Превратности судьбы

Мисаки изумленно повернулся к Идзюину, его глаза округлились, словно блюдца, рот немного приоткрылся – весь вид говорил об удивлении. Он, конечно, догадывался, что подобные поползновения могут быть, но никак не здесь, на людях. Нет, этого Мисаки не ожидал. Судорожно сбросив ладонь со своего колена, он нервно затараторил: -Вам нужно освежиться, Коу-сан, я сейчас попрошу холодной воды, и вам станет получше….Да, да, со льдом и лимоном, можно, пожалуйста? -Мисаааки, ты такой милый.. – неразборчиво протянул Идзюин – скажи, чем, ну вот чем я тебе не угодил? Я совсем-совсем не нравлюсь тебе? А ведь говорил, что любишь. -Вы же знаете, что я имел в виду, это совсем не то..в общем, ладно, не важно, вот, держите –Мисаки протянул ему стакан с ледяной водой, пытаясь впихнуть его в руку. -А ты знаешь, я все еще не могу перестать думать о тебе. Мисаки, ты стал моей болезнью, черт бы тебя побрал, я всегда ждал, что ты бросишь этого Усами и будешь со мной – ты же сказал тогда, что любишь меня, ты был такой наивный и чистый, но нет ведь, ты всегда меня отвергал ради Акихико. Конечно, куда мне до него? Он настоящий писатель, лауреат престижных премий, богатый, из благородной семьи. А я что? Уже столько лет фуфло штампую, этот Кан у меня уже в печенках сидит, про меня потом никто и не вспомнит, всем плевать, это всего лишь манга. Я бы тоже хотел писать серьезные вещи, но от меня уже ждут только одного - продолжения, продолжения, бесконечного продолжения этой проклятой истории про повара, будь он неладен! И что за черт меня дернул тогда вообще про него написать! Мисаки молча выслушал этот пьяный самоуничижительный монолог. Он так и стоял с раскрытым ртом и со стаканом в руке. Он не ожидал такой искренности, не думал, что за этой самодовольной улыбкой прячется столько неуверенности в себе, столько переживаний. Мысль об этом отрезвила его вмиг. Неужели и вправду, Идзюин-сенсей любил его все эти годы? Его порядком смутило то, что Коу сказал все это слишком громко, и, кажется, бармен все слышал, но не успел Мисаки возмутиться по этому поводу, как услышал недвусмысленные звуки со стороны мужчины. Похоже, ему совсем поплохело, и нужно было его скорее уводить отсюда. Поняв, что до улицы Коу не дотерпит, Мисаки быстро приложил стакан с водой к его искривленному рту и заставил выпить все до дна. Как только в стакане осталась только долька лимона и пару кубиков льда, парень с трудом поднял мужчину за подмышки и потащил в сторону уборных. Идзюин еле перебирал ногами, путь занял гораздо больше времени, чем хотелось бы, и, когда они, наконец, добрались до зеркал возле туалетов, он припал к раковине и начал шумно умываться. Кажется, тошнота прошла – лимонная вода помогла, но прийти в себя все равно не получалось. Так, он пару минут плескал воду на пылающее от духоты и алкоголя лицо, пока не стало немного легче. Мисаки, тем временем, стоял, прислонившись к дверце кабинки и скрестив руки. Кроме них там никого не было, поэтому ему было спокойно. Говорят, горбатого могила исправит – похоже, эта пословица как нельзя лучше подходит Мисаки. Наивный. Он и не подозревал, что даже в таком состоянии Идзюин может предпринять шаги в его сторону. Коу повернулся к нему, лицо и волосы спереди были влажными, взгляд немного расфокусированным, его немного шатало, но он неплохо стоял на ногах. -Мисаки…всего один раз. Неужели ты не хочешь? Он в два шага пересек расстояние между ними и прижал Мисаки к двери. Его руки скользнули вниз, одна легла на ягодицу, другая на пах. Парень отшатнулся в панике, но он был слишком сильно зажат. -Коу – сан, не надо, вы пьяны сейчас, давайте я помогу вам добраться до дома, и вы поспите, так будет лучше. -Ну уж нет, такого шанса мне больше не представится. Будь моим хотя бы сегодня. Хотя бы сейчас. Один раз. Вы ведь все равно расстались, Мисаки, это даже не измена…-он говорил все это нетерпеливо, сбивчиво, приближаясь к уху Мисаки. Внезапно прервавшись, он начал быстро- быстро целовать его шею, щекоча тонкую кожу волосами, руками скользнув под рубашку. Мисаки ошарашенно пытался его оттолкнуть, но действовать в полную силу тоже не решался – все же, Коу был пьян, мало ли что могло случиться. Он до последнего верил, что все можно решить мирным путем и Идзюин одумается, но у того, похоже, совсем снесло крышу. Даже не задумываясь о том, что в любой момент может кто-нибудь зайти, он страстно покрывал шею, ухо, подбородок и руки Мисаки поцелуями, будто обезумев. Трясущимися руками, расстегивая пуговицы рубашки, он шептал это имя снова и снова: «Мисаки, Мисаки, Мисаки, Мисаки…» Добравшись до обнаженной груди, он стал водить по ней одной рукой, второй все еще крепко удерживая парня. Судорожно целуя трепыхающегося Мисаки везде, где получится, он добрался до соска и лизнул его немного, прежде чем прикусить. Тут Мисаки вздрогнул. Он зажмурился от отвращения к самому себе – отчетливо понимая, что ничего не испытывает к Коу, он проклинал свое тело, отзывающееся на ласки. Похоже, Идзюин понял эту слабость, и хитро прищурившись, продолжил наступление – он кусал и целовал нежную кожу, оставляя на ней отметины и спускаясь все ниже и ниже. Встав на колени, он все еще крепко держал Мисаки правой рукой за бедро, но тот уже не особо сопротивлялся. Поняв, что сейчас тот самый момент, он убрал руку и быстро попытался расстегнуть молнию джинс. Ему повезло, и змейка послушно поддалась, позволяя приспустить штаны. Он обжигающе дыхнул на член Мисаки, заставляя того снова вздрогнуть, и прикусил его сквозь белую мягкую ткань трусов. По телу парня пробежала судорога, и он отчаянно вцепился в волосы своего мучителя. Стыд, чувство вины и неправильности происходящего, страх, что кто-то зайдет, увидит все это, жалость к своему кумиру, остатки алкоголя, грохочущая музыка, долгое воздержание, уязвленное самолюбие – Акихико даже не пытался его искать – все это создало коктейль, под воздействием которого Мисаки все - же опьянел, позволяя Идзюину творить подобное. Он резко подался бедрами вперед. Это было негласным соглашением для Коу – он слегка приспустил белье, и, облизнув губы, слегка причмокнул головку. Ухмыльнувшись самому себе, он взял член в руку и стал водить по нему вверх-вниз. Как ни странно, ему пришлось порядком повозиться, прежде чем член Мисаки стал достаточно твердым. Вбирая его в себя до основания, он языком пытался задеть уздечку, будучи мужчиной, зная, что это «Ахиллесова пята» сильного пола. Наконец, это возымело эффект и Мисаки, подрагивая всем телом, прижимал его голову плотнее к себе, буквально трахая его в рот. Он сам не ожидал от себя такого, но ему слишком сильно хотелось кончить сегодня – два с лишним месяца без секса для молодого парня – это все-таки тяжело. Уже наплевав на все, он, быстро двигая бедрами и насаживая на себя голову мужчины, почувствовал, что его финал близок. Идзюин уже начал задыхаться, когда Мисаки судорожным последним движением вошел в его горло до упора и не своим, хриплым голосом простонал: -У..Усагии