˜”°•.☆☼☆.•°”˜
Резкий скачок в реальность отдает болью во всем теле. Джек невольно дергается, глотая воздух, чувствует, как по телу стекают холодные струи воды. Маленькое окошко впускает свет, падающий прямо на лицо пирата, заставляющий жмуриться до рези в глазах. Прислушавшись к своему телу, Джек понимает, что стоит на коленях, в одной только длинной рубашке. Руки сведены назад и связаны веревкой, один конец которой уходит вверх и по видимому переброшен через сваю, поддерживающую крышу каюты. Быстро поняв, какая именно пытка его ждет, он невольно стискивает зубы от наступающего страха. Пират пытается встать, но тут же падает обратно. Это кажется просто нереальным, при каждом движении тело пронзает жуткая боль, дышать тяжело. Только тут он чувствует насколько в помещении спертый воздух, очень душно, пахнет сыростью и, по-видимому, ромом. Немного сфокусировавшись, Джек встречается с единственным глазом Лесаро, тот довольно потирает руки, отбрасывая уже пустое ведро. Помимо самого Лейтенанта в комнате находится еще несколько мужчин, парень буквально кожей чувствует их присутствие. — Очнулся, — губы мужчины искривляются в жестокой ухмылке. — Ну как, готов ползать передо мной на коленях? Если хорошо попросишь, то я может быть тебя прощу. Джек шевельнул слипшимися от свернувшейся крови губами и попытался выжать из себя что-то на подобии: «Да пошел ты». Получилось очень тихо и неразборчиво, но лейтенант понял, что именно он хотел сказать. — Ублюдок! — по лицу прошелся жгучий удар, — тяни! — кидает Лесаро уже одному из матросов. Веревка натягивается, заставляя пирата встать-таки. Ноги дрожат от боли и не слушаются, доставляя еще больше мучений. Еще рывок веревки, и суставы резко выходят из плечевых пазов, причиняя адскую боль, к сожалению недостаточную, чтобы потерять сознание. Джек буквально слышит, как хрустят его плечи. — Ну как, все еще нет? — мучитель с нескрываемым наслаждением смотрит в слезящиеся глаза пирата. Ему раньше приходилось пытать пиратов, для этого была целая пыточная на корабле. Но тогда он преследовал какую-то цель, обычно выбивал необходимые сведения. Сейчас же он просто наслаждался чужими мучениями, вымещая свою злость. Даже находящиеся в помещении матросы стали брезгливо посматривать на Лесаро, на то, как он ухмылялся, сверкая своим единственным глазом. На слова мужчины Джек промолчал, только сплюнул кровью себе под ноги, и снова поднял свои кошачьи глаза, от взгляда которых испанцу стало не по себе. — Бей, — Лесаро кинул плеть одному из матросов. Тот застыл в нерешительности. — Ты слышал, бей, я сказал! — оскалился мужчина. Немного покрутив орудие для пыток в руках, матрос замахнулся и ударил. Достаточно сильно, чтобы разорвать кожу на спине несчастного. Потом еще и еще раз, быстро, не останавливаясь. — Дай сюда! — Лейтенант вдруг вырвал плеть, — кто так бьет?! Один удар заглушает боль от второго. Нужно бить так, чтобы между ними сохранялся интервал. От таких садистских рассуждений у всех присутствующих ком поперек горла стал. — Вот так надо! — И Лесаро замахнулся, терзая чужую спину. Подождав несколько секунд, нанес следующий удар. Все это время Джек только сильнее сжимал зубы, так что ему стало казаться, будто он слышит их треск. Свист плети и снова запах и вкус крови на губах. Спина превратилась в одну сплошную зияющую рану. — Моли о пощаде, — повторяет Лесаро, но уже менее уверенно. Джек уже не слышит, что ему говорят, ему только хочется, чтобы все поскорее закончилось, хочется просто умереть. Тяжело дыша сквозь зубы, часто моргая, убирая застилающие глаза слезы, он так и не издал ни одного крика или просьбы о пощаде. — А что, если его… — вдруг выдает один из матросов, и сам ежиться от своих слов. Не стоило продолжать, все и так поняли, о чём он. Лесаро взял Джека за подбородок, как бы изучая лицо. — А ведь и правда на бабу похож! — ехидно оскалился он. — Кто первый?! — и его взгляд упал на одного из рядом стоящих мужчин, особенно плотного. Тот немного помедлил, но все-таки сделал шаг вперед. Сознание Джека словно прояснилось. — Не смей! — зашипел парень, — лучше убей. — Непременно, — Лесаро кивнул солдату, державшему веревку и тот ослабил хватку, так что Джек рухнул на пол, лицом вниз, не в силах пошевелить вывернутыми руками. — Убью тварь! — рычал он, ощущая на себе чужие руки, — всех убью! Матрос собственнически провел руками по бедрам парня, от чего тот выгнулся и сразу же зашипел от еще более сильных болевых ощущений. Джек готов был сдаться и закричать, когда в него пропихнули палец. Так унизительно он не чувствовал себя никогда! Хотелось умереть здесь и сейчас, только бы все закончилось. — Слушай, — Лейтенант присел на корточки рядом с Джеком, — а что, если тебя около мачты привязать, чтобы каждый мог позабавиться? Парень понял, что сейчас от этого безумца можно ожидать что угодно, но он не позволит ему сломить себя. Не в этой жизни. Второй палец привел пирата в полное отчаяние. Потом он почувствовал, что они вышли из него, и теперь в ягодицы упиралось что-то горячее и твердое. Парень зажмурился и прикусил губу, готовясь к худшему. Сердце бешено колотилось, так что отдавало в ушах. Но вдруг матрос отстранился и наступила тишина. Джек не сразу понял в чем дело, но медленно открыв слипшиеся от слёз глаза, он увидел причину всеобщего замешательства. А точнее она таилась в появлении фигуры, застывшей на пороге.˜”°•.☆☼☆.•°”˜
Армандо был, мягко говоря, не в духе. Не было полного набора провизии, запрошенного Салазаром для дальнейшего плавания; куда-то делись мастера, способные заделать пробоины в корабле, и вернутся они не так быстро, как хотелось бы. Армандо не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны это давало больше времени на то, чтобы добраться до места предполагаемой экзекуции над Джеком, но с другой доски днища начинали загнивать от высокой влажности. Решив все-таки не квартироваться в городке, Армандо направился обратно на корабль. По пути ему попадались пьяные в стельку члены команды, самое обидное, что формально не нарушившие приказ «не пить», просто потому, что Салазар забыл его дать. Скрипя зубами от злости, он взошёл на корабль. На палубе и в трюме никого не оказалось. Еще большее замешательство вызвала раскрытая настежь дверь карцера и отсутствие пленного мальчишки. Вдруг Армандо прошила неприятная догадка. Он быстро дошел, а точнее почти добежал до комнаты пыток, и обнаружив, что около неё нет даже охраны, а внутри происходит какая-то возня, толкнул незапертую дверь. То, что он увидел, вызвало в нем еще большее бешенство. Члены команды, оставшиеся на корабле, избили Джека и сейчас готовы были его еще и по кругу пустить. К тому же в воздухе пахло ромом, что явно намекало на сравнительную нетрезвость присутствующих. — Что тут происходит? — капитан сжал кулаки, стараясь быть как можно более спокойным, и медленно подошел к своему помощнику. Было бы странно, если бы капитан сильно злился из-за происходящего, так как пирата априори должны были казнить. Но при виде того, что Лесаро пытается сделать хотя и с врагом, но все же человеком, в Армандо проснулась по большей части спящая христианская жалость, человеколюбие. Так по крайней мере он попытался себя убедить. — Я задал вопрос. Что тут происходит? — Салазар еле держал себя в руках. — Я думал, вы не будете против небольшого урока, — Армандо обдал запах алкоголя, исходящий от Лесаро. — Плохо думал! Пошли вон! — уже не сдерживаясь, рявкнул Армандо. — Еще раз попадетесь мне на глаза сегодня — всех вздерну на рее! Испуганные мужчины быстро ретировались, оставляя Джека и Армандо одних. Когда никого не осталось, испанец со злости ударил в стену кулаком, разбив в кровь себе костяшки пальцев. Сейчас он действительно был готов кого-нибудь убить. Потом его взгляд упал на лежащего навзничь затихшего Джека. Армандо присел рядом на корточки и, толкнув того в бок, перевернул на спину. От этого парень дернулся и зашипел, причиняя себе еще больше боли. Сердце у капитана защемило впервые при виде чужих мучений. Возможно, дело было именно в том, кто их испытывал. Сейчас у него в душе боролись два течения: одно требовало добить парня, другое просило его спасти. В итоге победило второе, и Армандо заключил, что хоть он и пират, но по христианским законам любой достоин лучшей смерти, чем быть избитым, использованным, а потом еще и добитым без огласки приговора. Он быстро скинул китель и, завернув в него Джека, осторожно поднял, стараясь как можно меньше тревожить раны, и понес его на руках в свою каюту. Юноша показался ему очень легким, — «Ну точно девчонка», — промелькнуло в голове капитана, но судя по тому, как он пережил эту нечеловеческую пытку, так и не сдавшись, в душе он ей точно не был. Джек оставался в сознании, смутно понимая, что происходит, куда именно его несут и что собираются делать. По дороге Армандо действительно никого не встретил — угроза, прозвучавшая от капитана, была воспринята буквально. Когда дверь каюты захлопнулась за Салазаром, он быстро приступил к тому, что собирался сделать. Усадив Джека на стул и достав ром, он задрал голову парня и поднес бутылку к губам. — Пей — приказным тоном произнес Армандо. Джеку было все равно, да и во рту пересохло. Он отпил несколько глотков, после чего подавился и закашлялся, от чего на глазах снова выступили слезы. Вернуть суставы на место надо было до того, как пошел бы отек и это стало бы крайне сложным. — Теперь не двигайся, — Армандо положил одну руку на плече Джека, второй взялся за запястье и резким движением вправил сустав. Лицо Джека исказилось в немом крике. Дышать стало почти невозможно от застилающей глаза боли. — Терпи! — Армандо вправил второй, надеясь что это не станет последней каплей, которая добьет Джека. Парень бессильно уронил голову на грудь и потерял сознание, сказались болевые ощущения и большая потеря крови. Стоит сказать, что моральное давление тоже дало о себе знать. Армандо проверил пульс и облегченно выдохнул: он был слабый, но ощущался. Сейчас было необходимо обработать раны. Джек был в бессознательном состоянии, так что сделать это было легче. Салазар принес тазик с водой и чистые бинты. Самой сложной задачей было сейчас отделить ткать рубашки от кожи парня, она прилипла из-за запекшейся крови. Но сантиметр за сантиметром ему удалось оторвать рубашку от спины. Все это время Джек бессознательно громко стонал и дергался, усложняя процесс. Постоянные битвы, в том числе и с пиратами, научили Армандо лечить даже более сложные случаи, чем этот. Салазар промокнул в роме ткань и, обработав спину, наложил повязки. Слушать чужое прерывистое дыхание было просто невыносимо. Ощущать, как по чужому телу от холода идет мелкая дрожь, тоже. Решив хоть как-то согреть парня, мужчина нашел чистую рубашку и штаны, не без усилий натянул их на Джека и уложил его в свою кровать. Но тот продолжал стучать зубами и ежится от озноба. Армандо положил руку на лоб и понял, что у него началась горячка. И это плохо. Если это из-за инфекции, попавшей из ран со спины, то все может окончиться печально для молодого пирата. Думая о том, как же согреть Джека, испанец настолько глубоко ушел в себя, что даже вздрогнул, когда вдруг рука Джека накрыла его пальцы. Парень обхватил кисть Армандо обеими руками и дрожащими пальцами слабо потянул на себя, прижимая к груди в попытке согреться. Салазар опешил, пират делал это в явном бреду и потом бы даже не вспомнил об этом. Поэтому, подумав с минуту, он лег рядом и аккуратно притянул Джека к себе, согревая собственным теплом. Словно почувствовав себя в безопасности, парень вскоре успокоился и пригрелся, и теперь только изредка вздрагивал от беспокойного сна. В полутьме Армандо вглядывался в лицо парнишки и не мог понять, что именно заставляет его сердце сейчас так стучать при виде именно этого человека. Потом, откинув ненужные мысли и положив подбородок на голову Джека, Армандо попытался уснуть, но получалось это плохо, горячка юноши то усиливалась, то ослабевала, заставляя его постоянно бредить. Не нужно было быть гением, чтобы понять, какой именно кошмар ему сейчас снится, и от этого становилось стыдно. Стыдно, что не уберег. Стыдно за свою команду. Армандо поклялся во что бы то ни стало вылечить мальчишку, чтобы, если бы ему и пришлось встретить смерть, то стоя на обеих ногах, с гордо поднятой головой. И все-таки через какое-то время усталость взяла свое, и Армандо уснул в обнимку с человеком, который по определению должен был быть ему врагом.