***
О сне не было и речи в эту ночь, когда Паркер сидел за столом и на пару с Карен ковырялся в микросхемах и контактах костюма. По сути он просто продублировал всю систему старого, добавляя улучшения, и поместил всё это в новую оболочку. На груди всё ещё был маленький чёрный дрон-паучок, глаза сужались и расширялись, конечности не потеряли возможность крепиться к вертикальным поверхностям, а колбочки со смертельным ядом для паутины были надежно скрыты в паутиномётах. Работа была закончена под утро, когда солнечные лучи уже стучали в окно, пытаясь взбодрить Питера. Но он сидел над костюмом с затекшей спиной и красными опухшими глазами, с перегаром и порезом на ладони. Разбитый и одинокий, но зато на время отвлеченный от всего этого дерьма на работу. Кажется, мистер Старк делал так же… Наверное, он бы не изобрел столько всего, если бы не находил в работе спасение от самоуничтожения. В какой-то момент Питер уже ехал на автобусе, не совсем понимая, как попал в него, но точно зная, куда едет. Спустя полчаса Питер неуверенно шел к дому Мэй Паркер. Она уже давно переехала из той ужасной квартиры, уволилась с работы, которая изводила её день и ночь. И Паркер определенно был счастлив за свою любимую тётю, ведь она наконец была счастлива, могла пожить для себя. Если бы только Питер не знал, что из ужасной прежней жизни её вытащил Хэппи Хоган, к которому сам юноша испытывал резкую неприязнь. Питер терпеть не мог этого человека ещё с того момента, как Старк сделал его куратором Человека-Паука. Его передёргивало из-за того, каким надменным тот был и как открыто показывал своё неуважение к Питеру просто потому, что тот для него был глупым мальчишкой, который никогда не даст сдачи. Что ж, Питер уже не тот. В следующий раз он может и ответить, ведь от прежней робости и скромности осталось лишь отражение в зеркале, в которое Питер вчера смотрел с таким страхом, а потом разбил к чертям, чтобы забыть навсегда. Не вышло забыть. Это Питер должен был стать тем, кто купил бы Мэй дом и машину, шкаф с кухонными аппаратами и кулинарными книгами, хорошую одежду, кто водил бы её в рестораны и театры… Но Питер потерял все свои амбиции. В отличии от того же Старка, смерть дорогого человека и алкоголь действительно мешали сосредотачиваться на жизненных целях и ценностях. Разрушая себя мыслями о прошлом, Питер давным давно позабыл о будущем. Ведь он разделял его с такими людьми как Мэй, Харли, Морган и даже, в каком-то смысле, с Хэппи. Но Питер выпал из этой цепи, остался болтаться где-то сзади, даже когда все остальные пытались тащить его вровень с собой. Кулак приложился к дубовой двери рваными и тихими ударами. От этого жалостного звука Питеру захотелось развернуться и убежать, но он не имел права не увидеться с тётей перед поездкой. Из груди вырвался пьяный вздох, вообще-то Паркер всё ещё не протрезвел, а утром позавтракал лишь чашкой кофе. Вид у него был ужасный: лицо побледнело ещё сильнее, глаза покраснели, а под ними вырисовывались синяки недосыпа и похмелья. Шаги за дверью заставили Питера шагнуть назад, но вспомнив, кто может открыть дверь, выпрямился и решил, что в любом случае из двух должен выглядеть расслабленно и спокойно. — Есть же звонок! — своим усиленным слухом Питер услышал бормотание Хэппи, который тяжело шел к двери. Набрал пару десятков фунтов на еде тёти Мэй, тут и не поспоришь. — Зачем стучать? Паркер уже был готов к эмоции негодования на лице Хогана и надел маску вальяжного самодостаточного молодого человека, ведь он не позволит себя принижать даже взглядом. Пауза за дверью и тяжелый вздох говорили о том, что Хэппи посмотрел в дверной глазок. Питер был готов поклясться, что если бы Хоган не думал о Мэй, то выставил бы мальчишку за дверь даже не открывая её. Похвально, значит, действительно любит. Замки открывались один за другим, отдаваясь гулом с возбужденном мозгу Питера. Он потерял концентрацию и теперь слышал шорох каждого листка на дереве и собственное биение сердца. Хэппи, который уже полминуты стоял, загородив собой вход, и наблюдал за Паркером, которого (по его мнению) контузило, нетерпеливо прокашлялся и скрестил руки на груди. Питер посмотрел на него, чуть приходя в себя, но щуря глаза из-за сильного светового фона, и понял, что ему не удалось состроить из себя успешного беззаботного юношу. Он, скорее, был похож на сбежавшего из притона торчка, которому уже скоро понадобится новая доза. — Ничего себе. И чем это мы заслужили такой визит? — Хэппи неподдельно удивился и окинул парнишку перед собой оценивающим взглядом. — Я звонил. И твоя тётя звонила, почему ты не выходил на связь столько времени? — Мэй дома? — игнорировал все предшествующие слова и вопросы Питер и посмотрел на окна второго этажа. — Конечно, в такую-то рань, — Хэппи указал на часы. Питеру было плевать, который час, у него самолёт только в полночь. Но сейчас было часов восемь утра, а значит, через час и три минуты он получит деньги за вчерашнюю работу. — Выглядишь паршиво, — коротко бросил Хэппи, чуть выпрямляясь. Внутри него сегодня почему-то не было неприязни к Питеру. Скорее некое беспокойство и настороженность. Может, Хэппи просто был в хорошем расположении духа в пятничное утро. Вечером они с его любимой невестой пойдут в ресторан и там Хэппи сделает ей предложение… — Взаимно, — Питер направился ко входу, чуть улыбаясь. Он бы не улыбался так, если бы догадывался о мыслях Хэппи в эту минуту. — Что говорит твой кардиолог? Давить на тему здоровья Хэппи было жестоко. Но Питер не думал об этом, он уже был впущен в дом, а это определенно победа. Внутри было чисто и светло. Даже слишком. Отчего Паркер почувствовал себя неуютно, ведь сам он был темным и, не сказать, чтобы грязным физически, но внутри он весь покрылся пылью и ржавчиной. Вот бы ему кого-то, кто смог бы держать его внутренний мир в стерильной чистоте… Где-то на втором этаже этого белого дома с мраморными ступеньками, в такой же белой ванной Мэй сушила волосы феном и даже не догадывалась, кто был там, внизу. — Что тебе здесь нужно? — вполне естественная реакция, когда в твой дом вламывается сильный парень с явно ощутимым перегаром и неврозом. — А я что, не могу прийти к своей тёте в гости? — Питер вошёл в гостиную и по-хозяйски уселся в отвратительно чистое кресло. Сам он был в чистой одежде и выглядел опрятно, но казалось, что если сейчас встанет, то вокруг останутся грязные следы и разводы. Хэппи сел напротив, оценивая Питера и гадая, кого же он ему сейчас напоминает, отводя взгляд в сторону, нервно стуча ногой по полу и кусая губы. — Питер, как ты себя чувствуешь? — мужчина уже начинал жалеть, что не выставил этого несносного отпрыска из своего дома. Выглядел он очень опасным. И пьяным. А, может, что похуже. — С каких пор это стало тебя волновать? — Питер пытался увильнуть от ответа шуткой, но получилось, что он выдал горькую правду. Он потер пальцами глаза, ведь эта белизна слепила его после бессонной ночи. — На что смотришь? — На тебя, Паучок, — укоризненно буркнул Хэппи, задумчиво подпирая подбородок рукой. Питера передернуло от того, как Хоган назвал его. — Ты прекращай. Мы с Мэй хотим тебе добра, ты же знаешь. Вернись домой, хотя бы ради неё. Она скучает. — Хочешь, чтобы я жил в этом доме? Ты меня и дня не вытерпишь, — Питер хохотнул, но в его глазах плескалась усталость и грусть. Как и всегда. — Да я тебе не про это. Ты понял меня. Ты нужен твоей семье. — Семье… — Питер выдавил из себя это слово морщась, как от лимона. Хэппи понял, на кого Питер был так сильно похож. Он уже видел когда-то такое разочарование, боль, безнадёжность и прикрываемый улыбками страх. Он видел, как близкий ему человек уже когда-то уничтожал себя морально и физически из-за смерти того, кто был ему дорог. Рано или поздно это проходит. — Знал бы ты, как сейчас напоминаешь мне Тони, — случайно (а может и нет) озвучил свои мысли Хэппи, вздыхая. Питер выпрямился и стал слушать внимательно, глядя собеседнику прямо в глаза. — Когда тот потерял отца и мать, весь мир будто исчез дня него. Он сам исчез из мира, ушёл в запой, пережил много падений. Его не отпускало аж до тех пор, пока не появилась Пеппер. Знаешь, что я скажу, Пит? Семья — это единственная вещь, которая может спасти тебя. Я мог бы запереть тебя в центре реабилитации, вылечить от твоих зависимостей, психический расстройств, или чем ты там себя загоняешь. Я мог бы не пускать тебя в этот дом, потому что мне было бы плевать на забросившего себя разгильдяя. Но я-то знаю тебя, Питер. Я знаю, кто ты, что пережил. И Мэй, и Тони тоже знают, что ты никогда бы не сдался. — после короткой паузы Хэппи, всё так же глядя Питеру прямо в глаза, безуспешно пытаясь поймать ускользающий взгляд, добавил, — Сейчас сюда спустится Мэй. Попробуй не разбивать ей сердце. Хотя бы улыбнись. Питер хотел ответить что-то, оспорить слова Хэппи, ведь он так боялся того, что тот был прав! До последнего слова, блять, прав… Но не говорить же ему, что Паркер — гей, или, что он не Старк, что он слабее, что потерять семью и любовь всей своей жизни — это разные вещи… Что вообще-то у Питера нет никаких зависимостей, кроме, возможно, алкогольной и никотиновой. Он не тот человек, который смог бы выбраться. Он — не Тони Старк, не Железный Человек, и никогда им не будет! Но в гостиную спустилась Мэй. Она держала в руке вазу с цветами, которую Хэппи подарил сегодня утром в предверии торжественного вечера. Питер вскочил с кресла, предвидя, что ваза полетит на пол, в два шага сократил расстояние между собой и Мэй, подхватил падающую вазу… Он почти не мог вспомнить, как среагировал и оказался в другом конце комнаты. Радовало лишь, что паучьи силы не подводили. Питер улыбнулся. Как его и просил Хэппи. — Питер! — женщина повисла у племянника на шее в объятиях, всхлипывая ему в плечо и крепко прижимая к себе руками. — Почему ты не звонил? Я так волновалась! В новостях говорили про тебя, но я всё хотела убедиться, что ты в порядке, потому что Человека-Паука в последнее время почти не… Питер в какой-то момент просто перестал слышать тревожную тираду тёти и просто вдохнул запах её волос, закрыв глаза. Как же долго он не мог обнять её. Может, уже никогда и не сможет. — С тобой всё хорошо? — миссис пока-ещё-Паркер улыбалась, держа в ладонях лицо своего племянника. Она скрывала в своих глазах ту боль, что испытала при виде такого разбитого и полумертвого Питера. Да, эта способность была семейной. Но Паркер от Паркера ничего не скроет. Они были как Скайуокеры, только с гораздо большим грузом боли за плечами. — Стало лучше, когда увидел тебя, — Питер попытался улыбнуться, коротко глянул на Хэппи чуть виноватым взглядом. Он и не думал, что настолько небезразличен этому, казалось бы, поверхностному человеку. — Я сегодня уезжаю в Европу по работе, не знаю, на какое время. — О, Питер! — Мэй улыбалась всё шире. — Это связано с твоей работой в компании? Ты же делаешь успехи, надеюсь, раз тебя отправляют за границу! — Конечно, Мэй, — Питер ответил на новые объятья, но когда его лицо вышло из видимости тёти, он потемнел и нахмурился. Как неприятно было врать… — Конечно. Хэппи встал с дивана и взял у Питера из рук вазу с букетом. Они с Мэй перекинулись влюбленными до невозможности взглядами и Питер чуть позавидовал их счастью. Хоть и был рад за тётю. Он не мог больше оставаться в этой обители идеальной семейной жизни и счастья. Питер чувствовал себя лишним, ведь своим появлением портил, наверное, идеальное утро двух любящих друг друга людей. — Я должен идти, — Питер провел рукой по предплечью Мэй и сделал шаг к двери. — Даже не позавтракаешь? — Миссис Паркер округлила глаза и надула губки, выражая своё расстройство. — Пожалуйста, Питер, мы так давно не были вместе! Питер никогда не умел отказать этой женщине. Когда смотрел в её большие глаза — таял и смягчался. Наверное, он проявлял слабость ко всем глазам такого цвета. Он согласился на завтрак, ведь не ел уже почти двое суток, уплёл прекрасные банановые блинчики с кленовым сиропом, чашку чая, йогурт и омлет с беконом. А Мэй не могла нарадоваться, глядя на своего, расцветающего по мере поступления пищи, любимого племянника. Питер врал. Врал как мог, улыбаясь, проталкивая в себя кусок за куском, врал, когда говорил, что едет в Европу на конференцию представителей передовых технологических компаний мира. На вопросы о личной жизни загадочно хмыкнул, а когда Мэй разошлась — Хэппи успокоил её, давая Питеру небольшую передышку. Спасибо ему. В конце концов с едой было покончено, на часах уже было время, когда давно пора было быть на работе. Телефон Питера завибрировал, на него пришли деньги за вчерашнюю работу. — Что-то срочное? — Мэй любопытно наклонила голову и прекратила жевать. Эта её любовь знать всё и обо всём… Питер застучал зубами, думая, что уж слишком далеко зашло это её вторжение в личную жизнь. Хотелось уйти… — Да, кажется, мой самолёт перенесли на обед, — враньё, враньё, враньё… — Я должен успеть собрать вещи. Мэй всплеснула руками и встала из-за стола, провожая племянника, который достаточно быстрым шагом направлялся к выходу. Короткие объятья, обмен любезностями, и Питер уже буквально бежал прочь из дома. Ему было так стыдно за всю ложь, что лилась из его рта, стыдно перед Мэй за то, кем он стал…***
Питер собрал вещи к часу дня. А что ему было нужно? Поддельные документы, костюмы Паука (на всякий случай несколько), ноутбук, немного денег, одежда и телефон. Но Питер ждал. Даже не вылета, нет, он просто сидел над своим телефоном около двух часов, смотрел на него, почти не моргая, отчего глаза начинали болеть. Звонка не было. Харли не звонил ему, не писал. Но… Он же говорил, что любит. Он же обещал быть рядом, помогать… Его обидели слова Питера? Это стало последней каплей? За два года и похуже случалось… Питер хотел бы написать, позвонить. Почему он волновался? Почему ходил из угла в угол, не находя себе места? К черту его. Когда Питер вернется, он найдет этого мальчишку и тогда тот поймет, как сильно скучал без своего любимого. А вдруг нет? Питер посмотрел в окно, было время обеда. Было ещё много времени, чтобы выйти на патруль напоследок, ведь потом люди долго не увидят Человека-Паука. В распоряжении у Паркера был весь город, но он полетел туда, где жил Харли. Сел на крышу дома напротив, посмотрел в окно, которое так и осталось открытым, после того как Харли открыл его в одну из жарких ночей. Мальчишки дома не было. Было грустно. Смотреть сквозь окно на кровать, в которой они вместе лежали, вспоминать, как было хорошо… И Питер был готов признать, что да, блять, с Харли ему было чертовски хорошо! Теперь он понял, когда остался один. Может, он сейчас залезет в окно и… Нет, Паркер, это он должен за тобой бегать. Ты не любишь его. Ты не привязан. И Питер заставил себя уйти. Может, он рвёт всё к чертям, снова разрушает. Но он знает, что для Харли будет лучше, если он забудет, кто такой Питер Паркер, научится жить нормально, а не так, как его недо-парень. Может, Харли Кинер сможет прожить счастливую жизнь без него.