Сестра

Сделав глубокий шумный вдох, красноволосая девушка резко привстала, напуганная своим внезапным пробуждением. Сердце ее неистово колотилось в грудной клетке, и это биение отдавалось в каждом сосуде, во всей хитросплетенной паутине в ее мозгу. Растерянно всхлипнув, она схватилась за голову, нащупав провода и шгуты: они были по всему телу, опутывали ее, словно змеи. Дрожащие руки стали выдергивать из-под кожи иглы, и, отбросив их от себя, девушка отползла назад и прижала колени к груди. В комнате не было другого освещения, кроме горящих экранов: показатели на них сбились, и кардиомонитор показывал прямые зеленые линии. Это помещение мало походило на больницу — слишком темно и холодно, и от стен отдавало затхлой сыростью. Будто глубоко под землей. Пробужденная обняла себя за дрожащие плечи, испуганно озираясь по сторонам. Рядом никого не было: гудели работающие компьютеры и только. Осторожно девушка слезла с кушетки, подойдя к темнеющей впереди двери. Медленно обхватив ручку, она потянула назад, и дверь поддалась, тихо скрипнув. Тьма никуда не отступила, лишь свет мониторов едва очертил контуры первых ступеней: это был подвал, и пробужденной совсем не хотелось оставаться в таком месте. Она пошла наверх, опираясь одной рукой о стену, и прислушивалась, по неясной ей причине уверенная в том, что хозяину этого дома лучше ни о чем не знать. Где-то сверху заскрипели половицы, и девушка замерла, невольно задерживая дыхание, — в здании кто-то был. Дождавшись, пока шаги стихнут, пробужденная быстро поднялась до самой двери и попыталась как можно тише открыть её. Подвал хозяин не запер, и она вышла в небольшой коридор рядом с лестницей на второй этаж. Сделав один осторожный шаг, девушка услышала, что кто-то приближается, и стала быстрее, но в то же время как можно тише подниматься наверх. В панике она зашла в первую попавшуюся комнату и, прикрыв за собой дверь, прислушалась. Кто-то ходил внизу, затем затих выжидающе, и сердце забилось сильнее от осознания, что она не закрыла за собой подвал. Все тело будто окаменело, и девушка вцепилась в нависшую тишину, некоторое время слыша лишь собственное дыхание. Гулкое биение в ушах — страх, парализующий конечности. А затем человек внизу сделал новый шаг, и красноволосая резко сорвалась с места, ринувшись к окну. Она не заметила, что оно закрыто, но все равно со всей силы подняла его, выдернув щеколду. Выпрыгнув на улицу, девушка приземлилась на ступни, тут же со всех ног убегая прочь. Она глотала воздух ртом, задыхаясь, скользя по вымокшей грязи. Темно-серое небо над головой угрожающе пускало молнии и трещало под раскатами грома: девушка умоляла, чтобы начался дождь, чтобы он смыл её следы. Нога зацепилась за камень, и она упала лицом в землю. Лишь тогда первые капли окропили её голову, а затем вода забарабанила по телу, хлынув ледяным ливнем. Болезненно закашлявшись, красноволосая тяжело поднялась на ноги и оглянулась назад. Сколько бежала, откуда и как далеко — она не знала. Взору её предстала лишь грязь да пара разрушенных домов; отвернувшись, пробужденная быстрым шагом пошла вперёд, содрогаясь от холода. Дождь то прекращался, то занимался с новой силой. Ноги девушки ступали по изувеченной, обедневшей земле, и усталый её взгляд скользил по обломкам, по воронкам от взрывов с чернотою внутри. Она с трудом поднялась на холм и замерла: среди рытвин, брошенного оружия и темнеющих пятен крови лежали трупы. Неподвижные, бледные, почти все с открытыми глазами: их стеклянный взор остался где-то там, в прошлом, и единственное, что могли привносить в этот мир их мёртвые тела — это смрад. Прикрыв рот ладонью, девушка прошла мимо них. Куда она шла? В какое место ее влекло чужеродное чувство тоски? В этой израненной стороне только смерть, и, правда, девушка не знала, есть ли ей конец. Бредя без ориентира, полагаясь лишь на свои ноги, красноволосая вышла на поселение. Заброшенное, разрушенное жестокими руками войны: жалкие домишки едва удерживали свои стены, и ни в одном разбитом окне не горел свет. Девушка стояла на возвышенности, имея возможность оглядеться вокруг. Почему она чувствует себя такой опустошенной? Остатки страха все еще вынуждали ее сердце биться чаще, но если заглянуть глубоко внутрь, под мягкие кровоточащие стенки — там нет никакой надежды. Будто в один момент она потеряла все. Странное ощущение, словно кто-то стоит за спиной, и красноволосая резко обернулась, — позади нее стоял ребенок в бледно-желтом дождевом плаще. Он смотрел на нее сквозь опущенную красную челку испуганно, и губы его мелко дрожали. Девушка была так шокирована, что не сразу сообразила, что ему сказать: мальчик тут же попятился назад, и рефлекторно пробужденная попыталась схватить его за одежды, дабы остановить. Он увернулся, юрко побежав в сторону поселения, но, быстро спускаясь с холма, споткнулся и кубарем покатился по грязи вниз. Девушка ринулась за ним, падая рядом на колени и кладя руки на его маленькие плечи. — Прости меня. Сильно ушибся? — спросила она с искренним беспокойством, но, к ее разочарованию, ребенок, тихо вскрикнув, тут же попятился от нее в сторону. Глаза его все еще скрывали падающие на лицо волосы, но каждая деталь его образа так или иначе кричала о страхе. Почему? Почему ее саму это так сильно пугает? — Этого не можешь быть ты. Ты умерла! Этого не может быть! — вдруг отчаянно закричал мальчик, но убегать на этот раз не стал, лишь горько расплакался. Чувствуя себя ужасно виноватой, девушка осторожно приблизилась к нему и погладила по голове. Умерла? Быть может, и в самом деле умерла. Она совсем не помнила этого мальчика. — Ну, тише… Не плачь, — попыталась утешить его пробужденная, отрицательно мотнув головой. — Я не… — что она ему скажет? Что его совсем не знает? Что он ошибся? Она ведь сама не знала, кто она. — Давай пойдем домой, ладно? Услышав это отчаянное предложение, мальчик поднял голову и удивленно посмотрел на девушку. Он словно боролся с желанием и нежеланием пойти вместе с ней. Поджав губы, он согласно кивнул, и тогда они пошли вдвоем в пустой холодный дом, что пробужденной показался таким отчужденным и несчастным на фоне этих руин. Внутри никого, только множество совершенно обыденных вещей, замеревших на своих местах; на обеденном столе рядом с парой пустых консерв стояла фотография в простой деревянной рамке. Девушка взяла ее в руки, увидев там знакомую челку мальчика, совсем еще юную девушку рядом с ним, женщину с такими же красными волосами и мужчину. Они выглядели счастливыми, но лишь там, за стеклом. — Я похоронил их рядом с тобой, — сказал мальчик, снова стоя у нее за спиной. — Ну, где мы тебя закопали. То есть… Я хотел сказать… Эти слова ввергли его в ужас, и пробужденной пришлось отложить фотографию, чтобы вновь его успокоить. Значит, он принял ее за свою старшую сестру. Они так сильно друг на друга похожи? Она почти не сомневалась, что если посмотрит на себя в зеркало, то увидит лишь отражение той фотографии. Родители погибли, и этот ребенок остался совсем один в таком ужасном месте. Может, на самом деле девушка не являлась его сестрой, но оставлять его лишь по этой причине — нет, так она не поступит. Вот только думать о том, что делать дальше, у нее не оставалось ни капли сил. Она так устала. Ночь пришлось провести в этом доме. Чужая кровать пахла болезнью, а рисунки, оставленные на письменном столе, отражали лишь лихорадку. Толстый, вымазанный в краске альбом с подписью Хины Узумаки и младший братик Нагато- вот и все, что ей оставили. Все, что у нее теперь есть. Сидя на кровати и изучая рисунки, что один за другим становились все более неясными и размазанными, пробужденная так сильно погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила наблюдающего за нею мальчика. — Почему ты там стоишь? Заходи, — сказала она, повернувшись к дверному проему, и Нагато робко вошел внутрь. Сцепив руки впереди, он виновато склонил голову, пряча лицо в своих волосах. — Прости меня, — сказал мальчик, и девушка убрала альбом обратно на стол. — За что? — Я забыл ту сказку, что в последний раз тебе рассказывал. Она чувствовала себя совершенно подавленной сейчас. Ей хватило выдержки смастерить из своих губ добрую и уставшую улыбку, и она похлопала по одеялу рядом с собой, приглашая мальчика присесть. — Ничего страшного. Я могу рассказать тебе другую. — Правда? — спросил он удивленно, на один лишь краткий миг показавшись ей таким счастливым, но тут же все эти радостные эмоции стихли. По щеками вновь потекли слезы, и Нагато подбежал к девушке, взбираясь на кровать и бросаясь в ее объятья. Она обняла его в ответ. — Я думал, что навсегда останусь один. Я так рад, что ты вернулась, — всхлипывая, прошептал он ей в плечо. Если этому мальчику так сильно нужно, чтобы она была его сестрой, да будет так. Хина Узумаки? Хорошо, она готова принять на себя эту роль. Столько времени бредя по этим заброшенным краям, она успела понять, что ужасно боится одиночества. Теперь ни она, ни он не одни. — Мы не можем здесь остаться, Нагато. Завтра нам придется уйти.