Красная спираль

В первую очередь Саске составил перечень того, что им было известно о невидимом противнике, чтобы было на чём основывать дальнейшее «расследование», как бы странно это ни звучало со стороны солдата, присягнувшего якудза. «Обеспеченность в средствах, знание ядовитых и психотропных веществ, неместные, знают подконтрольные заведения, знания об известных семьях города»… Пока это всё, к чему пришли мужчины, вспоминая покушения на Наруто, в том числе случай с афродизиаком. То есть, противнику было известно, что Учиха – фамилия военно-полицейской семьи, однако они понятия не имеют об истинных способностях – как умственных, так и физических – наследника Узумаки. Отсюда главная нить – они не из этого города или же прибыли сюда сравнительно недавно, пару лет назад максимум. Однако обо всех новых группировках тут же становится известно теневому главе города, как бы хорошо они ни скрывались. Полукровка откинулся на спинку кресла, покручиваясь на десяток градусов туда-сюда на его оси и разглядывая деревянные доски потолка в своём кабинете; Учиха смотрел на исписанный листок, будто тот мог всё рассказать, стоит лишь немого надавить. Он поднял взгляд на господина, когда тот негромко заговорил: – Хотя знаешь, Саске, было кое-что.. примерно год назад? Кто-то пытался сбывать здесь наркоту. И не какую-то мелочь, которой балуются в клубах расфуфыренные подростки, а вещества потяжелее – и значит, с более сильным эффектом и привязкой. Это грязь, которой ни Узумаки, ни Хьюга, ни тем более Сарутоби не пачкали свои руки. Ттебайо, наши руки, может, и по плечи в крови, но «сахарной пудрой» никогда не были присыпаны… – «Пытался»? Значит, вам удалось избавиться от них тогда. – Верно. «Травку» и что-то в том же духе я ещё могу допустить, но это дерьмо… Однако нам так и не удалось хоть что-то узнать, – Наруто со злостью скомкал попавшийся под руку лист бумаги. – Кто из дилеров не подставился под пулю или нож – те траванули себя своей же дурью! Они немного помолчали, обдумывая что-то ещё из списка. Узумаки снова зацепился взглядом за «..веществ». – Анализ таблеток и порошка, что удалось забрать у суицидников, проводил Орочимару. – Думаешь, он мог приложить к этому руку? – скептически изогнул не скрытую чёлкой бровь отставник. Наруто поморщился, соглашаясь: – Тоже не хочу так думать. Не то чтобы я прям так охренительно доверял ему, – он насмешливо фыркнул, – ему не получится доверять на все сто, даже если хорошо его знаешь. Кстати, в Акацуки его звали «Снейк» – и не без причин… Но вот в чём штука: ему это всё не за чем. Он был прав, и Саске знал об этом. Орочимару самый неамбициозный в отношении власти человек, который только встречался младшему Учихе. Всё, что не касалось его науки хотя бы косвенно, его совершенно не интересовало. Этот своеобразный человек достаточно обеспечен, чтобы не нуждаться в средствах ни на жизнь, ни на свои драгоценные исследования, результаты которых он, впрочем, может продать. Но и здесь есть пресловутое «но!»: у учёного есть «клиентский список», за который он практически никогда не выходит. «Практически никогда» оставляет лазейку для недоверия. – Суйгетсу работал на Орочимару-сана несколько лет, он может знать о том веществе, – опережая возможные сомнения босса, мужчина продолжает: – При всей своей дерзости, он не стал бы воровать у своего работодателя. Слишком запуган для этого. – Зови, – беспечно пожал плечами Наруто. Мальчишка явился минут через двадцать – заблудился в коридорах поместья – с серьёзным лицом, но нервно бегающими глазами. Прежде он ни разу здесь не был, хватило объяснений, что вон в той стороне покои Наруто-сама, и парень сам решил сюда не соваться. Как говорится, подальше от начальства – поближе к кухне. Часто буквально. Но здесь был Саске-сан, что вселяло надежду на лучший исход, хотя по пути Суйгетсу уже успел перебрать в голове все свои косяки за последние дни, впрочем, всё равно не нашёл ничего, достойного внимания самого босса. Оказалось, звали его не наказывать, а поручать – и мальчишка почти засиял, даром хоть счастливую улыбку подпиленных зубов подавил, сжав губы в кривоватую линию. Гордость распирала его примерно минуту, пока объясняли суть задачи: связаться с сенсеем не составило бы для него труда, у того было лёгкое сердце и вечная текучка «кадров», так что он не стал бы злиться на работника с самым большим «стажем». У Суйгетсу попросту не было места, куда уйти – а теперь есть, и док наверняка даже вздохнул с облегчением. Подросток не доставлял проблем, но уж очень энергичный. – Здесь указаны интересующие нас вещества, – Саске протянул список; всё это время говорил он, Наруто лишь наблюдал, уткнувшись губами в сложенные в замок руки. Получив недлинный список искомых препаратов, мальчишка любопытно пробежался взглядом по неровным буквам – авось что-то и сам скажет, звонить никуда не придётся. Да так и замер, в ужасе распахнув лилово-серые глаза; пальцы задрожали, роняя блокнотный листок на пушистый ковёр под ногами. А потом он зло засмеялся: – Они… здесь… Чёрт возьми, здесь! Новый рынок… – он вдохнул глубоко, когда от смеха закончился воздух, и, всё ещё похихикивая, пояснил, гордо подняв голову: – Вам не понадобятся услуги Орочимару-сана, Наруто-сама. Потому что я сам видел, как делается каждый пункт из этого списка. Мой – бывший – клан занимается этим дерьмом. Хозуки. У Суйгетсу не сложились отношения с семьёй. Шебутной, непослушный, сквернословящий, не проявляющий уважения… Но его оставляли в клане. Не из-за семейных уз – восьмая вода на киселе главы – но кадрами прагматичные якудза разбрасываться не любили. Да и мальчишка был по-своему талантлив, с хорошо подвешенным языком. Только вот… Сколько раз ему говорили «продавай – не употребляй»?.. – Я торговал. Потом сам стал зависим – и меня выперли подыхать. Однажды подросток принёс заказ на вечеринку своих же сверстников – и остался. У самого детства ноль, друзей столько же, а тут, пожалуйста, все тридцать три удовольствия. И пошло всё в тартар именно тогда, усугубляясь всё сильнее: за несколько месяцев парень прошёл путь от «нюхать порошок» до «растапливать и колоть». Когда в клане узнали – его вышвырнули, не пытаясь помочь. Их клиенты всегда были для них лишь падшими людьми, которые не могут устоять перед дозой, мусором под ногами, который в то же время готов отдать порой последнее, ради призрачного, эфемерного «счастья». Так к чему отказываться от лёгких денег, которые, очевидно, этим людям не нужны?.. Вот и подросток-наркоман оказался на улице без гроша в кармане и с подступающей ломкой. Он был бит и воровал, дрался, ел отбросы – падал всё ниже, сам не заметил, как чёрные волосы стали ломкими и серебристыми… Почти как порошок, от которого темнели вены. – Твои волосы похожи на сосульки весной! – смеётся пламенно-рыжая девочка, когда Суйгетсу пришёл на кухню после душа, и по шее стекала с волос вода. Он не любит вытирать голову. … Хозуки не помнит, как его подобрал Орочимару. Тот говорит, что искал труп посвежее, чтобы воскресить – и похоже эксперимент удался. А Суйгетсу не уверен, сколько в этих словах шутки. Тогда черноволосая красавица – которой учёный показался тогда пареньку – выхаживала его, помогала пережить ломку, постепенно возвращая из бездны. Не безвозмездно, конечно. Едва смог соображать – Орочимару дал мыслительную работу, заставляя читать жутко скучные подростку научные труды; когда смог двигать руками, печатал под диктовку, чистил овощи, протирал пробирки; когда смог ходить – полноценно влился в работу лаборатории. Какое-то время мальчик отстранённо занимался делами, потом вдруг задумался: а не делает ли его благодетель то же, что и его семья? После пережитого он чувствовал ко всему, связанному с наркотиками – в том числе, родному клану – отвращение и… стыд. Впрочем, наставник быстро дал понять, что интересуется сугубо наукой, и до чего бы то ни было другого ему дела нет. А стыд так и не прошёл за два года. Только отступал иногда. – Хозуки не ведут переговоров, не вступают в открытую конфронтацию. Они манипулируют, дают взятки, подставляют или убивают – тихо, чтобы не понял никто. Эти штучки, – парень шустро подобрал с пола листок, помахал им в воздухе, шурша, – их любимые, из-за эффективности. Он походу сильно торопится, раз сразу козырями швыряется… – Дурь, значит, – подал наконец-то голос юный босс; из-за долгого молчания и напряжения больше было похоже на рычание. Голос Саске же напоминал звон стали о сталь: – Именно. Словно недостаточно презрения от затеянной ими войны... Иди, Суйгетсу. Не спускай глаз с Карин. Снова поклонившись, Хозуки покинул кабинет, на свою беду бросив случайный взгляд на молодого босса. Его лицо выражало торжество, но ужаснуло не это: зловещий оскал парня не предвещал помилования бывшему клану мальчишки. А не связался ли седоволосый юнец с ещё большим злом, чем прежде? Впрочем, реакция Узуками на упоминание дури говорила лучше любых слов и служила самым сильным аргументом для Суйгетсу, чтобы остаться. – Хэй, Ледышка, где ты ходишь?! – вот и второй аргумент, о котором лучше никому не знать. – Цыц, мелочь горючая! – он щёлкнул по носу девчонку, но так и не сумел удержать улыбку за напускной хмуростью. – Мы преподнесём в дар Какаши-сану месть ко дню его похорон, Саске. Это будет моя благодарность за то, что он сделал для меня в этой жизни. Самое малое, что я могу сделать для него. Счастье и ярость переполняли Узумаки, смешиваясь в самый неожиданный для Саске коктейль. Однако упивался этим двояким состоянием полукровка недолго, его изощрённый разум уже начал прикидывать план. Теперь, когда у объекта мести появилось лицо и имя, он мог начинать действовать, дать наконец выход своим саморазрушительным эмоциям. Он отдаёт распоряжение: – Свяжись со Спайдером. Закажи инфу по Хозуки. Он любит назначать странную плату, согласуй со мной сначала, – он устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, на губах осталась тень торжествующей ухмылки. Наруто никогда не умел чувствовать что-то одно, так и сейчас, хотя на этот раз внутренние переживания не рвали юношу каждое в свою сторону. Злость, радость, отвращение, предвкушение… Месть разминала мышцы, готовясь к агрессивному старту. Плеча коснулась тёплая ладонь, принося запах сочной зелени, металла и пороха, въевшегося под белую кожу в местах ожогов. Полукровка доверительно прижался виском к чужому запястью, наслаждаясь тишиной в присутствии близкого человека. Неожиданно ощутилась усталость – результат многих дней недосыпания. Наследник нехотя отстранился, поймал нежный взгляд мужчины на непроницаемом, как всегда, лице. Он лишь кивнул на усталую просьбу: – Теперь иди, мне нужно побыть одному. Заперев за собой дверь, Саске направился в малую приёмную основного поместья, обжитую им в качестве временного кабинета. Подготовил блокнот и ручку на случай каких-то требований или если кое-какая информация у Спайдера уже имеется, и набрал номер, вероломно сохранённый самим информатором на его телефоне. Ответил альбинос на шестом гудке, сонный и очень, абсолютно раздражённый: – «Ёб твою мать да в разных позах! Кому тут жить пиздец как не хочется?! Тебя в детстве будильником ебанули по башке пустой? Бля-» – Спайдер, вы так распугаете всех клиентов, – холодно прервал нецензурную тираду Саске. На том конце замолкли на несколько секунд, затем оглушительно заржали, иногда всё же прерываясь на слова: – «Фару-кун? Ёпт, я уж подумал, твой братец совсем охуел в такую рань звонить! Да у него голосок похолодней будет, флик* грёбаный…» – в его голосе больше не было агрессии, ругательства сыпались по привычке, а не из желания оскорбить собеседника; Учиха сильнее удивился другому, отпустив равнодушно шпильку: – Уже полчаса пополудни, Спайдер. – «Я же сказал: рань... Срань господня! Что это за хрень?! – это определённо не относилось к телохранителю. – Пиздуй отсюда, я сказал. Совсем охуела, дрянь хвостатая!.. Чего тебе, Фарукон, только живей язычком работай». – Клан Хозуки в настоящее время. Деятельность, ресурсы, интересы. – «Ок. Нару-тян хочет заебашить крутую вечеринку? – альбинос воодушевился намечающейся заварушке, Саске как наяву видел азартный блеск кроваво-красных глаз. – Нечасто ко мне стучится, засранец. Покеда». – До свидания? – по-видимому, плату мужчина решил назначить по окончании работы. Что ж, значит, так тому и быть. В отсутствие господина Учихе было чем заняться. В конце концов, это для «Узумаки» он телохранитель, а для «Намикадзе» он секретарь, потому и занялся расписанием своего парня, назначением и корректировкой запланированных встреч с учётом нынешних событий и возможных развязок. Этакий кубик Рубика. Где-то через час его прервал заглянувший в комнату Генма; поприветствовав лёгким поклоном, он вынул извечную зубочистку, прежде чем спросить: – Наруто-сама не здесь? Его там просят… копы. С ними девочка, которую мы… упустили, – вид мужчины оставался иллюзорно спокойным, однако тонкая деревяшка в его пальцах с хрустом переломилась. Злость на себя пройдёт ещё не скоро, это Учиха знал по себе: Ширануи не справился с заданием своего хозяина, да к тому же потерял своего человека, которого обещал не бросать. Парнишка не был нужен своей семье, и был очень рад прибиться хоть к кому, даже к бандитам. – Наруто-сама занят, – его сейчас лучше не беспокоить, слишком рад будущей расправе, нельзя полицейским его таким видеть. – Я сам переговорю с ними. В фойе при главном входе, где обитатели и гости дома оставляют обувь, топталась парочка незнакомых офицеров в патрульной форме с девочкой-подростком – светловолосой и зеленоглазой. Комбинезон был испачкан на коленях, выше локтя темнел синяк от чьей-то грубой хватки, на ладошках щипало от наспех обработанных ссадин, веки опухли и покраснели от слёз. Мужчины с любопытством озирались по сторонам, видать, не часто доводилось бывать в старинных домах состоятельных японцев. Бетти с боязливой надеждой переводила взгляд от двери к двери, ведущих сюда несколько коридоров. Когда одна из них отъехала в сторону, глаза девочки зажглись, а затем стремительно потухли: вышедший человек не был её японским кузеном – Наруто. И пусть Роберт считал киборгов крутыми, его сестра побаивалась этого человека с чёрной рукой. Учиха обвёл взглядом копов, отметил напряжение девочки. – Приветствую, офицеры, чем могу помочь? – Э-э, вы – Наруто Намикадзе? – неуверенно спросил один из них, поглядывая в блокнот, вероятно, с показаниями Бетти. – Нет, я его секретарь. Намикадзе-сан сейчас отдыхает, мне не хотелось бы его беспокоить. Что-то случилось с Хартвеллами? Девочка вскинула голову, услышав фамилию, но явно ничего больше не поняла из его слов; полицейские переглянулись, на лицах отразились смешанные чувства: облегчение и недоумение. – То есть, вы действительно знаете эту девочку и её семью? – Да, они были у нас на днях, – Саске напомнил себе, что он вроде как не должен знать о происшествии: – Так вы ответите мне или нет? Почему с вами только девочка? – Ну как сказать… – полицейский переглянулся с напарником, не уверенный, как лучше подать те обрывки информации, но всё же смущённо продолжил: – Мы не очень хороши в английском, поняли только «мама», «брат», «плохие люди» и «помогите». На японском она назвала только имя – Наруто Намикадзе, а его адрес указан здесь. Почему туристы приходили к вашему господину? – Это семейное дело. Хартвеллы родственники моего работодателя. Быть может, я смогу вам помочь? – Саске присел перед девушкой, сжимавшей за спиной дрожащие руки, и заговорил на сносном английском: – Привет, Бетти. Я друг Наруто, расскажешь мне, что случилось с мамой и братом? Рассказ дался подростку не сразу, но сбивчивый набор слов стал постепенно обрастать более понятными деталями пропорционально учащающимся всхлипам. К моменту, когда Беттани всё же расплакалась, события минувшей ночи стали куда менее туманны. Всё семейство Хартвеллов гуляло по городу допоздна: хотелось увидеть всё и сразу, они впервые в Японии, и неизвестно, как надолго. Распалённые впечатлениями, дети не унимались даже по возвращении в отель, потому и ложиться спать не спешили, да и мама не гнала – понимала, что не уснут. Смотрели по вай-фаю мультики и фильмы, и когда близнецы наконец-то начали клевать носом, в номер постучали. Девушка не слышала, что там говорили, они с братом старались не заснуть – всё ещё было интересно, чем же кончится история… А потом мама закричала, приказала бежать, бросившись на гостя. Только он был не один. Бетти страшно перепугалась, не знала, куда бежать и где прятаться, замерла в панике, как лань перед горящими фарами… Робби же оказался храбрее – страх за сестру был сильнее страха за себя – он смог припомнить урок той китаянки со звонким именем и ударил бандита. В суматохе оба подростка смогли убежать на улицу, но там их нагнал один из преследователей, и тогда они разбежались в разные стороны, девочка спряталась за какими-то вонючими коробками. Бетти долго прислушивалась к шорохам в темноте, выискивая приближающиеся шаги, казалось, она ни за что не сможет уснуть, может быть, никогда, но… В какой-то момент она закрыла глаза, моргая, а когда открыла – уже рассвело. Было страшно возвращаться в отель, она решила выйти на какую-нибудь оживлённую улицу, где наверняка можно будет найти того, кто поможет ей. Мама учила искать полицейских, если кто-то из них потеряется, а связаться с ней не получится. Телефон девушка оставила в номере, от ужаса, конечно, совсем не думала его найти и взять с собой. Саске погладил рыдающего подростка по светлым волосам, слишком гладким и тонким, чтобы быть чистыми, поднялся на ноги и обратился к сопровождавшим офицерам, которые смотрели на будто косоглазого – из-за неотличимого протеза – мужчину с плохо скрываемой надеждой: – Она сказала, что потерялась в городе, когда они гуляли по ночной ярмарке. Телефон забыла в отеле и не могла позвонить маме, – Саске говорил ровно и уверенно, сочинив историю, пока девушка вела свой сбивчивый рассказ, уточнил для большей убедительности: – Мы свяжемся с Люси-сан, не беспокойтесь. – Но.. она что-то сказала про плохих людей… – Вам ли не знать, как небезопасен ночной город для девочки-подростка? – постарался напустить в голос волнения, его видимое равнодушие может оказаться подозрительным; положил руку на плечо юной британки, то ли успокаивая, то ли придерживая рядом с собой. – К ней пристали какие-то парни, но она убежала от них и спряталась. Девочка очень напугана, позвольте мне позаботиться о ней. Не хочу вас больше задерживать, – вежливый намёк валить уже по своим делам и не мешать якудза делать своё дело. Ничего не заподозрившие офицеры полиции, согласившись, покинули особняк, напоследок пообещав проверить девочку через пару дней. Телохранитель проводил их взглядом, пока те не вышли и за территорию. – Иди за мной, Беттани. Не бойся. Девушка отказалась от питья и еды, растерянно села на плоскую круглую подушку, не обнаружив в приёмной ни стула, ни кресла, а предмет мебели в центре комнаты, похожий на широкую скамью, был, судя по разложенным на нём бумагам, столом, пусть и очень низким. Для европейки эти привычные восточной культуре детали всё ещё были в диковинку, ведь она провела здесь всего пару дней. Обхватив колени, она отстранённо наблюдала за другом своего кузена, вернувшемся к прерванному визитом полиции делу. Саске мог показаться бесчувственным человеком, но в нём почти всегда вершил разум: девушка не впадает в истерику, значит, можно не отвлекаться на неё какое-то время и завершить дела. Всё равно прямо сейчас отставник ей ничем помочь не сможет. *** Наруто разлепил глаза, недовольно поморщился, выпрямляя затёкшую спину. Когда он успел заснуть? Вытер костяшками губы, проморгался, потянулся, слушая похрустывания суставов, со стоном позвал своего парня, но ответом ему была тишина. Чёрт, он же просил его уйти… но не так же надолго?! Часы неутешительно показали, что продрых Узумаки не менее трёх часов – а ответственный секретарь и заботливый парень непременно должен был разбудить его! «Нет, – со вздохом мягко улыбнулся полукровка, – как раз такой человек не должен был». Повинуясь зову желудка, юный якудза побрёл на кухню, надеясь там кого-нибудь застать: кухарка сегодня выходная, и готовить что-либо самому не хотелось. В крайнем случае, он, конечно, как всегда что-нибудь закажет, но… Внутри поселилось нехорошее, опасное порой чувство паранойи – вдруг курьера подменят, и пицца, рамен или баоцзы окажется для парня последней пищей? Уж лучше он чуть напряжётся и сам себя покор… – Саске! – обрадовался Узумаки, смурное настроение как рукой сняло; Учиха повернулся к нему «зрячей» стороной – зашуршал простой серый передник – и лёгкая улыбка тронула бледные губы. – Что готовишь? А мне можно тоже? Ты не сможешь мне отказать, я твой босс! – И не собирался, Наруто-сама. Ничего сложного, просто салат из морепродуктов. Подай соус. Поставив изящную бутылочку на стол рядом со стеклянной миской, полукровка остановился позади мужчины, обнял его, стиснув руки поперёк живота, положил голову на левое плечо, бездумно следя за бликами и тенями на полу. Расслабился, чувствуя прохладную «металлическую» руку, ласково зарывшуюся в волосы на несколько мгновений, пока правая рука поливала густым соусом овощи, нашинкованные умелым мастером ножей. Затем Саске понадобились обе его руки, и он нехотя разорвал контакт, втайне радуясь, что только он: Наруто не разжимал объятий, пока партнёр придерживал миску и размешивал её содержимое. Только голову поднял, чтобы полюбоваться потеплевшими кончиками ушей. Так странно: настроение понежничать случается у обоих нечасто, потому такие моменты смущают сильнее, чем обнажённые, переплетённые в страсти тела, или мокрые от пота и семени простыни. Отставник бережно хранит в памяти вот такие случаи, как сейчас, потому что именно тогда он чувствует, будто у них нормальная жизнь, без передряг, крови и шрамов; они могли бы быть работниками какого-нибудь офиса или… Впрочем, какая разница? «Меня всё устраивает в моей сумасшедшей жизни… – отстранённо подумал Наруто, тут же злясь и шумно сопя в плечо: – Но чёрт возьми, какого хрена я должен разбираться с какими-то чужаками, которые своего места не знают?!» Нет, Саске тоже вовсе не жалеет, что он такой, каким его сделала собственная жизнь, ведь именно благодаря ей они там, где они сейчас… И всё же, будь они кем-то другими, им не приходилось бы решать вопросы жизни и смерти так буквально. Сейчас он закончит мучить блюдо, и придётся разрушить этот уютный кокон, островок безмятежности. Наруто звонко целует мужчину за ухом, встав на цыпочки, а затем ловит счастливый взгляд оглянувшегося Саске, с лёгкой улыбкой так же поцеловавшего его в кончик загорелого носа. На миг якудза даже померещилось лицо ещё совсем молодого военного, только поступившего на учёбу, с чистой кожей и полностью своим телом. Наваждение рассеивается, стоит только моргнуть; Узумаки широко и довольно улыбается, сверкая зубами, выхватывает миску и со смехом выходит из кухни. Покачав головой, телохранитель уходит следом, прихватив несколько тарелок и приборы. В столовой было тихо и пусто, но Бетти не то чтобы обратила на это внимание. Та самая китаянка – Тен-Тен – помогла переодеться и привела её сюда, даже пыталась растормошить, но языковой барьер и апатичное состояние девушки не позволили идее увенчаться успехом, потому оставалось только сидеть в тишине и молчании, ожидая возвращения Учихи. Впрочем, продлилось это беззвучие недолго – вскоре в коридоре раздались шаги и голоса, явно спорившие о чём-то, и через несколько секунд в малую столовую вошли трое шумных подростков. Точнее, шумели лишь двое из них, а третий выразительно закатывал глаза или качал головой, давно оставив попытки остановить спорщиков. – А я тебе говорю: «Нинзя Шторм» круче! Там хоть боёвка нормальная рукопашная. – Дурочка что ли? Ты видела, в какого потрясного ящера они собираются? Однозначно, «Дино Гром» – лучшая версия Рейнджеров! – А мне «Дикая Сила» нравится»… – Ну, ты у нас вообще зверюшек любишь, так что не удивительно. Но я говорю не о внешности, а.. – Карин прервалась на полуслове, заметив, что в помещении они, оказывается, не первые: – Бет-тян?! Когда вы вернулись? А где остальные? – в ответ британка не сказала ни слова, но покачала головой, затем её глаза заволокла пелена слёз, и она уткнулась лицом в прижатые к себе колени. Девочка же растерянно посмотрела на Тен-Тен, но та только пожала плечами: она ничего не знала о произошедшем. Малышка решительно повернулась к «нянькам»: – Мы не закончили, Суйгетсу! Прежде чем уйти к новой знакомой, она ещё «для профилактики» ткнула оппонента в бедро. Пошипев на «вконец оборзевшую малявку», парень тоже обратил внимание на тихую гайдзинскую девчонку, отмечая потерянный и усталый вид, как и ссадины на неприкрытых участках тела. Удивлённо уставился на китаянку: – Тен-Тен, ты её побила что ли? – Для тебя «семпай», грубиян ты неотёсанный! – тут же возмутилась женщина, вскакивая и упирая руки в бока. – Как ты вообще до такого додумался?! Девушка не обращала на шум вокруг никакого внимания, как бы громко ни спорили едва ли не самые голосистые люди в доме. Она горько плакала, наконец-то позволяя себе выпустить накопившийся страх. Даже не заметила приближения японской девочки, которую встретила два дня назад, пока та не коснулась её плеча – Бетт тут же ушла от прикосновения, и с испугом посмотрела на Карин большими зелёными глазами. Узнавание пришло быстро, но девушка так и не расслабилась, лишь села прямо и тихо извинилась. Ей всё чудились те ужасные, сильные мужчины, старавшиеся схватить их до того, как поднимется шум; торопливый топот за спиной и незнакомые, но наверняка оскорбительные крики в спину; горячая рука брата и его испуганный, но в то же время решительный взгляд; холодные подворотни и вонючие баки; удаляющиеся шаги… Всё было так страшно, тем более для девушки, чьим самым худшим воспоминанием до этого было скорбное мамино лицо, когда отец исчезал из дома, скрывая от семьи своих призраков войны. Но тогда было страшно за папу – как он там, в городе? Там же нет маминой вкусной еды и тёплой постели, телевизора с его любимым спортивным каналом… А здесь этот липкий, леденящий страх за жизнь – собственную и своих близких – был испытан ею впервые. «Кажется, теперь я понимаю папу чуть лучше». – Что? – Карин обеспокоенно смотрела на родственницу; видимо, последнюю мысль Бетти шепнула вслух. Вдруг на неё обрушился окружавший её гомон жестикулирующих людей – спор набирал обороты, и кажется, уже никто из тех двоих не помнил, с чего всё началось – девушка заозиралась по сторонам, выискивая равнодушное лицо секретаря её кузена. Когда он ушёл и пришли все эти люди? А разве она с «киборгом» были в этой комнате? Беттани с трудом смогла вспомнить, как перемещалась по дому после того, как излила накопившееся в рассказе тому мужчине со странным именем. – Где Са… секретарь Наруто? – Саске-сан был здесь? Мы его не видели… Тен-Тен! – звонкий голос малышки прервал женщину и всё ещё огрызавшегося подростка. Хотя сейчас она держала его за грудки футболки и, возможно, собиралась хорошенько стукнуть, и в то же время приятеля пытался остановить рыжий громила Джуго, чтобы тот сильнее не усугубил своё положение. Теперь же все, земерев, оглянулись на возглас, и Карин закончила вопрос: – А где Саске-сан? – На кухню вроде ушёл, – пожала плечами та, так и не отпустив ворот футболки Суйгетсу. – Я должна была присмотреть за малой, пока он не придёт, мало ли куда она двинет в таком состоянии или учудит чего. – «Учудит»? – удивилась младшая Узумаки. Что такого произошло? Это связано с тем, что она тут одна, без родных? Больше не стараясь что-то выяснить, Карин села рядом с девушкой и порывисто крепко обняла её: – Всё будет хорошо! Задать свой вопрос вновь Бетт не успела – впрочем, ей был не слишком интересен ответ, спросила она скорее машинально, чем из реальной необходимости – в комнату ураганом влетел без-пары-месяцев-глава-клана, держа в руках полную миску салата, как самое ценное сокровище, а вслед ему и его громкому смеху раздавались строгие окрики: – Это не только тебе, не будь эгоистом! На лице вошедшего спокойным шагом Саске осталась лишь тень улыбки, возникавшей порой «по вине» Наруто. Мужчина холодно оглядел замерший вокруг бедлам, и юный якудза перехватил его взгляд, «ласково» улыбнулся вздрогнувшим подчинённым: – Что-то много тут народу… – Да, похоже все поручения они уже закончили, – подхватил мысль телохранитель. Узумаки наигранно простонал: – Эх, теперь нужно новые давать… – Н-не нужно, Наруто-сама! – Тен-Тен одёрнула руки от Суйгетсу, даже спрятала их за спиной, нервно улыбаясь. – Я уже ухожу! А то от инвентаризации передышка нужна была, но уже всё. Правда-правда! На свежую голову мигом все «стволы» сосчитаю! – Чего это с ней… – И мы тоже пойдём, Саске-сан… – Джуго, прочувствовав атмосферу, не дал другу ляпнуть «что-то не то», поманил жестом девочку, за которой им поручили присмотр, но Карин вдруг воспротивилась: – Я никуда не пойду! – Карин-тян, не капризничай. – Мелочь, харе выпендриваться! – Карин может остаться, составит компанию Бетт, – с лёгкой, уже не опасной улыбкой остановил конфликт Наруто, заодно придумывая новую «работу»: – А вы валите, Тен-Тен вон помогите, может, и себе что подберёте. Мальчишек как ветром сдуло – ещё бы, какой пацан предпочёл бы девчонку настоящим пушкам? – и в столовой воцарилась тишина, когда стихло эхо их шагов. Самодовольно усмехнувшись, Наруто уселся за низкий стол, гордо поставив миску с салатом посередине, похлопал по татами рядом с собой, подзывая Учиху. Шутливо подмигнул девочкам: – Не парьтесь, готовил не я, а Саске, так что есть можно, – больше внимания на них он не обращал, поручив заботу о кузине своей дерзкой подопечной. Его куда больше увлекал севший рядом хладнокровный возлюбленный: – Покорми меня, Саске-е-е. – Вы уже взрослый, чтобы быть способным самостоятельно питаться, – сначала полукровка усмехнулся подколке отставника, но вдруг как-то помрачнел: – Но недостаточно взрослый, чтобы предотвратить… – в губы неожиданно ткнулись палочки, овощи вымазали его соусом, прервав на полуфразе, а сжатый от бессильной злости кулак разжался, чуть хлопнув ладонью по столешнице. Парень машинально открыл рот, принимая еду, но не отрывая шального взгляда от тёмного глаза напротив и ничего не выражавшего лица. Или нет? Уголок губ едва заметно дрожал, намекая на сдерживаемую улыбку. И тем не менее, телохранитель продолжил эту игру, хотя Наруто ожидал, что тот передаст ему палочки после первого «кормления». Однако мужчина продолжил подавать ему политые соусом дольки раз за разом, время от времени перехватывая немного и себе. Они оба забыли, что у них есть зрители, отрешаясь от проблем друг в друге. Однако «зрители» о них не забыли. Карин фыркнула на капризы родственника: она не раз видела, как капризничает Наруто, хотя и был гораздо старше неё. Однако её новая подруга не понимала ни слова из их прерывистого диалога – не считая имён – зато неплохо читала жесты; мама рассказывала им с братом об особенностях местной культуры, чтобы её дети не попали в неприятную ситуацию из-за разницы менталитетов. В смысле, для японцев же нетипичны столь близкие контакты, разве нет? Но когда Бетт спросила об этом Карин, та только отмахнулась: Наруто всегда был очень контактным парнем, компанейским и располагающим к себе, кроме того, он же наполовину европеец – и пожала плечами. Но юная англичанка не была так уверена, пусть и знает кузена всего-ничего, но она в Европе порой видела такое поведение – у местных парочек, и не все из них были… гетеросексуальны. Впрочем, она разумно решила не высказывать малышке-Карин свои предположения: во-первых, мала ещё, а во-вторых, Беттани ведь может ошибаться, верно? Её сумбурные размышления и ковыряние вилкой в тарелке с вкусным, но от переживаний плохо лезущем в горло салатом, прерывает мрачно-готичная мелодия чьего-то мобильного. На звонок отвечает Узумаки, и по мере прослушанного его губы растягиваются в жутковатую улыбку, от которой по коже британки пробегают мурашки. Парень завершает звонок, сказав что-то по-японски, оглядывает окружающих и, остановив свой взгляд на подростке, наконец произнёс уже на английском: – Завтра утром ты увидишь своих родных.