***
После разговора с Мэг Кристина разыскала Эрика и потребовала, чтобы он еще научил ее маневрам самообороны. Она не могла передать, как срочно нужны были инструкции, но, к счастью, он все же согласился. Девушка смотрела, как Эрик оглядывает задний двор через окно, чтобы убедиться, что пространство достаточно уединенное, а затем они вышли на улицу. Сегодня было прохладно и пасмурно; Эрик впервые с тех пор, как они уехали из Парижа на поезде, надел плащ. Он выглядел таким же мрачным и внушительным, как и всегда, но это взволновало ее больше, чем встревожило. В начале Эрик прочитал лекцию о профилактике, сосредоточившись на общих вещах. Он прошелся по самым уязвимым частям тела - глазам, носе, шею, паху, коленям - чтобы она могла нанести наибольший урон, используя как можно меньше энергии, что даст шанс уйти. Эрик показал ей, как наносить удары по этим областям, используя свой вес, когда есть такая возможность, и заставил практиковать множество маневров снова и снова. Мужчина продемонстрировал ей, как вырваться из удушающих объятий, захватов запястий и почти любого сценария, который она могла придумать, и также практиковала все эти движения. Эрик не причинял ей боли, когда изображал из себя нападающего, но его хватка была твердой, и он без колебаний прижимался к ней, когда это являлось необходимостью. Несколько раз Кристина ловила себя на том, что от этих прикосновений ее кожа покрывается мурашками, даже когда она была абсолютно сосредоточена на обучении. Когда Эрик встал позади нее и обнял ее за талию, в этих объятиях было столько чувственности, что она на мгновение забыла, что должна вырываться из них. Вместо этого девушка сосредоточилась на горячем дыхании, ласкающем ее шею, пока он не пробормотал: - У нас есть зрители. Кристина вздрогнула и подняла глаза. Рауль отрешенно наблюдал за ними из окна второго этажа. Она заставила себя сосредоточиться на уроке, Эрик же, напротив, начал касаться ее с еще большей частотой и рвением. Они работали вместе во дворе больше часа, пока Эрик не счел Кристину подготовленной должным образом. Девушка последовала за ним в дом, не зная, хочет ли упасть в обморок на кровать или же затащить его туда. В любом случае, кровать была ее конечной целью. - Кристина, - привлек ее внимание Рауль, когда она вошла в дом, и они с Эриком остановились. Виконт проигнорировал спутника девушки. - Боюсь, что мне скоро придется уехать в Париж. Можно тебя на пару слов? Она нерешительно кивнула, а после криво улыбнулась Эрику. Для чего? Извиняясь? Выражая благодарность? Кристина даже не была уверена, когда успела выйти обратно во двор. Девушка обрадовалась, что взяла с собой сумку, чтобы общение проходило наиболее продуктивно. Рауль не мог читать ее, как Эрик. Он подвел ее к садовой скамье из белого мрамора, украшенной резьбой, уютно устроившейся среди ухоженных кустарников, и они сели лицом друг к другу. - Крошка Лотти, - обратился к ней Рауль и слабо улыбнулся. В его тоне была нежная окончательность, и потребовалось только этого обращения, чтобы вес их общей истории обрушился на Кристину. Рыжеволосый мальчик, полностью одетый, нырнул в бурлящее море, чтобы спасти улетевший красный шарфик. Они делили свои секреты и истории на уютном чердаке, а на заднем плане играла скрипка ее дорогого покойного отца. Красная роза, подаренная в гримерке, возродила ощущения дома, которого Кристине так отчаянно не хватало. Нежная, направляющая рука во взрослый мир, который она не до конца понимала. Та же самая рука тайком скользила по ее пальцу, даря золотое обещание непоколебимой преданности и товарищества. Долгая и опасная проверка этой непоколебимой преданности с почти фатальным концом, а затем снова эта теплая рука, вытаскивающая ее из темноты. Первый настоящий друг, после детства, полного мимолетных игр. Первая любовь. Она улыбнулась в ответ Раулю, и слезы потекли по ее щекам, а виконт, не задавая вопросов, заключил девушку в объятия. Эти руки всегда были открытыми, теплыми и успокаивающими, и на этот раз не было исключения. Несмотря на правду, сказанную Эриком накануне вечером, факт оставался фактом: Рауль де Шаньи, в целом, был самоотверженным человеком. - Он прав, - пробормотал виконт ей в волосы. - Он абсолютно прав, и это заставляет меня ненавидеть его еще больше. Кристина посмотрела на него, и Рауль грустно улыбнулся. - Я подозреваю, что часто обращался с тобой, как с ребенком, и мне очень жаль. - Он отпустил ее, но продолжал держать руку в своих теплых ладонях. - Чем больше об этом думаю, тем больше понимаю, что ты один из самых грозных людей, которых я знаю. То есть... в хорошем смысле. Его глаза сияли. Кристина улыбнулась ему, и он сжал ее руку. - Мне нужно, чтобы ты знала, - продолжал Рауль, - что независимо от результата, никогда не было момента, когда я не любил бы тебя. И это касается и наших отношений... у меня нет сожалений. От этих слов слезы снова потекли по ее щекам. Это было похоже на конец какой-то истории. - Мое предложение остается в силе, однако, подозреваю, что мало что могу предложить тебе, да и Париж вряд ли сможет заинтересовать. С задумчивой улыбкой, она кивнула ему, подтверждая слова. Но нет... если подумать... возможно, Рауль сможет помочь ей в том, что она планировала по отношению к семье Пьянджи. Кристина выудила бумагу и ручку и начала писать.***
Попрощавшись с Раулем, Кристина вернулась в свою комнату. После такого большого количества времени, проведенного на улице, она чувствовала себя грязной, усталой и эмоционально истощенной. Девушка чуть не подпрыгнула при виде Эрика, стоящего у окна. Его руки были сцеплены за спиной, и он смотрел на то место, где только что были она и Рауль. Кристина не могла прочитать царившей атмосферы вокруг него. После некоторого колебания она подошла к Эрику и взяла под руку, а после, когда прижалась щекой к его плечу, то почувствовала, как мышцы под ней слегка расслабились. Мужчина заговорил, не отрывая взгляда от двора. - Он просил тебя вернуться с ним в Париж? Девушка нерешительно кивнула. Лицо Эрика окаменело. - И ты здесь, чтобы собрать свои вещи. Она была настолько ошеломлена, что поначалу даже не могла поверить в только что услышанное. Что за человек! Он вечно собирается предполагать самое худшее для себя? Кристина отошла от него, чтобы закрыть дверь спальни, и, вернувшись к Эрику, подняла его руку, чтобы вложить ему в ладонь слова, как сделала это в ту ночь, когда легла к нему в постель. "Я люблю тебя." Он застыл на месте, ее рука по-прежнему лежала на его ладони. В комнате стояла такая тишина, что Кристина могла слышать каждый прерывистый вздох, выходящий из легких Эрика с дрожащим скрежетом. Вдруг он отпустил ее руку и упал на колени. Казалось, у него внезапно пропала возможность говорить, и вместо этого Эрик лишь хватал ртом воздух, когда его длинные пальцы вцепились в подол юбки. Он наклонился вперед, прижавшись лбом к ее ногам, а спина и грудь тряслись от беззвучных рыданий. Все, что она могла сделать, так это гладить его по парику, не зная, чувствует ли Эрик эти прикосновения сквозь густую копну волос. Он вцепился в ее юбки и с огромным усилием заставил себя снова повернуться к ней лицом. Его глаза были широко раскрыты и блестели от слез. - О, моя Кристина, - сказал Эрик благоговейно. - Как долго я жаждал услышать от тебя эти слова - Умер бы, если бы сделал это - и все же теперь, когда ты произнесла их, я с трудом могу поверить, что они предназначены для моих ушей. Он издал сдавленный смешок. - Или моих рук, так сказать. О, чувствовать эти слова на своей коже, это, мой ангел, совершенно несравненное ощущение. - Эрик поднес ее костяшки рук к губам для нежного поцелуя. - Они навсегда останутся в памяти на этой благословенной ладони. У нее закружилась голова, когда он произносил слова подобно стихотворению во время разговора. Было почти логично, что у него такое лицо и сопровождающий угрюмый нрав, иначе являлось бы несправедливым, если бы кто-то из мужчин источал столько красоты. Она текла по его венам вместе с музыкой, срывалась со рта, сочилась в каждом прикосновении. Заканчивали все гибкие пальцы, которые требовали и агонии, и экстаза от желанных клавиш инструмента. Возможно, Эрик видел в этой красоте что-то испорченное тьмой, но это только делало ее еще более удивительной, так как она преобладала в нем, несмотря на темноту. Кристина поднесла руку к его ладони и снова написала. "Я люблю тебя, и ты прекрасен." Эрик схватил ее пальцы с такой силой, что девушке стало почти больно. Он вскочил и прижался лбом ко лбу Кристины, позволяя отчаянному, сдавленному рыданию, вырваться из горла. - Пожалуйста, скажи, что ты пойдешь со мной, - прошептал Эрик. - Я пойду куда угодно. Куда захочешь, лишь бы я был рядом с тобой. Мысль о том, чтобы солгать ему сейчас, являлось почти невыносима, но она должна была это сделать. Кристина кивнула Эрику в знак согласия. "Да." Он поцеловал ее так яростно, что девушка подумала, что губы точно покроются синяками. - О, мой ангел, ты не пожалеешь об этом. Словесное обязательство Кристины, казалось, отрезвило его и побудило к действию, и теперь Эрик отстранился от нее, чтобы начать планировать. - Для начала мы отправимся на север. Возможно, в Милан. И как только окажемся там, сможем выбрать следующий пункт назначения. Нам стоит уехать завтра. Она покачала головой. "Еще один день." Ей нужно было, чтобы Эрик потерял бдительность. Если ее просьба показалась ему странной, он все равно не подал виду. - Хорошо. Думаю, пора заканчивать с друзьями. Эрик продолжал строить планы, пока Кристина не выставила его из комнаты, чтобы иметь возможность переодеться и принять ванну. Позже она нашла мужчину за роялем, в комнате, где вышивала Мэг, и села рядом с подругой на диванчик. - Он очень хорош, - тихо призналась блондинка. - Не удивляйся, но я и понятия не имела. Еще несколько минут девушки слушали приятные ноктюрны, а потом Мэг встала и извинилась. - Мне пора пойти и немного полежать, - сказала она с застенчивой улыбкой. - Боюсь, что у меня больше нет той энергии, к которой ты привыкла. Кристина проводила ее и подошла к Эрику, который сидел за фортепиано, проведя руками по его спине и плечам. Казалось, он растаял от этих прикосновений и даже перестал играть. - Не хочешь присоединиться ко мне? - Пробормотал Эрик. Девушка покачала головой. "Хочу почитать немного," - жестами показала она. - Очень хорошо. Думаю, я просижу здесь еще полчаса. Может, увидимся за обедом? Кристина кивнула и выскользнула из комнаты, якобы за книгой, но вместо этого поспешила в кабинет Алессандро. Ей нужно было максимально продуктивно воспользоваться образовавшимся окном времени. Выйдя за дверь, она достала из сумки аккуратно сложенную записку, которую написала ранее, намереваясь отдать ему. Девушка развернула ее, чтобы перечитать: "Мне нужен пистолет, и вы должны научить меня им пользоваться". Кристина знала, что он сделает это. Алессандро мог протестовать или задавать вопросы, но, в конечном счете, выполнит просьбу, если это обеспечит ее безопасность. Девушка долго смотрела на написанные слова, вспоминая прежнюю предубежденность Эрика относительно природы огнестрельного оружия. Потом же быстро смяла страницу в кулаке и бросила обратно в сумку. Нет, на ее совести больше не будет этой вины, что бы ни случилось. Это не она. Вместо этого Кристина быстро написала другую записку и в последний раз пошла поговорить с мужем Мэг. Девушка не могла объяснить, почему так доверяет человеку, которого знала всего несколько дней. Возможно, дело было в искренности, с которой Алессандро говорил прошлой ночью, или в том, как он смотрел на Мэг, когда та что-то рассказывала, или в том, что итальянец, казалось, рассматривал обеих девушек как равных себе, а не каких-то хористок. На этот раз он выглядел менее удивленным, увидев ее, но более настороженным. С некоторой неохотой Алессандро вырвал записку из протянутых пальцев. Кристина села напротив него, затаив дыхание, пока мужчина читал вслух: "Мне нужно знать самый быстрый путь в Палермо, и я хочу, чтобы вы пообещали, что пока будете держать этот разговор в секрете. В противном случае, мне придется разбираться со всем самой." Почти сразу же он отложил газету и тяжело вздохнул. - Синьорина Даэ, вы не кажетесь мне безрассудным человеком. И все же я должен спросить: что могло заставить вас захотеть добровольно отправиться в логово мафиози? Она обдумала этот вопрос, перевернула газету и написала на ней: "Шестое чувство". Алессандро долго смотрел на девушку. - Знаете, однажды я видел, как вы поете. - Наконец, сказал итальянец. Кристина удивленно моргнула, но он кивнул. - Де Шаньи приглашал меня посмотреть на первую постановку под его покровительством Оперы. Кажется... "Ганнибал"? Вы привнесли подлинность в роль, которую я раньше не видел, интуицию исполнителя, как могу полагать. Мужчина еще раз вздохнул. - Если вы утверждаете, что шестое чувство советует поступить так, то сомневаться в вас - не мое дело. В конце концов, им нужен другой человек. Но, пожалуйста, скажите мне, что вы хотите, чтобы кто-то поехал с вами. Кристина виновато покачала головой. Его темные глаза предупреждающе сверкнули. - Синьорина, леди без сопровождения - легкая добыча, особенно, если она иностранка. Девушка написала ответ и протянула ему. "Я не буду путешествовать как леди." Уголки его рта изогнулись в улыбке. - Ах, синьорина Даэ, вы продолжаете удивлять. Хочу, чтобы вам было известно, что моя жена захочет задушить меня, после того, как узнает, что я сделал. - Она съежилась, но Алессандро отмахнулся от ее беспокойства. - Тогда мне следует напомнить Мэг о двух вещах, которые, подозреваю, ей тоже нравятся: я не диктую как жить другим и не могу отвернуться от друга, нуждающегося в помощи. Сердце Кристины затрепетало с новой надеждой, когда Алессандро открыл ящик стола и достал несколько чистых листов бумаги. - Есть поезд, который отправляется в Неаполь в девять утра. Поездка займет от семи до восьми с половиной часов, что означает, что вы либо успеете, либо нет, пересесть на ночной пароход в Палермо. Он отправляется каждый день в пять часов вечера. Лодка должна причалить там к полудню следующего дня. Вам придется пройти через таможню, но они снисходительны. Ни в коем случае, синьорина, не позволяйте никому, кроме вашего наемного водителя, помогать вам с багажом. Алессандро нацарапал что-то похожее на адрес внизу страницы и протянул ей. - После таможни наймите экипаж, чтобы добраться до этого места. Это мое поместье, и вы можете оставаться там столько, сколько захотите. Я пошлю с вами письмо, чтобы смотритель и его жена позаботились о том, чтобы вам было удобно. Она резко взглянула на него, застигнутая врасплох и ошеломленная его щедростью. Но Алессандро еще не закончил. - Я скажу кучеру, чтобы он ждал вас рано утром. - Сказал итальянец, отпирая дверцу и роясь в другом ящике стола. - Мы будем дожидаться вашего прихода вдвоем. И я настаиваю, чтобы вы взяли это, но держали в секрете. Он жестом попросил ее протянуть руку и вложил девушке в ладонь кошелек. "Спасибо, - написала она. - Я найду способ отплатить вам". - Пожалуйста, не надо. Это подарок и моя честь. - Алессандро откинулся на спинку стула. - Однако вы понимаете, что, в конце концов, мне придется рассказать об этом жене? Кристина кивнула и снова написала. "Дайте мне время до девяти часов. Я должна успеть на поезд."***
Остаток дня прошел в агонии, так как она понимала, что завтра утром должна будет уехать, даже не попрощавшись. В кои-то веки Кристина была благодарна за то, что избавилась от возможности говорить. После ужина и выпивки девушка удалилась в свою комнату. Она попросила Эрика побыть часок наедине, пообещав потом прийти к нему, после того как помоется и высушит голову. Ей требовалось дополнительное время, чтобы упаковать сумку и саквояж к следующему утру. Кристина должна была оставить здесь свою скрипку, и эта мысль причиняла острую боль. Эрик сидел за письменным столом с газетой, когда она тихонько постучала и вошла. К тому времени, как девушка закрыла дверь и подошла к нему, он уже успел сложить корреспонденцию и подняться на ноги, положив одну руку на жилет так, что это лишь усиливало его и без того властное присутствие. Эрик, казалось, смотрел на нее с новой любовью, но без прежней уязвимости, выражение его лица сменилось чем-то, что она могла описать только как намерение. Кристина сказала ему, что любит, преодолела еще один барьер между ними, и теперь Эрик был очень похож на человека, жаждущего узнать, что такое взаимная любовь. Ей тоже хотелось это знать. Он не стал терять времени, потянувшись в начале к газовой лампе, чтобы погрузить комнату в полутьму, а затем обхватил ее лицо руками и поцеловал: нежно, но настойчиво, пока стремительные движения его широких губ не стали намного глубже. Их языки встретились и запутались в середине. Эрик высвободился ровно настолько, чтобы поднять Кристину за талию и усадить на стол, а затем снова поцеловал. Он протиснулся между ее ног, отчего ночная рубашка задралась до бедер, и девушка покраснела. Ожидая, что ночь пройдет именно так, она даже не потрудилась надеть нижнее белье под низ. Внезапно Кристину охватила паника от того, что Эрик будет, скорее, шокирован, чем удовлетворен этим поступком. Его руки блуждали, когда он целовал ее: разглаживая волосы, лаская шею, скользя по спине. Когда они постепенно приблизились к бедрам, встречаясь только с голой кожей, Эрик оторвался от ее рта и посмотрел на нее так, словно только что сделал самое важное открытие века. - Кристина Даэ, - пробормотал он с притворным упреком. Его голос был таким бархатным, напоминал мурлыканье довольного кота, а затем Эрик опустился ниже, чтобы спросить, - это предназначалось для меня? Девушка кокетливо прикусила нижнюю губу и кивнула. В горле у него заурчало, и он схватился за подол ночной рубашки, чтобы сорвать ее через голову. Кристина услышала, как ткань упала на пол неподалеку. Она затаила дыхание, когда взгляд Эрика скользнул по бледному обнаженному телу. - Как всегда великолепна, - выдохнул он. Его прикосновения были благоговейными, когда мужчина обхватил ее маленькие груди, ладонями сжимая нежную плоть. Эрик впился в нее глазами, когда большими пальцами задел соски, и Кристина ахнула, зная, что реакция была именно той, которую от нее хотели, и не в силах остановить себя, несмотря ни на что. Эрик с улыбкой приблизился, чтобы снова захватить ее рот. Он целовал снова и снова, а затем его губы скользнули по шее девушки, ключице, между грудей, и продвигались дальше вниз, пока Эрик не опустился перед ней на колени. К тому времени, как Кристина поняла, что он собирается сделать, ее бедра уже обхватили руками и развели достаточно широко, чтобы его рот мог прижаться к пространству между ними. Она почувствовала прикосновение того, что могло быть только языком, вздрогнула и снова ахнула: отчасти из-за неприличия всего это, но еще больше потому, что никогда в жизни не чувствовала ничего столь же волнующего. Когда он издал одобрительный звук, Кристина чувствовала каждую вибрацию. Девушка так крепко вцепилась в его волосы, что сдвинула парик набок, и услышала, как Эрик тихо усмехнулся, снимая вещь вместе с маской. Теперь, освободившись от препятствий, он крепче сжал ее бедра и снова вернулся к прежнему занятию, заставляя Кристину упасть на локти и вытягивать шею с каждым новым толчком удовольствия. Девушка с трудом могла вспомнить, кто она, где находится и как попала сюда. Эйфория пришла быстро, с волнами удовольствия, которые заставляли каждый нерв в теле петь. Пальцами Кристина впилась в край стола, ощущая, что начинает съезжать. Она почувствовала, как Эрик отпустил ее все еще дрожащие ноги и посадил на стол, а затем девушка открыла глаза и увидела, как он плавно поднимается с пола. Его глаза блестели, когда он провел гибкими пальцами по ее волосам. Но Кристина решила, что не настолько опустошена и сможет стереть самодовольство с лица Эрика, поэтому соскользнула со стола и встала перед ним на слегка шатающихся ногах. Не теряя ни секунды, она сняла с него фрак, жилет и галстук. Ей нужно было увидеть его, прикоснуться к нему, попробовать на вкус и запомнить каждую деталь личности. Эрик подчинялся без возражений, и его взгляд темнел с каждым ее движением. Когда она, наконец, расстегнула белую рубашку и начала покрывать поцелуями гладкую грудь, он шумно выдохнул. Кристина стянула ткань одежды с плеч, а затем провела руками по его груди и мышцам живота, которые сжимались под каждым ее прикосновением. Она просунула пальцы под пояс, чтобы провести ими по чувствительной коже, внимательно слушая, как дыхание Эрика становилось все тяжелее и прерывистее. Наконец Кристина вынула руку и принялась расстегивать пряжку его ремня и застежки брюк. Он оставался неподвижным, худощавый торс и руки светились белым на фоне темноты комнаты, а напряженные мышцы предполагали некую комбинацию страха и едва сдерживаемой похоти. Кристина засунула большие пальцы за расстегнутый пояс и потянула каждый кусочек ткани, пока вся одежда полностью не свалилась кучей вокруг его лодыжек. Он вышел из нее, снимая носки и туфли. Они стояли друг перед другом, два ангела музыки, падшие от благодати, обнаженные и без притворства. И снова Кристина почувствовала невыразимое напряжение внутри. Девушка сделала два шага вперед и прижалась к нему, руками обвиваясь вокруг его шеи, а затем он обнял ее за талию. Их губы встретились, и Кристина снова почувствовала себя целой. Она растворилась во вкусе его тела, в ощущении прохладной плоти на теплой коже, в томном движении любящих рук. Комната перестала существовать, время перестало существовать. Постепенно Кристина вернулась к настоящему. Все еще прижимаясь к Эрику, все еще чувственно целуя, она направила его к кровати. Когда его ноги коснулись бортика, девушка легонько толкнула, и он лег на матрас. Ей нужно было на какое-то время сохранить контроль над их контактом, убедиться, что она должным образом изучила все, что нужно исследовать, пока не стало слишком поздно, и поэтому села ему на живот сверху. Его губы приоткрылись в благоговейном трепете, потянувшись руками к ее бедрам, чтобы задержать в этом положении. Но, нет, Кристина не хотела подобного вмешательства. Она перехватила руки и прижала их над его головой, так что Эрик теперь невольно растянулся под ней, полностью в ее власти. Кристина чувствовала как прожигают его разноцветные глаза. Ему не нравилось терять контроль, но она могла сказать, что он был прикован к этому сдвигу в их отношениях. Девушка изучала его частично руками, частично языком и частично зубами. Эрик оставался спокойным, пока она исследовала, за исключением шумного дыхания и редких сдавленных стонов или вздохов. Он был костлявым, но мягким, чувствительным к ее прикосновениям во всех нужным местах, его кожа слегка отдавала солью. Наконец, Кристина вернулась к губам, и Эрик позволил ей целовать себя в течение трех секунд, прежде чем вырваться и выдохнуть: она облизала рот и кивнула. Она собралась слезть с него, но он схватил ее за бедра, чтобы остановить. Эрик осторожно передвинул Кристину ближе к ногам и положил руку на спину. Ее глаза расширились, когда девушка поняла, что он имел в виду: она даже не рассматривала это как возможность. Осторожно, упершись ладонями ему в грудь, чтобы не упасть, Кристина опустилась на него. Он застонал, ее рот приоткрылся. Тело прижималось к нему в самых чудесных местах, общее ощущение не имело себе равных ни в одном из их предыдущих начинаний. Она начала покачиваться на нем, сначала неуклюже, но затем с возрастающей уверенностью. Когда, наконец, ей удалось выровнять ритм, Кристина обнаружила, что может наклониться вперед и одновременно целовать его. Руки Эрика на мгновение оторвались от ее талии, чтобы погладить грудь и ягодицы. Когда они вернулись, чтобы сжать бедра девушки, он начал толкаться в такт движениям, вызывая головокружение от удовольствия. Кристина ускорила темп, и услышала тихий стон. - Ты не ангел, - прорычал Эрик, задыхаясь, его лоб блестел от пота. - Ты богиня. Он еще сильнее прижался к ней, и она разбилась на множество разных частей. Ее зрение побелело, а мозг, казалось, заискрился, когда Кристина конвульсивно извивалась на нем. Девушка приоткрыла рот, чтобы издать серию беззвучных криков, пока не упала, дрожа, на его грудь. Эрик обхватил ее руками и перекатился, теперь они оба лежали на боку, а затем продолжил двигаться внутри нее. Их лбы прижимались друг к другу, пока он работал. Кристина почувствовала, как капля пота стекает по ее лицу, и не знала, чья она именно. Девушка была так ошеломлена ощущениями, что едва могла дышать. Наконец Эрик замер, а затем схватил ее с внезапным, отчаянным упорством, когда в последний раз рванулся вперед, и с его губ сорвался устойчивый и беззвучный крик. Он вздрогнул, сдуваясь, и лежал неподвижно, тяжело дыша, в то время как Кристина нежно целовала его губы, нос и шишковатую скулу. В конце концов Эрик сорвал последние силы, чтобы поцеловать ее в ответ. - Я люблю тебя, Кристина, - прошептал он, и почти сразу же провалился в легкую дремоту. Однако сон давался девушке нелегко. Она почти не спала до рассвета, когда неохотно отодвинулась от Эрика. Вернувшись в свою комнату, Кристина быстро вымылась и надела оставшуюся мужскую дорожную одежду - ту, которая не была запятнана кровью другого человека. Затем она достала из сумки записку, которую написала ранее, и проскользнула в комнату Эрика, чтобы положить ее на подушку, где только что лежала сама. Кристина написала, что плохо себя чувствует: "Возвращаюсь в свою комнату, надеясь не разбудить тебя. Я, скорее всего, буду спать допоздна: пожалуйста, не откладывай завтрак из-за меня." По крайней мере, это гарантирует, что она сядет в поезд до того, как Эрик или Мэг что-нибудь заподозрят, если не увидят ее с утра. Под одеялом Кристина оставила несколько набитых подушек, чтобы они походили на спящую фигуру, однако, достаточно было одного взгляда, чтобы понять уловку. В записке девушка оставила приписку, так как хотела, чтобы Эрик знал: "Чтобы ты не решил, что это был сон: я люблю тебя." Она подписала свое имя обычным женским жестом, борясь с желанием добавить то, что хотела сказать ему, но не могла: ей нужно было, чтобы Эрик поверил в самостоятельность такого поступка. Только это избавит Мэг, мадам Жири и Алессандро от его гнева, когда он узнает об ее исчезновении. Она хотела убедить Эрика не следовать за ней, хотя подозревала, что тот все равно последует. Кристина просто надеялась, что сможет убежать от него. Девушка бросила последний взгляд на своего падшего ангела: ее ангела, сейчас и навсегда, что бы ни случилось дальше. Кристина не могла этого гарантировать, но надеялась увидеть его снова. Она собрала свои вещи и спустилась вниз, чтобы сесть в экипаж, который отвезет ее на вокзал.