По любви

Подумать только! Влюблена в собственного мужа! Балерины Оперы (особенно некоторые из них) могли за такое засмеять. А ей самой было так противно слушать их сплетни об измене. Как так можно? Чтобы замужняя дама позволяла себе лечь к другому? С этими мыслями она ехала в гостиницу совершенно незнакомого города, в карете. Кристина провела в гостинице неделю, пока не нашла объявление о продаже дома за городом. — Ангел, ты помнишь, мы хотели жить за городом? Да, это я отказалась, потому что дом на озере был всяко ближе к сцене… А теперь, думаю, главное, чтобы он понравился мне? — сказала она, обращаясь к чистому небу. Никто даже и не знал, что Кристина Дае уже замужем. Именно по этой причине девушка не носила траур хотя бы пару дней. В один из дней она, поднявшись наверх, просто сказала, что виконт, которого все прочили ей в мужья, уехал в экспедицию. Иногда она даже считала это забавным. Ведь никто не знал, что под оперным театром двое делят одну комнату, постель и жизнь. Только сейчас, глядя в окно, Кристина обратила внимание на снующих вокруг людей, на запряжённые лошадьми кареты, на то, что жизнь не остановилась. В объявлении было сказано, что дом находится совсем недалеко от города, большой, просторный и имеет два этажа. Кристине было не по себе в доме на озере, оттого, что там не было окон, и нельзя было понять, не глядя на напольные часы, какое время суток в данный момент. Но это место было для них домом. Однажды она вернулась домой под вечер (Эрик знал, что сегодня была только репетиция, утром) слишком счастливая и взволнованная, всё время прятала пакет с покупками от мужа, который встретил её у порога и жестом фокусника перехватил пакет. Девушка вела себя невозмутимо, как могла. Молилась, чтобы он ничего не заметил. — Не думала же ты, что я не увижу? — Эрик изъял из пакета спрятанную за тканью и всем необходимым для вышивки, коробку с пирожными. — Дорогая, это вредит твоему голосу. — Знаю. Поэтому я хочу, чтобы мы съели это вместе. Немного. — Я не… — Не отказывайся. Я знаю, что ты — сладкоежка. Теперь была очередь Эрика вести себя невозмутимо, хотя ощущение было таким, будто его поймали с поличным. Девушка рассмеялась и забрала из его рук пакет, молвив: — Не волнуйся, об этом секрете не узнает никто. А теперь приготовь нам чай. Когда Кристина села на диван, облачённая в простое домашнее платье, и уже потянулась к вожделенному пирожному, то одно из них пискляво пробормотало «Не ешь нас, Кристина! Пожалей нас!». Девушка сначала вздрогнула, ошарашенно глядя на говорящие пирожные, потом услышала тихий смешок мужа, послав ему снисходительную усмешку в ответ. — Я всё равно это съем, Эрик! Он сел рядом с ней, пока Кристина разливала чай по чашкам. — И вовсе они не такие уж сладкие, — сказала девушка мужу, после чего зачерпнула пальчиком клубничный крем с одного пирожного и протянула Эрику. — попробуй. Мужчина растерялся. Они ещё никогда не занимались чем-то таким же интимным вне постели. Но Кристина сама это предложила, и кто он такой, чтобы отказывать ей? Эрик мягко сомкнул свои пальцы на её запястье и аккуратно слизал крем кончиком языка. Вкуса он при этом не почувствовал, полностью сосредоточившись на процессе. Он боялся поднять на неё взгляд. Но всё же поднимает голову и видит в глазах жены лишь озорство. — Видишь? Совсем не сладкие. — девушка подавила улыбку. — Я так не думаю. Эрик зачерпнул пальцем крем с другого пирожного. Честно, он не думал, что Кристина примет это баловство с его стороны. Девушка обхватила пальчиками его запястье. Эрик вздрогнул от такого простого жеста. Он задержал дыхание, наблюдая за тем, как Кристина вобрала его палец в рот. Реснички мазнули по щекам лишь на мгновенье, когда Кристина прикрыла глаза. У Кристины ушёл месяц, чтобы полностью обустроиться в новом доме. Она наслаждалась обилием окон, светлыми шторами и светом, что ласково и приветливо проникал внутрь. — Ангел, мне нравится здесь! — воскликнула она, оглядываясь вокруг, стоя посреди большой и просторной гостиной. — Я знаю, что тебе было бы некомфортно здесь, Эрик, но мне очень нравится. Прости меня за это. Она чувствовала себя глупо, извиняясь. Если бы её почивший муж был бы рядом, он бы сказал «Ты не должна извиняться, Кристина. Эрик соткан из тьмы, ты же — дитя света, моя дорогая». Девушка не сразу осознаёт, что по щеке скатилась слеза.