Возродившаяся из пепла

      Что такое быть не таким как все? Это дар или проклятие? Для всех по разному, общество не принимает людей, которые отличаются от серой массы. Они камнями готовы закидать то, чего не понимают. Поэтому многие стараются держать всё в секрете, но тех, кто не смог сохранить свою тайну, ждут испытания. В добавок ты сам должен принять силы, сделать частью себя, а не бояться. Тебя должны поддерживать. Но что делать тем, кто лишен всех и всего? Стать сильным и доказать самому себе или окружающим?       Такое испытывает и сама Адена. Она совсем одна, боится своих сил, рядом нет близких и вокруг опасность. Но она должна, ради самой себя, чтобы защититься, ведь кроме неё самой никто не поможет. В отличии от других воспитанников, девушка помнила смутный образ матери, её грубый голос, постоянные подколы старшей сестры. В основном только долгие загулы, как они с сестрой голодали и новых кавалеров матери. Ей было двенадцать, когда девушка осознанно воспользовалась даром, это было всего раз, и то, потому, что новый «папа» начал распускать руки.       Симург сидела в том же до боли знакомом зале. Здесь прошли её тренировки, поединки, и уж никак не обходилось без травм и кровопролития. В зале она находилась одна, нахлынуло спокойствие, будто всё в порядке, она не служит «великой» цели, а обычная девушка со своими проблемами. Адена сидела в позе лотоса, сосредоточившись на важной вещи. Света было немного, что создавало мистическую обстановку. В полумраке витали огненные искры, они поднимались выше, к потолку, и тут же исчезали. Она хотела большего, как тогда, в первый раз, из её груди вырвалось неукротимое пламя. «Ну же! Давай, трусиха!» мысленно ругая себя и, изрядно разозлившись, Тернер старалась, чтобы на кончике пальцев появился хотя бы крошечный огонёк. Злобный рык, напоминающий тигрёнка, разнесся по полупустому помещению. Кончик пальца загорается, совсем крохотное пламя, отдававшее сиянием разных цветов, колеблется от дыхания, норовя погаснуть. Девушка фокусирует всё своё внимание на этом крохотном огоньке, стараясь сделать его больше. Гордость за себя переполняло колотившееся в груди сердечко. Пламя тухнет, разочаровывая девушку. Она встает с пола, прохаживаясь из стороны в сторону, пытаясь успокоиться, и пробует снова зажечь огонёк с необычной окраской, но ничего не выходит, только те же искры летают в воздухе.

***

      Свет проникал сквозь прутья камеры, ставшей домом для Бартона. Тело ломило, слабость, перед глазами всё плыло. Он совсем ослаб, не было сил даже перевернуться, беспомощный, как ребёнок. Странно выходит — погибнуть такой жалкой смертью, даже смешно. В голове всплывали отрывки вчерашнего дня. Фантомные ощущения колющей боли становятся сильней. Сквозь звон в ушах он слышит, как железная дверь ударилась об бетонную стену. Изображение никак не хотело воссоединяться в одно целое, но в очертаниях можно было понять, что это девушка. Локоны цвета красного дерева обрамляли смуглое личико, вместо глаз черные круги, словно они отсутствовали. Она что-то говорила, но Клинт не мог разобрать ни слова. Всё как в замедленной съемке, тот же шприц с той же неизвестной жидкостью. Опять лёгкость, состояние пришло в норму. С трудом, он сел и протёр уставшие глаза, под которыми были мешки. Внутри, как птица в клетке, билось чувство тревоги. Да что за жидкость такая… волшебная? После неё Клинтон чувствует себя как ни в чём не бывало. — Прогуляемся? — хитро предложила Адена, поднимаясь с пола.       Планы рухнули, как карточный домик. По коридору уже слышались быстрые шаги солдат. В узенькое, с обшарпанными стенами помещение, ворвались вооруженные люди в масках. Беглецы не успели и шагу ступить за порог клетки, отбиваться было бессмысленно, количество хорошо обученных солдат превышало количество безоружных людей. А дальше глаза застлал едкий дым, и всё померкло.

***

      Перед ней стоял он, с ехидной улыбкой на лице, оголив белоснежные зубы, всем своим видом показывая их бедственное положение и то, что так просто, кроме как смертью, они не отделаются. Пленники не могли пошевелиться, их держали те самые стулья, что и Клинта всякий раз, когда его приводили на допрос; только в роли подопытных теперь находилась и Адена. Но у девушки был план, от которого она не хотела отказываться. Тернер переглянулась с Бартоном, потом с Хозяином. Тот уже был занят чем-то другим, копался в шкафах, ища чем бы поиздеваться над новыми игрушками, а его фантазия могла себе это позволить. — Вот и прогулялись, — усмехнулся Ронин, наблюдая за человеком, который точно не собирался оставлять их в живых. — Меньше соплей, — тихо ответила Адена, улавливая каждое движение босса.       Соколиный Глаз заметил, как оковы, сдерживающие Феникса, начали дымиться, потом появились яркие искры — они не причиняли вреда — и плавились ремни, что окутывали руки, и капали на плиточный пол. Через минуту оковы спали, на звон которых обернулся Хозяин. Огненный круг, обступивший мужчину, не давал ему даже опомниться, его глаза нервно бегали по столам, от которых он был отрезан. Сколько всего там было, но дотянуться до спасения он не мог. Даже позвать на помощь не было возможности. В спешке Тернер освободила второго пленника, её взгляд был холодным, она почти не волновалась, словно такие деньки были обычными, хотя так и было. — Пошли, скоро тут будут войска, — предупредила Адена, выскакивая из кабинета. — Да кто ты, чёрт возьми, такая?! — воскликнул Бартон, выбегая следом.       Они свернули к лифту. Кабина несла их на шестой уровень, там находился зал с боеприпасами. Пришлось нейтрализовать пару солдат общими усилиями. Пользоваться силами в полной мере девушка не могла. Да и крошечными искрами она ничего не сделает, разве что посмешит других. По всей базе завыла сирена, сообщая о побеге заключённых; пробиваться к выходу стало сложнее. Парень обрёл свой лук и стрелы и теперь мог отражать удары — с его мастерством это было не сложно. Солдаты прибывали, устроив настоящую охоту на Адену и Клинта, кажется, за их головы обещали неплохое вознаграждение. Ронин успел потерять из виду свою спутницу, как давно, он не знал. Что-то, или кто-то, дёрнул его за рукав куртки, и парень очутился на лестничном пролёте. Лестница уходила высоко, и не было ей конца, словно она вела к небесам. Не долго думая, оба рванули вверх. На лифте было опасно, его могли просто остановить, и ребята оказались бы в ловушке. — Ты уверена в правильности пути? — с ноткой сомнения спросил Клинтон, постоянно оборачиваясь, проверяя, не преследуют ли их. — А то, мне кажется, что мы попали в замкнутый круг. — Нет, — ответила Адена, перепрыгивая через две ступеньки. Сзади послышался звук выбитой двери и топот многочисленных ног.       Брови Бартона поползли вверх от удивления. Сокол остановился, прицеливаясь и выпуская стрелы одну за другой. Враги остановились, но давали ответный огонь, отнюдь не стрелами, а настоящими пулями. Он спешно отходил, постепенно догнав Феникса. Стрел оставалось всё меньше; чем отбиваться, непонятно, разве что кусками штукатурки, что сыпалась со стен. — А та штука? Что за бурду ты мне вгоняла? — не унимался парень, пуская стрелу в пролет двумя этажами ниже. — Всё тебе расскажи да покажи, — деловито заявила Адена, преодолев очередную лестницу. — Не знаю, — беззаботно продолжила та, словно говорила о чем-то обычном. — Она экспериментальная, я не была уверена.       Ответы всё больше и больше поражали. Они уже успели добраться до выхода, солдаты вылезали откуда только можно, но чудом были повержены. За время побега Клинта успела задеть пуля, оставалось надеяться, что несерьезно.