Дама-привидение

      — Кажется, тебе стоит больше спать.        Марибель убрала от рта ладонь, которой прикрыла долгий зевок, и скептически взглянула на Минато. Тот смотрел на неё со сдержанным беспокойством, мысленно отмечая, что за полчаса их прогулки она успела зевнуть вот так уже пару десятков раз — и это не считая более неприметных случаев.        Марибель хмыкнула и, чуть наклонив голову вбок, заметила:       — И это мне говорит человек, который вчера выглядел так, будто не спал с нашей последней встречи?..        Минато осёкся и, не найдя, что сказать, откусил такояки. Марибель попала в самую точку, говоря о его состоянии: в последние несколько дней он чувствовал такую ужасную сонливость, словно на протяжении месяца не смыкал глаз. "Хотя обычно мне она не так уж сильно мешает — привык уже..." — растерянно думал он.        Как и договаривались, Минато и Марибель встретились у магазина сладостей и, купив еды по своему вкусу, отправились к храму, по пути насладившись зрелищем вовсю цветущей сакуры. И вот они сидят вдвоём напротив площадки и поедают каждый свой перекус: довольно голодный Минато — такояки, сладкоежка Марибель — мороженое.        Некоторое время они оба молчали, слишком занятые едой и, кажется, не слишком уверенные, о чём говорить. Минато то и дело кидал задумчивые взгляды на Марибель: та будто старалась лишний раз не смотреть на него, усиленно глядя прямо перед собой. Тёмно-фиолетовые глаза поблёскивали в тени оборок её шляпки, в то время как остальное лицо было освещено лучами уверенно движущегося на запад солнца. Почему-то взгляд Минато слишком уж часто останавливался на её тонких губах, и в груди зарождался какой-то неясный порыв сделать... что-то. "Я хочу её поцеловать? — спрашивал себя он и сам же отвечал: — Может быть. В конце концов, нормальное желание, если она моя девушка... наверное".        И всё-таки что-то было не так. Как будто между ними встала невидимая стена, которая не давала их прежним отношениям расцвести в полной мере. Минато чувствовал, что раньше у них было столько тем для разговора — а теперь их диалог выглядит, как вымученный, неуклюжий обмен репликами пары актёров в какой-то бездарной любовной пьеске. "Если бы у меня были все воспоминания о ней!" — с горечью думал он, чувствуя, как его тянет к Марибель, и совершенно не представляя, как эту тягу реализовать.        Наконец, ощущая, что молчание становится невыносимым, Минато повернул голову к Марибель и поинтересовался:       — Кстати, раз уж ты её упомянула: не расскажешь, когда конкретно была наша последняя встреча?        Марибель быстро лизнула лёд на палочке и, повернувшись к Минато, с серьёзным видом ответила:       — Тридцать первого января.        Минато задумчиво хмыкнул.       — Я запомнил тридцать первое января как день, который я проспал... — пробормотал он, возведя глаза к небу — всё ещё голубому, но уже вот-вот готовому окраситься в рыжий.        Марибель вдруг кивнула и совершенно серьёзно подтвердила:       — Верно, днём ты спал. Ночью у тебя было важное дело, а мы встречались перед этим. Собственно, мы встретились вечером тридцатого, если быть совсем точным... — добавила она, возведя глаза к небу.        Минато нахмурился и наградил её очень долгим, полным сомнения взглядом. Ни один мускул на лице Марибель, однако, не дрогнул, так что Минато в конце концов был вынужден со вздохом отвести взгляд и спокойно заметить:       — Не сочти меня извращенцем, но твои слова слишком уж располагают думать о... не тех вещах.        Минато ожидал чего угодно: что она обидится, что она недовольно толкнёт его в бок, что оскорблённо отвернётся — но не того, что Марибель в итоге сделала. А Марибель просто моргнула и, склонив голову набок, без тени смущения заявила:       — Не думаю, что то, о чём ты подумал, даст мне более весомый повод считать тебя извращенцем, чем то, что ты тогда действительно делал.        Минато застыл и в шоке воззрился на Марибель. Он не знал, чему ему удивляться больше: тому, что она сказала, или тому, каким будничным тоном она это сообщила. Несколько секунд Минато хмурился, вглядываясь в лицо Марибель в надежде найти свидетельство того, что она шутит; однако Марибель лишь с интересом смотрела на него в ответ. Тогда Минато решился осторожно уточнить:       — ...Ты же шутишь, да, Хан-сан?        Марибель уверенно тряхнула головой.       — Я серьёзно, — ответила она.        Минато нахмурился в ещё большем сомнении.       — Ты просто пользуешься тем, что я ничего не помню, чтобы меня дразнить, — сказал он.        Марибель склонила голову набок.       — Признаю, что я иногда так делала. Но на этот раз я абсолютно серьёзна. — Она чуть помолчала. Вдруг на её щеках проступил румянец, и она смущённо поинтересовалась: — Ты же не попросишь у меня более подробный отчёт, да? Я немного не готова обсуждать с тобой такие вещи в твоём нынешнем состоянии...        В этот момент Минато почувствовал, что тоже краснеет, и поспешил отвернуться, чтобы хоть немного скрыть этот факт за волосами. Он услышал тихую усмешку со стороны Марибель, но предпочёл её проигнорировать. Вместо этого он, чтобы хоть немного сгладить неловкость ситуации, постарался перевести тему, буркнув:       — У тебя мороженое тает...        Краем глаза Минато заметил, как Марибель растерянно моргнула... а затем вдруг с каким-то испуганным видом засуетилась, очевидно, убедившись в его правоте по каким-то более ощутимым признакам. В следующие пару секунд Минато мог наблюдать, как Марибель панически пытается слизать стекающие по краям замороженного льда сладкие липкие дорожки, параллельно причитая что-то про "совсем забыла, что в ваше время мороженое ещё тает...". "Она такая забавная", — подумал Минато, улыбаясь, и наконец-то доел свой такояки.        Тем временем Марибель также закончила бороться с мороженым. Расправившись со своим холодным лакомством, она протёрла липкие руки вытащенными из сумочки влажными салфетками, а затем вздохнула и, откинувшись на скамейке, запрокинула голову назад, устремив взгляд в небо. Теперь оранжеватые лучи освещали уже всё её лицо, превращая его в непроницаемую маску. Минато хотел было поинтересоваться, о чём она размышляет, но Марибель опередила его внезапным задумчивым:       — А ведь теперь я не могу шутить с тобой пошлые шутки...        Минато вскинул одну бровь. Марибель, вопреки несерьёзности высказывания, выглядела на удивление огорчённой этим фактом. Минато некоторое время глядел на неё, а затем заметил:       — Вот теперь ты точно дразнишься...        Марибель взглянула на него и неожиданно неловко улыбнулась.       — Ты прав, — проговорила она, и её губы искривились чуть сильнее. — Извини.        С этими словами она тяжело вздохнула и встала со скамейки. Минато проследил, как она приближается к горке на площадке, как развевается на ветру юбка её фиолетового платья... почему-то от его вида Минато ощущал ностальгию — вероятно, Марибель была одета так в самые важные моменты их отношений. Теперь же, окружённая сиянием оранжевого солнца, она стояла напротив, такая близкая и в то же время такая недосягаемая.        Вдруг Минато подумал, что дело вовсе не в шутках. Да, шутки — это лишь вершина айсберга, именуемого доверием. Минато чувствовал, что какой-то жалкий месяц назад их связывали такие отношения, в которых оба могли поделиться любой мыслью, от глупейшей шутки до глубочайшего переживания... А теперь они оба этого лишены: Минато — потому что не помнит ни светлого, ни печального из той, "прежней" жизни, Марибель... собственно, по той же причине: потому что он ничего не помнит.        Внезапно в груди Минато всё сжалось от простого осознания: его потерянные воспоминания причиняют боль не только ему. Даже не так: от потери воспоминаний он, возможно, страдает даже меньше, чем те, кто помнит его прежнего. В конце концов, что чувствует он? Мучительную неопределённость. А что чувствует Марибель? А та девушка из общежития — она тоже была ему тогда близка, но по какой-то причине не может открыть ему правды? И сколько ещё людей страдает просто потому, что он забыл?..        Не до конца понимая, что делает, Минато вдруг поднялся со скамейки и приблизился к Марибель. Та повернула к нему голову — её глаза всего на секунду блеснули, очевидно, от стоящих в них слёз, — и на её лице отразилось удивление: похоже, она заметила какую-то новую решимость в выражении Минато. А тот остановился в паре шагов от неё и, серьёзно глядя ей в лицо, произнёс:       — Марибель... Мне жаль.        Марибель моргнула. Её губы тронула горькая улыбка, и она, отведя взгляд, тихо проговорила:       — Ты о том, что многого не помнишь? Ерунда. Ты ни в чём не виноват...       — Нет, — решительно мотнул головой Минато и шагнул к Марибель. Та вновь растерянно моргнула, а Минато твёрдо продолжал: — Может, я и правда ни в чём не виноват перед тобой, но это не отменяет того факта, что в своём нынешнем состоянии я причиняю тебе боль.        Марибель отвернулась. Приняв как можно более небрежный вид, она ровным тоном начала:       — Ты вовсе не...       — Прекрати! — неожиданно для самого себя резко перебил Минато. Марибель вздрогнула, но не повернула головы, лишь закусила губу, молча ожидая, что он скажет. Минато сделал ещё один шаг вперёд и решительно продолжил: — Ты можешь сколько угодно сейчас делать вид, что тебя всё это не трогает, а я сколько угодно могу притворяться, что я тебе верю... но что-то не выходит. — Минато криво улыбнулся. Марибель не отвечала. Тогда он сделал ещё шаг и тихо сказал: — За свою сознательную жизнь я не думал, что чужие переживания когда-либо смогут меня тронуть... Ты ведь знаешь, что случилось со мной десять лет назад, верно?        Марибель кивнула.       — Знаю, — подтвердила она. — Ты рассказывал. — Чуть помолчав, она совсем тихо добавила: — Возможно, сейчас я это знаю даже лучше, чем ты...        Минато на секунду застыл. Он почувствовал себя так, словно его только что навылет прошла пуля, такой остротой обладали слова Марибель. "Неужели в той истории есть что-то ещё?.." — испуганно спросил себя он, чувствуя, как сердце сжимается в болезненной тревоге. Однако он быстро вернул себе силу духа, заметив, что Марибель вознамерилась уйти. Видя, как она делает шаг в сторону, Минато тихо, но решительно пресёк это действие уверенным:       — И хоть я не думал, что могу сочувствовать кому-то, однако видеть, как ты страдаешь, для меня почему-то просто невыносимо.        С этими словами он сделал ещё один шаг к Марибель — последний — и пытливо заглянул ей в лицо: Марибель как раз резко повернулась к нему, так что теперь их глаза разделяли какие-то жалкие сантиметры. С такого расстояния Марибель уже не могла ничего скрыть: ни безграничной боли, ни невыносимой усталости, ни мучительной надежды. Видя всё это в её глазах, Минато ощутил очередной непонятный ему самому порыв; и, помня, как он решился в общении с Марибель следовать интуиции и прочим знакам судьбы, Минато поддался ему: резким движением он вдруг заключил Марибель в объятия и крепко прижал к себе. И пока Марибель растерянно хлопала ресницами, Минато прошептал ей на ухо:       — Марибель, я не знаю, почему я в этом так уверен, но я чувствую, что ты сейчас страдаешь. И оттого, что из-за всей этой дурацкой ситуации с моими воспоминаниями перед собой ты сейчас видишь меня и в то же время как бы не меня, тебе лишь тяжелее. Я понимаю. И... мне правда жаль, что я не могу помочь тебе сейчас... — на выдохе заключил он.        Марибель выслушала его, напряжённая, как струна... а затем расслабилась в его руках. Несколько секунд она стояла и не шевелилась, словно наслаждаясь ощущением его объятий, а потом мягко, будто нерешительно обвила его руками в ответ и, осторожно уткнувшись носом ему в плечо, тихо всхлипнула.       — Знаешь, даже не помня всего, что ты пережил, ты всё равно остаёшься собой... — горячо прошептала она.        Минато слабо улыбнулся.       — Раз ты так говоришь, доверюсь тебе, — проговорил он, а затем с усмешкой заметил: — К тому же, я вроде как не всё забыл, так что что-то должно было остаться...        Марибель также усмехнулась сквозь слёзы.       — Это уж точно, — подтвердила она. Чуть помолчав, она добавила: — Хина говорила, что это очень страшно — не помнить, кто ты есть...        Держа её в объятиях, Минато ощутил, как она дрожит. "Возможно, это действительно тяжело для неё — говорить о том времени", — подумал он, чувствуя, что имя "Хина" вызывает у него какие-то смутные ассоциации, от которых на душе светло и в то же время очень-очень горько.        Не уверенный, кого именно он пытается этим успокоить, Минато автоматическим жестом принялся ободряюще поглаживать Марибель по спине. Марибель на это ответила тихим отрывистым вдохом (сердце пропустило удар) и ещё доверчивее прижалась к Минато.       — Вот поэтому я тебя и полюбила... — едва слышно пробормотала она и улыбнулась.        Минато на это ничего не ответил — однако от её слов он почувствовал, как в груди разливается приятное тепло, и сам не сдержал улыбки.        Некоторое время они просто стояли и обнимались, не тревожимые никем в этот вечерний час, наслаждаясь теплом друг друга и ощущая себя в безопасности. Наконец, Марибель тяжело вздохнула и отстранилась — Минато в ответ на это послушно ослабил хватку.        И этот волшебный миг мог просто взять и закончиться, если бы не одна маленькая, незначительная деталь: перед тем, как окончательно высвободиться из объятий Минато, Марибель всего на секунду подняла голову и взглянула ему в лицо. И, видя её печальные и в то же время полные нежности черты так близко к себе, Минато ощутил внезапное, совершенно нелогичное и, возможно, не совсем уместное при их нынешних неуклюжих отношениях желание. "А такое ли оно неуместное?.." — спросил себя Минато, скользнув глазами по лицу Марибель и неосознанно слегка задержав взгляд на губах — тонких, чуть разомкнутых...        Марибель, собравшаяся было идти, была немало удивлена, осознав, что руки Минато, хоть и выпустили её из полноценных объятий, после просто соскользнули по её плечам и сейчас довольно крепко держали её чуть выше локтей. Марибель нахмурилась и наградила Минато вопросительным взглядом. Тот некоторое время молчал, глядя на неё со своим обычным непроницаемым выражением; внезапно с его губ сорвался вопрос, заставивший Марибель ещё больше опешить.       — Марибель, — на выдохе произнёс он, — можно тебя поцеловать?        Марибель растерянно моргнула. Минато терпеливо ждал ответа, не торопя её и давая возможность прийти в себя. Этого было вполне достаточно, чтобы Марибель полностью осознала смысл сказанного и невольно (он чувствовал, что ей жутко этого не хотелось и что ей было ужасно стыдно за это) покраснела. Не зная, куда деть себя от смущения, она отвела взгляд от невозмутимого лица Минато (в этот момент он впервые за эти два дня ощутил некое преимущество над ней) и, выдавив кривую улыбку, поинтересовалась:       — Если я скажу "нет", ты откажешься от своих намерений?..        Минато смерил её скучающим взглядом: ему показалось, что она и сама не совсем понимает, что сейчас сказала. И всё-таки он тихо вздохнул и, прикрыв глаза, спокойно ответил:       — Откажусь, если тебе это на самом деле так неприятно, — может, я для тебя без воспоминаний о наших отношениях слишком чужой...       — ...Ты надеешься что-то вспомнить, если поцелуешь меня? — вдруг быстро спросила Марибель, повернув к нему голову и наградив его долгим внимательным взглядом.        Минато возвёл глаза к небу. После недолгих раздумий он вновь взглянул на Марибель и, пожав плечами, заявил:       — Не знаю. Я просто хочу — без какой-то причины.        "Даже странно, что я могу такого хотеть..." — в очередной раз пронеслось у него на периферии сознания, но Минато благополучно проигнорировал эту мысленную ремарку, давно смирившись со всеми странностями своих желаний в отношении Марибель.        Тем временем Марибель продолжала оценивающе всматриваться ему в лицо, будто надеясь найти в его чертах свидетельства тайных мотивов. Однако, очевидно, она не возымела в этом успеха, и в конце концов она просто кивнула. В следующий миг Марибель улыбнулась и, склонив голову набок, заметила:       — А в первый раз ты тоже спросил разрешения.        Минато на это ничего не сказал. Ещё раз быстро скользнув взглядом по её губам, он медленно приблизил своё лицо к лицу Марибель, внимательно, с каким-то затаённым волнением наблюдающей за его действиями. "Не хотелось бы её разочаровывать..." — подумал Минато, когда их губы разделяли какие-то жалкие миллиметры. Тут же он задался вопросом: какие они — губы Марибель по ощущениям?        Минато узнал это немного раньше, чем предполагал: Марибель вдруг сама подалась вперёд и, прикрыв глаза, мягко коснулась его губ осторожным и в то же время нетерпеливым поцелуем. Минато от подобной инициативы слегка опешил. Однако он довольно быстро пришёл в себя и, с готовностью приняв ситуацию, уверенно ответил на её поцелуй.       — ...и что это было? — тихо осведомился Минато, когда поцелуй был разорван.        Щёки Марибель чуть заалели, и она, торопливо прикрыв рот ладонью и отведя взгляд, пробормотала:       — Ты немного тормозил, а мне что-то в голову ударило — вот и не дождалась...        Минато вскинул брови — а затем с беззлобной усмешкой покачал головой и наконец-то окончательно выпустил её из объятий.        Смущённая Марибель поспешила воспользоваться возможностью увеличить дистанцию и отошла к скамейке. Минато же остался на прежнем месте, мысленно прокручивая подробности произошедшего. На губах он всё ещё ощущал фантомный поцелуй Марибель. Автоматически Минато протянул было руку ко рту, но в паре сантиметров остановился и, вместо того чтобы коснуться своих губ и уничтожить последней "след", скосил глаза на Марибель.        Стоя в паре метров от него с низко опущенной головой, Марибель глядела в землю с задумчивым видом. И, хоть она не была достаточно близко, Минато показалось, что в её тёмных глазах видна печаль. Мрачная, погружённая в свои тяжёлые мысли... не такой Минато хотел бы её сейчас видеть.        Минато вспомнил, какой Марибель обычно была после его поцелуев. Вспомнил, как алели её щёки в самый первый раз, в то время как уголки губ были слегка приподняты в робкой улыбке. Вспомнил, как на смену растерянности приходило смущённое хихиканье. Вспомнил, как позже она лучилась счастьем, как открыто и задорно она смеялась. Вспомнил, какие нежные и заботливые взгляды она ему дарила. Вспомнил, как она прикусывала нижнюю губу, в то время как в её глазах читалось страстное, почти что хищное желание...        Чем дольше Минато думал о последней картине, тем больше он начинал верить, что Марибель не шутила, говоря об их... близких отношениях. От этой мысли он почувствовал на щеках предательский румянец и на всякий случай бросил быстрый взгляд на Марибель: та всё ещё не смотрела на него. Удостоверившись, что она не заметила его смущения, Минато, всё ещё не привыкший к тому, что с Марибель можно свободно обсуждать такие темы, расслабился и, чтобы окончательно отвлечься, спокойно заметил:       — Надеюсь, я не испортил тебе сейчас впечатления о первом разе ненужными ассоциациями.        Марибель быстро повернулась к нему, вся покраснев и невольно прижав руки к груди. Однако до неё достаточно быстро дошло, что она подумала не о том "первом разе", и она вновь отвернулась с кривой улыбкой.       — Ну, в этот раз было вовсе не плохо... Да и мне не хотелось убежать...        Минато удивлённо взглянул на неё. Затем он улыбнулся и с усмешкой поинтересовался:       — Что, неужели тогда я настолько плохо целовался?        Марибель не сдержалась и хихикнула в кулак.       — Да нет, тогда тоже было очень приятно, — с ностальгической улыбкой проговорила Марибель и усмехнулась. — Просто это был первый раз, когда я признавалась кому-то в любви, и я весь вечер вела себя, как полная дура... вот и хотела это хоть как-то остановить, — заключила она, подёрнув плечами.        Пока она говорила, Минато медленно подошёл ближе, в глубине души радуясь, что она хоть немного расслабилась. Марибель же, закончив, взглянула на него и улыбнулась, и в этой улыбке Минато заметил следы былого доверия.        ...былого доверия?        В груди Минато вдруг защемило от осознания, что теперь для него эти слова — не пустой набор звуков. Нет, стоя рядом с Марибель, ловя на себе её нежный взгляд и её тёплую улыбку, он со всей ясностью ощутил, насколько они были друг для друга важны, насколько свободны в общении и насколько дороги друг другу... Хотя почему "были"? Минато чувствовал, что он по-прежнему дорог Марибель. И... пожалуй, именно в этот момент он со всей ясностью ощутил, что она ему тоже по-прежнему дорога.        Поддавшись внезапному порыву, Минато вдруг совершенно неожиданно для Марибель взял её за руку. Марибель широко распахнула глаза, в то время как её холодные пальцы слегка напряглись... но очень быстро расслабились, одновременно с тем, как опустились её ресницы и заалели щёки. Минато чуть крепче сжал её руку, и Марибель ответила на это действие, робко обхватив пальцами его ладонь. Минато улыбнулся. В полубессознательном жесте он нежно погладил костяшки её пальцев.        Марибель подняла на него глаза и пристально вгляделась ему в лицо. И, глядя в эти бездонные, мерцающие каким-то мистическим блеском фиолетовые океаны, Минато вдруг подумал, что, наверное, именно про такие ситуации говорят: "Пропал". Вот и Минато, кажется, "пропал"; точнее, пропал тот он, каким он был последний месяц, — а тот, который весь этот месяц тщетно пытался вернуться, наконец-то нашёл в его душе лазейку. И эта лазейка — его чувства к Марибель, спавшие где-то в глубине его сердца и пробудившиеся от тепла их солнца — их прекрасного золотистого солнца с чудесными фиолетовыми глазами...        Не сознавая, что делает, Минато начал медленно приближать лицо к лицу Марибель — а та в тот же момент, кажется, не менее бессознательно потянулась к нему. "Да, вот теперь всё точно правильно..." — подумал Минато, когда их губы разделяли какие-то жалкие миллиметры.        В этот момент с храмовой лестницы послышался чей-то голос. Марибель вздрогнула и почти испуганно отпрянула от Минато, так что теперь никто бы и не подумал, что вот-вот могло что-то случиться. Она отвернулась, глядя в сторону с плохо скрытой досадой; Минато, впрочем, соврал бы, если бы сказал, что, лишившись тепла её ладони в своей руке, не разделяет её чувств. И, собственно, никто не был виноват в сложившейся ситуации: ни Марибель, первой отпрянувшая от Минато, ни Минато, от неожиданности выпустивший её руку, ни внезапный нарушитель их покоя, который всё никак не показывался, но в любой момент должен был появиться на вершине лестницы, во дворе храма.        Однако же Марибель стояла и откровенно дулась. Минато догадывался, что она и сама понимала всё то же, что понимал он, но ей нужно было выпустить куда-то пар — и она выпускала, надув щёчки в детской обиде. Минато не сдержал усмешки, параллельно думая о том, как он смог влюбиться в такую эмоциональную девушку. "Впрочем, — продолжал мысленные рассуждения он, — ещё два дня назад я не думал, что вообще могу влюбиться, — и вот сейчас..."        Минато убрал руки в карманы брюк и вздохнул. Рассеянным взглядом он всмотрелся вдаль. С высоты храма открывался неплохой вид на вечерний город: на крыши домов, залитые золотисто-рыжим светом склоняющегося к зениту солнца; на разбегающиеся во все стороны серые асфальтированные дороги; на нежно-розовые пятна между постройками — деревья сакуры в цвету; на искрящуюся бело-голубым блеском полоску моря вдалеке; на почти безоблачное оранжевое небо, раскинувшееся над городом и близлежащим островом.        В этот момент Минато поразила внезапная мысль. Он моргнул и, быстро повернувшись к Марибель, ни с того ни с сего предложил:       — Кстати, не хочешь кое-куда сходить? Куда-то, где, насколько я помню, мы ещё вместе не были, и... Почему ты краснеешь? — осторожно осведомился Минато, наблюдая, как на щеках Марибель разгорается румянец. Та в ответ только криво улыбнулась, и он, чуть помолчав, уточнил: — Я тебе предлагал то же самое тридцатого января, да?        Улыбка Марибель стала кривее, когда она кивнула и проговорила:       — Одни из черт, которые мне в тебе всегда нравились — догадливость и проницательность.        Минато смерил её скучающим взглядом, однако его порозовевшие на пару оттенков бледные щёки вполне красноречиво говорили, насколько он смущён. Тем временем на периферии зрения наконец-то показались нарушители их с Марибель уединения — какой-то мальчик с собакой, — и Минато, тряхнув головой, чтобы отогнать ненужную стеснительность, заверил:       — Не беспокойся, на этот раз я предполагаю провести время в явно более культурном и цивильном месте, где бы в прошлый раз мы ни встречались. Ну так что, доверишься мне? — спросил он и протянул ей руку.        Марибель смерила его руку оценивающим взглядом. Затем она подняла глаза на Минато: тот смотрел в ответ как обычно спокойно, ни малейшим движением мускула не выдавая своего настоящего волнения. На самом деле его охватил страх: а что, если Марибель сейчас откажется? Именно сейчас, когда он чувствует, что наконец-то понял, что ему срочно нужно решить с ней один вопрос... правда, пока он не совсем понял, какой именно вопрос, но он надеялся разобраться с этой проблемой по пути — благо, времени в дороге должно быть предостаточно, особенно в такое время.        Марибель улыбнулась, и Минато почудилось в этой улыбке ободрение ("Неужели она так легко меня читает?.." — одновременно с досадой и благодарностью подумал он). Крепко взяв его руку, она уверенно ответила:       — Когда-то я решила довериться тебе в гораздо более экстремальной ситуации — так что не вижу причин не довериться тебе сейчас!