Темная Империя. Ритуальный Круг

Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Нэрисса раздумывает над словами Эллохара все утро, едва ли вникая в темы занятий, в обед, непроизвольно оглядываясь на пустующий стол исчезнувшего еще до рассвета лорда-директора, и продолжает думать на послеобеденном построении. Участие дроу, пусть и встраивается в картину неплохо, но вызывает сплошные вопросы — никто из членов ее рода не имел связей с ушастыми подземелий, по крайней мере открыто. И в данном случае было бы хорошо копнуть в сторону военного конфликта сорокалетней давности, но возможности нет. Не у нее точно.       Пристроившись в конце шеренги адептов, входящих под защитный полог полигона для физических занятий, она вздыхает тяжело, разглядывая мелькающих за пологом защиты адептов — в сером полотне метели, снова накрывшей Ксарах, проглядывают лишь копошащиеся темные силуэты. Зябко поведя плечом и радуясь тому, что осталось всего одно занятие, долженствующее пройти бодро и с огоньком, Нэри почти ступает за мелькнувшую радужным переливом завесу, как плечо перехватывает рука, заставляя задержаться. — Кошмарных, Блэк, — собранная и серьезная, мигом отпустившая плечо Верис складывает руки на груди, пристально оглядывая с ног до головы. — После занятия у Эллохара в кабинете, — и принюхавшись, спрашивает подозрительно: — Все в порядке?       Не совсем понимая, чем вызван подобный вопрос, Нэрисса даже подумывает оглядеть себя, но быстро отмахивается от идеи — выглядело бы это глупо. Но почему-то находит интерес Шаэны не беспричинным, скорее всего потому, что все еще испытывает смутное чувство тревоги, посетившее вчера. И оно растёт, будто полнится невнятным недовольством и раздражением. «Медитации мне точно нужны» — решает она, оглядывая оборотницу в ответ и засовывая руки в карманы. — Наверное, — отвечает спокойно Нэри, нарочито не придавая слову эмоциональной окраски. — Почему именно после занятия и вместе? — все же спрашивает, но ответ напрашивается сам собой: видимо, Рэн решил повесить медитации на Верис в случае собственного отсутствия на территории школы.       «Сомнительно, но разумно» — признает она, задумываясь. И все же подлежит обсуждению — доверять подобные тайны педсоставу, может, и можно, если смотреть на ситуацию со стороны Даррэна, особенно Верис, не раз демонстрировавшей определенную преданность ему самому. Вот только ее собственным отношением к данному вопросу снова никто не поинтересовался. И сидящая где-то глубоко внутри тревога, подпитываемая недовольством и недоумением, разгорается лишь сильнее. Но причины, догадки о которых имеются, Нэрисса снова предпочитает игнорировать.       «Не сейчас» — уговаривает она себя саму, все с тем же едва треплющимся любопыством разглядывая Шаэну, и та, словно бы в насмешку Мрака или издёвку Хаоса, отвечает коротко: — Не сейчас, Нэрисса, лорд-директор скажет все при встрече. А сейчас я хочу посмотреть, как ты снова свалишься с маятника. Или не свалишься — я буду рада любому развитию событий.       Ей остаётся только фыркнуть тихо — Верис, первой пройдя матовую завесу полигона, устремляется вперед, достаточно быстро удаляясь, и Нэри заходит на огороженную защитой территорию следом, ощущая, как схлопывается за спиной плотный звуконепроницаемые пузырь. Пристроившись в конце все той же многострадальной шеренги, пыхтящей гимном одышки и явно расслабившейся за каникулы, она постепенно набирает разгон и, наконец, взбегает по деревянным сходням на узкую деревянную доску.       Преодолевать раскачивающиеся мешки с торчащими из плотного полотняного нутра тупыми лезвиями даже весело, особенно когда бегущий спереди выбывает, ломая ритм движения. Отмахиваться и отпрыгивать от утыканного закалёнными железными балками колёса чуть сложнее — вращающийся снаряд поддаёт ускорения по мягкому месту, специально сбивая с темпа движения, и бежать приходится быстрее, а после прыгать над пустотой с зыбучими песками, надеясь ухватиться за скользкие верёвки, перемежающиеся цепями, холодными и унизанными кольцами с остро заточенными гранями. Перебор ступенек на разной высоте, шатающихся и просто обманок-иллюзий, исчезающих под неверно ступившей ногой, вообще невиданно бодрит.       Наступив на такую ступеньку-обманку и рухнув задом вниз, в пушистый сухой снег, Нэрисса только разводит руками, извиняясь, но следовавшие за ней адепты, кажется, не особо расстраиваются, только кивают сверху, весело улыбаясь и перескакивая дальше. Но засидеться не получается — громкий окрик куратора разрушает все надежды на охлаждение разгоряченной тушки в уютном сугробике: — Подъем, Блэк, и на передовую — сорок минут чувственного танца с клинками ждут.       Задорно подмигнувшая Верис приглашающее взмахивает рукой, и Нэри, со стоном поднявшись, таки бредёт к вытоптанной в снегу площадке и, прихватив клинки с оружейного стенда, становится наизготовку, завершая парную расстановку.       Громкий свист раздаётся над головой, но удар клинка в незащищённый стойкой бок все равно оказывается неожиданным. Увернувшись, она проходит под рукой щуплого вампира, ударяя тупым концом клинка в среднюю треть бёдра, и тут же разворачивается, едва не пропуская удар в плечо. Технично, в ритм ускорившемуся сердцу — движения действительно напоминают танец, больше походя на разогрев, нежели на тренировочный бой, приятно притупляя засевшую в груди ржавой иглой тревогу. «Игнорируй» — приказывает себе Нэрисса, резко откидываясь назад и прогибаясь, чтобы уйти от удара в грудь. Дыхание ожидаемо сбивается и даже подсечка не помогает: кровосос перебирает ногами чуть быстрее. Шлёпнувшись на спину и резко перевернувшись, она уходит от прямого в плечо и обратного между рёбер. Увлёкшийся клыкастый снова получает подсечку, на этот раз падая.       Но раздавшийся повторно свист не даёт передышки. Вампир, вежливо поклонившись, подаёт руку, Нэрисса, приняв помощь, поднимается, отвечая на предвкушающий оскал весёлой ухмылкой, и все повторяется опять, только быстрее. И опять, но еще быстрее. Перезвон колокола, означающий завершение занятия, настигает в момент, когда Нэри с зубастым оппонентом лежа на присыпанной снегом площадке синхронно приставляют клинки к горлу друг друга, снова обмениваясь улыбками. Вздернув его на ноги в ответном жесте любезности, она мгновенно выпускает холодную руку, в которой не ощущается жизни, а значит, противник не из простых, а из Хаоса, причём не из Пустошей. Пристальный взгляд в спину Нэрисса ощущает секундой спустя, все с того же возвышения, но оборачиваться не спешит: адепты, лениво и вразнобой потянувшись в строну выхода, постепенно покидают полигон. И только когда вампир-соперник окидывает вопросительным взглядом, обернувшись у самого края защитного поля, она отмирает, разворачиваясь лицом к помосту с Верис и тем самым обладателем пристального и крайне внимательного взгляда.       Стоящий на возвышении Эллохар, затянутый в чёрную форму школы Смерти, с заведёнными за спину руками и распущенными, едва ли шелохнувшимися на ветру волосами, выглядит весьма величественно, так, что не зазорно залюбоваться. Он что-то тихо говорит Верис, почему-то смотрящей в ответ раздраженно, но взгляда от Нэри не отводит, отчего она ощущает себя в какой-то мере неловко, хотя для этого нет причин. А вампир — Нэрисса чувствует это — продолжает смотреть и, лишь получив в ответ выразительный взгляд, но чуть задержавшись и одарив полным любопытства взором, скрывается за завесой. — Поднимайся, радость моя, — машет рукой магистр Смерти, приглашая присоединиться. — Обсудим персональные занятия вне графика.       Пока она поднимается, преодолевая порывы шквалистого ветра и беспрестанной сглатывая от свиста в ушах, Эллохар с Верис о чем-то договариваются, и магистр призывает пламя. Ступив на помост, Нэри сначала отряхивается, не особо желая тащить за собой килограммы снега, налипшего на одежду, а затем, внимательно оглядев сначала Даррэна, а после недовольно поджавшую губы Верис, молча шагает в огонь, следуя приглашающее поднятой руке.       А выйдя из огня, замирает в пяти шагах от стола, подобно примерному адепту. Вошедшая следом куратор сардонически выдёргивает бровь на подобное, но в кресло усаживается решительно и будто бы чуть раздраженно. А вот Эллохар, кажется, не торопится, издевательски медленно стряхивая с рукавов чёрного мундира редкие снежинки, и только после опускается в директорское кресло с другой стороны стола. — У меня только один вопрос, магистр, — нетерпеливо и не слишком довольно начинает оборотница, и Нэри удивлённо воззряется на неё, — вы у самой Нэриссы спросили, как она относится к моей кандидатуре? Разглашать родовые секреты, а их придётся разгласить в процессе, захочет не каждый и не всякому.       Опустив глаза и упершись взглядом в серый ковёр, покрывающий чёрные плиты пола, Нэрисса ощущает вполне обоснованное чувство благодарности к Верис — та явно понимает ход ее мыслей, относясь к желанию не раскрывать всего с определённым уважением. А подняв взгляд на недовольную Шаэну, получает в ответ понимающий кивок и лёгкую поддерживающую улыбку. — Поэтому мы здесь втроём, Верис, — отбривает возмущения куратора магистр Смерти, откидываясь на спинку кресла и глядя на Нэриссу, бездумно разглядывающую ковёр в позе покорного и признающего вину адепта. — Радость моя, — мягко обращается он к Нэри, — излишне возмущающаяся кандидатура Верис тебя устоит или подобрать кого-то поспокойнее? Арша, к примеру? Он немного знаком со спецификой работы.       По поводу кандидатуры Нэрисса не особо задумывается — Верис все же предпочтительнее: во первых, по половому признаку, да и доверие к ней ощутимо больше, чем к магистру Тварей, неизвестно как, судя по взглядам, связанному с Райзой. «Вот здесь мне конфронтации определённо не хочется» — решает она про себя, но от язвительного замечания удержаться не может: — Поразительно, ты поинтересовался моим мнением! — восклицает предельно удивлённо Нэрисса. — Правда, уже после того, как принял решение, но все же… — добавляет она многозначительно, и магистр саркастически закатывает глаза. — Решения, если ты не заметила, дыхание мое, я еще не принял, — едко откликается Даррэн. — Но готов принять, как только ты озвучишь подходящую тебе кандидатуру на случай моего отсутствия.       Доставшийся ей выразительный взгляд Нэри воспринимает философски — то, что Рэн будет отсутствовать часто, само собой разумеется: активизация заговорщиков по всем фронтам требует неусыпного внимания. И поэтому, рассудив здраво, что Верис — оптимальный вариант, соглашается с предложенной Эллохаром кандидатурой, несмотря на вящее чувство раздражения, растущее внутри независимо от осознанной части ее самой: — Я согласна на Шаэну, Рэн. Остальное мы с ней обсудим лично.       Даррэн, смерив внимательным взглядом, лишь кивает твёрдо, Верис удивлённо оглядывает, обернувшись, а сама Нэрисса, стараясь дышать ровно, пытается подавить всколыхнувшуюся внутри силу. Она давит в ответ, подпитываясь раздражением, вот только оно такое опосредованное и странное, не совсем соответсвующее ситуации, что она теряется, осмысливая лишь высочайшую степень недоумения. — Вот и договорились, — довольно проговаривает магистр, складываясь руки на столе. — Сегодняшнее занятие я проведу сам, Шаэна. Если твоё присутствие понадобится — извещу лично или тебя вызовет Нэрисса.       Кивнувшая оборотница, явно растерявшись, поднимается с места, глядя сначала на Нэриссу, заметно недоуменно и вопросительно, после на Эллохара, напряжённо и раздраженно, и первой отступает к двери. — Свободны, прелести мои, — усмехается магистр Смерти, окидывая Нэри долгим нечитаемым взглядом, но жар, инстинктивно скользнувший по телу, Нэрисса ощущает тут же и разворачивается спиной, шагая к двери. — Радость моя, — уже более мягко, позволяя чувственным ноткам скользнуть в голосе, окликает Даррэн, — никаких планов на вечер — ты вся моя.       Дверь кабинета лорда-директора хлопает как-то очень уж категорично, приёмную под горящим любопытством взглядом Айшарин они минуют в полном напряжения молчании, и, только ступив на тёмную лестницу в тринадцать ступеней, Верис тихо спрашивает, кося засветившимися зеленью глазами: — Почему ты согласилась на мою кандидатуру, Нэри?       Вопрос вызывает едва ли не удивление. Нэрисса, глянув на нее из-под приподнятых бровей, сама задумывается на секунду, но отвечает уверенно, без малейшей капли сомнений: — Потому что доверяю тебе. С кем, как не с тобой, Шаэна? — спрашивает она скорее себя. — Тем более, что секреты от непосвящённых ты умеешь хранить. Да и связь с Наавиром обвязывает… — и, наткнувшись на полный скепсиса и подозрения взгляд оборотницы, хмыкает: — Ну, Айша не в счёт, — и добавляет с тонкой ехидидцей: — Она-то, как они крути, все первой узнаёт. — Особенно о том, что Эллохар прикрыл кабинет от системы наблюдения и чары на двери усилил, — хмыкает вполне себе однозначно Верис в ответ, лукаво усмехаясь, когда Нэрисса, чуть нахмурившись, прихватывает ее за локоть, чтобы не упустить ступеньку. — Так что скрывать особо нечего, Блэк. Почему вы не объявите, чтобы адептки перестали психовать почем зря и строить предположения одно другого хуже? — вопрошает она, останавливаясь на нижней площадке, и Нэри, с сомнением оглядев ее, тихо выдыхает, признаваясь: — Да нечего скрывать на самом деле, Шаэна, — и прикрывает глаза устало, чувствуя, что мозги начинают болеть от одной мысли на данную тему. — Невеста я. Одобренная Владыкой. Они оба, — подняв очи горе, вздыхает Нэрисса, — утерпеть не могут, так свадебки хотят. А мне просто неуютно, вот и все. Поженимся — тогда и сообщать будет о чем, а нет — так на нет и суда нет.       Верис, выслушивая это, лишь брови все выше приподнимает, и Нэри начинает казаться, что они вот-вот коснуться линии роста волос, как куратор, хитро прищурившись, тянет лукаво: — И как так вышло, что ты вот так резко в невесты угодила, ммм? И Эллохар молчит, хотя точно не стал бы, он своих женщин опекает так, что задушить заботой способен. А к тебе прислушивается. И умалчивает.       Последнее она проговаривает задумчиво и будто бы с намёком, но Нэри никак не реагирует, просто шагает вперёд, толкая дверь, впуская в тёмный коридорчик шум голосов, хлопки дверей и плотный гул нижних уровней администрации. — Как-то, — пожимает плечами устало Нэрисса и на недоверчивый взгляд куратора качает головой: — Это история не под один стаканчик сливовицы, поверь. Будет повод — будет и тема для разговора.       Верис глядит недоверчиво, но, тихо фыркнув, ухмыляется уголком рта, снова внимательно оглядывая. И указав вперёд, командует насмешливо: — Иди-иди, все равно я все из тебя вытяну, — и самодовольно усмехнувшись, направляется в противоположную сторону, к кураторской, махнув рукой на прощание.       А Нэри, решив таки немного передохнуть и захватить все для реферата, выйдя на крыльцо, прикрывает глаза и, вздохнув, призывает пламя.

***

Школа Искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Время до заявленного на вечер занятия с Эллохаром проходит странно: то летит, занятое подготовкой реферата по истории пыток, и Нэрисса даже увлекается, ощущая, как на определённых местах работы ее губы изгибаются в весьма специфической улыбке, то тянется липкой патокой в моменты, когда увлечённость сменяется бесцельным созерцанием страниц книг, библиотечных полок и темных стен помещения. В эти минуты смутная, но такая подозрительная для нее самой тревога снова поднимает голову, а напряжение сковывает пальцы так, что не стискивать ручку до скрипа становится невозможным.       Ее состояние, кажется, замечают и другие адепты, находящиеся в помещении библиотеки: столик в углу у самого окна оказывается в своеобразной зоне отчуждения, словно ученики не хотят не только подсесть, но и просто приближаться на расстояние в десяток шагов. Этому Нэрисса только хмыкает, не то чтобы особенно радуясь данному стечению обстоятельств, но и не досадуя — более чем близкие отношения с лордом-директором учебного заведения, очевидные каждому, кто обладает чуть более острым, чем человеческий, нюхом, вкупе с заметно напряжённым сейчас фоном вокруг, никак не способствуют какому бы то ни было общению. Просто данность.       Часы сменяют друг друга, переливаясь поблёскивающим в свете ламп песком в высоких часах посреди читального зала, адепты снуют мимо, все так же косясь, но не подходят ближе уже сформировавшегося персонального кружка ее одиночества. Только Эрха приветственно взмахивает рукой от стойки регистрации книг и, нагрузившись учебниками по самую макушку, медленно и чуть неуверенно уплывает в сторону выхода.       В какой-то момент тишина библиотеки становится почти вязкой, такой, что слышится лишь шорох песчинок в часах, и Нэрисса, подспудно уловив малейшее колебание настроения в помещении, поднимает голову, осматриваясь. А вот адепты, уже с десяток раз сменившиеся, наоборот образцово-показательно закапываются в учебники и конспекты, демонстрируя рвение, усердие и все возможные благодетели, положенные студиозам. И когда посреди читального зала с гулом вспыхивает синее пламя, являя на всеобщее обозрение фигуру бессменного главы школы, Нэри ощущает, как в нее впиваются десятки взглядов. Любопытствующих, лукавых, неприязненных и снисходительных, ревнивых и почти ненавидящих. Обладательниц последних она решает запомнить, так, на всякий случай. И снова погружается в учебник, игнорируя приближающегося к ней магистра Смерти.       Звук шагов, размеренных и спокойных, становится все ближе, пока Нэрисса дописывает последние на сегодня предложения в тетрадь. Длинные пальцы на границе поля зрения плавно разворачивают учебник, Эллохар, судя по всему, вчитывается в содержание страницы, прикрывает книгу, хмыкает названию на обложке и, захлопнув ее, проговаривает проникновенно с тонкой ноткой веселья, вынуждая поднять на него взгляд: — На выход, радость моя. Персональные пытки ждут.       Вспышка недовольства сухой молнией простреливает внутри, когда Нэрисса поднимается места, наконец оглядывая старательно делающих вид, что не пялятся, адептов. Не понимает, раздражается ли на Рэна, будто бы специально привлекающего внимание, или на излишне любопытных учеников, не считающих нужным скрывать своего интереса к их беседе и явно не думающих, что совать свой нос в дела директора не очень-то правильно, опуская, что вообще неразумно. Поэтому она молчит, кидает на магистра тяжелый взгляд, и входит в пламя, огибая его по дуге. — Не злись, радость моя, — Даррэн шагает следом, приближаясь вплотную, — я, конечно, мог вызвать тебя в кабинет, но смысл? Это всего лишь маленькая демонстрация того, что домыслы и слухи все равно будут, как не скрывайся.       Нэри чувствует, как большие ладони ложатся на талию, чуть сжимая, и выдыхает сквозь зубы. Он совершенно точно сделал это нарочно, сомнений в этом нет никаких, и раздражение вспыхивает только сильнее. Хочется скинуть его руки, но она просто закрывает глаза, пытаясь отстраниться от непривычно захлёстывающих эмоций. Мрак все же начинает их понемногу пропускать, и это не может не радовать, но… проще было не реагировать так резко. И не обижаться, что совсем стыдно, на то, что ее в очередной раз просто не услышали, а если и услышали, то просьбу проигнорировали, причем без каких-либо сожалений. — Ну конечно, как ты мог удержаться? — понимающе тянет Нэрисса, закатывая глаза. — Зачем в принципе прислушиваться к моим словам, если все равно будет все так, как хочешь ты, правильно?       Резко ступив вперед, когда огонь опадает, на полигон она входит первой, оглядывая ровную площадку, засыпанную песком, и тут же скидывает с плеч форменный мундир — здесь достаточно тепло. Отходит к невысоким трибунам, кидает его на нижний ряд и оборачивается к медленно приближающемся к ней Эллохару. Запрокидывает голову на короткий миг, разглядывая смыкающееся куполом защитное переплетение и с грустью понимая, что предосторожности не бессмысленны. И мерно выдыхает пару раз, пытаясь унять колющее где-то в глубине разочарование. — Нэри… — выдыхает он негромко, и ей почему-то кажется, что в его голосе звучат укоризненные нотки. — Не пытайся взять под контроль силу сразу, Нэрисса, — напоминает магистр Смерти, приближаясь.       Снова смотрит, и Нэри почему-то испытывает глухое раздражение под этим проницательным и теплым взглядом. Отчего-то хочется взбунтоваться. Недоуменно прислушавшись к столь неожиданно острой реакции на давно привычное ей поведение Эллохара, ответа она не находит. Или просто не хочет видеть, что вероятнее. — Просто прислушайся к себе, пойми, чего сила от тебя хочет, — проговаривает негромко он, не отрывая взгляда.       Нэрисса едва глаза не закатывает, снова не понимая, почему реагирует на совершенно правильные увещевания так, за исключением неприятного, но не катастрофичного недопонимания. И испытывает лишь растерянность, пытаясь понять, с чем именно может быть связана такая реакция. И почему ее вызывает именно Рэн. Хмурится, зная, что скрыть странное состояние не удасться — не от него — и лишь скупо кивает в ответ, проглатывая желание огрызнуться и напомнить, что сам он своего демона не то чтобы так часто выпускает, предпочитая держать тёмную сторону в кандалах. И направившись в сторону присыпанной песком, выдыхает едва слышно: — Вряд ли причина в этом.       Эллохар, кажется, делает вид, что не услышал, но взгляд в спину, напряжённый, обеспокоенный, она все равно ощущает, как и новую печальную улыбку, раздвинувшую губы. Она так и опускается на песок спиной к нему, располагается удобнее, прикрыв глаза. Темнота перед глазами колеблется, встревоженная, идет рябью не от касания — от одной мысли. — Просто попытайся расслабиться, прелесть моя, — напутствует магистр негромко, и Нэри слышит скрип досок, когда он опускается на нижний ряд плотно подогнанных друг к другу скамеек.       Мерный вдох на восемь счетов наполняет лёгкие воздухом, кончики пальцев расслабляются, следом она расслабляет запястья и локти, чувствуя, как те словно немеют. Выдох на шесть счетов, и онемение охватывает плечи и шею. Но сосредоточиться не удаётся. Здесь, на закрытом полигоне, под взглядом единственной пары глаз, Нэрисса чувствует себя много напряженнее, чем тогда, в одном зале с Повелителем, что внимательно разглядывал ее в тщетных поисках нужных одному ему ответов. Но теперь ответы нужны были ей самой, и не факт, что они задавались не одним и тем же вопросом. Мысли, по большей части гулкие и будто бы чужие, бьются о череп, мельтешат, сбивают. Она понимает, что ее беспокоит, знает, что спокойные дни в пустоши без важных решений и размышлений, неприятных, но определенно требующих к себе внимания, были всего лишь передышкой. И позволяет себе просто подумать. Не отмахиваться, не брать мысли под контроль, не прятать их в далекие глубины сознания, а просто поддаться, чтобы тревога, наконец, схлынула.       И осознает, что ощущает пустоту. Там, где когда-то была боль, теперь оказалось блаженно пусто, вот только это «пусто» съедало в отсутствии так и не выпущенных окончательно Мраком эмоций. Радость, грусть, печаль, тоска, удивление — все они были где-то там, на дне, зыбкие, поверхностные, будто присыпанные пылью. А еще…       Цель. Ее больше не было. Если раньше целью был побег от боли, избавление от чувств к Эллохару, сводящих с ума, разрывающих и крошащих разум в мелкую стеклянную пыль, выворачивающих нутро наизнанку, то теперь… Цели не было. Весь мир словно схлопнулся до размеров маленькой комнатушки, все желания отодвинулись за ее пределы, все перспективы оказались за стенами, в которых она осталась с пустотой, влечением к магистру Смерти, едва колышущимися на грани восприятия эмоциями и полной растерянностью. А еще вопросами.       Огромным количеством вопросов, объединённым одной сутью: «Зачем?». И они бьются в голове, сметая друг друга, перемешиваясь в кучу и снова рассыпаясь мелкими, сверкающими в темноте стеклянными шариками. Они рикошетят от стен, позвякивают, сталкиваясь, перекатываются по каменным плитам пола, беспрестанно звеня. «Этого ты хотела — потерять себя в желаниях вейлы, Нэрисса?..» «Ради чего ты прошла весь этот путь, Нэрисса?..» «Зачем ты живешь, Нэрисса?..» «К этому ты шла — потерять себя как отдельную личность? Стать довеском к принцу Хаоса?..» «Чего ты добилась?..» «Чего ты хочешь?..» «Какова твоя цель?..»       Они звенят, и звенят, и звенят в голове, то громче, то тише, то поднимаясь до визга, то снова скатываясь до шепота. Невероятно хочется стиснуть ладонями голову до боли, сунуть ее между колен, закрыться, но тело уже не слушается — погрузиться в состояние медитативного транса наконец получается. А комната с шариками, маленькими, блестящими, больно бьющими по безвольному телу и содержащими в себе не менее болезненные вопросы, начинает уменьшатся. Медленно сближаются стены, потолок, темный, как сам Мрак Изначальный, опускается ниже. Ее медленно сжимает в тисках нерешенных задач и вопросов, на которые обязательно нужно найти ответы. И парочка у нее уже есть. «Твой род, Нэрисса, разве это не цель?..» «Сила… Испытание — это не цель?..» «Удержать безумие — не цель?..» «Свобода, знания, опыт — не цель?..» «Чего хочешь ты сама?»       Но ни ответить, ни даже задуматься над ответами она не успевает — ладони накрывают плечи, отвлекая, вытягивая из состояния транса, а затем, видимо, не добившись никакого отклика, Эллохар ощутимо встряхивает ее за плечи, и она наконец слышит его встревоженное и мрачное: — Нэрисса, Бездна тебя побери!       Онемевшие руки, все еще непослушные, не поднимаются, чтобы его оттолкнуть. С трудом открыв неимоверно тяжелые веки, Нэри уже собирается объяснить ему, что ничего необычного или должного вызывает беспокойство не происходит, просто медитация вышла неожиданно глубокой. И закрывает рот, когда магистр Смерти, вытащив платок, принимается осторожно стирать что-то липкое и густое у нее из-под носа. — А теперь, прелесть моя, — требует он язвительно, воспользовавшись ее заминкой, — постарайся мне объяснить, какого дохлого гоблина происходит. И желательно так, чтобы я поверил с первого раза, а ты смогла продолжить так необходимые тебе медитации, лично у меня вызывающие исключительно сомнения и опасения.       Он продолжает сверлить ее тяжелым взглядом, все еще придерживая рукой за плечо, и Нэрисса немного опирается на нее, прикрывая глаза и выдыхая. Приподнимает с трудом слушающуюся руку — по всему выходит, что в медитации она провела прилично — и пальцем показывает выждать минуту, прежде чем продолжить допрос.       Шумный выдох Нэри принимает за согласие и, расслабившись, прислушивается к телу, пытаясь разогнать застоявшуюся вследствие прекращения тока магии в каналах кровь. Противная слабость и онемение постепенно рассеиваются, пробегая колкими мурашками по коже, и она, приняв более уверенное положение, отстраняется от мгновенно нахмурившегося Эллохара. — Сиди и не дёргайся, Нэрисса, — снова приказывает он и недобро оповещает: — потому что я не совсем уверен в собственном терпении, выдержке и прочих прекрасных добродетелях, которые ты мне по ошибке приписываешь. «Ну-ну», — бормочет она мысленно; неожиданное веселье разбирает тихим смехом, — «Ты еще отшлепать пригрози, страшный-ужасный магистр».       Фыркает она вслух, не сводя взгляда со страдальчески закатившего глаза Даррэна, и тот, явно пытаясь сохранить приличествующее обстоятельствам настроение, все равно сдувается. Вздохнув негромко, он уже тянется к ней второй рукой, чтобы обнять, и Нэрисса, рассчитав, что сейчас он немного расслабился, чтобы не держать так крепко, просто и с удовольствием заваливается спиной на песок. — Здесь песок, Нэрюш, — покачивая головой, укоризненно напоминает магистр, и Нэри, снова фыркнув, преспокойно закладывает отошедшие от онемения руки за голову, уставляясь в небо.       Облегчение, странным образом накатившее и наконец сменившее тревогу неопределённости и раздражение, кажется в достаточной степени приятным. Осознание корня проблемы — еще не ее решение, никоим образом, но первый шаг на пути к исправлению. И путь этот намечается достаточно быстро. — Песок в волосах — не слишком приятно, — снова подаёт голос Эллохар, глядя на Нэри совершенно странным по ее мнению взглядом, и она уставляется в черноту ночи, желая еще немного помолчать и послушать назойливо прерываемую кое-кем болтливым благостную тишину, но от язвительного замечания удержаться не в силах: — Давай ты от намеков скорее перейдёшь к предложению помощи в отмывании волос и всего остального от песка? — лениво предлагает Нэрисса, прикрывая глаза. — Иначе я подумаю, что тебе совершенно не нужны пояснения, и спокойно засну прямо тут. А тебе еще и переть меня до спальни придется, двойное неудобство — и любопытство не удовлетворишь, и шанс на язвительную перепалку в виде моих попыток отклониться от всяких компрометирующих предложений упустишь, еще и спина на погоду ныть начнёт, да и остаться тебе никто не позволит… — перечисляет безмятежно и чуть сочувствующе она, приподнимая голову и встречая крайне подозрительный взгляд магистра Смерти. — И вот объясни мне, как так получается, — начинает он поразительно спокойно и с отчётливо звучащей ноткой любопытства в голосе, расслабленно укладываясь рядом на бок и подпирая голову согнутой в локте рукой. — Еще полтора часа назад ты ощущалась напряжённой, отстранённой и практически на взводе, но спустя полтора часа медитации совершенно спокойна и тебя совершенно не беспокоит хлеставшая ручьём из носа кровь и полное отсутствие у самой себя каких-либо реакций на внешние раздражители.       Нэрисса, коротко посмотрев на него, хмыкает задумчиво, улыбается уголками губ и со вздохом поворачивает к нему голову, поясняя: — В целом — все достаточно просто: Мрак влияет на эмоциональный спектр восприятия, а я предпочла проигнорировать некоторые возникшие вследствие обратной сборки конструктора «Нэрисса» вопросы, отложив на потом всвязи с увеселениями в пустошах, расследованием, дневниками и их увлекательными поисками, и началом нового семестра. А неразрешенные внутренние дилеммы очень не нравятся силе, вот она и давила, добавляя к эмоциям еще и свои проявления.       Крайне туманное и путанное объяснение Эллохару не сильно нравится: из всего он только и может вычленить, что разрыв и соединение сутей все же имеет неприятные отложенные последствия, справляться с которыми Нэри хочет сама, не желая особо вдаваться в подробности. — И что же за вопросы, не просветишь? — не желая отступать на полпути, наседает он. — Да такие, что сила из тебя едва душу не вытряхивает, хотя медитации рассчитаны на обретение контроля и навыка управления?       Нэрисса снова вздыхает, тихо и как-то печально, что Даррэн понимает, как попытку уйти от ответа. Закрыв глаза, она просто лежит, то ли собираясь с мыслями, то ли игнорируя его вопрос, и он, улёгшись в идентичную позу, провозглашает уверенно: — Значит, будем лежать до победного. — Магический пендель, Рэн. Знаешь такое расхожее выражение? — тоскливо задаёт риторический вопрос Нэри. — Вот это именно он и есть. Мрак, как и любая отчасти разумная, потому что связанная с божеством, сила, имеет склонность к попыткам наставлять и вразумлять отбившихся от рук и свернувших с верного пути отроков. И посредством божественного пинка указывает на слабые точки, проблемные места, требующие внимания. И совсем не потому, что великая сила в идеале и непогрешимости, а потому, что когда ты знаешь о прорехах в своей защите, ты можешь защититься от удара. Вот и все. И принятие силы, контроль над ней, строится на самопознании в первую очередь: из разряда «Если долго всматриваться в Бездну, то Бездна может решить присмотреться в ответ», только тут всматриваться во Мрак и в себя необходимо — чем лучше будет своеобразное взаимопонимание с силой, симбиоз сознания и Мрака, тем эффективней практическое взаимодействие. — Хороший способ наставления, вполне в духе Изначального мира, — бормочет едко магистр, закатывая глаза и снова глядя на нее. — И если ты не прислушаешься, какой будет следующая попытка вразумить и наставить? Душу на часок из тела вытрясет или просто попытает фантомными болями, чтобы мозги на место встали?       Предположения в целом верные, но этого Нэрисса благоразумно не озвучивает — Эллохар на любую опасность, направленную в ее сторону, даже ту, что кажется сомнительной или хоть в какой-то мере полезной, или выгодной, смотрит озверевшим демоном. И это она может понять. Поэтому подбирает слова аккуратно. — Обычно достаточно одного раза — у Мрака, как божества и основы всего сущего, интересный подход: он крайне редко подсказывает и насильно толкает к чему-то, стараясь не вмешиваться в судьбу и наставлять личным, полученным существом, опытом, — пожимает плечами Нэри, что не слишком-то удобно делать на песке, и, поёрзав, опирается на локти. Тепло ночи, песок и небо, пусть чёрное и не сильно похожее на небо Хаоса, вызывает почти приятно щемящую тоску Аду. Только сейчас Нэри начинает понимать, что именно Хаос больше всего по ее мнению подходит под определение «дом». — И тебе устранить возникшие вопросы необходимо до испытания главы рода… — не спрашивает — утверждает Эллохар, и серые радужки ощутимо темнеют. — До которого сколько? — как бы невзначай, явно надеясь на ее невнимательность, спрашивает он, и Нэрисса, всмотревшись в его лицо, заметив нотку беспокойства в серых глазах, таки решает ответить правду — все равно дальше таить бессмысленно. — Пара месяцев, может, чуть больше, время больше не терпит, — и коснувшись его пальцев, напряжённо стиснувших в пригоршне песок, сообщает легко: — В Хаос хочу. И еды — разной, вкусной и побольше.       На вполне ожидаемое после медитации проявление аппетита Эллохар реагирует весёлой усмешкой и, поднявшись, подаёт руку. Ожидает, пока она присядет, отряхнет волосы от песка и подаст руку. И напрягается. Связь, ее эмоции и ощущения отзываются слишком сильно.       Касание пальцев, простое, обыденное, такое привычное, пронзает сотней разрядов. Нэрисса, сглотнув, прикрывает глаза, пытаясь отодвинуть ощущения, но сразу, вот так, сходу, это не удаётся — жар его ладони, шероховатость пальцев вызывают вспышку острого, опьяняющего желания на грани головокружения. И магистр, словно понимая, что она чувствует, наверняка понимая, тянет ее осторожно, предельно бережно. И когда рука ложится на талию, придерживая, не давая пошатнуться, Нэри содрогается всем телом. Вспышки, огненные, обжигающие, опасные до предела, прошибают насквозь. Дыхание сбивается, становясь поверхностным, и лишь загудевшее, поднявшееся кольцом пламя не даёт окунуться в ощущения с головой и утонуть в них. — Ужин, сердце мое.       Выдох в висок получается слишком интимным, хриплым и глуховатым, и магистр, ощутив ее дрожь, не понимает, стоит ли прижать ее крепче или, наоборот, отпустить, позволяя перевести дух. А Нэрисса, продолжая подрагивать, вздыхает порывисто и судорожно, открывая глаза, в которых догорает синее пламя, и встряхивает головой. Отстраняется буквально на шаг, отступает, выдерживая дистанцию, и он сдерживает тихий стон сожаления. Но признает, что это слишком остро, слишком опьяняюще и пока… пока нельзя. Как бы ни хотелось — нельзя. И подав руку, толкает чёрную створку двери таверны. — Ройх, значит, — кивает, осмотревшись, Нэрисса и протянутую руку принимает, едва ли не опасаясь того, что может шарахнуть снова. Эмоции и ощущения, влечение возвращаются волнами, сбивая, делая тщетными и без того неуверенные попытки контроля. — А вы умеете удивить девушку, лорд Эллохар, — лукаво усмехается она, испытывая неимоверное облегчение — касание его руки больше не заставляет гореть от желания.       Слова ее в таверне определенно слышат четко — гомон голосов резко стихает, звук упавшего стула взрезает тишину глухим хлопком, звон разбившегося стекла раздается следом, а после все стихает. Вздернувший бровь на столь радушное приветствие магистр входит в ярко освещённый зал первым и, быстро осмотревшись, направляется к столу у окна. Усадив весело оглядывающую застывших посетителей Нэриссу, он горестно вздыхает, раздраженно закатывает глаза и дозволяет устало, прежде чем сесть: — Да дышите вы уже, Бездна вас раздери, — и, опустившись напротив, снова обращает все внимание на Нэри. — Итак, прелесть моя, продолжим: совсем недавно ты говорила, что есть еще полгода, сегодня сказала, что до испытания всего пара месяцев. Что изменилось?       В ответ она только вздыхает, глядя на Даррэна нарочито расстроенно, и подпирает подбородок кулаком. Неторопливо скользит изучающим взглядом, подмечая напряжённое ожидание, скрытое лукавой полуулыбкой, и проговаривает досадливо: — А я то уже понадеялась… — и укоряюще покачав головой, кивает на принесенную пауком папку с меню. — Сейчас я более благосклонно отношусь к процессу насыщения и содержимому собственной тарелки, чем к допросам, Рэн. — Попытка отшить не засчитывается, — весело отзывается магистр, легким движением пальцев отгораживая столик от зала куполом тишины — опасливые перешёптывания на тему «принц и невеста», «принц с невестой» и «а пить сегодня точно не будем?» отвлекают. — Но я, так уж и быть, подожду. Минут десять. Тебе хватит? — с легкой ехидцей интересуется он и видит, как Нэри, прикрыв глаза, покачивает насмешливо головой.       Больше всего Нэриссе хочется, чтобы поскорее уже принесли еду не столько из-за разыгравшегося вследствие медитации аппетита, сколько потому, что затыкать Эллохара мясом и вином будет значительно проще. Подосадовав еще немного на то, что скорость готовки не может быть быстрее, она быстро перечисляет список блюд по памяти подошедшему подавальщику, отклоняет коварное предложение выпить, выбирая чай, и снова принимается разглядывать магистра Смерти, смотрящего на нее с весьма загадочной улыбкой. — Прелесть моя… — начинает он лениво и очень уж искушающе, чтобы тут же быть прерванным. — Нет. Ты же не хочешь испортить мне аппетит и настроение, правда? — ласково уточняет она, улыбаясь еще шире, и добавляет с тихим вздохом: — И я, так, просто к сведению, вообще смертельно обижена на твою чёрствость, неумение прислушиваться к моим простым и необременительным просьбам и вообще… — новый тяжкий вздох, и Нэри, провалив попытку расстроенно поджать губы, откидывается на спинку стула.       Отыгрывать обиду достоверно у нее не получается, но не заметить, что ее действительно задело его поведение, Даррэн не может. Однако и отрицать собственной правоты не может так же. Склонив голову к плечу, он подхватывает со стола бокал, принесённый безмолвным подавальщиком, сегодня весьма успешно прикидывающимся ветошью, и отпивает, продолжая игру в гляделки. Извиняться, несмотря на то, что ее если и не обиду, то досаду, точно ощущает, не собирается. Чем раньше Нэрисса поймёт, что скрывать их отношения бессмысленно, тем лучше для нее самой — в этом он уверен, как в том, что солнце встаёт на востоке. — И как я могу загладить вину? — интимно понизив тон, интересуется магистр Смерти, продолжая скользить по телу весьма комплиментирующим взглядом, и Нэрисса резко начинает сожалеть о том, что оставила мундир на полигоне — он, в отличие от чёрной шёлковой рубашки, не так сильно облегает все интересующие Эллохара выпуклости. А вырывающиеся из под контроля Мрака чувства только добавляют и без того острой атмосфере лишней пикантности. — Ну, я даже не знаю, — изображает глубокую задумчивость она, даже подбородок потирает, нисколько не отвлекаясь на выставленную перед ней тарелку с ароматным мясом на кости, запечённым с овощами. — Возможно, если ты сможешь, конечно, — не слишком уверенно выдыхает Нэри, — то просто помолчи, пока я буду есть. Этого будет вполне достаточно, я не очень хочу развлекать гостей Ройха показательным представлением о спасении меня от асфиксии в твоем исполнении.       Мученически простонав, Даррэн откидывается на спинку стула и, оставив бокал, смотрит на с удовольствием жующую Нэриссу обвиняюще. Вздыхает выразительно, страдательно закатывает глаза, когда она с насмешливой улыбкой жестом приказывает продолжать, и жалуется трагическим шёпотом: — Так не интересно, Нэрюш. Совсем не интересно, — и наконец обратив внимание на свою тарелку, поражающую воображение размером ровно так же, как и кусок едва прожаренного мяса в ней, уточняет заботливо: — Вкусно? — тихое «угу» и сосредоточенный кивок становятся ему ответом, на что он снова вздыхает удрученно и интересуется с надеждой: — Я прощен? — Нет. — Категорично, — отмечает магистр негромко, но не сдается: — Может, все-таки вина?       На этот раз на спинку стула откидывается Нэрисса. Назойливость и доставучесть вошедшего в издевательский раж Эллохара порой превосходит все возможные представления, становясь невообразимой, с чем ей приходится таки мириться. И не улыбаться она не может — смех рвётся наружу, и контролировать его ей просто не под силу. Да и аппетит, бешеный и совершенно ненормальный, странным образом удовлетворился весьма быстро, но немалыми такими объемами, если судить по размерам тарелки, больше напоминающей блюдо. Оставив часть блюда на мерное и полное гурманского удовольствия смакование — все же таверна Ройха не зря пользуется такой популярностью — она наливает чай из маленького, чёрненького и ну просто прехорошенького чайничка в чашку и, наслаждаясь видом размеренно ужинающего магистра, выдыхает дозволительно: — Ладно, допрашивай.       Не ожидавший такого поворота беседы Даррэн так и не доносит бокала до рта, пораженно воззряясь в ответ. И тут же улыбается с таким предвкушением, что Нэри начинает сожалеть о принятом решении. Говорить определенно хочется уже не так сильно. «Лучше, наверное, все же есть молча», — мелькает в голове верная мысль, жаль, что поздно — магистр не привык терять времени зря: — Ну надо же, какая сговорчивость, — в безмерном удивлении проговаривает он. — Я даже и не рассчитывал уже ни на что, кроме «Иди в Бездну, Рэн, я ем», которое частенько слышал в совершенно неповторимом исполнении Альтаира на протяжении лет так тридцати. — Вопросы… — напоминает севшему на привычного кентавра Эллохару она. — Или я вернусь к еде — мясо здесь и правда превосходное, — завуалированное в угрозу замечание и вожделеющий взгляд на тарелку делает свое дело — вопрос звучит раньше, чем Нэрисса успевает отпить чая из чашки: — Я уже задал главный, радость моя, — значительно серьёзней проговаривает магистр Смерти и, протянув руку, накрывает ее лежащую на столе ладонь своей. Смотрит пристально, обеспокоенно, и Нэрисса с трудом удерживает на лице расслабленную улыбку. А он продолжает: — Эмоции. Что сейчас с ними?       Над ответом приходится подумать, потому как свое состояние она понимает, но как объяснить так, чтобы не вызвать дополнительной тревоги — представляет смутно. Вздыхает, отодвигая тарелку и притягивая к себе блюдечко с чашечкой, недолго смотрит на оранжево-алую гладь настоя и не слишком уверенно обьясняет так, как понимает сама: — Непонятно. Они есть где-то там, далеко, но по факту… — Нэрисса не может сказать, что не чувствует ничего, это было бы неправдой, но и что чувствует так, как должно, как другие существа со всем спектром эмоций, тоже не может. — Они просто приглушены, причем достаточно сильно. Они постепенно прорываются и проступают все сильнее, но негативные пока ощущаются чётче и лучше. Ярче, — Эллохар лишь вздыхает, но удручённость в его вздохе ощущается настолько сильно, что она, испытывая едва ли не вину, снова пускается в объяснения: — Все дело в кругах принадлежности, Рэн. Те, кто приближён, кто входит во второй круг, вытаскивают эмоции наружу, с ними проще. Это одна из причин, по которой я так хотела в пустоши — приятно почувствовать себя нормальной. Потому что когда я в школе или во дворце у меня складывается ощущение, что весь мой мир заключается в тебе, — она поднимает на него глаза, но зрительного контакта долго не выдерживает, снова утыкаясь в чашку и чувствуя, как он сильнее сжимает ее пальцы, поглаживая запястье. — Ты единственный в нынешней ситуации, кто способен вызвать во мне сильные чувства, и это так сильно напоминает влияние вейловской сути, что я отторгаю их инстинктивно. В общем, сложно, — она потирает переносицу пальцами свободной руки, устало прикрывая глаза. — И то, что я ощущаю себя так рядом с тобой в принципе не плохо, даже наоборот, но я рассчитывала на более-менее трезвые мозги и сохранение самодостаточности, знаешь ли, — усмехается криво Нэрисса, признавая, что разговор даётся с конкретным таким скрипом. — Я просто не очень представляю себя полностью растворившейся в отношениях и чувствах, мне это несвойственно, да и быть просто довеском к тебе без интересов, увлечений, своего дела — сомнительная перспектива. — И совершенно тебе неподходящая, — уверенно проговаривает Даррэн, вынуждая Нэриссу поднять на него взгляд. Снова чуть крепче сжимает ее ладонь, продолжает поглаживать тонкую кожу запястья, с тонкой ноткой грусти проговаривая: — Знаешь, радость моя, я не предполагал, что твои представления об отношениях со мной могут быть настолько разочаровывающими и неприятными.       Почему-то его слова задевают сильнее, чем ей самой того хочется, и Нэри уже собирается поспорить, что перспективы не разочаровывающие и даже не неприятные, просто чуть грустные и не сильно положительные для нее самой, но… Задумчиво и тяжело глядящий на нее Эллохар останавливает одним взглядом, выражением лица, хмурой складкой, залёгшей между бровей. «Ну вот, только настроение испортила» — досадливо констатирует про себя Нэрисса, решая больше не вдаваться в столь неоднозначные откровения, когда магистр выдыхает негромко: — Не оправдывайся, прелесть моя, — чуть печально улыбается он, — не скажу, что это неожиданно или удивительно, особенно в твоём случае — вполне нормально хотеть реализоваться и не быть привязанной к дому, мужу, носкам и кастрюлям. — Это не разочаровывающе, просто не совсем для меня, — все же озвучивает Нэрисса свои мысли. — Я слишком много сил и стараний вложила в обучение, чтобы вот так все оставить, на мне род и его дела, да и прозябать в безделии мне очень сложно. Мне нравится ставить задачи и выполнять их, Рэн, я привыкла к этому, — она пожимает плечами, отпивая чая, и смотрит на магистра примирительно. — Будут тебе задачи, Нэрюш. Заодно и лордов моего домена озадачим — сидячая работа и низкая физическая активность негативно сказывается на здоровье, — озвучивает он уверенно и напоминает чуть мягче: — Ради Бездны, Нэрюш, ну не собираюсь я тебя запирать, правда, — и закатив глаза, предлагает: — Можем это в список брачных клятв добавить, хочешь?       На это она вздыхает устало и глядит слишком выразительно, отчего магистр смерти улыбается насмешливо и немного снисходительно. Несмотря на согласие на свадьбу, все связанные с ней вопросы Нэрисса обсуждать не хочет, что со всей очевидностью демонстрирует, не позволяя усомниться в крепости своих намерений и убеждений. И Даррэн мог бы привести множество аргументов, воспользоваться плывущими в руки уловками, совершенно бесчестными, и вполне способными повлечь определённые неприятности и даже разлад между ними, но действовать таким путём не хочется. Не потому, что нечестно, а потому, что скучно. И терять невероятно приятное тепло между ними ему совершенно не хочется. — Обязательно добавим, отличное предложение, — таки улыбается в ответ Нэри, закатив насмешливо глаза. И выдает безмятежно в остром желании поиздеваться: — Я даже подумала доверить столь важное и ответственное дело, как брачный контракт, Найтесу и Дохе. С Тьером, должна признать, сработано блестяще…       Эллохар издаёт горестный, полный чистейшего страдания стон, и Нэрисса, не удержавшись, тихо и очень издевательски смеется, глядя на него с победной ухмылкой, игнорируя возмущённый до глубины души взгляд. С милейшей улыбкой отпив чая, она склоняет голову к плечу, окидывая магистра ласковым взглядом, и салютует ему чашечкой. — Решила мне аппетит в отместку испортить, прелесть моя? — язвительно предполагает он, прищуриваясь. Понимает, что так оно и есть, и она просто издевается, и напоминает, возвращаясь к теме разговора: — Время, Нэрюш. С чем связано такое уменьшение сроков?       Решив, что уже выдала все, что могла, и пояснение и этого момента ничего не изменит, Нэрисса, опираясь на постулат о доверии и взаимных шагах навстречу, необходимых для этого, обстоятельно поясняет со всей серьёзностью: — В моей готовности, Рэн, — перевернув его ладонь, удерживавшую запястью, вырисовывает на внутренней стороне вензеля кончиком пальца, расплываясь в улыбке оттого, как он замирает от столь невинной ласки. Это кажется невыносимо приятным — чувствовать, как Даррэн нуждается в ее касаниях, контакте с ней, в ее инициативе. Тепло сворачивается внутри щемящим клубком, и она продолжает с улыбкой, отпив чая: — Я не должна была быть готова, потому что в принципе не готовилась, но то, что я сделала тогда, четыре года назад, разделив сути, — сейчас обсуждение этой темы даётся вполне легко, даже улыбка не сползает с губ, чему сама Нэрисса только радуется — еще недавно помыслить об этом было невероятно больно, — помогло мне понять принцип главного необходимого сильному Блэку, претендующему на главу рода, навыка: расщепление сознания. — Нет, — резко прерывает ее Эллохар, перехватив запястье и крепко, до боли сжав. — Нет, Нэрисса. В это дерьмо ты не полезешь. Иначе я гарантирую тебе — существование твоего хранителя станет весьма некомфортный ввиду его разобранности на части.       Выругавшись про себя, магистр Смерти не сводит с нее тяжелого, предельно мрачного взгляда — о расщеплении сознания он знает слишком много, чтобы позволить Нэриссе пойти на это. Даже ради главенства в роду, возможности найти и уничтожить Блэка и чего бы то ни было вообще. Слишком свежи воспоминания о попытках Альтаира сладить с этим и собственных пробах столь опасной методы по обретению контроля. Чистое безумие — вот что в большинстве случаев становится итогом подобных экспериментов, и никакая утрата контроля не идет в сравнение с тем, что испытываешь в процессе. А если к этому добавить ментальные пытки, которые, он уверен, являются основой испытания… — Нет, Нэрисса. Нет, — снова жестко цедит сквозь зубы магистр, и она, чуть печально улыбнувшись, снова принимается поглаживать его ладонь, на этот раз определенно успокаивающе. — Рэн, — мягкие нотки, почти просящие, склоняющие к обсуждению, звучат в бархатно-низком голосе Нэриссы, и он только прищуривается сильнее, понимая, что она подключает очарование вейлы к попыткам его убеждения, — ты не понимаешь, — чуть понижает тон она, — уже поздно. И отказаться, отложить испытание я не могу — приказ невозможно не исполнить. Я в безопасности в достаточной мере, чтобы ты мог не беспокоится еще и по этому поводу, правда. — Приказ? — едко тянет Даррэн, не сбавляя мрачности. — Чей приказ, прелесть моя? — выразительно указавший вниз тонкий палец с заострённым коготком заставляет прищуриться сильнее. — Плохая шутка, милая. Я бы даже сказал отвратительная. — Еще отвратительнее когда оно говорит через тебя, поверь, — хмыкает устало Нэрисса, и сильные пальцы снова стискивают запястье, а магистр тянет ее руку на себя, вынуждая поднять взгляд, на что она только головой качает печально. — Я правда хотела бы отложить это лет на сто, но ситуация требует определённых мер… — Эти меры вполне могу предпринять я, — жестко парирует Эллохар, вздёргивая ее за руку из-за стола. — Ужин можно считать оконченным, — оповещает опасным тоном он, подавая знак подавальщику, чтобы записал на его счет, и тут же призывает яростно взревевшее пламя. — Будь готова лишиться хранителя, прелесть моя, — холодно ставит перед фактом магистр, и Нэрисса, возмущённо дёрнув из его захвата руку, не успевает отстраниться — пламя накрывает с головой.

***

Ксарах, Темная Империя       С ужина, окончившегося очередным витком недопонимания, проходит почти пять дней, в которые Даррэн в принципе не появляется в доме и крайне редко отмечается в школе, но Нэри, уже в принципе теряя наивную надежду на то, что он ее не избегает, все же немного расстраивается. Находит оправдания его исчезновениям, по утрам замечая примятую подушку рядом, но как бы не пыталась проснуться пораньше, чтобы застать ставшего неуловимым магистра Смерти, перехватить его не получается — он исчезает раньше, явно усыпляя ее магией.       На четвёртое одинокое утро, проведённое в компании пахнущей Эллохаром и песками Хаоса, как местом его частого пребывания в последнее время, подушки, Нэрисса начинает раздражаться. Подобная забота о собственном душевном равновесии начинает откровенно бесить — кажется, что, по мнению Даррэна, она не способна вынести пару часов скандала, совершенно точно закончившегося облегчением. Некое смирение с ситуацией привносит лишь вечерняя медитация: разобравшись с собственным ожиданиями, она находит занятия приятными и полезными. А еще отвлекающими от дико раздражающего поведения Рэна, решившего не разбираться с проблемой посредством разговора, а просто замять и избегать ее, насколько это вообще возможно. Поэтому присутствие внимательно наблюдающей, но не лезущей с расспросами Шаэны Верис на вечерних занятиях она находит странным образом успокаивающим и даже утешающим.       Оттого на вечернее построение у куратора Нэри отправляется со странной смесью глухого раздражения, затаённого ожидания и предвкушения контакта со все больше подчиняющееся ей силе. Даже задумывается над тем, не прислушивается ли к ней сила лучше из-за отсутствия Эллохара, пока выполняет положенную норму приседаний, и послушно подходит к стоящей Верис, стоит той окликнуть: — Свободны. Блэк, подойди, тебя ждёт полигон и полтора часа дополнительных мучений.       Большинство адептов расходится тут же, особенно выпускники, не видящие ничего особенного в индивидуальных занятиях для некоторых из учеников Смерти, но с десяток из средних курсов остаётся, с сомнением и неприятием оглядывая Нэриссу и оборотницу. Верис, уперев руки в боки и окинув оставшихся адептов выразительным, полным ожидания взглядом загоревшихся зеленью очей, приподнимает брови. Нэрисса же, хмыкнув неоднозначно на подобный демарш, останавливается рядом с ней, отстранённо наблюдая за нагнетанием ситуации и усилением негативных настроений. Подобное было ожидаемо, чего уж таить. — А я бы тоже не отказался от индивидуальных занятий с лордом-директором, — смело, с заметным апломбом и высокомерием заявляет один из адептов, сверкая яркими желтыми радужками глаз.       На Нэри он смотрит издевательски-снисходительно, с пренебрежением, а вот на куратора, еще выше вздёрнувшую брови, с очевидным вызовом, читающимися на лице. Смех оставшихся учеников, скабрёзный ввиду двусмысленности прозвучавшей фразы, заставляет Нэри ехидно хохотнуть, однако она сохраняет молчание, оставляя разборки с особо жаждущими внимания Эллохара адептами на Шаэну. И та не остается в долгу, весело и с издёвкой замечая: — Экий ты охочий до внимания лорда-директора. А вытянешь, Доркад? Магистр берет на личное обучение только самых перспективных, адепт. Советую об этом задуматься. — Ага, — парирует язвительно он, сложив руки на груди и многозначительно оглядев Нэриссу с головы до ног, тянет, — а еще миленьких адепточек, находящихся на личном попечительстве… — Хочешь стать личной адепточкой, находящейся на попечительстве, Доркад? — весело скалится один из его приятелей, провоцируя взрыв глумливого хохота. — Так это тебе не светит, и на твой зад даже после томных взглядов магистр не купится — он традиционно настроенный демон. — Я занятий хочу, Гозгоран, а вот чего добивается личная адепточка Блэк…       Еще один крайне понимающий, но при этом не менее издевательский взгляд достаётся Нэриссе, и она холодно приподнимает брови. Кажется, предостерегающий взгляд срабатывает — охочий до лорда-директора адепт затыкается, и Нэри проговаривает негромко и очень задумчиво: — Ты, как там тебя… А, не суть, — отмахивается демонстративно она, усмехаясь снисходительно. — Можешь, конечно, попытать счастья, но с твоей-то успеваемостью, — окатив его еще одним взглядом с головы до ног, она разворачивается, окликая недобро скалящуюся Шаэну: — Пойдёмте, леди-куратор, пока адепт определится в собственных взглядах на магистра и сексуальных предпочтениях пройдёт немало времени, а домашних заданий и отбоя никто не отменял. — Расходимся, господа альтернативно ориентированные, — крайне ехидно сообщает адептам Верис, и Доркаду достаётся еще с десяток насмешливых взглядов. — А за индивидуальной программой к Эллохару в кабинет лично — я подобные вопросы не решаю.       Подходя к полигону, Нэрисса обменивается с Шаэной понимающими и очень весёлыми взглядами, предвкушая наплыв жаждущих допуска к телу и наставническим умениям лорда-директора адептов. Разомкнув защиту, оборотница, довольно хмыкнув, пропускает ее вперед и, дождавшись, когда Нэри напустится на песок, скинув мундир, тянет ехидно: — Какая популярность, однако. Я ему даже сочувствую, столько желающих близости адептов…       Сдержать смешка Нэрисса не может и, хохотнув весело, прикрывает глаза. Сила поддаётся все лучше, кровь больше не хлещет носом, каналы в теле не опустошаются в процессе медитации, и спустя чуть больше часа она выплывает из беспросветного марева Мрака, услышав тихий разговор за спиной. — Все же я бы угомонила возмущающихся, лорд Эллохар, — голос Верис звучит глухо, прорываясь сквозь шум крови в ушах, и Нэри прислушивается, постепенно выплывая из состояния рассредоточенности. — Шутки шутками, но подобные инсинуации… —Разберусь, Шаэна, — отмахивается, судя по тону, чуть раздраженно магистр Смерти, и Нэрисса, замерев, вслушивается в чуть хриплые и заметно уставшие обертоны бархатного баритона. Дрожь вибрацией пробегает по телу, ей хочется быстрее подняться и подойти к нему, посмотреть в глаза, понять, действительно ли он избегает ее или на самом деле занят, но это невозможно — тело все еще немеет с непривычки. — Ей наверняка неприятно выслушивать подобное, пусть она и не подаёт виду, — давит на совесть Верис, и Эллохар, тяжело вздохнув, обрывает ее веским и бескомпромиссным: — Это ее решение, Шаэна, я здесь не властен.       Оборотница вздыхает в ответ не менее тяжело, следом раздается шорох песка, удаляющиеся шаги и тихий звон защитного купола, выпустившего, судя по всему, леди-куратора. И спустя почти минуту, в которую Нэри, завершая медитацию, прислушивается, шаги, более мягкие и неслышные, ощутимые по вибрации песка, приближаются. Тёплые ладони уверенно ложатся на плечи, пальцы сжимают и поглаживают через тонкую ткань рубашки, а макушки касается тёплый выдох. — Я знаю, что ты все слышала, радость моя, — оповещает о своей осведомлённости магистр Смерти, опускаясь за ее спиной. — И что скажешь? — интересуется он едва слышно, опаляя дыханием ухо.       Онемение под воздействием тепла его тела сползает очень быстро, и Нэри, не желая выдавать себя, сидит смирно еще с полминуты, выжидая, пока Даррэн расслабиться в достаточной степени. И только после разворачивается, опрокидывая криво усмехнувшегося Эллохара на песок и нависая сверху. — Что ты меня бесишь, — извернувшийся в его руках, тут же перебравшихся на талию посредством оглаживания всего и сразу, шипит Нэрисса недовольно. И то, что он тут же располагает ее удобнее, поддаваясь и усаживая на собственных бёдрах, нисколько не смягчает ее настроя. — Неужели ты правда полагаешь, что я не выдержу пару часов твоих вполне оправданных психов, и поэтому сбегаешь каждый раз? Серьезно, Рэн? Это даже не смешно!       Недовольное выражение ее лица и раздражение, явственно различимое в тоне, только забавляют его. И он даже склонен признать, что и правда избегал ее все эти дни, давая себе время просто принять ситуацию и смириться, вот только озвучивать этого точно не собирается. Только смотрит чуть насмешливо и невероятно лукаво при этом, привлекая ее все ближе к себе. — Ммм, а замечания адептов не бесят? — удивленно вскидывает бровь Даррэн, снова надеясь подвести ее к нужному ему самому решению. И лишь глаза закатывает, когда Нэрисса вздергивает брови, иронично хмыкнув. — Не переводи тему, — жестко требует она, толкнув предпринявшего попытку приподняться Эллохара в грудь и надавив ладонью для пущей убедительности. — Мы вроде как договорились решать все вопросы откровенностью и разговорами, и что делаешь ты? В ответ на мою откровенность просто рычишь, а потом вообще сбегаешь! Мне что с тобой делать? В ясли при дворце Владыки отдать на перевоспитание?       Она склоняется ниже, пронзая тяжелым взглядом, и Даррэн, сдавленно выдохнув — таки усадить ее на себя было не лучшим решением, — сцепляет руки на ее талии, медленно огладив спину. Разглядывает с пару мгновений, продолжая улыбаться, и тихо признается, привлекая еще ближе, шепчет в самые губы: — Хочу тебя, радость моя… — Бесишшшь, — шипит в ответ Нэри разъярённо и ударяет ладонью по обтянутой серебристой рубашкой груди. Однако игнорировать определённое подтверждение его слов не может. По крайней мере потому, что сидит на этом подтверждении весьма важной частью тела. — А меня бесит твое совершенно безголовое желание рискнуть рассудком, — неожиданно яростно выплевывает магистр Смерти, резко опрокидывая ее на спину и подминая под себя. Такое положение ему, несмотря на всколыхнувшуюся бессильную злость, нравится однозначно больше. Много больше, как и ее широко распахнувшийся глаза. — И что мне с тобой делать, прелесть моя?.. — задумчиво вопрошает он, изучающим взглядом скользя по ее лицу и задерживаясь на приоткрытых губах. Необходимость держать дистанцию бесит. Особенно виду отрывистого сна в ее абсолютно незабываемой компании, оборачивающегося бессонницей и муками совершенно характерных физиологических реакций и не менее понятных желаний. — Не мешать — как вариант? — предлагает, тяжело выдохнув и пытаясь сдержать раздражение, Нэри, но удаётся с трудом. Что вздох, ввиду совершенно определенного давления в некоторых местах, что сам тон, непроизвольно приобретающий чуть томные нотки.       А Эллохар только глаза саркастически закатывает. И вздернув за руку, безмолвно и бескомпромиссно призывает пламя, яростно жгущее и плюющееся горячими искрами. — Домой и спать, Нэри, — выдыхает, снова крепко притиснув к себе, и Нэрисса даже не успевает возмутиться — ощутивший ее намерение Даррэн резким рывком разворачивает лицом к себе и, всмотревшись в лицо с предостерегающим прищуром, прижимает еще теснее. А после склоняется, и мягкое, но такое безапелляционно властное касание губ сжигает в ее лёгких кислород. Лишь спустя невероятно долгое мгновение сильные руки выталкивают в темной спальне, оставляя в одиночестве, и огонь взвывает громче. И очевидно злее.       Сожаление, острое и болезненное, примешивается к гневу, и магистр Смерти резко встряхивает головой, еще слыша отзвуки ее полного усталости и разочарования стона. В том, что это нисколько не побег, он убеждает себя долгие минуты переноса, еще чувствуя вкус ее губ, и сильнее смеживает веки, крепко зажмуриваясь. Основанная на злости страсть контрпродуктивна, в таком состоянии он едва ли способен контролировать себя, а потому проще и легче быть подальше от нее. По крайней мере пока. Вектор переноса он перестраивает бездумно, испытывая бессильное желание вернуться, чувствуя, что оставляет там, в темной спальне, с ней, свое сердце. «Не время. Нельзя. Нельзя!» — рычит беспомощно он, пытаясь удержать контроль в окогтившихся, полутрансформированных руках, и сдавленно выдыхает, когда пламя выносит его в слепяще чёрные пески. Риан встречает понимающей, слишком понимающей усмешкой, и что-то, явно отзываясь на ее эмоции, сжимается в груди. Слишком чувствительно для него. Слишком сильно. «Не сейчас, маленькая» — бормочет про себя Эллохар, прикрывая глаза и тяжело, устало выдыхая, — «Не сейчас».

***

Кабинет лорда-директора, Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя — Поразительная наглость! — весело, но с примесью вполне ожидаемого раздражения восклицает магистр Смерти.       Откидывается на спинку директорского кресла, оглядывая стоящих в рядок перед столом адептов, покорно склонивших головы и, кажется, даже старающихся дышать тише и реже, и, пробарабанив по столу когтями, неприятно усмехается. Предостережение Верис, вчера звучавшее как совершенно бессмысленная паранойя, сегодня оборачивается шокирующей действительностью. И поражает даже не то, что эти, по всей видимости повредившиеся умами, гаврики таки решили просить о дополнительных занятиях, а то, что заявились они воодушевлённой и весьма решительной кучкой. Решительность, правда, осталась за дверями кабинета, воодушевление в муках скончалось перед самым директорским столом, а вот сами адепты все продолжали стоять, пристыжено склонив головы. — Значит, занятий индивидуальных хотите… — с опасным предвкушением в тоне продолжает Эллохар, обводя адептов оценивающим взглядом, и замирает в притворной задумчивости, чтобы спустя пару минут тягостного и полного гибели нервных клеток ожидания этих самых адептов проговорить довольно: — Хорошо, касатики мои, будут вам занятия. Очень индивидуальные и совершенно точно дополнительные. Вам понравится, — обещает веско магистр, прищуриваясь.       Слаженный, такой синхронный, но опасливо тихий выдох в шесть глоток раздается секундой позже. Гаврики, явно должным образом оценив настрой лорда-директора, сохраняют тягостное молчание, преисполняясь пониманием, что откреститься уже не выйдет, и осознанием всеобщей, коллективной и очевидно стадной глупости — требовать что-то от Эллохара дело заранее неблагодарное. А еще опасное и зачастую унизительное. — Расписание заберёте у кураторов, — насмешливо заканчивает головомойку Даррэн и, снисходительно осмотрев прочувствовавших всю глубину своей вины адептов, отпускает взмахом руки. — Свободны.       Тянутся студиозы к двери тоскливо и в полной безнадёге, сочувствующе открывшая и даже придержавшая дверь Айшарин провожает их веселым взглядом, прекрасно зная, каким прочувствованным на все места будет очередной личный урок от магистра. И ехидно улыбнувшись оглянувшемуся организатору ученического бунта во славу образования, проговаривает громко и довольно: — Индивидуальное занятие через пятнадцать минут, магистр. Обед подать сейчас или позже?       Глянув вслед адресату рассчитанного укола секретаря, кажется, сгорбившемуся еще сильнее, Эллохар только хмыкает тихо и откликается с полным довольства ехидством: — Через полчаса, Айша. Дождусь индивидуального занятия.       И таки ответственно дожидается, периодически тихо посмеиваясь наглости и смелости детишек. Не то чтобы это был первый раз за чуть более, чем сорок лет его несменного руководства школой, но с таким апломбом образования, которым он и так обеспечивает, от него требовали впервые. «Далеко пойдет» — резюмирует с усмешкой он, припоминая прочувствованную речь Доркада, звучавшую в кабинете получасом ранее. И с выжидательной полуулыбкой откидывается в кресле снова, отодвигая документы, стоит раздаться тихому стуку в дверь. «Вежливая» — фыркает позабавлено Даррэн про себя, когда в кабинет, приоткрыв дверь, степенно вплывает Нэрисса. — Самоубийственное паломничество уже завершилось? — вскинув бровь, интересуется она, оглядывая кабинет на предмет повреждений и, не найдя, проходит к креслу для посетителей, перехватывая рукой зажатую локтем папку. — Обошлось без пыток и неучтенных травм? — Про смерти не спрашиваешь, — замечает добродушно магистр, и Нэри, фыркнув, присаживается и укладывает папку на край стола. Выразительно указав взглядом на черный оклад, обнимающий приличную по толщине стопочку листов, она выжидательно уставляется на Даррэна, и тот, приподняв брови, подтаскивает магистерскую ближе к себе. — У тебя-то? — спрашивает она с едва различимым ехидством. — Да и адепты все как на подбор несъедобные. А ты совершенно точно не в том настроении, чтобы завалить их отработками до самого выпуска. — Уверена? — задумчиво и чуть отстранённо ввиду изучения содержимого папки вопрошает Эллохар, лениво вскинув бровь, и поднимает на нее загадочный взгляд.       Взгляд Нэрисса не воспринимает на свой счет и быстро прикидывает список предполагаемых способов заглаживания адептской вины. И как только Даррэн снова погружается в изучение плана практической части магистерской, озвучивает парочку наиболее вероятных: — Ну, загоны с нечистью и нежитью почистят с пару месяцев, снарядами для отработки боевой практики потрудятся, территорию убирать будут… Что там еще в списке отработок значится? — задумавшись, уточняет она. — Лечение и уход за нечистью? Присмотр за первокурсниками? Хотя, тут я даже не знаю, что хуже… — Второе, — уверенно сообщает магистр с весёлой ухмылкой. И кивнув на папку, констатирует: — Неплохо. Я бы даже сказал отлично, но ты так и не изменила схему плетения, радость моя. Слишком амбициозно и сложно, — и добавляет, поманив пальцем: — Подойди. — Да-да, красота в простоте… — уныло тянет Нэрисса под тихий смешок Эллохара, но из кресла все же поднимается, пусть и нехотя, и обходит стол, прислоняясь бедром к подлокотнику кресла лорда-директора. — В простоте, Нэрюш, еще и эффективность зачастую кроется, — наставительно уведомляет он, чёрным острым ногтем указывая на самые слабые, по его мнению, места. — Вот здесь и здесь плетение просто не выдержит. Ты хочешь замкнутую систему, основанную на самоподпитке остаточным полем магических эманаций носителя, но не учитываешь процент носителей с низким фоном излучения и уровнем в целом, — и подняв на нее взгляд, повторяет: — Слишком амбициозно, как я уже сказал.       Нэри лишь вздыхает на это раздосадовано: минусы собственной системы она прекрасно понимает и на помощь и подсказку Эллохара не рассчитывает, вот только все идеи по видоизменению схемы кажутся несостоятельными даже на первый взгляд. И признает глухо: — Хотела бы я на схему Тьера одним глазком взглянуть…       И это даже не просьба, так, высказанные вслух мысли, но магистр Смерти, фыркнув, спешит обнадёжить чуть издевательски: — Обломишься, — и улыбается шире на возмущённый взгляд темно-синих глаз и недоуменно вскинутую бровь. — У вас совершенно разный принцип работы, прелесть моя. Тьер пошёл значительно более простым и эффективным путём. Но твой план мне нравится, — все же меняет кнут на пряник он, — ты учитываешь даже малейшую вероятность промашки и возможные ошибки на каждом из этапов работы, хотя с некоторыми пунктами я бы поспорил, такие огрехи несущественны. — Опыт, — разводит руками Нэрисса с нарочитым безразличием, но похвала таки греет. И на его заинтересованный взгляд так же спокойно поясняет: — В академии за планирование курсовых и дипломных выставляли отдельные баллы. И не допускали до практики без зачёта по плану. Привычка.       План в мельчайших подробностях они обсуждают еще около часа, успев согласиться по паре десятков пунктов и даже поспорить до хрипоты по еще половине десятка, нисколько не отвлекаясь от поданного верной Айшарин обеда. И к набившей уже оскомину теме, обсуждать которую Нэриссе совершенно не хочется, Эллохар возвращается, когда она, расслабленно восседая на подлокотнике его кресла и попивая чай, неспешно вносит последние корректировки в план. — И все же проще было бы расставить точки над «и», радость моя, — тянет магистр негромко, следя за тонкими пальцами, сжимающими плавно ползущую по листку ручку. — Просто чтобы осадить излишне возмущающихся адептов. — Мы это уже обсуждали, Рэн, — вздыхает тяжело она, не отрываясь от заполнения заблаговременно оставленных пустыми строк. Не отвлекается, хотя он пытается отвлечь, проскальзывая ладонью по спине и обнимая за талию. И когда мягко коснувшиеся руки пальцы бескомпромиссно отнимают ручку, вынуждая обратить все внимание на магистра, Нэрисса устало прикрывает глаза. — Счастье любит тишину и все такое… — тянет она уныло и нисколько не счастливо, — слышал такое? — Сейчас ты не выглядишь особенно счастливой, — подмечает ехидно Даррэн, умалчивая о том, что она в принципе не выглядит вполне себе счастливой. Расслабленной, спокойной и уверенной — да, а вот счастливой… — В данную минуту ты делаешь меня глубоко несчастной неуместными темами разговоров, — парирует Нэрисса, закатив глаза, и уже тянется к его руке за ручкой, чтобы продолжить благое дело бумагомарания во славу науке, но у коварного демона, очевидно, свои планы.       Стащив ее с подлокотника к себе на колени, Эллохар устраивает Нэри удобней, и, когда она таки усаживается, а после и укладывается в его объятиях, повинуясь его воле и движению руки, спрашивает негромко, в нежном касании проскальзывая по щеке пальцами: — Почему, Нэрюш? — и добавляет, не давая высказаться: — Помимо всех перечисленных в пустошах причин. Я знаю, что тогда ты перечислила не все.       Выдерживать его взгляд становится непросто, но поглаживающие в безапелляционной ласке подбородок пальцы не позволяют отвести взгляда. Он не требует — всего лишь просит, и эта просьба отзывается внутри легким уколом вины. «Я просто скрытная, страдающая паранойей скотина, Рэн» — хочется сказать Нэриссе, и она непозволительно сильно радуется тому, что сейчас он не может слышать ее мыслей, лишь ощущать изрядно приглушённые эмоции. Вот только ответить она ничего не успевает — приподнявший и придержавший под лопатками магистр Смерти решает применить последний имеющийся у него аргумент и, приподняв ее лицо за подбородок, мягко, едва ощутимо целует. Но удержать поцелуй на грани нежной невинности не удаётся, и оторвавшись от его губ неизвестно сколько идут спустя, Нэри чувствует в голове мутную пустоту, пытаясь нормализовать сорвавшийся сердечный ритм. И отрицательно, с прежней уверенностью качает головой, стоит зрению проясниться от легкой мути. — Предположения ревностно относящихся ко вниманию лорда-директора адептов, это одно, Рэн. А вот точные данные — совсем другое, — тихо, но твёрдо говорит она, опуская голову ему на грудь и прижимаясь щекой к тёплому шёлку стальной рубашки. И Эллохар тихо, но очень скорбно вздыхает, не желая мириться с еще одним поражением, потому как каждое новое даётся с неимоверным трудом. — И никаких скидок и авансов… — бормочет печально он, но отчаиваться не спешит — переупрямить, добиться своего хитростью все еще можно, пусть подобные методы использовать и не хочется. И решив сменить тему на более безопасную, напоминает: — Завтра отправляется к ушастым, прелесть моя. — И чего они хотят, если не секрет? — уцепившись за возможность больше не обсуждать скользкую и неоднозначную тему публичности собственного статуса невесты, приподнимает брови Нэрисса. — Официальную версию я помню, — столкнувшись с насмешливым взглядом его глаз, чуть улыбается она. — Но, уверена, у тебя есть с парочку неофициальных и более близких к истине. — Есть.       Магистр расслабленно соглашается и изгибает губы в хитрой улыбке, замечая ее требовательный взгляд. И старательно его игнорирует. Дожидается, когда раздастся крайне выразительный тяжелый вздох, и добавляет негромко: — Но я придержу их до завтра, чтобы не губить твое любопытство на корню, Нэрюш.

***

      Столь долгожданных и ожидаемых предположений Нэрисса не получает ни утром следующего дня, вероломно и жестокосердно разбуженная странно довольным и излишне веселым магистром Смерти, вежливым пинком сопроводившим к Повелительнице для сборов, ни после, в обед, когда уже готовая нервно меряет шагами гостиную собственных покоев под насмешливым и каким-то слишком уж хитрым взглядом зелёных глаз Дианеи. — Не вижу ничего забавного, — мрачно фыркает она на еще один более чем загадочный взгляд названной бабушки, расслабленно сидящей рядом с довольной итогом своего труда Сайлин. — Он вообще опаздывает! — возмущённо ткнув пальцем в сторону двери, сообщает Нэри очевидный факт, и Повелительница, задорно хохотнув, не в силах сдержаться откидывается на спинку диванчика. — Сколько можно пудрить свой демонический шнобель, Мрака единого ради!       Задушенный смех эльфийки и тихое, согласное бульканье ее ближайшей соратницы в неотделимый от нее бокал с вином становятся для нее единственным ответом на более чем прочувствованную речь.       Сдержать нервное возбуждение не удается — насмешливый и ехидный сверх всякой меры Эллохар оставил ее в покоях более трёх часов назад и, отговорившийся делами, просто слинял, полыхнув на прощание пламенем под натужные истерические вопли системы защиты дворца. Появившийся следом Владыка только глаза закатил, тяжело вздохнул, одарив Нэриссу полным сочувствия и сожаления взглядом, и, улыбнувшись ласково супруге, предусмотрительно ретировался. Терпеть пытки одеванием, раздеванием, ваннами, притираниями и причёсками Нэриссе пришлось в суровой и не знающей сочувствия женской компании.       Как и теперь мерить шагами гостиную в скромном и вот совсем не раздражённом ожидании Эллохара приходится исключительно в компании лишённых подохших за ненадобностью зачатков понимая леди. Окинув мрачным взглядом расслабленно хихикающих женщин, Нэрисса только глаза закатывает. И почти сразу замирает, не слыша, но же ощущая приближение принца Хаоса. Шаги она улавливает мгновения спустя, а еще через пару секунд дверь резко открывается, впуская одетого в подозрительно светлый камзол Эллохара.       Остановившись в дверях, оглядывает он ее долго и крайне внимательно. И результатом кропотливой работы, кажется, удовлетворяется: созерцательная задумчивость на его лице сменяется мягкой усмешкой, и, вступив в гостиную, магистр Смерти издевательски-восхищённо протягивает, одаривая выразительным взглядом: — Еще немного, и я бы в исключительно исследовательских целях полез проверять, не заострялись ли твои ушки, радость моя, — и добавляет весело, заметив, как Нэрисса кривится устало: — Опаздываем. Вперед, Нэрюш, покорять беззащитных ушастых красотой и очарованием. — Да было бы чем, — хмыкает едва слышно Нэрисса, закатывая глаза, но к Даррэну подходит с полным смирением и послушанием. — И опаздываем мы не по моей вине, — не удерживается от обвинительной шпильки она. — Долго камзол подбирал? Решил тоже эльфов впечатлить до повышенного слюноотделения?       С его приходом становится спокойнее, но напряжение, не иначе как подстёгиваемое интуицией, не ослабевает: приглашение, за неимением предположений Эллохара, все больше кажется западнёй. Шагнув в огонь первой, Нэри тихо вздыхает и, когда талии касаются большие тёплые ладони, согревая сквозь тонкую ткань платья, бормочет: — Ты подозрительно довольный, — магистру достаётся полный сомнений взгляд через плечо, и он тихо фыркает, хитро ухмыляясь. — Не пояснишь причины? — Ты восхитительно выглядишь, дыхание мое, — чистосердечно признается он, окидывая ее еще одним выразительным взглядом, и, заглянув в вырез платья, улыбается шире, — мне нравится.       Пламя, загудев громче, быстро слизывает их с монолитных чёрных плит пола и, взвыв, вздымается выше. Ответа Нэрисса уже не ждёт, понимая, что бессмысленно: сложивший руки на ее животе и водрузивший подбородок ей на макушку магистр точно не собирается отвечать. Но улыбку, странно беспокоящую и предельно подозрительную, она ощущает. «Вот ведь… демон» — мелькает досадливое в мыслях, и Нэри, снова вздохнув, просто опирается лопатками о затянутую в плотную ткань камзола грудь. Неприятного предчувствия это нисколько не сбавляет, но дышать становится как-то легче, несмотря на крепче обнявшие руки. Просто хорошо, пусть и совсем неспокойно.       Когда огонь опадает, первое, что она слышит, это громкий, почти оглушающий шелест листвы. Он словно повсюду: нестихаемый, мерный, переливающийся звоном капели после дождя. Не вслушиваться не получается, но пальцы на талии предупреждающе сжимаются, и она открывает глаза. Запрокидывает голову, оглядывая девственно-зеленую, глухо шелестящую над головой листву, цепляется взглядом за тяжелые листы, с которых срываются дождевые капли, и только после опускает голову. — Ну надо же, какой уровень допуска… — шепчет Нэрисса растерянно, оглядывая светлые каменные плиты, выстилающие площадку прибытия, и слышит в ответ не в пример напряжённое: — И крайне подозрительно, что пропустило и тебя…       Крайне верное замечание она старательно игнорирует: если все сложится не очень, то Эллохару еще представятся поводы для прочувствованных допросов. А хотелось бы, чтобы нет. Нахмурившись и припоминая, а присутствует ли сейчас и вообще местный наследник в родных землях, она чуть нахмуривается, сводя брови на переносице, но предупредительно сжавший плечи демон шепчет негромко, отвлекая: — Улыбайся, прелесть моя, сейчас ты лицо всея Ада, — и чуть поворачивает, позволяя рассмотреть показавшийся среди густых зарослей парадный отряд сопровождения местного Владыки. — Ваше высочество! — звонко и обстоятельно восклицает владыка, имя которого Нэрисса силится вспомнить, напрягая все имеющиеся в распоряжении извилины, и улыбается, гостеприимно разводя руки в подобии объятий. — Не имей я острого зрения, заподозрил бы в вашей невесте эльфийские корни! Рады видеть, искренне рады, что вы приняли наше приглашение!       Высокий и весьма внушающий эльф, уши которого, вместе с принадлежностью к конкретной расе, кажется, можно разглядеть с высоты птичьего полета, улыбается почти невыносимо радушно — Нэри мигом ощущает, как слипаются зубы и все сопутствующие места пищеварительного тракта вплоть до самого его логического и физиологического конца. «Ну хоть факт знакомства не афиширует» — вздыхает она про себя едва слышно и тут же осекается, понимая, насколько опасны такие мысли в столь близком присутствии Эллохара. — Неужто? — осведомляется насмешливо за спиной магистр, и Нэрисса, выдохнув, просто натягивает лёгкую, чуть туповатую улыбку. «Улыбайся, все любят идиотов. А если владыка умный, он вдвойне страдает страстью к тупицам» — надеясь, что он не ее раскроет прежних визитов в зеленые кущи, хмыкает про себя она. — А я уж грешным делом подумал, что ты нас в ловушку заманиваешь, Эрмилаон… — с сомнением тянет Эллохар, и Нэри, напряженно подняв взгляд на главного эльфа, ожидает его реакции.       Расплывшийся в улыбке ушастый владыка только рукой поводит, указывая направление и, отпустив сопровождение, первым ступает на едва видимую тропку. Хмыкнув его беспечности, совершенно точно продуманной, Нэрисса усмехается, неожиданно находя отклик Даррэна — тот тоже полагает все происходящее детально продуманной ловушкой, что оказывается приятным. — Всего лишь традиционное освещение алтаря, лорд Эллохар, — поясняет Эрмилаон, улыбаясь и медленно, с царственной неспешностью шагает вперед. — Я понимаю вашу занятость и не задержу надолго. Но в ответ на вашу любезность и потраченное время готов гарантировать поддержку моих братьев в битве и допуск боевых действий на сопредельных территориях…       Это, кажется, интересует магистра больше всего, судя по тому, как сжимаются его пальцы, крепче обхватывая ладонь Нэриссы. А она лишь вздыхает облегченно — представлять ее, судя по всему, не требуется, лорды уже перешли к совершенно безопасной теме военных действий и поддержке в обмен на услуги… Вот только предчувствие пока не отпускает. И, как понимает Нэри спустя десяток минут, не зря.       В затянутый зелёными лианами широкий зал они входят мягко и незаметно — он словно бы продолжает аллею, естественно завершая все сгущающиеся заросли, освещаемые золотящимся солнцем. Не слишком удивившись такому подходу к архитектурным решениям, Нэри оглядывает слюдяной потолок, ярко бликующий под резким солнечным светом, и тихо выдыхает. А вот появление тонкокостного, почти тощего эльфа с чуть зеленоватыми волосами, явно относящегося к жреческой касте, пропускает, замечая только тогда, когда пальцы Эллохара сжимают ее ладонь, привлекая внимание. — И в знак доверия и подтверждения наших взаимных обязательств, примите эти браслеты, — в продолжение своей многословной и совершенно упущенной из внимания Нэриссой речи настойчиво предлагает Владыка, кивая на подушку в руках жреца. Напряжение Даррэна, сгустившейся в ментальном фоне, она ощущает мгновенно, пристально вглядываясь в серебрящиеся в свете солнца узкие, в пару пальцев шириной, наручи.       А Эллохар, кажется, браслеты узнает: слабая, но крайне загадочная улыбка проскальзывает по его губам, он, довольно хмыкнув, кивает согласно и проговаривает неторопливо и очень неоднозначно: — А ты меня все больше радуешь сегодня, Эрмилаон, — и подозвав жестом жреца, первым берет с подушки браслет, насмешливо обращаясь к подозрительно следящей за разворачивающимся действом Нэриссе: — Оголяй запястье, счастье мое, — и добавляет мысленно: — «Магия будет недоступна, нас разделят. Ничего не бойся, сбежать не пытайся — такие правила».       Вот только улыбка, мягкая и какая-то слишком расслабленная, появившаяся на лице магистра Смерти, стоит ей протянуть руку и услышать тихий щелчок браслета, вызывает все больше тревоги. И он, кажется, понимает это — всматривается чуть обеспокоенно в ее лицо и, склонившись, касается лба легким поцелуем. — Леди, — напоминает о своем присутствии жрец, качнув зеленоватой косой, и Даррэн тихо проговаривает, отвлекая ее от мурашек, бегущих по спине вслед жадного, ожидающего чего-то взгляда Владыки: — Браслетик мне одень, радость моя, — и указав на подушечку, возвращает пристальный взгляд, вглядываясь в ее лицо. — Ничего страшного не происходит, Нэрюш, — еще мягче и значительно тише заверяет ее он, и Нэрисса, подцепив браслет с подушечками пальцами, ощущает нагретый солнцем золотой ободок под пальцами.       «Подозрительная какая. Догадывается» — хмыкает про себя он, не совсем представляя, что будет делать и как объясняться, когда она наконец поймёт суть происходящего. А в том, что объясняться придется, сомнений уже нет. И все зависит лишь от ее реакции, которую магистр пытается предугадать, рассчитывая самые худшие варианты.       Все происходящее кажется ей подозрительным все сильнее, но протянувший запястье Эллохар пронзает полным ожидания взглядом, и она, подняв на него в нерешительности глаза, смыкает подвижные части браслета, тут же скосив глаза и наблюдая, как они, вспыхнув золотистой сеточкой, срастаются. И это, в свою очередь, вызывает все новые подозрения. — А теперь нам всем пора подготовиться к обряду освящения алтаря, — вдохновенно пропевает Владыка, и показавшиеся из задёрнутого прежде лианами прохода эльфийки мягко проплывают в залу, отгораживая Нэриссу от магистра Смерти.       «Ничего не бойся, радость моя» — напоследок проговаривает он, коротко оглядываясь, удаляясь с местным правителем и расслабленно беседуя при этом. — «Мы встретимся через час, не больше».       А эльфийки, окружив и терзая любопытными взглядами, напевно щебечут на своем наречии, медленно смещая Нэриссу к отведённому им проходу, и она, оглянувшись в сторону Даррэна, позволяет увести себя в густую тень коридорчика. Он кончается довольно скоро, и Нэри, первой войдя в комнату, или будучи втолкнутой в нее силой, что больше походит на правду, присаживается на диванчик, погружаясь в нервное напряжение. Впорхнувшие следом эльфийки мерно щебечут, нисколько не отвлекая от тяжких дум, пока одна из них не восклицает счастливо: — Какой прекрасный день, темная леди! Вы осените силой своей любви наш алтарь…       Полный восхищения взгляд ушастой напрягает Нэриссу еще сильнее, но она только кивает скупо, не решаясь озвучить положительный ответ словесно. Спина немеет — столько высидеть в идеально ровном положении невозможно, и стук в стекло, размеренный и чёткий, раздаётся ровно в момент, когда в комнатку входит все еще подозрительно расслабленный магистр Смерти, вызывающий все больше вопросов. Посмотрев вопросительно на окно, он взмахом руки и коротким повелением выпроваживает болтливых эльфиек, а замершая Нэрисса, разобрав крайне знакомый шифр из ударов, вскакивает с места. — Аэлинор! — успевает воскликнуть она, поднявшись и подскочив к окну, как магистр, перехватив за талию и выразительно закатив глаза, досадливо и крайне тяжело вздыхает.       Раздавшееся за забранным решёткой окном выражение изобилует восхищающими воображение оборотами, а следом появляется и их автор. Взмахнув светлой косицей, она ловко проскальзывает через решетки ограждения и, спрыгнув на пол, деловито оглядывает комнатку. Вежливо склоняет голову перед магистром Смерти, кивает Нэриссе и, шикнув в сторону окна, за которым тут же стихает возня, проговаривает: — Кошмарных, лорд Эллохар. Ужасающих и несчастных, подруга, — вздыхает эльфийка, с сожалением оглядывая сначала принца Хаоса, а после и саму Нэриссу, уделяя все внимание браслетам. Морщится, уныло вздыхает и обозначивает неотвратимое: — Меня не такими сковывали. Тут что-то посерьёзнее.       Проследовав к Нэри под пристальным и заметно напряжённым взглядом магистра Смерти, принцесса, подхватив руку Нэри, изучает наручники ближе, осматривая его со все сторон, с кивком подмечает такой же на руке принца Хаоса, приподнимает брови недоуменно, явно не узнавая вязи символов на нем, и удрученно упускается на диванчик. — Аэлинор? — выжидательно озвучивает Нэри, вопросительно глядя на эльфийку, и та, поведя плечом в коричневой кожаной курточке, признается: — Прознала от отцовских соглядатаев, что ты здесь в компании жениха, оказавшегося самим принцем Хаоса, неприятные догадки одолели, решила заглянуть… Но помочь ничем не могу — на меня другие браслетики надевали, когда замуж отдать пытались. Магии нет, да? — кисло уточняет она, и Нэрисса, оглянувшись на подпирающего с подозрительным прищуром стену Эллохара, согласно кивает. — Сбежать не удасться — часть плетений очень похожа, — эльфийка задирает рукав куртки, демонстрируя более широкий и обстоятельный наруч, и Нэрисса, рассматривая его, слышит выразительный, явно весёлый смешок очевидно позабавленного магистра Смерти. — Еще бы, — вставляет он, кажется, нисколько не расстроенный подобным развитием событий. — Снова замуж выдать пытались? — задаёт закономерный вопрос она, и Аэлинор тускло кивает, закатывая глаза. — Это какой раз? Четвёртый? — возвращается взглядом к лицу эльфийки Нэри, и Даррэн тихо фыркает за ее спиной. В недовольстве оглянувшись на него, Нэри поворачивается к девушке, и та, поведя бровями многозначительно, сообщает: — Побег не удался, но моего добровольного согласия они не получили. И не получат, — уверенно проговаривает она, откидываясь на жёсткую спинку дивана. — Хитрые браслетики, — замечает Аэлинор, пристально присмотревшись к вязи рун на золоте. — Может, давай еще раз попробую снять, мм? Папочкина магия мне не зря досталась… — И кто покусился на этот раз? — вопрошает, оглянувшись на усмехающегося и явно знающего больше нее Даррэна, Нэрисса, но эльфийка только морщится, отворачиваясь к окну. — Не спрашивай, всеми богами заклинаю. Дохлых голубей ему на завтрак, обед и ужин… — А подсадил тебя к окну кто? — не отстаёт Нэри, ощущая, как начинает странно неприятно и весьма беспокояще зудеть запястье под наручем. Усмехнувшаяся Аэлинор скашивает глаза в сторону окна, улыбается задорно и шепчет громко, так, что различает даже оставшийся в другом конце комнаты магистр: — Вир, конечно, кто же еще. И еще, — спустя миг добавляет она острожно, — братец мой присоединился к совету и будет здесь с минуты на минуту. Так что… — глянув осторожно в сторону прислушивающегося Эллохара, она резко переводит взгляд в сторону окна, прислушивается и быстро проговаривает: — Он решил высказать почтение и заявиться, с недавнего времени в совете заседает, а гонору… — и выдыхает резко: — Идут! Меня здесь не было!       Соткавшаяся иллюзия накрывает не только эльфийку, замёрзшую на диванчике в ожидании посетителей, но и окно, и даже кусок стены — та очевидно нервничает, но с всплеском магии справляется успешно, удивительно подробно повторяя узор лиан, оплетающих помещение. Шаги за стеной, резко ставшие слышимыми, гулким эхом отдаются от стен, и Даррэн, видя, как ровнее уселась на скамейке Нэрисса, прищуривается подозрительно, переводя взгляд с девушки на дверь, в которую уже вплывает степенно Эрмилаон, а следом за ним, отставая на шаг, проходит Мирваэль. И если владыка улыбается добродушно, оглядывая магистра и сидящую на диване Нэриссу, то наследник, прищурившись, смотрит не очень-то благодушно. Внимательным взглядом изучает Нэриссу, неторопливо поднявшую глаза и словно бы невидяще глянувшую на наследника, а Эллохар, осознав причину резко ужалившей интуиции, интересуется язвительно: — Уж не посещала ли моя невеста ваших лесов, ваше высочество…       Тяжелая тишина, накрывшая комнату, держится недолго: принц лесов переводит взгляд на наследника Владыки Хаоса, прищуривается задумчиво, дергает уголком губ и переводит излишне внимательный взгляд на Нэриссу, отчего магистру хочется удушить мальчишку. — Леди гостила у нас по приглашению моей сестры Аэлинор, — ровно и совершенно безэмоционально проговаривает он, снова задерживаясь на ней взглядом, неторопливо скользящим по телу, очерчивающим каждый изгиб, изучающим каждую складку на платье, и Даррэн едва сдерживает глухой рык, зарождающийся внутри — магии, чтобы осадить мальчишку, нет, а сама Нэри, игнорируя ушастого, только добавляет масла в огонь его ревности, подтверждая предположения. — Поразительная гостеприимность, — замечает язвительно Эллохар, складывая руки на груди и перетягивая внимание разглядывающего Нэри эльфика на себя. — И вы всех леди так привечаете, ваше эльфийское высочество? Как бы ваша двоюродная бабушка не обеспокоилась вашим статусом и не организовала отбор невест… И я даже готов ей подсказать по части предпочитаемого типажа, в этом, мы с вами, кажется, совпадаем… — опасный взгляд серых достаётся Нэриссе, и Эллохар уже собирается продолжит, позабыв о всей неожиданной, но крайне приятной пользе визита сюда, которую он собирается использовать себе во благо, как владыка, прервав светскую беседу, сообщает лучезарно: — Все готово! — и приструнив сына коротким, но весьма красноречивым взором, улыбается: — А теперь я поясню причину приглашения для леди, — и переведя взгляд на Нэриссу, проговаривает: — Вы, как пара его Смертейшества, что на четверть является носителем нашей великой крови, посредством обряд можете помочь восстановить нам наш алтарь — он пострадал после битвы при вашей академии. Мой прадед, ваш ректор, несмотря на всю свою гениальность, не нашел способа обезопасить свое детище лучше, чем запитать алтарь академии к нашему алтарю, и он изрядно поистратился. Защитные силы леса снизились, подтверждением тому может служить ваше беспрепятственное перемещение в самое его сердце. И вы поможете нам это исправить…       Усмешку Даррэна, лёгкую, едва заметную, но такую лукавую, Нэрисса замечает слишком поздно — стёкшиеся в комнату эльфийки, все те же, подхватывают под руки, и улыбающийся как-то подозрительно довольно Эллохар остается позади. Идти приходится недалеко — пара коридоров, несколько открытых анфилад, больше напоминающих заросшие залы, и небольшая площадка с монолитным постаментом из светлого камня предстаёт перед ней, словно вырастая из земли.       Остановившийся рядом магистр выглядит совершенно спокойным, и Нэрисса, ощутив подкатывающий приступ почти истерического беспокойства, нервно оглядывается на него, пока зеленоволосые, как один, эльфы окружают их плотным кольцом. Пробиться ментально не получается — она пробует раз за разом, косясь на замершего рядом Эллохара, мягко накрывшего ее холодеющую ладонь своими пальцами, и вздрагивает, когда один из жрецов, судя по всему, главный, проходит ближе, протягивая руку со светлым костяным клинком над их ладонями. Онемение, до этого почти неощутимое, расползается по телу ледяной западнёй, и только ухмылка демона, явно думающего о своем, почти улыбка, заставляет ее стоять спокойно.       За этой улыбкой, нарочитой, совершенно точно наигранной, ощущается полное ожидания напряжение, злость и что-то еще, не менее опасное для нее самой, и Нэрисса, силясь докричаться до него, следом за ним протягивает руку. Короткий порез на запястье пот монотонный речитатив, пара капель крови и тут же закрывшийся порез — все, что необходимо для освещения алтаря. И она почти выдыхает, решая, что с ревностью Рэна, а это очевидно она, разберётся после, как Эрмилаон, мягко ступив в круг жрецов, проговаривает тихо и вдохновенно, а Нэрисса наконец разбирает слова, сказанные на дверном наречии: — Священен брак, заключённый в светлых землях…       Пальцы сильнее стискивают ее ладонь, она медленно, совершенно не веря в происходящее, поворачивает голову к магистру Смерти и, вид его улыбку, устало, ощущая заливающую все внутри досадливую горечь, встречает взгляд серых глаз. Дыхание перехватывает, в груди что-то предательски сжимается, и пальцы так хочется вырвать, выдрать их его захвата, пусть и не без потерь — отрастет. Но браслет, гребаная проклятая самой Бездной золотая окова словно прирастает к светлому камню, кровь, должная быть густой, продолжает течь из тонкого пореза, и Нэрисса видит, как нахмуривается медленно, но мрачно Даррэн, внимательно разглядывающий ее лицо. Моргает, ощущая, как возвращается контроль над телом, и, вырвав пальцы из его ладони, почти болезненно крепко сжимающей, поднимается первой. Слов нет. Слов просто нет.       «Ты знал» — звенит в голове обвиняющее, и она отшатывается, когда он поднимается и подступает на шаг. — «Ты знал!» — уверенно и злое гремит в мыслях, и Нэри не позволяет перехватить замёрзшие, съеденные судорогой пальцы. — Нэри… — тянет предупреждающе и будто бы вместе тем умоляюще Эллохар, но она неверяще, с тихим, почти истерическим смешком качает головой, отступая на шаг.       Он переводит тяжелый взгляд на Эрмилаона и, получив в ответ кивок, резким слитным движением подаётся вперед, перехватывая ее ладонь и чувствуя, как дрожат холодные пальцы. Пламя, ощутив свободу, вырывается мгновенно, охватывая и утаскивая вперед. И спустя мгновение выплевывает посреди лесов, а ливень, тёплый, беспощадно хлещущий, обрушивается следом. Ее платье намокает почти мгновенно, облепляя фигурку, по колено стоящую в тумане. Нэрисса тщетно выцарапывает пальцы из его руки по одному, старательно отвоёвывая свободу, глядя исключительно на собственную ладонь подозрительно потерянным взглядом. Не сразу поднимает взгляд, Даррэну приходится окликнуть несколько раз и, когда он поти скажется, пошептав хрипло и с сожалением: — Нэрисса…       Она все же поднимает на него потемневшие до черноты глаза. — Ты знал, — одними губами проговаривает она. — Ты знал… — шепчет чуть громче, позволяя голосу пробиться сквозь шорох дождя. — Знал. Мог мне сказать, предупредить, мысленная связь не была заблокирована, — она смотрит все так же растерянно, будто бы грустно, и прикусывает губу, нахмуриваясь. — Мог предупредить… но не стал. И после этого ты не просто просишь, требуешь доверия? — обвиняюще, срывающимся шёпотом спрашивает тихо.       Нэри снова прикрывает глаза, покачивая головой, опустошённо вздыхает, и Эллохар, тяжело выдохнув, рывком притягивает ее к себе. Прижимает крепко, не позволяя отстраниться, чувствуя, как она напряжённо застывает, и шепчет глухо, ощущая ее дрожь от каждого касания: — Это ничего бы не изменило, Нэри. Ничего. Как и твоя правда об ушастом принце не изменила бы ничего, — чуть более глухо и жестко заканчивает он, и Нэрисса дергается, запрокидывая голову. Смотри неверяще — пара поцелуев с мальчишкой эльфом год назад кажется немыслимым пустяком по сравнению с тем, что произошло только что, несравнимым, вообще не стоящим рядом… и только головой качает снова, печально, почти разочарованно улыбаясь. — Я всегда добиваюсь своего, дыхание мое, — безжалостно ставит перед фактом магистр Смерти, и Нэри, судорожно хохотнув, позволяет себе истерически всхлипнуть.       Всего на секунду, в которую венчание на эльфийском алтаре кажется чем-то катастрофичным. Но и этого достаточно — тяжелый взгляд Даррэна становится виноватым быстрее, чем она выдыхает, обречённо признавая, что свободу, обещанную ей им, уже потеряла. Вот так, по щелчку пальцев, благодаря эльфийским правилам и демону, которому доверилась по неосторожности. «Потому что хотела довериться, глупая» — горько сетует на саму себя Нэри, зажмуриваясь. Прикосновения, недавно казавшиеся правильными и невероятно прекрасными, теперь ощущаются чем-то болезненно чужим. Даже вейла, резко закрывшись, кажется, отстраняется. «Почему?» — бьется вместе с ударами сердца какой-то обиженный, бесконечно беззащитный вопрос, снова и снова звуча в голове. — Почему? — тонко, как-то опасно сорвано спрашивает она почти беззвучно, в попытке понять вскидывая на него взгляд.        Но его лицо кажется непроницаемым, нарочито обеспокоенным, словно он издевается, и Нэрисса, сильнее сжав пальцы замершей, практически бесчувственной из-за браслета руке, выдёргивает ее из захвата. Оступается, путаясь в мокром подоле платья, но отступает, непонимающе глядя в ответ. Хочется сказать, что это нечестно, так не должно быть, что он обещал, но это бессмысленно — уже бессмысленно. Все уже произошло. И остается только смириться. Вот только смирение не хочет приходить безболезненно. Оно наваливается, придавливая к земле, грузом ложится на плечи, и взгляд она не поднимает. Ровно до тех пор, пока магистр, явно не желая больше ждать пояснений по части взглядов местного принца, едко проговаривает: — Не отрицаешь… Значит, еще и ушастый, прелесть моя?       Обвинение, звучавшее в его тоне, кажется на диво смешным — оно несоизмеримо с тем, что сейчас чувствует сама Нэри, но не ответить она не может: злость наконец просыпается, сменяя растерянность и обиду, жаркая и какая-то слишком жестокая. Она вздергивает голову, едва не смеясь, ухмыляется жестко ему в лицо. — Я была гостьей его сестры, и это была ничего не значащая интрижка, Рэн! Ничего не значащая интрижка! — рявкает Нэрисса яростно, приподнимаясь на носочках и чувствуя, как его ладони, крепко обхватив талию, опасно сжимаются. Вспыхнувшее резко алое пламя вызова он стряхивает не глядя. — Пара поцелуев, возможно, пара десятков, целовался он неплохо, не скрою… Предложение продолжить наше знакомство тоже было, но я отказалась. В конце-то концов, я темная леди, Рэн! И тогда я была совершенно свободной темной леди! А ты… — опасно понижает она тон, и Эллохар, опасно прищурившись, встряхивает ее, хрипло рыча: — Ты моя темная леди, Нэрисса! Моя, Нэрисса… И я не советую тебе забывать об этом! С сегодняшнего дня особенно.       Ее злой, полный бешеной ярости взгляд невозможно игнорировать — пламя Риана, в очередной раз вызывающего, остается практически незамеченным, Даррэн снова избавляется от него, с мрачной решимостью склоняясь над ней. Короткое мгновение разглядывает ее приоткрытые влажные губы, а после, сипло, сдавленно выдохнув, обрушивается жестким, жадным поцелуем, заглушая протестующий стон и затыкая ей рот. Его бесит то, что эльфийской наследничек имел возможность касаться ее, бесят его взгляды сегодня, бесит все, даже вызовы Тьера, даже свадьба, прошедшая по эльфийским законам и не имеющая никакой силы в Аду, бесит. Еще один способ привязать ее к себе, безотказный, но почти бессмысленный, на который она реагирует слишком остро, слишком болезненно для него самого, заставляя сомневаться и чувствовать себя виноватым. А вину он признавать не хочет. Не сейчас. Не когда его женщина беззащитна и в его руках, неспособная сопротивляться ему, себе, своему влечению и чувствам. Но и отрицать остро жалящей вины не может, признавая, что таки виноват. «Хотел хитростью, Эллохар? Воспользовался моментом?» — издевательски тянет голос в голове, и он морщится, принимая собственную неправоту. А Нэрисса решительно отстраняется, отступая на шаг, стоит ему разорвать поцелуй и снова всмотреться в ее глаза. И Тьер, словно назло, опять вызывает. — Я… — тихо, сорвано дыша начинает она, но Даррэн уже не слушает — крепче прижав к себе и перехватив вектор Риана, он призывает огонь, и слепящая вспышка поглощает все вокруг.       Нэрисса, задержав дыхание, снова судорожно выдыхает, зажмуриваясь. Смотреть на него нет сил. Никаких сил. И неважно, как он будет оправдываться, если вообще будет, а не посчитает себя во всех смыслах правым. Неважно.

***

      Пламя, нервно гудя и периодически взвывая, выплевывает на удивительно твёрдую для зимы поверхность и опадает. А голоса, звучавшие за миг до этого в конторе частного сыска, затихают, сменяясь тягостной тишиной. Ощутив на себе напряжённые, заинтересованные взгляды, она резко отступает от мрачного, тяжело переведшего дух магистра Смерти, как тот проговаривает мрачно, впериваясь жестким взглядом и пригвождая к полу: — Судя по взглядам ушастого высочества, это была не просто интрижка, — почти в ярости продолжает Эллохар. — Потому что не стоит каждому улыбаться так, радость моя!       Кажется, ему совершенно все равно на невольных наблюдателей теперь уже семейного скандала, и Нэрисса, отступив на шаг, просто прикрывает глаза. С ним невозможно спорить, особенно когда Рэн в таком настроении. Но бешенство, ярящееся в крови, сдержать не выходит. — Да как — так?! — едва ли не рычит она, снова подступая вплотную и запрокидывая голову, чтобы посмотреть в темные сейчас серые глаза Эллохара. — Как — так?! — Так! — взревает в ответ магистр Смерти, и Нэрисса, отшатнувшись, шипит сквозь зубы, едва сдерживаясь: — Как же ты достал меня со своей ревностью, Рэн! Видит Мрак, как ты меня достал!       Напряженно следящий за первым, судя по всему, семейным скандалом Тьер, обнимающий Дэю, и Наавир с внимательно оглядывающим и косящимся выразительно на их руки Найтесом ее нисколько не беспокоят — хочет скандалить так, при свидетелях — да пожалуйста! Пусть скандалит в одиночестве — это она может ему устроить. За десяток быстрых, широких шагов Нэрисса преодолевает кабинет и коридорчик, выскакивая на занесённое снегом кольцо. Дрожащими руками вытаскивает из амулета сигары и, закурив, дёргано втягивает в себя дым, прикрывая глаза. Шорох двери по снегу замечает не сразу, только вздрагивает под порывом ледяного ветра сильнее, когда на плечи ложится тёплый, согретый чужим телом камзол. Поводит плечами, выдыхая, и зажмуривается, вслушиваясь в сочувствующее: — Сожалею. Правда сожалею, — кивнув на ее запястье, вспухшее и ощутимо зудящее, совершенно серьезно и чуть печально проговаривает Найтес. Отводит взгляд, наверняка чтобы не смущать, и сетует негромко: — Узнаваемые браслеты. Не избавиться. Придется терпеть, ничего не поделаешь. Обманом навесил, да?       Кивок, сопровождаемый судорожным вздохом, случается против воли, и Нэрисса, тяжело опустив веки, приваливается к резному столбику, придерживающему козырек крыльца. Почему-то сложнее всего признать, что она добровольно пошла на это, полностью доверившись Эллохару. Это больнее всего — чувствовать, что твое доверие передали, продуманно и фактически спланировано, чтобы получить желаемое. А когда желаемое ты сама… — Да, — тихо выдыхает Нэрисса.       Задавив дрожь в глубину, выпрямляется, невидящим взглядом вперившись в снежный буран, заметающий Ардам. Кажется, от утра, полного теплоты и близости с Эллохаром, ее отделяет невероятная по глубине пропасть. И, видимо, так оно и есть, потому что болит внутри до странного обидно, и очень хочется плакать. Но нельзя. Совсем нельзя. «Я доверяла тебе, Рэн. Я же доверяла тебе» — шепчет внутри что-то тонкое и такое хрупкое, что почти страшно. Она ощущает, как он отзывается, тянется, как злится на Риана, уведшего его поговорить, но не делает ничего. Устала. Усталость, такая знакомая и привычная, почти приятно отупляющая, снова наваливается тяжестью на плечи, сковывает холодком безразличия, заставляя выдохнуть. «Сама виновата» — едва ли не с облегчением выносит вердикт Нэрисса и коротко усмехается, уничтожая бычок, и подкуривает опять. — Так зачем вызывали, Найтес? — спрашивает она пару минут спустя, чувствуя на себе подозрительный взгляд золотых глаз и без особых трудностей его игнорируя. — Что-то еще по культистам?       Поморщившийся дроу взирает на нее понимающим взглядом золотых глаз, морщится и, обхватив за плечи в жесте утешения, болезненно дёрнувшем то самое тонкое внутри, бормочет негромко: — Среди преподавателей столичной академии Третьего королевства были культисты, связанные с Отступниками. И это снова ведет к Грействорту, — искоса посмотрев на нее, Найтес вздыхает тихо. — Еще одна ниточка, — констатирует факт Нэрисса, пытаясь игнорировать разверзшуюся внутри пустоту.       Игнорировать получается на диво неплохо — видимо, привычка все же вторая натура, да и не забылось еще ощущение онемения внутри, почти не мешающее жить и функционировать. Вот только привыкать придется, очевидно, по новой. Кивнув благодарно Юрао, она поводит рукой в сторону входа, и тот, вопросительно глянув, словно пытаясь убедиться, что она действительно готова, осторожно приоткрывает дверь.       Шагнувший навстречу магистр Смерти выглядит мрачным, и столь же мрачно оглядывает камзол дроу на плечах Нэриссы. Хмурится, окидывает Найтеса опасным взглядом из-под сведённых на переносице бровей и глухо проговаривает, глядя исключительно на нее: — Поговорим, радость моя.       Доблестный страж, понимающе и крайне сочувствующе кивнув Нэри, мгновенно ретируется в тепло конторы, напоследок одарив Эллохара полным осуждения взором, а сама Нэрисса, поведя рукой в строну, молча ступает к ступеням.