге демон мгновенно бледнеет, крепче прижимая к объёмному животу папку, и, вежливо склонившись, бесшумно и покаянно проходит к свободному креслу. То, как меняется атмосфера и сама Нэри, магистр замечает мгновением позже, переведя на нее внимательный взгляд.       — Все готово, леди. Как вы понимаете, лорды, особенно лорд Аштархан ожидает особых условий…       — Которыми подавится, и прекрасно осведомлён об этом, — устало вздыхает Нэри, максимально собираясь.       Все отходит на второй план: и взгляды Рэна, и его интерес к происходящему, и то, что она ощущает по связи. Сейчас это становится неважным.        — Пункт по предоплате, Баратус, — напоминает она, максимально отстраняясь от ощущаемого со стороны Рэна любопытства. — Без него мы не работаем, не мне тебе напоминать.       — Лорд согласен, но требует контроля за проведением сделки, — отзывается не слишком довольно рогатый, и Даррэн непроизвольно отмечает, как сильно нервничает демон.       «Моя прелесть очень страшная госпожа», — думает он весело, размеренно глотая коньяк и наблюдая за разворачивающимся действом. Слишком хочется понаблюдать за его маленькой леди в естественной среде обитания, в чем он просто не может себе отказать. Страх, столь неприкрытом демонстрируемый Баратусом, забавляет ровно настолько, насколько вызывает любопытство. Да и ничто не характеризует управленца, как отношение к подчиненным, поэтому магистр, прикрыв ухмылку стаканом и сделав глоток, обращается в слух.       — Моего? — насмешливо вскидывает бровь Нэрисса, опираясь на подлокотник и глядя на стряпчего слишком уж снисходительно. — Надеюсь, ты уведомил его, что я не готова настолько распыляться, учитывая имеющиеся у меня активы? Он серьезно полагает, что я вот так сходу выкрою для него день, чтобы посмотреть, как он доставляет свои незаконные грузы через границу сразу двух доменов? Мне проще сдать его Владыке: и ему спесь собьют, и меня по головке погладят. Выгода, как не погляди.       Баратус на это только склоняет голову, и магистр Смерти, ощущая странное довольство, медленно поднимающееся внутри, позволяет себе едва заметную усмешку. Прислушивается окружающему пространству: вибрация, пока легкая, никак не задевающая его самого, распространяется, усиливается, а Нэри усаживается все прямее и смотрит на стряпчего, вроде как покорного и прислушивающегося к ее словам, все плотояднее. Или Даррэну так только кажется.       — Уверен, он понимает всю сложность ситуации, — блеет напряжённо демон, вжимаясь в спинку кресла.       Чувствует, в этом Нэрисса уверена. Меланхоличность, присутствовавшая ранее вместе с игривостью и легким чувственным напряжением, сменяется сосредоточенностью. Именно это она находит приятным — максимальное отстранение от эмоций, кристально чистый разум, пропитанная ядом расчётливость. Стабильность, уверенность в собственном самоощущении, самонастройка, словно бы она сама является тонким инструментом — это ощущается чем-то невероятно прекрасным. Вот только лёгкое колебание фона рядом, создаваемое слишком остро чувствующим ее Даррэном, немного сбивает с толку. «Отсадить его подальше, что ли?», — раздумывает она, пока Баратус, таки пришедший в себя, собирает и выкладывает необходимые листы из папок, пересматривает документацию и, как только часы пробивают без двадцати полночь, поднимается из кресла.       — Можешь быть свободен, — безучастно, так, что стряпчий вздрагивает и съеживается в кресле, проговаривает Нэрисса. — Документы, — в протянутую руку мгновенно вкладывается плотная, чуть шероховатая на ощупь папка, которую она тут же сжимает, окончательно забирая из рук демона. — Нет смысла задерживаться, — не обращая никакого внимания на замершего в поклоне Баратуса, она поворачивает голову к магистру Смерти, все так же сидящему в кресле, и мягко улыбается на его пристальный, чуть задумчивый взгляд. — Места в партере, — коротко усмехается Нэри, когда Даррэн поднимается и галантно предлагает локоть.       — Я в нетерпении, — чувствуя странный трепет рядом с такой Нэри, негромко отзывается Эллохар, интимно склоняясь к ее уху, а услышав тихий смешок, немного расслабляется.       Не чувствовать ее совсем — то еще испытание, а сейчас она ощущается скорее предметом мебели: никаких эмоций, ровным счётом никаких колебаний, кроме повысившегося в разы излучения тела. Странно, почти пугающе и очень волнующе.       — Ну еще бы, — чуть насмешливо отзывается Нэрисса, на миг прислоняясь к его плечу ощутимей, — такая перспектива сдать меня Владыке…       — Ну нет, прелесть моя, ни за что, — окончательно расслабившись, отзывается магистр Смерти, первым ступая вперед. — Личный компромат имеет много больше ценности, — многозначительно тянет он, и Нэри только фыркает на это.       — Шантаж, подкуп, угрозы? — интересуется она невинно, приподнимая голову и пристально глядя на него, отчего он только сглатывает, чувствуя, как она прижимается грудью к его предплечью.       «Вот так, значит, дыхание мое?», — мысленно вопрошает Эллохар, но покупается на нечестный прием. Физическая реакция не заставляет себя ждать, и он закатывает глаза, тяжело выдыхая.       — Это ты играешь нечестно, Нэрюш, — парирует магистр, кидая выразительный взгляд на натянувшуюся на ее груди рубашку.       Она только лениво отслеживает его взгляд, лукаво улыбается, медленно поднимая глаза, и приподнимает вопросительно брови, сохраняя загадочное молчание.        — Совсем нечестно, — со вздохом добавляет Даррэн, — тебе меня не жалко? Нет?       — А должно быть? — так же невинно уточняет Нэри и, закрыв дверь кабинета, прислоняется к спиной к двери. — Партер, — указывает рукой на кресло в глубине помещения, стоящее в углу, почти напротив стола, и только улыбается, видя, как усмехается на это Эллохар, обернувшись.       — Не слишком удобный партер, я бы предпочёл сидеть ближе и ловить каждое слово, — проникновенно сообщает все так же на ухо он.       Нэри тихо посмеивается его активности и энтузиазму и, чуть отстранившись, очаровательно скалит зубы улыбке:       — Здесь чудесная акустика, — бескомпромиссно заявляет она. — А еще дистанция, дорогой, — руки сами тянутся оправить его рубашку, разгладив складки, и скользнуть ладонями по отворотам камзола. — Правила, магистр, иногда им все же стоит следовать, — и, прислушавшись к абсолютной тишине, проговаривает: — Семь минут.       Проводив ее взглядом вплоть до кресла за массивным столом, Даррэн, ощущая, что Нэрисса следит за ним глазами, усаживается в предложенное кресло. Шмыгнувшая служанка мгновенно ставит на маленький столик бутыль с коньяком и стакан, тут же исчезая за дверью, и он, опрокинув в себя еще порцию, салютует усевшейся за стол Нэриссе вновь наполненным стаканом. Ответив хитрой улыбкой, притаившейся в уголках губ, она выжидательно складывает руки на столе, незаметно кивая в сторону двери, и магистр, переведя взгляд на вход, удобней устраивается в кресле, готовый наблюдать за готовящимся представлением. Шаги, в количестве трёх пар ног, раздаются вдалеке буквально полминуты спустя, и он, усмехнувшись, подмигивает Нэри, лениво раскладывающей папки на широком столе. Иллюзией прикрывается быстро и привычно, впрочем, немного усиливая ее — сомневаться в талантах Аштархана не приходится, как и в нюхе и чуйке на магическое излучение Харакша. Но магистр он или где?       Освещение медленно перетекает, концентрируясь у стола: тяжелые настольные лампы разгораются ярче, бра за спиной Нэри наливаются красноватым светом, а настенные светильники наоборот медленно затухают. Последним загорается большой камин в противоположном конце кабинета, разбавляя тишину глухим шипением искр и треском живого огня, играющего бликами на хрустальных подвесках настенных ламп.       Прикрыв глаза, Нэрисса медленно вдыхает, позволяя себе расслабиться и немного отпустить контроль. Складывает ладони, прикладывает кончики пальцев к губам, так же медленно выдыхая, понимая, насколько же на самом деле сложно даётся удержание силы. Сосредотачивается, теперь не только слыша шаги, но и ощущая гостей замка. Тяжелая мужская поступь, дробная и делящаяся на два, разбавляется легкими шажками Джарны. Нэри невольно улыбается: Харакш, прекрасно понимающий, что она заметила его интерес к одной из своих служащих, мог бы просто отослать девушку, возмутиться, хотя она уверена, что свои возмущения лорд выскажет ей лично, но не стал делать ничего.       «Обнадеживающе», — резюмирует Нэрисса, легко улыбаясь. Чувствует на себе изучающий взгляд, медленно скользящий, словно бы перебирающий пряди волос и касающийся иллюзорными пальцами тела, и, не удержавшись, кидает на сидящего в кресле Эллохара ответный долгий взгляд из-под ресниц. Марево иллюзии искажается в бликах пламени, горящего в камине, незаметно меняя черты лица магистра Смерти, но улыбку, как и то, что он, приподняв стакан, подносит его к губам, Нэри замечает.       «Совсем не то настроение для важных встреч и решения задач», — сетует лениво она, ощущая лёгкие иголочки напряжения, пробегающие по коже. Понимает, к каким методам прибегает Даррэн: прекрасно видит в его галантной отстранённости и диаметрально противоположных взглядах уловку, направленную на медленное соблазнение ее самой, но поделать с собой ничего не может. Вейла, слишком остро ощущающаяся частью натуры, вступает в игру непроизвольно, со все свойственным ей чувственным азартом разыгрывая партию по ходам. И сопротивляться этому больше не хочется. Совсем не хочется. «Проще пытаться видеть в этом хорошее и думать поменьше», — наставляет мысленно саму себя Нэрисса и, вздохнув, усаживается ровнее, различая шаги за самой дверью.       Звук поворачивающейся дверной ручки кажется слишком резким и громким в вязкой тишине, разбавляемой только треском дров и собственным учащенным дыханием, отчего Нэри морщится, прикрывая глаза. Раздавшееся следом певучее и мягкое «Леди уже ждёт вас, лорды», сказанное Джарной, вызывает на губах тонкую загадочную улыбку. Распахнувшая дверь девушка входит в кабинет плавно, текуче, и Нэрисса едва удерживается от одобрительного взгляда в ее сторону: лёгкое платье, выбранное Джарной, полностью закрытое и чарующе летящее, весьма и весьма соответствует вкусам Харакша. А взгляд, брошенный ею на вошедшего следом лорда, короткий, взволнованный и чуть смущенный, заставляет коротко усмехнуться. Как и ответный, от высокого, мощного, темноволосого лорда, обманчиво мягко шагнувшего следом за девушкой.       — Лорды.       Опустив руки на столешницу, Нэри кивает, чуть склоняя голову, и приглашающе указывает ладонью на кресла с противоположной стороны стола. Улыбнувшаяся и склонившаяся Джарна, снова окинув статного демона смущенным взглядом, выпархивает из кабинета. Нэрисса не без удовольствия следит за тем, как суровый лорд провожает ее вспыхнувшими темным племенем глазами. Частенько бывавший здесь Харакш особо не осматривается, сразу проходит и усаживается в кресло, уделяя больше внимания выпивке и угощениям, расставленным на столе. А вот Аштархан, впервые оказавшийся как в кабинете, так и во дворце Блэков, осматривается оценивающе и с любопытством. Кидает пристальный взгляд на дивным образом пустующее в глубине помещения кресло, занятое Эллохаром и его иллюзией, и ступает следом за партнером по не совсем законным делам с небольшим опозданием.       — Леди.       Плавный, неторопливый кивок Харакша Нэрисса встречает ответным, сопровождая легкой улыбкой. Дарай ДарХайша, ответственный и обязательный демон, очень уважающий регламент и правила, кажется ей заметно расслабленным, что только радует: недоверчивый по своей природе, он позволяет себе чуть больше только с теми, в ком в достаточной степени уверен. И Нэри не может отрицать, что эта уверенность более чем взаимна.       — Ожидаются еще гости? — мимоходом кивнув и присев в свободное кресло, Аштархан, извернувшись, глазами указывает на с комфортом устроившегося в темном углу Эллохара.       «Да — принц Хаоса, мой рогатый друг», — усмехается про себя Нэрисса, изображая сначала непонимание и удивление, а после растягивая губы в загадочной полуулыбке.       — Нет, лорд Аштархан, это место духа-хранителя рода, сегодня отсутствующего, — сообщает она мягко, кидая взгляд на то самое, кажущееся пустым, кресло и видя веселую усмешку Даррэна. — Или вы желаете пригласить кого-то?       — О ваших прекрасных борделях ходит такая молва, что я бы не отказался, — лукаво прищуривают глаза Аштархан.       Нэри, хохотнув про себя, чуть склоняет голову, соглашаясь.       — Леди не приветствует групповых развлечений, Аштархан, — безразлично протягивает Харакш, кидая на демона тяжёлый взгляд. — Как и не торгует собственной прислугой, хотя в этом у меня уже имеются сомнения…       Теперь тяжёлый взгляд чёрных глаз достаётся Нэриссе, и она, с усмешкой приняв шпильку дарая, легко склоняет голову к плечу, отслеживая его реакцию. Магия вейл, магия очарования и соблазна, на лорда не действует совершенно, и тут даже не нужно подключать чувствование, чтобы понять — он определенно заинтересован, пусть и обличает свой интерес в завуалированную претензию.       — Нисколько не торгую, лорд Харакш, можете быть уверены, — за чарующей текучестью интонаций скрывается стальная твердость, и Нэри, многозначительно посмотревшая на темноглазого демона, улавливает отклик в ответном взоре. — Мои существа — крайне ценный актив рода, чтобы я разбрасывалась ими, как предметами обихода.       Любопытствующий взгляд Аштархана она улавливает на себе в то же мгновение, и что-то малоприятное, словно бы скользнувшее колючей рукавицей по коже, ощущается в нем слишком сильно. Это ощущает и Даррэн, Нэрисса видит, как он напряженно подбирается в кресле, как хищно трепещут его ноздри, и занимаются пламенем глаза. Пальцы непроизвольно поглаживают крышку стола — эмоции, не свои, Рэна, сидящего в другом конце кабинета, накатывают жаркой волной, не имеющей ничего общего с вожделением. И желание сбить спесь, слишком сильное, чтобы мстительная натура любого темного отказалась от возможности, реализовывается слишком просто.       «Небольшое представление за счёт заведения», — хмыкает про себя Нэри, позволяя Эллохару услышать скользнувшую в голове мысль, и, как только Мрак, сейчас более ощутимый, сгущается и обретает плоть, ощущает его ехидство как свое собственное. Темное марево, поплыв над столом, обзаводится сначала когтями, после пальцами, и длань, полупрозрачная, с тянущимся дымным шлейфом, будто кровь за отрубленной конечностью, уверенно подхватывает бутыль с выпивкой, ловко выталкивая пробку из горлышка и разливая чуть светящийся в темноте напиток.       Испуганный взгляд мерцающих зеленоватым пламенем глаз Нэри встречает с легкой, полной довольства улыбкой. И не может не ответить на смешок знакомого с приёмчиками Блэков Харакша.       — Правила гостеприимства обязывают, — словно бы не при чем, разводит руками она, видя, как прорвавшийся страх Аштархана сменяется затаившейся в глубине глаз мстительной опаской. — Как там вещают древние традиции? «Трезвый и голодный демон — злой демон»?       — А постоя и развлечений в списке нет? — неприятно осклабившись, уточняет интимно Аштархан, склоняя голову к плечу и одаривая долгим взглядом.       — Леди — вейла. И уже сделала свой выбор, если ты, конечно, в курсе новостей. Вряд ли нашего принца порадуют подобные предложения его невесте. А нерадостный принц — это проблема для всего Хаоса, так что советую поостеречься, — хмыкает едва слышно Харакш, сопровождая совет предупреждающим взглядом.       — Я нисколько не претендую, но специфика дел рода обязывает… — лениво выдыхает демон, не без осторожности принимая из чёрной дымной лапищи полный стакан играющей пламенем огневодки.       «Я заманаюсь с похмельем», — устало решает Нэрисса, видя, как уверенно Аштархан опрокидывает в полный стакан. Прочувствованное, но безмолвное согласие Даррэна ощущается просто всеобъемлющим.       — За оказанием услуг деликатного толка вы можете обратиться в любой из моих борделей, лорд, здесь же — мой дом. Надеюсь, впредь вы будете относится соответственно. Иначе, увы, совместные дела вести будет крайне затруднительно, даже несмотря на содействие столь уважаемого мной лорда, как дарай ДарХайша.       Нэри не повышает тона, продолжая говорить мягко и текуче, но Даррэн только довольно усмехается, ощущая нарастающий в кабинете магический фон. Видит, как опасливо вжимается в спинку кресла Аштархан, изображая нарочитую расслабленность и насмешливость. И то, как тонко и выверено, как уверенно управляет собственной силой Нэрисса, заставляет усомниться в том, что она не обучалась контролю ранее. Взгляд невольно утыкается в сидящую за столом Нэри, и та словно бы ощущает его интерес, отвечая коротким взором из-под ресниц.       — Итак, — начинает вновь она, когда лорды приступают не только к выпивке, но и к закуске, — я готова выслушать ваше предложение о сотрудничестве, лорд Аштархан, учитывая то, что именно лорд Харакш, как доверенное лицо, выступил за вас поручителем, — скучающе подперев ладонью подбородок, она безразлично уставляется на коротко стриженного седовласого лорда, заметно напрягшегося в виду озвученных формулировок. — Но, как вы понимаете, все озвученные вами требования в предварительном соглашении исполнить не могу — мой график сейчас крайне напряжен. Да и его Смертейшество не одобрит отлучек без сопровождения, в том числе личного. Надеюсь, мне не нужно пояснять, как его осведомлённость о ваших делах может сказаться на вашем же благополучии?       — В таком случае, как вы обеспечиваете безопасность подвод и караванов? — мгновенно включается в разговор Аштархан, нисколько не смущаясь снисходительного взгляда Харакша. — В том, что порталы безопасны и анонимны, я уверен, ибо лично наблюдал за переправой, — спокойно признается он. — Но в том, что на выходе, а точка выхода, как мы все знаем, случайна, не встретится ничего, что может помешать делу с некоторой степенью секретности, я сомневаюсь, и мои сомнения вполне обоснованы. Я пекусь о безопасности мероприятия и моих существ, леди Блэк, вы не можете этого не понимать, — как-то слишком уж примирительно заканчивает он, и Нэрисса довольно ухмыляется про себя.       — Само собой, точка выхода предварительно проверяется, лорд Аштархан, — интонации Нэриссы мгновенно приобретают серьезность и весомость, на что Даррэн удовлетворенно склоняет голову, видя, как кивает подтверждающе Харакш. — Также я могу организовать удобный для вас ориентир выхода. За соответствующую плату, разумеется, в общие расценки это не входит. Но если вам нужно подтверждение, то, думаю, глубокоуважаемый дарай позволит вам наблюдать за своей следующей поставкой, дабы вы убедились и были уверены в качестве оказываемых мною услуг, — на это Харакш с ехидной усмешкой склоняет голову, соглашаясь, и Нэри позволяет себе которую, но довольную улыбку.       — Вы умеете заинтересовать, леди Блэк, — понимающе кивает Аштархан, и Нэри слышится тонко завуалированная двусмысленность в его словах.       Пятый по счёту стакан огневодки просто кошмарно мутит сознание, отчего соображать становится все сложнее. «Я сдохну», — решает она про себя, странно спокойно воспринимая вероятность грядущего похмелья: утешительное ментальное касание Даррэна чувствуется отчётливо, сглаживая раздражение и усталость. «Почему я так бежала от этого раньше?», — задается вопросом Нэрисса, больше всего в эту минуту желая уложить голову на плечо магистра Смерти и таки вдохнуть его запах, пропитавший шёлк рубашки. Расслабиться, отпустить так необходимую сосредоточенность, отдающую напряжением в каждой клетке, позволить сознанию лениво плыть в никуда, смешавшись с алкогольным дурманом.       — Всего лишь предлагаю наличествующий спектр услуг, лорд, — пожимает плечами она, откидываясь на спинку кресла, и дымная лапища, подхватив кусок сыровяленого мяса, закидывает его Нэриссе в рот, вследствие чего взгляд Аштархана становится брезгливо-настороженным, но задумчивым. — И если вы так заинтересованы в услугах, предоставляемых моими заведениями, то напомню: часть оплаты вносится, как вознаграждение девушкам, на меня работающим. С существенной скидкой, как для постоянного и любимого клиента, разумеется. Но о правилах, существующих в стенах всех моих заведений, безотносительно их расположения, советую напомнить своим сопровождающим, — проговаривает она, позволяя себе вполне однозначный взгляд на лорда Аштархана — в прошлый раз его существа позволили себе излишние вольности, — иначе сотрудничество может быть не только осложнено, но и вовсе невозможно.       Кажется, лорд понимает и принимает данное предупреждение, ибо следующие полчаса они обсуждают лишь тонкие аспекты сотрудничества и достигнутых договоренностей. Пронизываемый пристальным взглядом Харакша, Аштархан больше не позволяет себе вступать в полемику и опускаться до недвусмысленных намеков, предпочитая с поразительной дотошностью уточнять каждую деталь сделки, что только радует Нэриссу. И пусть она не позволяет себе расслабиться, но уже собирается облегченно вздохнуть, когда лорд-таки снова вскидывает голову, отрываясь от бумаг, и интересуется:       — Сопровождение, леди Блэк. Могу я познакомиться с непосредственным начальством стражи заранее?       Его интерес Нэри прекрасно понимает: редко где увидишь женское имя на подобном-то посту. А потому она просто кивает, позволяя Аштархану удовлетворить любопытство, раз уж ничто другое удовлетворить ему сегодня не удалось. Ноготь прочерчивает подушечку пальца механически, кровный вызов прорезает пространство потустороннего мира, но Нэрисса не ждёт ответа — просто предупреждает о готовности. Пламя вспыхивает парой секунд позже в нескольких шагах у стола: такой даме, как Ингерд, требуется определенное пространство для демонстрации собственных несомненных плюсов. Гул огня, яростно взвывшего и озарившего пространство темно-синими всполохами, звучит почти радостно. Пламя, приветственно облизав потолок и каменные плиты пола, опадает, выпуская из кольца переноса высокую, закованную в легкую броню женщину.       Ингерд, чуть прищурившись, изучает незнакомого лорда профессионально, но заметно скучающие — ей далеко не впервой сопровождать караваны с незаконными грузами, но присмотреться к новому временному начальству необходимо. Впрочем, интереса оно представляет не больше, чем обычно, а в своих парнях Ингерд уверена: каждого она подбирала лично. Поведя плечом с тяжёлой перевязью, удерживающей мощное, широкое лезвие клинка в спинных ножнах, она чуть кивает Нэриссе, указывающей на нее рукой.       — Ингерд, непосредственное начальство охраны и группы сопровождения, — поясняет Нэри, видя, как она обменивается приветственными кивками с уже давно знакомым ей Харакшем. — Именно с ней, лорд Аштархан, вы и обсудите подробности вашего мероприятия.       — Еще один?       Окинув лорда безразличным взглядом, полуорка снова поводит поблескивающим в свете ламп смуглым плечом. Уловив подтверждающий кивок начальства, она растягивает губы в насмешливой улыбке и, сунув руки в карманы простых чёрных штанов, усмехается.       — И что на этот раз? Наркота, артефакты, ингредиенты, шлюхи?       — Артефакты, — проясняет Нэри, протянув ей папку с уточняющими сведениям. Ингерд, открыв и полистав страницы, хмыкает и, обозрев лорда еще раз, выносит вердикт:       — Не будет ерепениться и путаться под ногами — сработаемся, — и, заметив на лице Аштархана тень возмущения, спокойно проговаривает: — Сопровождение на четыре обоза — двадцать существ, больше не выделю. Защита куполом одиннадцатого уровня, все что свыше — оплачивается отдельно. Точку выхода оформим по вашему желанию, к охране прикреплён мастер иллюзий, обучавшийся в школе Искусства Смерти. На случай непредвиденной ситуации половину подкрепления организовываете сразу — мне своих терять нет никакого резона, каждого отбираю лично, а значит и лично отвечаю за каждого. О векторе и точке выхода договариваетесь с портальщиком на месте, это вообще не мое дело. Все ясно? — заламывает тёмную бровь под конец она, и явно растерявшийся под исключительно профессиональным напором лорд кивает, соглашаясь на все в частности и целом. — Прекрасно, — поводит итог Ингерд. — И да, лордишка, — пристально глянув на Аштархана ярко-алыми глазами, скучающе добавляет она, — еще раз твои недобитки станут причиной хоть единой жалобы девочек, и яйца я откручу не только им, но и тебе, за неумение воспитать подчинённых. И если ты думаешь, что я испугаюсь — ты ошибаешься, — широкий оскал, и тут же, словно лорд не больше, чем переставшая интересовать ее делать интерьера, спокойно обращается к Нэриссе: — Леди, я могу идти? У нас сегодня мало того, что наплыв клиентов в столице, так еще и две отгрузки планируется, контроль нужен.       — Само собой, Ингерд, — ощутив на себе просто невероятно заинтересованный взгляд Даррэна, Нэри снова призывает пламя. — Отчеты по сегодняшним мероприятиям передай через нашего любезного господина владельца.       Полуорка, с усмешкой кивнув, шагает в пламя. Нэрисса, расслабленно развалившись в кресле, с веселой улыбкой встречает удивленно-испуганно-возмущённый взгляд лорда Аштархана, стараясь не замечать, как втихую ржёт с его реакции хорошо знакомый с Ингерд Харакш. «Не предупредил же, безднова зараза», — понимает Нэри, видя, как довольно сверкает глазами дарай ДарХайша, — «Зато повеселились», — резюмирует она, допивая из стакана едва горящую уже огневодку.       — Все возникающие вопросы, как по сопровождению, так и по организации переправы, вы можете решать с Ингерд. Она, в чем я уверена — подтвердит лорд Харакш, справедливо уполномочена разрешать подобное.       Откинувшись на спинку, Нэри снова кидает взгляд в сторону расположившегося в кресле Эллохара, снова чувствуя на себе его пристальный, пробирающий до мурашек взгляд. Ему явно не терпится задать появившиеся вопросы, а ей, сколь странным бы это не казалось, просто забраться к нему на колени и облегченно выдохнуть.       Получивший подтверждения и заверения в компетентности Ингерд от Харакша, Аштархан почти сразу теряет запальчивый настрой. Лорды, высказав наилучшие пожелания, наконец откланиваются, что Нэри знаменует едва ли не радостной улыбкой. Провожать их снова отправляется Джарна, на этот раз прибывшая вместе с Риссаном, что она встречает понимающим хмыком. Взгляды Харакша на девушку не заметить сложно, их в принципе не заметил бы только слепой. Но Нэрисса решает оставить это на потом, пока пустив все на самотек — до определенного момента лорд прекрасно справится сам. А там она уже, при необходимости, обрисует ему перспективы заполучения Джарны в его птичник.       Когда дверь за лордами таки закрывается, Нэри только устало вздыхает, прикрывая глаза. Чувствуя, как гудит все тело, пребывавшее в напряжении пару часов, в которые длилось необходимое обсуждение деталей отгрузки по заказу Аштархана, она просто плывет в приятно обволакивающей темноте до тех пор, пока тёплые ладони не накрывают плечи, чуть сжимая их через ткань и легко массируя.       — Леди требуется доставка на место, — едва слышно выдыхает магистр Смерти, склонившись к уху, и она только улыбается, едва ли имея силы покачать головой.       Просто хорошо. Замечательно. Лучше, чем вообще можно было представить. Тонуть в волнующих каждую клетку касаниях его пальцев, в его шепоте, запахе.       — Останемся здесь? — спрашивает невнятно, совсем позабыв о том, что к словам прибегать не обязательно — можно просто воспользоваться связью, но Эллохар, кажется, понимает раньше, чем Нэрисса успевает озвучить вопрос.       — Тащить тебя во дворец и не входило в мои планы — такое испытание ты бы точно не вынесла. А демонстрации содержимого желудка и мученического выражения лица не выдержал бы уже я.       В его интонациях сквозит что-то снисходительное и невозможно теплое, и Нэри, так и не открыв глаз, только вздыхает, когда руки уверенно подхватывают ее и поднимают, привлекая к тёплому телу.       В следующие минуты, покорно растягивающиеся в часы, она просто вслушивается в мерные сильные удары его сердца, чувствуя, как в местах прикосновения его ладоней кожа занимается жаром. Он плавит ее, проникая в тело, пожирает кости, заставляет бурлить кровь в венах и запинаться сердце, но даже на малейшую попытку пошевелиться сил совсем нет. Только губы, изогнувшиеся в блаженной улыбке, неизменно отказываются сжиматься, но она даже и не пытается. Просто вдыхает коварно заползающий ноздри запах сандала и перца, смешанного и слитого воедино холодком кедра, и дышит, дышит, дышит, понимая, что спальня находится слишком далеко. Слишком далеко для ее поистощившегося самоконтроля, для вейлы, так жаждущей близости избранника во всех смыслах и видах. Настолько, что одежда начинает казаться лишней и раздражающей кожу, охваченную пламенем возросшей чувствительности, а сердце послушно пропускает удары на каждом вдохе магистра Смерти. «Мне нужен перерыв», — решает Нэрисса, когда вдохи становятся прерывистыми и поверхностными, пальцы на ногах предвкушающе поджимаются совершенно против воли, а не думать о том, что Рэн прекрасно чувствует все с ней происходящее, становится невозможным.       Стук отворившейся двери о стену чуть отрезвляет, и Нэри распахивает глаза. Сквозь мельтешащую чёрную пургу рассматривает напряжённое, отстраненное в глубокой задумчивости лицо Эллохара, догадываясь, каких усилий ему стоит сохранить спокойствие и не реагировать на разбушевавшиеся инстинкты вейлы. Перехватывает его взгляд — темный, с расширившимися до предела зрачками, — и хрипло проговаривает, чувствуя скользнувшую против воли томность в голосе:       — Мне нужен перекур и пара свободных минут, хорошо?       Несмотря на просительный посыл, в просьбе звучит именно приглашение, окрашенное заметно чувственными нотками, и Нэрисса едва удерживается, чтобы не закатить глаза. Зачарованно следит, как опускаются чёрные густые ресницы, когда Даррэн прикрывает глаза, как дергается кадык, когда он сухо сглатывает, как он снова открывает глаза, пронизывающе, опьяненно глядя в ответ. Как кивает, медленно, сохраняя молчание, и в пару широких плавных шагов достигает ковра у высокого окна. Как опускает, не прерывая зрительного контакта, и как медленно выпрямляется, не отводя глаз. И продолжает завороженно смотреть, когда он распахивает высокую тёмную створку. Не может оторвать глаз, это кажется почти преступным в данную минуту. Пронзительное напряжение, сковывающее каждый мускул, пробирающееся в каждый нерв, захватывающее разум, вызывает мелкую дрожь по телу, и Нэри, дёрнув головой, подносит непослушные пальцы к амулету пространственного кармана, вытаскивая из него мягкую, чуть измятую пачку сигар.       Чувствуя, как дрожат пальцы под пристальным, почти хищным взглядом магистра, она, разуверившись в силе собственных рук, зубами выцепляет из пачки сигару, слизывая с губ сладость пропитанного сиропом фильтра, и подкуривает, глубоко затягиваясь. Голова идет кругом, но Нэрисса не может винить в этом крепость сигары или выпитую в процессе обсуждения договора сотрудничества огневодку: слишком уж чётко отделяет опьянение алкогольное от опьянения чувственного. Подобная реакция вейлы вполне ожидаема и нисколько не удивительна, но хотелось бы, чтобы это произошло позже. Впрочем, с законам притяжения вейл особо не поспоришь: чем ближе к избраннику, и чем дольше связь при этом не подтверждается, тем сложнее.       Задыхаться от желания, от огня, текущего по венам, сковывающего каждый мускул, бьющего, словно током, дрожью, кажется просто невозможным. Хочется съежится, свернутся клубком и глухо застонать от оглушающей своей силой неудовлетворенности, и Нэрисса до скрипа и боли в челюстях сжимает зубы, тяжело выпуская дым из легких. Почти безразлично следит за его струйками, поднимающимися вверх и устремляющимися в открытое окно, и резко, болезненно вздрагивает, стоит сильным рукам накинуть на плечи тёплый халат и обхватить в подобии объятия на краткий, но такой мучительно-сладкий миг.       Желание — оно туманит разум, шумит не прекращаемым гулом в ушах, гудит под кожей. И дышать, ощущая, как он прижимается грудью к спине, как привлекает к себе, перехватывая запястье и притягивая сжимающие сигару пальцы к губам, становится практически больно. Лёгкое, но такое продолжительное касание тёплых сухих губ к чувствительным кончикам пальцев превращается в пытку, вырывающую из груди глухой стон. Даррэн, будто бы ощущая все так же остро, выдыхает в унисон, а после, судорожно втягивая носом воздух, зарывается лицом в волосы на макушке, и Нэрисса выгибается, заполошно ловя ртом ускользающий воздух. Обхватившая талию рука крепко вцепляется в тонкую ткань рубашки, предплечье притискивает к широкой груди, и она, приоткрыв самовольно опустившиеся веки, сталкивается в неверном отражении стекла с полыхающим взглядом синих глаз.       — Я ничего не могу с этим поделать, Рэн, — судорожно, на выдохе шепчет она, и магистр Смерти вздрагивает, ощущая, как с накрывает с головой, погребая под собой, новая волна жара. — Поэтому просила о дистанции: когда ты рядом, мне сложно контролировать момент, в который я начинаю влиять на тебя, — и сокрушенно, досадливо шепчет, откидывая голову на его плечо: — Бездна, это просто мучение.       — И я готов к этому, иначе меня бы здесь не было, прелесть моя, — шепчет он тихо, болезненно уверенно, ощущая, как она заходится мелкой дрожью, стоит ему коснуться губами шеи.       Не хочет ее провоцировать: слишком четко чувствует, насколько это желание изматывающее для нее. Но поделать с собой ничего не может — каждый вздох, каждый взгляд тянет. Заставляет касаться, иступлено гореть желанием в ответ, умолять о большем, нежели допущенные касания и поцелуи. Сводит с ума.       — Пойдем спать, иначе еще немного, и ты превратишься в сосульку, радость моя, — проваривает нарочито спокойно магистр Смерти и, перехватив ее за талию, неторопливо поднимается, преодолевая расстояние парой широких шагов и опуская на постель.       Спорить с ним не получается, хотя его слова таки подлежат оспариванию: жар, разливающийся по телу, накрывает удушливой волной, не позволяя замёрзнуть, холода она сейчас совсем не чувствует. Хлопнувшая створка нарушает пронизанную ее смущением тишину, и Нэри вздрагивает совершенно не потому, что тёплые руки медленно освобождают ее плечи от халата. Поднять глаза она не может: желание, смешивающееся с каким-то сладким стыдом, не позволяет, упирается взглядом в пуговицы стального цвета рубашки и тихо спрашивает, чуть нахмуриваясь, что магистр тут же замечает:       — Я веду себя как зацикленная на своих чувствах эгоистка, да?       — Нет, дыхание мое, — все так же спокойно отзывается он, останавливаясь, так и не спустив рукавов ниже сгибов локтей. — Я знаю, что ты чувствуешь, и мне не нужны объяснения, и тем более твои попытки сломать себя и чувствовать что-то в угоду мне. Ты нужна мне вместе со всеми сложностями и тараканами, такой, какая ты есть. Ожидание тяжело, и этого я отрицать не могу, но и сломать тебя я просто не смогу.       Видя, как Нэрисса нерешительно закусывает губу, не поднимая головы, он тверже сжимает в пальцах мягкую ткань халата и медленно спускает его с плеч окончательно. Распускает и без того слабо завязанный пояс, стягивает его окончательно, ощущая, как горят кончики пальцев, как тяжёлый узел сворачивается внизу живота. Приподнимает ее подбородок кончиками пальцев, видит затуманенные желанием темно-синие глаза и сдается. Не отпускает себя окончательно, но еще одна ступень, вверх или же вниз, Даррэн не желает разбираться сейчас, остается позади. Пальцы самовольно скользят по ее подбородку, шее, спускаются по расстёгнутым пуговичкам, добираясь до первой застегнутой. Расстегивают, чуть раздвигая ткань, скользят меж полами, по горячей коже, едва касаются, но этого достаточно — Нэрисса, втянув в себя воздух, запрокидывает голову, прикрывая глаза. Слишком медленно, слишком мучительно, слишком горячо.       Раздвинувшая края рубашки рука, ладонь, властно скользнувшая вверх, на миг обхватившая шею плотной удавкой, поднявшаяся мучительно неторопливо вверх, огладившая подбородок, и рот накрывает ее губы, заглушая стон, усиливая мерцание ярких вспышек под опущенными веками. Сдавленный, глухой стон заглушается медленным, издевательски-чувственным поцелуем, языком, неспешно и властно проникающим между приоткрытыми губами. Нэрисса хватает ртом воздух, выгибается, прижимаясь крепче, хочет быть ближе, и сильная рука, скользнув ладонью вдоль позвоночника под тонкой тканью рубашки, простым движением расстегивает крючочки бюстье.       Даррэн чувствует, как она задыхается, как ловит губами воздух в коротких перерывах между касаниями губ, как ее, их обоих, захлестывает жаркими, сжигающими волнами испепеляющего желания. Но прекратить пытку, мучение, которое так и не получит положенного завершения, ставшего бы освобождением для них обоих, уже не в силах. Это бьется под кожей пульсацией крови, огнём, текущим по венам, заполняет сочащуюся кровью дыру одиночества в груди. Она слишком ему нужна, вот такая, открытая, желающая в ответ, задыхающаяся от каждого касания рук и поцелуя. «Моя, моя, моя…», — словно в молитве вторит раз за разом иступлено демон внутри, тянет, рвёт, требует. «Дистанция», — вспоминает он так некстати, чувствуя досаду, холодным душем окатывающую и погребающую под леденящей волной. «Ты хочешь меня, а не вейлу, иначе бы воспользовался моментом и оставил только ее…», — проносится в голове голосом Нэриссы, и он отрывается от ее губ, чувствуя, слыша, как она мысленно стонет в остром сожалении.       Взгляды скрещиваются, полыхающий синий и темный, с затягивающимися мраком зрачками. Магистр Смерти судорожно переводит дух, понимая, что просветление не будет долгим — слишком уже желанна она в эту минуту.       — Мне определенно нужен ледяной душ, — все так же пряча глаза, хрипло шепчет Нэри и, неловко скользнув по его плечу пальцами, поднимается с постели.       Ноги подрагивают, перед глазами мутится, и она бредёт в ванную на чистом упрямстве и сознательности, понимая, что все «но» остались где-то там, далеко, став незначительными и бессмысленными.       «И будет только хуже», — констатирует факт она, подрагивающим пальцами проворачивая механизм замка и прислоняясь спиной к прохладной, по сравнению с горящим в огне страсти телом, двери.

***

      Весь день, пока Нэри собирает вещи, уже не особо радуясь отлучке в Ледяные пустоши, магистр Смерти пребывает в каком-то предвкушающем напряжении. И даже раздражается тому, что ничего не отвлекает его от пристального, болезненно неотрывного созерцания не поднимающей больше глаз Нэриссы. К вечеру, в который его не отвлекают ни дед, ни дела домена, и без того решённые, ни школа, прекрасно существующая в его отсутствие в каникулы, она и вовсе окапывается в гардеробной и словно бы старается даже дышать тише. И понять он ее может, даже лучше, чем она сама представляет, но вызову, поступившему от стражи у разлома в Бездну, не может не радоваться.       Напряжение, заставляющее зудеть каждую клетку, чувственное, пронизанное желанием и словно бы выжигающее воздух, медленно сводит с ума. Чувствовать на себе ее взгляды, виноватые и полные страсти одновременно, скользящие по телу, воспламеняющие одежду, кожу, кровь, незаметные, поскольку она не позволяет себе ни разу посмотреть прямо, только искоса и из-под ресниц, кажется невыносимым. До дрожи, до выматывающей тяжести внизу живота, до боли в паху, и Даррэн, почувствовав тонкий запах крови и просачивающийся сквозь подвластный ему потусторонний мир зов, вскидывается, как никогда желая воспользоваться малейшей возможностью сбежать. Слишком тяжело. Слишком невыносимо. Слишком провоцирующие.       «Прорыв, мой принц, код красный. Бездна просится в гости», — лаконично сообщает СэАзар.       Пламя охватывает, стоит ему подняться, смыкается синим всполохом над головой. Отрезает, уносит из пропахшей ее желанием гостиной, пропитавшийся эманациями возбуждения невинной вейлы. Встряхнув головой, Эллохар прикрывает глаза, ощупью взрезая палец, а ощутив отклик, сообщает единственное:       — Прорыв. Крупный, код красный, тебе будет любопытно.       Отклик Риана, безмолвный, но уверенный, приходит мигом позже, и Даррэн сильнее оцарапывает палец, вместе с кровью передавая вектор перемещения. А когда пламя опадает, оказывается в самой гуще битвы. «Мечи прихвати», — не рассчитывая на то, что Тьер его услышит, лениво советует он, вытаскивая рукоять с вспыхнувшим на ней лезвием клинка. Коротко оборачивается к разлому, кишащему низшими тварями, выхватывает взглядом мельтешащих крылатых — замес что надо. И плавным смазанным движением ступает ближе, закрываясь от связи, которую так и не смог проклясть даже в мыслях, несмотря на все мучения.       Вспышка пламени в нескольких шагах отвлекает, и магистр смазанным движением уходит от атаки, коротко подавать вперед и нанизывая на острие клинка захрипевшую и захлебнувшуюся воем тварь. Тьер выступает из огня бесшумно, скупо контролируя каждое движение, и тут же морщится. Обрастает шипами, расширяется в плечах, кожа темнеет до черноты, вены на его лице взбухают, зрачки, поглощающие склеры, заполняются тьмой.       Прокрутив рукоять меча в пальцах, Эллохар шагает ближе к ученику, через плечо видя, как тот занимается алым пламенем. Подступающие твари воспринимаются скорее тренировочным материалом, големами, шипящими при рассекании клинком, разваливающимися на неровные части. «Мясорубка», — определяет тип наступления Даррэн, снова оглядывая пространство у разлома, к которому они быстро подступают, изничтожая валящую из Бездны бесстрашную и неразумную мелочь. На самом краю виднеются короткие вспышки зелени, и он криво усмехается — пусть и не предупредили, но лорды Бездны таки вступили в битву, опасаясь за собственные границы. А подобное, очевидно бесконтрольное и бессмысленное выступление мелкой, но опасной нежити на территории Ада, может быть опасно в первую очередь для них. Договорённости о неприкосновенности границ никто не отменял.       — Пригласил меня, чтобы дать возможность снова почувствовать себя адептом? — хрипло рокочет Тьер, сдёргивая с предплечий обрывки рукавов рубашки, и Эллохар кривит губы в ехидной улыбке.       — Ты видишь здесь хоть одного адепта, Риан? — вскидывает вопросительно бровь магистр Смерти. — Время тренировок прошло.       Резкий выпад полыхающим клинком, и он мягко шагает назад, отступая к спине Тьера. Твари укрупняются, становятся наглее, и магистр понимает, почему лорды Бездны до сих пор не подавили наступление своих же. Прикрытая хитином морда напротив угрожающие скалится, даже пронзённая мечом в грудь, и Даррэн выводит его наискось, протягивая через похрустывающее крупными элементами брони брюха и взрезая плечо. Характерные хруст и чавканье раздаются за спиной, подсказывая, что Риан тоже вовсю наслаждается представлением. Ход битвы меняется мгновенно: твари резко замирают, глядя куда-то в одну сторону, и Эллохар оборачивается, всматриваясь в черноту пустыни Смерти. Одинокая фигура, возвышающаяся на бархане, кажущаяся мелкой и незначительной, привлекает внимание всех сражающихся. Черный плащ развивается на ветру, темные волосы овевают плетями лицо того, кто, очевидно, контролирует все происходящее. Но сколько бы Даррэн не вглядывался, черт организатора он рассмотреть не может. А твари, дёрнувшись, словно шарнирные куклы, продолжают наступление.       — Бессмысленно, Риан, — останавливает он рванувшегося в сторону бархана Тьера.       Слишком простой кажется догадка, но интуиция подсказывает, что в данном случае он прав.        — Присмотрись — можешь рассмотреть его лицо? Уверен, что нет. Он не дастся, слишком сильна защита. Просто наблюдает. Руби по привычке, не выдавай себя.       Кивок ученика он скорее ощущает, нежели видит, снова обернувшись в сторону разлома. Нарочит простыми приёмами рубит отмершую и начавшую наступление мелочь. Много, да, но они не отличаются необычайной силой или защитой от пламени. Просто отвлечение внимания, попытка распылить силы, выведать способы ведения и контроля боя. Не больше. Оглянувшись через плечо, магистр Смерти замечает, как фигура, медленно поворачиваясь, продолжает следить за боем. И как только в полчищах тварей образуется просвет, с темной вспышкой простого портала исчезает, взметнув покорно лежащие пески. А следом отступает и мелкая нежить, частью рассыпаясь мелкими песчинками, частью замертво падая на прогретую и оплавленную огнём землю, в остальном прыгая обратно в разлом. «Разведка боем», — уверяется в своем предположении Эллохар, и сжатый в пальцах клинок гаснет. Рубленый кивок СэАзар воспринимает верно — выслушать отчёт можно и позже.       — Разведка боем, — озвучивает его мысли Тьер и, снова поморщившись, съёживается до привычных размеров, теряя краску и избавляясь от шипов. — И пламенем, как мы и предполагали, он не владеет.       — Верные выводы, — поведя плечом и размяв шею, откликается глухо Даррэн. — Привыкаешь к новой боевой форме? — лениво спрашивает секундой спустя, оглядывая поле боя, следя, как Хедуши собирают трупы поверженных противников и разжигают мерзко чадящие костры. — И как оно?       — Привыкаю, — соглашается Тьер, криво усмехнувшись. — Кровь требует.       — Контроль? — мгновенно интересуется магистр Смерти, пытливо вглядываясь в ученика, и тот кивает.       — В привычных рамках.       На этот раз кивает уже Эллохар. Откидывает развеваемые ветром волосы за плечо и облегченно выдыхает, прикрывая глаза. Отвлечение в виде боя помогает ненадолго — чувства Нэри, больше не прикрытые щитами, прорываются слишком сильно.       — Надеюсь, что так. Иначе сам понимаешь: дед не слишком доволен сложившимися положением, — обозначает известную им обоим проблему он, и Риан, задумчиво прищурившись, только дергает уголком губ.       — Контролирую, — повторяет он, и в его тоне отчётливо проступают раздражённые нотки. — Снова сбежал? Семейное счастье оказалось сложнее, чем ты полагал? — вздергивает брови Тьер, и Даррэн, дёрнув головой, с усмешкой отзывается негромко:       — Увы, без супружеского долга семейное счастье полноценным не ощущается, — и вздыхает, прикрывая глаза.       Выжидательный взгляд Азара чувствует на себе клеймом, огненной меткой, и даже соблазняется, но продолжает тянуть время в разговоре с Рианом. Все лучше, чем вернуться к изнывающей от желания Нэри, которая, он ощущает крайне четко, не готова ни к браку, ни к тому, чем обычно занимаются в постели, и вообще где придется, взрослые любящие друг друга существа.       — Выдержишь? Дождёшься? — тихо вопрошает Риан, и магистр Смерти морщится, отрицательно качая головой. Однозначно понимая отрицательность ответа.       — Нет. Слишком сложно. Слишком моя. Она слишком влияет на меня, Тьер. А я на нее. Безднов замкнутый круг, — раздраженно заканчивает магистр, запрокидывая голову.       Тишину, нарушаемую только далекими, а оттого неважными разговорами и шорохом песка, разрывает шелест крыльев. Приземлившийся в десяти шагах Азар смотрит неотрывно и настойчиво, и Эллохар, поведя плечом, бросает другу:       — Иди, я задержусь. Будет что-то интересное — сообщу.       Риан, пронзив внимательным взглядом сначала крылатого, а после и самого учителя, коротко кивает, и за его спиной разгорается адово пламя. Даррэн даже не оборачивается, услышав, как оно взвывает громче, а после гул снижается до едва слышного шепота. Откинув треплющиеся на ветру пряди, шагает вперед и, привычно заложив руки за спину, готовится слушать отчёт своего начальника охраны.       — Разведка боем, Властитель, — не размениваясь на приветствия, рублено рапортует глава охраны ДарНахесса, и Даррэн, сухо кивнув, видит, как нахмуривается Хедуши. — Бессмысленное нападение, по моему мнению: просто проверка уровня защиты разлома. Блэк заглянул чисто из желания показаться, не более.       — Или понаблюдать за действиями лордов Бездны, одними культистами и подчиненными паразитами куклами крупную битву не вытянешь. Люди здесь, — он окидывает пристальным взглядом пустыню Смерти, вдоль разлома усеянную острыми обломками чёрных камней, — всего лишь пушечное мясо, их будет просто снести. И способные сражаться союзники ему не повредят.       Азар только согласно склоняет голову, видя, как задумчиво прищуривается принц Хаоса, снова обращая взгляд в сторону разлома. Понимает, что мешать размышлениям Эллохара не стоит, а потому сохраняет молчание, морщась зловонному дыму от сжигаемых в кострах туш. И мгновенно вскидывает взгляд, стоит магистру Смерти многозначительно протянуть:       — Значит, сделаем так…

***

      В глазах начинает ощутимо плыть и двоиться, веки болят так, словно под них насыпали песка. Нэри с тяжким вздохом отрывается от разбора иносказаний в витиеватой, больше похожей на ругань, чем на признания в любви, поэзии, посвящённой прабабке. Двое суток почти беспрерывной работы над дневником, оказавшимся много более сложной задачкой, чем ожидалось, восстанавливающим сном закончиться никак не могут — на это намекают собранные и уже выставленные к двери гардеробной кожаные сумки со специальными подстежками для седла.       Разогнув отчаянно взвывшую спину и неловко растерев рукой поясницу, Нэрисса досадливо оглядывается на часы, неумолимо и очень упрямо указывающие на десять. Понимание, что до отправления в пустоши, и, собственно, до попойки, сравнимой разве что с концом всех миров, осталось не более двенадцати часов, заставляет едва копошащиеся в черепной коробке мозги в трагическом ужасе застучать извилинами. Романтические, а местами и порнографические словоизлияния неведомого любовника прабабки, представляющейся исключительно как на родовом портрете, а, значит, любовников в принципе не могущей иметь, ибо выражение лица — что надо, начинают казаться еще более извращенно завороченными. Впрочем, тоскливый настрой, стоит только взглянуть на сумки, многозначительно выставленные у дверей и выразительно дожидающиеся своего часа, сменяется-таки предвкушением запойного алкоголика, и Нэри, со скрипом поднявшись, доползает до поклажи и впихивает дневник с наработками расшифровки во внутренний карман. Понимает, что на перманентно пьяную голову перевод может получиться весьма необычным, и точно не может быть уверенной в том, что он не станет основой для очередной серии похабных частушек, но энтузиазма это не умаляет, совсем ничуть.       Несмотря на то, что пересечь хребет радужного чертога ей предстоит не в первый раз и даже не во второй, внутри поднимается почти детская радость. Три полных дня зимних увеселений в компании друзей сейчас все же придутся как никогда кстати: разум, как и изнывающее от желания из-за близости Эллохара тело, требуют отдыха. Немного смущает факт присутствия Дрэя, в связи с последними событиями и ревностью Даррэна. Но, руководствуясь простым и полезным правилом «То о чем он не узнает, его не расстроит», Нэри старается как можно меньше думать о кузене и его непосредственном участии в зимних праздниках и играх, устроенных хранителем Радужного чертога и по совместительству единственным древним ледяным драконом.       Мысль о том, что неплохо бы пристреляться перед охотой на живность перевала, приходит почти сразу, и Нэри недолго сидит в раздумьях, разглядывая уже притороченный к наручи арбалет. Да и размяться не повредит, а потому она, предвкушающе улыбнувшись и взрезав подушечку пальца, подскакивает с дивана, только после припоминая о пришедшей раньше положенного старческого возраста боли в спине.       Хруст и стон раздаются синхронно, Нэрисса с презрительно-удивлённым выражением лица оборачивается, словно бы может увидеть собственную спину таким причудливым образом, а из двери гардеробной любопытствующие высовывается Мелиора. Оглядев пантомиму, долженствующую означать нежданный приступ остеохондроза, водяная вскидывает брови, усмехается, хмыкает и, выйдя из-за двери полностью, оглядывает Нэри внимательней. Встретив яростный взгляд страдалицы, глубоко вздыхает и, закатив глаза, пересекает спальню.       — Меньше нужно сидеть согнувшись в три погибели, госпожа, — сообщает наяда наставительно и, перехватив скрипнувшую зубами Нэри за талию, с громким хрустом выпрямляет, приподнимая в воздух.       Злая, но заметно облегчённая матерная ругань раздаётся следом, как только Мелиора ставит Нэриссу на ноги, и та сразу же опирается на подвернувшуюся спинку ни в чем неповинного дивана.       — Старею, — шипит сквозь зубы Нэри, прогибаясь в спине, и ехидное хмыканье, раздавшееся по связи, заставляет ее вздрогнуть.       «Уже, мелочь?», — не скрываясь, ржёт СэХарэль. — «Рановато, не думаешь? Тренировку перед полетом хочешь, чтобы убиться поинтересней, с гартаха свалившись?»       — Ну а как еще? — натурально удивляется она и, осторожно выпрямившись, делает пробный шаг. Спина, впрочем, сопротивления или возмущения не высказывает, и Нэрисса добавляет с облегчённым выдохом: — Пристреляться хочу, иначе мне болтов на дичь не хватит, а голодным представителям мужской части нашей компании — нервов.       «Будет тебе пострелять», — коротко отзывается глава стражи Повелителя и обрывает вызов, а Нэри, кивнув самой себе, оглядывается на вопросительно глядящую на нее наяду.       — Готовность номер один, Ора, — сообщает Нэрисса.       Вытащив из пространственного кармана склянку с зельем, она опрокидывает его в себя, передернувшись от горького привкуса, а после, прислушавшись к ощущениям, уже более бодро устремляется к гардеробной.       Спускается на тренировочную площадку Нэрисса в компании Каристы, не пожелавшей, видимо, в виду указаний, оставлять ее даже на тренировке. Осматривается, видя, что привычную ей яму с одной стороны украшают шесты, и довольно улыбается, разглядев, как СэХарэль прикрепляет к первым столбам мишени. И замирает, ощущая на себе внимательный взгляд. Оборачивается медленно, понимая, с кем встретится глазами, а обернувшись, замечает тонкую улыбку на губах магистра Смерти. Тот только ухмыляется шире, указывая на широкие ступени спуска.       — Оставляешь меня, радость моя, — старательно выдавливая из себя заунывные интонации, проговаривает Даррэн, облокачиваясь на ограду и глядя вниз.       Спускающаяся Нэрисса смотрит исключительно под ноги, игнорируя его слова, и, только спустившись, оглядывается.       — Ну не смотри так на меня, а?       Обернувшись, Нэри корчит совершенно умилительное выражение лица, а после закатывает глаза, и магистр Смерти негромко фыркает, усмехаясь.        — Я честно буду скучать, вон, целую сумку платков для рыданий упаковала. Буду тосковать, стенать, завывать по ночам в сугроб и призраком истинной тоски слоняться по пустоши, распугивая других гостей.       — И в нее же упаковала шампуры, складной вертел под кабана и казан? — не удерживается от комментария он, и Нэрисса за неимением контраргументов разводит руками. — Традиционные праздничные блюда слезами подсаливать будешь?       — Кабанья рулька с северными травами и слезами вейлы будет украшением стола! — патетично отзывается она, и поправляющий мишени Харэль негромко, но очень выразительно хрюкает.       — Слюной подавился, простите, — басит он с невинно-серьёзным выражением клыкастой морды и подозрительно быстро отворачивается.       — Ты только если той самой скатертью, что за платок по незнанию приняла, сопли будешь подтирать, на стол ее хоть не стели, некультурно, —напутствует весело Эллохар, лениво опираясь на ограждение стрельбища.       Подхватившая и застегивающая наруч Нэрисса, обернувшись, удивленно округляет глаза, изображает крайнюю степень задумчивости, а следом расплывается в поразительно светлой и поразительно глупой улыбке, отчего он снова фыркает, со смехом склоняя голову.       — Спасибо, что предупредил, а то я, глупая женщина, и не знала бы, — чистосердечно благодарит она и улыбается еще шире, на что Даррэн вопросительно приподнимает бровь в ожидании следующего витка шуточек. — Вот только сопли, при такой штуке, как рыдания, обстоятельство не подчиняющееся контролю, так что, как говорится, прах к праху, и все такое…       — Сопли к слезам прямой наводкой в кабанью рульку… — с максимальной серьёзностью кивает магистр Смерти, а хрюкнувший громче Харэль роняет размеченный под мишень щиток. — Кажется, СэХарэль так впечатлён с голодухи, что вот-вот впадёт в гастрономический экстаз от одних описаний…       — Конечно, я просто мастер, мою стряпню хвалит каждый… Из тех, кто не помер, разумеется, — гордо сообщает Нэри, величественно расправив плечи.       Эллохар, отсмеявшись, таки радуется тому, что его драгоценный исключительно из-за умений и оплаты труда повар не просит расчета.       Шуточки шуточками, но пристальный взгляд Рэна ощущается кожей, несмотря на легкость настроя и общения. И даже ржущий втихушку мастер не спасает положения: подобие щита, модернизированное и не законченное, слишком сильно пропускает чувства стоящего позади в пятидесяти шагах Эллохара. А потому ощущение присутствия очень и очень мешает. Поправив наруч и застегнув его плотнее, Нэри, окинув поле стрельбища взглядом, вдоль огневой линии проходит к первой мишени. Время тянется немыслимо медленно, особенно под пристальным, пробирающим мурашками взглядом магистра Смерти, и каждая прошедшая минута, приближающая к избавлению от его присутствия, воспринимается почти благом.       «Смотри на собственные реакции спокойнее», — напутствует она саму себя, прикрывая на миг глаза и размеренно выдыхая.       Концентрируется на ощущении тела, на арбалете, как продолжении руки, невольно визуализируя, как Мрак, в воображении представляющий ее тело, поглощает и металл. Сосредоточенность не приходит мгновенно, но тот самый, так необходимый щелчок звучит в ушах вместе с глухим хлопком выстрела. Глаза распахиваются долей мгновения позднее, и болт Нэри видит смазанной тенью в полете. Глухой треск мишени знаменует встречу охотника и жертвы, а стальной наконечник, впившийся в дерево, указывает на восьмерку.       — Неплохо, — доносится до не сквозь размеренный стук собственного сердца в ушах ленивый комментарий магистра. — Но смею напомнить: олени, кабаны и прочая живность, Нэрюш, изволят бегать, пока живы.       — Правда? — изумление, в виду сосредоточенности, выходит не очень хорошо. — А я-то думаю, что же я забыла…       Хмыкнувший Даррэн, в последний раз окинув стоящую наизготовку Нэри долгим взглядом, растягивает губы в хитрой усмешке — наивно с ее стороны полагать, что у него нет продуманного плана. Рассчитывая, что времени это займёт немного, а визит вежливости, и без того бессовестно откладываемый, нанести сейчас будет не только приятно, но и полезно, магистр Смерти, кивнув расслабленно сложившему руки на груди СэХарэлю, призывает пламя.       Огонь взвывает, охватывая плотным кольцом, напряженно гудит, прорывая естественную защиту более чем экзотической даже для Хаоса местности, и Эллохар напрягается, прикладывая все силы для того, чтобы проскользнуть сквозь излом аккуратно. «Азарикс не порадуется сломанным силовым линиям в преддверие ночей», — разумно полагает он, сужая кольцо огня еще сильнее.       Стоит мысли скользнуть в сознании, как давление окружающего точку выхода поля ослабевает, и ноги касаются светлых каменным плит. В первую секунду ступивший из огня магистр щурится на ярком свету — здесь, на вершине радужного хребта, ярко светит солнце, играя на хрустальных побрякушках, украшающих зал и столь любимых одним драконом. Очень любящим высококлассные иллюзии драконом.       Белобородый старец ступает из яркого света совершенно бесшумно, и Эллохар усмехается, замечая его изучающий взгляд. Светлые глаза неотрывно скользят, буквально ощупывая каждую пядь, но подобное внимание он не находит неприятным: кому как не первому учителю, некогда подтолкнувшему к изучению тонкого искусства иллюзий, так внимательно изучать его не только внешне, но и ощупывать магически.       — Вижу, тебя можно поздравить, — прикрывает глаза Азарикс, и Даррэну кажется, что в светлых глазах с вытянутыми зрачками он улавливает усмешку и что-то еще, малопонятное ему.       — И до твоей глуши доходят слухи? — привычно вздёрнув бровь, он лениво проходит вперед. Из слепящего белого света постепенно проступают очертания давно знакомой ему обстановки башни ледяного пика, и магистр, дождавшись, пока хозяин владений усядется в свое кресло, проходит к соседнему.       — Слухи? — хмыкает наставник насмешливо, весело улыбнувшись в усы. — Обижаешь. Мне не нужны слухи, Смерть, достаточно одного взгляда на твою довольно улыбающуюся рожу и вида твоих магических каналов. Тонкая перенастройка, своеобразная синхронизация тока магии заметна всегда, тебе ли не знать?       — В том объеме, которым владеешь ты, и мне не знать, — склонив голову к плечу, тихо отзывается магистр Смерти. — Вопросы, как всегда, задавать бессмысленно? — уточняет он, прекрасно зная ответ. И усмехается, стоит увидеть поражённый до глубины души взгляд дракона.       — Бессмысленно, а ты думал что-то поменялось? — вопрошает серьезно Азарикс, многозначительно оглаживая длинную седую бороду. — Вопросы уместны лишь тогда, когда ты готов получить на них ответ, Даррэн, — улыбается загадочно старец, и Эллохар выразительно закатывает глаза.       — Вы с Сомуроном дурь у одного поставщика берёте, теперь я в этом абсолютно уверен, — фыркает беззлобно он.       Старец, величественно кивнув, что никак не означает подтверждение озвученного магистром Смерти предположения, улыбается и указывает узкой дланью на высокий столик, проступивший из белесого тумана. Оглядевший чайник, чашечки и блюдца Даррэн с сомнением уставляется сначала на взвивающийся из серебряного носика заварника пар, после на хозяина владений, и серьезно сообщает:       — Нет, в свою веру ты меня не обратишь, и не мечтай.       — Но попытаться ведь стоило, — примирительно разводит руками Азарикс и, подхватив милейший чайничек с выгравированными по округлым бочкам ромашками, разливает крепко пахнущий травами янтарный отвар по чашкам. — Что-то грядёт… — глубокомысленно замечает он, и Эллохар, искоса глянувший на наставника, молча подхватывает чашечку.       Несколько минут тянутся мучительно медленно в пронзительной тишине зала на вершине башни. Магистр Смерти медленными глотками опустошает чашку, Азарикс, пребывая в собственных мыслях, крутит свою в руках, периодически делая маленькие глотки.       — Я знаю, зачем ты здесь, — наконец прерывает тишину дракон. — И сомневаешься вовсе не в безопасности моих владений.       — Не в безопасности, — подтверждает его слова Эллохар.       Мысли, доставучие, но неизбывные, несмотря на все объяснения Нэри, так и продолжают крутиться в его голове. Он был бы наивным глупцом, если бы не понимал, что племянник тоже будет в числе гостей очень эксклюзивного праздника в Ледяных Пустошах. Сомневаться в Нэриссе не приходится: слишком уж изменилось ее отношение как к ситуации, так и нему в последние дни. Но присутствие Дрэя все же заставляет магистра напрягаться. И ревновать, пусть ревность и кажется бессмысленной. Не сказать, что безопасность его беспокоит в последнюю очередь: Блэк из тех, что залезет в самый упрямый зад без вспомогательных компонентов, как показала практика. Но сейчас интуиция молчит, а Даррэн слишком привык полагаться на интуицию, чтобы не доверять ей в таком важном вопросе.       — Могу тебя понять, — снова улыбается Азарикс, ощущая на себе косой взгляд ученика. — Ты влюблён, Даррэн, и ревность в данном случае вовсе не проявление недоверия к избраннице. Это просто часть чувства, что обуревает тебя, несмотря на всю уверенность, присущую тебе.       Этому замечанию магистр Смерти только ухмыляется криво, ибо уверенность, о которой справедливо упоминает наставник, пусть и есть, но не абсолютна. Просто по причине того, что неволить Нэри он не может и не хочет: дать ей выбор, свободу, пусть и ценой собственных нервов, кажется единственно правильным. Дать выбор, со скрипом, идя против обострённого чувства собственничества, свойственного каждому темному, чтобы получить ее честно. И только так. Да, он мог бы играть ее чувствами, влюбить ее в себя, очаровать, завладеть мыслями, но это не кажется правильным в данной ситуации. Если хочешь честности и искренности, нужно отдавать их в ответ.       — Возможно, тебе просто нужно время, чтобы увериться в этой очаровательной леди? Или, скорее, в ее окружении, — проницательно подмечает старик. — Или тебе не хватает полноты и трезвости взора. Ты, вероятнее всего, хочешь видеть очаровательную леди Блэк одной, но чаяния сталкиваются с реальностью, и на деле выходит нечто, что пока не поддаётся осмыслению в виду отсутствия полноты картины, — глухой голос дракона разливается по круглой башенной зале, и Эллохар, мысленно соглашаясь с озвученными Азариксом выводами, замирает в задумчивости, глядя, как белобородый старик помешивает догорающие в камине угли длинной витой кочергой.       — Сложно отрицать твою правоту,— тяжело вздохнув, признает магистр Смерти, подхватывая тяжелую глиняную чашку со столика и делая глоток ароматного травяного отвара.       — В компании друзей и единомышленников, близких нам существ, мы невольно сбрасываем маски, отодвигаем на задний план условности, являя себя миру первозданными. Ты же видишь лишь ложную и лживую в своей сути смесь из собственных желаний и представлений, — Азарикс окидывает еще совсем молодого, по сравнению с ним, демона проницательным взглядом и негромко усмехается. — Уж поверь мне, дряхлой развалине, я знаю, о чем говорю. Да и девчушка твоя ни разу за последние пять лет не пропустила моих зимних увеселений. Первые пару лет, правда, напивалась до зеленых чертей... — снисходительный смех ледяного дракона раскатом разносится под затянутым белесым туманом куполом потолка, через смоляные витражи которого тускло проблескивают падающие с неба снежинки. — А вот ты лет пятнадцать не появлялся, хотя раньше вы с Тьером были завсегдатаями на моих снежных праздниках...       — Приглашаешь?       Вздернув бровь, Даррэн ухмыляется уголком рта — именно на это он и рассчитывал, отправляясь сюда. Приглашение, озвученное устно либо отправленное Азариксом лично, было единственным способом попасть в пустоши. И пусть многие считали, что древнему ящеру просто нравится развлекать молодежь, истина была в том, что этот самый дракон развлекался за счёт этой самой вселяющейся молодежи. Магия, выплёскиваемая в процессе соревнований за ледяной посох, приз, получаемый при захвате всех форпостов противника, в построении которых гости и принимали участие, становилась своеобразной подпиткой для и без того наполненной магическими источниками породы. И теперь Эллохар, получив приглашение и мысленно поставив галочку одному из пунктов своего плана, невидяще смотрел в догорающий огонь камина, раздумывая, как провернуть все так, чтобы не столкнуться с Нэри на подходе к перевалу на пустошь. После прохождения хребта покинуть зачарованную местность уже не получиться до окончания недели рождения зимы. И, следовательно, у его маленькой возлюбленной не будет возможности сбежать. «Эти три дня обещают чуть продуктивными», — довольной усмешкой констатирует магистр Смерти, предвкушающе прикрывая глаза. И пусть соблазнят ее сейчас он не собирается — это просто не слишком честно с его стороны, — но заложить необходимую базу, что избавит от попыток сопротивления в будущем, он собирается.       — Настоятельно рекомендую присоединиться, — распахнув заклинанием окно и закурив трубку, проговаривает заметивший задумчивость ученика Азарикс. И, окинув вновь крепко задумавшегося магистра насмешливым взглядом, решает дать ему подсказку. — Идите северным окончанием хребта, твоя прелесть пойдет с востока, они уже заказали зал в таверне «У Травлена».       — Ты так уверен, что я пойду? —саркастично уточняет Даррэн, приподнимая брови. Дракон лишь хмыкает, одарившая очередным загадочным взглядом, и Эллохару остаётся только задумчиво созерцать снежинки, лениво кружащие за окном.       — Ты и так бы рванул за ней, — смеется Азарикс, выпуская клубы дыма через ноздри и вновь набивая трубку табаком. — Теперь же у тебя есть мое официальное приглашение, которое я подтвержу в случае, если возникнут вопросы, — разводит руками старец и понимающе хмыкает. — По твоим жилам раскаленной сталью течет ревность, и тебя пожирают сомнения. Тебя пожирает огонь нетерпения... О нетерпение — ты движешь юными сердцами ... — поэтично вздыхает старик, оправляя длинную белоснежную бороду. — Поэтому тебе лучше взглянуть на все самому, увидеть все собственными глазами и больше не ревновать по пустякам, — последнюю часть фразы он произносит с непередаваемым выражением в голосе и внимательно следит за реакцией Эллохара.       — Хороши пустяки — она за него замуж собиралась… — меланхолично тянет Даррэн, но пальцы все же стискивают подлокотники кресла. Несмотря на разливающуюся по телу ленцу, он ощущает привычно разливающееся по венам пламя, и ничего не может поделать с тем, что глаза застилает алой пеленой гнева.       — Эх, знал бы ты, сколь много раз юные и уже крепко влюбленные девы планируют выскочить замуж за всяких мимо проходящих... — с печальной улыбкой признается дракон, и светлых, почти прозрачных глаз касается грусть. — Мою Алантарию мне пришлось выкрасть из-под венца. В те далекие времена я грезил новыми свершениями, был наследником ледяных драконов... И не проявлял особой заботы о ее чувствах. А когда вернулся, моя Ланти уже была невестой алокрылого, пусть и являлась моей нареченной. Ее родичи не побрезговали сговорить ее, пока я отсутствовал по уважительным причинам. Пришлось воровать, а потом еще заключать мировую, — на этих словах он неприязненно морщится, видимо вспомнив, что теперь с алыми драконами он в очень близком родстве.       — И ты не убил его? — с живейшим интересом прослушав довольно краткое изложение событий, позже наименованных кровавой бойней и большой войной крылатых, магистр Смерти вопросительно изгибает бровь.       — Нет, — спокойно протягивает Азарикс, разведя руками, — но продолжить род конкретно он уже не смог. Не стоило протягивать свои грязные лапы к чужой женщине.       — А я бы не сдержался...       Даррэн кровожадно ухмыляется, понимая, что в данном, конкретном, случае, приключись так, что Бельтэйр не пожелал бы отступить, он спокойно бы украсил нагорье наскальной живописью исключительно из мстительности и чувства собственничества. Почему-то дракон, таки отшитый Нэри, которая еще и протопталась по его чувствам острыми каблучками, задевает много больше племянника в качестве ее ухажера. Но даже так, стоит вспомнить слова, сказанные ею на балу лорд-канцлеру, и гнев внутри остывает, подобно углям в раскаленном каменном чреве напротив. И все же глухое раздражение на мальчишку племянника, почему-то решившего, что тому все позволено, не желает растворяться бесследно.       — И убил бы своего племянника? – осаживает его старец, хмуря кустистые брови. — Спешу напомнить, он единственный наследник своего отца.       — Мда, эти родственные связи накладывают некоторые обязательства, — недовольно бормочем Эллохар, потирая переносицу пальцами. — Скорее уж Бельтэйра, но все равно бесит до чертиков, — подводит итог он, откинув за спину хитро сплетенную косу. — Сколько времени осталось до оборота? — обернувшись к собеседнику, он окидывает его пристальным взглядом, подмечая постепенно разгорающееся сияние радужек и проступающие на кистях рук, пока полупрозрачные, чешуйки.       — Шестнадцать часов, — Азарикс прищелкивает заострившимися и засеребрившимися ногтями, теперь больше напоминавшими когти, и поднимается из кресла. — Безопасность, Рэн. Я ожидал как минимум вопросов, как максимум требований. Вполне понятных для меня требований.       — Больше всего меня беспокоит Блэк, — прекрасно зная об осведомлённости хранителя разумных чертогов, проговаривает негромко Эллохар. — Но я и без того уверен, что здесь она будет в безопасности.       — Она Блэк, Рэн, — неожиданно очень тепло улыбается Азарикс, и та многозначительность, с которой он смотрит, только добавляет в копилку магистра Смерти вопросов. — Я наблюдал их прибытие в миры Хаоса, и скажу тебе: они решают свои вопросы исключительно в роду. Поэтому просто не мешай. Оберегай, заботься, проявляй внимание и участие маленькой главе Блэк, но не мешай. Иначе столкнёшься с яростным противодействием. Правила рода далеко не пустой звук для них. И как бы ты не старался воспитать свою невесту в отстранении от этих правил, они нечто большее, нежели просто строчки родового кодекса. Это в крови, мышлении, бытности и самом бытии.       Заметив глубокую задумчивость Эллохара, Азарикс замолкает, давая ученику время на размышления. Не слишком отстраненные и мало взвешенные, но даже они приносят пользу.       — Возвращается? — коротко уточняет он, видя, как задумчивость на лице Дарёна сменяется серьезностью. И не ошибается.       — Да. Хочу взглянуть на окончание тренировки Нэриссы, — длинные пальцы возвращают чашку на столик, и та вмиг покрывается тончайшей корочкой льда. Коротко усмехнувшись дракону, Эллохар, поднявшись, проходит к дверям. — Рад был повидаться, Азарикс.       — Еще увидимся, — старик взмахом руки разметает клубы белесого тумана и, когда принц Хаоса ступает в отсечённый на полу круг, мечтательно добавляет: — Надеюсь, наберется необходимое количество участников. Так хочется вновь полюбоваться ледяной битвой... — лукавые морщинки собираются в уголках его глаз, и в этот момент магистру думается, что как бы ни хотелось этому древнему ящеру выглядеть умудренным годами старцем, истинный возраст души все равно не скроешь.       — Можешь не сомневаться, — слабая улыбка касается его губ, и он чуть склоняет голову, чтобы скрыть тень эмоции, скользнувшей по лицу. — Уверен, это будет увлекательно.       В круге ярко вспыхивает синее пламя, и магистр Смерти, кивнув на прощание, входит в огонь. Прикрывая глаза, он глубоко вздыхает, позволяя азарту пронестись по венам обжигающим потоком предвкушения. А мгновением после перестраивает вектор перемещения, ориентируясь на крайне заинтересованного в подобных развлечениях, и не только, лорда. «Это будет забавно», — лениво раздумывает Даррэн, вспоминая допущенные Нэриссой оговорки, вслушиваясь в размеренное гудение пламени и гадая, как встретит его предложение Алсэр.       

***

             Рэн возвращается слишком быстро, это Нэри понимает, различив за свистом последнего болта гул пламени, раздавшийся позади, на площадке для наблюдателей. И полутора часов не проходит, как она снова ощущает жаркое давление его силы, самое его присутствие, будоражащее кровь. «Это будет сложнее, чем я думала», — решает Нэри, опуская руку с пристегнутым на наруч арбалетом. Оборачиваться не спешит, усмиряет подскочивший пульс и участившееся дыхание, отстранённо наблюдает, как обходит расстрелянные мишени СэХарэль. Улавливает странное довольство Эллохара по тонким ноткам насмешливого самодовольства, мелькающим среди ядовитого веселья фона. Оглядывается, тут же отыскивая его высокую фигуру за ограждением, и чувствует, как губы непроизвольно растягиваются в улыбке.       Морозная дымка в теплом воздухе пустыни взвивается белым туманом, отчётливо поблескивая искорками снега, и Нэрисса, отведя глаза от снова занявшего наблюдательный пост магистра, протягивает подрагивающую от усталости руку к посланцу. А перехватив, тут же касается защитных печатей на голубоватом листе, механически просматривая ровные строчки. Суть сообщения доходит до нее лишь со второго прочтения, и Нэри, понятливо хмыкнув, выпускает листок из рук.       Обернувшись на стоящего у ограждения Даррэна, она снова улавливает непонятное ей довольство. Благодарно кивнув собравшему мишени мастеру, Нэрисса неторопливо поднимается по ступеням, пытаясь, не углубляясь в эмоции демона, понять, что именно вызвало в нем такую реакцию. А встретившись с проницательными взглядом серых глаз, замирает. Протянутая рука и выжидательно вскинутая бровь вкупе с эмоциями владельца запускают очередной виток размышлений, и смотрит на магистра Нэри слишком уж пристально. Что почти сразу понимает и опускает глаза, но протянутой ладони все же касается. Бережное сжатие пальцев, легкий рывок, и последняя ступенька остается позади, а впереди, в полушаге, нависает сверху демон, слишком уж загадочно поблескивающий хитрым прищуром глаз.       — Время поджимает, радость моя, — сообщает он, и ей остаётся только кинуть. — Беги за вещами, жду внизу.       Еще один короткий взгляд, на деле ощущающийся растяжимой до невозможного вечностью, и Нэрисса, отпустив тёплые пальцы, ныряет в переход. Неотрывно глядящий вслед Эллохар лишь улыбается шире, вытаскивая из внутреннего кармана камзола пару заготовленных заранее свитков, прекрасно зная, что адресаты не откажутся от возможности поразвлечься.       

***

             Удобней перехватив седельные сумки за ремешки, Нэрисса быстро сбегает по ступеням и выходит в распахнувшиеся двери дворца Повелителя Ада. Радуясь тому, что уже через несколько часов полета удушающая жара пустыни сменится обжигающим холодом севера, она перекидывает подбитый мехом плащ через локоть и, окинув коротким взглядом двор, уже более медленно идет к стойлам, в котором, чувствуя нетерпение хозяйки, нервно переступает с лапы на лапу верный летающий товарищ по кличке Изор.       — Прелесть моя.       Появившись словно бы из ниоткуда, сбоку пристраивается Эллохар и, отобрав одну из довольно увесистых седельных сумок, пристально оглядывает с ног до головы, заставляя непроизвольно поежиться от окатившего тело жара. Слишком сложно казывается держать инстинкты в узде, а еще снова поднимает голову глубочайшее уважение к сдержанности самого магистра Смерти. «Не выдержала бы, точно снасильничала, затащив к алтарю», — со вздохом признается она само себе.       — Сковородки, да? — взвешивает на пальцах честно отобранное он и закидывает поклажу за плечо, а Нэри, повернув голову, сталкивается с пристальным взглядом серых глаз. — Рановато для отлета, — замечает негромко Эллохар.       — Азарикс прислал весточку, перевалы занесло, больше суток бушевал буран.       Нэри пожимает плечами, ровно шагая плечом к плечу с магистром Смерти, и краем глаза замечает странную улыбку, скользнувшую по его губам. Но только она вновь поворачивает голову, как Эллохар тут же стирает ее с лица, и лишь чуть приподнятые уголки губ говорят о том, что этот демон вообще умеет улыбаться.       — Да и мы договорились встретиться заранее, забронировали зал у Травлена на весь вечер. Хотели проработать план восхождения на перевал, учитывая погодные условия, и неспеша набить дичи, — добавляет она чуть погодя.       Нэрисса останавливается у сложенных из крупного, грубо отесанного камня стойл, и Даррэн, снова окинув внимательным и будто бы загадочным взглядом, взмахом руки подаёт знак коренастому винторогому демону, чтобы тот выводит ящера из загона.       — Ты уверена, что выдержишь многочасовой перелет и почти четверо суток в условиях экстремального холода? — напряженно вглядываясь в ее лицо, негромко спрашивает магистр Смерти.       Он одним шагом преодолевает расстояние между ними, оказываясь настолько близко, что Нэри исподволь задерживает дыхание.       — Уверена, — коротко откликается она, запрокидывая голову, чувствуя, как вздрагивают пальцы на свободной от плаща руке, от желания разгладить хмурую складочку между его бровей.       Долгий взгляд глаза в глаза, и они оба замирают, а время, снова тянущееся как неудавшаяся нуга у повара-профана, замедляется. Острое, как никогда, осознание того, что этот во всех смыслах невероятный представитель мужского пола неожиданно воспылал к ней ответными чувствами, и, кажется, отступаться не собирается, обрушивается на Нэриссу сошедшей с гор лавиной, и сердце предательски пропускает удар, а затем, сбившись с ритма, отбивает глухие удары, отзываясь в ушах.       Нэри вздрагивает, когда сбоку раздается нетерпеливый рык ящера, а озорной молодой крылатик, громко цокая внушительными когтями по каменным плитам двора, степенно приближается к площадке вылета. Эллохар перехватывает ее запястья, чуть сжимая их пальцами, и притягивает ближе к себе, пронзая новым тяжелым взглядом.       — Если вдруг что-то пойдет не так...       На этих словах магистр Смерти тяжело вздыхает — видимо, слова даются ему с трудом, и, на мгновение прикрыв глаза, опускает голову. Внутри вспыхивает по-детски глупое раздражение, тут же сменяющееся чувством вины, и Нэри, решив не перебивать, просто вглядывается в наполнившиеся тревогой глаза.       — Вызвать по крови ты меня не сможешь, магия пустоши не позволит, поэтому не забывай, что у тебя есть это, — он оглаживает ее запястье горячими, шероховатыми от постоянных тренировок с мечом пальцами, поправляя синюю ниточку ведьминского амулета.       — Ну мне же не три года, Рэн... — вздыхает Нэрисса, напоминая себе, что он имеет полное право не только беспокоится, но и заботиться о ее комфорте и безопасности, а потому сильно не ропщет.       Но его глаза пугающе вспыхивают синим пламенем, и Эллохар, явно почувствовав ее настрой относительно всех наставлений, притягивает ее еще ближе, вжимает в себя, гневно впериваясь в ее лицо взглядом. Подобная близость отзывается сотней тысяч мурашек по коже и тяжелым томлением внизу живота, заставляющим опустить резко потяжелевшие веки. Дыхание сбивается, и Нэри, медленно втянув носом воздух, понимает, что совершила ошибку: его запах, смешиваясь с пряными древесными нотками, мутит разум, и думается совершенно не о том.       — Хватит играть в самостоятельность и независимость, радость моя!       Раздраженное шипение, переходящее в хрипловатый рык, вибрацией расходится по ее телу. Нэри застывает, ощущая, как напрягаются его плечи, как тяжело вздымается грудь, и как впивается в живот кованая пряжка ремня. «Ну же, поцелуй меня!», — взвывает внутри обезумевшая от возбуждения вейла, и Нэрисса осаживает ее гневным — «Заткнись малохольная!», — с мысленным стоном осознавая, что всецело разделяет желания своей второй сущности.       — Ты прекрасно знаешь, что все эти события с ритуалами с огромной скоростью закручиваются, и закручиваются вокруг тебя. Хватит никому ненужных геройств и сумасбродных попыток самоубийств, Нэри. Прояви хоть немного благоразумия, ради Бездны!       Понимая, что рычать Эллохар может еще очень долго, Нэри, решив применить классическую женскую хитрость и изо всех сил убеждая себя, что делает это исключительно выгоды ради, крепко обнимает магистра Смерти, теснее прижимаясь к твердому телу. Она утыкается лбом в его ключицу, пережидая, пока гнев схлынет, а участившееся сердцебиение вновь придет в норму. Поднимает голову, заглядывая в полыхнувшие синим глаза, и утыкается носом в шею, вставая на носочки и подтягиваясь выше. Невесомо касается губами бьющейся под кожей жилки, ощущая, как он сглатывает, замирая и прижимая к себе крепче. Сильные руки еще крепче обхватывают в ответ, а тяжкий выдох шевелит волосы на макушке, и Нэри, прочувствовав всю прелесть грязной, но все же победы, широко улыбается, все так же скрывая улыбку в изгибе мощной шеи.       — Ну не настолько я беспомощна, — все же пытается постоять за свою независимость Нэрисса, но поднимает, что попытка таки провальная. Нетерпеливо взрыкнувший за плечом гартах утыкается покрытой шипами мордой в спину, и ей приходится отстраниться, мягко глянув напоследок. — Хорошо, я вызову тебя, если что-то начнёт выходить за пределы того, с чем мы можем справиться.       Взгляд Даррэна, чуть посветлевший, но все еще напряженный, пронзает насквозь, когда она вставляет ногу в стремя. Ладонь, жар которой ощущается даже сквозь плотную кожу костюма, уверенно подсаживает в седло, и Нэри тяжело прикрывает глаза, прежде чем выдохнуть и расслабленно улыбнуться, повернув голову к стоящему рядом Эллохару.       — Не скучай, — негромко проговаривает она, склоняясь к его губам, и не успевает даже коснуться, как магистр Смерти, шлёпнув гартаха по крупу, криво усмехается.       — Мы не успеем соскучиться друг по другу, — уверенно заявляет он, когда Нэри поддает ящеру шенкелей.       Вздернувшаяся внутри подозрительность не дает покоя, но Изор уже расправляет крылья в разбеге. Нэри, крепче вцепившись в поводья, концентрируется на взлете, но все равно не выпускает слова магистра Смерти из головы. Слишком уж многозначительно они звучат. Но крылья ящера распахиваются шире, в лицо ударяет порыв тёплого ветра, и она только вздыхает, понимая, что думать о намеках Рэна придется уже в полете, в процессе которого ни допытаться, ни изменить что-то уже не сможет.       Отлетающая Нэрисса не может заметить расползающейся по лицу принца Хаоса улыбки, на что он только хмыкает многозначительно. Склонённая к телу ящера фигурка постепенно удаляется, и Эллохар провожает ее чуть насмешливым взглядом. «Я определенно не дам тебе соскучиться по мне, прелесть моя», — мысленно обещает он, видя, как вспыхивает в закатном зареве темная точка, пересекая границу излома Хайранара и укрываясь в пустыне.