Возродившаяся из пепла

      Адена проснулась от шорохов, доносившихся с кухни. Они всё же пробрались в дом? Если так, то им сильно не поздоровиться. Каким-то непонятным образом она была накрыта пледом, который ещё вчера вечером валялся на кресле. Всё выглядело очень подозрительно. Выбравшись из угла дивана, где она свернулась комочком, Тернер схватила биту, валявшуюся под журнальным столиком. Послышался грохот чего-то жестяного. Крадучись Тернер вышла из комнаты, крепко сжимая лакированную ручку биты. Вот и кухня, откуда слышатся шорохи и передвижение. Ещё один удар жестяной банки об плиточный пол заставил выскочить с орудием в руках и готовностью рвать и крушить всё вокруг.       За стойкой, где валялись расплавленные ручки ножей без наконечников, изолента, разные банки непонятно с чем, провода и куча другого, стоял, точнее повис на той самой стойке Бартон, держа трясущейся рукой стакан с водой. Он не удивился такому «эффектному» появлению, может, слышал её приближение, а может, просто был в таком состоянии, что ничем не удивить. — Ты кукухой поехал?! — завопила Адена вне себя от испуга, опустив руки. — Если бы я тебя завалила?! Или ты думал, что больных не бьют?! Знаешь что? Я тебя три часа штопала, и если вся эта херомантия расползется, — она машинально обвела пальцем грудь Ронина. — То я не собираюсь возится в тебе ещё раз! — Тише, — слабым голосом ответил Клинт, похоже, совсем обессилев. Сколько он так мотается по дому? Скажет, что не заметил дыру в груди? Так такую не заметишь, как же… — Я же не пригласил их в дом на чашку чая, всего лишь поднялся попить водички, тем более ты отрубилась, и будить тебя я в любом случае не собирался. — Каким образом ты вообще поднялся?! — всё ещё на эмоциях продолжала девушка, поправляя задернутые шторы на окнах. А нервишки то сдают, надо заметить. — Это был долгий и тяжелый путь, — он поставил стакан, и поймав на себе гневный взгляд Симурга, побрел в комнату, где ему и нужно было находится. — Изгадил стены кровью — не прощу, — сдержанно, с наигранной ноткой безразличия к раненому кинула вдогонку Адена, словно ей совсем по барабану на него, лишь бы стены оставались чистыми.       Тёрнер поспешила следом, и совсем не из-за того, что Клинт мог испачкать стены чужого дома, а потому что волновалась за него. Ему совсем нельзя подниматься, а он прохлаждается, словно на курорте. Бартон уже вернулся в комнату, аккуратно усаживаясь на кушетку. — Что произошло? — откликнулся Ронин, держась одной рукой за перебинтованную грудную клетку. Он был бледен, и его одолевала слабость, но разве он послушает предупреждения и просьбы лечь обратно?       Адена коротко изложила ему все новости. Её лицо больше не выражало ни единой эмоции, точнее сказать, она была серьезная. Она не злилась на Локи, она не боялась, что в дом залезут. Но так же она помнила, что обещала отомстить. Миа… О девочке Тернер не сказала ни слова: и так всё было понятно, в городе полная разруха, людей нет, и вокруг эти твари. Так прошло несколько дней, они почти не общались, Адена пропадала на чердаке, куда не пускала Клинта, и спускалась только для того, чтобы сделать перевязку раненому или схватить упаковку печенья и вернуться обратно. Это была тихая война. Она беззвучно бродила по ночному дому, стараясь не разбудить Ронина, садилась напротив панорамного окна на кухне, обхватив колени руками, за которым виднелись силуэты пришельцев, молча смотрела на них. Час, два. Всю ночь. Она не отступится, она просто знала, что всем непрошеным гостям придет конец. Должен прийти. Клинт никогда не замечал, чтобы девушка пропустила хотя бы одну ночь. Существа подбирались ближе, прикладывая свои белые, как снег, руки к стеклу и смотрели в ответ вполне осознанным взглядом, как будто изучали её.        Что происходит с людьми, когда они осознают, что привычный мир рухнул? И теперь за каждый день жизни придется драться, грубо говоря выживать. Да, конечно, он будет бороться, но он не будет прежним жизнерадостным, смеющемся и беззаботным. Каждый шорох будет таить в себе опасность, и на улицу просто так не выйдешь, продукты кончаются, а самое страшное — остаться одному.       Утром Симург спустилась на кухню в том же костюме ассасина, с теми же бинтами, за которые её чуть ли не подрал монстр. Она прошла мимо уже шедшего на поправку Клинта и уселась за стойку. Вытряхнув всё на стол, Адена подозвала к себе Хоукая, бездумно мешавшего ложкой чай. В какой-то степени он понимал Тернер, но так же он был рад, что она не падает духом. Кажется, в доме уже не осталось ни одного целого ножа или чего-нибудь, напоминающего наконечник для стрелы — всё пошло на оружие.       Раны Соколиного Глаза заживали, слегка дрожащие руки накладывали новую повязку. Молчание дико напрягало, неужели так продлится вечность? — Всё хорошо? — в очередной раз поинтересовался Бартон, ожидая, пока процедура будет закончена. — Да, — спокойно ответила Адена, завязывая кончики бинта. — У нас еда закончилась, нужно в магазин. Ближайший от дома обчищен до нуля, придется идти в другой. — Прогулка с неприятными соседями, — отшутился парень. Грудь резанула боль, но уже не та ноющая, что преследовала его даже во сне. — Где мой лук или какое-нибудь напоминание о нем? — Лук?.. — растерянно повторила Симург, нахмурив брови. Совсем забыла, куда его дела, может, запихала в кладовку, может, бросила в какую-то из комнат, их тут больше десяти. — Он… Коридор!       Позабыв обо всем, девушка бросилась в темный коридор, а за ней и Бартон на медленной скорости, чтобы швы не разошлись. Она вытащила из-за угла тот самый легендарный лук Соколиного Глаза и колчан. Не сказать, что в нем было много стрел, точнее три; всё лучше, чем ничего. — Их было больше, — уверенно заявил Бартон. — Я брала его на вылазку, — без капли смущения ответила девушка, протянув снаряжение. — Ты пачкал ковры, что мне оставалось делать? — Ты стрелять не умеешь, — с усмешкой ответил Клинт, проводя пальцами по оружию. — И что? А Кристен Стюарт не умеет играть, но её же снимают, — скрывшись к зале, служившим палатой, Тёрнер начала собираться, судя по всему, на улицу. — Я быстро.       У выхода из дома она остановилась около зеркала, отражавшим исхудавшее лицо с огромными синяками под глазами, измученным видом и снова потухшими глазами. Её внешний вид волновал в последнюю очередь, натянула маску — и готова. Клинт схватил её за локоть, не дав открыть дверь и выйти. Он смотрел на неё так, что у Симурга пробежали мурашки по спине. Она невольно вздрогнула и перевела вопросительный взгляд на Хоукая. Он приблизился, оставив между собой и девушкой небольшое расстояние. Они смотрели так друг на друг, а и Клинт понимал, что за короткое время Адена стала близким человеком, совсем как Наташа. Редко случается такое, что в трудный момент небеса или другие силы посылает нужного и надежного человека. Адена не пыталась вырвать руку, отстраниться или как-то помешать Бартону, она почувствовала что-то родное. Наконец голос Ронина разрезал тишину: — Идти одной не разумно, — понизив голос, произнес Клинтон и, не дожидаясь ответа, отправился в зал, где на стуле покоились остатки формы, перепачканные его кровью.       Он быстро оделся и вышел в коридор, не принимая никаких возражений со стороны Симурга. После того, как она спасла его жизнь, проявила храбрость и стойкость, Клинт просто не мог позволить, чтобы с девушкой что-то случилось. Они шли рядом, постоянно рассматривая плывущие мимо дома, за которыми могли скрываться монстры, кусты и повороты, встречающиеся на пути. Когда на горизонте появлялись они, Клинт и Адена прятались, выжидая свободного пути. Так могли проходить пять минут, десять или больше. Существа чувствовали присутствие выживших и пытались найти жертв. Такими темпами к магазину они пришли только через полчаса.       Супермаркет пустовал, можно было взять всё, что нужно, но продукты портились, как и должно быть, и оставляли людей без пищи. Неужели в их городе нет ни единого выжившего? Лос-Анджелес — огромный город, или они просто боятся выйти наружу? Свет мигал, наводя волнение. Казалось, что между вспышкой и темнотой проходит огромное количество времени, достаточно, чтобы существо смогло появится незаметно. Шли медленно, даже осторожно. Вдоль рядов с менее портящимися продуктами: печенье, крупы, конфеты. Вскоре освоились, стали передвигать быстро, чтобы не дождаться непрошеных гостей. Выжившие разошлись, но держались в поле зрения. Адена сгребала в рюкзак всё необходимое, Клинт следил за обстановкой, чтобы никто не подобрался со спины. Кажется, всё собрала. Оглядевшись по сторонам, ничего ли не забыла, девушка с ужасом обнаружила, что в соседнем павильоне на неё смотрит существо. Как долго оно там стояло, было непонятно. Машинально она потянулась за арбалетом, не сводя глаз с монстра, подбиравшегося всё ближе. Первая стрела попала в голову, отчего монстр свалился на пол. Бартон принялся обходить все близлежащие дороги, направив лук в пустоту, продвигаясь к выходу.       Оно появилось будто из неоткуда. Набросилось, как дикий зверь на беззащитную мышку. Арбалет отлетел, а выпущенная стрела пробила нападавшему бок. Он свалил её на землю, насев сверху и протягивая к девушке свои лапы. Тернер не растерялась, пыталась отбиться, скинуть его с себя, но монстр был намного сильнее девушки. Клинт подскочил к Адене, попутно накладывая стрелу на лук. Наконечник пробил белую голову существа, пройдя насквозь. Красная жидкость, похожая на кровь и разводы на белоснежном теле, лилась на лицо Адены, пока та не скинула тело с себя. Складывалось впечатление, что минуту назад она искупалась в ванной с кровью. Как могла, она стерла всё с лица, пока Клинт помогал ей подняться и уйти из магазина. Как так она могла оплошать? А если бы Клинта не было рядом? Она пару раз обернулась на оставшийся сзади супермаркет и свернула в переулок. — Порядок? — спросил Ронин, косо посматривая на Тернер. — Он тебя не тронул? — Нет, всё пучком, — Адена старалась держаться как ни в чем не бывало. Сердце бешено колотилось, пусть она супергерой, но это не отменяет того, что она человек и ей свойственно всё подобное.       За углом послышались шорохи и тяжелые шаги, свойственные только им. Они быстро свернули на другую улицу, быстрым шагом лавируя между домами. В нескольких метрах от них выросла до боли знакомая фигура, окутанная туманам. Около соседнего автомобиля тоже кружились несколько силуэтов. Сегодня их чересчур много, домой идти было опасно. — Пойдем, есть идея, — прошептала Симург, сворачивая с дороги.       Через некоторое время они были на месте. Перед ними стоял старый, почти разваленный дом. Скорее всего, в нем давно никто не жил. Внутри не было ни единого намека на мебель. Голые стены, из пола торчали доски, ошметки обоев валялись на полу, гнилое кресло стояло в темном углу, единственная лестница в ужасном состоянии вела на чердак. Решено было переночевать тут и, заперев входную дверь, они долго сидели, чувствуя себя в меньшей безопасности, чем в том доме, где им приходилось обитать. Девушка сидела около рамы, когда-то бывшей полноценным окном, а сейчас выбитое стекло валялось на полу. Смеркалось. Полная луна взошла на темное небо в сопровождении ярких звёзд. Адена долго сидела смотря вдаль, где возвышались леса, где не было ничего от города, а простая, тихая природа. — Что там? — Бартон сел рядом, прислонившись к деревянной стене. Ему показалось странным, что Симург неотрывно смотрит в одну точку. Должно быть что-то случилось, он тоже начал всматриваться в темноту, но ничего подозрительно не обнаружил. — Ничего, просто ночь, — как-то загадочно проговорила она, слегка улыбнувшись. — Мне всегда нравилась ночь, мир становится другим, волшебным. Мне хотелось гулять в этой тишине, в этом таинственном мире, а меня не пускали, — она чему-то засмеялась, устраиваясь поудобнее. — И всегда хотелось туда, дальше от города, где лес, дороги и неизвестности. Там хорошо, — мечтательно добавила она.       Клинт слушал и поражался, в хорошем смысле этого слова. В ней сидел всё тот же ребенок, которым она никогда не была. Она радовалась простым вещам, звонко смеялась, была настоящей в кругу близких, разговаривала о простых вещах и была смелой, когда это было нужно, жертвовала собой ради Мии. Эта простота спасала. — Ночь — это наш день…