Красная спираль

Задачка с поиском нужного человека оказалась не так проста. Хотя бы потому, что два дня спустя Киба, скрывая волнение, доложил своему юному господину и его опекуну, что стрелка найти не удалось. Виновато смотрел на Наруто, и тот, не сдержавшись хлопнул себя по лбу: – Да я не о стрелке тогда говорил! И пню понятно, что розыск быть должен, – деликатный кашель Какаши напомнил о манерах, коль скоро сейчас они в главной комнате дома, и Наруто поспешил придать лицу невозмутимый вид, выпрямил спину, прикрытую мягким домашним кимоно. – Я о том парне, что так расторопно защищал прохожих. Он отвлёк на себя несколько пуль. Я бы хотел поблагодарить его и… поговорить. Пока так. Когда Киба удалился, озадаченно почёсывая затылок – да какой-такой парень? – опекун повернулся к наследнику Узумаки, опуская медицинскую маску. Он позволял видеть себя без неё лишь юному господину, поскольку того она раздражала, а его статус не позволял Какаши игнорировать просьбы – он расценивал их как приказы. Под ней этот красивый мужчина с ранней для своих сорока с небольшим лет сединой скрывал плохо залеченный шрам, рассекающий рот неровной линией. Почти кутисаки-онна, подумал, увидев его впервые без марли, Наруто. И не испугался, не ужаснулся – Хатаке это оценил, хотя случилось это порядка десяти лет назад. Вечно-спокойные тёмно-серые глаза внимательно и прямо смотрели на собеседника – это уже Наруто ценил в своём наставнике – и неторопливо, с лёгким любопытством мужчина спросил: – Не посвятите меня в свою идею, Наруто-сама? – Пусть это будет сюрприз, сенсей? Я ещё не решил, воплощать ли её – пойму после разговора, – задорно подмигнул опекуну, улыбаясь: – Мне нужно подготовиться к встрече хорошенько, но на тренировку я приду, правда-правда! Ну, он же не сказал, что вовремя? Вторая попытка оказалась не столь провальна, и отчёт о поисках предоставлял уже Генма, кроме устного дав также собранное в папку по достоверным источникам и слухам досье. Саске Учиха. Наруто мысленно покатал это имя на языке. Звучит плавно, степенно – но в то же время опасно, словно медленная речка, неожиданно закручивающаяся водоворотом… Эта ассоциация пришлась Наруто по душе: спираль являлась древним символом его клана. Хороший знак послало ему провидение! «Звучит как-то старо! Хотя в этом что-то есть, как и в этом Саске – он там, на фестивале, был словно не из нашей эпохи… Пока не началась стрельба». Узумаки открыл глаза, чтобы не отвлекаться мысленно на запечатлённые в памяти текучие движения опытного бойца, и взглянул на Генму, резко обрывая его речь: – Отлично. Пригласи его завтра ко мне. И вежливо – мы же не хотим его отпугнуть? – Но… Как прикажете, юный господин. Подчинённый поклонился, прежде чем покинуть комнату парня. Точнее, кабинет-приёмную рядом с ней – светлый, современный, с несколькими цветными акцентами. В собственном небольшом «крыле» Наруто будто находился портал между около-феодальной Японией, воплощённой на всей территории особняка, и современным, почти будущим миром. Яркие росписи, орнаменты обоев, местами завешанных музыкальными плакатами, полки с несколькими томиками манги и современной прозы, даже зарубежной, приставка, лэптоп последней модели, качественная звуковая система… Здесь, особенно в спальне, нетрудно забыть об обстановке остальной части дома. Ещё одна дверь отсюда вела в гардеробную комнату, разделённую на две половины: с традиционными кимоно на все случаи жизни и, конечно, обыкновенной современной одеждой от потёртых джинсов до классического костюма. Наруто прошёл вдоль «японского ряда», оглаживая мягкую ткань разноцветных кимоно, однотонных и пёстрых, с традиционными орнаментами и сувенирные со смешными рожицами из старых аниме-сериалов… – Какой же выбрать? – хихикнул юноша, хитро щурясь. *** Саске не думал, что когда-нибудь ещё услышит звуки выстрелов в такой близи. Потому он даже на долгих пять секунд не поверил, думал, опять снится прошлое, но нет. Когда он открыл глаза, кругом была паника на фоне равнодушной и прекрасной цветущей сакуры… Снова стрельба, кругом запах пороха и крови. Тела. Мёртвые, почти живые, стреляющие, кричащие, стонущие, молящие о помощи или пощаде. И его руки тоже в крови – к счастью, фигурально, иначе он не смог бы удержать в скользких пальцах пистолеты. Громкие хлопки, перезарядка – и всё снова по кругу. Смерть, смерть, смерть… Уже тошнит от неё, но их отряд направили в помощь дружественной стране для подавления восстания, и никто не ожидал, что у вчерашних потрёпанных крестьян вдруг окажется столько огнестрельного оружия – и не самого старого. А ведь только вчера он дрался с одним таким безумцем в рукопашную – и победил – хотя это, возможно, стоило ему глаза. Здесь не было места оптимизму, миссия стояла даже превыше, казалось, инстинктивного «лишь бы живым вернуться». И многие из них сломя голову бросались на врага, зная, что в последний раз. Удалось прорвать строй повстанцев, и… Солдата оглушило цепочкой взрывов слева, он едва успевает рефлекторно выставить руку… Саске резко распахивает глаза, загнанно дыша. Кошмары не мучили его уже неделю – не исчезли совсем, конечно, но именно не мучили – и вот опять, о причине догадаться несложно. Фестиваль. Стрельба в парке. Новости гудят об этом уже вторые сутки, и не то, чтобы у Учихи был телевизор или хотя бы радио, но стены здесь тонкие, а у старика Ицумару есть старый «ящик» с чёрно-белой картинкой и шипящим звуком. Всё, что он смотрит, слушает полдома, но никто не жалуется – даже в гости заходят, когда есть с чем. Это всё неважно. На влажных от пота простынях лежать было неприятно, холодно, травма, эхом отзываясь на сон, ныла – фантомные боли, как объяснил когда-то врач. Ещё несколько раз глубоко вздохнув, Саске неспешно сел на постели, на задворках мыслей надеясь, что в этот раз не кричал. Это и так случалось нечасто, от силы трижды за два года, что он живёт в этой дыре, которую называет домом без той брезгливости, с которой называл это место его брат. Итачи помог с переездом, но больше не приходил, оставив попытки наладить общение после нескольких десятков отказов… Нужно вывесить простыни сушиться. Или нет, ему выплатили компенсацию за тот инцидент в парке, хотя и непонятно за что. Для Саске непонятно, но чинушам виднее. По их хитрым лицам было ясно, что деньги эти – копейки, но при его положении они уже казались тягостным богатством, от которого подмывало скорее избавиться. В конце концов, чем меньше у тебя есть, тем меньше вероятность, что тебя ограбят. Впрочем, в этих трущобах Учиху уже никто не тронет, только если «гастролёр», ведь в паре коротких стычек после переезда жители успели «полюбоваться» его армейским стилем боя – на грани убийства, мужчина намеренно останавливался в последний момент. За неполную неделю Саске так и не удалось нормально выспаться, но к ранним побудкам и короткому сну ему было не привыкать, равно как и спать в почти палаточных условиях с минимумом благ цивилизации. И вот, неожиданная новость от соседки, Мегуми-сан: днём ранее на ближайшем тентовом рынке, где она часто по дешёвке закупает несвежие, но ещё пригодные для употребления продукты, женщина услышала, как молодой мужчина, пожёвывая зубочистку, выспрашивал торговцев о черноволосом мужчине в асимметричном кимоно с деревянным мечом и длинной чёлкой на пол-лица. Представился как посланник некоего «начальства, которое хочет наградить героя». Но ведь его уже наградили! Это весьма подозрительно, особенно на почве прогрессирующей паранойи – лучше на время уйти из квартирки, здесь его легко найдут. Быстро собрав походный рюкзак, Саске скрутил футон и оставил его в углу, после чего покинул квартиру, уходя незамеченным в ночи. С хозяином есть договорённость, что при оплате месяца он не трогает жильё до срока, так что у Учихи есть две недели, чтобы отделаться от «хвоста» и вернуться сюда вновь. За три дня его загнали в угол, он чувствовал это, хотя так и не видел этих преследователей. Даже того, описанного торговцами: в узорчатой чёрно-белой бандане, с зубочисткой в зубах и взглядом умирающего наркомана. Но сейчас перед ним, укрытым влажным картоном, стоял именно он, вынуждая схватиться за размещённый на поясе охотничий нож. Саске имел неосторожность переночевать в одном и том же месте дважды – и его тут же настигли. – Не стоит, Саске-сан. Моё имя Генма, я искал вас по поручению юного господина. Он желал поблагодарить вас за случай в парке. Прошу проследовать за мной без лишних движений. Никто не причинит вам вреда. Неясно почему, но Учиха поверил этому странному человеку. Может, из-за взгляда, будто Генма не получит дозу вовремя, если не приведёт его к своему господину? Не хотелось обрекать человека на мучительную смерть от ломки? А возможно, элементарное любопытство, с которым он борется на протяжении жизни? В его семье считалось дурным тоном задавать вопросы на заданиях и сомневаться в приказах. А ведь скольких солдат удалось бы не потерять, задай они нужный вопрос… Например: – Вы не один? – И да, и нет. – Ясно. Выбравшись из залежей старых коробок, Учиха выпрямился, отряхнув одежду, показательно не трогая ножны. Один на один он бы наверняка одолел этого Генму, но тот утверждает, что имеет прикрытие, и Саске склонен верить этому. Против группы профи ему не выстоять. Автомобиль – чёрный, с тонированным стеклом – был припаркован у задворка, где обитал последние сутки Учиха. Богатенький «юный господин», ещё бы. В парке было много детей и подростков, но все вроде были с семьями… Видимо, не все. Всё ещё находясь настороже, Саске сел в машину, где оказалось ещё два более молодых охранника, чем Генма: один был бы похож на киношного спец-агента в солнцезащитных очках, если бы не молодёжный прикид в тусклых, почти серых тонах и чёрно-белая арафатка, прикрывающая пол-лица, а второй имел взгляд затравленной собаки и был одет в толстовку и мешковатые штаны, увешанные собачьими брелоками. Чувство, будто он сел в машину похитителей детей, но… Эти парни были до жути серьёзны и спокойны, так что вывод напрашивался сам: они в деле и не менее опасны, чем Генма. Саске сел напротив, поймал на себе взгляд «собачника», другой так и смотрел в окно, повернув к нему лицо, но глаз не видно за тёмными стёклами, так что кто его знает. Собачник глазел на него первые минуты поездки, но так ничего и не сказал, лишь неопределённо хмыкнув. Остановились они только минут через двадцать-тридцать у высокого каменного забора в стиле старинных японских особняков. И правда богатей какой-то. Саске провели по традиционному саду камней под ритмичный звук шиши-одоши, затем через главные двери по, казалось, бесконечному коридору, со множеством закрытых дверей по бокам. Наконец, Генма жестом показал остановиться, повернулся лицом к Учихе и со всё таким же скучающе-умирающим видом распорядился: – Мы войдём первыми, вы двое сразу позади. Не забудьте выказать почтение юному господину, – судя по взгляду, адресованному Саске, он говорил это в основном ему, парни рядом точно знали порядки этого дома. Чутьё опытного разведчика не могло раскусить теперешнее положение дел: зачем его пригласили сюда; почему не передали эту самую благодарность как-то иначе; зачем благородному сословию вступать в прямой контакт с отбросом вроде него… Мысли прервал шорох разъезжающихся сёдзи, и Учиха запоздало понял, что его так и не обыскали, даже нож не конфисковали. Так уверены в своей охране? Или в том, что он не нападёт? Любопытство, чёртово любопытство. Так и подмывало кинуть провокацию – и посмотреть, что из этого выйдет. Отодвинув сёдзи сантиметров на тридцать, Ширануи чеканно, но с присущей ленцой, проговорил, выпрямив сутулую спину: – Наруто-сама. По Вашему распоряжению мы привели Саске Учиху-сана. – Благодарю, Генма, хорошо потрудились! – молодой голос, будто подростка, звонкий и беззаботный не вписывался в строгую и напряжённую атмосферу поместья. Сопровождающий раскрыл перегородку шире, являя всю сидящую за ними компанию. В просторном зале где-то в тридцать татами находилось всего пять человек, без учёта вошедших. По другую сторону низкого чайного столика в окружении, очевидно, охраны не восседал, нет – возлежал на боку юноша, по сторонам стола сидели ещё двое: седоволосый мужчина и другой, с длинным шрамом поперёк лица, а оставшиеся, строго выпрямив спины, замерли изваяниями позади парня. Саске сморгнул иллюзию: ничего раскованного или похабного в позе облачённого в роскошное кимоно юного господина не было – как и ничего чопорно-традиционного, чего Учиха ожидал. Угольно-чёрное кимоно, украшенное вышивкой искристым чёрным же и золотым бисером в спиральном орнаменте от широких манжет и подола, которая выше сходила на нет, был подпоясан золотисто-рыжим поясом с тёмно-синей лентой и единственным – довольно неуместным – украшением в виде свисающей с него на тонкой цепочке мультяшной звёздочки-свинины. Цветовая гамма одежд подчёркивала необычные естественные светлые волосы, аккуратно зачёсанные назад, взгляд голубых глаз удалось поймать не сразу, перебиваемый, видимо, традиционным же гримом лица – не слишком яркий, как бывает у гейш, например, или в классическом кабуки, но достаточным, чтобы отвлечь внимание и – бонусом – скрыть мимику парнишки. Росчерк линий напоминал маски кого-то вроде оками или кицуне из старых японских сказок. Но вот глаза… Большие и наивные, но немного высокомерные, а заглянуть глубже – такие черти и с демонами в душе Саске повоевать могут. Юноша ему определённо не понравился. Двойное дно? Тройное? Что за игру он ведёт? Или нет никакой игры от него – и манипулятор тот мужчина с равнодушным взглядом и в медицинской маске? Генма, по-прежнему сидя на коленях, низко поклонился, за ним повторили и те двое парней – Саске слышал шорох их одежды, такой современной здесь, так нелепо – но сам он лишь слегка согнул спину, не имея причин кланяться ниже. Они даже не знакомы, да и вообще, не Саске нужно его присутствие здесь, а мальчишке. Под коленями через плотную ткань солдатских штанов текстура татами почти не ощущалась. – Приветствую тебя, Саске! – голос мальчишки был таким же беззаботным и ясным, как то солнце за ставнями, он радостно улыбнулся, переводя взгляд на гостя – и в невинных глазах вновь на миг проскочили бесы. – Я Наруто Узумаки. Хотел поблагодарить тебя за то происшествие на фестивале Цветения Сакуры. Эта стрельба стала полной неожиданностью! Саске настороженно взглянул на паренька: наконец-то перешёл к сути, даже удивительно, не стал ходить вокруг да около. Скоро всё закончится, и он вернётся в свои трущобы. Наруто сел по-турецки, прежде чем заговорил седоволосый мужчина в маске, из-за чего его голос звучал приглушённо: – Время от времени на юного господина совершались покушения, однако ранее дело ещё не заходило так далеко, чтобы стрелять в людных местах. Это не по Кодексу. – Так значит, – Саске подавил в себе желание спросить подробней про «Кодекс» и задал вопрос о другом: – Выходит, зная об угрозе нападения, ты всё равно пошёл в людный парк? Какая безответственность. – Да как ты смеешь так говорить с юным господином?! Ты, бездомный болв… – Киба, – неожиданно тяжёлый тон прозвучал от этого смуглого юноши, похожего на гяро в мужском обличье. Так Учиха узнал имя вспыльчивого Собачника. Но взгляда от Наруто не отвёл, пристально изучая едва уловимые перемены: озорно прищуренные глаза, ухмылочка, из-за которой рисунки на лице приобрели более хищные черты. Впрочем, наваждение спало уже через миг. – Не обижайся на слова Кибы, он очень чувствителен в этом вопросе. Но и ты не прав, Саске-сан. Пусть на меня покушались не единожды, но так не опускались никогда, – он неуместно засмеялся, искря озорными глазами. – Меня впечатлило твоё поведение в такой критический момент, потому я хочу предложить тебе работу. – Что?! – не сдержали удивления Киба и тот второй за столом. Седой лишь слегка дёрнул бровью, Генма неопределённо хмыкнул. И всё же атмосфера в комнате заметно потухла: вряд ли хоть кто-то одобряет такую идею. Саске и сам был поражён, но маска равнодушия настолько стала одним целым с его лицом, что эмоции не прорвались наружу. – А что такого? – непонимающе заозирался подросток, замахал рукой, будто отгоняя неприятный запах: – Я давно говорил, что мне нужен кто-то не из клана, кто может на всё смотреть со стороны! – Клана, – тихо, едва слышно сорвалось с губ Учиха, он даже не сразу понял, что произнёс это вслух. Ну, конечно, как он мог забыть все эти бесконечные лекции отца! Якудза, клан Узумаки, один из четырёх правителей города, остальные трое из которых другие кланы – ещё один древний и довольно молодой – и полиция. Интересно, знает ли мальчишка о происхождении человека, которого приглашает работать на клан? Саске ещё раз внимательно оглядел возмущённо спорящего с одним из взрослых за столом паренька. Нет, не может он знать и при этом предлагать подобное. Тогда можно и рискнуть. – Могу я подумать? – произнёс солдат громче, чтобы его наверняка услышали. Спор вмиг прекратился, но советник смотрел на него брезгливо, как на наглую муху, посмевшую сесть рядом с его обедом. Другой, седоволосый, никаких эмоций не выказывал, составляя недурную конкуренцию «маске» Учихи. – Конечно, Саске! Ты знаешь, где меня найти, – Наруто, довольно улыбаясь и по-детски щуря глаза, расслабленно улёгся на подушки, возвращая первоначальное полусидячее положение. Провожали Учиху не то чтобы в спешке, но довольно настойчиво, чтобы не дать увидеть что-нибудь лишнее. А Саске интересно, ещё как! Генма недвусмысленно намекнул, что собрал данные на него, но как много они им дали? Видимо, достаточно, чтобы пригласить на столь сомнительную должность, но недостаточно, чтобы пристрелить его в этом бесконечном доме и прикопать под каким-нибудь валуном в саду. И что значит это предложение парнишки: жажду экспериментов или недоверие к собственным подчинённым? Нужно разузнать побольше о клане Узумаки и его положении на сегодняшний день, а места для добычи такой информации два – оба рискованные, хоть и по разным причинам, но одно из них во сто крат худшее для Саске, чем другое. *** Старик встретил его на пороге сам, отозвав немногочисленную охрану. Добродушно улыбнулся, собирая причудливые морщинки вокруг рта и глаз: – Хорошо, что сначала позвонил, Саске-кун. Проходи, не бойся. Пусть никого не обманут видимая дряблость тела, скрытого одеждой, Сарутоби-сама ещё может «дать прикурить», будь таковым его желание. Под свободно сидящим домашним кимоно скрываются подтянутые мышцы, старик ежедневно тренируется в боевых приёмах и кендо, это Саске доподлинно известно. Дом обедневшего клана Сарутоби, разумеется, не столь обширен, как теперешних властителей половиной города, у которых мужчина уже побывал сегодня. Однако он также оставлял о себе ощущение почтительной истории: классический японский особняк эпохи Эдо с небольшим каменным садом впереди и маленькой бамбуковой рощей позади здания. Они расположились в малой переговорной в шестнадцать татами за чайным столиком. Вскоре подали и напиток, после чего прислужник удалился по немому приказу главы. – Так значит, хочешь знать о клане Узумаки? – Да. Всё, что возможно. – Хорошо, – отхлебнув с наслаждением зеленоватого напитка, Хирузэн начал свой рассказ: – Тебе и самому, Саске-кун, известно, что Узумаки клан древний, их предки, говорят, были элитными самураями. Но все мы из учебников истории отлично знаем, что случилось в эпоху Мэйдзи. – Самураи практически объявлены вне закона, Вы об этом? – Да. Ношение самурайского меча запрещено, – вздох после этих слов был таким горьким, будто глава клана сам был участником того времени. – Тогда многие кланы пошли по пути бандитизма, но немногие из них при этом не утратили своего благородства и чести. Клан Узумаки славился, как ни странно, хитрыми и воинственными… женщинами. У них не было матриархата, но наследником был старший ребёнок независимо от пола. Такой была и Кушина Узумаки – мать нынешнего наследника. Тебе знакомо это имя, Саске-кун? Учиха покопался в своей памяти, но особо ничего на ум не пришло – только обрывки сведений, которые походили на кусочки головоломки, основной части из которых нет, а эти ни во что толковое не собрать. Мужчина качнул головой, давая отрицательный ответ. – Талантливая девушка, весьма меткая. Наруто-сама повезло с родителями: это тот случай, когда брак по расчёту за пару лет превратился в брак по любви. Кушина расцветала с каждым днём, – мечтательная, хотя и печальная улыбка старика явно свидетельствовала, что тот был свидетелем этих событий. – Однако не все, в том числе внутри клана были согласны с их союзом. Минато Намикадзе был состоятельным бизнесменом, да, принёс криминальному клану респектабельность и дополнительный капитал, но… Он был гайдзином, и консервативно настроенные ветви клана были, мягко говоря, не в восторге. Ты встречался с мальчиком, не так ли? Он пошёл в отца. И злые языки говорили, что не только внешне: Минато был известен своей добротой и задорным, но наивным нравом, в противовес жене. Но что ж, они оказали друг на друга плодотворное влияние: она перестала быть такой ожесточённой, он стал сильнее проявлять свою скрытую, вылезающую лишь в бизнесе, жёсткость. – То есть, кое-кто считает Наруто добряком? – Саске слегка дёрнул бровью, не будучи настроенным ни скептично, ни доверчиво к этой информации. Но с типичным любопытством. Блеск глаз Сарутоби-сана побудил заискивающе спросить: – Но Вы сомневаетесь в достоверности этих слухов. Почему? – Хатаке Какаши. Ты не мог не встретить его там, хотя ему всего чуть за тридцать, несмотря на совершенную седину. Этот человек провёл в клане всю жизнь, его отец служил ещё при отце Кушины. Самурай до мозга костей – такой человек не присягнул бы слабому лидеру, а натура не позволила бы ему, воспользовавшись наивностью наследника, заиметь, как это сейчас говорят… свой шкурный интерес! Саске не стал уточнять, что так говорят не «сейчас», а в прошлом даже веке, потому разумно промолчал, отпивая чай. Выходит, не всё так просто с этим Наруто Узумаки и его кланом… Саске любил простых людей, которых не надо разгадывать, будто ребусы. Хотя сами по себе головоломки мужчине нравились, и Наруто стал одной из них. Даже если мальчишка ему категорически неприятен, узнать о нём захотелось – и сильно. Чёртово любопытство сведёт его в могилу… Впрочем, «все мы там однажды будем», так? И лучше он падёт жертвой интереса, чем безосновательной паранойи или отравившись несвежей едой. Терять ему нечего, да и сколько можно шариться по углам, словно помойная крыса! Саске – что редкость – кривовато усмехнулся, покидая гостеприимный дом Сарутоби и отправляясь в такую родную тьму ночи.