три месяца

наслушавшись сплетен и предрассудков по поводу новых соседей напротив под дрянной суп на ужин, софа легла спать всё ещё с неким чувством воодушевления. первого июля солнце настойчиво прорывается сквозь старинный тюль, выделяя всё до единой пылинки, парящей в комнате. из хорошего тут, честно говоря, только свеже поклеенные обои и то, что софа живёт здесь одна. скрипящий диван ещё и не раскладывается, торшер с поломанной ножкой включать в сеть опасно для жизни. календарь на стене существует в далёком две тысячи восьмом, а не идущие часы давным давно носят декоративный характер. с плачущей скрипами раскладушки соня подрывается бодро, умывается водой, ранее собранной из колодца, съедает немного еле созревшей клубники с куста, пока никто не видит, и собирается наведаться к гостям. авазашвили моет голову в пластмассовом тазу, гладит свою самую новую из всех футболку чугунным, мать его, утюгом и даже чистит носы кед. почти под конец её сборов просыпается бабушка. — сонь, ты чего? — чего? — ты когда проснулась вообще? сейчас только шесть утра, а ты уже при параде. — да мне что-то не спалось. — а нарядилась куда? — да я тут подумала… — затылок чешет неловко, — хочу наведаться к новым соседям. — ха, — бабушка прыскает смехом, — и ты для этого наряжалась? — ну… не в огородных штанах же мне идти. — зачем тебе вообще идти? — ну любопы-ы-ытно мне. бабушка пожимает плечами и уходит на кухню — считай, разрешила. софа ещё несколько часов мнётся, кусает губы, сидя на диване в своей комнате, периодически выглядывая в окно. где-то полдесятого она замечает у дома напротив парня, которого заприметила ещё вчера. тогда она всё-таки решается выйти. новый сосед сидит на траве перед забором своего дома, опустив взгляд к своим рукам, пальцы на которых заламывает, не переставая. софа к нему подкрадывается осторожно и вполголоса говорит "привет". он поднимает голову вверх, жмурясь от разогревающегося солнца, и тоже здоровается, после чего возвращается в начальное положение. авазашвили теряется в секундных сомнениях, а затем садится рядом с парнем. — я видела, как вы вчера приехали. меня упекли в деревню к бабушке с дедушкой на всё лето за плохую учёбу, они из дома напротив, — соня показывает указательным пальцем на дом бабушки и деда и ждёт, когда парень расскажет что-то о себе. не дождавшись, она спрашивает, — а ты какими судьбами? — моя бабушка раньше жила в этом доме в летнее время, — парень кивает головой в сторону дома сзади них. — она умерла два месяца назад, мы с родителями приехали убраться и забрать её вещи. — мне жаль, — соня тяжело выдыхает и хмурится. — не ври. ты не знаешь ни её, ни меня. тебе не должно быть жалко незнакомого человека, — парень заглядывает соне в глаза, — и это нормально. — я… — авазашвили цвет глаз собеседника понять пытается. — я правда сожалею. смерть – это всегда грустно. — смерть – это естественно, — парень поджимает губы. — как тебя зовут? — соня. авазашвили, честно сказать, ненавидит имя "соня". она себя в нём не чувствует совершенно. но знакомясь с кем-то новым, всегда зовёт себя так, потому что её так учили родители. — можно звать тебя софой, пожалуйста? — да, — у софы даже в глазах щипать начинает, — конечно можно. как тебя зовут? — максим. софа отчего-то смеётся. — приятно познакомиться. — и мне. у софы и максима получается подружиться, и оба уверены, что это происходит не из-за стечения обстоятельств. софа готова вечно напевать что угодно под игру максима на гитаре, плести венки из полевых цветов на его выжженные осветлителем волосы и разговаривать о море и космосе. макс теперь не может представить себя без работы на грядках вместе с софой, чтобы ей было не так уныло, одалживании ей своих книг и… разговоров о море и космосе. прочные нити общих интересов связывают их запястья и макс с софой готовы поклясться, что ни с кем не чувствовали себя так комфортно, как друг с другом. июль летит сломя голову, вместе с тем оставляя самые тёплые воспоминания и фотографии на телефоне. софа с максом изучают всю деревню от въезда до болота. они пару раз купаются в озере, до которого нужно идти через лес, устраивают целую фотосессию на плёночный фотоаппарат бабушки макса в заброшенной церкви, искатывают все до единой тропинки на велосипедах и ведут каждодневный учёт облаков и звёзд на небе. авазашвили чувствует настоящее счастье от приезда в деревню по одной простой причине: она встретила здесь максима. единственное, чего они оба не понимают — почему макс всё ещё здесь. родители говорили, что это не больше, чем на пять дней, а теперь, спустя полмесяца, на все расспросы мямлят что-то невнятное. в один из дней второй половины июля макс будит софу, кидая мелкие камешки в окно её комнаты. она нехотя просыпается, выходит к калитке в пижаме и босиком. — мы тут до конца лета. — что? почему? — протирает сонные глаза. — я не знаю. родители говорят, что им тут нравится и они хотят остаться на подольше, но я им не верю. — ну… — софа собирает хвост из непослушных угольных волос резинкой, снятой с запястья, — я думаю, нам будет чем заняться оставшееся время. — чем, соф, чем? — максим чуть ли не плачет. — мы всю деревню уже от и до… — не умеешь наслаждаться стабильностью, да? — хватает расстроенное лицо макса обеими ладонями. — просто не люблю, — свои ладони поверх её кладёт. максима категорически не устраивают ещё полтора месяца в деревне. он не хочет прощаться с софой, но и тухнуть не хочет тоже. поэтому, собрав все мысли, в последний день июля докладывает подруге о плане побега. — что, ты серьёзно? как ты себе это представляешь? — соф, послушай. я знаю, звучит безумно… — нет. звучит рискованно и необдуманно. — пожалуйста. ты ведь тоже не хочешь тут вянуть. — не хочу, но если я сбегу, меня накажут ещё сильнее. — это шанс заявить о своих правах, о том, что ты можешь противостоять родителям. — не пытайся втянуть меня в это, если просто боишься огрести один. — софочка, прошу, — макс её за плечи удержать пытается, — я зову тебя не потому, что одному мне страшно, а потому, что не хочу, чтобы ты оставалась здесь одна. я беспокоюсь за тебя очень сильно и обещаю, что не наврежу. — ты правда думаешь, что ослушаться всех мне не навредит? — не делай вид, что до меня так не делала. — делала, и сейчас я где? — в пизде, блять! — вспыхивает макс, отпуская софины плечи и падая на песок рядом с их озером. — вот именно! — софа кричит так, что эхо разлетается на всю деревню, но не уходит, а садится рядом, положив голову на плечо другу. — но оно того стоило, правда? — конечно стоило. кому нахуй нужны уроки химии, когда можно гулять по набережной и есть мороженое? — как у тебя всё мило и романтично. — то есть у тебя вместо уроков дикие тусовки? — как тебе сказать… — голову в её сторону поворачивает, своими глазами пронзая её, — не более дикие, чем у нас с тобой здесь. — тогда ты тоже тот ещё романтик. — ага. макс заправляет прядь софиных волос ей за ухо и целует куда-то в скулу. — сбегаем? — сбегаем.