Путешествие на Восток

За время своей жизни я успел привыкнуть к тому, что Кадм всегда оказывается прав: если он и совершал ошибки, то исключительно по мелочи, неизменно оставаясь ближе всех к истине в главном. На этот раз мой брат, казалось, ошибся по-настоящему. Мы сохраняли бдительность в течение ближайших четырех дней. Гибралтарский пролив, где нас застала очередная буря, остался позади, но ничего так и не случилось, несмотря на все ожидания Кадма. Никто больше не покушался на жизнь кого бы то ни было, никто не вел себя подозрительно, не происходило никаких странных происшествий: без сомнения, эти дни оказались самыми спокойными за все время нашего путешествия. Я наслаждался обществом Эйлин, и моя бдительность, которая поначалу напоминала взведенную пружину арбалета, постепенно растворялась в этом накатывающем умиротворении, забывалась в нескончаемом плеске волн, скрипе снастей и шуме ветра. Сама Эйлин, похоже, чувствовала то же самое: тень пережитого кошмара исчезала из ее взгляда, напоминая о себе только в редких ночных кошмарах. Совсем иначе вел себя Кадм. Он мрачнел с каждым днем, подолгу пропадал в трюме и, по-моему, почти не спал. Его и без того худое лицо осунулось, а глаза покраснели, как в прошедшие дни его беспробудного пьянства в «Ведьмином зеркале». Изредка встречая его на палубе, я с удивлением отмечал происходящие с моим братом перемены, но сразу же забывал о них, стоило мне остаться наедине с Эйлин. Наверное, я просто слишком устал от непрестанного давления и пропитавшей все угрозы. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что за это время я почти утратил связь с реальностью. Антиох — другое дело. Постоянное давление оставалось для него образом жизни, вечная бдительность — способом мышления, и, думается, он даже в мечтах не стремился к покою. Ничего удивительного, что именно наш старший брат оказался тем, кто сдвинул ситуацию с мертвой точки. Одним жарким и солнечным днем, когда мы с Эйлин, стоя у фальшборта, вглядывались в едва различимую на горизонте цепь скал, старший брат быстрым шагом подошел ко мне и без обиняков заявил: — Ну все, мне это надоело. Кадму пора бы признать, что он сел в лужу с этими его предположениями. Ждать мы хоть до Второго пришествия можем. — Что ты предлагаешь, Антиох? — спросил я, пожав плечами. — Насколько я вижу, до сих пор только у Кадма есть какие-то идеи о том, как нам изловить убийцу. — Я предлагаю не сидеть в засаде, а действовать. Если у него есть идеи, пусть претворяет их в жизнь. Где он? Сейчас я пойду к нему и… — Ты совершенно прав, Антиох, — послышался спокойный голос Кадма, заставив нас вздрогнуть. Обернувшись, мы увидели его — сидевшего рядом с кубриком на подставленном бочонке. В своей выцветшей матросской куртке, опустив голову и сложив руки на коленях, он был настолько неприметен, что почти превратился в невидимку. Не в этом ли секрет Тени? Я вспомнил попрошайку в Эксетере, которого мы миновали, даже не удостоив его взглядом: лишний пример тому, как можно стать незаметным для окружающих, не прибегая к магии. — Я тоже устал ждать, — продолжал Кадм, — и потому сегодня сделал кое-что… рискованное, но действенное. Мы уставились на него с немым вопросом, в ответ на что он усмехнулся. Все же моя радость от возвращения прежнего Кадма была порядком подпорчена тем, что вернулась и его старая привычка напускать туману и держать свои мысли при себе до тех пор, пока они не получат полное подтверждение. С кормы донесся зычный рык Певчего Джона, посылающего юнгу в трюм за мотком пеньковой веревки, и мимо нас, бурча что-то под нос, пробежал недовольный Итан, скрывшись в палубном люке. — Но говорить об этом ты не желаешь, правильно я тебя понимаю? — не выдержал наконец Антиох. Кадм попытался было сохранить загадочный вид, но почти сразу расплылся в озорной улыбке и со смехом ответил: — Лучше бы вам увидеть все своими глазами. Но все же… — Он заговорщически понизил голос. — Дело в том, что я нашел запасы оборотного зелья Тени, которое он регулярно употребляет, чтобы выдавать себя за одного из наших… Я поперхнулся. — Что?! — с усилием откашлявшись, воскликнул я. — Когда? — Достаточно давно. Помнишь, Игнотус, нашу встречу в трюме во время шторма? О, тайник был сделан мастерски! Защищен несколькими слоями чар: даже мои магические способности не помогли бы мне его отыскать, если бы я своими глазами не увидел, как сорвавшийся со своего места тканевый тюк не отскочил от пустого места в углу. — Так, черт возьми, почему ты не перепрятал зелье? — вскипел Антиох. — Не уничтожил его, наконец? Убийца не смог бы поддерживать свой облик и выдал бы себя! — Потому что я стараюсь думать наперед, Антиох, — парировал Кадм. — Допустим, Тень обнаруживает пропажу, и у него остается в лучшем случае час до потери фальшивого облика. Что, по-твоему, он предпримет в такой ситуации? — Попытается скрыться… — неуверенно предположил я. — Да, такое возможно, — кивнул Кадм. — Может быть, спрятаться в трюме и бежать на первой же стоянке. Но только в том случае, если это единственный тайник. А, зная предусмотрительность Тени, я бы предположил, что у него есть еще один вариант. Скорей всего, дополнительных запасов ему хватило бы до очередного порта, где Аспид мог передать ему новую порцию. — Аспид? — хмуро переспросил Антиох. — А зачем он, по-вашему, нас преследует всю дорогу? Вспомните его появление в Портус Кале! Наш старый недруг попросту занимается снабжением своего учителя, потому что Тень не имеет возможность варить зелье у всех на виду. Получив же зелье от Аспида, Тень его попросту спрячет в другое место, и я далеко не уверен, что в этот раз мне повезет его обнаружить. — И как же ты решил поступить? — не слишком убежденный аргументами Кадма, спросил я. — Выследить его в момент посещения тайника? — Да, таков был мой первоначальный план, — сокрушенно закивал Кадм, — и вынужден признать, что он провалился. Я по многу часов караулил поблизости, скрывая свое присутствие, но, очевидно, Тень так просто не обманешь. Мне так и не удалось никого поймать за руку, в то время как запасы зелья таяли с каждым днем: убийца продолжал посещать тайник именно в то время, когда меня там не было. И тогда меня осенило… Палубный люк с грохотом отворился, прервав Кадма на полуслове. Годы тренировок не прошли для меня даром: палочка оказалась в моей руке раньше, чем я успел о ней подумать. И вовремя: нечто стремительное вырвалось из трюма и, метнувшись по палубе, оказалось ослепительно прекрасной женщиной — настолько, что мое дыхание на какое-то мгновение пресеклось. Кто это? Ее старая моряцкая одежда меньше всего сочеталась с лицом сокрушающей красоты: все вместе походило на нежную розу, растущую из навозной кучи. Золотые кудри раскачивались упругими волнами при каждом движении, и это зрелище завораживало с первого же мгновения. Я с усилием отвел взгляд от ее лица. Вейла? Откуда она здесь? — Все кончено, Тень, — почти без дрожи в голосе произнес Кадм. — От облика вейлы тебе быстро не избавиться. — Кто сказал, что мне это нужно? — прошипела незнакомка. Безупречное лицо исказилось ухмылкой, отчего чары ее незримой власти надо мной заметно ослабли. Вейла! Почему, черт возьми, именно вейла? Я увидел, как со всех сторон осторожно подбираются вооруженные моряки. Правда, на их помощь вряд ли приходилось рассчитывать: в случае сражения они могут попросту не решиться нанести удар этому воплощению женской красоты перед нами. Даже магу, знающему, с кем имеет дело, нелегко устоять в такой ситуации, а уж маглы-то… — Но… Откуда?.. — пробормотал я. — Кто это вообще? — Ты разве не видишь, Игнотус? — отозвался Кадм, который уже отошел от первого впечатления, вызванного появлением вейлы. — Это Итан. Вернее, тот, кто выдавал себя за нашего юнгу. Настоящий Итан, полагаю, в плену где-то в Лондоне. — Ты уверен, что он еще жив? — хмуро спросил капитан, стараясь не смотреть на вейлу. — Без сомнения, Джон, — кивнул Антиох. — Оборотное зелье позволяет принимать облик только живого человека. Только теперь я заметил на незнакомке неказистую куртку юнги с оторванным рукавом, сидевшую на ней из рук вон плохо. Все-таки Итан! Почему именно он? — И что дальше? — вкрадчивым голосом спросила вейла. — Попытаетесь убить меня? — Отличная идея, — усмехнулся Антиох. — Ты забыл, чем закончился твой поединок с моим… учеником? — последовал столь же насмешливый ответ. — Как же, помню. Скулящий Аспид со сломанной рукой пополз зализывать раны. — В этом не твоя заслуга, Певерелл! — прорычала вейла, и на мгновение черты прекрасного лица исказились, явив нам облик разъяренной хищной птицы. — Я не желаю вам смерти, но и вы не сможете сразить меня. Поэтому… — Я уже сразил тебя, — спокойно ответил Кадм. — Смертоголов — не единственный яд, который я захватил с собой. Боюсь, что ты умрешь через час… Если не получишь от меня противоядие. А способность сопротивляться ты утратишь еще раньше. Вейла замерла, нацелив пылающий яростью взгляд на Кадма, и прошептала: — Отравить оборотное зелье… Что ж, это умно. Только вот о ядах мне известно больше, чем кому бы то ни было. И я тоже могу играть в эту игру. Она вскинула изящные руки, и в правой ладони сверкнул невесть откуда взявшийся короткий нож. Мы с Антиохом атаковали одновременно. Потоки огня скрестились на невидимой сфере, обтекая ее пылающим куполом. Лязгнули спусковые пружины арбалетов, и несколько болтов бессильно отскочили от выставленной защиты. Отравлен наш враг или нет, но он все еще силен, и совладать с ним будет непросто. Я приготовился ударить снова, но стоило мне сделать движение палочкой, как цель смазалась перед моим взором, и луч моего заклинания обрушился на доски фальшборта, проделав в нем изрядную дыру. В первое мгновение мне показалось, что вейла прыгнула в воду, но сразу же я услышал сдавленный крик Антиоха и, разом вспотев, обернулся. Старший брат стоял на коленях, держа перед собой располосованную руку. Палочка выпала из его судорожно сжатых пальцев, и даже с расстояния в четыре ярда я видел, как начинают чернеть и закручиваться края кровоточащей раны на запястье Антиоха. — Так, значит, я умру через час? — подала голос вейла, стоявшая у него за спиной. — Ваш старший брат, дорогие Певереллы, переживет меня от силы на три часа… Если не получит от меня противоядие. — И что же ты предлагаешь? — спросил Кадм, осторожно подходя к Антиоху. — Ты даешь мне противоядие прямо сейчас, — немедленно отозвалась вейла, после чего я высаживаюсь на берег. — Там я оставляю снадобье, способное исцелить Антиоха, и ухожу. Конечно, мы еще встретимся… Но это будет много позже. — С чего нам верить тебе? — спросил я. — Оказавшись на берегу, ты можешь просто сбежать. — Я хочу, чтобы вы успешно добрались до цели, — повернулась ко мне вейла. — Я хочу, чтобы вы были живы и здоровы, когда настанет час вашей встречи со Смертью. Вот почему все это время вы были под моей защитой… и под защитой младшего Изли. Потом наши пути разойдутся, но до тех пор я приложу все усилия, чтобы никто из вас не погиб. — Черта с два! — процедил сквозь зубы Антиох. — Сдохнем вместе, мы двое. Мои братья доберутся и без меня. — Будь благоразумен, брат! — возразил Кадм. — Мы соглашаемся на эти условия. Но есть одна проблема… Он повернулся к Певчему Джону, и тот понимающе кивнул. — До побережья Туниса больше сорока миль, — проговорил он. — Доберемся за пять часов при попутном ветре. И я обещаю тебе, Тень, даже если ты уйдешь сейчас, рано или поздно я найду тебя. Грегори был моим другом. — У меня не оставалось выбора, — безразлично пожала плечами вейла. — Что до побережья… Нам не нужен Тунис. Держите курс на юго-восток, вон к той черной скале. Меньше чем через час мы будем на месте. И, почтенный Кадм, я все еще жду противоядия. Кадм, смерив Тень долгим взглядом, порылся в кожаном кошеле на поясе, откуда извлек небольшой флакон. Сделав шаг вперед, он протянул противоядие вейле. — Сделай милость, — проговорил он, — отправляйся на бак и оставайся там, пока мы не окажемся у этой твоей скалы. Уж не знаю, как ты собираешься там выжить, но лично мне все равно. Вейла с кривой ухмылкой, столь же не сочетавшейся с ее женственным обликом, как и одежда, слегка поклонилась и протянула руку за флаконом. Отправляясь на бак, она обернулась к Певчему Джону и заметила: — Ближе к скале советую сбросить скорость. Это место… странное. Проводив ее взглядом, мы с Кадмом склонились над раненым Антиохом. Я отметил, что его руки мелко дрожат: яд продолжал отравлять его кровь, медленно убивая нашего старшего брата. Не сговариваясь, мы помогли ему подняться на ноги и повели Антиоха в каюту. — Зря вы это, — негромко пробормотал он. — Упустите убийцу. — Он же сказал, что мы еще встретимся, — пожал плечам Кадм. — Впереди еще долгий путь, и в любом случае я не намерен приносить тебя в жертву только ради удовольствия прикончить очередного врага. — «Он»? — переспросил я. — Но разве Тень — это не… Кадм ошарашенно посмотрел на меня, потом рассмеялся и покачал головой. — Разве ты ничего не понял? — спросил он. — Ох… Ладно, помоги мне уложить Антиоха, и я расскажу вам обоим с самого начала, что происходило на этом корабле. Мы положили Антиоха на кровать, и Кадм, вытащив из сундука несколько кошелей с ингредиентами, принялся растирать в небольшой ступке кусочки безоара: должно быть, он надеялся приготовить состав, способный продлить жизнь брата. Эйлин, которая все это время старалась держаться подальше от Тени — по вполне понятным причинам, — встала рядом со мной у дверного проема, где мы могли вести разговор с Кадмом, не упуская вейлу из виду. — Все началось в Лондоне, когда наш убийца вздумал проникнуть на «Святой Иаков», — неспешно начал рассказывать Кадм. — С этой целью он выбрал самого уязвимого члена команды, которого вряд ли кто-то упрекнет в недостаточных моряцких навыках — юнгу. Подменить кого-то еще было гораздо сложнее. Это одна из причин того, почему лже-Итан был у меня под подозрением с момента убийства Грегори. — Но зачем его вообще нужно было убивать? — спросил я. — Если б не убийство, никому бы и в голову не пришло, что Тень на нашем судне. — Беда в том, что убийца просчитался, — спокойно ответил Кадм, ни на минуту не прерывая своего занятия. — Потому что Грегори подружился с мальчиком и весь последний год учил того управлению кораблем, о чем мне любезно сообщил Певчий Джон. Подменив Итана, Тени пришлось столкнуться с растущим недоумением старого моряка: тот не мог уразуметь, с чего это вдруг его подопечный раззабыл всю прошлую науку. Ты, наверное, и сам слышал их ссоры на этой почве. Я не знаю в деталях, что произошло в ночь убийства, но полагаю, Грегори все же понял, что имеет дело с самозванцем. И когда он задал прямой вопрос Итану, его судьба была решена: убийство для Тени, по-моему, — настолько же естественно, как дыхание. — Этого можно ожидать от того, кто учился у самой Смерти, — кивнул я. — Конечно, если это правда. Вот только почему Амар был совсем другим? — «Был»? Ты зря хоронишь его, братишка. Я уверен, что он выбрался, и мы его еще увидим. Но твой вопрос, конечно, имеет смысл: я не могу сказать, почему они столь непохожи. Прямой, честный и по-своему благородный Амар против скрытного и хитрого негодяя… Убийца провернул свое злодейство почти у нас на глазах, но тогда мы не придали значения тому, как вел себя Итан. Помнишь, как его якобы стошнило за борт? Чепуха! Он всего лишь забрызгал рукав своей куртки кровью жертвы. Отрезать рукав убийца успел, а вот избавиться от него — уже нет, мы прибежали раньше. Поэтому он и разыграл свой приступ тошноты, чтобы незаметно выбросить за борт окровавленный рукав. — Проклятье! — тихо воскликнул я. — Каким же я был ослом все-таки! Но я по-прежнему не понимаю, зачем тебе понадобилась вся эта история с отравлением? — Очень просто. Тень прекрасно разбирается в ядах и, конечно, узнал бы характерный запах смертоголова, который я подмешал к вину. Когда Итан вскочил со своего места с криком, что вино отравлено, я окончательно убедился, что Тень — это он. Оставалось лишь схватить убийцу за руку. Слежка за ним ничего не дала, поэтому… Он кивнул в сторону бака, где у бушприта неподвижно стояла вейла с развевающимися на ветру золотистыми волосами: на фоне порядком потемневшего неба они казались живым снопом искр. Теперь нашу ближайшую цель не составило бы труда разглядеть, даже не щурясь: черная скала, окруженная бурунами волн, возвышалась из воды подобно разрушенному маяку, ужасающе древнему и напитанному злыми силами. Что могло понадобиться Тени на этом голом камне? Вряд ли скала просто подвернулась на пути: вейла, похоже, знала, о чем говорит, попросив капитана высадить ее в этом месте. — Я не только отравил оборотное зелье, — продолжал Кадм, — но и бросил туда волос вейлы из моих запасов. Помнишь, из чего я изготовил палочку для Эйлин? — Но почему именно вейла? — хрипло спросил Антиох, который, похоже, начинал испытывать жестокие страдания. — А что еще? Если бы я подсунул волос одного из нас, было бы куда хуже. Но главное, вейла — не человек, и теперь Тень не сможет просто так вернуть себе прежний облик. Так что заодно я лишил его возможности просто переждать действие зелья, спрятавшись в трюме. Не об этом ли ты просил меня, брат? Но… Да, это было опасно, и я виновен в том, что случилось с тобой. От разговора братьев меня отвлекло странное оживление на палубе: матросы, забыв о своих обязанностях, выстроились вдоль бортов, пораженно вглядываясь в воду и негромко переговариваясь. Я взял Эйлин за руку, и мы вместе подошли к фальшборту. Увиденное заставило вздрогнуть даже меня, привычного к тому, что маглы считают чудесами. Морская вода, обтекавшая корпус «Святого Иакова», казалось, кипела: в ее недрах рождались крупные пузыри, слабо святящиеся призрачным голубым огнем. Поднимаясь на поверхность, они лопались со слабым шелестом, и почти ничто более не нарушало мертвую тишину этого места. Эта царившая вокруг тишь угнетала. Она впивалась в уши расплавленным воском, она заполняла воздух до самых небес, и любой звук умирал в ней, не пролетев и пары ярдов. Крики чаек полностью стихли. Ветер продолжал раздувать парус, но мы едва слышали его неровный шум, а скрип мачты доносился словно с расстояния в милю. И солнце… На какой-то момент мне показалось, что оно светит сквозь слой дыма: настолько слабым и беспомощным казался его холодный свет. — Бог мой, что это за место? — пробормотал я. — Я… был здесь однажды, — тихо ответил подошедший капитан. — Помнишь, Игнотус, мой рассказ в «Милой леди»? — Остров, который появился и пропал за одну ночь? — В точку, малой! Мы шли с другой стороны, но это то самое место, клянусь костями отца! Тут дьявольски опасно. К востоку от скалы очень высокое дно, мы тогда только чудом не сели на мель. И в этом районе немало судов пропало. Наши думали, что по вине пиратов, но сейчас… Певчий Джон смолк, потрясенно глядя по курсу корабля. Я поднял взгляд и отшатнулся. Воздух вокруг скалы дрожал и терял прозрачность. Сквозь тонкую пелену тумана, расстилавшегося над поверхностью воды, постепенно проступали неясные очертания чего-то… призрачного. Добрую минуту мы, широко раскрыв глаза, созерцали невероятное явление. Первым спохватился капитан: — Стоять! — оглушительно гаркнул он. — Спустить парус! Матросы не слишком расторопно принялись исполнять его распоряжение, постоянно оглядываясь на происходящее по курсу. Только вейлу, казалось, не удивляло ровным счетом ничего: она все так же стояла на баке, небрежно облокотившись на сифонофор, чем являла собой ужасное сочетание совершенно неженственного поведения с обворожительной внешностью. Когда судно замедлило ход, она неторопливо обернулась и впервые за время путешествия к черной скале заговорила: — Не бойся, капитан. С северной стороны острова даже в отлив на мель сесть невозможно. — Какого, к дьяволу, острова? — отозвался Певчий Джон. — У него немало названий. Грекам он был известен как остров Огигия: говорят, что именно здесь Одиссей провел семь лет в плену у нимфы Калипсо. Но местные называют его островом Плачущей Матери, и он не принадлежит нашему миру. Найти его могут лишь те, кто прошел врата в Сумрак, и мы это только что сделали. Призрачные очертания обрели четкость. Дрожащий воздух успокоился, и в тусклом свете потемневшего солнца появился остров. Изломанная береговая линия с нагромождением черных камней простиралась далеко в обоих направлениях, и служившая нам ориентиром черная скала обратилась лишь его крохотной частью, ничем не выделяясь среди таких же блестящих от воды скал. — Я оставлю противоядие в той разрушенной башне на холме, — вновь подала голос вейла, протянув руку в сторону мрачных руин на берегу, — после чего уйду. Забрать его вы можете в любое время, но советую поторопиться: мне смерть Антиоха тоже ни к чему. Так что прощайте и… — Ответь лишь на один вопрос, Тень… — неожиданно для самого себя заговорил я. Вейла безмолвно повернулась в мою сторону, ожидая продолжения. — Зачем нужно было убивать отца Эйлин и похищать ее саму? Что это за жуткий языческий обряд с принесением жертвы мертвой груде камней? Пальцы Эйлин судорожно впились мне в локоть, и я мысленно обругал себя последними словами: не следовало поднимать эту тему при девушке, которой до сих пор снятся кошмары после всего произошедшего. — Меня всего лишь попросили об ответной услуге, младший Певерелл, — последовал небрежный ответ. — Я не собираюсь водворять ее обратно, если ты этого боишься. Я закончил свою работу, и дела Каменщика меня больше не касаются. — Что ж, уходи на свою Огигию, — кивнул я. — Но обещаю: рано или поздно мы найдем тебя. Тогда ты заплатишь за все. — Не нужно меня искать, — ослепительно улыбнулась вейла, показав безупречно белые зубы. — Это я найду вас, когда придет время. Она повернулась к берегу и сделала неуловимо быстрое движение руками. Силуэт вейлы смазался, расплылся в воздухе и с легким хлопком исчез. В то же мгновение человеческая фигура появилась на влажных прибрежных камнях, взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие. Даже на таком расстоянии я видел развевающиеся на ветру золотые волосы. Вейла помахала нам рукой и, скользя на обкатанных морем булыжниках, принялась карабкаться к вершине холма, где располагались развалины. Ко мне неслышно подошел Кадм. — Лучше бы нам поспешить, — сказал он. — Ужасно не хочется отпускать тебя одного в это… странное место, но мне нужно присмотреть за Антиохом. Его жизнь пока в безопасности, однако это ненадолго. — Я пойду с твоим братом, — заговорил подошедший к нам Хью. — Он, может, и хороший чародей, но своей жизнью совсем не дорожит. — Эйлин, — повернулся я к девушке. — Оставайся здесь и… Она отчаянно замотала головой и только крепче сжала мою руку. — Серьезно, мы же не знаем, кого можем там встретить. Вдруг… Эйлин достала палочку с сердцевиной из волоса вейлы и уверенно улыбнулась. «Я не боюсь, — говорила эта улыбка, — я пойду с тобой и приму бой на равных, если понадобится. Я волшебница и могу за себя постоять». С минуту я смотрел ей в глаза, ожидая увидеть хотя бы оттенок неуверенности, как это любил делать Антиох. Потерпев неудачу, я махнул рукой и сказал: — В конце концов, нам всего лишь нужно забраться на ближайший холм. Не будем медлить. В воздухе разнесся едва слышный протяжный крик, и я еще раз вгляделся в тонкую полоску тумана, за которой темнели холмы, поросшие причудливыми изогнутыми деревьями. Берег оставался пустынным, и никакое движение не нарушало царившего здесь умиротворения, только ветви слабо качались от порывов прохладного ветра. Остров Плачущей Матери ждал гостей.