Темная Империя. Ритуальный Круг

Ардам, Приграничье, Темная Империя       Сразу после визита в академию к Тэсме, разрешившему снова покопаться в собственной памяти, но не вот сейчас, и обещавшему прибыть в школу в ближайшее время, приходится назначать новую встречу с пригласившими на разговор лордами Бездны. Не очень-то желая видеть Нэриссу в качестве свидетеля очередного витка переговоров, пусть и дистанционных, но явно способных подтолкнуть его умненькую прелесть к определённым выводам и догадкам, Эллохар сначала сплавляет ее обратно в Ксарах, пригрозив мгновенным исполнением матримониальных угроз в случае нарушения комендантского часа, и только после этого переносится обратно в кабинет мрачно пьющего в директорском кресле Тьера. Покачивая заполненный на треть стакан в пальцах, он бездумно, но крайне зло смотрит перед собой, склонив голову, а заметив магистра Смерти, абсолютно искренне и при этом яростно выдыхает: — Бесит. — И я даже могу тебя понять, — криво усмехнувшись, утешает его Эллохар, опускаясь в кресло напротив, и, когда Тьер, отставив стакан, поднимает на него взбешённый, заполненный Тьмой взгляд, кивает на лежащий на крышке стола артефакт: — Еще не ответили?       Резко качнувший головой Риан с полным усталого гнева выдохом откидывается на спинку кресла, задумчиво глядя на магистра Смерти, и, стиснув зубы так, что желваки четко вырисовываются на тяжёлой челюсти, озвучивает сделанные в этот вечер выводы: — Блэк слишком хорошо обходит нас на поворотах, даже Саарде такое не удавалось, Эллохар, — выпрямившись, он растирает ладонями лицо, отпивает из стакана добрую половину и продолжает, раздраженно следя за тем, как совершенно спокойный Даррэн невозмутимо изгибает губы в ехидной и крайне неприятной ухмылке: — Он заранее знал не только то, что мы свяжемся с лордами Бездны, но и когда это сделаем. — Он Блэк, Риан. И у него было сорок лет на подготовку, — выдыхает устало магистр, поясняя очевидное для него, и пока не уложившееся в голове ввиду испытываемой ярости Тьера. — Связи с Бездной если не слишком очевидны, то вполне ожидаемы, все Блэки в принципе и в частности связаны с Бездной даже лучше нас, потомков выходцев из ее глубин. Само собой у него имеются там связи и подчинённые лорды, вопрос лишь в том — сколько. И насколько они сильны. А сила в единстве, которое в Бездне практически невозможно.       Тьер наполняет почти опустевший стакан, жестом предлагает Даррэну, но тот к его удивлению отказывается, и, медленно выдохнув в попытке успокоится, предлагает самый удобный вариант: — Можно использовать тех, что присягнули мне на верность. Сложно, возможен отказ, но проще иметь ручных лордов под рукой и связанными клятвами, чем потом отлавливать их по всему Хаосу или убивать, когда Блэк решит их подчинить. — Можно, — согласно склоняет голову магистр Смерти, — и даже нужно, Риан, — тонких губ снова касается легкая усмешка, на этот раз очевидно загадочная и весьма многозначительная. — Они сами этого хотят: не хотели бы — не подставились бы тогда так просто… По всей видимости, они либо знали, либо предполагали такой исход событий, что нам только на руку, — и когда на столе, мигнув темно-алой вспышкой, оживает артефакт, вопросительно вскидывает бровь: — Когда? — Сейчас, — поднимаясь из-за стола, Тьер подхватывает с его крышки затухающий амулет связи. — Пустыня Астора, троллья таверна на западе, — Эллохару достаётся новый вопросительный взгляд, и он, хмыкнув, кивает, пожимая плечами. — Ожидаемо, и выбор места соотвествующий, — кратко резюмирует он, поднимаясь следом, и, окинув невыразимо мрачного и раздражённого Риана издевательски-сочувствующим взглядом, издевательски же проговаривает, вздыхая нарочито печально: — Мда, не жалеет тебя твоя Риате, Тьер, совсем не жалеет… Не всем брак идет на пользу. — Ты решил не повторять моих ошибок, и я могу обрадовать Нэриссу? — ядовито парирует Риан, надменно изгибая бровь, и магистр Смерти снисходительно фыркает, в жесте поддержки и явного такого сочувствия хлопая друга по плечу: — Увы, никаких поводов для радости — я все так же страстно жажду быть связанным нерушимыми узами брака, — признается крайне довольно Эллохар. — Ты упускаешь очевидную разницу, Риан, и заключается она в том, что меня периодически кормят и даже по спине гладят перед сном, — а следом и вовсе заявляет с ехидной уверенностью: — Будущую супругу нужно воспитывать, Тьер, иначе будет вот так: она с завидной регулярностью вляпывается в неприятности, не прислушивается к твоим просьбам, игнорирует заботу о собственной безопасности и даже жизни, и, представь себе, никакой кормёжки и приятного времяпрепровождения в спальне в промежутках между скандалами и героическими спасениями… — и признает, призадумавшись, спустя пару мгновений в крайней удрученности: — Эх, что-то и у меня счет совсем уж печальный, — добавляя тут же: — Веду я, Тьер, дед и так бесится. Гневные лорды вперед.       Синее пламя, весело вспыхнув, оглашает затопленный полумраком кабинет гулом, и фыркнувший на словесные излияния Эллохара Риан входит в переход первым. Даррэн, усмехнувшись реакции на наставительную проповедь, ступает следом, и огонь, всколыхнувшийся, опадает, погружая кабинет в темноту.

***

Красные пески Хаоса, пустыня Астора, западная часть рынка, Ад       Нежно любимая принцем Хаоса Астора встречает сильнейшим ветром, дующим сразу во все стороны, гомоном разноголосья торговцев, рекламирующих свой товар, шорохом красного песка под ногами, лапами, хвостами и прочими конечностями посетителей, поток которых не иссякает ни днем, ни ночью, запахами специй и жарящихся на углях деликатесов. Повсюду полным ходом идет торговля: покупатели ожесточённо торгуются, продавцы в открытую настаивают на покупках тех или иных товаров… Именно здесь Эллохар сильнее всего ощущает течение жизни: рынок, кажется, не меняется, течет лишь время и нескончаемая толпа существ. Иллюзию он создаёт мгновенно и совершенно бездумно: сейчас ему совершенно не нужны улепётывающие со всех ног и лап покупатели, бросающие палатки и прячущиеся по углам торговцы и всеобщая паника, выразительно подчёркнутая истерическими воплями «Эллохар!». — Идём, — коротко кивает он Риану, и тот, прекрасно зная отношение практически всех народностей Хаоса к одиозной личности своего принца, усмехается и, накинув иллюзию, идет следом. — В прошлый раз было веселее, — с ноткой ехидного сожаления проговаривает Тьер, мельком оглядывая привычное течение жизни рынка. — Никто не кричит, не падает замертво от ужаса, не убегает толпой и почему-то в одну сторону, что глупо, при этом снося палатки с товарами…       Распознав в тоне друга ностальгические интонации, магистр Смерти удивленно оборачивается, в приступе чистейшего издевательства желая испросить о его самочувствии, но решает оставить это на потом, предлагая насмешливо: — Если хочешь, можем пройтись без иллюзий после — и местным физические нагрузки, и тебе развлечение. Может, хоть зубами так скрипеть перестанешь, а то уже мозги в черепной коробке съёживаются, местная публика скоро шарахаться начнёт. Заодно чего-нибудь вкусненького Нэри прикуплю, может, снизойдёт и простит наконец… — много тише заканчивает он и морщится, расслышав мстительный смешок Тьера за спиной. — Воспитание невест, говоришь… — замечает он язвительно. — Ну-ну, как же. И Нэриссу я вполне могу понять, если откровенно — даже для темных слишком коварно, Эллохар. И жестоко, учитывая историю ваших отношений…       Не согласиться с Рианом он не может, поэтому только вздыхает, никак не комментируя. Да, жестоко, да, она обиделась сильнее, много сильнее, чем он думал, практически невыносимо, и сам он никак не рассчитывал на такую остроту ее реакции. И теперь, прекрасно видя, как она старательно давит обиду, на которую имеет право, чувствуя, как она через силу тянется навстречу, все равно тянется, игнорируя боль, он чувствует себя хуже, много хуже, чем если бы она отталкивала его и злилась. Невыносимо тяжело оказывается видеть, как Нэрисса ломает саму себя в угоду ему, как проглатывает обиду, то ли подчиняясь влиянию вейлы, то ли совершая это осознанно в попытке сгладить ссору. Тогда план эльфийского владыки казался ему соблазнительным, и он не без удовольствия воспользовался им, считая его если не подарком судьбы, то чем-то близким к нему, но сейчас полагал решение воспользоваться им ошибкой. Ошибкой, которую уже не мог исправить, как бы ни хотел. — Спасибо, что подрабатываешь моей совестью на полставки, Риан. Пришли, — сообщает помрачневший магистр Смерти, останавливаясь в полусотне шагов от невысокого двухэтажного здания таверны.       Тьер, кинув на него заметно сочувствующий и очень уж понимающий взгляд, оглядывает потрёпанную временем и песками постройку с тускло горящими окнами цепким, полным сомнения взглядом. Гул голосов за закрытой дверью, несвойственно тихий для такого места, настораживает, но, глянув на покосившуюся вывеску, название он узнает сразу. — Подозрительное место для встречи, — все же не удерживается от комментария он, когда Эллохар уверенно направляется вперед, и хмыкает на ленивое пояснение магистра Смерти: — Таверна работорговцев, контрабандистов и всякого преступного сброда. Единственное на всю округу место, никак не защищённое от использования иллюзий и располагающее кабинетами с отменными чарами от прослушивания, так что выбор более чем достойный. И продуманный, но от Блэка это никак не спасёт, о чем лорды, несомненно, знают.       Распахнув дверь, Эллохар быстро оглядывает зал и заседающий в нем контингент, чуть сдвигает капюшон иллюзорного плаща, демонстрируя степень серьёзности гостей заведения, и в наступившей гулкой тишине, прервавшей тихие разговоры, проходит в сторону лестницы. На ограждённом перилами втором этаже мгновенно появляется высокая фигура, в ровно такого же уровня конфиденциальности плаще, и Тьер, распознав наблюдателя, незаметно кивает. Высокая фигура, ответив скупым кивком, показательно медленно удаляется обратно, в сторону кабинета, присутствующие в зале криминальные элементы в напряжённом молчании следят за новоприбывшими гостями и их обменом любезностями с подозрительными посетителями второго этажа, и Эллохар, раздраженно фыркнув, не выдерживает: — Выдохнули и тихо продолжаем жрать пойло, — рекомендует он сомнительной наружности гостям заведения, подавая знак стоящему за стойкой троллю: — За мой счет. И не рассчитывай, что в этот раз я прикрою тебя от облавы, Хортус, — поднявшись до середины лестницы, оборачивается к нервно разливающему выпивку по выставленным на стойку стаканам троллю магистр Смерти.       Владелец таверны в раболепной истерике, грозящей вот-вот проявиться недвусмысленным пятном на штанах, причем с обеих сторон разом, согласно трясёт головой, и запотевшая бутыль с мутным содержимым так же дробно постукивает по краю видавшей виды кружки. Поморщившись и отвернувшись от замершего в ужасе тролля, Даррэн мрачно фыркает — наинеприятнейшее все же местечко выбрали лорды, и в пару шагов нагоняет распахнувшего дверь в кабинет Тьера. — Радшшхан, — кивает одному из лордов Риан, проходя в темное, скудно обставленное помещение. Двое других лордов при их появлении поднимаются с мест, склоняясь, и Тьер отвечает им коротким кивками. — Мы предполагали, что вас пожелают отвлечь, лорд Тьер, — глубоким низким голосом спокойно проговаривает лорд, указывая на свободные кресла. — Но в каждой ситуации можно найти плюсы: у нас было время подготовиться.       Смяв движением руки иллюзию плаща, Радшшхан остается в темном костюме со скромной вышивкой цвета запекшейся крови по рукавам и отворотам камзола, чем демонстрирует запредельный уровень доверия, и, откинув длинную сложную косу, присаживается, начиная: — Коль уж наше и ваше время ограничено, а место встречи не внушает доверия по части конфиденциальности нашей беседы, позвольте сразу перейти к сути, — он указывает на разложенную на столе чёрную карту, и алые всполохи на ней переползают, образуя разметку границ, помечают мигающими огоньками точки. Не меньше полусотни алых маячков раскидываются по карте неровным веером. — Мы готовы присягнуть на верность последнему из аргатаэрров, количество родов, полнокровных и многосущных, вы можете видеть сами, как и причины. — Волнения, — понимающе протягивает Эллохар, с прищуром всматриваясь в огоньки, склонившись над картой. — Что же, это тоже было вполне ожидаемо — связи Блэков с Бездной всегда были крепки. — Это невозможно отрицать, — склонив голову, соглашается лорд. — Суть, как и наша выгода, лишь в том, какой конкретно Блэк эту связь поддерживает, — выразительно поглядев на магистра Смерти, тонко и очень многозначительно улыбается Радшшхан. Слишком многозначительно по мнению напрягшегося Эллохара. — И чего же вы хотите взамен на присягу и защиту, а так же удобного вам Блэка? — с ледяным спокойствием невозмутимо уточняет Риан и требует: — Ваши условия сотрудничества, лорд Радшшхан.       Угрожающие нотки в голосе ученика звучат настолько отчётливо, что Даррэн невольно усмехается, насмешливо рассматривая переглядывающихся молча лордов. Выгоды и требования понимает, пусть и не может с абсолютной уверенностью судить о всех аспектах приснопамятной связи Блэков с Бездной, а что касательно взаимных расшаркиваний… «Соглашайся» — мысленно обращается он к Тьеру, и тот, никак не продемонстрировав видимого удивления столь быстрому и однозначному решению, кидает на него нечитаемый взгляд. — Власть, сосредоточенная в союзничающих руках, связанных пламенем, желанна и выгодна нам так же, как вам выгоден опосредованный контроль и уверенность в безопасности границ, — с той же тонкой улыбкой вежливо поясняет лорд, и Тьер понимающе, но крайне опасно усмехается, невольно восхищаясь дипломатическими талантами выходца их Бездны. «Одна фраза, Риан, одна фраза, но какая…» — с коварным восхищением мысленно тянет Эллохар, с много большим интересом разглядывая замерших в ожидании ответа лордов. Не понять смысла, содержащегося в велеречивом высказывании Радшшхана, крайне сложно: Бездна в курсе и того, что трон Империи, обойдя Дарганаэша, достанется Риану, и неким, совершенно непостижимыми образом того, что Нэрисса в самое ближайшее время собирается принять род под свое главенство. Предположения ли это, основанные на догадках, или разведданные, Эллохар пока не понимает, но осведомлённость лордов, помимо подозрений, заслуживает еще и уважения: имеющий доступ к информации и умеющий ею правильно распоряжаться противник или союзник — это всегда интересно, а в любопытстве и страсти к играм темным не откажешь. — Вам так хочется оказаться под чьей-то властью? — удивляется Тьер с короткой улыбкой, но словам Даррэна внимает. — Не слишком ли наивное и необдуманное пожелание, лорд Радшшхан? Я, в случае, если вы принесёте клятвы, не буду вмешиваться в междоусобные конфликты и местечковые войны, это вы должны понимать… — продолжает он неторопливо, и лорд понимающе склоняет голову. — Мы прекрасно осознаем перспективы, лорд Тьер, потому наше предложение обдуманное и взвешенное. Давайте начистоту, — сложив на руке, проговаривает спокойно лорд, — вы займете трон Темной Империи в ближайшие полсотни лет, это не подвергается сомнениям ни нами, ни уж тем более вами. Ваш наставник и друг, лорд Эллохар, — магистру Смерти достаётся еще один уважительный кивок, — тоже весьма скоро займёт трон Владыки Ада, посему нам просто невыгодно вставать на сторону Блэка сейчас, как это делают другие рода, пусть и подчиняясь силе отверженного, — он проводит рукой над картой, и алые огоньки переползают на новые места, являя силы сторонников противника. — Вы сами видите расклад, — весомо заявляет он, и Эллохар мысленно соглашается с ним — расклад неприятный: приличное количество точек меняет свое расположение, занимая слишком удобные для наступления на Хаос позиции. — И коль уж мы говорим с вами откровенно, лорды, позволю себе не скрывать основной нашей выгоды: будучи связанными клятвой с вами, лорд Тьер, мы будем недоступны паразитическим сущностям Блэка, наша кровь не выдержит конфликта приказов. — Смерть, но не подчинение, — хмыкает задумчиво Риан, отрываясь от разглядывания карты и поднимая глаза на лорда. — Вы меняете одно на другое, вам не кажется? Откуда такая уверенность, что со мной будет проще, чем с Блэком? — Уверенность… — вздыхает весело лорд, покачивая головой. — Никакой уверенности, лорд Тьер, но для нас предпочтительнее смерть, чем подчинение утратившему разум отверженному, готовому смести все на своем пути к цели. Мы ценим жизнь и бережём наши рода не для того, чтобы подохнуть рабами под властью безумца от клятв, способных уничтожить всех, в том числе детей и младенцев. Отверженный должен… — начинает он твёрдо, и Эллохар задумчиво продолжает уже слышанную от Экхара фразу: — Быть уничтожен, таков непреложный закон. А раз должен, значит будет, — твёрдо заканчивает за него магистр Смерти.       Расчёт лордов Бездны не становится кристально понятен, но детали начинают вырисовываться достаточно четко, и Эллохар расслабляется. Со своей стороны он может гарантировать неприкасаемость границ уже сейчас, часть степей Смерти с разломом в его ведении, и дед, уразумев выгоды договоренностей, препятствовать не станет. И потому он кивает, озвучивая гарантии: — Неприкосновенность границ я могу обеспечить, равно как и выживаемость парламентёров. — Мы в свою очередь гарантируем контроль за границами с нашей стороны, ваше Высочество, — произносит твёрдо Радшшхан, и Даррэн замечает довольную усмешку, на краткое мгновение тронувшую его губы. И эта усмешка кажется ему облегчённой. — А также мы, конечно, обещаем полное сотрудничество и боевую поддержку принёсших клятвы родов. — Не слишком ли вы торопитесь? Численность родов немалая, все ли готовы принести клятвы? — скептически вопрошает Тьер, склоняя голову к плечу, но лорд Бездны не теряет уверенности. — Вопрос клятв обсуждаем, — идет навстречу он, понимая, что женщины и дети совсем не бойцы, да и традиции Бездны не позволят им принести обеты. — Все достаточно взрослые, чтобы биться наравне с главами родов, леди и лорды выказали письменное согласие принести вам клятвы лично, не используя ответственность глав родов.       Мановение руки, затянутой в чёрную перчатку, и перед Радшшханом появляется поражающая своей высотой стопка тонких чёрных листов. Пробежавшись глазами по верхнему из них и мельком вникнув в содержание за заверенной каплей крови подписью, Тьер слегка теряет лицо, и сквозь маску невозмутимости прорывается удивление. «Они подготовились, Риан, и теперь обкладывают тебя со всех сторон» — со смешком комментирует Эллохар мысленно, — «Все же хитрость и коварство, достойное уважения», — тянет довольно он, нисколько не скрывая веселья, — «Соглашайся, хотя что-то мне подсказывает, что последующие за клятвами требования нам не очень понравятся. Но дальше ты уже будешь волен решать. Клятвы — это всегда обоюдоострое оружие». — Обговорить принесение клятв можно и позже, — не дает конкретного ответа Риан и, когда лорды напряженно подбираются, продолжает успокаивающе: — В данный момент принесение клятв невозможно, — он обводит рукой пространство кабинета, недвусмысленно обозначая свою позицию.       Лорды Бездны, переглянувшись, снова одаривают их молчаливыми кивками, соглашаясь с доводами. И снова переглядываются, на этот раз заметно опасливо косясь в сторону Эллохара. Тот, заметив их внимание, тяжело вздыхает, раздраженно протягивая: — Да-да, моя слава идет впереди меня, я в курсе, вот только, судя по вашим переглядываниям, лорды, славе обо мне недостаёт упоминания наличествующих у меня же мозгов. Ваши требования, я уже догадался, что они будут неприятными.       На этот раз лорды обмениваются тонкими улыбками и, что поразительно, расслабляются. Один из прежде молчавших снова обращает на магистра Смерти взгляд алых, вытянутых к вискам глаз, проговаривая действительно неожиданное и предвещающее проблемы: — Обучение, лорд Эллохар. Наши дети обучаются в родовых школах, но в связи с ухудшающимися условиями этого уже недостаточно. Поэтому еще одной нашей просьбой будет принятие наших детей на ваше попечение с целью обучения. В свою очередь мы гарантируем безопасность наших отпрысков и неограниченные субсидии, разумеется. — Субсидии… — стонет страдальчески магистр Смерти, не зная, истерически ржать ему или цветисто выругаться. — У меня крупнейший домен во владении, Ирдахарр! Мне куда твое золото девать, жрать на завтрак, обед и ужин?! Я что, по-твоему, не в состоянии школу содержать, не то что с полсотни ваших малолеток принять на обучение?!       На раздражение магистра Смерти лорды реагируют понимающими усмешками, явно переговариваясь мысленно. Эллохар, зло выдохнув сквозь зубы, осматривает интриганских кумушек нарочито взвешенно и выговаривает твёрдо, не спуская тяжелого взгляда с Ирдахарра: — Полсотни в год, не больше. Младше возраста порога не присылать: разверну на подступах и доставлю обратно пред родительские очи с малой степенью комфорта для отпрыска. Никакого родового оружия до восьмого курса — нежити в школе и без того достаточно. Подохшие возвращаются в родные пенаты самостоятельно, не прибегая к помощи преподавательского состава, вся ответственность так же на них, таскать каждого неосторожно и по глупости самоубившегося к СэВраилю я не намерен. Все ясно? — Кристально, ваше Смертейшество. Я крайне рад, что мы пришли к пониманию и в этом вопросе. Остался последний: моя дочь… — Поиски успехом не увенчались, если она уже у дроу, то либо будет подчинена паразитом и использована в ритуале, либо умрет раньше, — мгновенно вступает Риан, и выслушавший его лорд понимающе кивает, но расстроенным или злым не выглядит. Отнюдь — он, мягко улыбнувшись, склоняет голову на слова Тьера и обьясняет, заметив его непонимающий взгляд: — Моя дочь не допустит своего использования в ритуале, лорд Тьер. Это несмываемый позор. Она скорее совершит ритуальное самоубийство, не позволив дроу использовать свое тело в ритуале пробуждения Тьмы. — Умерев на территориях дроу, она вернётся обратно в Бездну, — с усмешкой озвучивает догадку Эллохар, и лорд подтверждает его предположение: — Верно, ваше Смертейшество. А мы вернём ей тело и заодно получим информацию — все просто, как видите. Поэтому ритуал пробуждения Тьмы не стоит беспокойства, если у дроу не имеется несколько вариантов жертв из Бездны, за чем мы внимательно следим. И если что-то вызовет у нас беспокойство — предупредим. — И последнее, — вступает Радшшхан, — наши агенты в рядах подчинённых Блэком сторонников сообщили, что на разлом готовится массированное наступление. Пока лорды стороны противника бездействуют, но скопление нежити с нашей стороны разлома внушает опасения. Не сочтите за наглость порекомендовать усилить наблюдение за разломом со стороны степей и увеличить численность патрулей, предосторожность лишней не будет. — Своевременное предупреждение, — соглашается с предложением лорда магистр Смерти. — Усилим. — В таком случае, наши предварительные договорённости можно считать условленными, — Радшшхан первым встаёт с места, и сопровождающие его лорды поднимаются следом. — По вопросам принесения клятв и обмена информацией предлагаю держать связь посредством амулета — отследить его много сложнее, чем наши перемещения в Хаос. — Если у нас появится информация, мы свяжемся, — откликается Тьер, вставая, и Ирдахарр, выразительно посмотрев в сторону Эллохара, вставляет: — Будем ждать обнадёживающих вестей о продвижении вашей невесты по лестнице власти рода, ваше Смертейшество. Используемые Блэкам средства связи, доступные нам в Бездне, стали бы неоспоримым подспорьем в нашем совместном деле.       И на столь неоднозначной ноте лорды, вежливо раскланявшись, первыми покидают кабинет. Шум внизу снова стихает, сменяясь настороженной тишиной, следом раздается хлопок двери, резкий свист ветра, и ступивший к лестнице Эллохар ухмыляется криво — выходцы из бездны добрались-таки до серых граней Хаоса: по одному исчезающие прямо со ступеней крыльца монстры в обличье темных растворяются в сером мареве преломляющихся слоев пространства. — Нет, ну ты видел? — весело окликает он стоящего рядом и наблюдающего за отходом лордов Тьера. — Поразительная наглость, они же даже не скрываются, грани используют так, словно в них родились — я в восторге. А вот дед будет в ярости, — мстительно хмыкает он на вопросительную усмешку Риана, спускаясь по ступеням и пересекая зал.       За спиной раздается громкое бульканье, следом хрип, затем и вовсе что-то падает, и магистр Смерти, удивленно оглянувшись на синеющего и очевидно подавившегося от ужаса полутролля, выронившего кружку, и его соседа, свалившегося вместе со стулом на пол, запоздало понимает, что иллюзию он накинуть забыл, а новые посетители сего заведения оказались на редкость впечатлительными… И взмахом руки распахнув створку двери таверны, первым вышагивает на улицу с широченным, полным довольства оскалом, вдохновенно глядя на поднимающееся над пустыней Астора солнце. — Развлечемся? — предлагает он скептически приподнявшему брови на подобное выступление Тьеру, а со стороны торговых рядов уже доносятся разноголосые вопли «Эллохар! Бегите, бегите!», топот десяток ног, грохот падающих на песок палаток и размеренный шорох песка. — Эх, и вот так всегда. Ну неужели я такой страшный, Риан? — крайне весело и невероятно громко вопрошает у ученика магистр Смерти, любуясь слаженным, синхронным и уже отработанными паническим бегством торговцев и завсегдатаев рынка. — У тебя имеются какие-то сомнения на этот счет? — в крайней степени удивления отвечает вопросом на вопрос Тьер, спускаясь по ступеням первым. — А как же вкусности для Нэриссы? — напоминает он, вздыхая вслед уползающей троице жуткого вида полуобернувшихся василисков. — Не все здесь столь нервами некрепкие, — беспечно махает рукой в сторону начала рыночных рядов Эллохар. — Пойдём, знаю я одно местечко, где продают шикарный хаир…       Его ностальгические речи гулким трепетом песков разливается над пустыней, и Тьер, старательно припоминая, что за яства скрываются за знакомым названием, провожает учителя полным подозрения взглядом, вопрошая вслед расслабленно шагающему в рассветном зареве Даррэну: — Что-то знакомое и, кажется, малоприятное. Не напомнишь?       На что магистр, не оглядываясь, отзывается легко: — Смесь из личинок и маленьких тварюшек, напоминающих сороконожек, которых обычно жарят в кипящем масле живьём, предварительно обваляв в особой смеси специй. По звуку распознаешь сразу — услышав их писк единожды, уже точно не забудешь. Вкусно, питательно и просто отменно в качестве закуски.       Риану остается только подивиться вкусам Нэриссы, вопросительно приподняв брови, и со вздохом последовать за крайне довольным переговорами Эллохаром.

***

      Но времени на пространное блуждание по рынку не останется: едва они доходят до пищащей на всю округу палатке, и магистр Смерти, радушно поприветствовав торговца, покупает огроменную порцию мерзейшей розово-фиолетовой, копошащейся в глубоком чане хтони, которую прямо при них обваливают в специях и обжаривают в кипящем, ярко-алом масле, ссыпая в невообразимых размеров промасленный пакет, как песок, поднявшись, захлестывает их, весьма юрко огибая несчастную палатку. Красные песчинки стремительно сменяются чёрными, жёстче сжимая в тисках портала и небрежно выпуская их посреди пустыни Гибели. Возвышающийся над ними в полной трансформации Владыка яростно щурит горящие пламенем глаза с тройным зрачком и медленно склоняется, выдыхая гневное вместе с клубами отдающего серой глубин дыма: — Мальчишки! — И тебе ужасающих, дед, — даже и не думая менять позу, в которой его выплюнула песчаная воронка, Эллохар разваливается на песке, закидывая за голову свободную от пакета руку, и предлагает невозмутимо: — А у меня хаир есть, будешь? Все же время к завтраку идет, а завтрак пропускать нельзя, — издевается он, наставительно тыкая в самую страшенную сейчас морду Повелителя остро пахнущим пакетом, и он, поморщившись, с хриплым взбешённым рыком выпрямляется. Где-то за гранью видимости что-то гулко грохочет, столб пламени по левую сторону от розово-алого горизонта расцвечивает темноту, и Даррэн, не удержавшись, интересуется заботливо: — И как, полегчало? — Не очень, — с примесью глубочайшего сожаления в глухой уже ярости рокочет Владыка и машет на наследника рукой: не пьёт, не дохнет под гнётом работы, не озадачивает скоростным перепрятыванием улик в его собственном дворце, и ладно. — Тьера в охапку и во дворец, — непререкаемо ставит перед фактом обязательности выполнения требования он, окутываясь песком. Уже из воронки доносится угрожающее: — И я очень надеюсь, внук, что у вас обоих есть объяснения вашему безголовому самоуправству.       Песок мгновенно развеивается, глянувший в сторону дворца Эллохар тяжело вздыхает, предвкушая час словесных баталий на тему целесообразности использования лордов Бездны, и, поднявшись, с тоской оглядывается на выкапывающегося собственными силами из свежесозданного яростью Владыки бархана Риана: — Я бы предложил свалить, минуя дворец и задушевные беседы на повышенных тонах с дедом, но не получится — нас выдернет на границе. Дед все же не дурак, отпускать нас так просто и без приличествующей случаю головомойки. — Как будто можно было ожидать чего-то другого, — вздыхает тяжело Тьер, обречённо глядя в сторону розовеющего в свете лучей встающего солнца дворца.       Даррэн, приняв его ответ, усмехается, и синее пламя, голодно взревев, столбом устремляется в багровые небеса. Лорды, состроив покаянные мины на крайне довольных переговорами мордах лица, ступают в огонь, тренируя полные вины и раскаяния вздохи, обречённые взгляды и в целом готовясь к предстоящему витку переговоров.

***

Тронный зал, дворец Повелителя Ада, Хайранар, домен ДарГарай       Темноту зала, в который выстраивает вектор перехода магистр Смерти, ориентируясь на грозно колышущуюся силу пребывающего в ярости Владыки Хаоса, рассеивает слабый свет алых светильников. Взявший под контроль гнев и уже внешне спокойный Повелитель восседает на чёрном, тонущем в темноте троне, массивная фигура СэХарэля занимает положенное место у ступеней возвышения, и Даррэн кривит уголки губ в чуть заметной улыбке. Но мгновенно нахмуривается, стоит еще одной фигуре, высокой и беловолосой, медленно выступить из-за трона. «Спасибо, дед, удружил» — сардонически обращается он к Владыке, морщась — только отца здесь и не хватало для полноценной головомойки, ведь родительские наставления, какими бы они ни были, никогда лишними не бывают.       Свое пребывание в зале Хашшран обозначивает коротким кивком, но смотрит предупреждающе, и Эллохар морщится: зная деда, можно смело предположить, что отца он пригласил чисто из свойственного ему желания поиздеваться и сделать выговор весомее. — Ты понимаешь, что совершил глупость, Даррэн?       Стоит первым словам Владыки, ледяным и нарочито спокойным, эхом разносись по залу, как в чашах на ступенях, ведущих к трону, вспыхивает огонь, трепещущими языками вздымаясь вверх. «Позер» — фыркает вящей театральщине Даррэн, закатывая глаза. Отец за троном покачивает головой, осторожный, как и всегда, и Владыка продолжает ядовито: — Я могу понять Тьера — ему плевать на внутренние дела Ада, Рэн, но ты-то… Скажи, мне стоило убить твоего инициативного, но, судя по всему, глупого ученика исключительно из жалости еще полгода назад? Потому что, несмотря на все твои уверения и поручительство, мне очень хочется сделать это сейчас за вящий идиотизм. Я буквально чую незавершённость этого крайне неудобного вопроса.       В наступившей тишине отчётливо слышно, как вздыхает, шурша разминаемыми крыльями СэХарэль, как усаживается ровнее Арвиэль, шелестя складками шёлкового халата. Бросив косой взгляд на Тьера, Эллохар скупо усмехается, снова пряча улыбку в удобной падающей тени — Риана столь прямо и однозначно высказанные угрозы нисколько не смущают, он, уже хорошо знакомый с характером Повелителя, понимает, что убивать тот предпочитает молча и уж точно не предупреждает будущий труп о своих намерениях, так что опасаться нечего. — Молчите? — шипит Владыка, оглядывая внука и его ученика, и не знает, поаплодировать им или таки всыпать, чтобы запомнили, что самоуправство на чужих пока землях, поразительно наглое ввиду отсутствия своевременного предупреждения его самого, все же наказуемо. — Что ты скажешь, Тьер? Так захотелось поиграть во Владыку? Еще недавно у тебя так жажда власти не чесалась, ты, помнится, и от трона Анаргата всеми силами открещивался…       Стоящий у ступеней СэХарэль скромно покашливает в кулак, сдерживая смех и явно желая прокомментировать, что и как именно может чесаться и зудеть у Тьера, и магистр Смерти, с трудом сдерживая широкую весёлую усмешку, с задумчивой уверенностью заявляет: — Тут ты ошибаешься, дед. У Риана, ввиду особенностей характера жены, зудит определенно в другом месте… — Дарррэн, — обрывает его Арвиэль мягко, не позволяя закончить, — я безмерно ценю твой юмор… в любой другой день, кроме сегодняшнего, — жестко выговаривает последние слова он, и его глаза вспыхивают ярче раскрывшимися символом Хаоса зрачками, но Эллохар, не убоявшись, с милейшей улыбкой продолжает: — Я вообще-то имел ввиду ладонь, но ты волен думать и представлять что пожелаешь, здесь я тебе не лекарь, — разводит руками он. — Как говорят, каждый судит в силу своего опыта…       СэХарэль, косо глянув на вопросительно приподнявшего брови Арвиэля, опять покашливает в кулак, явно забавляясь родственной беседой по душам, стоящий за троном Хашшран с тяжким вздохом прикрывает лицо рукой, а Повелитель снова обращается к Риану: — Мне долго ждать, Тьер? Или ты пришёл за компанию, постоять безмолвным приложением к моему внуку и приобщиться к головомойке из вины за соучастие? — Они согласны принести клятвы, все, даже дети.       Голос Риана звучит определенно недовольно, и Даррэн может понять его: главы родов в жажде заполучить желаемое — сильного аргатаэрра, чтобы иметь противовес в возможных столкновениях с Адом и степняками, подставляют в первую очередь детей. А никак иначе, кроме как детьми, молодёжь родов Бездны и не назовёшь. Но и выгоды такого положения магистр Смерти отрицать не может, сколь бы неприятна ему ни была сложившаяся ситуация. — И ты, конечно, эти клятвы примешь… — издевательски тянет Арвиэль, прислушиваясь к размышлениям внука, и морщится неприязненно. — Все же кровь не водица, да, Риан? Применишь Сагдарат, как и твой прадед? Удобно, но очень грязно, — подводит итог он, неприятно усмехаясь. — Это единственный выход, — мрачно соглашается с Повелителем Тьер, тяжело поводя головой. — Если они вдруг решат воспользоваться возможностью и начать наступление на Хаос, Сагдарат единственное, что сдержит их. Даэнтерра не будет препятствием Блэку, Сагдарат же не даст паразитам взять лордов под контроль.       Владыка, ядовито фыркнув, покачивает головой, резким жестом откидывает за спину чёрную косу и неторопливо поднимается с места. Напрягшийся СэХарэль пронзает Эллохара предупреждающим взглядом, Хашшран, выступив из темноты, подбирается, а Арвиэль, скинув халат на каменное сидение трона, шипит взбешенно: — Поумерь самомнение, Тьер! Ты не сможешь их контролировать — их кровь способна уничтожать клятвы, и, предупреди вы меня об этой встрече, вы бы знали об этом! — он раздраженно переводит дух, медленно спускаясь, останавливается на последней ступеньке возвышения, и проговаривает гневно: — Лорды Бездны, что бы они ни обещали сейчас, не подчинятся — слишком долго они были свободны от единовластия. Они не примут над собой власти мальчишки, и ты не мог не понимать этого, Даррэн, — неожиданно обращается он к внуку. «Даже если клятвы сработают, Рэн, даже если лорды Бездны подчинятся Тьеру — мысленно продолжает Повелитель, — все будет держаться лишь на твоём с ним союзе. Мне напомнить тебе, как быстро стала неважной для вас обоих ваша бесценная дружба, стоило одной единственной человечке встать между вами?» «Даже чувств к одной женщине оказалось недостаточно, чтобы разрушить нашу дружбу, дед» — в мрачной уверенности спокойно парирует Эллохар, и дед едко хмыкает в ответ: «Потому что ты отступил, Рэн. В следующий раз тоже отступишь?» «Я не отступлю, если дело будет касаться благополучия Ада, и ты прекрасно осведомлён об этом, иначе не назвал бы меня наследником», — все с той же уверенностью, граничащей с самоуверенностью, протягивает в ответ магистр, и Владыка, удовлетворенно кивнув, устало прикрывает глаза, медленно выдыхая. — Допустим, клятвы сработают, союзнические договора по вступлении тебя, Тьер, на трон Анаргата будут подписаны, и все сложится наилучшим для нас образом, — задумчиво тянет Повелитель, заложив руки за спину и пронзая внука и его ученика тяжелым взглядом. — А еще можно допустить, что клятвы не сработают, и лорды Бездны ударят в спину в тот момент, когда мы будем слабы, а это уже сейчас, учитывая планы Блэка. И что вы думаете по этому поводу, господа гениальные самоуправцы? — с насмешливой язвительностью интересуется он, отходя к окну.       Даррэн, провожая деда взглядом, задумчиво прищуривается: раскрывать недвусмысленные намеки на ожидания троицы парламентёров, касающиеся непосредственно Нэриссы, кажется неразумным по целом ряду причин. Но и не раскрыть их, не сообщить о козыре, предложенном самими лордами, будет глупо — как показывает опыт самого деда, создаваемые Блэками паразиты вполне способны укреплять клятвы, особенно если из создаёт полновластный, подтвердивший свое право испытанием глава рода. Вот только и здесь Эллохар с прискорбием и весомой толикой раздражения признает противоречие, на этот раз собственным планам и ожиданиям: затянуть срок прохождения испытания уже не получится. — Мы можем пойти по твоим стопам, дед, — все же решает сдать козырь магистр Смерти, и Владыка, обернувшись к внуку, выжидательно сощуривается. — Как показывает применённая тобой же практика, паразиты, создаваемые главой рода, вполне способны гарантировать соблюдение клятв.       Удивленно приподнявший брови Арвиэль оценивающе оглядывает внука, негромко хмыкает, ухмыляется шире, и выдыхает весело: — Никогда прежде яйцо гавейка не учило и вот опять, — и мгновенно стерев улыбку с лица, мрачно напоминает: — У нас нет главы рода, Рэн. Зато есть Блэк, весьма поднаторевший в искусстве ментального подчинения, — и прикрыв глаза, вопрошает неторопливо: — И кто же подсказал тебе эту во всех смыслах гениальную идею? — Лорд Ирдахарр намекнул на возможность такого обстоятельства, — сообщает со странным выражением Тьер, коротко посмотрев на Эллохара, и тот, кивнув, собирается озвучить еще один аргумент, как Повелитель резюмирует тихо: — Ирдахарр, значит. А с ним, полагаю, Радшшхан и Виердхарр… Занятно. И едва ли утешающе, должен признать. Что же, все с этих мирах циклично, — крайне философски и совсем уж загадочно усмехается он. — Крайне забавное положение, — вступает негромко СэХарэль, с определенной долей насмешки, читающейся во взгляде, поворачиваясь к Владыке, на что Ариэль морщится и тяжело вздыхает, снова сцепляя за спиной руки. — И никаких подробностей… — протягивает скучающе Даррэн, обводя зал тоскливым взглядом и завуалированно демонстрируя отношение к собственной неосведомлённости о прошлых попытках означенных лордов наладить контакты с дедом, на что получает два согласных смешка — от Харэля и отца, и одно раздражённое фырканье от закатившего глаза Повелителя. — Не дорос еще, — парирует едва слышно присевший на ступени Хашшран, но смотрит на Даррэна поразительно весело и определенно выразительно. — Дорос, не дорос… — отмахивается магистр Смерти безразлично: замечания о возрасте, достаточно юном для высшего демона, уже давно не трогают. — Иметь ручных лордов Бездны выгодно, дед, учитывая то, что они в курсе вопроса престолонаследия в Империи и буквально отдаются нам в руки с такой лёгкостью. — А вот это хорошо подмечено, — крайне едко замечает лорд Дакрэа, насмешливо глядя сначала на властвующего отца, а после на вопросительно вскинувшего брови сына.       Эллохар, заподозрив подвох, пристально вглядывается сначала в откровенно потешающегося над дедом отца, затем смотрит на деда, а после переводит полный закономерных подозрений взгляд на неимоверным усилием воли удерживающего безразличную мину Хедуши, и пришедшая в голову забавнейшая в своей сути догадка заставляет губы растянуться в ехидном оскале. «Кажется, деда в прошлом отвергли, и теперь он обижается», — делится сделанными на основе размышлений выводами он, и весело хмыкнувший Тьер незамедлительно отвечает: «Пришёл к тем же выводам».       Вот только не заметить коварной улыбки, мелькнувшей на лице Владыки, Даррэн не может и, пока дед поднимается по ступеням к трону, пока, перебросив халат через спинку, присаживается, напрягается все сильнее, и, как оказывается, не зря. — Наглость, — вздыхает удрученно Арвиэль, приваливаясь к подлокотнику трона, и повернувшийся к нему Харэль сурово и очень согласно кивает. — Вырастил на свою голову! — продолжает страдальчески сокрушаться о своем всеобъемлющем провале на педагогическом поприще Повелитель. — Все, с меня довольно — коль уж ты ведёшь переговоры и принимаешь такие решения, значит дорос и созрел. Мое условие, Даррэн, — непререкаемыми тоном повелевающе выносит приговор он, — как только Тьер получает престол Империи, ты без истерик и сопротивления следуешь его примеру, занимая давно готовое для тебя место.       Магистр Смерти, подняв неверящий, полный скепсиса взгляд на деда, хищно прищуривается. Буквально слышит, как с лязгом захлопывается коварно расставленный капкан, и только теперь понимает, что дед ломал комедию изначально. Как и то, что без попустительства Владыки встреча с более чем знакомыми деду лордами Бездны не состоялась бы ни путём его собственных ухищрений, ни каким бы то ни было другим. А значит, их ловко обвели вокруг пальца, подведя к выгодному Аду и Владыке решению. — Дед… — крайне опасным тоном начинает Эллохар, и сидящий на ступенях Хашшран снова покачивает головой, крайне сочувствующе глядя на него, и предупреждающе проводит ребром ладони по горлу — «молчи, не нарывайся». А Арвиэль, воспользовавшись попыткой внука взять эмоции под контроль, язвительно сообщает: — Ну раз уж ты принимаешь решения таких масштабов, Рэн, то будь добр принимать всю степень отвественности на себя. Нравится играть во власть — играй, я только рад буду.       На полную ехидного довольства улыбку Повелителя Даррэн может лишь бессильно шипеть — озвученные в тронном зале решения, а дед не зря заманил из обоих сюда, обычно не подвергаются каким-либо сомнениям, не то что оспариваниям. «Ловко», — комментирует мысленно Тьер, обращая на Эллохара сочувствующий взгляд, и он раздраженно выдыхает сквозь стиснутые зубы, но не согласиться не может. «Очень ловко», — шипением отзывается пребывающий в ярости магистр Смерти. — Не жалей лордов Бездны, Тьер, — снова приобретя серьёзность, обращается Арвиэль к Риану. — У них много более жестокие реалии, совершенно другие законы и правила, и то, что для нас неприемлемо, — то же втягивание детей во взрослые игры с интригами и клятвами, — для них в порядке вещей. Тем более, что они сами так успешно подставились. Условие с моей стороны одно, Риан — принесение клятв будет происходить в моем присутствии, здесь в Аду. — Приемлемо, — соглашается Риан, приподнимая вопросительно брови и явно не совсем понимая, почему же условие всего одно. — Что эти бездновы хорошо устроившиеся интриганы потребовали взамен? — переходит к следующему по важности вопросу Владыка, проницательно взирая на внука, и магистр Смерти снова морщится, мрачно глядя исподлобья. Понимает: дед в курсе вероятных запросов Ирдахарра, но все же озвучивает просьбу лордов: — Обучение. У меня. Условия я уже оговорил, твое деятельное владыческое вмешательство не требуется, ты и так сегодня излишне… инициативный, — подобрав верное определение, зло цедит Эллохар, и Арвиэль, понимающе кивнув, насмешливо ухмыляется. — Укрепление границ у разлома, — продолжает перечислять он. «Обвёл вокруг пальца, подвёл к нужным действиям и решениям, и рад!» — продолжает бессильно беситься магистр, желая одного — беситься где-нибудь в другом месте. Желательно с Нэриссой под боком, а лучше всего в постели с подушкой под головой — спать хочется все ощутимее. — «Мечты-мечты» — с мрачной иронией комментирует собственные желания он, смиряясь с тем, что утешений в любимых руках не будет — эти руки и сами с радостью надают тумаков. — Превосходный расклад, — до отвращения довольно оскаливается Владыка, предвкушающе протягивая:. — Назначайте встречу, будем встречать дорогих гостей по нашим правилам. — Действительно дорогих, — не удерживается от комментария Хашшран, и Даррэн в кои-то веки с ним соглашается — цену за этих гостей он заплатил непомерную и совершенно убийственную. «Предупреди Анаргата, Тьер, что от его долгожительства, уровня защиты и срока пребывания на престоле зависят теперь и мои нервы», — мысленно сообщает Риану он, и тот весело хмыкает. — «Хорош потешаться, не мне одному штаны протирать на троне придется», — напоминает мстительно раздражённый магистр Смерти. — А каких долгожданных, — не без насмешки принимает пас Хашшрана СэХарэль. — Заткнулись, — прерывает их пикировку Повелитель.       Хедуши, фыркнув в кулак, замолкает, лорд Дакрэа с трудом стирает с лица кривую усмешку и покаянно, но не то что бы покорно склоняет голову. Владыка же явно не ощущает своего владычества, молча возмущаясь наглостью родственников и некоторых приближённых, в которые даже согласен записать и наследника трона Темной Империи. Сокрушенно вздохнув, он уже собирается выпроводить всех звучным и доходчивым «А теперь свалили», но Харэль принимает кровный вызов и, сдвинувшись с места впервые за все время своего пребывания в зале, поворачивается к нему. А после, кинув нечитаемый взгляд на Даррэна, сообщает: — СэТакальреним и СэХардар, Повелитель. Новые сведения по поискам в серых песках.       Услышавший это Эллохар напрягается, нетерпеливо оборачиваясь к дверям, Тьер замирает, обратив вопросительный взгляд на учителя, высокие створки распахиваются, и вошедшие в тронный зал Хедуши склоняются перед Владыкой, прикладывая кулаки к груди. — Оставьте расшаркивания, — махает рукой в нетерпении Арвиэль, и тоже смотрит на внука: тот определенно ждёт этой информации. — Что там? — Смогли отследить следы портала ритуалистов, ведущего из Седьмого королевства, Владыка, — гулким басом сообщает СэТакальреним, и Повелитель кивает, безмолвно приказывая продолжать. — Старая крепость Ахадр, как мы и думали, ее погрузили в пески еще в период экспансии в Хешисаи, следы человеческой магии ощущаются до сих пор. — Обнаружили еще и вот это, Повелитель, — прерывает СэТакальренима Хардар и, получив дозволение подойти, протягивает составленный придворным магом поисковиком схематический рисунок. — Ритуал призыва, предположительно, гарракша, большего узнать не удалось, труп призвавшего его ритуалиста обнаружен там же, — и встревоженно обернувшись на Эллохара, с сомнением продолжает: — Нужен ритуалист для… — Не нужен, — жестко обрывает его магистр Смерти, почувствовав, как похолодели пальцы, и, взбежав по ступеням, отбирает у деда зарисовку ритуального круга. Пристально разглядывает его, пытаясь отогнать расползающийся внутри мертвенный холод воспоминаний о захватившей Нэриссу сущности, сжав листок в полыхнувших огнём пальцах, коротко бросает: — Сам покажу, — и осведомляется холодно: — Мы свободны, или ты в дополнение к нравоучениям и интриганским щелчкам по носам собирался еще и экскурсию провести по казематам, так, исключительно в назидание и в качестве предупреждения? — Свободны, — выдыхает Владыка, понимающе глядя вслед сбегающему по ступеням внуку. — Сваливаем из этой богадельни, Тьер, — раздраженно, но с ощутимым облегчением проговаривает магистр Смерти и, так и не обернувшись, быстро направляется к дверям. — Продуктивная ночь, — емко комментирует всю ситуацию Риан, со вздохом потягиваясь, когда двери с глухим хлопком смыкаются за спиной. — А какая занимательная… — раздается очевидно позабавленное за спиной, и магистр Смерти, яростно скрипнув зубами, оборачивается первым. — Признай, это было красиво, сын, — продолжает бесшумно вышедший следом Хашшран с улыбкой. — Неприятно, не спорю, даже болезненно, но как тонко.       Осмотрев Даррэна и стоящего рядом с ним Тьера, лорд Дакрэа усмехается загадочно, ступает на шаг ближе и, растеряв расслабленную весёлость, советует тихо: — Обговорите клятвы с лордами заранее, исключительно ради наличия пространства для манёвра. Даже неозвученные вслух, принесённые мысленно, они имеют силу, особенно в случае с лордами Бездны. И, Рэн, — пристально смотрит он в глаза сына, — не злись на деда, ты все поймёшь позже, и не торопись с принятием решений по поводу вступления твоей невесты в силу главы рода — все не так или не столько так, как ты себе представляешь.       Отступив, Хашшран невозмутимо, словно ничего и не было, удаляется в сторону административного крыла, провожаемый подозрительными взглядами лордов. — Ну просто праздник благотворительности какой-то! — восклицает зло магистр Смерти, когда отец скрывается за поворотом. — Дед с легкой руки и широкого плеча Ад отбашлял играючи, отец бесплатные советы раздаёт… Если по возвращении в Ксарах встречу Нэриссу в кружевном неглиже и готовую жениться прямо сейчас, точно поверю в наличие душевного расстройства и добровольно обращусь к целителю, так, на всякий случай. Нервный смешок Тьера, продолжившийся громогласным хохотом, Даррэн воспринимает практически философски — ночка определенно выдалась та еще. Схватив совершенно бессовестно ржущего по его мнению ученика, Эллохар, раздраженно фыркнув, сует его в вспыхнувший пламенем переход первым и сам ступает следом, отчаянно надеясь, что день не принесёт новых сюрпризов.

***

Школа искусства Смерти, Ксарах, Темная Империя       Распрощавшись с Тьером в столице и вернувшись в школу к самому началу занятий, Даррэн закономерно не успевает пересечься с Нэриссой, уже ушедшей на практику по некромантии, чему вздыхает устало. Опустившись в кресло, отдает Айшарин распоряжение принести самый крепкий отвар зверь-травы, а лучше заварить отваром кофе с южных оконечностей, чтобы наверняка, и под полным сострадания и беспокойства за здравие его разума взглядом дриады утомленно растирает руками лицо.       Надежда на спокойное продолжение более чем весёлой ночки умирает сразу и практически без мучений — ее сметает сотрясшая всю башню целиком и по отдельным камешкам Грыр, ужаленной во все места разом взбешённой швейрой влетевшая в кабинет. — Они, лорд-директор… Они… — не имея ровным счетом никаких шансов справиться с эмоциями, вревает возмущённо каменная тролль, тыча подрагивающим пальцем в дверь. — Что же это делается, магистр Эллохар! — отдышавшись, она наконец облекает она свои возмущения в чуть более конкретную форму. Даррэн, поморщившись, терпеливо вздыхает и потирает переносицу — голова раскалывается с полным смирения отчаянием не выдержавшей напряжения между молотом и наковальней заготовки. — Что на этот раз, Грыр? — отыскав ту самую точку невозврата, после которой хоть трава не расти, а если уж горит сарай, то поджигай и хату, так веселее, магистр Смерти крайне спокойно и невероятно вежливо указывает преподавательнице на кресло, подпирая ладонью гудящую чугунным колоколом голову. — Кофе, зверь-трава, вино, огневодка, успокоительное? — Издеваетесь? — простанывает Грыр с отчаянием, но все же присаживается и переходит к сути: — Они феек наших, за которыми вы меня присматривать назначили, спаивают, лорд-директор, — тролль принимает из рук вовремя вернувшейся и догадливо захватившей чудеснейшую смесь из огневодки и успокоительного Айшарин стакан этого чудодейственного и крайне благоприятно действующего на истрёпанные нервы пойла, и магистр, отхлебнув мерзейшего в его жизни кофе, ощущает сильнейший приступ зависти. — Так если бы только спаивали, лорд Эллохар, они ж и цветы у них все, того, поперли. — Розалии, значит, — предельно понимающе кивает преподавательнице он. — Которые розовые и фиолетовые, кажется? И с какой целью?       Айшарин в состоянии полнейшего шока наблюдает, как Грыр лихо закладывает за воротник принесенное ею лекарство, Эллохар продолжает мучительно завидовать, сама же преподавательница, вернув стакан в руки стоящей памятником чистейшему шоку дриаде, занюхивает рукавом и, встряхнувшись, деловито отвечает, таки успокоившись: — Именно они, и розовые, и фиолетовые, двадцать восемь кустов, — подтверждает деловито она. — А цель… так эксперимент у них, магистр — смена привычного типа питания в условиях поддержания остальных потребностей, значится. — Какие инициативные однако, — не переставая и не уставая удивляться талантам и размаху фантазии обучающейся у него одарённой молодёжи, задумчиво тянет магистр Смерти. — Но живодеры, а это здесь не одобряется. Что же, — озвучивает свое решение он, — кусты розалий заказать, Грыр, укажете потом, какие именно и в каком количестве вам нужны.А инициативным напомним, что инициатива бывает наказуема — отработки по темам дипломных работ сроком на три месяца, плюс чистка клеток гевейков, лечение зубов у нечисти, и всякое такое по мелочи. И да, — все же находит силы улыбнуться Эллохар, — будем перенимать позитивный опыт других учебных заведений: приставим всех инициативных, раз уж они такие энергичные, что исследованиями в свободное время занимаются, к отстающим младшекурсникам, пусть натаскивают. Сроком… — задумывается он, разглядывая календарь, а после озвучивает, — а пока младшекурсники зачёты по заваленным темам на положительные оценки не сдадут.       Стоящая с подносом Айшарин понимающе улыбается, догадываясь, у кого именно почерпнул идею лорд-директор, сам лорд-директор крепче сжимает зубы в очередном приступе простреливающей виски головной боли, а осчастливленная сверх всякой меры Грыр восхищённо заявляет: — Это вы хорошо решили, магистр Эллохар, правильно. Отвественности им нужно побольше, может, глупостями и членовредительством заниматься перестанут. Ну, я пойду. — Идите, Грыр, идите. И не забудьте передать нашему садовнику список необходимых розалий — он займётся, — больным взглядом провожает сотрясающую все и вся каменную преподавательницу Даррэн и, как только она выходит из кабинета сотрясать еще и весь административный корпус, с глухим, полным чистейшей муки стоном роняет голову на сложенные на столе руки, хриплым шепотом интересуясь у сочувствующе вздохнувшей дриады: — Какого дохлого гоблина здесь творится, Айша? Я школу меньше чем на сутки оставил. А дальше что? Они мне все тут по камешку разнесут и коллективно самоубьются? — Учебный процесс, магистр, все, как вы завещали. — А это ты вовремя напомнила, — поднимаясь, вздыхает Эллохар, в поисках листа оглядывая заваленный документами стол. — Завещание-то я не составил, пора бы заняться. — Точно пора, лорд-директор? — обеспокоенно уточняет бессменная секретарь, и Даррэн, нисколько не отвлекаясь от поисков теперь уже ручки, оказавшейся под одной из папок, серьезно кивает: — Точно, Айшарин, точно. Если сегодняшний день продолжится так же, как начался, оно мне еще до полуночи и пригодится. Если раньше не подохну.       Дриада выразительно вздыхает, сует поднос подмышку, мнётся на месте и виновато проговаривает тихим шёпотом: — Вы только сейчас не умирайте, а то там профессор Келфри и магистр Арш в приёмной ожидают. — Издевательство, — смертельно устало простанывает магистр Смерти вслед покидающей кабинет секретарше, серьёзнейшим образом задумываясь, что скорейший переезд в Ардамские заповедные леса в виде умертвия таки неплохой план. Да и вообще, нежити даже по самым скромным прикидкам очень хорошо существуется: лес, свежий воздух, развлечения в виде стражей и неосторожно забредших перебежчиков, коллективный вой на луну четырежды в месяц опять же…       В наступившие улучшения сегодняшнего дня ему верится крайне мало, даже когда довольный новым, заверенным именем главы учебного заведения, поурочным планом профессор Келфри спешно покидает кабинет. Арша он ждёт с замиранием всего, что в принципе может замереть и имеется в наличии, и, стоит магистру Тварей войти в кабинет, предупреждает: — Я самым наглым образом собираюсь отправиться спать, так что давай быстрее.       Вошедший Арш окидывает его пристальным взглядом, проходит к креслу и, опустившись в него, констатирует уверенно: — Не похмелье. — А лучше бы оно, — откровенно сокрушается Эллохар, прикрывая горящие огнём глаза. И предугадав причину визита, устало вопрошает: — Практика? — Седьмой курс, некроманты. Хочу в ДарЭмейнский каньон детишек выгулять, там сейчас тишь, благодать, куча любопытных и достаточно мирных в это время года экспонатов для изучения… — подтверждает Хаггар, мечтательным тоном расписывая все прелести одной из опаснейших территорий домена.       Признав, что такая прогулка будет весьма полезна, Даррэн вытаскивает из крайней справа стопки на столе чистый лист сопроводительной и быстро заполняет. Хмыкнув, припоминает количество адептов на седьмом курсе факультета некромантии, вписывает число, ставит дату и подмахивает. Подсушив пламенем чернила, протягивает лист магистру Тварей и рекомендует: — Возьми с собой кого-нибудь из старшекурсников и организуй экскурсию на местные погосты, детишкам будет интересно, экспонаты там и правда любопытные. — Ну еще бы, — с ухмылкой соглашается Арш, принимая листок и поднимаясь из кресла. — Организуем, — и добавляет напоследок неуверенное: — Тебе бы и правда поспать, Эллохар, я краше на этих погостах найду, причем не прилагая особых усилий. — Да-да, мамочка, уже бегу, — едко парирует Даррэн, поднимая на него взгляд, и продолжает, помрачнев: — Или не бегу.       Разлившийся по кабинету запах крови недвусмысленно намекает на кровный вызов, Арш, принюхавшись, догадливо удаляется, а магистр, снова уронив голову на руки, принимает вызов. — Кто-то умер? — уточняет сразу серьёзность спектра проблем и срочность вопроса он, с глухим стоном откинувшись на спинку кресла, и обвиняюще смотрит в иллюзию затянутого тучами неба на потолке, словно бы оно виновато, получая закономерный ответ: «Как ты догадался?»       Судя по голосу Тьеру не лучше. В гудящей голове проносится сакраментальное и риторическое «За что?!», Эллохар резко выпрямляется, крепко зажмуриваясь и чувствуя, как начинает ощутимо мутить от горького привкуса кофе во рту, и требует сипло: — Дальше. «Убийство девушки в Ардаме. Практическая у Окено, Найтес с Наавиром уже уже на месте» — в голосе Риана отчётливо проступает раздражение. — «Убитая предположительно ритуалистка, вот только ни один из известных мне местных родов о пропаже столь ценного кадра не заявлял. И убийство подозрительное, нужна консультация Нэри», — сообщает отрывисто Тьер, и магистр Смерти, таки окончательно поднявшись из кресла, закатывает глаза на несправедливость судьбы. — Будем через полчаса, у Нэри сдвоенная практическая по некромантии. Место преступления уже оцепили? — направляясь на выход, уточняет он, встречаясь в дверях с удивленно глядящей на него Айшарин. «Да» — коротко отзывается Риан, и Даррэн кивает сам себе. — Отлично. Прикажи, чтобы ничего не трогали и не двигали. Дэя тоже влезла? — остановившись у окна приёмной и напряженно вглядываясь в снежную круговерть за окном, что только усиливает тошноту, он тщетно пытается приглушить головную боль. «Чтобы Дэя и не влезла?» — устало задаёт риторический вопрос Тьер, и магистр Смерти согласно хмыкает.       Связь обрывается, нагруженная папками Айшарин шлепает ненужную теперь стопку на край своего стола, обеспокоенно оглядывая замершего у окна лорда-директора и, когда он направляется к дверям, вздыхает: — Никакого покоя. — Покой нам только снится, Айша, — соглашается с ней Даррэн и, ступив за порог приёмной, призывает пламя — сейчас много проще добраться до лабораторного корпуса, в котором у Нэри практическая, посредством перехода, нежели терпеть все усиливающуюся головную боль лишние десять минут.       Огонь послушно слизывает его со ступеней, окутывает полыхающим пологом и отпускает на небольшой, выложенной камнем площадке перед скромным двухэтажным зданием. Сверху раздается громкий звон, означающий завершение занятия, магистр Смерти морщится, сдерживая желание схватиться за голову и сжать пальцами виски, и облегченно выдыхает, замечая Нэриссу, в числе первых поднимающуюся из подземелья по ступеням пристройки. — Ардам, убийство, труп ритуалистки, радость моя, — сообщает он почти радостно, пока подошедшая ближе Нэри внимательно оглядывает его лицо. — Интересно?       Продолжившая разглядывать его Нэрисса склоняет голову к плечу, в ее глазах мелькает беспокойство, и она, шагнув ближе под заинтересованными взглядами адептов, поговаривает: — Не похмелье. Мне больше интересно, почему ты в таком виде, словно успел помереть, встать, помотаться по всей Империи умертвием и вернуться. И все это за одну ночь. — Тебя Арш покусал, да? — сокрушенно интересуется Эллохар, закатывая глаза, и спрашивает тихо: — Мы на труп идём смотреть или как?       Со все большей подозрительностью и обеспокоенностью смотрящая на него Нэри касается рукой амулета с пространственным карманом, покопавшись в нем, вытаскивает маленький темный бутылёк и, вложив его в ладонь магистра, таки снисходит до ответа: — С магистром Аршем, несмотря на все твои подозрения, я еще не виделась, Рэн. И да, у тебя крайне странные представления о свиданиях. — Предположим, у нас с тобой свидание с трупом, Нэрюш. Крайне интересным трупом и, если учесть вскрывшуюся правду о твоих толерантных предпочтениях, то ты заочно не против.       Осмотрев флакончик, магистр Смерти выдёргивает из горлышка пробку, принюхивается и, распознав в составе знакомые травки, опрокидывает в себя вязкое и чуть горчащее зелье. Алхимическое пойло встаёт в горле тугим комом, и он старательно проталкивает дальше, а когда оно падает в желудок, напряженно выжидает, пока голова хоть немного перестанет гудеть. — Что-то определенно случилось, — проигнорировав замечание о собственных взглядах на отношения, проницательно замечает Нэри, скользя взглядом по его лицу и различая следы крайней усталости и недосыпа, порывистые движения, то, как Даррэн невольно морщится, и в целом может характеризовать его вид состоянием конкретного такого переутомления. — О чем я тебе талдычу уже десять минут, прелесть моя, — напоминает вежливо Эллохар, протягивая руку. — Идём, Тьеру не лучше, а когда он в таком состоянии, то может спокойно прибить, просто чтобы быстрее разобраться с проблемой. А потом его замучает совесть, а сам он замучает меня. — О, я думаю, ты прекрасно можешь его понять, — соглашается она, вкладывая пальцы в тёплую ладонь, и магистр, резким рывком притянув к себе, призывает пламя.       Сильные руки тут же обвивают талию, подбородок опускается на макушку, а донесшийся сверху вздох кажется таким блаженно-удовлетворённым, что Нэрисса не находит в себе никаких сил отстраниться, видя, насколько он устал. «Что-то все же случилось» — констатирует она, когда пламя, с раздражённым гулом поднявшись выше, утягивает в пространство.

***

Ардам, Приграничье, Темная Империя       Пламя размыкается неохотно, будто бы желая дать им еще пару минут наедине, и Нэрисса, покорно замерев в руках магистра Смерти, прикрывает глаза. Еще вчера так сильно хотелось, чтобы он просто молча обнял, а сейчас думается, что лучше бы Даррэн привычно язвил и ехидничал, таким измотанным он выглядит. Скользнув руками по чёрной ткани камзола, она обнимает его в ответ, сверху раздается еще один тихий вздох, руки на талии сжимаются крепче, и Эллохар, уткнувшись лицом в ее волосы, проговаривает едва слышно: — Давай еще пару минут постоим. — Хорошо, — чувствуя, как приподнимаются угольки губ в слабой улыбке, соглашается Нэри. — Труп все равно никуда не денется.       Судя по виду и доносящемуся по связи раздражению, ему это действительно необходимо. Почему-то на такого Рэна злиться совсем не получается, и она тихо вздыхает, прикрыв глаза. Просто молча наслаждается теплом большой ладони, скользящей по спине, чуть поёживается, когда кончики пальцев проходятся вдоль позвоночника, все еще чувствуя улыбку на губах. — Может встать и уйти, — предлагает возможный вариант событий магистр, и Нэрисса не удерживается от тихого смешка. — Не позволят, там же Тьер, — и спрашивает, отстранившись и заглядывая в болезненно усталые глаза: — Полегчало?       Призадумавшийся Эллохар явно оценивает свое состояние, опускает на нее взгляд, недолго рассматривает и, улыбнувшись в ответ, предупреждает интимным шепотом: — Никогда не говори мне, где хранится твой неприкосновенный запас подобных средств, радость моя — разорю, — и, оглянувшись куда-то, видимо, в сторону непосредственного месторождения Тьера, хотя пламя не дает разглядеть ничего, берет за руку. — А вот теперь идём, иначе Риан окончательно потеряет терпение.       Пламя тут же опадает, опаляя мерзлую землю, магистр Смерти шагает за его границу первым, галантно подавая руку, чтобы помочь перешагнуть образовавшуюся лужу, и Нэри оглядывается: сумрачный проулок между двумя обшарпанными на вид техническими подстройками квартала винокурни уже кишит не только адептами — те жмутся к стене под суровым взглядом полуобернувшегося Окено, но и мрачными и предельно собранными сотрудниками СБИ. — Отменный запашок, — комментирует Нэри, принюхавшись: к запахам винного сусла, уксуса и сырости примешивается отчётливый душок разложения. — И давно она лежит?       Черный зев подпола с виднеющимися из-за приоткрытой двери полусгнившими ступенями одновременно манит загадкой и столь же сильно отталкивает ароматом трупа. Стоящие с подветренной стороны адепты забавно бормочут чуть слышное «Аррэ Эбектум», меняя цвет с зеленого на более свойственный находящимся на морозе живым синевато-бледный. Невдалеке Дэя о чем-то напряженно толкует с мрачным Тьером, рядом, явно поддерживая партнера, громко возмущается Найтес, лорд Наавир с тонкой усмешкой стоит поодаль, разумно предпочтя не вмешиваться. — По словам Окено — с вечера, судя по запаху — дней пять, не меньше, с поправкой на холод, — сообщает магистр, останавливаясь шагах в десяти от дверей в подпол, и резко обернувшийся Риан, что-то невнятно, но очень недовольно рыкнув Дэе и маячащему рядом ушастому, стремительным шагом направляется к ним. — Мне его даже жаль… — делится негромко Эллохар. — Мало того, что ночью наприключались до самого деда, так ему еще и от бесчувственной Риате достаётся, — укоряюще качает головой он. — И никакого завтрака страдающему, зато талант по влипанию в неприятности и характер демонстрировать не забывает. — Заметь, от меня тоже завтраков не дождёшься, а вот влипательства очень даже, — замечает, запрокидывая голову Нэрисса, и магистр, заправив выпавшую из косы прядку ей за ухо, признается тихо: — Я, знаешь ли, почти смирился, да и вообще, любовь слепа, и всякое такое… — и повернувшись к подошедшему Тьеру, осведомляется: — Труп уже все, кто хотел, осмотрели или жмутся в ожидании, пока запашок не выветрится? — Все, — коротко отзывается Риан, мрачно оглянувшись на Дэю, и указывает рукой в сторону стыдливо прикрытой двери, — труп там. Причину столь быстрого разложения еще не определили, она продолжает тлеть на глазах, советую поторопиться.       Кивнувшая быстро Нэрисса, аккуратно вытащив пальцы из руки магистр Смерти, проходит к спуску в подвал, придирчиво оглядывает дверь и все же накладывает на руки защитное плетение. Пальцы скользят по склизкой створке, со скрипом приоткрывшись, она застревает, и Нэри, пробравшись в имеющийся проем, зажигает небольшой огонёк, спускаясь по темным, чавкающим разбухшим от влаги деревом под ногами, ступеням. В самом низу лестница поворачивает, и она, преодолев стандартный для мест преступлений защитный заслон, поднимает огонёк повыше. Труп лежит на невысоком, но широком деревянном коробе, как на жертвенном алтаре, свесившаяся рука почерневшими пальцами касается пола, ногтей на них уже нет — они лежат в луже отвратно пахнущего содержимого тела, вытекающего из-под ящика. — Очень странно она разлагается, — замечает вслух Нэри, подходя ближе, но не приближаясь вплотную, и, вздрогнув, резко оборачивается на тихий скрип ступеней. — Все осматривавшие труп однозначно согласны с тобой, — протягивает спускающийся за ней Даррэн и, остановившись ступенью выше защитного полога, складывает на груди руки. — Что скажешь по причине смерти?       Рваный, сделанный резко и будто бы спешно разрез на горле Нэри замечает не сразу — подозрительно быстро разлагающееся тело, чернеющее странными липкими пятнами, не позволяет излучить все детально. Однако пару любопытных моментов она подмечает сразу, о чем и сообщает: — Убита здесь, — ступив ближе и присев, Нэрисса касается локтевого сгиба трупа и поясняет сделанные выводы: — Трупное окоченение в случае большой кровопотери жертвы наступает в кратчайшие сроки из-за процессов автолиза. Но крови от раны на шее нет, а при таком обширном ранении она должна быть. Следовательно причина смерти не в этом. — Вскрыли глотку уже после смерти, значит, пытались скрыть одну причину смерти другой, — понимающе кивает магистр, прищуриваясь. — Тьер сказал, что она ритуалистка, — напоминает он негромко, вопросительно глядя на поднявшуюся Нэри. — Есть возможность проверить, практиковала ли она?       Кивнув и подобравшись к голове жертвы, — заставленный бочками и ящиками пол покрыт чем-то липким, приходится обходить, чтобы не вляпаться — Нэрисса слегка откидывает голову трупа, осматривая резаную рану. Раздвигает почерневшие края, приподнимая отслаивающуюся от мышц кожу, и отрицательно качает головой: вязи ритуалистических рун, наносимых практикам на кожу в процессе ритуала посвящения и позже проступающих сквозь нее, чтобы навсегда остаться на внутренней поверхности, нет. — Не практиковала, покрова нет, — сообщает она уверенно. — Проверить как-то иначе не смогу — каналы уже разрушились, причем достаточно давно, около шести часов назад, да и не заговорит она уже — горло вскрыли пусть и неопытно, судя по краям раны, но очень точно. — Не заговорит? — подозрительно переспрашивает магистр Смерти, подступая ближе к магическому барьеру, и Нэрисса, косо глянув на него, отмахивается. — У ритуалистов есть возможность переговорить на случай преждевременной кончины, — пожимает плечами она и поясняет, указав рукой на труп: — Но это не наш случай, так что… — Предлагаешь не забивать голову, я понял, радость моя, — язвительно отзывается Даррэн, закатывая глаза.       Очередная оговорка, возникшая вследствие множества недоговорок, ожидаемо бесит. Но расспросить Нэри можно и позже, она уже никуда не денется, что неимоверно радует даже рядом с крайне подозрительным трупом ритуалистки, и он, склонив голову к плечу, продолжает наблюдать за ее действиями, ожидая новых выводов. И напрягается настороженно, получая их: — А вот это подозрительно… — странно слабым шепотом проговаривает Нэрисса.       Резко отшатнувшись от трупа, она обеспокоенно оглядывает собственные ладони и, когда магистр Смерти уже собирается пересечь заслон, быстро оборачивается к нему: — Нет, Рэн. Оставайся там, — остановив но жестом руки и снова ее посмотрев, Нэри подозрительно спокойно уточняет, вызывая у Даррэна еще большее беспокойство: — Кто еще контактировал с телом? Не просто постоял рядом, а прикасался? — Да что там, Нэрисса? — раздраженно вопрошает Эллохар, ощущая, как сильнее накатывает беспокойство, и она, покачав головой, опускается на стоящую неподалеку бочку. — Не знаю, Рэн, — покачивает головой Нэрисса и признается: — Это очень похоже на моровую гниль, но я не уверена. Мне нужен увеличивающий кристалл.       Полыхнувший глазами магистр Смерти рывком устремляется наверх, находу прорезая палец увеличившимся когтем. «Не хотят создавать паники» — понимает она причины вызова по крови: моровая гниль, способная распространяться на многие расстояния посредством касаний, выкашивающая всех, от взрослых, до беззащитных детей, уносящая жизни сотен и тысяч за какую-то жалкую неделю, опасная даже для магов и темных, и только недавно поддавшаяся терапии — пугающее известие. По-настоящему страшное.       Нэрисса проследив его исчезновение, снова опускает глаза на пальцы: мельчайшие споры, необычно черные, перемещающиеся и сталкивающиеся друг с другом на коже, просочились даже сквозь наложенную ею при входе защиту. А наверху, судя по шуму, все же поднимается паника: Тьер громко раздаёт приказы, гул огня заглушает его голос, и Нэри не может разобрать, что именно он говорит; кто-то громко всхлипывает почти у самых дверей в подпол, звук шагов множится — наверняка прибыли маги из службы контроля. Но все заглушает скрип ступеней: быстро сбежавший вниз Эллохар тревожно осматривает ее и, перебросив сквозь защиту браслет с кристаллом, требует мрачно: — Попробуй сжечь споры огнём, Нэрисса.       Покачав головой и наткнувшись на злой взгляд магистра, она почти сразу кивает, хотя понимает — бессмысленно. Обычная моровая гниль не распространяется так быстро, не сжирает трупы разложением за пару часов, а значит, это что-то другое. Но послушно призывает огонь, опаляющий ладони, и, приглядевшись к ним через увеличивающий кристалл, отрицательно качает головой. — Ничего, Рэн. Огонь не уничтожил споры, они остались на месте.       Злой выдох сверху, скрежет когтей по стене — похоже, Эллохар все же не выдерживает, но она не реагирует: споры, так похожие на моровую гниль, все же имеют отличия. Подтянув висящий огонёк поближе к себе, Нэрисса внимательно разглядывает нетипично живые и активно шевелящиеся черные звёздочки спор через увеличитель и медленно поднимает голову, понимая, что с ними не так. Смотрит на неотрывно следящего за ней магистра, и он, заметив выражение ее лица, шипит в бешенстве: — Теперь-то ты мне скажешь, что не так? — Они изменённые, Рэн. Споры изменены — они живые, двигаются и… — Нэри, склонив голову и закусив губу, тяжело вздыхает и опять покачивает головой. Слишком знакомо ей это хаотическое движение, слишком близок отголосок магии, неимоверно, почти неощутимо слабый. — Я почти уверена, что ее изменили при помощи паразитов, — поднимает она глаза на магистра Смерти, и он замирает, неотрывно глядя на нее стремительно темнеющими глазами. — Кто-то еще заражён? — спрашивает негромко, но Эллохар не отвечает, и Нэрисса окликает его: — Рэн? Кто еще заразился? — Найтес, — рублено отзывается он, дергая головой.       Выругивается в полголоса, поминая всех, от гоблинов до драконов, устало растирает лицо рукой, отворачиваясь — если Блэк нашел способ изменить моровую гниль… это очень, очень плохо. Смертельно плохо, если уж говорить честно, а он снова не знает что делать, только потому, что под удар опять попала Нэрисса. Страх потерять, только недавно отступивший, крепче сжимает горло липкой ледяной рукой, и Эллохар медленно, тяжело выдыхает, прикрывая глаза и пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие спокойствия и контроля. — Меня нельзя выводить отсюда без защиты, — услышав его тяжелый выдох, напоминает она, и формирует еще один слой барьера со своей стороны заслона. — Передай сотрудникам контроля, чтобы спустились за мной с защитой ладно? И… как Найтес?       Ее спокойствие бесит, и магистр крепче сжимает зубы, чтобы не зарычать на нее — Нэри ни в чем не виновата и держится слишком хорошо для той, кто прекрасно осознает ситуацию и свое положение. Еще и беспокойство о других проявляет, что бесит еще сильнее, и он все же не выдерживает: — Мне плевать на Найтеса, Нэрисса! — рычит в бессильной злобе Даррэн, но под спокойным взглядом, в котором отчётливо видится укор, заставляет себя успокоиться. И выдыхает снова. — Нормально, жив еще, — отвечает негромко и, подойдя вплотную к заслону, с тревогой оглядывает, пытаясь увидеть первые симптомы заражения. Вглядывается в ее лицо, не имея возможности сделать хоть что-то, и спрашивает тихо: — Как ты себя чувствуешь? — Пока нормально, — пытается улыбнуться Нэрисса, приподнимая угольки губ, и Эллохар скупо кивает. — Тебя проверили? — Да, я чист, — отвечает он, и Нэри облегченно выдыхает, удобнее устраиваясь на относительно чистой бочке. Недолго разглядывает его, понимая, что не может, просто не имеет сил видеть тревогу в его глазах, и проговаривает тихо: — Иди, Рэн, не стой здесь, твое присутствие наверху полезней, мне ты все равно ничем не сможешь помочь.       Она видит, как он колеблется, больным от беспокойства взглядом глядя на нее, и указывает на выход. Да, возможно, это жестоко, но ощущать его тревогу, его злость на собственное бессилие еще хуже. И магистр Смерти словно слышит ее мысли: зло тряхнув головой, сверлит глазами еще с минуту и, еще раз кивнув и быстро наложив защиту со своей стороны, быстро поднимается по ступеням. Скип лестницы стихает, сверху доносятся только команды службы контроля, наверняка проверяющей сейчас всех, кто контактировал с трупом, голос Тьера, все еще стоящего у самых дверей в подпол, злое шипение ответов Эллохара, а ей остается лишь ждать.       Время будто растягивается, и сотрудники службы контроля, одетые в яркие желтые балахоны и обтянутые радужно поблёскивающими пленками магической защиты, спускаются к ней по ощущениям спустя полчаса. Быстро осматривают стены, освещая их специальными заклинаниями для выявления спор, выставляют горящие зелёным алхимическим огнём чаши испаряющие нейтрализующее зелье, запечатывают поверхности заключёнными в артефактах заклинаниями и только после переходят непосредственно к ней. — Покажите руки, леди, — просит один из желтых балахонов и, приняв протянутые Нэриссой ладони, быстро осматривает их, осветив чарами. Кивнув, вытаскивает из перекинутой через плечо сумки желтый свёрток. — Надевайте. Лорд Эллохар предоставил свои изоляторы и все имеющиеся по стандартному штамму моровой гнили исследования, поэтому перемещаться будете с ним и в школу искусства Смерти. Все ясно? — Кристально, — кивает Нэрисса, натягивая плащ, и не удерживает скользнувший по губам улыбки. Недоуменно посмотревший сотрудник службы контроля вопросительно приподнимает брови, явно не понимая, как можно улыбаться в такой ситуации, и она негромко поясняет: — Я и так с ним. Так что без отрыва от учебы. — Адепты Смерти, — с тяжким вздохом совершеннейшего непонимания махает на нее рукой сотрудник контроля, накладывая барьерное заклинание. — Кто-нибудь еще заразился? — интересуется обеспокоенно Нэрисса, ступая следом за поднимающимися наверх желтыми балахонами, и все тот же отвечает ей: — На удивление только вы и офицер Ночной стражи, лорд Найтес. Ему чуть хуже, чем вам, у него уже проявились первые симптомы, но он решил дождаться вас, — и добавляет тихо, но крайне раздраженно: — Склочный дроу.       Это проявление нетерпимости к некоторым чертам характера Найтеса Нэри попросту игнорирует, сделав вид, что не услышала. Протиснувшись в дверной проем, чуть улыбается обернувшемуся на нее магистру Смерти, до этого что-то мрачно говорившему Тьеру, и, в компании сотрудников контроля дойдя до него, облегченно выдыхает, будучи переданной с рук на руки. Шагает ближе к дроу, тоже обряженному в желтый балахон и радужно переливающемуся пленкой барьерного заклинания, и сочувствующе спрашивает: — Ты как?       Найтес вздыхает страдальчески, закатывает глаза, выразительно глянув в сторону удалившихся к возведённой рабочей палатке желтых балахонов, подступает ближе и делится громким шепотом: — Достали своим измерителем во все места тыкать, уровень заражения с сотню раз за последние полчаса померили. Я себя не просто арестованным почувствовал, а пару лет отсидевшим по строгой статье. Отстали, только когда жар начался и ознобом бить стало.       Злобно зыркнувший на их перешёптывания Эллохар тут же разворачивается, обрывая тихий разговор с Тьером, и, мрачно посмотрев на Найтеса, угрожающе обещает: — Еще успеете наговориться, кумушки, будете соседями по изоляторам, — и указав рукой в сторону, где тут же вспыхивает пламенем переход, командует: — Вперед, господа заражённые неудачники. Будем пытаться вас спасти.       Юрао, фыркнув, шагает в огонь, магистр Смерти галантно указывает на переход Нэриссе, пропуская ее вперед, и сам входит следом, напоследок оборачиваясь к Риану: — Прикажи доставить труп сразу в подвалы, он будет нужен мне через час.       Тьер мрачно кивает в ответ, и пламя, полыхнув ярче, слизывает потрёпанные дома и присыпанную мокрым снегом мостовую. А спустя чуть больше пары минуты перемещения, в которые Эллохар сверлит ее тяжелым тревожным взглядом, а задумчиво глядящий то на нее, то на магистра Смерти Найтес чуть заметно загадочно улыбается, Нэрисса первой выходит из опавшего круга огня, с любопыством оглядываясь. В лабораториях, отданных под изучение разнообразных поветрий и прочих болезней, передающихся по воздуху и контактно, она оказывается впервые. Вокруг них сразу образуется небольшой круг отчуждения, снующие адепты расходятся, но любопытство не позволяет им отступить на расстояние большее, чем дают разглядеть не вооружённые чарами глаза, делая возможным изучение холодно-белой обстановки длинного узкого коридора, частью состоящего из стеклянных стен. — Вперед, господа постояльцы, ваши номера на ближайшие сутки уже готовы, — подталкивает их вправо магистр, и быстро разомкнувшие круг адепты расходятся к стенам, провожая взглядами. — Не слишком ли оптимистично — всего сутки? — со скептическим весельем в голосе спрашивает обернувшийся на Эллохара дроу, очевидно нарываясь на воспитательный подзатыльник, и магистр ядовито отвечает, изогнув губы в неприязненной усмешке: — Если ты подохнешь раньше, Найтес, я только рад буду, в чем честно тебе признаюсь.       Обогнув нарвавшегося таки на грубость Юрао, он проходит вперед и, коснувшись контрольной панели на стене рядом со стеклянной дверью, приглашающе распахивает створку. — Недобро тебе пожаловать, ушастый, располагайся.       И с грохотом захлопнув ее, уже спокойнее проходит дальше, мимо стеклянного во всю стену окна. Нэрисса тоскливо усмехается обустройству изолятора — все для наблюдения за подопытными, коими они с Найтесом сейчас и считаются, несмотря на опасность и тяжесть подхваченной заразы. — Я даже обнять тебя не могу, — хрипло шепчет Эллохар, снимая защиту с ее палаты, но дверь не открывает — побелевшие пальцы крепко сжимают ручку.       Он смотрит долго, с какой-то бессильной злобой и совершенно беспомощной болью, прикрывает глаза на миг, а после резко, будто решившись, распахивает створку. Замирает, глядя под ноги, поднимает на нее взгляд, и Нэрисса тихо шепчет, пытаясь подбадривающе улыбнуться: — У тебя еще будет бесконечное количество возможностей обнять меня, — и зайдя в безликое белое помещение с узкой койкой у стены, сама прикрывает дверь. — Может даже надоесть. — Не может, — со вздохом качает головой магистр Смерти. — Все будет хорошо, веришь мне? — серьезно глядя ей в глаза, он прислоняет ладонь к толстому двойному стеклу, между слоями которого уже пробегают искорки защиты, и, когда Нэри прикладывает ладонь со своей стороны, печально улыбается. — Все будет хорошо, — одними губами отвечает она, зная, что он ее не услышит: с закрытием двери наступает глухая, давящая на перепонки тишина, и Нэрисса гулко сглатывает, пытаясь снизить давление на уши.       Отошедший магистр Смерти мгновенно начинает раздавать указания, и она, не имея возможности услышать хоть что-то, просто наблюдает за тем, как он взмахивает рукой, указывая в другой конец коридора, и стайка адептов в белых халатах и желтых защитных костюмах бегом устремляется в указанном направлении. Как еще группка, на этот раз в зеленом, подойдя, получает какие-то распоряжения и тоже удаляется, рассредотачиваясь по вспыхивающим ярким светам кабинетам лаборатории за стеклянными стенами напротив изолятора.       Теперь остается только ждать. Сначала проб, которые возьмут, чтобы убедиться, что моровая гниль не начала мутировать дальше у носителей второй очереди, после результатов — исследований, затем, если они окажутся успешными, создания сыворотки, потом — испытаний… А учитывая, что счет идет на часы…       Думать об этом Нэриссе страшно не хочется, но все равно думается, и холод, пробежав между лопатками, поселяется в груди. Беспомощность, невозможность что-то сделать, необходимость сидеть на месте в ожидании хоть чего-то пугает сильнее всего. И холод пробирает все сильнее, отчего она поёживается. В поисках хоть чего-нибудь, во что можно завернуться, Нэри оглядывается, но находит лишь кипенно-белое одеяло, сложенное в изножье узкой кровати, и, оценивающе оглядев испачканную форму, направляется к единственной двери. Здесь, раз уж это изолятор, должны быть универсальные госпитальные комплекты.       Ванная оказывается самой обычной, пусть нестандартно белой и маленькой. Кинув форменный комплект, а после и белье в специальный утилизационный контейнер, она встает под душ и, сделав воду погорячее, расплетает косу. Подхватывает с полки флакон с нейтрализатором, быстро обмазывается с ног до головы: от резкого запаха слезятся глаза и зудит в носу, но сделать это необходимо. Выключив воду, быстро одевается в безразмерные, шнурком затягивающихся на талии штаны и рубашку, подкатывая рукава. А выйдя обратно в палату, обнаруживает за стеклом двоих адептов в желтом.       Присаживается на узкую койку, жалея, что не захватила тёплый махровый халат, висевший на крючке у самой двери — становится зябко, а значит вот-вот проявится один из симптомов: жар. Дожидается, пока адепты войдут, и самостоятельно подкатывает повыше рукава. — Как самочувствие? — сочувствующие спрашивает высокая тоненькая эльфийка, пока ее напарник подкатывает стальной столик к кровати и раскрывает установленный на него целительский сундучок. — Нормально, но уже начинает знобить, — поводит неоднозначно Нэрисса плечом. — Как мой сосед? — спрашивает тихо, и второй адепт, кинув взгляд на задёрнутую шторой стену, за которой наверняка находится окно в соседнюю палату, сообщает коротко: — Ему хуже: жар, озноб, тошнота.       Эльфийка вздыхает печально, но ничего не говорит, молча подавая адепту пинцет с зажатой в нем салфеткой и пробирку. Он, обтерев кусочком плотной ткани ладони Нэриссы, запястья и предплечья до сгибов локтей, быстро сует пробу во флакончик и закупоривает его. Целительница тем временем осматривает глаза, меряет заклинанием температуру и даже в рот заглядывает с кристаллом увеличителем, проверяя слизистые на предмет поражения спорами. — Значит, дальше меня ждёт жар, тошнота, кровавый кашель, кровавая же рвота и, как финал второго акта, спутанность сознания, — в приступе самоиронии хмыкает Нэрисса негромко, не видя смысла оценивать свои шансы, раз уж Найтесу становится хуже так быстро. — Весело, — резюмирует она, и эльфийка, утешающе прикоснувшись к плечу, улыбается ободряюще. — Не волнуйтесь, я как разлагаться заживо начну, вам в окошко постучу, — обещает Нэри, и складывающий в чемодан пробирку с пинцетом адепт фыркает тихо. — Обычно говорят, что если пациент шутит, значит, идет на поправку, но в данном случае… — качает головой он, и Нэрисса машет на него рукой. — Никаких прогнозов, понимаю, — уверяет его она, забираясь на кровать с ногами. — Как будут результаты исследований первых проб, покажете? — спрашивает заговорщицки, и адепты, переглянувшись, кивают. — Если лорд-директор разрешит, — добавляет адепт серьезно. — Сама понимаешь, — разводит он руками, оправдываясь, но Нэрисса перебивает его: — Если он не разрешит, значит прогнозы делать уже поздно, и мы с дроу не жильцы, — усмехается она криво. — Ладно, дождёмся результатов, — вздыхает тихо, и кивнувшая в ответ эльфийка проходит к дверям.       Подхвативший сундучок адепт следует за ней, они выходят, и Нэрисса снова остается одна. Прислушивается к своему состоянию, но кроме озноба и легкой сонливости ничего не обнаруживает. Все же поднимается, лениво бредёт к двери ванной, а накинув халат, кутается в тёплую махровую ткань и возвращается на кровать. Но посидеть не получается — глухой, едва слышный стук раздается со стороны занавешенной шторой стены, и она, поднявшись и пройдя с десяток шагов, отдёргивает тяжелую ткань.       Найтес выглядит отвратительно, и Нэри, ощутив острый приступ сочувствия, грустно оглядывает его. Запавшие щеки на темном лице и резко побледневшие губы смотрятся странно, и Юрао наверняка понимает, почему она так его разглядывает, поэтому тускло улыбается. И указывает куда-то на стену. Вопросительно посмотрев на него, Нэрисса подходит к указанному месту и, обнаружив на стене контрольную панель чуть поменьше той, что находится снаружи палаты, касается ее рукой. В помещении тут же раздается слегка приглушённый толстым стеклом перегородки кашель, а затем дроу нарочито весело спрашивает: — Кошмарных, подруга по несчастью. Ты как? — Кошмарных в прямом смысле, — невесело улыбается Нэри, и Найтес согласно кивает. — Нормально, как видишь, но, чувствую, вот-вот присоединюсь к тебе. Ты как?       Он пожимает плечами, разводит руками, но Нэри видит — скорее поддерживает видимость, чем на самом деле в норме. Вот только неизвестно, сколько он еще сможет нарочито не унывать. — Напуган, если честно, — признается откровенно Найтес, прислоняясь плечом к окну. — Утешаю себя тем, что любил и был любим… — возвышенно тянет он, садясь на привычного конька, и Нэри фыркает тихо — этого великовозрастного балбеса даже моровая гниль и страх смерти не исправят. — Больше всего реакции матушки и тёток боюсь: они же меня прибьют, если я подохну, не побоятся в Бездну спуститься и устроить мне и там сладкую жизнь… — Эрха не знает еще? — зеркально отразив позу дроу, спрашивает Нэри негромко, и мгновенно растерявший всю напускной весёлость Юрао вздыхает, выразительно качая головой. — Попросил Эллохара не говорить. Уж не знаю, выполнит ли он мою просьбу, но раз ее пока здесь нет, значит, выполнил. Я и матери с тётками попросил не сообщать до самого конца, чтобы они тут не разнесли все в заботе обо мне и желании узнать о моем состоянии. А если уж все закончится совсем печально… — заканчивает он тускло и махает рукой. — Ты зачем вообще к трупу полез, инициативно-любопытный? Не полез бы, и не сидел бы здесь сейчас, ответственно планируя в ближайшем будущем выкашлять лёгкие, — ехидствует скорее по привычке, нежели обдуманно Нэри, и Юрао, закатив глаза выразительно, объясняет: — Труп подозрительным показался. Горло вскрыто, а крови нет, хотя по всем признакам смерть наступила в подвале, трупное окоченение наступило именно там, а оно при большой кровопотере быстро происходит обычно. Вот и подумал я, что причина смерти в другом заключается, решил осмотреть, — озвучивает схожие с ее выводами наблюдения он и продолжает: — Осмотрел к Бездне... Знал бы, почему труп так быстро разлагается, ни за что бы не полез. Хорошо хоть Дэйка тело не трогала, я сразу что-то нехорошее заподозрил, наверх отправил, Окено толком практическую начать не успел.       Нэрисса лишь кивнуть согласно успевает: в дверь палаты дроу быстро стучит адепт в желтом, еще двое маячат за его спиной, и Юрао, махнув рукой, проговаривает: — Пробы крови брать пришли, кровососы смертолюбивые, — и просит негромко, так, чтобы слышала только она: — Ты только связь не обрубай — вместе не так страшно.       Штора с его стороны задёргивается, и Нэри возвращается на койку, ощущая, как начинает все сильнее знобить. Плотнее запахивает халат, укладываясь, повыше подтягивает подушку, устраиваясь полусидя, но сонливость, усиливается, одолевает, и она, прислушиваясь к невнятным разговорам в палате Найтеса, прикрывает глаза буквально на пару секунд.       Чтобы резко проснуться от надрывного кашля за стеклянной перегородкой, топота ног ворвавшихся в палату дроу адептов целителей и сдавленных возмущений самого пациента. За стеной раздается еще один хлопок двери, следом характерные булькающие звуки рвоты и мученический стон, а после все резко стихает, и Нэрисса понимает, что кто-то замкнул чары на контрольной панели, прекратив передачу звука. Свое состояние по пробуждении она оценивает как сносное: из симптомов добавляются только острая боль в горле и тяжесть в груди, и, видимо, жар накатывает сильнее, потому что трясет ее уже ощутимо.       Стоит подняться с кровати, как глаза теряют фокус и остроту зрения: воспринимаемая мозгом картинка то плывёт, то двигается рывками, словно он не поспевает обрабатывать получаемую информацию, и Нэри хватается рукой за стальное изголовье, пытаясь удержаться на ногах. Зажмуривается крепко, до алых кругов под веками, пару раз надсадно выдыхает — в груди сдавливает до боли на каждом вдохе, и, разжав пальцы, делает шаг. Открывает глаза, встряхнув головой, и выдыхает на на этот раз облегченно: острота зрения и фокус пусть и не возвращаются полностью, но зрение обретает чёткость. Семь шагов, одиннадцать выдохов и двенадцать вдохов, приносящих дискомфорт за рёбрами, и она резко отдёргивает плотную штору. Чтобы увидеть ровно такую-то же за стеклом.       Сидеть в полной тишине, не зная, что там происходит с неугомонным дроу, как продвигаются исследования и чего вообще ждать, невозможно. Почему-то становится совсем страшно, так, что в груди сдавливает еще сильнее, и делать вдохи кажется все труднее. Опустившись на пол прямо там, у стеклянной стены в ворохе плотной ткани шторы, Нэрисса опускает голову между поджатых к груди коленей, пытаясь успокоится. Вдыхает и выдыхает медленно, не обращая внимание на сиплый присвист в горле, повторяя подходы нехитрой медитативной гимнастики, хоть как-то занимая себя, не понимая, ни сколько проспала, ни сколько уже сидит вот так. Время тянется невыносимо медленно в абсолютной, глухой тишине, в которой даже собственный пульс кажется пугающе громким.       Она не может сказать точно, когда ее начинает мутить — отслеживание собственных вдохов и выдохов все же вгоняет в подобное трансу состояние. Но точно может расписать собственные ощущения поминутно, от лёгкого и невнятного дискомфорта под ложечкой, до первого сдавившего горло и норовящего вывернуть пустой желудок спазма.       В ванную Нэрисса влетает, путаясь в ногах — долгое сидение в одной позе вызывает онемение, противными мурашками бегущее по мышцам, и на колени перед унитазом она падает почти счастливо, лишь бы не чувствовать покалывания в ногах и наконец освободить желудок. Но рвотные позывы оказываются неэффективными, голова начинает кружится сильнее, и она, не решаясь подняться к умывальнику, подползает к душу, включая воду, чтобы попить. От холодной воды трясёт все сильнее, сводит зубы, и сама она, кажется, пахнет все тем же нейтрализатором и еще чем-то лекарственным, но сейчас Нэри совершенно плевать — просто хочется чем-то занимать себя. Пусть это даже будет рвота, питье из лейки душа или непростые попытки подняться. Лишь бы не думать, лишь бы не было так страшно.       Лишь бы с Найтесом все было хорошо.       О дроу, находящемся в соседней палате, Нэри старается не думать, потому что так еще тревожнее и страшнее, но не думать не может. Не получается. Она хочет пойти и проверить, как он там, но понимает — штору в его палате никто не сдвинет и переговорное заклинание не активирует. Чтобы ее не пугать, если ему уже совсем плохо. Или потому что уже некому.       Мысль о том, что несносный ушастый мог уже окочурится, пока она сидит и жалеет себя на полу ванной, заставляет ее подняться. С трудом, хватаясь за умывальник мокрыми сколькими пальцами, а после идти, игнорируя покачивающийся под ногами пол. В дверях ванной она замирает: за стеклом, в темноте коридора, — свет уже выключили, отставив только тусклый светильник в дальнем его конце, видимо, на посту дежурного целителя, — четко выделяется высокая фигура в чёрном, и Нэрисса пытается улыбнуться. — Как Найтес? — спрашивает она, на чистом упорстве добредая до двери. — Как ты? — одновременно с ней спрашивает магистр Смерти, тревожно вглядываясь в ее лицо, и закатывает глаза, тихо фыркая. — Ты когда-нибудь начнёшь думать о себе, прелесть моя? — тут же язвительно интересуется он, и Нэри, вздохнув его упрямству, обессиленно прислоняется плечом к стеклу. — Я нормально, а вот одному восхитительно наглому дроу значительно хуже, — толсто намекает она, вопросительно приподнимая брови и нарочно не вдаваясь в подробности о собственном состоянии. Будет подыхать — предупредит в числе первых. — Так что там с Найтесом? — повторяет свой вопрос и видит, как сильнее стискивает зубы Эллохар. — Без сознания, — отвечает он коротко, и Нэрисса продолжает смотреть вопросительно, но понимает, что больше ничего не добьётся. — Ты так и не ответила на вопрос «как ты?» ничего, кроме не впечатляющего содержанием «нормально», радость моя. Мне провести опрос по форме, чтобы быть в курсе твоего состояния? — не удерживается от ответной поддёвки магистр Смерти. — Пытала твоих адептов, чтобы мне обещали показать результаты исследования спор, спала, проснулась от кашля и воплей Найтеса, хотела посмотреть, как он там, но увы, — уныло перечисляет она, разводя руками. — Потом запаниковала, потом пыталась успокоится, потом проблеваться… И то, и другое безуспешно, если тебе интересно, — совсем уж скучным тоном продолжает Нэри и заканчивает со вздохом: — И вот, стою здесь, перед тобой, и терплю твой отвратительный характер. А ты так и не сказал, что там с исследованиями.       Тяжело вздохнувший и выразительно посмотревший Эллохар устало прикрывает на мгновение глаза, склоняя голову к плечу. Внимательно оглядывает ее с ног до головы, пытаясь на глаз определить, проявились ли еще какие-то симптомы, но кроме сильной бледности, следов усталости на лице и учащённого дыхания не замечает ничего. Нэрисса держится все так же хорошо, то ли по привычке, то ли умышленно не конкретизируя тему своего самочувствия. — Заканчивают с анализом проб крови, вот-вот будут результаты, — все же отвечает магистр, и Нэри удивленно вздергивает брови. — Твои адепты дырявили меня без моего на то разрешения? — недовольно осведомляется она, деланно возмущённо глядя на Даррэна, и тот тихо насмешливо фыркает, приподнимая руку и демонстрируя золотой наруч, обхватывающий запястье под манжетой рубашки: — Разрешение имею право дать я, — усмехается многозначительно он, но улыбка тут же сползает с лица, стоит Нэриссе, подняв на него похолодевший взгляд, скупо кивнуть. Напоминания о свадьбе у эльфов совершенно не нравятся ей, и Даррэн не понимает, зачем напомнил об этом сейчас. И меняет тему, мягко проговаривая: — И снова я не услышал того, что хотел услышать, — пытается улыбнуться, но под ее бесстрастным взглядом выходит очевидно неубедительно.       Еще раз разведя руками, Нэрисса, чувствуя, что ноги держат все хуже, сохраняя видимую невозмутимость, опускается на пол. Прислоняется спиной к стеклу, прикрыв глаза, откидывается затылком на перегородку и признается тихо: — Мне страшно, Рэн. Это ты хочешь услышать? — спрашивает с печальным сарказмом и усмехается криво, покачивая головой. Обнимает колени руками, чувствуя, как потряхивает все сильнее, а значит температура быстро растёт. — Я не знаю, чего мне ждать, а неизвестность пугает сильнее всего. И да, мне хуже, но пока не настолько, чтобы пытаться ползти в сторону кладбища, поэтому я не вижу смысла жаловаться.       Даррэн, опустившись на пол, сев спиной к ее спине, молчит, не говорит ничего, но его присутствие она ощущает отчётливо, так, словно он не стоит там, за непроницаемое перегородкой, а находится здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки или меньше. Снова не знает, что сказать, а молчание тяготит все сильнее, так, что уже хочется попросить его уйти, или наоборот умолять не уходить. И Нэрисса пытается разобраться, что именно чувствует и чего на самом деле хочет, а магистр Смерти тихо и чуть хрипло проговаривает, буквально выдыхает: — Прости меня. — Хочешь облегчить душу извинениями, полагая, что я могу вот-вот подохнуть? — фыркает она ехидно, но запала хватает на одну фразу. Нэри устало покачивает головой, уставляется в безликую белую стену между дверью и койкой и проговаривает едва слышно: — Знаешь… Наверное, я в большей степени обижена на саму себя, нежели на тебя. Но это все равно задевает меня, — подняв руку, она встряхивает наручем на запястье. — Потому что это было глупо. Расслабиться, довериться, не ждать подвоха. Видимо, ты был прав, и я действительно создала себе образ, основываясь на опыте прошлого и собственных ожиданиях, не совсем соответствующих действительности. И, наверное, я должна быть благодарна тебе — ты помог мне этот образ разрушить. И снова доказал, что я не имею права быть уязвимой, доверчивой, просто полагаться на кого-то во всем, даже на тебя. Наверное, так правильно… — заканчивает на выдохе Нэрисса, ощущая, как сильнее сжимает в груди и нормальный вдох сделать уже не получается.       Это звучит плохо, слишком плохо для него, для них, но Даррэн вслушивается в каждое слово с мазахистическим упрямством, не перебивая, не обрывая ее, позволяя ей выговориться, а сам все больше погружается в отчаяние, со злобной самоиронией признавая нездоровую цикличность ситуации, из которой, кажется, уже не найти выхода. — Я ведь хотела тебе доверять, я пыталась, правда пыталась, Рэн… — едва слышно шепчет она, и слова ударяют наотмашь.       Использованное ею прошедшее время кажется символичной, но такой фатальной точкой во всех его надеждах, крестом на планах, что он, не выдержав, прикрывает глаза. Переводит сбившееся дыхание, тяжело, болезненно смотрит в стену, в полной безнадёжности шепча: — Я люблю тебя, Нэрисса. — Я тоже тебя люблю. Просто иногда одной любви недостаточно, Рэн. Она не выживает без доверия, понимаешь?       Понимает ли? Да, безусловно, вот только признаться в этом не может — это все равно, что согласиться, что их отношения, только недавно потеплевшие, нежизнеспособны. Потому что она действительно устала пытаться доверять, раз уж говорит об этом сейчас. А он никак не может исправить того дня в Вечных лесах, как бы не хотел сделать это.       Зажегшийся в другом конце коридора свет и громкий, спешный шаг, почти переходящий на бег, не дает возможности закончить разговор, сказать еще что-то, и магистр Смерти мрачно, зло нахмуривается, поднимаясь. Нэрисса оборачивается, видя бегущего адепта в развевающемся желтом балахоне с зажатым в руке листком. Притормозив у самого Эллохара и едва не врезавшись в него, адепт, задыхаясь, размахивает рукой с листом, как взбесившаяся ветряная мельница сломанной лопастью, и, переведя дух, взволнованно сообщает: — Результаты исследования спор и проб крови, лорд-директор! Споры были действительно модифицированы при помощи паразитов Мрака, мы смогли выделить… — частит он, и магистр, закатив глаза, отбирает листок. — Выдохни, Лэйс, — советует адепту он, внимательно изучая результаты. Нахмуривается, кидая задумчивый взгляд на Нэриссу, и, удовлетворенно кивнув целителю, уточняет: — Проб крови Нэриссы хватило лишь на эксперимент с опытным образцом спор? — Да, магистр, — как болванчик, трясёт головой Лэйс. — Но, судя по высокой доле успеха в проведённых испытаниях, можно смело делать выводы об эффективности возможного способа лечения.       Нэри, вслушиваясь в лепет адепта и осознавая, что притупленного жаром таланта вычленять суть из чистейшего профессионального словоблудия недостаточно, переводит взгляд с него на Эллохара и требовательно протягивает руку к стеклу. — Покажи.       Магистр Смерти прижимает листок к стеклу, впериваясь горьким взглядом в ее лицо, что весьма отвлекает, но Нэрисса, старательно игнорируя его попытки привлечь внимание, сосредоточенно всматривается в ровные столбцы показателей. Сравнивает результаты анализов крови, свои и Найтеса, изучает раскладку данных по изучению влияния спор на сопротивляемость организма, обнаруживая, что в в разрезе временной шкалы их с дроу показатели разительно отличаются, и замирает, в конечной степени удивления разглядывая последний график. Поднимает глаза на смотрящего в упор Даррэна, вопросительно изгибает брови и спрашивает тихо: — Кому вообще это в голову пришло? Это совершенно неэтично, излишне амбициозно, просто, логично и без преувеличения гениально, — выдыхает она, и сбледнувший с началом фразы до цвета окружающих стен адепт расцветает улыбкой, дослушав до конца. — Как бы то ни было, результат есть, и он обнадеживает, — пожимает плечами Эллохар, забирая отчет и возвращая его сияющему как начищенная монетка целителю. — Твоя сопротивляемость выше, кроме свойственных людям симптомов простуды и кишечной инфекции у тебя не наблюдается ничего, а сыворотка на основе твоей крови показывает высокую эффективность, останавливая распространение спор. — Да-да, вижу цель — не вижу препятствий, я помню, — кивает Нэри серьезно, и взгляд Даррэна становится отчётливо печальным. — Вот только поводов для особой радости я не вижу, Рэн, и причины на то две: первое — если Блэку удалось настолько модифицировать моровую гниль, то это высочайший уровень владения даром. Он без преувеличения гений, Рэн, на такое нужны не годы и даже не десятилетия тренировок, — тяжело качает головой она и продолжает: — И второе: ты еще не связал подозрительно сильную восприимчивость Найтеса к модифицированной моровой гнили и совершенно определённые планы моего дражайшего безумного родственничка на Западное королевство дроу?       И Эллохар замирает, осознавая, насколько права Нэри в своем предположении. Вот чем держит за горло культ Бездны и идущих путём ненависти Блэк. Идеально, просто, крайне логично и невероятно опасно в случае невыполнения дроу своих обязательств. — Геноцид, — отрывисто проговаривает магистр Смерти, мрачнея. — Это биологическое оружие массового поражения.       Стоящий рядом адепт улыбаться перестаёт мгновенно, а бледнеет и того быстрее. Нэрисса, оценивая шансы дроу, приходит к неутешительным выводам, и Рэн, судя по выражению глубокой задумчивости на лице, с ней в этом вопросе солидарен. Поэтому она спрашивает неуверенно, прикладывая руку к стеклу: — Нужно создать пробный образец и испытать на Найтесе. Только тогда мы можем быть уверены в результате, — Эллохар согласно кивает, прикладывая свою ладонь с другой стороны, когтем второй руки взрезая подушечку пальца, целитель сконфуженно потупившись, будто увидел нечто очень интимное, смотрит себе под ноги, и Нэри, решая разбавить гнетущее молчание, обращается к нему: — Сколько крови понадобится? Ее лучше взять как можно скорее, я сама чувствую себя не очень, если честно.       Осторожно поднявший голову адепт быстро кивает, снова опуская взгляд, и Нэрисса тихо хмыкает его деликатности. В данной ситуации становится как-то плевать на слухи, которые точно поползут с новой силой, и она, максимально сосредоточившись на самой простой в этот момент задаче, старательно запихивает все остальное поглубже, думая лишь о гениальной наглости адептов Смерти и возможном лекарстве. Отрывает руку от стекла, тут же натыкаясь на потяжелевший взгляд Даррэна, и разворачивается, собираясь вернуться на кровать — дальше разберутся без нее, ее задача заключается лишь в донорстве.       Медленно, чувствуя, как сжавшая горло рука болезни не отпускает, бредёт к койке, желая сесть и побыстрее закутаться в одеяло: резко становится слишком холодно, а в глазах снова встает мутная пелена, расцветая ко всему прочему чёрными, все сильнее ширящимися точками. Оступившись, спотыкается, не дойдя до кровати каких-то десять шагов, и резко наступившая темнота окутывает. То, что падает, Нэри понимает, лишь когда ощущение тела в пространстве теряется, сменяясь плотно стиснувшим в тисках жаром. В глухой, гудящей током крови по венам тишине различает рычащее «В Бездну!», а спустя долгий, невыносимо тянущийся миг слышит разбившиеся гулким эхом «Нэрисса!» и все же умудряется разглядеть полные страха серые глаза магистра Смерти, уже не ощущая подхватившей за талию руки и касания подрагивающих пальцев к щеке — все окончательно заливает плотная, беззвучная темнота.       Приходит в себя Нэрисса туго, но не потому что плохо, совсем наоборот: сжимавший в тисках жар сменяется приятным, мягко окутывающим теплом, дышать становится легче, а горло перестаёт саднить. Тошнота тоже больше не мучает, теперь ей просто хочется спать, и она с удовольствием пользуется возможностью. Но сон становится все менее крепким: сначала сквозь него прорываются едва слышные, почти не касающиеся дорвавшегося до отдыха сознания звуки, затем они становятся чуть громче и отчётливее, и Нэри различает интонации, усталые, но определенно спокойные, хотя говорившего распознать не может — звуки быстро тонут, растворяясь и опять сменяясь сном. В следующее пребывание между сном и явью она ничего не слышит, но чувствует касание к щеке — лёгкое и осторожное, такое трепетное, оно размыкает губы в улыбке, но ей все равно хочется отвернуться, потому что кто-то слишком нагло мешает отсыпаться. А после сон медленно, но верно отступает окончательно.       Пальцы в уверенном капкане чужой руки Нэрисса ощущает первыми и, шевельнув ладонью, касается тёплых волос, рассыпавшихся по простыне. Кажется, Эллохар решил бдеть рядом и спать остался тоже здесь, игнорируя наличие тоскующей кровати в собственном доме и исходящих от ревности шёлковых простыней. Потянувшись пальцами, она осторожно поглаживает его по волосам кончиками пальцев и улыбается, стоит ему сжать руку сильнее, а после сразу отпустить. — Как я понимаю, все завершилось успешно? Сколько я проспала? — шепчет тихо, не открывая глаз, но точно знает — он смотрит.       Нэри не знает, тоскливый ли его взгляд или спокойный, и чем продолжится их перерванный разговор, начавшийся там, в коридоре, когда они были разделены стеклянной перегородкой, она сама была в опасности, а Даррэн кипел в бессильной злобе из-за невозможности сделать хоть что-то, но сейчас… Именно сейчас, в эту минуту, Нэрисса не чувствует больше обиды — все произошедшее не изменяет прошлого и не стирает расстройства, но притупляет точно. И, возможно, она даже не хочет продолжать тот разговор, потому что и так сказала многое, о чем бы хотела умолчать. — Около двадцати часов. Найтес поправляется медленно, но уже очнулся и порывается сбежать — его мать и тётки узнали о заражении и рвутся сюда: собираются брать школу штурмом, — хрипло и чуть сонно отзывается магистр Смерти, сжимая маленькую ладонь крепче и мягко поглаживая ее большим пальцем. — Как ты себя чувствуешь?       Оценивает свое состояние Нэри недолго — все хорошо настолько, насколько может быть, и, наверное даже лучше. И отвечает уверенно и с заметным довольством: — Выспалась. И, кажется, неплохо. Настолько, что, по ощущениям, отчасти покрыла имевшийся в прошлом хронический недосып, — с зевком потягивается она, вытягиваясь на кровати и чувствуя, как покалывает иголочками тело. — Очень сомневаюсь в этом, радость моя, — выпрямившись, протягивает Эллохар и откидывается спинку стула.       Нэрисса ничего не видит в кромешной темноте, даже светильник в конце коридора не горит, поэтому, как ни силится, не может разглядеть его лица. Но голос Даррэна звучит определенно облегченно, пусть и устало. Память о последним часе перед потерей сознания, спутанная и нечёткая, но все же не отказавшая окончательно, подкидывает обрывки ощущений смазанные очертания, и она, не совсем уверенная в том, что все это не плод воспалённого жаром сознания, спрашивает неловко: — А ты?.. — Чист, но страховочную дозу сыворотки получил, — проговаривает он, продолжая поглаживать ее руку, и Нэри облегченно выдыхает.       Недолго всматривается в его очертания, не имея возможности рассмотреть выражение лица, но зная, что но тоже смотрит. Улыбается мягко, сжимая его пальцы в ответ на поглаживания, и проговаривает задумчиво и с заметным укором: — И ты, имея возможность отправиться спать домой, конечно же решил бдеть у койки мучительно умирающей меня, вместо того, чтобы отдохнуть и больше не пугать своим измученным видом адептов и невообразимо чувствительную меня?       Раздавшееся в темноте ироничное фырканье вызывает у Нэриссы еще одну тёплую волну облегчения, а вот прозвучавшее следом усталое уже тревогу: — Если бы я отправился спать домой, обязательно что-нибудь случилось бы, радость моя. Очередной приступ преждевременной весны у адептов, алкогольная вакханалия по поводу очередного научного открытия у них же, ураган, наводнение или любой другой катаклизм, обязательно ограниченный территорией школы. А если и нет, то меня бы в срочном порядке вытащил Тьер, потому что культисты, новый труп, подставь что угодно по собственному желанию и в силу своей фантазии, не ошибёшься, — вздыхает он невыразимо печально и, снова устроив голову на край ее кровати, а поверх головы нагло возложив ее ладонь, делится: — Я вообще на другое рассчитывал, возвращаясь вчера утром в школу, прежде пообщавшись сначала с хитрыми лордами Бездны, а потом еще более хитрым и жестоким дедом. Как минимум на сочувствие ласку, — и требует невозмутимо: — Гладь меня. Или по твоему я не заслужил? — возмущённо уточняет магистр, когда рука Нэриссы не сдвигается не на миллиметр. — То есть твое нахождение здесь, это спланированная акция по избегаю проблем, но никак не беспокойство о моем состоянии? — насмешливо уличает его Нэри и резюмирует ехидно: — Эллохар с Тьером интриговали-интриговали, да так и не выинтриговали, потому что переинтриговал всех как всегда Владыка. И до чего же вы дошли в своих интригах с лордами, а после в жалких попытках переинтриговать Повелителя? — скептически уточняет она, и Даррэн тяжело вздыхает, устраивая голову удобней. — Издеваешься… — определяет предельно печально он, видимо, пытаясь отыграть оскорбленную в светлых чувствах невинность. — Но в одном ты совершенно права, Нэрюш, — тоскливо признает магистр, — дед переинтриговал и нас с Тьером, и несчастных лордов, которых даже мне уже очень хочется пожалеть, заполучив их на блюде в количестве трёх штук и с яблоками в зубах…       Лорды почему-то представляются исключительно в компрометирующих позах, с покорными мордами лиц и непременно с яблоками в хищных челюстях, и Нэрисса негромко посмеивается. Голова все еще ощущается пустой и гулкой, но мысленный образ получается слишком ярким, чтобы им не поделиться, и она осторожно касается приглушённой связи. — Ужасно, Нэрюш, — укоризненно шепчет Эллохар, — но в целом отражает суть очень точно, не может не отметить справедливости сделанных ею выводов. «Зрит в корень» — со вздохом признает магистр Смерти, отчётливо представляя себя прикованным к трону цепями, и собирается уже поделиться имеющимися по этому поводу мыслями и результатом встречи с дедом, как по палате разливается отчётливый запах крови. — Ну, что я говорил? Тьер! Лёгок на помине, никакого покоя и уединения… — жалуется он, поднимаясь с неудобного стула, и, пересев на край кровати Нэриссы, принимает вызов. А спустя минуту напряжённого молчания, поясняет: — Сотруднички Риана нагрянули изучить труп, пока он не превратился в кучу… трудноопределимых физиологических жидкостей — подбирает формулировку он, и Нэриссе удается разглядеть его кислую усмешку. — Нужно их встретить, без меня они на территорию школы не попадут. — Мне казалось, ты хотел сказать «в кучу дерьма», — с понимающей ухмылкой подмечает его заминку Нэрисса и удивленно уточняет: — Труп до сих пор не разложился? Но как, она уже должна была превратится в кучу слизи к этому времени, с убийства сколько, двое суток прошло? — Потому Тьер и прислал своих специалистов, хотят детально ее изучить, — сообщает Даррэн и, склонившись к ней, протягивает руку, касаясь щеки.       Он задумчиво изучает взглядом ее лицо, поглаживает щеку кончиками пальцев, и Нэри, теперь имея возможность рассмотреть его чётче, со грустью подмечает, насколько плохо он выглядит. И совершенно не препятствует, когда магистр тянется, чтобы обнять, наоборот, обнимает в ответ. Улавливает его усталый, тяжелый выдох — ему явно сложно сейчас просто подняться и уйти, и дело не только в тревоге за ее состояние, но и в его собственном тоже, —и прижимается крепче, поглаживая широкое, затянутое в черный камзол плечо. Очень хочется попросить его просто отдохнуть, потому что невыносимо видеть его таким уставшим и грустным, но она прекрасно знает, что Рэн не сможет бросить все и спокойно отсыпаться сейчас. — Прости меня, маленькая. Просто иногда инстинкты сильнее меня, особенно когда тебе грозит опасность, а я ничего не могу сделать. Я люблю тебя, — тихо шепчет он, чуть отстраняясь и заглядывая ей в глаза.       Лба мягко касаются тёплые губы, и Нэрисса неожиданно для себя не может разомкнуть руки и отпустить его, хотя понимает, что надо. Прижимается снова, тихонько вздыхая, утыкается носом в плечо, прикрыв глаза, и все же решает признаться в сделанных три дня назад на основе собственных чувств выводах и решениях. — Знаешь, я не то чтобы верю, что говорю это в трезвом уме и здравой памяти, но… — тянет неуверенно она и с улыбкой ощущает, как мгновенно напрягается магистр Смерти. — Раз уж тебе так невтерпёж, и вопрос брака стоит так остро, хотя я сказала бы, что стоит все же несколько иное, то ты вполне можешь приказать начинать подготовку к этому ужасающему каждую здравомыслящую девушку торжеству… — Эллохар с совершеннейшим недоверием, написанным на лице, и крайней же степенью подозрительности и непонимания во взгляде отстраняется, не давая Нэри договорить, и вперивается в нее странным взглядом, и она, выразительно закатив на его нетерпение глаза и тяжело вздохнув, таки заканчивает: — с одним очень важным условием: я в этом всем не участвую. Списки гостей, выбор места торжества, места для проведения медового месяца, упаси Бездна столовых приборов, посуды и украшений, а так же бесконечные примерки свадебного платья — мимо меня. Без вариантов, — на медленно расплывающуюся по лицу Эллохара предовольную такую улыбищу, который любой на ее месте назвал бы хищным оскалом акулы перед готовой к съедению жертвой, сурово уточняет она. — Мне этого всего хватило с помолвкой и грядущей свадьбой Дэйры, глаз до сих пор дергается при одном упоминании вилок с гербами, украшений в родовых цветах, подбора одеяния невесты для первой брачной ночи и всего такого прочего, что вызывает у меня приступ острой изжоги и повышает мой уровень кровожадности в разы, — и с не менее широкой улыбищей добавляет коварно: — Выдержишь, справишься, не психанешь, прибив организаторов дворца Владыки особо жестоким способом, и доживёшь до свадьбы без нервически дёргающегося глаза, трясущихся рук и периодически возникающей жажды подработать маньяком на полставки чисто из любви к искусству — и я вся твоя, — подытоживает прочувствованную, больше напоминающую угрозу речь Нэрисса, разводя руками и выпуская внимательно и крайне задумчивого магистра Смерти из объятий.       Однако ничто из перечисленного не умаляет предовольнейшей, крайне загадочной и невероятно коварной улыбки на лице Эллохара, и он, совершенно серьезно кивнув, склоняется к ней снова. Ее лба снова касаются губы, на этот раз со звонким чмоком, в серых глазах мелькает зловещий победный огонёк, сильные руки на мгновение стискивают крепче, и магистр вопрошает многообещающе: — Я уже говорил, что люблю тебя, радость моя?       И на этой совершенно точно радостной для него ноте, поднявшись, быстро и уверенно направляется к дверям. Вслед ему Нэрисса вздыхает мстительно, но все же сочувствующе, потому как осчастливленный Эллохар пока еще совершенно не в курсе того, что свалилось на его несчастную голову, помимо ее самой. И напутствует снисходительно, когда он оборачивается в дверях: — И ты бы не улыбался так радостно, Рэн. Тьер очень расстроится, если его подчинённых одолеет неожиданная эпидемия сердечных приступов или они все передохнут от ужаса при виде тебя.

***

Кабинет лорда-директора, Ксарах, Темная Империя       Облегченно выдохнувший магистр Смерти, запечатывают заклинанием дверь, опускается в кресло и, подхватив со стола бутылку, принимается сдирать восковую печать с горлышка. Красное вино, то, что он обычно пьёт, когда выматывается окончательно, конечно, не лучший напиток, чтобы отпраздновать завоевание и полную сдачу самой важной в его жизни крепости, но выпить все же нужно — иначе встать из-за стола сил уже не останется. — Тараг, — в пустоту произносит магистр, и спокойно преодолевший заклинание на двери змей просачивается в кабинет, виновато опускает голову, проползая по ковру и замирает скорбным памятником самому себе. — Проконтролируй Тьеровских умников, меня совершенно не радует перспектива того, что наш материал для исследований может встать и пойти шататься по территории лабораторий или, не приведи Бездна, школе.       Змей склоняет голову, но мнётся на месте, продолжая сверлить пол взглядом и подбирая под себя полупрозрачный хвост. Эллохар, таки откупорив бутылку, поднимает на него вопросительный взгляд, дух вздыхает и, аки смущённая девица туфелькой поскребя пол кончиком хвоста, уточняет осторожно: — И никаких выговоров не будет? Адептка при поддержке преподавателя и допущенного на территорию монстра Мрака покинула территорию школы… — И вернулась живой и невредимой, а ты бы все равно ничего не смог бы сделать против Экхара, — разумно заключает в ответ Даррэн, спокойно наливая в бокал вина. — Это не твоя промашка, Тараг, — вздыхает он, видя, что змей все еще виновато протирает ковёр перед столом. — И, если уж судить честно, то именно я не обговорил условия пребывания на территории школы Экхару и Ссагрусу. Мое упущение, — и добавляет предупреждающе: — А вот если ты, впав в уныние и так не вовремя решив пожалеть себя, недосмотришь за Тьеровскими энтузиастами от науки, и труп таки уйдёт, причем неважно, сам или его уведут все те же энтузиасты, вспомнив о наличии такого свойства своих характеров, как наглость, то я точно расстроюсь. Понятливый змей, еще раз склонив полупрозрачную голову, мгновенно ввинчивается в пол, отправляясь исполнять поручение. Эллохар снова выдыхает, придирчиво оглядывает бокал, уже собираясь сделать глоток, но замирает, выругавшись — некто кошачьей наружности, поигрывая когтями с плетениями защиты на границе школы, очень просит доступа на территорию. Пустить приходится, хотя ничего хорошего от духа-хранителя рода Блэк магистр Смерти не ждёт.       А сотворивший чёрную маслянистую лужу из ковра посреди кабинета Асмодей появляется крайне довольным. Под вопросительным взглядом магистра с загадочной усмешкой проходит к креслу, усаживается в него, вольготно устроившись, откидывается на спинку и, улыбнувшись шире, сообщает заговорщицки: — Кошмарных тебе, Эллохар. Я с подарочками, но, вижу, ты и без того уже довольный, — и окинув молча приподнявшего брови Даррэна, спрашивает вкрадчиво: — не поделишься поводом для радости?       Тихо хмыкнувший магистр, все еще продолжающий не ждать ничего хорошего от духа, наконец неторопливо отпивает из бокала вина, чуть морщится — вкус ему никогда особо не нравился, за любовью к сухим винам все же к Нэриссе, таки дожидается, пока оно начнёт действовать, и уточняет у хранителя расслабленно: — С тобой каким поводом поделится, коврик? Тем, что сыворотка от модифицированной порой гнили создана, тем, что очередной план Блэка, в этот раз по уничтожению дроу, провалился по причине первой причины для радости, или же тем, что во дворце уже начали подготовку к свадьбе?       Асмодей в ответ не выражает никакого удивления причинам для радости Эллохара, видимо, неким образом уже осведомлённый обо всем, что еще раз наводит магистра на мысли о необходимости обстоятельно побеседовать с Экхаром, Эллохар не выражает никакого удивления по поводу отсутствия удивления у хранителя, и они, взаимно рассчитавшись, с взаимной же насмешкой кивают друг другу. — Последний самый интересный и, представляешь, самый взаимосвязанный с моим к тебе визитом! — делится довольно Асмодей. — Не зря я решил озаботится этим заранее, — очень туманно, но очень самодовольно продолжает он и, вытащив из кармана небольшую чёрную коробочку, перекидывает ее магистру Смерти. — Лови и будь благодарен.       Словивший коробочку Эллохар открывает ее с осторожностью, а открыв, конкретно так подвисает, рассматривая содержимое. Черный перстень печатка из белого золота с крупным камнем, напоминающим оникс, кажется, не выражая никакого удивления встречей, безразлично смотрит в ответ. Не рискнувший прикоснуться к кольцу магистр поднимает недоуменный взгляд на хранителя, следом ехидно приподнимает бровь и уточняет с сомнением: — Это предложение? — и продолжает издевательски виновато: — Я, конечно, почтён и все такое, коврик, но пойми меня правильно — мои предпочтения совершенно точно не оставляют места для однополой любви…       Шлёпнувший по лицу рукой Асмодей тяжело вздыхает, убрав ладонь, смотрит на Эллохара сочувствующе-брезгливо, явно оценив уровень мозговой деятельности магистра как прискорбно низкий и не оценив юмора в принципе, и, возведя очи горе, терпеливо поясняет: — Оставь свои извращенские шуточки Нэриссе, она, будучи влюблённой, а оттого глупой, возможно оценит. Это, — ткнув пальцем в опущенную Даррэном на стол коробочку, продолжает он, — родовой артефакт из супружеского комплекта, предназначенного для главы рода женского пола. У нас, чтоб ты знал, каждому главе создаётся свой комплект подобных украшений, и мне больших трудов стоило связать это кольцо с парнем у Нэри. И я отдаю его тебе только потому, что надеюсь на твою помощь с ее вступлением в полномочия главы, Эллохар. Или, если не помощь, то хотя бы не препятствование в этом, — проговаривает он многозначительно, серьезно посмотрев на магистра. — Подкуп непонятным колечком, Асмодей? — с насмешливым скепсисом интересуется у кота Эллохар и тихо фыркает, добавляя: — На кой оно мне? В чем польза? Тем более, что свое Нэри не носит, а значит его даже как артефакт связи не используешь. Но и артефакт связи нам не нужен, — указав пальцем на собственный висок, заканчивает он с усмешкой.       Кот снова закатывает глаза, смотрит на магистра Смерти, как на форменного идиота, машет на него рукой, а после выдыхает усталое и слегка неожиданное: — Здесь без ста грамм не разберёшься… Наливай! — и под ставшим заметно удивлённым взглядом Даррэна принимается объяснять: — Обратимся к истории, умный мой: исторически так сложилось, что женщины становились полновластными главами рода всего трижды и супругов выбирали значительно слабее себя, чтобы точно быть уверенными, что наследие отца не проклюнется в потомках. Но на случай, если супруг очевидно сильнее, создавались вот такие колечки, парные к кольцу главы — чтобы вкупе с остальными артефактами ограничить влияние наследственности будущего папаши, вот только у кольца есть еще множество полезных функций, и ты сможешь ими воспользоваться… — соблазняюще тянет кот, и Эллохар не удерживается от едкого комментария: — А, то есть это ты не геноцид имени меня мне же решил устроить, а так, магическими плюшками соблазняешь… — и покивав понимающе, вопрошает скучающе: — и в чем же великая сила этих самых полезностей, не просветишь? Ближе к сути, коврик.       Не дождавшийся пока ему нальют, а оттого подхвативший бутылку с вином и хлебнувший прямо из горла хранитель осуждающе покачивает головой и укоризненно смотрит на магистра. — Я бы и просветил, но ты же постоянно перебиваешь, — тонко намекает на излишнюю болтливость и язвительность некоторых дух. — Первое: кольцо это портал. Никакие ограничивающие чары, куполы и прочая не смогут ограничить перемещение, инициированное этим кольцом, но есть и минус — выдернуть Нэри откуда угодно и пойти за ней ты сможешь исключительно за счет своих сил. Второе, не менее важное: прослушка. Незаметно для нее, ее кольцо работает лишь как передатчик, не искажая магический фон. Если оно на руке, ты еще и подсмотреть можешь, хотя ракурс неудобный и обзорность такая себе, признаюсь откровенно. И третье — колечко не позволит паразиту оказать на тебя какое-либо воздействие, просто не впустит его в ауру. Ну и последнее: если подружишься с сущностью кольца, сможешь контролировать созданных Нэриссой паразитов, ее кровь в камень я уже внёс, пришлось постараться — на клинок ушла почти вся. Но для подчинения созданных ею паразитов нужно будет внести в него и твою кровь, хотя, как по мне, это уже несущественные мелочи, — заканчивает кот, и магистр Смерти призадумывается.       Плюсы наличия у него такого артефакта очевидны и весьма привлекательны, вот только выгоды самого духа пока непонятны. Он вполне принимает необходимость прохождения Нэриссой испытания для становления полноправной главой, и, как бы не желает подвергать ее такому риску, вряд ли станет и вообще сможет чинить препятствия — все же усиление самой Нэри и возможный контроль над Блэком в качестве десерта полезны, приятны и нужны. А вот выгоды кота… Магистр, снова раскрыв коробочку, задумчиво оглядывает печатку, после поднимает такой же задумчивый взгляд на Асмодея и уточняет подозрительно: — И в чем конкретно твоя выгода, коврик? — Умерь паранойю, Эллохар, — отфыркивается снисходительно дух и закатывает глаза. — Мне ровно так же важна безопасность Нэри, как и тебе, и ты не можешь этого не понимать. А колечко дает нам гарантию, что, даже если она вляпается в неприятности, ты сможешь ей помочь. И да, я признаюсь честно — мне выгодно повысить шансы рождения у вас именно Блэков с мраком в крови, род не должен прерваться.       Магистр Смерти внимательно выслушивает кота, кивает своим мыслям, понимая, что хранитель все же темнит, и не упускает возможности напомнить: — Нэрисса не носит кольца, Асмодей. А в работе таких артефактов важен контакт с магией владельца. — Как это не носит? — улыбка хранителя становится загадочной и какой-то ехидной. — Носит, еще как носит, не носила бы, ее бы защита дворца в Хатссахе не пропускала бы, — и на очередной подозрительный взгляд Даррэна показывает выразительно на шею. — Просто носит не на руке и под иллюзией, прямо рядышком с пространственным амулетом и кое-чем еще… — Кое-чем еще? — еще более подозрительно уточняет Эллохар, и кот, состроив удивлённую мину, не упускает возможности поиздеваться: — А ты не знаешь?.. О! — выразительно и крайне загадочно вскидывает брови Асмодей, — ой… Ладненько, колечко передал, просто привяжи его к себе кровью, и да, самое последнее — оно позволит тебе беспрепятственно пересекать защиту Хатссаха в случае, если Нэрисса окончательно поднимет защиту и замкнёт ее, — и поднявшись из кресла, быстро ступает к чёрной маслянистой луже портала на ковре. — Исчезаю.       И таки исчезает, оставляя Эллохара в подозрительной задумчивости разглядывать кольцо, припоминая, замечал ли он иллюзию на амулете пространственного кармана Нэри, и гадая, что же за такое «кое-что» может быть под этой самой иллюзией.