По любви

Их свадьба была тайной. И не в церкви Мадлен, как он мечтал, а в часовне Оперы, где были только они. Это, конечно, не та свадьба, которую она представляла в детстве, и, скорее всего, не та свадьба, которую она планировала с Раулем. Если бы кто-нибудь сказал ей, когда она была маленькой девочкой, что её свадьба будет такой, она, скорее всего, заплакала бы. Но сейчас она действительно не может найти в себе разочарование этим обстоятельством. Печально, конечно, что Эрик не может жить как нормальный мужчина, что причина, по которой их свадьба будет такой маленькой, связана с жестокостью мира по отношению к нему, но она не сожалеет о любви к нему. Нет, это не свадьба, о которой она всегда мечтала, но это больше, чем она надеялась, учитывая обстоятельства. Эрик превосходит её мечты во многих отношениях. Он любит её так сильно, так страстно. Иногда это почти смущает её — она, конечно, не ангел, она очень несовершенна, как и все, но Эрик считает её почти божественной. Иногда это беспокоит её, потому что, конечно, нехорошо так романтизировать и идеализировать кого-то, но пока это не привело ни к чему ужасному, и она знает, что никакая настойчивость с её стороны не заставит его поверить в то, что он любим. Она не винит его, когда думает об этом. У него была ужасная жизнь, только с горсткой людей, которые когда-либо проявляли к нему доброту, в то время как подавляющее большинство было жестоким. Он провёл всю свою жизнь, думая, что никто никогда не будет смотреть на него с любовью. Она содрогается, думая о тех годах, проведённых так, и находит странную иронию в том, что может чувствовать себя так безопасно в руках того, кто когда-то был убийцей. Эти годы явно причиняют ему боль, и она не беспокоится о том, что он может однажды вернуться к таким вещам. Он больше не Ангел Смерти или Живой Труп, он просто Эрик. С этими мыслями Кристина ехала в поезде. Рауль помог ей с вещами и пожелал доброго пути. Девушка купила место совершенно одиночное и закрытое, чтобы её никто не побеспокоил. В прошлую ночь она совсем не спала — Рауль услышал её плач и провёл с ней всю ночь. Самое главное — когда его не стало — она не плакала. Когда хоронила прямо в том гробу, что был в его комнате — тоже не плакала, лишь прощалась. В поместье де Шаньи она злилась и метала молнии за то, что Ангел бросил её. А потом… Им всегда принадлежала ночь. Всегда. Кристина впервые осознала это в гостевой комнате поместья, что Эрик не вернётся. Даже слышала его голос, который с мрачным весельем восклицал: — Радуйся, моя дорогая! Демон оставил тебя! «Ты так старался защитить меня, что и не думал, что я хочу быть с тобой!» Именно это и услышал виконт, входя в комнату Кристины. Девушка взглянула в окно. Она не глядя купила билет, не интересуясь, куда. А сейчас прочитала. — Шотландия, Эрик. Знать бы, кто из нас это выбрал. Ангел, ты меня слышишь? Кристина и сама не заметила, как заснула. Не мудрено — вся ночь её прошла без сна. Вторую половину поездки девушка вязала, стараясь отвлечься. Спускались в подземелье они рука об руку, в тишине, каждый из них пребывал в своих мыслях. Но вот дверь дома на озере закрылась. Пара стоит посреди гостиной. — Кристина, моя дорогая, спасибо тебе за всё. — он был взволнован, она тоже. Эрик поцеловал её в лоб, Кристина попыталась обнять мужа, но он отстранился. — Спокойной ночи, дорогая. Не этого она ожидала. — Что? Эрик, мы же… — она выдохнула. — В чём дело? — Ты не обязана спать со мной. Я не собирался обрекать тебя на это. — Я спросила: в чём дело? — Просто… Кристина… Моё тело, не то, что ты должна видеть. Девушка сделала шаг назад и уверенно протянула мужу ладонь. — Идём. Ей не нужно было петь (хотя он много раз говорил, что ему важен её голос, любил он её не только за это), Эрик уже глядел на неё столь заворожённо, что явно не осознавал, что покорно вложил свою ладонь в её, позволяя ей вести его, куда угодно. Как когда-то он вёл её. Спальня Кристины, теперь их общая, где нет никакой разницы, закрыта дверь или открыта, но девушка всё же закрывает дверь. Её платье не было свадебным, но было белым. И белой была его маска, которую сняла с него Кристина. — Не носи её дома, пожалуйста. — она прижала свою тёплую ладошку к его впалой щеке, и Эрик прикрыл глаза, желая раствориться в этом прикосновении. Девушка никогда не видела себя в роли соблазнительницы. Но сейчас смела попытаться, чтобы расслабить мужа. Её руки мягко спустились чуть ниже, медленно снимая с его плеч пиджак, затем расстегнули пуговицы его жилета. Всё это время она не разрывала с ним зрительного контакта. Это было немного забавно — он, словно робкий мальчишка (и куда только делся Призрак?) застыл, не в силах даже дышать. После девушка повернулась к нему спиной. — Помоги мне с корсетом, Эрик. Она думала, что ждать, пока муж оттает и выполнит её просьбу, придётся долго. Но уже в следующее мгновенье почувствовала, как его длинные пальцы расправляются со шнуровкой, и становится легче дышать. — Ты уверена, Кристина? Её бы накрыло возмущение, если бы не его едва ощутимый поцелуй в плечо. По её коже пробежали мурашки, и девушка застонала на выдохе. — Уверена… Эрик… — сбивчиво ответила она. Платье лужицей упало к её ногам. Девушка выпуталась из него. Если бы её целью не было успокоить мужа, она бы обязательно прикрылась. Но вместо этого, она повернулась к нему. Эрик глядел на неё, не в силах оторваться. И пусть на ней сейчас осталась нижняя одежда, пусть. Кристине определённо это нравится. Девушка лукаво улыбнулась, просунув руки опешившему Эрику под рубашку. Мужчина замер. И если поначалу ей казалось, что это от удивления, то после, подняв голову, заметила, что каждое прикосновение к его впалому животу дарит ему удовольствие. Затем убрала руки, расстёгивая пуговицы на его рубашке, словно случайно задевая пальцами его кожу, медленно сняла её, скользя по его рукам и плечам. Она уже знала, что увидит его рёбра, что можно легко пересчитать пальцами. Быстро прижалась к его груди губами (снова пришлось встать на цыпочки). Эрик изумился ещё больше, принимая эти поцелуи, как сладкое благословение. — Эрик, пожалуйста, поверь мне. — Кристина взглянула в его глаза, легонько потянув мужа за волосы, почти умоляя. — И веди в этом танце. После этих слов она не помнит, что было дальше. Помнит только, как он, настолько же жаждущий, как и она сама, разорвал на ней остатки одежды, помнит, что они оба нуждались в поцелуях больше, чем в воздухе, помнит сплетение тел и рук. Помнит, как он пытался петь, шептал ей слова любви… Кристина проснулась, желая как можно дольше оставаться во сне, в этом сне, где её муж ещё жив, где они счастливы. Слёзы непрошенно одолели её опять. Она не хочет плакать!