Превратности судьбы

-А…ааа, Идзюин - сенсей? – выдохнул Мисаки. «Доброго вечера, не ожидал вас увидеть здесь». Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, вся эта история с Идзюином в свое время доставила Мисаки немало проблем. Сейчас Усаги рядом не было, но ощущение того, что вот так стоять и мило улыбаться Идзюину неправильно, так и осталось. Он начал лихорадочно соображать, как бы ему поскорее смыться, но Коу подошел к нему ближе и добродушно улыбнулся: -«Мисаки-кун, не стоит так переживать, это просто беседа. Я рад тебя видеть, как ты поживаешь?» Хоть движения его были плавными, голос по-прежнему изящно-заговорщицким, а улыбка широкой, от Мисаки не скрылся тот факт, что цвет лица у мангаки был не самый лучший, щеки немного впали, да и в общем он сильно похудел, а под глазами залегли темные тени. -«Ох, спасибо, Идзюин-сенсей, я тоже рад видеть Вас, я в порядке, но что с вами?» -«Незачем так официально ко мне обращаться, можешь звать меня просто – Коу. Не о чем беспокоиться, я в порядке. Что это у тебя? Кулинарная книга? Собираешься приготовить что-то особенное для Усами-сенсея?» -«Но…нет…не для Акихико-самы. Это просто так» - скороговоркой выпалил Мисаки, тут же пожалев об этом – теперь Идзюин знает, что они с Усаги больше не вместе, а это плохо. Очень плохо. Но, вопреки ожиданиям Мисаки, на лице мужчины не появился хитрый оскал или обольстительная улыбка. Он, лишь почесав затылок, непринужденно сказал: – «Что ж, ничто в этом мире не вечно». Он будто сам понял все без слов, и, к счастью Мисаки, не стал развивать эту тему. Парень облегченно вздохнул и расслабился, но вдруг на него наткнулась пожилая женщина, пробубнив себе под нос что-то недовольное. Они стояли прямо возле кассы, мешая покупателям пройти, и Идзюин, взяв Мисаки под локоть, мягко сказал: -«Как насчет выпить где-нибудь в тихом месте, Мисаки-кун? Мы не виделись с тех пор, как ты перевелся из редакторского отдела». -«Н..нет, нет, что вы, я бы не хотел задерживать Вас, уже поздно, так что..» -«Я не съем тебя, перестань смущаться, пойдем же, я знаю одно уютное местечко здесь недалеко» Мисаки уже забыл, сколько раз за этот день чувствовал себя неловко. Да и вообще слишком много необычных событий для одного раза – близнецы-бизнесмены, зовущие его на работу повара, идол детства, с которым он идет сейчас пить… хоть «Кана» он читал сейчас гораздо реже, чем, скажем, три-четыре года назад, но благоговейный трепет перед мангакой остался. В конце концов, усыпив свою совесть, Мисаки покорно следовал за Идзюином в бар. По дороге они перемолвились парой ничего не значащих фраз о погоде, об издательстве и еще какой-то чепухе. -Мисаки, я поражаюсь, как ты в своем возрасте..сколько тебе лет? Кажется двадцать четыре? -Двадцать пять -В свои двадцать пять можешь быть таким милым и невинным, я же вижу, как ты краснеешь и мнешься, даже сейчас. Ты просто потрясающий, Мисаки, ты знаешь это? Идзюин, похоже, уже перебрал лишнего, и у него развязался язык. Тянуло на откровения и необдуманные поступки. Они сидели за барной стойкой, осушая один стакан за другим. Это был небольшой бар в европейском стиле, играла потрясающая музыка, сигареты, алкоголь, непринужденная атмосфера сыграли свою роль, и Мисаки потихоньку стал расслабляться. -Идзюин-сама -Я же сказал, зови меня Коу! -Коу, вообще я благодарен вам, что притащили меня сюда сегодня, не думал, что смогу почувствовать себя так легко в ближайшее время. И тут последовал несвязный, пьяный и откровенный рассказ о том, что произошло, начиная от ухода Мисаки от Акихико, заканчивая сегодняшним предложением от Хироюки и Хидеаки. Казалось, Миски только и ждал случая высказаться, облегчить душу, но, вместе с облегчением он чувствовал где – то в глубине души - он делает что-то неправильно, оттого заказывал все больше и больше виски, дабы заглушить это неприятное ощущение. Кроме того, парень чувствовал на себе чей-то взгляд, но оборачиваясь раз за разом по сторонам, не обнаруживал никого их знакомых. «Похоже, мне и вправду надо чаще выходить на люди» - рассеянно подумал Мисаки, отстраненно ощущая что-то тяжелое и теплое у себя на коленке. -«Хаа?»