Изрезанные запястья

      Очередное утро началось со звона будильника, снова час до начала ада в школе.       Холодный и усталый взгляд подростка был устремлён в потолок, не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, не хотелось видеть уже знакомые и столь ненавистные лица, слышать оскорбления и получать удары в свой адрес. Внутри подростка была лишь пустота, которая с каждым днём только разрасталась, собираясь поглотить его полностью в столь глубокий омут депрессии и ненависти к себе. За свой внешний вид, за свою беспомощность перед обидчиками и ранимое сердце, которое увидело от людей уже столько боли…       — Инки, вставай, ты опоздаешь в школу, если будешь так долго спать, — Инк услышал стук в дверь и мужской голос, сразу понимая, чей он. Он принадлежал старшему брату Пеинту, который вместе со своей женой Фриск, взял «под крыло» младшего брата после смерти родителей.       Раньше у него была счастливая семья, заботливые и добрые родители, был покой и умиротворение. Тогда Инк был действительно счастливым ребенком, пока… Пока в один день не произошел несчастный случай. В центре города мужчина за рулём иномарки не справился с управлением и вылетел на пешеходов. Это унесло жизни 8 человек, ещё 12 были доставлены в больницу. Среди умерших были родители Инка и Пеинта. Больше у них родственников не было.       Это был первый шаг к падению во мрак той депрессии, и, как бы старший брат с женой ни старались приободрить Инка, тот закрылся от них.       — Я уже встал, братец!       Парень нехотя поднялся с кровати и подошёл к зеркалу, которое ещё вчера хотел разбить вдребезги. Снова на него из зеркала смотрело нечто непонятное, избитое, с изрезанной рукой… Плачевный вид. Видеть столь несуразное существо вместо себя было неприятно, страшно, словно природа решила сыграть с ним злую шутку и подарить несколько отклонений, чтобы посмотреть, как над мальчиком будут издеваться.       Инк отвёл взгляд в сторону, отходя от столь нелюбимого предмета интерьера, взял со стула свои штаны, сразу же надевая их, и глянул на стол.       Везде валяются краски, листы и стоит небольшой холст, на котором изображена его семья. Этот рисунок он рисовал к годовщине свадьбы родителей… Но не успел подарить, их не стало. Инк, в день похорон стоя на коленях около гробов родителей, громко рыдал, прося Господа-бога забрать его и вернуть родителей. Он был убит этим горем.       Глаза подростка наполнились слезами, он снова стал вытирать их, спеша быстрее избавиться от этих эмоций, пока глаза не покраснели. Он бросил взгляд на руку, где виднелись порезы, и издал тихий вздох.       Последней деталью одежды стала толстовка с длинным рукавом, которая скрывала все следы попыток избавиться от душевной боли, чтобы стало немного лучше… Это грёбаная зависимость от боли. Он подхватил за лямку свой рюкзак и вышел из комнаты.       С кухни доносился приятный запах, пахло вкусным завтраком, который готовила Фриск, жена старшего брата и столь приятная тихая личность. Инк точно мог сказать, что она готовила вкусно, но не так, как родная мать…       Кор всегда относилась к брату мужа хорошо, словно Инк был её сыном, но парнишка этого не принимал.       Он спустился по лестнице на первый этаж и заглянул на кухню, замечая уже сидящего за столом брата. Пеинт был высоким и светловолосым мужчиной с гетерохромией, которую крайне сложно заметить. Один глаз карий, второй ближе к янтарю. Вообще, гетерохромия у них в семье в порядке вещей, генетическая мутация, передающаяся из поколения в поколение как один из доминирующих генов их рода. С этим никто сделать ничего не может.       Девушка, ставящая на стол чашку с ароматным кофе для Пеинта, улыбнулась и глянула на Инка.       — Доброе утро, Инки, завтракать будешь?       — Доброе… — парень замялся и вздохнул, собираясь с мыслями, — Да, буду…       Завтрак прошел вполне в тихой обстановке, голубки в лице Пеинта и Кор, как обычно, ворковали между собой, а Инк молча ел, смотря в свою тарелку. Он вскоре встал со стола и отнес посуду в раковину.       — Спасибо за еду.       — Не за что, Инки, — протянула монохромная и с улыбкой смотрела на подростка. Тот в ответ лишь кивнул и ушел в коридор, закидывая рюкзак на плечи и надевая кеды.       — Я ушел.

***

      Двери школы проскрипели в тишине коридоров, первый урок начался уже как пять минут назад. Опаздывать на первые уроки не хотелось, но приходилось, только так можно было избежать встречи с «любимыми» одноклассниками, которые так и желали отобрать деньги, ударить или даже макнуть головой в унитаз. И, сказать честно, удача была на стороне Инка, ведь в коридоре никого не было, отчего парнишка издал облегченный вздох. Остальной путь до кабинета был спокойным.       Но стоило ему только открыть дверь, как он тут же вжал голову в плечи от насмешливых взглядов одноклассников и злого взгляда учительницы.       — Так-так-так, которое это уже по счету опоздание, мистер Роллер? Вас отвести к директору или, может, сразу вызвать ваших опекунов в школу и сообщить о вашем наплевательском отношении к учебе? — голос учителя был полон презрения, с которым она относилась к ученикам. За это её ненавидели и боялись одновременно. Никто даже слова не мог сказать ей.       — П-простите меня, мисс Ленор… Это в последний раз, клянусь! Такого больше не повторится…       — Садитесь на своё место, Роллер, еще одно опоздание, и вы отправитесь в кабинет директора на воспитательную беседу с ним и вашими опекунами.       — Да, мэм…       Инк пошел между рядами на своё место, слыша в свою спину полное желчи «несносный ребенок». Класс сразу же залился хохотом, отчего Инк поспешил быстрее дойти до своего места, но не заметил подножку и упал. Сил сдерживать слезы уже не было.       Он поднялся и, вытерев рукавом глаза, сел на своё место за последней партой. Снова на столе, где он сидит, написаны оскорбления в его адрес, снова… Когда же это кончится?!       Это ещё один ужасный день в его серой, лишенной каких-либо красок, жизни. Ведь с гибелью двоих столь дорогих для его сердца людей, он потерял и веру в себя, и тот детский оптимизм, с которым он смотрел на мир, умерли вместе с родителями.       Инк натянул капюшон толстовки на голову и достал тетрадь, пытаясь понять тему по литературе, но стекающие на лист бумаги слезы не давали ему сосредоточиться.       — Эй, уродец, деньги гони сюда, — Инк не успел даже выйти из школы, как его уже прижали в стене и крепко держали за толстовку, не давая выбраться и сбежать. Опять он, Хоррор… гроза школы, прославившийся своим хулиганским характером и раной на голове, полученной в одной из разборок. Даже ходил слух, что у него не было части черепа, но на то это и слух.       — У меня нет денег, пожалуйста отпусти меня.       — Не пизди, Художник, на новые хрени для рисования деньги есть, значит? У тебя всегда есть деньги, так что гони их сюда. Или ты хочешь искупаться в унитазе снова? Ты же это так «любишь», сучка.       — Хоррор, пожалуйста… — взмолился парень, — оставь меня в покое.       — Ну уж нет, с такой сучкой, как ты, поиграть весело достаточно. Мне интересно, какой на вкус будет твоя кровь.       Инк сжался, стараясь вырваться из хватки одноклассника; сейчас Инк всеми силами пытался сдержать рыдания и мольбы, которые рвались наружу.       Удар обожёг щеку, и Инк упал на землю, тут же хватаясь за ударенное место, и поднял полный слез взгляд на Хоррора; он достал деньги из кармана и кинул тому под ноги.       — В-вот… это всё, что есть, только не трогай меня! Парень поднял с земли деньги и посчитал их.       — Маловато. А за ложь тебе только хуже будет. Мелкая псинка…

***

      Инк открыл входную дверь, убрал с лица мокрые после очередного макания лицом в унитаз пряди волос и, скинув рюкзак с кедами в коридоре, пошёл в ванную.       — Инк? Всё в порядке? — обеспокоено спросила Фриск, но подросток даже не удосужился поднять взгляд. Замок двери в ванную щелкнул, Инк скинул на пол свою толстовку и включил воду в ванной, доставая лезвие из упаковки.       — К чёрту эту жизнь…       Он взобрался в ванную в одежде и молча попрощался со всеми, кто его любил. Его руки дрожали, однако, надавив лезвием на кожу, он глянул на появившуюся кровь и провел от локтя до запястья ровную линию, вскрикнув и в очередной раз за день пуская слезы.       — Скоро мы увидимся, мама, папа… Я так хочу к вам…       Это были последние минуты его жизни, в глазах темнело, и он постепенно терял сознание, отпустив лезвие, которое со звонким звуком опустилось на дно ванной.       В дверь в очередной раз постучали, но, не получив какого-либо ответа, Фриск дернула ручку двери и заметила, что она закрыта.       — Пеинт! Инк закрылся в ванной. Я слышала крик! — в панике прокричала женщина; муж буквально за несколько секунд встал рядом и дернул дверь, а после постучал сильнее.       — Инк! Ты в порядке?!       Снова не последовало ответа, Пеинт ударил дверь и попытался сбить замок, который-таки вскоре поддался и вылетел сам, открывая доступ к ванной комнате.       В глаза им бросилось бледнеющее тело подростка в ванной с окровавленной водой.       — Кор, вызывай скорую! — тут же крикнул Пеинт и, порвав край своей футболки, достал порезанную руку из воды и быстро перекрыл доступ крови к конечности.       — Держись, Инк! Прошу тебя! ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДЕРЖИСЬ!