Третичный Соннелон

      Вся мерзость дождливого утра не смогла унять нашего энтузиазма. Хуже всего пришлось нам с Яжеком. И ладно мне — у меня начали отсыревать перья, — но некромаг… Нежная кровь, он, кажется, впал в сезонную кручину. Нужно было что-то решать, и срочно, пока его тоска не переросла в нечто опасное для нашей экспедиции. Нет ничего хуже, чем пускай и новообращённый, но уже полноценный некромаг, который потерял и связь с реальностью, и ясность сознания. А, судя по его настрою, мы критически приблизились к тому, чтобы познакомиться с этим явлением.       — Яжек, погоди, не беги, — некромаг даже не подумал оборачиваться. — Яжек, чтоб тебя подняло и не опустило, куда ты вообще так торопишься?..       — Ничего. Отстань, сам разберусь, — даже у меня нервы не так шалили вчера, напряжение расходилось почти осязаемыми волнами. — Иди лучше помирись с Лугаром. Вон он как раз сам бредёт. А меня оставь в покое, я тебе не несмышлёный дитёнок.       Бельма Яжека светились от раздражения. Не зная, как точно нужно вести себя в этой ситуации, я поднажала и догнала не на шутку загрустившего некромага. Что же делать? И, не придумав ничего лучше, я схватила его за полу рукава, уныло повисшую от непереносимо тошнотворной влаги. Когтями схватила, под аккомпанемент треска рвущейся кожи. Яжек горестно вскрикнул, тихонько так, что слышали только мы с ним и, кажется, один из добровольцев-простецов, который явно боялся даже смотреть в сторону скуксившегося некромага, не то что как-то комментировать ситуацию. Рядом с нестабильным мёртвым магиком и находиться страшно, не то что обращать на себя внимание…       — Что. Это. Было? — огоньки в побелевших глазах магика-мертвеца приняли маниакальный вид.       — А-ай, прости. Ты бежал. А у меня когти. Сам виноват, мог бы и притормозить. И нет, с Лугаром можешь сам поговорить, мне с ним нечего обсуждать, — и правда, не политику же отношений с северянами обсуждать. А ни вины за вчерашнее, ни желания выправить отношения с магиком у меня не наблюдалось. — И я не отстану, пока ты не скажешь, что не так с тобой и с Кунром. Можешь даже не притворяться, не поверю. Ты на него змеелисом смотришь, будто он твою последнюю котлету съел и над ухом квакает. И злорадно так.        Горестно подняв взгляд к небу, как бы спрашивая совета у своего бога, он бесшумно подвигал губами. Ну, по крайней мере, он уже не выглядел таким удручающе близким к тоскливому срыву.       — От меня ты не отстанешь? Не отстанешь же. Ладно, только обе…       Мимо нас ритмично прохлюпал по грязи один из элефантов с нашими пожитками. Брызги непередаваемо серо-коричневого цвета талого снега и земли окончательно замарали хламиду Яжека, придавая ему вид по-настоящему жалкий и убогий. Скрипя зубами и сплёвывая грязь, залившую в том числе и лицо, он отчаянно взвыл и сунул руку в поясную суму, чтобы в попытках нащупать кристалл с успокоительным мороком.       — О, Отец-Погонщик, за что мне это всё, чем я прогневил тебя! — и в этот момент будто сами небеса ответили ему порцией мокрого снега в лицо и далёким раскатом грома.       Я уже тогда начала сомневаться в своём решении сняться с места как можно скорее. Как бы мы все не поплатились за мою спешку чем-то более страшным, чем злые видения, которые терзают только и только рассудок… Но это всё лирика, не относящаяся к делу. Было в этой буре что-то неправильное, не могла погода столь быстро обратиться к нам своим поганым хвостом. Но делать было нечего, привал под дождём не устроишь, лагерь на грязи не разбить и костёр посреди поля из сырых трав не развести. Оставалось терпеть и, стиснув зубы, ползти по раскисшим дорогам, молясь Иллэде, что руинам каменной вехи в пяти полётах от нас за зиму не настал конец. Желание расспрашивать некромага пропало, да и смысла не было — непогода и попытки избавиться от моих навязчивых попыток его расспросить отвлекли его от собственных переживаний и он, кажется, успокоился. Но, боги видят, так просто я с него не слезу…       Гроза все усиливалась. Вспышки всё чаще заставляли мир намертво отпечатываться на сетчатке глаза, а гром гремел всё ближе и ближе. В какой-то момент всполохи небесного электричества начали практически сливаться в единое целое, заставляя болезненно щуриться и искать защиту для глаз в глубоко опущенных капюшонах, козырьках кожаных шлемов, а то и вовсе за пальцами прижатых к лицу рук. Идти дальше почти вслепую по размокшему до состояния неглубокого болота полю не представлялось возможным и, перекинувшись взглядами с вечно молчаливым Кунром, я набрала полную грудь воздуха и, борясь с ветром, сносящим мои слова, и дождём, заливающим мой клюв, скомандовала привал.       Растянуть палаточный брезент пришлось не только над головой, мы им ещё и импровизированный «пол» застелили: три крупных, но, главное, сравнительно плоских камня, которые так кстати распространены в этой местности и которые мы составили на манер плит, возвышающихся над грязевыми разливами. Скорее всего, тут в древности была дорога из тех, которые строили ещё во времена закатной империи. Удара молний мы не боялись, точно зная, что все их собирала шахта, к которой мы так упорно продвигались. Закатники знали своё дело, и даже спустя тысячелетия множество их систем работало как часы. Однако, не смотря на всю свою уверенность, громоотводных тотемов поставить мы не поскупились. Бережёного Иллэда бережёт, тем более что магики в любой момент могут их заново зарядить, с этим у нас проблем не будет. Но полностью побороть непогоду нам не удалось: брезент трещал, надуваясь парусом, местами протекая прямо нам на головы. Всё-таки бюджет наш был ограничен, а солёный шёлк далеко не в каждом крае ещё найдёшь. И всё же даже такая защита была лучше, чем ничего. Отдельной проблемой было и то, что теплокамни в пайках приказали долго жить — в плохо завёрнутые сумки проникла влага, высосав из них всю энергию. Так и пришлось ими холодными всухомятку давиться. Не день, а полное расстройство, ей-богу, ничего хорошего за весь этот богами проклятый цикл.       Но окончательно этот цикл прикончил Лугар, когда совершенно «случайно» оказался в моем хоть и насквозь мокром, но тихом углу.       — Успокоилась уже, Заруд? Или так и будешь дуться, как гарул на крупу? Нам нужно было настолько торопиться, что мы попали ровнёхонько под самую первую грозу года?       — Да, и если бы мне пришлось вновь принимать это решение, будь спокоен, оно бы не изменилось. Ты. Не. Знаешь, что такое эти видения. Ты не знаешь, какой это ужас, ты не знаешь, что мы видим. Я спрашивала, уже у каждого из нас они… Они. Они… — дыхание перехватило, закончить предыдущую мысль я не смогла. — Ты же знаешь мою историю, это не какие-то там сны, это вещие видения. Или ещё хуже, там же соннелоны, там любая гельментщина может твориться, буквально! А ну как они определяют наше будущее, и чем дольше мы там сидели бы — тем поскудней были бы наши дела?       На последнем предложении я немного успокоилась, откровенно понимая, какой бред я произнесла. Даже самой смешно стало, и я не смогла отказать себе в нервном смешке, треском разнёсшимся по импровизированной палатке.       — Теперь успокойся и послушай меня, Заура. Ты же вроде взрослая женщина, тоже учёный, не так ли? Лучше расскажи, что за околесицу ты сейчас несёшь, почему я должен тебе верить и почему ты и сегодня такая злая, что за лаиста тебя укусила?       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Уже улёгшееся было пламя в грудине вновь распалило кровь, гулким рокотом отдалось в голове и в висках мерзким желанием закричать на собеседника. Да что со мной не так! Почему я веду себя как подросток? Содержимое фляжки опалило мне язык и пищевод, и я вновь смогла относительно спокойно говорить.       — Лугар, всё так, поверь мне. Слушай, какой мне резон врать о таком сомнительном и личном опыте как вещие сны? Ты же знаешь, мне из-за них чуть было в походе не отказали, де, сумасшедшая какая-то. Ну ты-то чего туда же, ты же магик, а не простец, знаешь же, что, — рукокрыло резко скрутила нервная судорога, и в очередной раз пришлось прерваться. — Аскаридово племя! Так, ладно. Честно и без обиняков, не веришь мне — спроси у остальных. Как минимум, повторюсь, минимум двое знали, что пройдёт этот дождь. И что этот дождь мы бы никак не избежали, не сегодня так завтра. А сидеть в том доме и ловить карт… Та-а-ак, ты мне сейчас хочешь сказать, что это самовыполняющиеся пророчества? Серьёзно?       Настал черед Лугара молча дышать с закрытыми глазами. Казалось, что тогда он говорил с сумасшедшим ребёнком… Но в какой-то мере он был прав. Оглядываясь на своё состояние тогда, я понимаю, что вела себя не просто ребячески, а преступно незрело и… Всё же я имела свои причины на такое поведение. И не могу никого винить в том, что тогда происходило.       — Заура, ягодка, я ничего такого не говорю. Я хотел сказать, ну, пока ты не ворвалась ко мне и не начала орать так, будто тебя уже ощипывать начали, что я в курсе этих кошмаров и не имею поводов тебе не верить. Но то, как ты кричала, как злилась на то, что я даже не успел озвучить — это заставило меня усомниться в твоей истории. И да, с чего ты взяла вообще, что только к тебе наши парни ходят со своими видениями? Ну, справедливости ради, они ко мне не приходили, а вот Кунр мне уже месяц жалуется, что-де у нас в конце зимы что ни день — то кто-нибудь его палатку с кабинетом мозгоправа спутает. И я прекрасно знал и про дождь. Иначе я бы вчера тебя остановил, — я уже возмущённо открыла клюв, спросить его о мотивах начать разговор, но он поспешил дополнить. — Но теперь я вижу, что ты и правда знаешь и представляешь примерные рамки навозной кучи, которую вы с, мм, как его там звали… Гуратом? С Гуратом так неудачно вскрыли. Всё-всё, извиняюсь, это была паршивая идея, ты была права, я был не прав, дарн, дарн*. Выдохни.       — Да как ты… как ты… Ла-адно, принимаю. На второй вопрос тебе ответить или ты и это знаешь?       — Не, это я не знаю, честно, скажи. Это как-то связанно с Яжеком?       — Мин Догадливость года, да, это связано Яжеком. Его начало вести, ты рядом был утром, должен был видеть. Жёстко, и он даже говорить, что с ним творится, не хочет, замкнутый, нервный, животные и люди от него шугаются, боятся, что он взбесится.       — А-а-а, ты из-за этого такая сегодня, а я уже подумал, что это что-то серьёзное. Расслабься, не взбесится он, у него его кручина опять шалит. Захочет — расскажет, но ничего опасного для окружающих нет. Чисто его душевные страдания по временам ещё жизни.       Разговор после этого сам собой съехал на темы банальные и бытовые: о том, что сделаем дальше, как поступим с теплокамнями и как двинемся дальше по этим грязевым разливам. Но и эта беседа вскорости сошла на нет. Усталость после тяжёлого походного дня сморила даже самых стойких и через гвэ* весь наш крытый лагерь погрузился в мирный сон. За исключением Яжека. Везучий аскаридов сын не нуждался во сне, и мы могли позволить себе отдых под защитой его мёртвого взора. Хорошо всё-таки иметь некромага в команде, даже если он не владеет львиной долей своего мастерства и вообще только в этом году принял причастие Погонщика.       И именно он поутру поднял нас своею руганью. Все наши элефанты лежали мёртвыми грудами пока ещё свежего мяса и костей, кое-как удерживаемых прохудившейся шкурой. Никто так и не понял, что с ними случилось. Ни криков боли, ни звуков боя ночью не слышалось. Сначала все подумали на Яжека, де, трус и всё он прекрасно слышал, только боялся хотя бы нас разбудить и теперь комедию ломает, но… Потом нам пришлось ему поверить.       Прямо на наших глазах одна из туш вздрогнула, ритмично «задышала» и лопнула, орошая окрестности и заодно нас потрохами несчастных животин. Неудивительно, что у четверых простецов из нашего отряда не выдержал желудок и их скрутило спазмами прямо там, где они стояли. Да что там говорить, даже я почувствовала кислый сок у себя в клюве, хотя последний месяц всё больше сырое мясо грызла. Мерзкое то было зрелище. И ещё более мерзкое то, что разверстое нутро элефантов явило каменному небу. Мелкие, едва различимые, крупные, почти что с ладонь взрослого мужчины, мягкие, длинные, прозрачные, покрытые хитиновой броней, когтистые и покрытые присосками — во внутренностях элефантов копошись сотни, а может и тысячи гельментовых тварей, пожирая всё, что было в зоне досягаемости их голодных ртов и могло пойти в пищу. Я слышала свой крик как будто со стороны, когда нервы Кунра не выдержали и он, злобно что-то крича на закатном наречии, к гельментовой бездне спалил эту массу из ног, жвал и хитина. Я чувствовала, как мои перья начинают вонять палёным, кудрявясь по краям, как плавятся и стекают вниз белёсым отростки, которые мне подарили самые жуткие дни моей жизни, но я не отступила ни на шаг, заворожённая зрелищем того, как магик единым потоком истребляет сотни и сотни плотоядных паразитов, съевших заживо наших элефантов. Некромаг тем временем вспорол брюшину и остальным несчастным животным, пока те не повторили фокус с взрывом первого, и, сев на какой-то кстати подвернувшийся камень, осколком кости чертил что-то в грязи. Шёпот, доносившийся с его стороны, явно был не его горла делом, и я как могла пыталась не вслушиваться в эти звуки.       — Думаешь, у него получится?       — Яжек, конечно, новичок, но, знаешь, я верю в этого паренька. Он справится.       — Но у него ведь даже фамилиара нет, куда ему некротов поднимать, к тому же таких крупных? — Я покосилась на скрюченную над расчётами фигуру. — У него же энергии банально может не хватить.       Мимо нас с Лугаром прошёл один из тех, кто видел во снах этот дождь. Я не успела даже осознать, что происходит, когда стрелка прошила несчастному затылок, заставив того сделать пару неловких шагов вперёд, прежде чем упасть лицом вниз.       — Переверни его. Сама всё поймёшь.       Пришлось немного повозиться: снаряд пробил череп насквозь, завязнув в топкой почве. Но всё же, приложив усилие, с мерзким чмокающим звуком я отобрала у болота, в которое превратилось поле, его добычу, и сразу всё поняла. Из рта и носа мертвеца текли струйки крови, смешанные с прозрачным ихором и рвотными массами, а живот вспух куполом и шевелился, подобно дрожжевому тесту на жарких камнях. Он явно был таким же заражённым, как и элефанты. Плотояды, вестимо, выделяли обезболивающее, иначе как объяснить то, что до последнего этот человек не то что не кричал от нестерпимой боли, а находил в себе силы куда-то идти? Таких заражённых в нашем отряде было ещё двое, и каждый из них так же видал в своих видениях это поле, эту грязь и непрекращающиеся раскаты грома. Мы похоронили их в мешках для провианта, выкинув не нужные больше припасы прямо на землю. Земля им новым домом. И только Яжек по праву обрадовался их смерти. Теперь у нас был шанс того, что он сможет поднять наших элефантов, пускай и не в прежнем виде, и хотя бы попытается создать конструкт, способный переносить тяжести хоть сколь-нибудь достойно долго. И в какой-то момент у него получилось.       Отвратительная, едва скреплённая сухожилиями, верёвками и проволокой структура начала обрастать почерневшими, смешанными с землёй и какими-то деревяшками волокнами. Выглядел этот угодный взгляду Погонщика процесс так, будто бы плоть на нововозрождённой нежити не налипала комьями и не вырастала, слой за слоем устилая белёсый остов, как то обычно происходит под руками нормальных некромагов, а словно кто-то обратил вспять гигантскую кристаллозапись* того, как свеча в форме безобразного чудовища горит и истекает буро-чёрным воском. И множество огоньков, горящих по краям этого месива, испепеляющих случайный мусор и запекающих мертвенную плоть некрота до состояния терракотовой брони, лишь усиливали это сходство. И спустя всего полтора гвэ мы стали свидетелями рождения первого фамилиара Яжека. Бедняга, ему ведь с эдакой громадиной теперь придётся вечность делить. Если, конечно, это существо переживёт хотя бы последующую седмицу. Что скорее всего и произойдёт.       Яжек радовался ему подобно ребёнку, которому подарили-таки его первого змеелисёнка. Да, тварь вышла хоть и зело страшненькая, скошенная по бокам, с костяной платформой на спине, длинной конусовидной мордой, собранной ради хохмы исключительно из бивней, хоботов и единственного черепа, с которым молодой некромаг возился особенно тщательно, отбивая лишние края и нанося необходимые сигилы... Конечно, с элефантами это нечто имело практически ничего общего, да и сожжённые останки гельментир* вносили свою лепту в образ, но на удивление оно казалось относительно гармоничным. Световая часть цикла подходила к концу, когда оно окончательно встало на ноги, а в глазницах зажглось нечто, отдалённо напоминающее разум. О том, чтобы продолжать поход, конечно же, не шло и речи, так что, наскоро перекусив и помянув мертвецов чаркой хмеля, мы вновь воспользовались относительно сухим подобием шатра. Завтра нам предстояло добраться до леса, в котором и крылась неодолимая угроза, уже унёсшая жизни Гурата, элефантов и троих наших сотоварищей. И в тусклой воде луж отражались каменные тучи по-весеннему хмурого неба.

***

Кристаллозапись — магики этого мирам по образу и подобию технологий предков создали кристаллы, способные записывать окружение и воспроизводить его в форме голограмм. Но ущербность неполных знаний, ограничения энергии и самих кристаллов не позволяют создавать кристаллографии чего-либо крупнее руки не в масштабе 1 к 300. Но, в целом, технология отработана веками и в быту ею могут пользоваться даже дети, вне зависимости от наличия способностей к магии, если у них вживлены соответствующие амулканы. Гельментир — мелкие гельментовые твари разнообразных видов, форм и назначений, для не являющихся гельментопоклонниками или учёными-гельментознатцами людей сливающиеся в единую живую массу без возможности вычленить и распознать отдельных её представителей. В один гельментир могут входить до тысячи представителей фауны и псевдофлоры Гельмента. Изображение элефанта Юргенд Края: https://vk.com/photo88160492_457250907 Изображение птицы лаИста: https://vk.com/wall-118942743_1603 Изображение Погонщика Червей (устаревшее): https://vk.com/photo88160492_456242644