Невоспетая

Если бы Кристине пришлось приписать хотя бы один изъян обширным знаниям Эрика, то сейчас было самое подходящее для этого время. Ее предчувствие чего-то неправильного в посещении оперы было настолько велико, что Кристина опасалась, что сердце может выпрыгнуть из груди, но Эрик предпочел сделать передышку, направляясь прочь от Teatro Argentina, как бы невзначай бросая: - Мы довольно близко к тому месту, где, как полагают, Юлий Цезарь был ранен двадцать три раза. Она сглотнула. Девушка и так чувствовала себя предательницей, присоединившись к Эрику в его попытках связаться с Карлоттой. Он успокоил ее, сказав, что, конфронтация, скорее всего, не произойдет в самом театре: - Считай это своего рода разведкой. К тому же, у нас будет возможность посмотреть оперу, не так ли? И все же, когда Эрик станет допрашивать Карлотту, она неизбежно окажется рядом, так как он ни за что не выпустит ее из виду. Зная синьору Гудичелли, прима расценит это как очередное мстительное предательство со стороны Кристины и станет драматизировать ситуацию как только сможет. Et tu, Brute? Ну, что ж. В любом случае, у нее никогда не было надежды наладить хоть какой-то контакт с этой женщиной. Мост давно сгорел. Как только они нашли ночлег, Эрик настоял на том, что следует найти для Кристины официальную одежду к такому случаю. - Твое нынешнее одеяние станет гораздо заметнее, чем моя маска, - отметил он. - Я не собираюсь сидеть среди других зрителей, но, по крайней мере, у нас должна быть возможность перемещаться в толпе, если понадобится. С ограниченными временными рамками, им приходилось покупать одежду на глаз. Вдобавок ко всему, она не могла примерить одежду, не рискуя быть разоблаченной. К счастью, ее догадки касательно собственного размера одежды, оказались почти верными. Брюки были немного тесноваты в бедрах, но, к счастью, это скрывалось фраком, а также слишком длинные по ноге, но они ничего не успевали сделать с этим за такой короткий срок. Кристина могла сказать, что это несовершенство в одежде раздражает Эрика до бесконечности, но тот предпочитал воздерживаться от комментариев. Тем не менее, он настоял на том, что ей нужно будет оставить сумку, чтобы им легче было смешаться с толпой. Кристине не хотелось оставаться без средств связи, поэтому девушка засунула несколько сложенных листов бумаги и маленький карандаш с тупым кончиком. Они вошли в театр через запертую служебную дверь за углом, и инструменты Эрика вновь пошли в дело. Затем он повел Кристину по темным тесным коридорам и лестницам, словно был тут сотни раз, хотя из его объяснений девушка поняла, что это не так. - Многие из этих великих оперных театров имеют пространство над зрительным залом, хотя бы для освещения. - Его голос был приглушен шарфом, натянутым почти до самых глаз. - Посмотрим, позволит ли нам удача в этот вечер взглянуть на спектакль со стороны. Эрик без труда нашел нужную комнату: Кристина предположила, что у большинства оперных театров одинаковая планировка. Здесь было жарко и душно, открытые деревянные балки освещались слабым лунным светом, пробивавшимся сквозь стеклянную крышу, а горстка маленьких круглых отверстий, похожих на иллюминаторы, располагались под углом к основанию стены с одной стороны. - Ну, моя дорогая, - сказал Эрик, стягивая шарф, - нам придется сесть на пол, но этого достаточно. Он встал на колени перед одним из круглых отверстий и заглянул внутрь. - Да, отлично. Идеально. Подойди. Кристина сделала так, как ей велели, и, опустившись рядом, заглянула в соседнее отверстие. Оно было размером с ее лицо и открывало прямой вид на сцену и оркестровую яму. Некоторое время они с Эриком сидели молча, наблюдая, как зрители рассаживаются по местам в своих ложах и партере. Когда оркестр начал разогреваться, ее сердце инстинктивно затрепетало, как и всегда, когда она ждала начала выступления за кулисами. О, как же не хватало этого волнующего предвкушения. - Организованный хаос, - пробормотал Эрик, вероятнее всего, имея ввиду какофонию инструментов внизу. - Меня удивляет, что я продолжаю считать эту единственную ноту, срывающуюся с гобоя, одним из самых славных творений человека. Он искоса взглянул на нее. - В этом звуке есть что-то странно успокаивающее, не так ли? Я часто задаюсь вопросом, помнят ли другие, подобно мне, первый раз, когда услышали ее? Кристина улыбнулась и достала из кармана карандаш и бумагу, чтобы нацарапать ответ: "Венская филармония, золотой зал Musikverein, вместе с моим отцом." Это было особенное удовольствие, сопровождаемое другими нотами, исходящими от друга Густава Даэ, играющим в оркестре. Она никогда не забудет великолепие того концертного зала: совершенно нового на то время с росписями на потолке в золотой оправе и высокими статуями, похожими на античные, отлитыми из золота, от чего казалось, что каждая деталь в зале сияла. Эрик поднес листок к свету, проникающему через отверстие, и вгляделся в почерк. - Конечно. Его голос был мягче, чем ей когда-либо приходилось слышать. Он продолжал смотреть в зал, даже когда возвращал бумагу обратно. - После того как ты ушла, - медленно проговорил Эрик, - я думал, что умру. Должен был умереть, но не сделал это. Как уже упоминалось, каждая клеточка моего существа приспособлена к выживанию. Возможно, таково было наказание: терпеть горе, подобно которому я не знал. Ее лицо, должно быть, помрачнело, потому что Эрик внезапно поднял на нее глаза и накрыл ладонью руку. Его взгляд был пронзительным. - Не смей чувствовать себя виноватой, Кристина. Она нерешительно кивнула, и Эрик продолжил. Он крепко держал ее, даже сквозь перчатку от его пальцев исходило тепло. - Я знал, что не могу остаться, и поэтому сбежал в другую подземную конспиративную квартиру, запасной план, так сказать, потому что всегда знал, что до этого может дойти. Просто взял кое-что самое необходимое, включая еще одну маску, и ушел. Мое бегство казалось бесцельным, но теперь я знаю, что просто стремился к тому, что искала душа, стремился туда, где ее могли бы успокоить восстановительные силы музыки. И ты знаешь, что это за место, Кристина? Она посмотрела на него, глаза девушки становились все шире с каждой секундой, когда та вспоминала обрывки его предыдущих рассказов о дальнейшей жизни. Голос Эрика был почти хриплым, когда он дал ответ. - Венская филармония, золотой зал Musikverein. Кристина резко вздохнула. Его пальцы крепче сжали ее руку, но теперь, казалось, он обращался не к ней, а к полу. - Я пробрался туда, слушал пьесы Гайдна, Брамса и Бетховена и чувствовал тебя в каждой ноте, даже в каждой паузе! Все мое нутро знало, что мы могли бы сотворить нечто чудесное вместе, если бы я не позволил гневу и ревности взять над собой верх. В его глазах стояли слезы, когда он снова сосредоточился на ее лице. - А теперь ты дала мне этот... этот второй шанс, потому что являешься богиней сострадания, которого я не заслуживаю ни в малейшей степени. - Его голос слегка дрогнул и понизился до шепота. - О, Кристина. Боюсь, что сегодня утром я был слишком взбудоражен в поезде. Теперь же смиренно прошу тебя: могу ли поцеловать тебя по-настоящему? В животе у нее потеплело. Она робко кивнула и повернулась к Эрику лицом. Мужчина медленно, но уверено протянул руку, чтобы снять в начале свою шляпу, а потом ее, и положил их рядом на пол. Ладонь легла на затылок девушки, и он притянул к себе Кристину. Эрик лишь слегка касался до нее своими теплыми, по-целомудренному плотно сжатыми губами, в то время, как его длинные пальцы расчесывали коротко подстриженные волосы на ее затылке. Это было так остро и прекрасно, и все же, когда он приоткрыл рот ровно настолько, чтобы аккуратно провести по нижней губе Кристины, девушка поняла, что жаждет большего. На мгновение Эрик прижался к ее рту во второй раз, а затем отстранился, отпустив затылок. Она перевела взгляд с бесформенных губ, которые только что прижимались к ней на темно-карий и льдисто-голубой глаза, и все в ней наполнилось теплом от обожания, которое Кристина в них увидела. - Ты так восхитительна, - пробормотал он и поднес костяшки ее пальцев к губам. Внезапное громкое начало увертюры отшвырнуло их друг от друга: медные инструменты зловеще проревели одну и ту же ноту три раза. Последовала тяжелая пауза, после которой в зале воцарилось напряжение, а затем, после еще одной ноты, оркестр взорвался бешеной, неистовой мелодией. - Ты знакома с этой постановкой? - Поинтересовался Эрик, когда они устроились поудобнее. Кристина покачала головой. Девушка не была уверена, но, судя по началу, сегодня игралась трагедия, и это наполняло все внутри нее первобытным страхом. Ей казалось, что она не сможет вынести еще одну смерть, вымышленную или нет. Занавески раздвинулись, открывая изящный гарнитур: отдельную комнату аристократки, и, как Кристина могла судить, окно, выходящее на балкон. Чей-то глубокий бас открывал сцену, и там, напротив когорты мужчин стояла Карлотта. На ней было богатое, объемистое темно-зеленое платье с золотой отделкой, которое идеально оттеняло ее рыжие волосы. Голос певицы не утратил своих навыков, но каким-то образом в нем абсолютно отсутствовала теплота, как будто у неё отняли волю к заботе. Рядом усмехнулся Эрик. - Вижу, ее игра осталась на том же уровне. И все же Кристина ревновала. Она знала, что так не должно быть, не после того, что заставило диву страдать, но так оно и было. Иметь голос - значит обладать силой, и девушка наблюдала за тем, как Карлотта берет под контроль весь зал. - Отец Леоноры, маркиз Калатрава, желает ей спокойной ночи, - прошептал Эрик.- Он хочет знать, что беспокоит дочь, но она не желает отвечать, и ему приходится уйти. Актер ушел со сцены, а Леонора стала переговариваться со служанкой, пришедшей на сцену слева. Кристина посмотрела на Эрика, ожидая дальнейших объяснений. - Здесь мы узнаем, что Леонора влюблена в Дона Альваро, но ее отец запрещает этот союз, поэтому она готовится сбежать с ним этой ночью. Девушка опустошена, однако, готова оставить свою семью и Родину. Тихое повествование Эрика продолжало сопровождать весь первый акт. Леонора была почти готова признаться отцу в своих планах, несмотря на то, что горничная напоминала ей, что это закончится смертью Альваро, но затем влюбленный мужчина сам вошел через балкон. Леонора умоляла его отложить побег на следующую ночь, чтобы она могла еще раз увидеть отца, в ответ же он напомнил ей о силе своих чувств. Влюбленные, наконец, собрались уходить, когда ворвался маркиз и, обнаружив, что они вместе, отрекся от дочери. В попытке очистить ее имя, Альваро предложил свою жизнь в обмен на его проступок. Но когда он, сдавшись, бросил пистолет на пол, тот выстрелил и смертельно ранил маркиза, который, умирая, проклял возлюбленных. Первый акт закончился их бегством. Эрик заговорил. - Думаю, что большинство останется на своих местах, включая руководство. Пришло время для нашей разведки. Он повел ее вниз. Эрик не изложил ей всех планов на этот вечер, а Кристина и не спрашивала. Возможно, подумала девушка виновато, ей следовало сделать это, но она старалась как можно дальше дистанцироваться от этого рода аспекта их путешествия. - Мы не можем противостоять Карлотте здесь, - пояснил Эрик, когда осторожно вошел в пустой кабинет дирекции внизу. - Ее всегда окружает свита, это слишком рискованно. Нет, мы найдем постоянное место жительство нашей примадонны и отправимся туда. Он начал рыться в ящиках и бумагах между столами и шкафами, расставленными в комнате. - Ищи что-нибудь похожее на личное дело, моя дорогая. Кристина сделала как ей сказали, но что-то в этой ситуации - помимо очевидного взлома, проникновения и вторжения в частную жизнь - не нравилось девушке. Зачем Эрику проворачивать это посреди спектакля, а не глубокой ночью? Конечно, последнее было бы гораздо менее рискованным. Возможно, ему, как и ей, было просто любопытно взглянуть на Карлотту после всего случившегося - хотя бы для того, чтобы понять, с чем придется иметь дело. Именно она нашла его: тонкий файл с надписью: "Гудичелли", в котором, помимо прочего, содержалась личная информация о певице: дата рождения, место жительства, история работы. В графе "ближайшие родственники" стояла сухая подпись "нет". Сердце Кристины упало. С некоторой неохотой она отдала файл Эрику, который при виде адреса Карлотты скривил губы. - Отличная работа, моя дорогая, - отозвался он. - можешь положить обратно. Я все запомнил. Они вернулись в душную комнату под конец второго акта, который Эрик быстро пересказал для нее. Прошло больше года, когда Леонора и Альваро каким-то образом разделились. По случайному совпадению, Леонора, переодетая мужчиной, остановилась в той же гостинице, что и ее брат Карло. Подслушав его клятву отомстить за смерть отца, она узнала, что тот желает убить Альваро и сестру. В свою очередь, Леонора сбегает в монастырь и рассказывает монахам о намерении жить там благочестиво и в одиночестве. Они решили отправить ее в ближайшую пещеру, где несчастная сможет пребывать одна. Антракт наступил быстро: Эрик и Кристина проводили время, предаваясь воспоминаниям о своих впечатлениях о Венской опере. Она продолжала тесниться к нему, показывая свои письменные ответы, надеясь, что он снова поцелует ее, но Эрик так и не сделал этого. Мужчина был слишком поглощен мыслями о последних месяцах в городе, и это звучало так, будто он отчаянно кидался от одного музыкального театра к другому, как пьяница, чтобы подавить невыносимые мучения. В третьем акте Альваро и Карло нечаянно подружились в армии, куда оба вступили под вымышленными именами. Карло наткнулся на фотографию Леоноры в вещах своего друга и вызвал переполох, но их успели оттащить в разные стороны другие солдаты, прежде чем завязалась драка. Альваро бросил меч и поклялся прожить остаток жизни в монастыре. - Ты уже можешь понять, к чему это приведет, - отозвался Эрик с преувеличенным вздохом. - Опера слишком предсказуема. Четвертый акт показал, что Альваро укрылся в том же монастыре, что и Леонора, где провел пять лет своей жизни. Карло, однако, сумел выследить его и вызвать на дуэль. Сцена закончилась тем, что пара отправилась на поиски отдаленного места для их последней стычки. В долине за пределами пещеры снова появилась Леонора, выглядевшая изможденной и несчастной. Карлотта разразилась арией, и Кристина поняла, что слышала ее раньше от самой примадонны во время одной из репетиций для распевки. Но эта версия... здесь все было по-другому. В кои-то веки Карлотта казалась уязвимой, как будто ее песня вызвана необузданными эмоциями. - Она поет о своей бесконечной любви к Альваро, - пробормотал Эрик, - и просит у бога мира. И смерти. В этом был смысл: Карлотта Гудичелли, скорее всего, пела о своем горе и одиночестве. В этом таилась красота и разрушительная сила. К концу представления глаза у примадонны блестели. У самой Кристины по щекам текли слезы, а внизу в восхищенной тишине сидели другие зрители. Эрик сжал ее руку, переплетя их пальцы. - Спектакль почти закончился, Кристина. Нам следует уходить. Она кивнула и позволила ему отвести себя вниз по лестничным пролетам, но чувство страха росло в ней с каждым шагом. Кристина не хотела продолжать начатое. И не хотела, чтобы Эрик продолжал. Она была почти довольна тем, что всю оставшуюся жизнь ее станут преследовать, если это будет означать, что Карлотта продолжит безмятежно жить в своем горе. - Мы наймем экипаж в нескольких кварталах отсюда, - сказал Эрик, когда они вышли через служебную дверь. - Я хочу быть уверен, что за нами не следят. У нас есть на это время: без сомнения Карлотте нужно переодеться и придать себе эффектный вид для своих поклонников. Позже, сидя в кабине, Кристина, наконец, задала ему письменный вопрос: "Как заканчивается опера?" - Альваро смертельно ранил Карло на дуэли, - ответил Эрик. - Он услышал Леонору в пещере и, думая, что это монах, призывает ее утешить умирающего. Они воссоединяются, но когда женщина бросается к брату, тот наносит сестре смертельный удар. Кристина подавила рыдания, но лицо Эрика осталось бесстрастным. - Она умирает на руках у Альваро. "Ария чувствовалась такой живой. Мы не должны врываться к Карлотте." - Чушь. У нее нет ни одной бескорыстной кости, и поэтому она не способна даже на долю привязанности Леоноры. Боже мой, Кристина, это ведь наша цель приезда в Рим! Ты хочешь, чтобы нас убили? Девушка нахмурилась, очевидно, что ей этого не хотелось, и она ненавидела его правоту. Однако Кристина неохотно покачала головой и сунула бумаги обратно в карман. Экипаж вез их пятнадцать минут на юг, вдоль реки Тибр. Квартира Карлотты находилась на обсаженной деревьями аллее с видом на воду. Через дорогу сквозь густую рощу деревьев проглядывала скошенная крыша церкви. Улицы и здания здесь были элегантными и нетронутыми: примадонна явно неплохо устроилась. Поскольку квартира выходила на слегка закругленный перекресток, то и фасад самого здания вторил этой форме, что совсем не напоминало суровые парижские углы, к которым привыкла Кристина. Эрик указал на квартиру на третьем этаже, где окна выходили на круглый балкон с изящной металлической решеткой. - Через каретный сарай есть вход для слуг, - сказал он, - пошли. Там было пусто, если не считать нескольких лошадей, кучер, несомненно, ждал у театра, чтобы отвезти синьору домой. Эрик протиснулся в лестничный колодец, ведущий наверх, но остановился во время подъема. - Вероятно, у нее есть слуги. В одиночку я мог бы избежать их внимания. Однако, боюсь, что это будет слишком для нас обоих. Думаю, лучше всего вырубить их. - Девушка в ужасе разинула рот, и он нетерпеливо фыркнул сквозь дырки в носу своей маски. - Ради бога, Кристина, что еще ты хочешь от меня? "Вернемся глубоко ночью, - написала она. - Когда все заснут." Он решительно покачал головой. - Нет. Слишком много неизвестных факторов, слишком много рисков. Мне нужно будет больше времени для наблюдения, чтобы сделать это. И твое присутствие... все усложняет. Кристина знала, что Эрик не имел в виду, что она была обузой, но когда дела касались подглядывания и шпионажа, очевидно, что она была обузой. Девушка ненавидела это чувство и снова почувствовала, как ее пугает его опыт, как когда-то на их первых уроках музыки. Помахав ему рукой, Кристина угрюмо посмотрела в пол. С этим нужно было покончить. Кротко, но нежно, Эрик провел тыльной стороной ладони по ее щеке. - Не бойся, моя дорогая, я никому не причиню вреда. - Он снова начал подниматься по ступенькам. - За исключением, конечно, необходимой самообороны. Ее это не утешило. Когда они остановились у двери квартиры Карлотты, Эрик дал дальнейшие указания. - Оставайся здесь, по крайней мере, слуги не смогут опознать тебя. Дай мне свой нож. - Он протянул руку, чуть не закатив глаза от того ужаса, который вновь отразился на ее лице. - Я не собираюсь им пользоваться. Это гораздо более эффективная угроза, чем лассо. Кристина вытащила нож из потайной кобуры на поясе и отдала его, чувствуя себя все более и более уязвимой с каждой минутой. Уголки рта Эрика приподнялись, и он ткнул в ее сторону рукой в перчатке. - Un momento, signorina. С этими словами мужчина проскользнул в дверь, оставив в ее животе беспокойство, вызванное вновь возникшим желанием. Черт бы побрал этот голос, подумалось Кристине. Следующие десять минут показались девушке невероятно долгими, и она уже подумывала о том, чтобы зайти в квартиру, когда Эрик вышел к ней. - Трое, - доложил он, возвращая нож, - дворецкий, кухарка и горничная - все связаны в комнате для гостей и будут молчать до дальнейших указаний. На этот раз ей пришлось проглотить свой ужас, и она последовала за ним в темную гостиную, чтобы дождаться прихода хозяйки.

***

Если Карлотта сразу поняла, что что-то не так, то не показала этого. Напротив, она стояла на пороге и выкрикивала приказания по-итальянски так отчетливо, что даже Кристина могла понять ее: прима хотела, чтобы дворецкий помог с пальто. Наконец женщина убедилась, что что-то не так, и притихла - редкое зрелище. Кристина услышала, как она подошла ближе, к гостиной, где стоял Эрик, ожидая ее появления, а сама девушка робко сидела в кресле в дальнем конце комнаты. Силуэт Карлотты темнел в дверном проеме, весь в оборках, перьях и бахроме. - Прошу вас, синьора, присаживайтесь, - раздался из мрака голос Эрика: холодный, но, как всегда, приятный, хотя это не могло стереть присущей ему угрозы. Это сочетание успокаивающего тона и злого умысла заставило Кристину вздрогнуть, как это часто бывало в прошлом. Он вышел из тени, позволив белой маске отразить тусклый свет из коридора. Лицо Карлотты побледнело, но в остальном мало что указывало на ее страх. Впервые за этот вечер Кристина заметила, что лицо певицы выглядело худым и нездоровым. - Я предпочитаю стоять, - надменно сказала она, - а если вы здесь, чтобы убить меня, синьор, то сделайте это прямо сейчас. Не ждите от меня мольбы. Кристина вспомнила не один случай, когда примадонна явно - даже самодовольно - не подчинялась приказам Призрака оперы, и удивилась, почему ожидала, что сейчас женщина съежится в его присутствии. Эрик тихо усмехнулся, прижимая пальцы в перчатках друг к другу, образуя своеобразную конструкцию из черной кожи. - Тише, синьора, я пришел просто поговорить. Но мне нужно попросить вас пройти в комнату, подальше от двери. Она, казалось, обдумывала это мгновение, искоса поглядывая на вход, прежде чем войти в гостиную и накинуть меховую накидку на спинку стула. Карлотта одарила Эрика своей самой слащавой улыбкой. - Чем же я обязана этому удовольствию, синьор Призрак? Тут ее взгляд скользнул по комнате, и она заметила Кристину. - Ты, - прошипела прима, - Ты маленький предатель! Я должна была догадаться... С быстротой, сродни угрозе, Эрик поднял руку, призывая к тишине. - Она не имеет к этому никакого отношения, - объяснил он. - Обстоятельства свели нас вместе; Кристина здесь не по своей воле, а, скорее, для безопасности. Глаза Карлотты сузились. - В это трудно поверить. - Верить или нет - это твой выбор. Я пришел только для того, чтобы потребовать, чтобы ты отозвала своих прихвостней. - Уверенность Эрика удивила Кристину. Разве он не говорил, что не убежден до конца в причастности дивы? Но теперь девушка видела, как ее спутник пристально наблюдает за ней. Возможно, Эрик надеялся, что его уверенность застигнет Карлотту врасплох. Если это и должно было так, то он, должно быть, был разочарован. Лицо женщины ничего не выражало. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала прима. Эрик был невозмутим. - Конечно. Отзови своих посланцев. Медленная, коварная улыбка сверкнула на лице Карлотты. - Кто-то нашел тебя! - Она произнесла это со зловещим восторгом и тихонько захихикала, когда Эрик напрягся. - О, синьор, я ждала этого с того дня, как ты убил моего дорогого Убальдо. Но жандармы - такие идиоты! Они не смогли даже найти след, не говоря уже о том, чтобы выследить тебя, как бешеного пса. Мне приятно знать, что кто-то, наконец, сделал это. - Твоя прислуга в моем распоряжении, - прорычал Эрик, - и было бы крайне прискорбно, если бы мне пришлось применить силу. Карлотта пожала плечами. - Я ничего не знаю. Обыщи мой дом и допроси прислугу, ты все равно ничего не найдешь. Если бы это были мои прихвостни, как ты утверждаешь, они бы сейчас были бы здесь, защищая меня, а ты бы уже был мертв. Кристина поняла это, и, следовательно, Эрик тоже должен был понять. "Нет смысла затягивать дальше", - подумала она, но, очевидно, у него был другой план. - Если не ты, то кто? Кто еще может выиграть от моей смерти, если это не возмездие? Как насчет его семьи? - Он говорил только о своей больной матери на Сицилии. Старуха, скорее всего, уже умерла, насколько могу полагать. Но, серьезно, синьор, кому не пойдет на пользу твоя смерть? Мой источник средств к существованию был не единственным, который ты разрушил. - Твой источник средств к существованию, кажется, совершенно в порядке, синьора. Здесь Карлотта выпятила грудь и посмотрела на него сверху вниз с таким угрюмым видом, который заставил бы других бежать прочь. - Ты и понятия не имеешь, что я пережила, - прошипела она, - с тех пор как отнял у меня любовь. - Ах да, как ты должно быть любила, если даже не потрудилась выйди за него замуж! - И пожертвовать своей свободой? Ни один человек не стоит этого, синьор. Но Убальдо знал, что я чувствую, и не возражал. Эрик усмехнулся. - Как романтично. - Да, а вы, месье, кажется, безусловно, эксперт в этом, - насмешливо заметила Карлотта. Она широким жестом обвела комнату. - Посмотри на это! Я не смогла бы добиться этого как послушная жена, и не отказалась бы от такой возможности и ради тысячи мужей. Я пришла из ничего. Убальдо пришел из ничего. Любовь? Доброта? Они бесполезны в мире, где каждый сам за себя. Уголки ее рта растянулись в легкой ухмылке, когда она кивнула в сторону Кристины. - И мы оба с вами знаем, что твоя маленькая инженю так и осталась бы никем, если бы не жестокие выходки ее покровителя! Эрик оказался перед ней двумя быстрыми шагами, каким-то образом ухитряясь угрожающе возвышаться, даже когда он наклонился к ней. - Ты переступаешь границы дозволенного, - в его голосе слышалась тихая угроза. Но Карлотта не отступила. - Кстати, о тех, чьи жизни ты разрушил, - тут она посмотрела на Кристину и сочувственно прищелкнула языком. - Я слышала, что у нашей певчей птички пропал голос. Как же печально. Челюсть Эрика напряглась, и Кристина практически видела пар, льющийся из его ушей. - Ты хочешь сказать, что меня следует винить также и в этом? - Кто знает? - Беззаботно отозвалась прима. - Такие вещи случаются. Моя кузина, знаете ли, перестала говорить после того, как утонул ее младший брат. Она разговаривала с другом и ничего не замечала, пока не стало слишком поздно. Мама всегда утверждала, что та перестала говорить, чтобы этого не повторилось. Ее взгляд прожег Кристину насквозь, и смысл слов был предельно ясен. Девушка знала, что это всего лишь тактика - классическая манипуляция со стороны Карлотты - но не могла избавиться от мысли, которая пришла в голову. Действительно ли собственное тело могло лишить ее голоса, если подсознательно верило, что защищает хозяйку от дальнейших травм? Эрик также посмотрел на нее, и на его лице промелькнуло что-то похожее на панику, от чего Кристина задалась вопросом, смог ли он прочитать ее мысли. Он повернулся к Карлотте. - Хватит, - рявкнул Эрик, - хочешь унизить меня? Так вперед. Но не впутывай в это Кристину! Однако, мы уже уходим! Мужчина протянул руку девушке, жестом приглашая ее выйти вперед, она повиновалась. - Buonasera, signora. Мои поздравления по поводу вашего посредственного выступления. Когда они проходили мимо нее, чтобы выйти из квартиры, Карлотта наблюдала за ними с самодовольной грустью. - Я никогда не забуду того, что ты сделал, - крикнула ему прима, - и она тоже! То, что тебе приходится терпеть этот факт каждый день, находясь рядом с ней, возможно, даже большее наказание, чем смерть! Эрик молчал, спускаясь по лестнице. Только когда они благополучно выбрались наружу, он заговорил. - Карлотта не станет звать жандармов, она явно не верит в их способности и знает, что мы уйдем задолго до их прибытия. Давай найдем экипаж и доедем до отеля. Кристина слабо кивнула. Казалось, что их доверительное отношение сдулось, оставив после себя пустую оболочку, и она не знала, как это исправить. Девушка едва сознавала, что садится с ним в кабину, не говоря уже о том, чтобы следить за направлением движения. Это было тем более удивительно, когда Эрик вдруг напрягся. - Это не дорога в отель, - сказал он. Она взглянула на него, и ее широко раскрытые глаза выдавали нервозность, даже когда Кристина показала на пальцах: "Короткий путь?" - Нет, - покачал головой Эрик, - мы решительно удаляемся от места назначения. Тут карета остановилась. Они обменялись взглядами. Мужчина сунул руку во фрак за лассо. - Оставайся здесь, - приказал он и осторожно открыл дверь. Эрик даже не успел ступить на мостовую, когда что-то сверху мелькнуло, и его повалили на землю. Кристина не успела среагировать, когда ее собственная дверь распахнулась. Пара рук обвилась вокруг горла девушки, как тиски, в глазах у нее потемнело, и она только могла думать о том, как бы ей хотелось спеть в последний раз.