три месяца

план макса был прост: на велосипедах до деревенской остановки, на автобусе до города, потом до городского вокзала, а там — на электричке до москвы. сборы и софа, и макс начали вечером тридцать первого. авазашвили собрала одежду по минимуму и книги в рюкзак, туда же кинула портативную зарядку и бутылку воды. легли оба пораньше, чтобы встать, пока спят остальные. не разбудить бабушку с дедом и родителей в четыре утра своими сборами в лучшую жизнь? вызов принят, чёрт возьми. софа и максим встречаются на тропинке меж их домами умытые и позавтракавшие, уже с велосипедами. — еда, вода, ключи, телефон, зарядка? — проверяет макс. — да. деньги, документы, прощальная записка? — так точно. съёбываем? — конечно. на энтузиазме и адреналине они доезжают до остановки быстро, поднимая облака песочной пыли позади. — а автобусы точно ходят здесь так рано? — сомневается софа, слезая с велосипеда. — не знаю. что если нет? — ты меня спрашиваешь? софа уже мысленно продумывает возвращение на свою раскладушку всё на том же велосипеде. — смотри, машина! — указывает макс на автомобиль за поворотом, выставляя руку в сторону дороги. — не остановится. — спорим на сотку? — на пятьдесят. машина останавливается. софа проигрывает спор, но выигрывает билет до города. — вы ведь в город, да? — да. подвезти? — да, пожалуйста! мужчина лет тридцати разрешает подросткам сесть в машину и даже помогает погрузить велосипеды в багажник. — а вы чего так рано здесь? макс мешкается, но всё же придумывает ответ. — нам срочно нужно в город, думали, автобусы ходят, но, видимо, нет. — конечно нет, рань такая. вам сколько лет хотя бы? — восемнадцать! — не думая, почти выкрикивает софа. — ясно всё. ну раз срочно, буду ехать быстрее. до ближайшего города приходится ехать около часа. за это время софа успевает подремать на плече максима, пока тот считает дорожные знаки на их пути и думает о том, как сильно им повезло. мужчина просит их выйти, оставляя где-то в центре города с двумя велосипедами и полной дезориентацией в пространстве. софа пытается определить местоположение вокзала по карте в телефоне. у неё получается, и они, пару раз заблудившись, всё же приезжают к вокзалу. билеты на электричку достаются им на удивление легко, и макс с софой уже почти празднуют победу. путь на электричке — вот, что действительно занимает много времени. макс с софой успевают тысячи раз обсудить, что думают оставшиеся в деревне по поводу их выходки, поспорить, прочитали ли они их записки вообще и поссориться из-за тех самых пятидесяти рублей. — чем займёшься, как только приедем? — позову подруг гулять, потом заявлюсь к родителям, а потом посмотрим. уже не я буду решать. а ты? — наведаюсь в нашу квартиру. что-то мне подсказывает, что там причина, почему мы не уезжали из деревни. — а потом? — потом родители или приедут за мной, или позвонят столько раз, что уже будет невозможно игнорировать. — поверить не могу, что мы сбежали. — а ты и не верь. какая разница – веришь, не веришь. с тобой это происходит, подумай лучше, нравится тебе так или нет. — нравится. свобода всем нравится. — не всем. но я рад, что тебе – да. москва встречает двух рисковых подростков дневным солнцем. на вокзале оба обнимаются до хруста косточек с надеждой ещё встретиться сегодня вечером. — оставишь свой номер телефона, может? — подсказывает софа. — давай. авазашвили включает телефон, который до этого был полностью заблокирован, чтобы не слышать звонков. на экране подсвечиваются десятки пропущенных от бабушки и родителей. такой обеспокоенности софа ожидать не могла, так что свои планы менять приходится на ходу. — подруги отменяются, я сразу еду к родителям. пока, — софа резво целует макса в щёку, предварительно обхватив его шею ладонями, а потом так же быстро уматывает не велосипеде домой, только в пути понимая, что номер макса так и не узнала. авазашвили слезает с велосипеда у дверей своего дома, царапая ногу, суматошно поднимается на свой этаж по лестнице и звонит в дверь, нажимая на звонок много-много раз. — соня! ты с ума сошла так пугать! — возмущается мама, параллельно загоняя дочь домой. — учитывая то, что это сейчас был даже не вопрос, в моих действиях прослеживается логика. надо поговорить. мама ещё час ходит по кухне, крича и хватаясь за голову руками, пока папа мрачным взглядом водит по потолку, несколько раз прерываясь на разглядывание софы. помятая, взъерошенная, с розоватыми щеками и уверенностью в глазах, она гордилась тем, что сделала. когда мама успокаивается и садится рядом с папой за кухонный стол, софа заводит разговор. она спокойно рассказывает о своей жизни в деревне, о мотивах своих поступков и просит, чтобы её услышали, чтобы её поняли, чтобы её любили. в глазах родителей одна горечь, через которую всё же пробивается осознание. они пару раз качают головой, переглядываются, и мама говорит: — хорошо. этого разговора нам действительно не хватало. но ты поедешь в деревню, чтобы извиниться перед бабушкой и дедушкой. ты их сильно напугала. софа соглашается. бабушка с дедушкой объясняют своё поведение непониманием самой софы. они не хотят быть навязчивыми со своей любовью, потому что не знают, нужна ли она внучке. соня понимает, что сама была неправа, потому что конкретно бабушке с дедушкой не говорила о своих чувствах, а все их просьбы звонить хоть иногда игнорировала. авазашвили наконец-то чувствует себя свободной полностью — она может быть счастливой не при конкретных обстоятельствах, а прямо здесь и сейчас, со своими родственниками. числа пятого августа софа возвращается в москву и целый день ломает голову, как найти максима. она не хочет терять такого друга, как он, она беспокоится за то, как прошла его поездка в москву, она, в конце концов, хочет вернуть все книги, что он ей одалживал. но найти макса представляется чем-то невозможным — она не знает ни его фамилии, ни номера телефона, она даже не уверена, в каких соцсетях он вообще есть. поэтому вечером она от бессилия выкладывает фотографию с ним на озере в инстаграм и подписывает:"надеюсь увидеть тебя ещё раз". макс не покидает её головы, но софа старается отвлечься. она отлично проводит время с подругами, перечитывает любимые книги, коротает время в торговых центрах. август действительно полон хороших впечатлений, но для статуса идеального месяца не хватает одной детали — максима. в двадцатых числах соню навещает старший брат. серёжа отчитывается родителям об учёбе за границей, а потом в красках описывает свои приключения с однокурсниками софе. авазашвили младшая рассказывает о том, как прошло её лето, и короткому августовскому путешествию серёжа удивляется до расширенных глаз. такого даже он не натворил бы. — да я бы и не додумалась, если бы не максим. — и где он сейчас, твой максим? — не знаю. я не знаю, как вообще его искать, и он не знает как меня найти тоже. на серёжу опускается туча из мыслей. он решает не оставлять это просто так и занимается сбором информации. двадцать шестого августа на телефон софы приходит смс-ка от брата.

соседка наших бабушки и дедушки сказала, что у бабушки из дома напротив нашего была фамилия анисимова. ищи. софа сразу же лезет искать макса вконтакте и, среди тысяч страниц максимов анисимовых, находит того самого.

я нашла тебя

софа пиздец я так рад как у тебя это получилось? авазашвили в ответ просит о встрече и обещает всё рассказать лично. двадцать семь точка ноль восемь. софа завтракает кашей и собирается на встречу, параллельно попивая ромашковый чай. в процессе сборов она достаёт с самого дна рюкзака блокнот, который был с ней в деревне. в нём всё: список возможных имён для кота, немного засохших полевых цветов, рисунки от скуки и календарь с обведённым в кружок тридцатым июнем. софа кладёт блокнот обратно в рюкзак и продолжает собираться с чувством правильности всего происходящего. они могли встретиться на назначенном месте с уже припаркованными велосипедами и даже купленным мороженым, но макс видит перед собой софу, ещё когда едет по набережной. звонок на его велосипеде имеет звук, как и все остальные звонки, но софа поворачивает голову назад из-за выработавшейся привычки. велосипеды брошены, расстояние сокращено. софа обнимает крепко до недостатка воздуха, макс тепло до поднятия температуры. хорошо. во время прогулки макс рассказывает о причине своего деревенского заключения. его старшую сестру исключили из универа и выгнали из общежития, родители разрешили ей пожить дома, пока не найдёт квартиру на съём. — и почему вы не могли жить в москве в одной квартире с сестрой? — родители не хотели, чтобы я знал об этой ситуации, потому что иначе катя подаёт мне плохой пример. — но это тупо. — ещё как. макс отдаёт софе флешку с проявленными фотками с плёнки, она ему — все прочитанные и перечитанные книги. — у нас теперь нет ничего друг от друга. никаких связей. грустно даже, — констатирует софа. — можем сделать. макс достаёт резинку для волос из кармана джинс и надевает софе на запястье. авазашвили мнётся, не зная, что отдать максу, но вовремя вспоминает о блокноте в своём рюкзаке. она вытаскивает сушёный цветок с самым длинным стеблем, лежащий между страниц, и вручает другу. — красивый, как ты. — и такой же помятый жизнью. — ну, не без этого. в их улыбках друг другу солнце топится в закат и август подходит к концу. на первое сентября софа планирует прийти с белыми бантами в причёске, чёрной резинкой на запястье и тонной историй для своих одноклассников о прошедшем лете. о каждом своём деревенском приключении она расскажет им с большой гордостью и благодарностью в глазах, ведь именно это она испытывает в итоге. спокойной августовской ночи, софочка.