До последнего вздоха

День третий 13.05.2040

Коннор пришел к нему на третий день, когда его перевели из отделения интенсивной терапии в обычную палату. В Вип, конечно, Коннор об этом позаботился, зная, что все равно отхватит за такое своеволие, но ему хотелось чем-то помочь Риду, как-то облегчить его… путь. Гэвин полусидел в койке, обнаженный по пояс и залипал в рабочий планшет, не обратив на вошедшего никакого внимания. Из сгибов его локтей торчали трубки капельниц с кровью и физрастворами, одна толстая прозрачная трубка уходила под широкий пластырь на его боку. Сейчас Гэвин выглядел… особенно болезненно, и Коннор удивился, что не заметил изменений раньше. Мужчина, казалось, был весь увит венами, кажущимися невероятно заметными на бледной, почти ставшей прозрачной коже. Андроид мог прочитать по его туловищу все, чем он занимался в последние несколько дней, учитывая, что на такой коже синяки оставались даже от безболезненного вроде щипка. — Острый лимфобластный лейкоз, — заговорил Рид, не отводя нахмуренного взгляда от планшета. — В первый раз мне поставили диагноз в двадцать пять. Я успешно вылечился. Не понимаю правда, зачем, — сказал он тихо, сам себе. — И вот спустя двенадцать лет он вернулся. Звучит крипово. — Мужчина поднял ничего не выражающие глаза на RK800. — Не ожидал тебя здесь увидеть. — Почему вы никому ничего не сказали? — Коннор без приглашения прошел в палату и сел на стул рядом с койкой. — На кой-хуй? — безразлично поинтересовался Рид, снова утыкаясь в планшет. — Оно кому надо, консерва? Был человек и нет человека. Если ты не заметил, такое происходит каждый ебаный день и концепция не меняется вот вообще ни разу. — Детектив Рид, это нечестно. Коннор стиснул кулаки, опуская глаза на собственные колени. Рид впервые обратил на него внимание и, кажется, только сейчас заметил, что андроид выглядит крайне измотанным и потрепанным, будто не был на подзарядке уже хуеву тучу времени и совсем забыл про утюг и расческу. — Ты когда в последний раз дома был? — спросил человек, откладывая планшет. Не то чтобы ему действительно было интересно, настолько Коннор дерьмово выглядел. Нисколько не лучше Рида, даже беря в расчет то, что он бессмертный андроид, чисто физиологически неспособный на любые внешние изменения, типа синяков под глазами или трехдневной щетины. — Сколько вам осталось? — Проигнорировал RK800. — Я задал вопрос. — Я тоже. Они посмотрели друг другу в глаза, человек — безразлично-настороженно, андроид — взволнованно-устало. В его теплых глазах цвета карамели так и сквозило беспокойство и обида на несправедливость этого мира. И Гэвин не выдержал. — Ну что, что я должен был сделать? — взмахнул он руками так, что провода капельниц опасно всколыхнулись и едва не вылетели из вен. — Подходить к каждому со словами «Хм, ребят, я вот тут умираю слегка, пожалейте меня, а»? Ты так это себе представляешь? Не смеши. — Он рассмеялся. Истерично так. — Я нахрен никому не сдался. Никому нет до меня дела. — Мне есть, — тихо сказал Коннор и повторил уже громче, твердо: — Мне есть до вас дело. — Какого ху… — Вы мне нравитесь, детектив, — выпалил андроид. Рид так и замер с открытым ртом. Он повел головой в бок, нахмурился, обвел взглядом белоснежные стены и потолок, после чего его глаза забегали, как будто бы он искал логическое объяснение услышанного где-то перед собой. Но объяснения, как такового, не было, и он снова посмотрел на Коннора с таким выражением лица, словно вот-вот рассмеется. Или зарыдает. — Повтори-ка, пластиковый мальчик, какого хуя ты только что пизданул? — упавшим голосом потребовал Рид. — Кажется, врачи накачали меня хренью, от которой сел слух. Или я резко отупел. — Вы мне нравитесь, детектив Рид, — терпеливо повторил Коннор, глядя ему прямо в глаза. — Как кто? — все-таки из последних сил просипел Рид, все еще надеясь на благоприятный исход. О котором он забыл еще четыре месяца назад, когда случился рецидив. И больше он ему не грозил, потому что Коннор вдруг отвел взгляд, как если бы пытался спрятать слезы. — Ты же не втрескался в меня, жестянка? — с ужасом пробормотал Рид, сжимая в пальцах одеяло. — Пожалуйста, Коннор, скажи, что это не так, — умолял он, пытаясь заглянуть в глаза андроида. Но тот не отвечал. Рид откинулся на спину, закрыл глаза. Вот почему. Вот почему столько лет он был заправским мудаком и долбоебом в целом, блять, вот почему никогда не заводил отношений дольше, чем на несколько месяцев, вот почему не позволял людям думать, что в нем есть что-то хорошее. Пытался оградить таких же долбоебов, как он сам, от потери, не хотел, сука, никого ранить. Но Коннор же, блять, не человек, Коннор опять превзошел всех и самого себя разом. Коннору плевать, что его целых полтора года унижали, обижали, оскорбляли, Коннору нет дела до того, что его намеренно держали подальше. Не потому что хотелось, а потому что так надо было. И вот это вот нифига не смешно, потому что… потому что… — Как давно? — Давно, — и ответил так просто, спокойно, видимо справился с эмоциями, ублюдок пластиковый. — Сука ты, Коннор, — сухо произнес Рид и открыл глаза, ловя на себе непонимающий взгляд. — Какого хрена? Вот какого хрена, скажи на милость? — Он резко выпрямился и посмотрел на собеседника с таким гневом, что Коннор невольно отшатнулся. — Почему сейчас? Почему? — зло выкрикнул он, срываясь. — Почему ты не признался раньше, почему ничего не сказал, когда я еще был жив? — кричал Рид, чуть ли не вырывая на себе волосы, в его глазах скопились слезы вперемешку с ненавистью. — Почему мне обязательно нужно умереть, чтобы узнать, что ты что-то испытываешь ко мне? — Детектив Рид, мне очень жаль… Последнее слово практически заглушилось звонкой пощечиной. Коннор мотнул головой и съежился, втягивая голову в плечи, зажмурился, чтобы не видеть такой привычной, но все же более обжигающей ненависти в глазах человека. — Убирайся, — пугающе прошипел Рид. — Уйди нахуй отсюда и не появляйся больше на моих глазах. Никогда. — Детектив, пожалуйста… — Нахуй. Пошел. Сейчас же! — рявкнул Рид и Коннор вздрогнул, как от новой пощечины. Уходя, он не обернулся. А Рид не попросил остаться. Потому что боль просила отпустить ее наружу. Как можно скорее. С кровью, потом или слезами. Гэвин выбрал последний вариант, тем более, в его состояние ему больше ничего не оставалось делать. И ему определенно не стало бы лучше, если бы он знал, что Коннор стоит сейчас по ту сторону двери, прислонившись к ней лбом, и тоже не может бороться с разрывающей его изнутри болью.