О чем знают только чайки

Такое чистое высокое голубое небо. Настолько глубокое, что кажется, будто ты в нем тонешь, вот-вот сорвешься в небесную бездну. Чистый воздух пьяняще бьёт в голову. И море. Манящее синее море. Чайки — немые зрители страданий одного человека. Немного наклонившись вперед и уперевшись руками в фальшборт, Капитан Армандо Салазар вглядывался в линию горизонта, наблюдая, как из морской пучины поднимается сияющая сфера, как её лучи бегут по морской ряби, как скользят лодки рыбаков по воде, как просыпается прибрежный городок. Уже больше недели шла починка корабля. При тщательном осмотре повреждения оказались куда значительнее, чем предполагалось вначале, а значит на их устранение уйдет больше времени. Работы оставалось на два-три дня, после чего корабль, погрузив провизию, отправиться к родному берегу. При хорошей погоде путешествие займет около сорока дней. Больше месяца… Армандо устало прикрыл глаза. Сегодня он уснул прямо за рабочим столом, долго всматриваясь воспаленными глазами в лицо спящего Джека. Лечь с ним он попросту не решался. Сдерживаться стало почти невозможно. Каждый раз, как его касался Джек, он вздрагивал, чувствуя румянец на лице. Иногда ему казалось, что Джек делает это специально, словно издеваясь, понимая, какие чувства вызывает у мужчины. Больше всего на свете Салазар желал обладать и душой Джека, и его телом, и разумом, но притронуться к нему не смел, боясь, что пират его возненавидит. Поэтому он терпел, мужественно перенося все, что преподносила ему судьба. Армандо уже смирился со своими чувствами и постепенно злость на мир, на себя и на парня сменилась волнением. Ещё раз капитан бросил взгляд на морскую гладь и отправился к себе в надежде на то, что парень уже проснулся. По приказу капитана в его каюту принесли бочку и натаскали в нее воды. Сегодня Салазар твердо решил заставить Джека помыться, да и самому испанцу ванна бы не помешала. Раны уже не беспокоили пирата так сильно, он даже мог стоять и ходить по каюте, пусть и не слишком уверенно. Перевязывать раны уже необходимости не было, только обрабатывать раствором воды и рома. Так что ничего не могло помешать тому, чтобы наконец полностью вымыть парня. Пират встретил Армандо вопросительным взглядом, кивнув головой в сторону бочки. — Раздевайся, — Салазар закрыл за собой дверь, провернув в ней ключ. Гримаса еще большего недоумения отразилась на лице Джека. — Тебе нужно помыться, — изрек Армандо, рассматривая пол как нечто очень интересное, — ты же не думал, что я оставлю тебя здесь одного, ты вряд ли сам справишься. А вдруг ты решишь утопиться? — В бочке? — парень, усмехнувшись, вскинул брови. — Значит, с таким же успехом я могу покончить с собой и в тарелке с супом. Салазар почувствовал себя неуютно под насмешливым взглядом пирата и отвел глаза в сторону. Ему показалось, что сейчас это выглядит так, будто капитану хочется увидеть обнаженного Джека. — Ладно, — Джек неловко слез с кровати, на ходу расстегивая рубашку, зашел за бочку так, что она разделяла его и Армандо. Это была крупная, кедровая бочка, настолько крупная, что доходила Джеку чуть выше, чем до живота и полностью скрывала нижнюю часть тела. Но даже так Салазар все равно предпочел отвернуться. Но как бы он ни старался держать себя в руках, все равно бросал быстрые взгляды в сторону пирата. Было видно, как его лицо предательски заливает краска. Когда же парень собрался погрузиться в бочку, Армандо сделал вид, будто в глаза что-то попало и принялся яростно тереть их ладонями. Салазар уже видел Джека без одежды, когда лично занимался его лечением, но сейчас это было по другому. Парень двигался с достоинством, которому бы позавидовали даже некоторые представители аристократии, напоминая кошку перед прыжком. Все его существо вызывало в Салазаре бурю эмоций, разжигало пламя страсти, заставляло видеть образы, которые капитан усиленно пытался от себя отгонять. Джек по плечи опустился в воду, наклонившись вперед, медленно выдохнул воздух. Армандо затаил дыхание, наблюдая, как блестящие капли скатываются по смуглой коже, как они сияют на густых ресницах. Стараясь казаться как можно более уверенным, Салазар взял свернутый в несколько раз кусок материи и, обмакнув его воде, медленно провел по спине Джека, стараясь, по возможности, не тревожить шрамы, не причинять боль. Не удержавшись, он задел спину парня рукой. Кожа была тёплая, мягкая и приятно щекотала руку. Парень ощущал волнение капитана, чувствовал, как подрагивают его пальцы, как сбивается дыхание. От этого самому становилось не по себе, но он старался делать вид, что не замечает чужого волнения, быстро передавшегося ему самому. Джеку хотелось еще раз ощутить прикосновение капитана и он заерзал, касаясь спиной тёплых рук. Близость желанного человека была несравнима ни с чем, словно мир остановился и замерло время, застыло в одном мгновении. С огромным усилием Армандо оторвался от парня и достал простынь, развернул ее, прикрывая Джека, чтобы он мог выйти из воды. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и он не сможет сдержаться, Салазар быстро накинул простынь на парня и отвернулся. Еле заметно вздрагивая, он сжал губы, восстанавливая дыхание. Через полчаса бочку снова наполнили чистой водой. — Мне тоже нужно принять ванну, — когда испанец произносил эти слова, то готов был провалиться под землю, но вида не подал. — Мне отвернуться? — Как хочешь, — бросил Салазар сидящему на кровати пирату и медленно снял мундир и рубашку. Джек завороженно следил за руками капитана, за тем как они расстегивают пуговицы, стягивают одежду, обнажая мощный торс, но быстро отвернулся, когда на него упал тяжелый взгляд Армандо, зажмурился при звуке расплескивающейся воды. Весь слух парня был сосредоточен на звоне капель и всплесков, веки подрагивали из-за желания открыть глаза. По коже бегали мелкие мурашки, заставляя время от времени ежиться. Он не знал сколько боролся с собой, но вскоре до его слуха донесся звук шагов по мокрому полу и звук разворачивающейся ткани. Джек открыл глаза. Салазар, обернув вокруг бедер простынь, стоял посередине комнаты, выжимая лишнюю воду из длинных каштановых волос. На загорелое тело падали лучи полуденного солнца, ослепляя, так что возникало желание зажмуриться. И вдруг Джеку очень захотелось притронуться к перекатывающимся мышцам, смахнуть водяные капли с лица капитана, вдохнуть его запах, смешавшийся с горьковатым запахом волн. В этот же момент стало обидно за себя. Он не мог понять — почему испытывает к этому человеку именно такие чувства? Почему он, будучи мужчиной, не может отвести взгляд от подобного себе? — Нужно тебя подстричь, — Джека передернуло от слов Армандо. — Что? — не понял тот. — У тебя слишком свалявшиеся волосы, это способствует разведению живности. — Салазар прошелся до стола и взял с него большие медные ножницы. Смысл сказанного пират понял, только когда на пол полетела первая отрезанная косичка. — Не смей! — Джек отпрянул, вскакивая на ноги и выставляя одну руку вперед в грозном жесте. Второй же придерживал край ткани, все время пытавшийся соскользнуть вниз. — Не будь дураком! — испанец перехватил руку Джека за запястье, несильно потянув на себя, чтобы не причинить вред все еще не до конца восстановившемуся суставу. — Ты же на черта похож! Усадив парня перед собой на кровать и подвернув под себя одну ногу, Салазар принялся отстригать дреды и нехитрые плетения. Но очень быстро пожалел о том, что затеял это. В непосредственной близости к пирату, прикасаясь к его волосам, к которым уже давно хотелось притронуться, Армандо готов был взвыть. Напряжение в теле быстро возросло, не давая сосредоточится на работе. Джек же тоже пребывал в подобном состоянии. Никогда и никому он бы не позволил остричь свои волосы, но сейчас желание чувствовать прикосновения Салазара преобладало над желанием сохранить шевелюру. Косички отстригались почти по корень, дреды — по основание. Армандо все же старался оставить как можно больше, надеясь что сможет вычесать остальное гребнем. Только сейчас, приглядываясь к каждой косичке, капитан впервые задумался над расовой принадлежностью Джека. Его смуглая кожа вряд-ли была следствием одного лишь загара, а глаза были слишком темными для европейца. — Кто твой отец? — спокойно спросил Салазар, раздирая спутавшиеся между собой дреды на голове молодого пирата. — Капитан Эдвард Тиг, — выдавил из себя Джек. Он не совсем понимал, с чего эти вопросы. Либо же, наоборот, но тема была ему неприятна. Этого Армандо так и не смог решить. — А мать? Ты же… не совсем англичанин? — даже больше утвердительно, чем вопросительно, произнес Армандо. — В тебе есть что-то местное, от американских туземцев. Я прав? От предположения Армандо Джек мгновенно вспыхнул. Такую реакцию можно было ожидать: к полукровкам относились зачастую так же, как и к цветным, а значит, не слишком хорошо, если не сказать больше. Их часто подвергали издевательствам или же они и вовсе были рабами. — И что?! Не человек теперь?! Ну да, куда мне до твоих чистых кровей?! Даже дурак заметил бы, что это больная тема для парня. Несколько минут, пока Салазар ждал, когда парень успокоится, было слышно только равномерное лязганье ножниц и звук падающих на пол косичек с бусинами. — Мне все равно, — вдруг выдал Армандо, обрезая последний пучок запутавшихся волос, и тут же осёкся, поняв, какую ошибку он совершил. Джек повернул голову, удивленно посмотрев на капитана. Салазар не знал, что сказать, избегая смотреть в глаза пирату. Он встал и, молча пройдя до стола, с раздражением кинул ножницы на него, после чего из сундука достал два комплекта чистой одежды, один из которых, все так же не проронив ни слова, протянул Джеку. Тот его взял. И, подождав, когда мужчина отвернется, быстро натянул его на себя. Одежда была немного великовата, штанины и рукава пришлось подвернуть, но все же лучше, чем сидеть в простыне. — Спасибо, — еле слышно поблагодарил парень, на что Салазар лишь коротко кивнул. — Знаешь, ты прав. Моя мать индианка. Она умерла, давно. А отец забрал меня из племени, — неожиданно выдал Джек, после чего лег на кровать и отвернулся, всем своим видом показывая, что больше на данный момент говорить с кем бы то ни было он не желает. Почти весь оставшийся день Армандо провел на палубе, раздавая приказы о починке корабля и согласовывая доставку провизии с местными торговцами. По его указанию были закуплены несколько мешков с сухарями, бобы, немного вина, вяленое мясо и оливковое масло, которое, помимо как в пищу, наливалось в светильники. В общем, все то, что помогало организовать более или менее питательный рацион моряков. Вернулся к себе Салазар уже когда стемнело. Коротко бросив взгляд на спящего Джека, он тяжело опустился за рабочий стол, принявшись перебирать бумаги, быстро пробегаясь по ним глазами, по необходимости подписывая. Руки работали машинально, но глаза слипались от усталости и недосыпа, голова помимо воли мужчины опускалась на столешницу. Капитан зевнул и тут же зажмурился, пытаясь отогнать подбиравшийся сон, но в следующее же мгновение забылся. Сознание отказало ему, медленно уплывая, заставляя погрузиться в забытье.

˜”°•.☆☼☆.•°”˜

— Нет! Нет! Не смей! Ублюдок! Убью! Салазар подпрыгнул на стуле, как ошпаренный, пытаясь сообразить, что сейчас происходит. Быстро озираясь по сторонам, он увидел мечущегося в постели Джека. Парень ругался, дергался, лицо было искорежено от гнева. — Мерзавец! Сон у Салазара сняло как рукой. Быстро подойдя к спящему, мужчина присел на край кровати и несильно потряс Джека за плечо. Но от этого тот взвыл еще громче. — Да чтоб ты сдох! — не унимался пират, мелко дрожа. От такого капитана охватило странное чувство. Ему стало невыносимо жаль парня — именно из-за его подчиненных ему снятся такие сны. Из-за неосмотрительности самого Армандо он пережил все это. Сдавшись перед желанием, Салазар обхватил Джека обеими руками, прижимая к себе. Мелкая дрожь прошла по телу от ощущения чужого тепла и запаха. — Тише, тише, — Армандо почувствовал, как Джек дернулся, по-видимому проснувшись. Мужчина зажмурился, боясь того, что может быть дальше. Он был уверен, что еще мгновение, и его оттолкнут, одарив презрительным взглядом, и скорее всего осыпят проклятиями. Но ничего такого не последовало. Он почувствовал только участившееся дыхание парня и тихий всхлип. Губы Салазара сами уткнулись во взъерошенную макушку, чмокнули в висок и остановились на уголке губ. Желание возросло настолько, что держать себя в руках стало невозможно. Руки сами заскользили по торсу парня, желая забраться под рубашку, почувствовать чужое тело. Джек, успевший уже полностью проснуться, сидел с широко открытыми глазами, не веря в происходящее. Взгляд был невидящим, а тело отказалось двигаться, и только сердцебиение бешено наращивало темп, вздохи срывались во всхлипы. Губы невольно приоткрылись, позволяя капитану углубить поцелуй. Стена, разделявшая Армандо и Джека, рухнула. Каждый понимал, что дороги назад больше нет, точка невозврата была пройдена, когда Салазар позволил себе больше, а Джек поддался этому же искушению. Вдруг парень словно очнулся от забытья. Судорожно выдохнув, он схватился руками за ворот рубашки Армандо, осторожно потянув на себя, словно боясь того, что мужчина может уйти или все это окажется лишь очередным сном. В ответ на действия парня Салазар сам стянул с себя мешающий предмет одежды, позволяя ему прильнуть к горячей шее и торсу. Джек прижался щекой к груди испанца, впервые так доверчиво, зажмурил глаза, обжигая своим дыханием. Армандо взял лицо пирата в обе ладони, притягивая к своему лицу, нежно, но настойчиво поцеловал в покрасневшие губы. Поцелуй быстро из осторожного превратился в страстный и возбуждающий. Руки Джека заскользили вверх-вниз по спине и плечам мужчины, лишая его остатков разума, заставляя глухо стонать. Салазар оторвался от губ парня, помогая тому снять рубашку, и положил руки на его лопатки. На мгновение, почувствовав бугры шрамов под своими пальцами, Армандо отдернул руки, но быстро спохватившись, капитан обхватил худые плечи с еще большей нежностью, давая Джеку почувствовать себя желанным и даже любимым. Парень тихо стонал, снова прислонившись лбом к груди капитана, ощущая как сильно колотится его сердце. Разомкнув кольцо объятий, Салазар несильно надавил на плечи пирата, заставляя его тем самым лечь на спину, и принялся выцеловывать шею, грудь, спускаясь ниже вплоть до живота, после чего вопросительно поднял глаза на любовника. Тот коротко кивнул, позволяя рукам Армандо мягко стянуть с него штаны, после чего испанец снял брюки и с себя тоже. Минутная запинка ушла на то, чтобы быстро окинуть взглядом тяжело дышащего Джека, а также собственную каюту, пока глаза капитана не остановились на светильнике. Салазар, недолго думая, приподнялся и обмакнул пальцы в оливковое масло, на котором тот горел. После чего, перевернув парня на живот, приподнял Джека за талию, заставляя тем самым опереться на колени и локти. Осторожно Армандо провел рукой по промежности Джека, смазывая и возбуждая того еще больше. На пробу мужчина ввел в парня палец, на что тот вздохнул и несколько дернулся, но не отстранился и не остановил испанца. Парень решил идти до конца и не собирался останавливаться. К тому же, ему было хорошо, он был возбужден так, что головка его члена упиралась в плоский живот, оставляя тонкие нити естественной смазки. Но когда Салазар решил заменить палец в теле парня своей плотью, возбуждение Джека растворилось в страхе и странном ощущении. Больно почти не было, появилось лишь ощущение заполненности, и мышцы против воли стали сокращаться, пытаясь вытолкнуть инородное тело из себя. Но, впрочем, длилось оно недолго, и после нескольких осторожных толчков почти полностью исчезло, вновь уступая место эмоциональному взрыву. Джек громко застонал, из-за чего по телу капитана пошли мелкие мурашки, и он ускорил темп, от чего парень еще сильнее нагнулся вниз и застонал уже не сдерживаясь, громко и сладко. — Con ustedes tan buenos que estoy dispuesto a renunciar al paraíso. (С тобой так хорошо, что я готов отказаться от рая), — не сдержался Салазар, наклоняясь и целуя Джека в спину. — No te dejarán entrar! ¡Eres un demonio! (Тебя туда и не пустят! Ты — демон!) Глаза Армандо раскрылись от изумления. Джек говорил на чистом испанском, к тому же почти без акцента. Это значило, парень понимал все слова Салазара, а он успел наговорить немало. По правде говоря, когда парень услышал признания Армандо, его удивлению не было конца, но в итоге он решил, что это лишь временное помешательство, порыв, который вряд ли отражает истинные чувства. К тому же, это давало ему некий козырь в рукаве. По крайней мере, так думал Джек. Сейчас же смысла не было притворяться, что он не понимает то, что говорит ему Салазар. Армандо брал его так нежно, чувственно, искренне лаская, желая подарить удовольствие. Не было сомнений, что он действительно влюблен в Джека. Но сейчас мужчина благодарил судьбу за то, что парень не видит его смущения. Каждое прикосновение и вздох вызывали дрожь в телах, заставляя их пылать от страсти. Армандо взял в руку плоть любовника, задвигав рукой в такт собственным движениям, постоянно задевая головку так, что Джека выгибало от силы ощущений. Когда толчки стали быстрее и глубже, парень свел брови вместе, чувствуя близость разрядки. — Ар…мандо… — почти умоляюще простонал он, обмякая и замирая от накатившей волны оргазма. Через несколько толчков с тяжелым вздохом кончил и Салазар, сильнее прижимая к себе любимого. Еще никогда ни один из них не получал столько удовольствия. Скорее всего дело было именно в том, кто именно дарил эти чувства. Это была любовь не только между телами, но и душами, которые теперь жаждали быть вместе, хотя бы на время. Теперь Армандо засыпал уже в своей постели, обнимая самое ценное, что теперь у него было, уткнувшись в мягкие волосы, вдыхая запах, такой родной и особенный, всем сердцем желая, чтобы так было всегда. Салазара и Джека не волновало, что будет потом, они растворились в настоящем, самозабвенно любя и желая защитить друг друга.