POV Снежана
— Ну что, тебе уже лучше? — из уст Данте это звучало, как приговор. Грязные волосы, одежда в крови, всё тело ломит, а живот открыл концерт кито-пения. — Думаю, намного лучше, чем тебе, — огрызнулась я. — Ну, думай-думай. Данте сидела на краю кровати и жадно рассматривала меня. Оторвав голову от подушки, я вернула её обратно и положила на лоб ладонь. «Перекусить бы чего-нибудь» — подумала я, и мои киты со мной радостно согласились, запев мелодию из фильма ужасов. С другой стороны, может, сброшу парочку лишних килограмм. «А может, и нет» — мечтательно улыбнулась, представив огромный сочный кусок пиццы. — Взгляни в окно, — велела мне Данте, — что ты там видишь? — Правильней будет спросить, чего я там не вижу. — Всё ерничаешь? Глупая ты. Я сделала вид, будто не слышала этого, продолжив пялиться в пустое окно. Ни неба, ни деревьев. Ничего. Наверное, именно этот ответ она ожидала услышать. — Кому-то всё, а кому-то — ничего. Зависит от того, где ты и кто ты. Ты — никто и место, в котором ты находишься, для тебя является ничем, ты хочешь исправить эту ситуацию, но для этого тебе придётся убить меня и стражу. — Есть и другие выходы, — перебила её я. — Да, ты можешь умереть. Мне вот интересно, каково это, когда к убийству твоей семьи причастна твоя подруга? — спросила Данте и расплылась в довольной улыбке. — Ты это к чему? Девушка протянула мне книгу, что лежала у неё в руках. — Мне понадобилось много сил, чтобы воссоздать её, ты, наверное, знаешь, истина многое просит взамен. Я с опаской открыла книгу на заложенной странице. На пожелтевших страницах были написаны странные письмена на неизвестном для меня языке, но таковой страница оставалась недолго. Мне почудились, будто буквы начали прыгать по строчкам и составлять известные мне слова. Страница, пронумерованная, как сто восемьдесят третья, начиналась с фразы — «Многие пострадали, исчез целый мир. Такова плата за нарушение правил…». Мне вспомнился рассказ Серёжи о том, как умерла его семья и, по совместительству, как оказалось, и моя, и я «Народ воды утопил себя своими же действиями. Теперь их осталось единицы, но коли спустя тысячу лет не вернуться все живые и их потомки, мир сгинет навсегда, а всё ныне живущее растворится в вечности и будет принадлежать истине». — И что это значит? — недоверчиво уточнила я. — Изначально Гомункулы были отправлены в ваш мир, чтобы найти источник сдерживающий врата между шестым и двенадцатым мирами. Когда Энви нашёл источник, их было два. Один, к сожалению, оказался привязан ко всем двенадцати мирам, другой принадлежал пятому, но, как и искомый, сдерживал врата двенадцатого мира. Конечно же, ни Энви, ни Ласт не могли определить кто из вас та, что нужна мне, но большее энергетическое сопротивление исходило не от тебя. Когда гомункулы принесли мне ваши личные вещи, я с лёгкостью смогла определить, что вы обе мне не подходите, но, к счастью для меня, с помощью одной из вещиц я смогла указать им на того, кто мне нужен, — Данте положила мне в руки ту самую фотографию, что у меня спионерил Энви. — Элизабет, или как вы её называете — Лиза, принадлежит этому миру. Ты, как хранитель врат, всем двенадцати. Так к какому же миру принадлежит третья особа? Видишь, как обманчив мир? А ведь это ещё не всё. Когда семья твоей подружки расправилась с твоими родителями и с тобой, мир не мог оставаться без хранителя. Истина это предусмотрела. Твоя душа не просто заняла место той души, что должна была вскоре родиться. Дата смерти пятьдесят восьмого поколения хранителей врат — пятое мая тысяча девятьсот девяносто девятого года. Дата рождения хранителя пятьдесят девятого поколения — одиннадцатое августа тысяча девятьсот девяносто девятого года. Ты три с лишним месяца приживалась и видоизменяла тело, душу которого ты прикончила. Красота! Не так ли? — Это бред, я никого не убивала! — Не веришь мне, прочти книгу, там всё написано. — Пытаешься оправдать себя? Прошлого не изменить, а будущее можно! Зачем тебе Лиза? — Скажешь себе это, когда твоя подруга умрет. — Ты мне зубы не заговаривай, отвечай, зачем она тебе, — открылась дверь, и из неё показался Энви. — Смотрю, тут кто-то наглеет. Соскучилась по нему? — Парень погрозил мне кулаком, от чего стало весьма неприятно. Даже показалось, что заныли старые раны, которых уже и нет. Да, он залечил их, но мою душу залатать поможет только время. Хотя, иногда кажется, что даже оно не сможет справиться с той душевной болью, что он мне причинил за столь короткий срок. — Только тронь её ещё раз без моего разрешения, и я нарушу своё обещание. Энви резко изменился в лице. Неужели его нагнула Данте? — Ха, понял? Так что припрячь свои мерзкие лапы, до тех пор, пока тебе не разрешат, — торжественно произнесла я, подняв вверх нос. — Будешь ёрничать, я с удовольствием отдам ему приказ. — Теперь она нагнула и меня. Не думала, что буду находиться с ним в одной тарелке, однако, теперь я могла не бояться его, и это начало мне нравится. — Энви, твоя чрезмерная жестокость не приведет ни к чему хорошему. — Это не я ей гвозди в руки вбивал. Она оглядела его привычным для неё высокомерным взглядом. Ох, как же мне это понравилось. Как же вся эта ситуация подняла мне настроение. Энви заметил мою ехидную улыбку, и ему она явно не нравилась. — Данте, милая, не забывай, что всё, что ты имеешь — моя заслуга. Так что если ты всё ещё считаешь себя бугром, советую переосмыслить. Потеряв настроение, Данте покинула комнату. Как легкое дуновение ветра, она также еле заметно встала и, немного нагнувшись, чтобы не задеть ставшего на входе Энви, вышла, оставляя лишь легкий запах фиалковых духов. Признаться, мне они понравились, и я до последнего наслаждались этим запахом. Она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь, оставляя между нами неловкое молчание. Несколько минут после мы так и сидели, тихо, не смотря друг на друга, пытаясь не моргать, как будто шалохнись мы чуть, весь мир бы тут же рухнул. Но прошло совсем немного, и мир нашёл державу его почву. Окинул меня равнодушным взглядом, Энви спросил: — Что она тебе сказала? — он смотрел на меня так, словно я была никем. Пустым местом. Тенью, брошенной бесполезным предметом, но что-то в этом взгляде было неестественным. Сквозь пелену презрения прорвались искра, что вот-вот должна была зажечь огонь. — Она сказала, что все люди грешны и она тому не исключение. — Послушай, чего бы она там тебе не пыталась втереть, её цель лишь одна — получить Лизу. — Я никак не могу понять, зачем она ей? Он напряженно вздохнул — Все люди — сосуды, и в каждом из вас заключена жизненная энергия и душа. Чем больше энергии, тем дольше живёт тело. Нынешнее тело Данте практически лишено жизненных сил. Печально, пару дней назад оно начало разлагаться, но благодаря тебе ещё недели три будет спокойно функционировать. Лиза родилась в этом мире, а жизненную энергию набрала из вашего. Для самой девчонки это ни черта не значит, а для Данте она самый ценный и желанный сосуд. В её теле она сможет прожить лет двести, если не больше. В любом случае, не принимай все её слова всерьез. Книга, лежавшая на ногах, казалось, прибавила в весе, и я дрожащими от бессилия руками переложила тяжкий груз на грязную простыню. — Тебе нужно поесть, иначе в тебе не будет смысла. Или же ты предпочтут сдохнуть, нежели вкусишь пищу врага? — Не буду есть и впрямь от меня толка не будет, причём ни мне, ни вам. Авось она отдаст приказ убрать пешку. Зачем я ей — мне понятно, но почему ты всё ещё не прикончил Элриков, они ведь тоже всего лишь пешки? Глаза его вмиг оживились, высказывая огромный интерес столь ненавистной его слуху фамилии. Всего за секунду его гримаса сменилась от наигранной радости к гневу, от гнева к неистовой ярости, от ярости к тоскливому унынью, но и оно продержалось не долго, сменившись на привычное равнодушие. — Всё ласкаешь надежду покинуть это место живой? — перевёл он тему. — А как иначе? И так понятно, что вы убьете меня сразу, как стану не нужна. Попытки дадут мне возможность, она-то мне и нужна. — Не забывайся, мы — враги. И вновь на его лице заиграла улыбка. Отдав приказ некому Лоренцу «принеси девке жрать», он сел, забросив ноги на рядом стоящий столик и, словно подросток, принялся раскачиваться. — Ну и что ты собираешься делать? — Сбегу! — Даже интересно послушать, как ты собираешься это сделать, — парень приподнял одну бровь и ухмыльнулся. Мне нечего было к этому добавить, кроме как состроить тупую мечтательную мину. А киты тем временем завыли в полную мощь. — Она опять сегодня это сделает? — Не думаю, что сегодня, но завтра вероятно. Каждый раз открывая портал истины, она теряет много сил. После еды я умиротворенно плюхнулась обратно на кровать с радостным видом. Тарелка с супом и булочка сошли за отличный обед, и принесли самую большую радость за эти несколько дней. Энви прилёг рядом и положил руку мне на талию. Сначала я резко встрепенулась и приподнялась. Щёки загорелись от стыда. Лежать в одной кровати с врагом теперь было неприемлемо, но гомункул явно дал понять, что ему глубоко насрать на все мои смущения. Он потянул меня за руку, заставив лечь обратно, и полностью погрузил в свои объятия. Я чувствовала жар, что исходил от его непривычно горячего тела, его теплое ровное дыхание, слышала звуки, что издавало его сердце, и боялась. Боялась выпалить фразу, что так надёжно засела у меня в голове, и раз за разом мелькала, словно вспышки света. «Я хочу тебя, Энви, я люблю тебя ровно так же как ненавижу, а ненавижу я тебя сильно! Почему ты тот, кто ты есть? Почему не кто-либо другой? Ни незнакомец, проходящий в серой толпе, ни язвительный друг, ни родной брат, ни любящий отец? Почему ты мой враг? Зачем ты меня провоцируешь, мразь?». — Я — гомункул, и мне это чуждо, — прошептал он, зарываясь носом в мои спутанные волосы и отвечая на все вопросы, — зато я могу делать всё, что хочу, — чуть крепче сжал пальцы на моей талии, — совесть меня не замучает. Я выше вас, людей, мне не страшна ни смерть, ни вечные муки, я могу всё, а ты — ничего, — что-то изменилось в его голосе, — могу сделать с тобой всё, что угодно. Энви резко запрыгнул на меня и схватил мои руки. — Ты — моя игрушка, — его безумный взгляд пронзал на сквозь. Мне хотелось закричать, но в горле пересохло настолько, что я не могла выдавить из себя даже жалкий писк. — Могу… НО НЕ БУДУ.Конец POV
Портал открылся, и парни с лёгкостью прошли через него. Силы Данте во многом отличались от тех, что жили в ней совсем недавно, поэтому эта операция прошла быстрее обычного. Гнев выбежал на поляну и начал любоваться ночной красотой природы. Нежный ветерок приятно ласкал его светлую кожу и развевал длинные волосы. Он был опьянён ожиданием скорой встречи и таких далёких от его прежней жизни чувств. Ему уже давно стало наплевать на все приказы Данте, он просто хотел стать человеком. Настоящим живым человеком с настоящими не менее живыми чувствами. Ему казалось, что только так он сможет сделать её счастливой. Её, свою Яну. Такую необычную, сохранившую свою детскую непринужденность, готовую поддержать его в любой ситуации. Он знал о недавней кончине её отца и уже подумывал оставить её в своём мире навсегда. Там, возможно, они смогут уединиться и стать одним целым. Конечно, он понимал, что эти мечты далеки от реальности, но разве мог он отвергнуть всё это и продолжить жить так, как раньше, без неё? НЕТ! Он никогда бы не смог забыть её нежных объятий, наивной детской улыбки, звонкого смеха. Угрюмый Энви спокойно плёлся позади, как вдруг услышал тихое шуршание позади. — Засада… — прошептал он, — беги за своей подружкой, а я тут разберусь. Врас скрылся в тёмной роще, спокойно оставляя позади напарника. — Энви, Энви, Энви, ну и зачем же ты пожаловал сюда? — поинтересовался парень с ледяным взглядом. Позади его уже окружали двое — Вика и Макс. — Я пришёл заключить с тобой сделку. Как насчёт такого: я вас убью, а вы больше не будете лезть в наши дела? Ну что, по рукам? — У меня к тебе другое предложение… Замри! В этот момент Серёжа кинул к ногам Энви заготовленную коробочку. Вика с Максимом неожиданно налетели на него и принялись избивать его, пока тот не извлёк большую часть красных камней. Гнев, оглядываясь, видел всё это, но лишь уверял себя, что такая тварь, как Энви заслуживает большего наказания, и свято надеялся, что оно придёт. Он с грохотом пробежался по лестнице и окликнул девушку, стоящую у окна. — Яна! Из окна девчушка прекрасно видела всё происходящее. Теперь она твёрдо была уверена в его существовании. — Это правда… Ты действительно настоящий, и ты не он. Девушка со слезами на глазах кинулась в объятия гомункула. — У нас мало времени, надо спешить. — Куда? — взволновано смотрела она на него. — Я не могу уйти отсюда, пока сестра не вернётся. Он мечтал, чтобы сказанное ею не было правдой. Снежана чем-то приглянулась Энви, и у него на неё были свои планы, так что её смерть обрадовала бы Гнева, тем более, что тогда бы не пришлось подвергать опасности возлюбленную. Чтобы уберечь её, он даже подумывал сказать ей, что сестра уже мертва, но по её взгляду он понял, что этого не избежать. — Ты можешь её вернуть.***
— Сегодня до трёх часов ты не должна покидать этой комнаты. Если тебя заметят — убьют. После я отведу тебя к Снежане. Вы с ней пройдёте через подземные ходы и выберетесь в город. Вот карта. Будете следовать чётко по ней и наткнётесь на заброшенное здание, там вы проведёте ночь, и после я приду и спрячу вас в надёжном месте. Ты всё поняла? Девушка, угукая, рассматривала карту, что дал ей парень, изредка поглядывая на него самого. В голове многое не укладывалось, но почти все это было второстепенным. — Ты точно всё поняла? Один неверный шаг и вы обе умрёте. — Да-да, я всё поняла. Знаешь, мне кажется, что я хочу сделать это, — смущённо пробормотала девушка, откидывая карту на пол и притягивая парня ближе. — Сделать чт… — немного не договорил Гнев, как к его губам прикоснулись мягкие и теплые. Яна прикоснулась руками к его щекам, притягивая его ниже, заставляя совсем опуститься на деревянные полы. Чуть грубо оттянув верхнюю губу и слегка сжав зубами, он отпустил её и нежно провел языком, зализывая. Сбивчивое дыхание девушки на его коже дразнили, словно конфетой юное дитя. Он прекрасно понимал, что она ещё ребёнок, да и сам он не далеко ушел. Да, многое пережил за все эти годы, что был гомункулом, но это ничего не меняло. Всю свою сознательную жизнь мечтал о друзьях, о школе, о первом поцелуе, любви, наконец. Ему так не хватало этой жизни обычного человека, которую другие не ценили. И Яна всё прекрасно понимала, обнимая парня, но чувство, засевшее в ней со вчерашней ночи, не давало выбора. Она уже видела красоту этого звёздного неба, она была готова…***
В этот раз к Данте Снежану вела та женщина, что была похожа на Ала. Она, как и другие гомункулы, не особо отличалась теплотой души. Своими необычными силами она быстро заточила девушку в водяные оковы, чтобы та даже не смела дёргаться. Снежане было поистине страшно, ей на всю жизнь запомнилось это ужасное издевательство, что устроила для неё Данте. Сглаживалось всё лишь осознанием того, что пока она здесь — Лиза там, и если она вдруг попадёт сюда, у неё будет шанс спасти подругу. После сна девушка немного изучила книгу, что принесла ей Данте, открывшиеся ей тайны были и прекрасны и ужасны одновременно. Девушка подумала, что если ей всё-таки удастся сбежать, не плохо бы прихватить книгу с собой. Зайдя в зал, где проводилась экзекуция, водные оковы спали с рук. В этот раз здесь было меньше существ. В частности Снежана заметила отсутствие трёх: Энви, Ласт и Глоттани. Химера Миллер, что держала её руки, пока Данте вбивала гвозди, была тут, и тот самые мужичёк, что чуть не убил её мечом, и мальчишка Врас, что когда-то ночным кошмаром протягивал жуткий цветок. Все эти люди, осевшие у неё в памяти, были здесь. — Иди к кресту, — приказала ей Данте, но страх не давал и шагу сделать. Она замерла в ожидании того, что это всего лишь сон. Ей не хотелось снова чувствовать эту ужасную боль. Она сравнивала её с ощущением, будто её пытаются вытащить из кожи, при этом все внутренние органы горят в огне, но Данте всего лишь выкачивала из неё жизненную энергию. Девушка смутно помнила все ощущения, и она, конечно, не знала какого это, когда живого человека пытаются вытянуть из кожи, но мозг подкидывал именно эту картину. — Прошу же, не давай мне повода опять издеваться над тобой. Снежана стиснула зубы и подалась вперёд, но тут же остановилась. — Я на казнь сама идти не собираюсь. Данте засмеялась звонко и заливисто. В правильном сценарии её смех подхватила бы остальная публика, ну в театре точно. Она хохотала от души, будто услышала какую-то очень уж смешную шутку и бешенство в груди Снежаны разрасталось с большей силой. — Что ж, раз так, то будет по-твоему. Внезапно её тело будто погрузилось в воду. Одна. Дезориентированная в пространстве, не имея возможности двигаться и дышать, она закрыла глаза, пытаясь сохранять спокойствие. «Я нужна им живой, нужна живой!» — крепко держалась мысль в голове. Когда вода полностью освободила её, она открыла глаза и поняла, что уже находится у распятия. Стоя на коленях, она подняла глаза на находившуюся рядом Данте. — Лизе придётся вытерпеть муки в тысячи раз превышающие твои, так что встань и разведи руки в стороны сама, пока я отношусь к тебе по-доброму. — Иди к чёрту… — Не нравится мне, когда со мной так разговаривает мусор. Грегори, Винсент, привяжите её к кресту и, бога ради, заткните ей рот! Слуги девушки быстро выполнили поручение. Данте прикоснулась к распятию, и руки Снежаны по верх верёвок обросли деревянными кандалами. — Иди к чёрту! Иди к чёрту! Иди к чёрту! Иди к чёрту! Иди к чёрту! — ткань во рту девушки немного коверкала слова, но Данте отлично понимала, что она говорила ей. По щекам распятой наперегонки побежали две одиноких слезинки. Она была унижена, подавлена и истощена, но плясать под дудку Данте она не собиралась. Алхимик вновь хлопнула в ладони и…***
«Я знаю, что обещала ему, но предчувствие не даёт мне сидеть на месте, — объясняла Яна сама себе, идя по узкому коридору, — Если бы не я — этого бы не произошло». — Иди к чёрту! Донёсся крик из дверей, мимо которых проходила Яна, и девушка сразу узнала голос сестры. Заглянув в маленькую щелочку, оставленную кем-то неизвестным, её взгляд остановился на кресте в центре противоположной стены. Тело онемело, рот приоткрылся, выпуская тяжелый вздох. Всхлипы сестры отбивались от стен эхом и долетали до её слуха, полосуя сердце на тысячи маленьких порезов. Когда стоявшая рядом женщина дотронулась до сестрёнки, та издала такой душераздерующий крик, что от испуга Яна оттолкнула дверь и носом полетела на пол. Тишина… Все взгляды мгновенно были обращены на попаданку. Стоящий в зале Врас застыл, широко распахнув глаза. Все мечты и планы рушились прямо на глазах с огромной скоростью. Рассыпались, словно карточный домик на столе детей. Парня будто пронзили копьём прямо в грудь. Туда, где должно быть сердце. Гомункул впервые ощутил пронизывающую до мозга костей душевную боль. Данте последней оглянулась, с диким нежеланием отрываясь от лакомого кусочка на кресте. — Ух, и кто же это у нас такой? А день-то становится всё интересней! — гоготнула она, ухмыляясь. Яна, немедленно поднявшаяся с колен, выпрямилась во весь рост и, не потеряв ни капли решительности, заговорила: — Добрый день, миледи, не будите ли вы так любезны оставить мою сестру? Снежана дрогнула, а внутри, будто все вывернули наизнанку. С трудом подняв глаза на вход, она разглядывала младшую сестру с мольбой в глазах: «Молчи! Уйди! Беги прочь!». — Данте, пожалуйста, молю, — чуть задыхаясь, говорила Снежана, — я сделаю всё, что хочешь только не трогай её, прошу тебя! Умоляю! — уже кричала во вс. глотку сквозь мешающий нормально разговаривать чуть ослабленный кляп. С трудом сглатывая, она дергала руками, ногами, пытаясь вырваться из пут. — Не плачь, дорогая, не плачь, — Данте вытерла слёзы со Снежаненых щёк большим пальцем, напоследок хлопнув по коже и расстегнув застежку кляпа, который с глухим грохотом упал на пол, — вот вела бы себя так сразу, и она осталась бы жива. Так что, как говорится: иди к чёрту. Гнев, убей её. — Нет! — крики обжигали горло, запястья постепенно затекали, кожа рук уже давно покраснела, казалось, ещё чуть-чуть, и она разорвется, выпуская наружу алую кровь. Врас подошёл к Яне медленно, стараясь отсрочить момент их смерти. Он умрет. Не сможет жить с этим грузом на душе. Не сможет спокойно просыпаться по утрам и умываться, зачерпывая воду ладонями. Будет постоянно видеть на них кровь возлюбленной, щеткой оттирать руки, сдирая кожу до крови. Бежать ей некуда, каждый шаг — нож по телу. Рука никогда не поднимется на нее. Всему настал конец. «Если бы здесь был Энви… этот бы паршивец уговорил бы её… Если бы… — думал он, всё ближе подходя к девушке. Он не видел ни печали, ни страха в её глазах, — неужели, она знала, что этим всё для неё закончится?». — Убей меня, — тихонько прошептала она, — если я умру, то смогу спасти её, — сказала она и вспомнила слова Серёжи. «Если хочешь спасти её, будь готова умереть, познав эту боль, она найдёт в себе силы для сражения. Это лучшее, что ты можешь для неё сделать». — Не могу, — на глазах гомункула появились слёзы, — моя дорогая любимая Яна, — горько прошептал он, сжимая пальцы в кулак, лишь бы руки не тряслись. Куда уж там. — Ну же, Врас, чего ты ждешь? Прикончи её! — рявкнула недовольно Данте, одержимо оглядывая «гостью». — Нет, пожалуйста! Умоляю! Данте, не надо, я всё сделаю, всё что угодно! Прошу! Не убивай её! — Да убей же ты её! Гнев принял решение. Он мимолётно подбежал к Данте, но только и успел замахнуться, как мужчина с повязкой на глазу, тут же снёс голову бедняге. Пульс Яны участился, знала ведь, что не умрёт он от этого, но как же тяжко было смотреть даже на это. Этот мир отвёл им слишком мало времени. Не пощадил. Когда мужчина подошёл к ней, весь мир вокруг затих. Она не слышала ни криков, ни громких шагов смерти. Стиснув зубы, она посмотрела на лица мёртвых родителей, что протягивали ей руки и так маняще звали за собой. Секунда… Две… Она улыбнулась им своей грустной детской улыбкой, потупив взгляд в пол. — Мам, пап, — прошептала она и упала, почувствовав холодное лезвие в груди. Вытащив меч, мужчина брезгливо стёр кровь. Удовлетворённая Данте вновь хлопнула в ладони и оковы с верёвками, сдерживающие Снежану, бесследно исчезли. — Яна! — она быстро прильнула к сестре, обхватив её обеими руками. — НЕ УХОДИ! Прошу тебя. НЕ УХОДИ! — А умирать больно? — спросила младшенькая и откашлянула огромный красный сгусток. Снежана придерживала её голову, помогая сплевывать кровь. Бледные пальцы пачкались в крови сестры, слезы падали той на щеки, воздуха не хватало. — Нет, — задыхаясь, ответила Снежана, качая головой и вымученно растягивая уголки губ в подобии улыбки, — не больнее жизни, — проглотив очередную волну слёз, — это похоже на сон, — выдавливала из себя девушка, — сладкий сон, в котором все хорошо. Руки тряслись, когда Снежана прикоснулась ими к волосам Яны. Мягкие, тонкие. Такие же как и у неё. Пальцы перебирала светлые пряди, пачкая их. Она, кажется, любит, когда её гладят по голове. — Тогда, можно, я немного посплю? — спросила она, прикрыв глаза. — Не плачь… Больше она их не открыла. Снежана трясла сестру за плечи, молила открыть глаза, прошептать хоть что-нибудь. Лишь когда сердце остановилось, девушка выпустила из рук мёртвое тело. — Я люблю тебя, сестра, — она аккуратно поцеловала её в лоб, откинув несколько прядей с бледного лица. — Какая красивая трагичная история. Я обязательно расскажу её своим детям. — Заткнись! Я просила тебя, даже умоляла, но ты всё равно убила её, мразь. Девушка почувствовала огромный прилив сил. Все её тело и рваное платье, что когда-то заставил её надеть Энви, начало обрастать чёрными перьями. — ТЫ ЗА ЭТО ЗАПЛАТИШЬ! Гнида! Радужка левого глаза окрасилась красным цветом, а правого — стала напоминать часы. Чёрные перья осыпались, и их место заняло красное платье с чёрными рюшами. Из груди девушка достала свою любимую катану. С её помощью она с легкостью перерезала тело человека, что убил её сестру. — Приятно, сволочь? Она без особых усилий перерезала всех химер, что друг за другом кидались на неё, пытаясь защитить виновницу торжества. Обезумевшая, она резала их направо и налево. Испуганная Данте принялась выстраивать стены между собой и девушкой. Восстановившийся Гнев схватил обезумевшую за руку и сквозь зубы прокричал: — Дура! Бежим отсюда!