The game of Truth (Год с героями FMA)

С тех пор как мы уехали, прошло всего четыре дня. Всего лишь жалкие четыре дня, но я уже успела соскучиться по друзьям. Мысли о том, что у них там уже всё кончено, что Энви и другие гомункулы уже добрались до Лизы и получили всё, что им нужно, приводили меня в панику. Лишь здравый смысл подсказывал: я здесь и что там толку от меня ноль, и если бы они могли, то давно заполучили бы то, что им нужно. Я лишь мельчайший механизм, а основные герои — Элрики. В Питере мы жили в странной деревне с не менее странным названием — Время. Сеть ловила до ужаса плохо, об интернете даже и мысли не было, в общем остатке настоящая благодать! Дом моего дяди был огромный, красивый, чем-то необычный, вмещал в себя множество комнат в различных стилях, что было весьма удивительно. По осыпающейся штукатурке было понятно, что дом нуждался в некой коррекции, но дядя Андрей был категорически против каких-либо изменений. Возможно, это как-то связанно с его покойной женой, как зачастую случается в фильмах — они построили этот дом вместе, отжили в нём столько лет, что после её смерти он лелеял каждую трещинку, каждую вмятинку, только бы сохранить воспоминания, но было ли это так на самом деле, я не знала. Каждое утро в восемь ноль пять звонил будильник, и под его громкие завывания начинался новый день. После традиционной долгой очереди утреннего похода к великому Сэру Джону и Мойдодыру, наступал завтрак. После — тренировка. В первый же день занятий мне преподнесли катану, помещенную в сирасае, от которой шёл длинный кожаный ремешок. Серёжа пояснил мне, что это нужно для переноски меча другими людьми и указал на свои прожжённые руки. Я была очень рада, когда узнала о том, что она сейчас не на какой-нибудь стройке валяется, а находится в нескольких шагах, и всё же мне было стыдно, что парню пришлось в каком-то смысле пожертвовать своими руками. Как холодное оружие провезли до самого Питера, я узнавать не стала, да и не было в этом особой нужды, главное, что она цела и находится в моих руках. На тренировке мне запретили пользоваться оружием, и вместо неё сунули в руки какую-то бутафорную хрень, не иначе. Начиналось всё с безобидного, но не щадящего мышц бега, а заканчивалось травмоопасным боем. Изначально мы сражались врукопашную, и все, кто мог, даже Вика наваляли мне сполна. Смотря на этих троих, я чувствовала себя безумно слабой, но это была всего лишь верхушка айсберга, по-настоящему ущербной я чувствовала себя, когда они перевоплощались. Первый бой, который мне довелось увидеть, был между Максом и Серёжей. Оружием Макса являлись два военных ножа, которые он держал в руках и глок находящийся в кобуре, прикреплённой к ремню, весящему на джинсах. Серёжа же сражался с пустыми руками, никакого холодного оружия у парня не было и в помине. Ремень с кобурой, в котором находился револьвер старого образца, лежал на траве неподалёку от меня. Вика отсчитала, и парни рванулись в бой. Наблюдать такое было весьма необычно, я даже назвала бы это волшебным. Это совершенно не похоже ни на сценический бой, ни на уличную драку. В процессе просмотра Вика объяснила мне, что такой высокий уровень силы благодаря костюмам, которые существуют с помощью внутренней энергии. Можно сказать, что это их вторая кожа, оснащённая всякими крутыми примочками для ускорения, повышения силы и ловкости. Неволей я вспомнила драку Энви с Гридом и Эдвардом. Как бы Макс не вертелся, а тумаков от Серёжи он получил сполна. После Макса на бой с Серёжей вышла Вика, в руках у которой появился необычный железный веер. Но, ни он, ни спрятанный в специальный чехол глок не помогли ей победить парня. После в порядке живой очереди шла я. Серёжа перевоплотился в свою обычную одежду и, всё так же оставаясь безоружным, стал ждать, пока я не сделаю свой первый ход. Я прекрасно сознавала, что ничего хорошего из этого не выйдет, как бы я ни старалась, я не смогу его победить, но прекрасно понимала, что делать нечего. Ради защиты своих близких я должна научиться оборонять хотя бы себя. В первый день я лишилась сил и здорового тела без синяков и ссадин. На второй день я потеряла честь, упав в грязь лицом. На третий день, как сказал Сережа, будь он моим противником — я бы лишилась жизни. На четвёртый день, будучи переполненной верой и надеждой, когда-нибудь надрать задницу этому петуху, мне удалось выстоять больше чем раньше, раз за разом поднимаясь с колен и терпя жуткую боль, я получила первый удручающий, даже немного оскорбляющий, но всё же комплимент, исходящий из его уст — настырность — это, наверное, твоя единственная сильная черта. К моему великому сожалению, Вика не позволила Серёже дальше, как она выразилась, издеваться надо мной. После тренировки следовал обед, а потом мы превращались в обыкновенных подростков, дурачились, игрались, смотрели фильмы, делали пиццу, гуляли с другими, живущими по соседству, детьми. На самом деле все мы понимали, что мы просто дети, и именно так должны проходить наши дни, те самые свободные деньки, когда не нужно учить теоремы, правила, решать скучные никому не нужные в нашем возрасте задачи, выискивать синусы, косинусы и прочие школьные дела. На самом деле, не считая синяков и ссадин, я и тренировки пыталась воспринимать как игру, не обижаться, не злиться, не нервничать, а просто играть, как в старые добрые времена играла со своими братьями. За эти дни, я почувствовала детство во всём его вкусе. Собирая одуванчики для цветочного вина, откладывала их в глубины своей памяти, чтобы почувствовав этот самый воздух, открыть одну из уже готовых бутылочек и сделать глоток, окунаясь в эти дивные солнечные дни. Всё проходит. Совершенно всё. Всё хорошее, всё плохое. Чем ближе, как тебе казалось, ты становишься к счастью, тем дальше оно на самом деле находиться от тебя. Ты думаешь, что ты идёшь прямиком к светлому пути, но краски тускнеют, и все, то, что когда-то казалось превосходным, становиться — так себе. И не редко хочется вернуться на этот путь, но время вспять не повернуть, и мне не вернуть… не вернуть… Я бежала со всех сил, пытаясь быть первой. Да, в школе бег мне казался самым ужасным наказанием за наше плохое поведение на уроке физкультуры, но, когда ты начинаешь бегать в своё удовольствие, остановить тебя не в силах даже пропасть, что обрывает дорогу, по которой ты следуешь. Бег был похож на свободный полёт, где хотелось взлететь ещё и ещё, и ещё выше. — Стой! Хватит на сегодня, а то завтра не встанешь! — заботливо прокричала Вика. — А ты попробуй, останови меня, — с насмешкой сказала я, прекрасно зная, что Вика бегает так, что даже с черепахой нельзя было сравнивать, дабы не обижать этих прекрасных существ. Моя взяла, она с явным отставанием погналась за мной. Решив дать ей фору, я ненадолго остановилась, высунув язык и прищурив глаза. — Ну всё, — буркнула она себе под нос, и засветилась ярким светом. Чешуйки ссыпались с её тела и спину пробили чудесные крылья. — Грёбанный читер! — выкрикнула я и побежала пуще прежнего. Спустя несколько секунд, Вике удалось догнать меня, ещё немного и перегнать, и вот уже она схватила меня за руки и оторвала от земли. — Ай-яй-яй, я же высоты боюсь! — завизжала я. Вика ухмыльнулась и подняла меня ещё выше. — Да что же ты делаешь, ты же мне руки вот-вот оторвёшь! — заливаясь смехом, еле выговаривала я. Виктория опустила меня на землю и сама встала рядом. Моим спасением, как ни странно, оказался Серёжа. За эти несколько дней я разгадала его. Его ледяной взгляд, слегка сморщенные уголки губ, показывающие прохладное презрение, серьёзное выражение лица, холодный, спокойный ровный тон при разговоре, не было ничем иным, как поддержание атмосферы таинственности и контроля. Да, он хотел казаться старшим среди нас, в наших играх до последнего держался, пытаясь не выдать, какой он есть на самом деле — дружелюбный, мягкий и заботливый. Своей холодностью он всегда отталкивал лишних, оставляя при себе лишь тех, за кого он нёс ответственность, перед своим сердцем, проще говоря, за тех, кого любил. Не знаю, как быстро я смогла понять, что ему нравлюсь, не просто как человек, а как нечто большее, но союз с ним меня страшно пугал. Да при всех его хороших качествах, он оставался достаточно жёстким, по отношению ко всем его окружающим, эта его двойственность иногда была просто невыносимой. Несколько дней назад во время обеда, мы с Викой и Яной немного пренебрегли правилами поведения за столом — начали играть с едой. Набрав полный рот чая, мы пытались проговаривать некие скороговорки. Серёжа поглядел на Вику недовольным взглядом, сказав: — Если что-нибудь случиться, ты будешь наказана, — он произнес это так мягко и спокойно, будто мамочка, и в голове тут же всплыл образ того, как парень ставит её к стенке и грозит пальчиком. Как и сказал Серёжа, что-то случилось. Гоготнув, я вместе с воздухом заглотала немного чая. Кашель мучил меня несколько минут, пока Серж постукивал мне по спинке и приговаривал нравоучительным самодовольным тоном: «А я же говорил!». Как только я привела своё дыхание в порядок, парень встал с колена и отряхнулся. Вика, сидящая на стуле, резко помрачнела, и на её лице появился лёгкий испуг. Я не сразу поняла, что произошло. И вообще, сложно было поверить в то, что такое вообще возможно. Удар был настолько сильным, что получив его, Вика оказалась со мной на полу. Она не схватилась за покрасневшую щёку, не начала тереть её и ни одна слезинка не заблестела на глазах девушки. Она встала и, подняв меня, поклонилась мне. — Прошу прощение за то, что не устранила угрозу. Моя некомпетентность могла привести к серьёзным последствиям, впредь я буду внимательней. Я и слова не смогла ответить на это. Перед глазами пронеслась наша первая встреча, та самая, когда Вика приветствовала меня на одном колене, после чего, увидев полное недоумение, пришла к тому выводу, что я чего-то не знаю. Она сказала, что Серёжа мне всё расскажет, но тот пока не торопился этого делать. Затем девушка повернулась к Сержу и отвесила ему тот же поклон что и мне. — Прошу прощения, господин, я буду прилагать все силы, чтобы этого впредь не повторилось. Казалось бы, парень мог хоть что-то ответить, но вместо этого он лишь зачесал своей пятернёй прядь волос, упавшую ему на лицо, пока сам выбивал из меня остатки чая, и сел обратно за стол, будто ничего и не случилось. Всё правильно, таковым и должно было быть поведение человека, державшего всё под контролем. Если бы с этого началось наше знакомство, я бы подумала, что его девиз по жизни «доминируй, унижай и властвуй», а не — «выбивай всю дурь, пока не стало поздно». Парень жил по непонятным мне законам. При всех его нравственных устоях слово «должен» стояло на первом месте. Он вовсе не был высокомерным, как мне когда-то показалось, скорее целеустремлённым. Он был готов ходить по костям, если это того стоило. Жизнь одного, ради тысячи. Головокружение, сопутствующее мою боязнь высоты, вскоре прекратилось, и я, уже вполне трезво соображая, уставилась на Макса. В голове вновь пролетела утренняя сцена. Я бегу по лестнице, проговаривая про себя: «Чай, кофе, какао? Чай, кофе, какао? Чай, кофе, какао?» Совершенно забыв о правилах приличия, я без стука ворвалась в Викину комнату с боевым кличем: — Чай, кофе, какао?! Загрузка файла. Вика. На Вике Макс. Под Максом Вика. Оба совершенно голые. Парень склонился над девушкой и начал гоготать. Я же стояла красная, как варёный рак, наблюдая, как дёргаются широкие плечи парня. Впервые оказавшись в такой ситуации, я и понятия не имела, что в таких случаях делают. Закрыв лицо руками, с уст срывалось что-то вроде: «Простите. Извините. Это случайность». В голове мигом пронеслись вопросы, которые мне захотелось задать Вике, но их пришлось отложить в папку — как-нибудь в другой раз. — Либо присоединяйся, либо вали, — всё ещё не переставая ржать, выпалил Макс. Вика всё это время, пыталась натянуть на себя и своего…партнёра простыню, но она была зажата между кроватью и ногами парня. Я сделала шаг и закрыла за собой дверь. Не знаю, что меня дёрнуло, но я снова отворила дверцу, и заглянула в комнату. — Так всё же чай, кофе или какао? — Пошла вон! — выкрикнул парень, и я вновь оказалась в коридоре. Спускаясь вниз по лестнице, меня распирало от смеха. Я уселась за стол и положила голову на руки, не переставая сгорать от стыда и разрываться от положительных эмоций. Яна наклонила голову и, заглянув мне в глаза, со всей своей детской чистой наивностью спросила: — Ну так что? Чай, кофе или какао? «Утренний секс» — про себя ответила я. Я так и продолжала сверлить его глазами. Интересно, а его посадят за изнасилование несовершеннолетних? По моим сведениям, парню было восемнадцать, а сестрице всего лишь пятнадцать. Становясь вместе, они были похожи на слона и моську. Такой крупный, плечистый парень, обладатель шикарной тёмной шевелюры и завораживающих серых глаз, стильно одетый и имеющий просто замечательный характер. С такими данными только в актёры и идти. Вика же рядом с ним была просто ребёнком, единственное, что привлекало к ней внимание — её ярко-синие волосы. Натура Макса, также как и всех здесь присутствующих, была спрятана под толстым слоем масок и лжи. Он всегда ходил весёлый и готовый развеселить всех вокруг, но трудно было не заметить его страдания. Его родители плевать на него хотели с высокой колокольни, отдавая всю любовь и заботу младшему братику. — Одной ногой в могиле, — отзывалась о нём мать, — чего его жалеть-то? И как бы противно это не звучало, но и её чувства можно понять. Её сын был выбран кем-то, как телохранитель Серёжи, Вика, как я начала сознавать, тоже. Одно для меня оставалось загадкой — почему именно они? Так вот зачем привыкать к тем, кто может погибнуть в любую секунду. Хоть Светлана Михайловна — так звали мать Макса — и пыталась огородить себя от первого сына, на замену ему родила второго, посвящала младшему чаду все свободные часы, что только были у неё, но убить в себе любовь к первенцу она так и не смогла. Каждый вечер она звонила сыну, дабы убедиться, что с ним всё хорошо, особо его не загружала в помощи по дому, покупала ему разные крутые вещи, отправляла с отцом за покупками, выдавая небольшую сумму денег парню на личные нужды. Папа Макса почти всё время работал и, как можно догадаться, особо с сыном-то и не общался. То Максима дома нет, то его самого. С таким-то окружением, наверное, каждый бы свихнулся. Помимо семейной давки на парня как-никак были возложены огромные надежды со стороны окружающих. Признаться честно, зная всего лишь четверть правды, трудно было сопоставлять происходящее. То, что больше всего заинтересовало меня в Максе, так это россыпь белых шрамиков на его запястьях. Меня всегда мучил вопрос, что могло толкнуть человека на такие поступки, но тут, по-моему, всё и так очевидно. Судя по шрамам, им было года три не меньше, думаю, стоит сказать спасибо Вике за то, что таких полос больше нигде не наблюдалось. Вика упёрла взгляд в землю. Трава была действительно чудесной, отчего её не разглядывать-то? Я опять заставила её стыдиться. Она любила повеселиться, но что-то внутри неё так и говорило ей — хватит, ты уже взрослая! Вообще, девушкой она была доброй и внимательной, всегда готова помочь, более того, отдать жизнь за счастье любого человека, даже незнакомого. Со стороны она казалась весьма общительным человеком, но на самом деле была довольно стеснительна. Вика не любила бегать, не любила гнаться за чем-то новым и неисследованным — ей было страшно. Она боялась перемен. — А вдруг, — говорила она, — всё исчезнет? Вдруг я проснусь, а это был всего лишь сон? Я ценю свою жизнь такой, какая она есть, хоть я и росла без матери, а отец всегда на работе, я совершенно не жалею, что родилась в этой семье — в своей! — вот так гордо заявляла она. Проводя время вместе, мы много разговаривали, а я пыталась узнать всё и обо всех. Решив разбавить молчание, спросила: — Ну что? За работу, товарищи-читеры? — Странно, что ты всё ещё не умеешь перевоплощаться, — подметил Макс. — Да, — согласилась с ним Вика, — Серёжа-то всё ей рассказал. — Что рассказал? Да он мне уже давно должен был всё рассказать! Вообще, будучи девушкой наглой, мне давно хотелось выбить из него всю правду, но, как обычно находясь на чужой территории, мне не шибко сильно хотелось устраивать лишних проблем. Вика возмущённо вздохнула и теперь уже она смотрела на Серёжу, отягощая того взглядом. — Ладно, ладно! Бери свою катану и бегом за мной! — приказал мне парень и куда-то рванул. Я деранула за ним. Странное человеческое тело. Всего несколько минут назад, я хотела бегать весь день несмотря ни на какие преграды, спустя время же ноги стали немного дрожать и побаливать. И всё же чему нас учит бег в лесу? Правильно! Смотреть под ноги! Мы добежали до какого-то старого заброшенного дома. Он, также как и дом Мазаевых, не отличался малыми размерами и даже был немного больше. Мы зашли в дом, из-за темноты я совсем не разглядела комнату, в которой мы находились. Там была лишь маленькая форточка, через которую еле-еле поступал свет. Серёжа зажёг свечу и достал из-под стола капитана Блэка. Он прикурил от свечки и по комнате прошёл запах табака и шоколада. — Разве ты куришь? — удивлённо спросила я. — Так балуюсь, да и вообще мне восемнадцать и, думаю, я поступаю так, как разрешено «ПО ЗАКОНАМ ЭТОГО МИРА». — Как тебе может быть восемнадцать? Ты же со мной в одном классе учишься. — Поддельные документы. Включай мозг или думай масштабней. У меня большие связи, крошка, вплоть до самой истины. И, по-моему, я сделал акцент не на своём возрасте, а на словосочетании «ПО ЗАКОНАМ ЭТОГО МИРА». — Ладно, заткнулась, только не называй меня крошкой, а то клянусь, твой язык окажется у тебя в заднице. — Оставь свои угрозы для врагов, мы же с тобой и так знаем, что ничего-то ты не можешь против меня. Я быстро высунула язык и так же быстро засунула его обратно. Сидя в кресле напротив него, весь дым летел на меня. Не знаю почему, но мне безумно захотелось затянуться, почувствовать этот сладкий вкус вперемешку со вкусом табака, дать своему мозгу каплю никотина и наконец-то расслабится. Не в силах больше сдерживаться, я попросила у Серёжи сигаретку. Сначала он с презрением посмотрел на меня, но, недолго думая, достал ещё одну коричневую палочку и протянул её мне. Бывали в жизни моменты, когда мы с Пашей вместе курили, но обычно это были дешёвые сигареты с отвратительным вкусом, после которых приходилась жевать жвачку дабы устранить неприятные ощущения. Самым противным был «Беломор канал», ибо из-за отсутствия фильтра башню сносило только в путь. Иногда парень приносил «Бонд» или «ЛМ», но настоящий праздник был, когда парню удавалось купить «Мальборо». По договору он давал мне одну сигарету в месяц, но в некоторые особо тяжёлые дни эти условия нарушались. За всё время, что прошло с момента отъезда в Одессу, не было выкурено ни одной сигареты, так что чёртов «Блэк» после первой же тяги заставил меня почувствовать все прелести «первого раза». — Удивлю, но ты не падай. Вся эта чертовщина основана на мирах, которые тонко соприкасаются с этой вселенной. Тут вся астрономия — лишь жалкий лепет, — парень, растерев ладони, хлопнул в них и с взглядом самого умного человека на всем белом свете, словно это так и должно быть, уселся в кресло, которому, по меньшей мере, лет двадцать, — миров двенадцать. «Всего-то», скажешь ты, а нет. Слишком много для нас, и того не заслужили. — Что мне нужно знать? В чем должна быть уверена? — В мозгах своих, хотя и им порой доверять опасно. — Очень остроумно, а теперь глаголь. — Первый мир — земляные угодья матушки России, — хохотнул парень, — магия земли там везде. Как только ребенок рождается, ему в дар и в будущую силу стараются нести камни и горсти земли со всех уголков мира, но обычно это дело заканчивается на соседней ферме. Простым жителям боевая магия ни к чему, а посему они осваивают только базу. Почва под ногами для этого народа — вся жизнь. Она их питает, дает силы, да и проще говоря, они молятся на неё. Мило, правда? Ты никогда не увидишь в том мире брошенные фантики или окурки, ибо земля для них — мать, а с матерями так не поступают. Их любят, ценят и уважают. — Лучшие целители всей вселенной — второе измерение. Удивительно, но это одно из самых шумных измерений, дыры, в стенах которого приходится латать чаще, чем обычно. Целители на протяжении многих столетий выводили новые лекарства, методы лечения и прочее. Они бегают меж мирами, но так как долго их визиты не затягиваются, мир цветет и пахнет, так сказать. Без них люди бы до сих пор гибли от таких банальных на сегодняшнее время болезней. — Четвертый мир особо мной любим. — Мир кварталов красных фонарей? — А ты уже и размечталась, я смотрю. Нет, всего лишь самые удивительные твари вселенной. Столетиями туда свозили всех диковин и теперь это практически большой зоопарк, только без страховки и экскурсовода. Единственный мир, в котором остались драконы, однако увидеть их практически невозможно. Не многих везет, а тем, кому посчастливилось — либо подохли, либо остались калеками на всю жизнь. — Пятое измерение особо отличилось за последние несколько десятилетий. Вода. Жизнь. Что-то в этом роде. Так было лет пятнадцать назад. Цветочки цвели, птички пели, детки бегали по полям и радовались жизни. — А потом? — А потом нарушение межмирового баланса и упадок энергетики этого измерения. Когда души, подпитывающие своё родное измерение, покидают его на слишком долгий период — мир постепенно теряет силу, жизнь и все тому подобное. Кристально чистая вода превращается в грязевые ямы и вязкие болота, попади раз в которые, выбраться уже не сможешь. Люди заболевали, гибли, и мир пришел в запустение. Теперь огонь беспощадно сжигает там всё оставшееся, и в скором времени от водного измерения не останется ничего кроме сухой пустыни, которую даже «перекати поле» не навестит за все столетия. — Ну, а если вернуть души? Парень усмехнулся, продолжив отбивать по подлокотнику мелодию из рекламы леденцов. — Думаю, ты сама сможешь это проверить. Все твои новоявленные друзья из шестого измерения. Прямо параллельно нашему. — Мир алхимии, — прошептала я тихо, хмурясь. — Да, чудесный мир не без греха за душой. Алхимия творит чудеса, но, в то же время, создает невиданных ранее чудовищ. Порой это пугает. Лишь бы они не вышли из-под контроля. Помни об этом. — Магия воздуха, баланс и контроль за атмосферой всех измерений, в том числе и нашей. Экология нынче оставляет желать лучшего, а эти ребятам не позавидуешь. Столько сил тратят на восстановление земного озонового слоя, что и представить страшно. Светлый мир, в котором неподготовленному человеку постоянно хочется спать. Я как-то проспал там без малого четыре дня. — Четыре?! — Да, воздух там поистине свеж, когда-нибудь ты в этом сама убедишься. — Вечные снега будут в восьмом измерении. Тебе там понравится, уверяю. Дети там особенно добрые, правда, могут ненароком закидать снежками, да слепить с тебя статую, тебя же взяв в основу. Поэтому лучше одевайся потеплее, когда решишься наведаться к ним в гости. — Веселый Сноуленд? — хмыкнула я. — Как пожелаешь. — Что в девятом? — Игрушки. В прямом смысле. Часы, которые будут будить тебя, готовить тебе завтрак и делать за тебя домашку можно найти только там. Это измерение — что-то вроде мировой свалки для вещей, которыми перестали пользоваться. Занятная вещь, но все вещи, попавшие туда — за неделю восстанавливаются, но свою ты уже никогда не найдешь. Раз отказался — значит не проси обратно. Хлама дома много? Очень удобная помойка! Я хмыкнула, вспоминая свою комнату. — Десятый мир — «привет, зомби-апокалипсис». Без оружия туда лучше не соваться, иначе косточки обглодают, да отрыгнут, чтоб лучше усвоилось. Никогда не ходи туда без какой-либо причины. Добра там ждать не нужно, а вот дерьма — вагон с тележкой. Вроде мирок, как наш, но только на улицах не живые люди, а трупы. Смирись с этим и живи дальше. Если вдруг захочешь от кого-нибудь избавиться — хороший вариант. И главное, улик не остается. — И многих ты туда отправил? — Пару сотен, но не важно. Сотней больше, сотней меньше — какая разница? — Огненный мир, где ты зажаришься с первой же минутой — одиннадцать. Магия огня и примерно, то же самое, что и с землей, вот только на завтрак иногда огонь глотают, а ещё там исключительно острая кухня, поэтому пару таблеток тебе не повредит, если твоя печень не подготовлена. Это один из самых опаснейших миров. — Она-то уже точно подготовлена, не волнуйся. — Ну, а последний мир — наш. Думаю, о нем ты за столько лет уже наслушалась. Но есть кое-что, о чём ты не знаешь. Наш мир передовых технологий не наделён магией. Для её осуществления в нашем мире людям из других измерений нужно огромное количество энергии и огромная сила воли, понимаешь, о чём я? Не смотря на всё это, наш мир является самым опасным. Сама понимаешь, только в нашем мире есть бомбы, способные убить всех и вся. Люди, живущие в других мирах, считают этот мир самым безопасным, и в случае чего сразу бегут сюда, несмотря на то, что их мир от этого рушится. Не повредить мир могут только скачки по параллели, как например мир алхимиков и наш, присутствие здесь Элриков не вредит ни нашему миру, ни их. — И ты мне это сказал потому что…? — Потому что ты, как и я, хранитель врат. Макс и Вика наши помощники, защитники, телохранители. Истина избрала Макса моим, а Вику — твоим. Эта деревня необычная, она находится на стыке миров, поэтому здесь издавна живут хранители и люди, которые могут стать нашими защитниками в случае чего. У нас есть определённый свод правил, думаю, их ты потом сама прочтёшь. — Стоп, стоп, стоп! А с чего ты вообще взял, что я хранитель врат? — Об этом знали с самого твоего перерождения. Истина сказала, да и я, увидев тебя, сразу почувствовал, как и ты почувствовала Лизу. Когда мне было два года, моя семья ждала пополнение, девочку. Мою сестру, мою будущую жену. У нас так заведено, не закатывай глаза. Хранители должны родить двоих для продолжения рода. Чистокровие и всё такое. Для нас брак родственников — обычное дело. Были исключения, но тогда семьи хранителей могли иметь лишь по одному ребёнку или одна семья двоих, а вторая никого. В общем, за несколько месяцев до родов пришли люди из пятого мира. Среди них был сильный маг, умевший пользоваться магией крови, — парень тяжело вздохнул. — Моих родителей жестоко убили. Отец защищал беременную мать, в одиночку…и он не справился. Люда и Слава — телохранители родителей — опоздали, но они продолжили сражение и тоже пали. Из них буквально выкачали кровь. Душа ребёнка, что не успел родиться, слилась с твоей душой. Понятия не имею, почему именно с твоей, но это произошло. Парень достал из-под столика маленькие чёрные часики на цепочке и какую-то бумажку. На крышке был изображён непонятный крест. Он сунул мне их в руку и приказал ознакомиться по приходу домой с бумажкой, а сам научил меня пользоваться часами. Эти часы были ключом, который открывал порталы для перемещения в другие миры. Мы заглянули в парочку миров и отправились домой. — Теперь тебе всё известно. Не знаю, как ты это воспримешь, но пойми, ты мне очень дорога и не только мне, но и всему миру, — парень встал с дивана и, вплотную подойдя ко мне, обвил рукой мою талию. Кто он мне теперь? Друг? Брат? Любовник? Кто для меня теперь моя семья? Кто я теперь? Нет, я не разочаровалась в правде, но меня поразила её жестокость. Неужели вселенная настолько жестокая? Неужели люди, живущие в ней, такие гадкие, что способны убить беременную женщину ради собственного счастья? В голове мысли смешивались с воспоминаниями о цитатах Зависти: «Глупые. Слабые. Мерзкие. Жалкие». Да, мы впрямь такие…как будто я об этом не знала. На всегдашний вопрос, веришь ли ты в Бога, я смело отвечаю: «верю в то, что есть: насилие, жестокость и аборты. Либо наш Бог тот, за кого себя выдаёт, либо его нет». Я всегда знала, что мы такие, поэтому старалась быть лучше. По приходу мы заглянули в гараж. У Серёжи оставалось пара незаконченных, как он сказал, дел. — А зачем ты просил взять с собой катану? — Да, насчёт этого, ты же видела веер Вики и ножи Макса? — Ну да, — скромно ответила я. — Ты же заметила, что они появлялись ниоткуда? В общем, для того чтобы воссоединиться с оружием нужно умереть от него, — чуть замялся он, — и желательно самой. В голове играла песенка старого сериальчика: «…весёлые истории журнал расскажет наш, весёлые истории в журнале Ералаш…». Пара-пара-па… — А что, если кто-нибудь другой убьёт меня моим же оружием? — Ты выживешь, но год ждать слишком долго, уж поверь, — парень взял мою катану со стола и протянул мне. — Давай, детка, ты сможешь! Наставляя перед собой лезвие катаны, я почувствовала себя полной дурой. Мне так и слышались возгласы: «Дура, поверила! Ха-ха-ха». Я поборола в себе смущение и попробовала надавить на рукоять, вжимая конец лезвия куда-то в печень. Безуспешно. Я и сама понимала, что нужно было это делать резко и быстро. — В сердце бей, дура, а иначе будешь ещё полдня в конвульсиях биться, если не туда попадёшь. Я опёрла конец катаны о стенку, а сама схватилась за лезвие. Глубокий вдох, выдох и я с громким криком резко напоролась остриё меча. Пути назад не было, но с первого раза я не дошла до сердца. На руках оказались неглубокие порезы, а на то, что было у меня в груди, смотреть особо желания не возникало. Краем глаза я заметила какое-то странное движение в окне. «Небось, Ангелы за мной прилетели», — усмехнулась я и с новой силой бросилась на катану. Теперь уж она затронула моё сердце. Я с грохотом упала на пол, и хоть тело и органы прекратили свою деятельность, мозг продолжал работать ещё примерно пять минут. «Так вот что значит умереть» — подумала я, и в мыслях заиграли знакомые нотки. «А мы не Ангелы, парень, нет, мы не Ангелы, там, на пожаре, утратили ранги мы, нет к такой ни любви, ни доверия, люди глядят на наличие перьев, мы не ангелы, парень…» Проснувшись в шесть часов утра, я подумала, от чего же мне не приготовить завтрак? Тихонько спустившись на кухню и включив в плеере Боба Марли, я принялась напевать и изучать содержимое холодильника. «Знатный получится завтрак» — подумала я и продолжила нарезать яблоки. К восьми часам пирог уже был готов, а в воздухе витал приятный запах чего-то сладкого и необыкновенно вкусного. Я поставила пирог на стол и поднялась к Яне. Еле-еле подняв её с постели, я отправила её умываться и мыть руки, пообещав самый большой кусок моего творения. После я направилась к Вике. На этот раз, благоразумно постучав, прежде чем войти, не услышала дикого возгласа героя-любовника, поэтому вновь зашла без предупреждения. Уровень моего миломометра зашкаливал. Такая маленькая, хрупенькая, светленькая девочка, одетая всего лишь в белый лифчик и того же цвета трусики, лежала в объятьях, такого большого, уже совсем взрослого парня. Как бы мне не хотелось рушить эту идиллию, в сердце было непреодолимое желание, чтобы они отведали моей стряпни, на которую я потратила всё своё законное свободное утро. Да и чего добру пропадать, тем более, пока тот свежий и вкусненький? — Подъём! — крикнула я и запульнула в парочку чем-то, что попалось мне под руку. — Ах ты ж, маленькая заразина! Ну держись, сейчас я тебя поймаю и во все известные мне… — на этой культурной ноте я закрыла дверь и ушки, громко-громко крича: — Завтрак уже на столе! Кто последний, тому самый маленький кусочек пирога. Дальше по моему маршруту шла комната Серёжи. Я на цыпочках подкралась к нему и села на стул, что стоял напротив кровати. Даже во сне у брата было напряжённое лицо. Возможно, просто плохой сон, а может привычка. Я приметила то, как быстро вздымается и опускается его грудь. Брови то сводились, то опускались, а губы тихо-тихо, почти совсем неслышно шептали: «Живи! Живи! Живи!». После завтрака Яна закатила истерику, что ей скучно сидеть дома и смотреть сериалы целыми днями. Она, словно маленький ребёнок, напрашивалась пойти с нами на тренировку, но происходящее там было отнюдь не для её глаз, и мы оставили её дома. Я взглянула на коробочку с остатками Энви, что стояла у меня на тумбочке и закрыла дверь. Мы быстро дошли до пункта назначения. Сегодня Серёжа объявил парную тренировку. «Сраный читер всё продумал» — пронеслось в мыслях, когда напротив меня встал наш «тренер». Он пытался научить меня перевоплощаться, снова и снова повторяя фразу: «высвободи энергию», но, как и с Викой, мои попытки не увенчались успехом. Я присела на пенёк и принялась натирать лоб. — Я чувствую себя сумасшедшей. Причём уже не в первый раз. Почему? Почему ничего не получается? — У тебя есть тайна, которую ты скрываешь от самой себя? Помниться, Вика задавала мне похожий вопрос. Как можно что-то скрывать от самой себя? Разве что… — А вопрос, на который не знаешь ответ, считается тайной? — Возможно. В любом случае советую тебе поскорее на него ответить, — парень мило улыбнулся и протянул руку. — Ну давай! Где твоё упорство? Я верю, у тебя получится. «Да» — про себя сказала я и, ухватившись за руку Сережи, резко дёрнула его на себя. От неожиданности парень, немного поддался вперёд, совсем немного, но мне этого хватило, чтобы обойти парня и подтолкнуть его из-за спины, но эта живучая тварь не хотела вот так вот просто сдаваться. Начался бой, но теперь Серёжа не старался ударить меня, он просто защищался. Получилось весьма забавно. Мне не пришлось тратить силы на свою защиту, лишь на нападение. Я запрыгивала на него, пыталась бить исподтишка, и у меня уже вполне хорошо получалось, не настолько, конечно, чтоб его победить, но ранить — возможно. Поймав момент, парень поставил мне заднюю подножку и, схватив за руку, подпёр меня коленом. Наши лица были совсем близко. Как же давно я не чувствовала такой лёгкости? Да, всё мое прошлое — обман, моё настоящее в полной заднице, но я радуюсь. Я радуюсь, что дышу, пою, помогаю дорогим мне людям. И кем бы я ни была — это я. Но даже теперь, зная правду о себе, я всё ещё не могу перевоплощаться. Может, я ещё не готова к этому? А к чему я тогда готова? Губы Серёжи становились всё ближе и ближе… Готова ли я к нему? Люблю ли я его, смогу ли его полюбить? Не найдя мгновенно ответы на все эти вопросы, я решаюсь забыться и отдаться инстинктам. Вот он уже касается своими тёплыми губами моих губ и… — Эй, голубки, можно мы к вам присоединимся. Я оборачиваюсь на резкий голос старого друга. Энви, а рядом с ним Яна. Гомункул одной рукой приставлял к горлу девушки нож, а другой копошился у неё под футболкой. Руки девушки связаны толстыми верёвками, во рту какая-то тряпка. На лице испуг. Я мгновенно вырываюсь из Серёжиных рук. Парень тут же трансформируется, а к нам в мгновение ока подбегают Макс и Вика. — Воу-воу, полегче. Вы же не хотите проблем? — Энви расплылся в издевательской улыбке. У него на лице так и читалось: «На этот раз я победил». Парень сильнее прижал к себе Яну и поцеловал её в шею. Рука Энви находящаяся в районе сердца девушки, начала медленно спускаться всё ниже и ниже. — Убери от неё свои грязные руки, урод! — я хотела было наброситься на Энви, но Вика схватила меня за руку. — Что ты делаешь? Отпусти меня? Почему вы стоите? Помогите ей! — Ох, не ревнуй, красавица, — издевательски гогочет он, подмигивая. Вика завела меня за спину и направила свой глок на гомункула. — Что тебе нужно от нас, Энви? — начал Серёжа. — Хмм… — гомункул осмотрелся, — наверное, она, — парень кивком головы указал на меня. — Нет, друг, не выгодный обмен. Яна хорошая девочка, но она нам не очень-то нужна, как в принципе и тебе. Ну убьёшь ты её и чего этим добьёшься? Утихомиришь свой пыл? Есть правила, вы, гомункулы, как самые приближённые к нам существа, имеете право находиться в любом мире. Ваше появление совершенно не меняет историю, не влияет на будущее и не разрушает этот мир, так что делай, что хочешь с ней, — в глазах Серёжи царило полное безразличие к будущему моей сестры. Опять наигранность? Но Энви не такой, он убьет её. Сколько бы Сергей не показывал насколько прочен его панцирь, Энви знает правду, и знает, что я знаю. Всё знаю. — Это мои разборки, они никого из вас не касаются, — дрожащим голосом прохрипела я и откашлялась, — она моя сестра, и я не дам ей пострадать. — А ты моя сестра, и я не собираюсь отдавать тебя в лапы какому-то психопату, — всё так же спокойно сказал парень, и оглядел меня. Вика явно замешкалась. Рука, в которой она держала свой веер, немного дрожала. Грудь девушки вздымалась и опускалась на счет раз-два, и, стоя за её спиной, я слышала её взбудораженное дыхание, громко-бьющееся сердце. — Серёжа, так нельзя, нам нужно вмешаться. — Заткнись! Эта с оружием управляется всё ещё, как дитя малое, погибнет, и ты будешь виной смерти тысячи людей! Или ты хочешь, чтобы твой дружок сдох? А ты, Макс, готов потерять свою честь и девушку? А? Посмотрев на Вику, я увидела насколько я жалкая… Ради одной жизни готова пойти на тысячные жертвы. Глупо и так…по-людски? Теперь-то я поняла, почему Энви призирает нас, людей. За наши чувства, которые движут нами, не давая трезво смотреть на вещи. За нашу бестолковость в условиях, к которым мы не подготовлены, и за то, что, даже осознав и поняв это, нами всё ещё движут эмоции, а не разум. За нашу мягкосердечность и любовь к ближним. — Хм…а ты, парень, всё больше и больше мне нравишься. Только вот, сколько не старайся, ты не сможешь помешать мне получить то, что хочу. Так ведь, Снежа? — Рука Энви медленно пробиралась в джинсы девушки, а гримаса на лице этого парня сменилась с лёгкой ухмылочки на дьявольскую улыбку. — Стой! Я сделаю всё, что хочешь! — Прости, но твой старший братик не пускает тебя в песочницу. Так что, пожалуй, я прогуляюсь с ней, да, детка? Яна вскрикнула. Она достаточно долго держалась, но теперь слёзы скатывались по её бледному лицу, как капли дождя по стеклу. Тараканы в голове устроили до такой степени буйные пляски, что мне казалась, она вот-вот лопнет от накатывающих волн сдавливания. Я толкнула Вику и быстро рванула прямиком к Энви. — Убери руку, иначе сделка отменяется. Я займу её место, если ты её немедленно отпустишь. — Не смей! — попытался перебить меня Серёжа, но меня совершенно не волновали его слова. — Что насчёт вас, Макс, Вика? — я взглянула на встающую с грязи девушку, и мой взгляд метнулся к парню. — Я понимаю, что вы выполняете приказы старшего члена семьи, надеюсь, он сделает правильный выбор, о котором вам не придётся жалеть. Серёжа…если с Яной что-нибудь случиться, то я сама с собой покончу. Не хочется мне жить с таким грузом, да и на плечи ребят мне его вешать не очень-то хочется. Что, готов рискнуть, а? — Опустите оружие, — приказал Серёжа, и парочка подчинилась. Вика опустила свой веер и со злобой оглянула меня. — Да лучше сдохнуть, чем жить с той ношей, что ты сейчас вешаешь мне на плечи! — Вика взмахнула веером и, отбросив глок в сторону, хотела было накинуться на Энви, но Макс по приказу тут же набросился на Вику, угрожая ей ножом. Где-то в мыслях трезво, словно в наковальне, случало понимание, что ни Вике, ни Максу не понравилась моя затея, но и с моим братом они тоже согласны не были. Энви ржал во всю глотку, наблюдая за этим представлением. Я подошла к Зависти, а он всё ещё держал Яну. Та кричала, вырывалась из его рук и плакала. Как же ярко я могла понять её чувство. Теперь она будет винить себя в произошедшем, убиваться и мучатся так же, как после того случая в лесу. Она снова начнёт ненавидеть себя. В любом случае, я буду чувствовать себя спокойно. «Какая же я эгоистка, — на секунду задумалась я, — огораживаю себя от страданий, которые придётся пережить ей». Последний удар и Макс оглушил Вику. Концерт окончен и Энви явно заскучал от наших долгих разговоров. Все эмоции на его лице сменились на привычную маску грубости, холодности и совершенного безразличия маску ко всему происходящему. — Не беспокойся, эти ребята спасут меня, и глазом не успеешь моргнуть, — я провела тыльной стороной ладони по лицу девушки. — Этот парень, что держит тебя, будет следить за мной лучше, чем мать родная, — «что за бред я несу?» мимолётно пролетела мысль у меня в голове. — Открывай врата на шестой мир тридцатую локацию, — приказал мне Энви. Я удивилась, что он знает про часы. Так вот, что это был за ангел. Я довольно хмыкнула и, прокрутив стрелку так, чтобы она указывала на шесть тридцать, закрыла часы. В нескольких шагах от меня появился светящийся круг преобразования. Мы с Энви подошли к нему. — Приятель отпусти уже девчонку, никуда я от тебя не денусь, — игриво заулыбалась я. Парень отбросил девушку на приличное расстояние и быстро ударил меня в живот. Боюсь, после таких приключений дети мне не светят. Я скорчилась в три погибели от боли, и парень закинул меня, как мешок картошки, к себе на плечо. Последнее, что я видела так это злое, яростное лицо Серёжи. Круг исчез. Всё исчезло. Снова пустота. Всё вокруг белое. Я спокойно вешу на спине Энви, не дергаясь и не сопротивляясь. Даже закрыла глаза, лишь бы не видеть. Я старалась не слышать всего, что происходит. Вот гомункул двинулся вперёд, ещё несколько секунд и он ставит меня на землю. Не выходя из своего внутреннего мира, я пытаюсь не обращать внимание на Энви и просто смотрю в никуда. Игнорировать происходящее вокруг, мне удавалась до тех пор, пока парень не выдернул из моих рук часы, а затем, бросив их на асфальт, стал радостно прыгать на них. И опять уже знакомые, до боли привычные ухмылка и взгляд. Я не сразу соображаю, что произошло, но как только до моих извилин доходит, и в памяти всплывает только что произошедшее, ноги произвольно подкашиваются. Упав на колени, я прикрываю лицо руками и начинаю рыдать, бурча что-то себе под нос. Что-то вроде: «Урод, мразь, поддонок». Но всё это проходит так плавно и гладко, слова и слёзы идут от чистого сердца и не с целью обидеть, задеть или растрогать бездушное существо, а затем чтобы высвободить накопившееся. Спустя несколько мучительно долгих секунд, я всё-таки возвращаюсь из себя и пытаюсь взять в руки. Движения уже не произвольные, а чёткие и обдуманные. Собрав то, что осталось от моих часов, я складываю эту техническую расчленёнку в карман, заимствованной мною у Вики, чёрной кожаной куртки. Обернувшись, снова натыкаюсь на ухмылочку. Сегодня Энви выглядит прямо-таки расцветшим. — Ну что, сдаёшься или ещё немного побегаешь? — парень, будто прочёл мои мысли. Он знал, что без этого не обойдётся, теперь ему мне нечем угрожать. Я свободна, могу бежать куда хочу, хоть и понимаю, что являюсь всего лишь жертвой в этой игре в кошки-мышки, и, как бы не старалась, я всё равно проиграю. Тая совершенно ничтожную надежду в сердце, я поднимаюсь и начинаю бежать. Оглянувшись, я заметила, что гомункул стоит на месте — даёт мне фору, а как же без этого, иначе и быть не могло. Прежде чем полакомиться мышкой, кошка должна вдоволь с ней наиграться. Живя в своём доме, моя семья не раз встречалась с такой проблемой как крысы. Мы сразу же завели кошку. Весной мне не раз приходилось наблюдать, как моя маленькая охотница ловит грызунов. Выжидает, бывает день, два, а то и неделю, затем придушивает, но не убивает, ещё полдня бегает с этой полудохлой крысой по всему дому и играется, и только когда у хвостатой совсем не остаётся сил, убивает её. А я всё бегу и бегу, совершенно не обращая внимания на местность. Мне приходилось прислушиваться к звукам. Я слышала, как где-то вдалеке смеются дети, народ ликует, видимо что-то празднуют, но до меня не доносится самая малость звуковых волн. Слыша чьи-то шаги, я радуюсь, как ребёнок, которому купили то, о чём он так давно мечтал. Мне навстречу из-за угла выходят две человека в форме. Видимо из местной полиции, им лет по двадцать, совсем ещё молодые. Я подбегаю к ним и начинаю объяснять происходящее. Они внимательно слушают меня. Внезапно один из них достаёт пистолет и направляет на затылок сослуживца. Меньше секунды и слышится выстрел. Пуля пролетает насквозь. Кровь, разлетевшаяся в разные стороны, попадает и на меня. Второй парень превращается в Энви. В горле застыл крик, но я закусываю нижнюю губу и со слезами на глазах продолжаю бежать, слыша вслед громкий протяжный смех. Звуки празднования становятся всё ближе и ближе. Из головы не выходит только что застреленный у меня на глазах юный парень. Чёрт, у него же вся жизнь была впереди. Скорее всего, у него была семья, а из-за меня… Вновь наворачиваются слёзы. Внутренняя боль буквально разрывает изнутри, совершенно перекрывая внешнюю. Звуки всё ближе и ближе. Я, сворачивая на право, вижу несколько симпатичных девушек моего возраста. Они о чём-то увлечённо болтают. Судя по громкости музыки, за тем поворотом, у которого стоят девушки, находится главная улица. Я останавливаюсь и захожу обратно, из-за угла наблюдая за ними. Времени на размышления совсем мало. Это мой шанс, но если я туда пойду, Энви может убить их, как и того парня. Напугать их и они сами уйдут? А что, если это наоборот привлечёт их внимание и тогда мне от них не уйти. Что делать? Рискнуть? Сердце бешено стучит, голова почти не соображает, мне страшно, действительно страшно. Барышни, казалось, сами решили мою проблему, дружно посмеиваясь, пошли к месту, в котором я бы хотела оказаться больше всего на свете. С облегчением вздыхаю и хочу сделать шаг вперёд, но…, но слишком поздно. — Ку-ку! — слышится за спиной. Совсем рядом. Энви хватает меня за шею и швыряет на землю. Я несильно ударяюсь головой, но, чувствуя слабое головокружение, понимаю, что встать будет весьма проблематично. Гомункул садиться на меня верхом и коленями прижимает мои руки. Своей огромной ладонью он зажимает мне нос и рот, лишая воздуха. Я пытаюсь скинуть парня, но все мои попытки тщетны. Прекратив дрыгаться, я раскрыла глаза и увидела, что в свободной руке Энви уже держит шприц. Он втыкает мне его в ногу и впрыскивает всё его содержимое в кровь. Я чувствую, как конечности онемевают, когда Энви убирает руку с моего лица, и я вдыхаю, хоть это и выходит с трудом. Тяжело дыша и уже практически ничего не соображая, я слежу за действиями парня. Непонятно откуда он достаёт верёвки и, связывая мне ноги, приговаривает: — Это, чтобы ты не убежала, — слыша его голос, мне кажется, что он, разговаривая со мной, находится за стеной. Ох, если бы… Гомункул здесь, прямо передо мной, связывает мои руки, договаривая, — это, чтобы не рыпалась. Закончив с руками, Энви склоняется надо мной и целует в губы, затем затыкает мне рот и мурлычет: — А это на тот случай, если захочешь покричать. Энви поднимает меня на руки и куда-то несёт. Глаза уже сами собой закрылись. Я слышала, как кто-то открыл дверь, и вот я, уже свернувшись калачиком, лежу на чём-то мягком. Отдалённо слышу звуки заводящегося мотора и засыпаю. Так легко и спокойно, без каких-либо мыслей, просто беру и засыпаю.