Вернуть утраченное, или "обоснуй" для save/load.

      За окном птичьи трели возвещали утро нового дня. Морриган открыла глаза, но тут же снова зажмурила их, сладко потягиваясь на шёлковых простынях. Жизнь при дворе орлесианской императрицы ей нравилась.       Здесь Морриган многому научилась. Например, холить и лелеять своё тело. Научилась носить изысканную обувь и роскошные одеяния. Научилась принимать подарки и комплименты. Не раз и не два она с усмешкой вспоминала лепетание Лелианы, грезящей о выборе достойного наряда для Морриган, или сладкоголосые речи Зеврана, которыми тот пытался её очаровать. Да-а, когда-то подобные разговоры раздражали её своей неуместностью и злили до белого каления, потому что она не понимала того, о чём трепались оба эти ничтожества. Что ж, по прошествии стольких лет Морриган должна была признать, что даже такими странными вещами она тоже научилась наслаждаться. Хотя больше всего ей нравились украшения. Эти удивительные штучки делали её совершенно неотразимой в собственных глазах, а их цена и блеск – в глазах всех остальных.       Вот уже долгие годы Морриган была приближённой Её Императорского Величества Селины. Её необычный и прямой взгляд на вещи в своё время просто покорил молодую правительницу Орлея, а необычное магическое искусство, вынесенное из уроков Флемет и её Чёрного Гриммуара, придавали ей в глазах амбициозной властительницы ещё большую ценность. Впрочем, прибегала Селина к услугам советницы-отступницы чаще по вопросам довольно далёким от магии. Иногда Морриган казалось, что она скорее лишь ещё одна часть антуража для создания поистине сиятельной свиты блистательной Императрицы, подчёркивающей её влияние и могущество, подобно изумительным драгоценным камням Императорской короны, подчёркивающей богатство и красоту носящей её особы. Морриган хотелось считать себя бриллиантом.       Впрочем, в некоторых вопросах её характер ничуть не изменился. Она, по-прежнему, считала большинство представителей разумных рас недостойными её внимания, а многие так и, вообще, в её глазах заслуживали лишь презрения или, в лучшем случае, жалости. Но жалеть Морриган не любила и, стоит честно признать, не умела. Но она научилась скрывать свои мысли и научилась излагать их в более мягкой форме, чем раньше. Жизнь при дворе вынуждала её прибегать к хитрости и дипломатии. Но это же ограждало её от различных неприятностей, которые могли подстерегать её в таком огромном подлом и лицемерном клубке змей, каковым являлся орлесианский двор.       Ещё Морриган нравилось постигать новые знания. Не все, конечно, а только те, которые она считала необходимыми для себя и полезными ей в достижении поставленных целей. Но и этого пласта знаний было более чем много для неё, ведь она выросла в Диких Землях Коркари, и многое из того, что обычные люди считали для себя само собой разумеющимся, было для неё в диковинку. Поэтому она полюбила ходить в Библиотеку Университета Орлея, разрешение на посещение которого выхлопотала для неё сама Селина. Впрочем, настоятельная потребность в получении новых жизненно важных знаний у Морриган прошла уже давно. Но любовь к самой Библиотеке, к её книгам, до сих пор, нет-нет, да и сподвигала её на неспешную прогулку по великолепным улицам Вал Руайо к Университету Орлея. Вот и сегодня у Морриган была запланирована такая прогулка. Кстати, на такие прогулки она не брала с собой слуг, будучи в полной уверенности, что уж здесь-то в самом сердце Орлея, где все знают её, как советницу Её Императорского Величества, ей ничто не может угрожать.       Поэтому Морриган даже не успела ничего понять, когда какой-то бородатый бродяга шагнул к ней из небольшого затемнённого переулка. Когда сильные мужские руки схватили её, зажимая ей рот и прижимая её к себе, она даже не успела испугаться и закричать, а в следующий миг на неё обрушился удар Святой кары. «Храмовник?!» – Морриган оказалась не готова к столь открытому нападению и поэтому на несколько секунд оказалась оглушена. Этих секунд нападавшему хватило, чтобы втолкнуть её в переулок.       Как только Моригган пришла в себя, она обнаружила, что свободна, и вреда её здоровью странный удар не нанёс. В следующее мгновение она развернулась, а на кончиках её пальцев заплясали ледяные иглы. – Морриган, бей, только не убивай меня, пожалуйста, – раздался чуть осипший, но всё же хорошо узнаваемый голос. Неимоверным усилием воли ей удалось побороть ОГРОМНОЕ желание использовать на говорившем не простую "Ледяную хватку", а "Вьюгу", "Бурю", "Обращение в камень" и "Геену огненную" одновременно. – Алистер, – выдохнула она, вглядываясь в лицо, скрытое тенью.       Морриган рассмотрела только, что оно полностью заросло бородой и усами, за которыми явно не велось никакого ухода. С мрачным удовлетворением она заметила, что всё это покрылось тонким налётом инея. – Зачем ты здесь?!       Наглец широко ухмыльнулся, отирая иней ладонью с лица: – Тебя поджидаю. Я уже несколько дней в Вал Руайо и уже успел запомнить некоторые твои привычки.       Морриган заметила, что ухмылка короля Ферелдена вышла совсем не весёлая, но от его слов на кончиках пальцев вновь возникло морозное покалывание. – СЛЕДИЛ?! ЗА МНОЙ?! – голос Морриган перешёл в угрожающее шипение.       Алистер примиряюще поднял руки: – Морриган, я хочу просто поговорить, пожалуйста, выслушай меня, а потом твори какую хочешь магию. Слова не скажу. – А разве мы сейчас не говорим? Тебя я слушаю. Чего тебе ещё же? Ты, кстати, знаешь, что тебя найти желают? Из Ферелдена прибыли послы, чьей целью поиск короля назначен.       К её удивлению, Алистер махнул рукой: – Пусть ищут, я всё равно не вернусь. В крайнем случае, уйду на Глубинные Тропы, туда они не сунутся. Морриган, я лишь прошу тебя встретиться со мной ещё раз. Здесь разговаривать неудобно. Я поселился в маленькой хижине в доках, на отшибе. Если бы ты только согласилась встретиться со мной там. – Ещё чего! – Морриган развернулась, чтобы уйти. Но Алистер, упав на одно колено, схватил её за подол платья. – Морриган, прошу тебя… – его тон стал откровенно умоляющим. – Пожалуйста… – Коль рук не уберёшь, останешься без пальцев! – Мне всё равно. Хоть без пальцев, хоть без рук, только пообещай встретиться со мной ещё раз.       Ведьма резко развернулась и пристально вгляделась в его лицо. Теперь, привыкнув к полусвету, Морриган смогла разглядеть его глаза. – Иди и жди. Когда приду – не знаю. Как будет настроение, тогда и появлюсь, – с этими словами она выдернула подол своего платья из ослабивших хватку пальцев и гордо удалилась.       Морриган всё же отправилась в Библиотеку, но чтение сегодня не помогало ей отвлечься от собственных мыслей. В конце концов, она сдалась и просто сидела над книгой, подперев голову руками. И думала. Сегодня, вглядевшись в глаза мужчины, стоящего перед ней на коленях и сжимающего ткань её платья так, словно это последнее, что он может и должен удержать для своего спасения, она увидела отчаяние и обречённость столь сильные, что в её, казалось бы, защищённой со всех сторон душе всколыхнулись прочно забытые воспоминания. Когда-то она уже видела подобные глаза. И подобные чувства.       Давным-давно, много лет назад, на неё глазами, полными такого же глубокого отчаяния, смотрело её собственное отражение. Потому что её самая близкая и единственная во всём огромном мире подруга, первая и последняя, которую она назвала сестрой, не хотела спастись. Сколько Морриган не уговаривала её, какие только аргументы не приводила, Вилена Эдукан сказала «нет». И в её глазах плескалась бескрайняя обречённость. Ей просто не хотелось жить. И Морриган знала почему. И не могла простить этого своей самой лучшей подруге. Потому что не могла примирить в себе то противоречие, что вызывала в ней эта женщина. С одной стороны – такая сильная, смелая, вызывающая уважение у Морриган, а с другой стороны – позволившая себе слабость, за которую Морриган презирала всех, кто поддавался этой слабости. Причём, позволившая себе её дважды! «О чём ты думала, Вилена?! Как ты могла такое допустить?! И, главное, КОГО?! Тебя он не достоин! Он слаб. И глуп. И шутит он ужасно! Ах, Вил, зачем…»       Морриган сердито тряхнула головой. Надо же было так оплошать. Вил. Так Вилену изначально называл только Алистер. Когда они стали близки. Потом иногда это сокращение стали употреблять и некоторые другие их спутники. Но Морриган всегда звала её только полным именем. Вилена.       Призывая на голову Алистера все проклятия, которые только знала, она решила, что не пойдёт к нему на встречу. Пусть он хоть подохнет!       И всё же через несколько дней… – Спасибо, что пришла, Морриган. Я, правда, это очень ценю, – проговорил Алистер, пропуская ведьму внутрь хижины. – Мне просто было любопытно, – прямо ответила Морриган и тут же поспешно добавила. – Я ничего тебе не обещаю. Возможно, сразу как вернусь я во дворец, пошлю к тебе твоих послов из Ферелдена. Пусть полюбуются на короля-бродягу. Сам Калленхад тобой, небось, гордится!       Она презрительно скривила губы. Алистер задумчиво смотрел на неё. – А ты ведь меня и вправду ненавидишь, да? – вдруг внезапно спросил он. – Не просто презираешь или злишься. А ненавидишь всей своей душой. Готова на месте меня изничтожить, правда? – Ну, вот ещё, мараться! – Почему? Морриган, скажи за что? Что я такого тебе сделал?       В его глазах Морриган прочитала явное недоумение с какой-то почти детской обидой. И это окончательно вывело её из себя. – ЗА ЧТО?! Ты сам себя-то слышишь? Ну, не дурак же ты, на самом деле! Из-за тебя я друга потеряла!!!       Она заметила, как Алистер провёл рукой по груди, но ничего не сказала. Он же ответил ей устало и горько. – Я тоже потерял её. И она мне была больше, чем другом. Просто, это судьба всех Серых Стражей, убивающих Архидемона. Мы узнали об этом только в Редклифе, накануне выступления в Денерим.       Морриган чуть было не воскликнула «Я знаю!», но вовремя прикусила язык. Теперь, когда сделанного уже не воротишь, она не собиралась рассказывать Алистеру про Тёмный Ритуал. Помимо отчаяния и обречённости, Морриган заметила в глазах бывшего короля всполохи подступающего безумия. И она не хотела проверять на себе, к чему это безумие может его подтолкнуть. Ещё додумается сдать её Серым Стражам, чтобы те выпытали у неё секрет того, как можно выжить после убийства Архидемона. Вместо этого она сказала: – Ты мог быть рядом с ней и сделать это сам! Тогда… – Не мог! Тебя там не было, и ты не видела, как она приказала мне остаться у денеримских ворот! – перебил её Алистер. – Ты думаешь, я не хотел бы умереть вместо неё?! Или хотя бы вместе с ней?! Создатель, да я потом столько раз молил Его, чтобы Он даровал мне смерть сколь угодно мучительную, лишь бы я мог понять перед этим «ПОЧЕМУ?». Почему она не взяла меня с собой на битву с самим Архидемоном?!       Морриган посмотрела на него так, словно в первый раз увидела. – Почему? И ты не понимаешь? Совсем? Ты, что, умом убогий? – Морриган, – Алистер устало потёр рукой лоб, – ты можешь оскорблять меня сколько угодно, но если ты знаешь ответ, просто скажи мне его, прошу тебя. – Ну, хорошо. Тогда сиди и слушай. Давно близ Денерима мы лагерем стояли. Услышал ты, как из её палатки донёсся плач. Тебе она сказала, что сердце её болью надорвалось. Что эту боль она стерпеть не сможет, коль снова ей её придётся испытать, – Алистер хотел было что-то спросить, но Морриган подняла руку, призывая его умолкнуть. – Гордилась ею я, наивно полагая, что слово она сдержит, сердце сохранив нетронутым. Но ты во всё вмешался. Тебе она доверилась, позволив сердцем завладеть её. – Но я тоже любил её!!! – И предал. Корону выбрал ты в Собрании Земель. Тебя я понимаю, разумен был твой выбор, но Вилена такого больше пережить не захотела. Ей смерть твоя была б не избавленьем, но и с тобою мир один делить ей тоже было не по силам. Единственный был у неё лишь путь. Ты сам его увидел.       Алистер сидел молча, закрыв глаза. А потом, не раскрывая глаз, сказал: – Да, ты права, Морриган. Теперь я понимаю, почему всё вышло так, как вышло. Наверное, в глубине души я и сам уже об этом догадался… Скажи, а как ты узнала о том разговоре в палатке? – Я – оборотень, помнишь? Я птицей обернулась и незаметно к той палатке пробралась. – Понятно, – внезапно Алистер открыл глаза и в упор глянул на ведьму. Той стоило большого самообладания не вздрогнуть под его взглядом. Теперь в его глазах бушевало неприкрытое безумие. – Скажи, есть способ вернуть её обратно?       По спине Морриган прошёл озноб. – Сей магией я не владею. А если б и владела, что толку? Вернётся лишь скелет её истлевший. Не думаю, что ты того желаешь. – Верно, я на всякий случай спросил. Как-никак, ты – дочь самой Флемет, мало ли каким фокусам обучала тебя твоя матушка, – теперь уже Морриган хотела возмутиться, но он не дал ей такой возможности, ошарашив её своей внезапной просьбой. – На самом деле, я хотел попросить тебя, чтобы ты научила меня ритуалу призыва Демона желания. Такие существуют, я знаю.       В лачуге повисла абсолютная тишина. Наконец, Морриган нашла в себе силы прошептать: – Ты что, совсем ума лишился, ненормальный? Ты что себе задумал сотворить?       Алистер предостерегающе поднял руку. – А теперь послушай меня, Морриган. И не перебивай, пожалуйста. Я умираю. Скверна в моей крови превысила мой предел сопротивляемости. Я уже слышу Зов, пока не очень ясно, но уже вполне отчётливо, чтобы понять, что это он. Времени у меня остаётся не так уж и много. Я мог бы, конечно, как и положено достойному Серому Стражу, отправиться на Глубинные Тропы и там погибнуть смертью храбрых, но я не хочу. Церковь учит, что все умершие проходят через Тень, а после воссоединяются с Создателем. Но это не касается гномов. А значит, мне не стоит надеяться, что я смогу встретить Вил где-нибудь там, хотя бы после смерти. Да и на снисхождение самого Создателя я тоже, честно говоря, не рассчитываю, – Алистер сцепил руки и вновь пристально взглянул в глаза темноволосой ведьмы, сидящей напротив него. – Ты же ненавидишь меня, Морриган. Так сильно, что я это ощущаю почти физически. Я прошу тебя, я… умоляю тебя – отомсти мне. Позволь демону завладеть мной и осквернить мою душу. Что тебе несколько минут моей радости, если в последствие меня просто не станет, а может, мне самому предстоит стать духом и вечно скитаться в Тени? Ты отомстишь самой страшной местью, которую только можно себе придумать, сделав меня игрушкой в руках демона, а я… Я буду благословлять тебя до самого последнего моего вздоха, пока смогу это делать, даже если для тебя это ничего не значит. Нет, не говори сейчас ничего, – попросил он, заметив, что Морриган собирается что-то сказать. – Иди сейчас домой и обдумай мою просьбу. А когда примешь решение, ты знаешь, где меня найти. И не тяни слишком с его принятием, вурдалаки – зрелище отнюдь не самое приятное.       И уже когда Морриган переступала порог хибары, в спину ей прилетело: – Я просто хочу увидеть её всего лишь ещё один раз… и чтобы она мне улыбнулась…