Ночные: за кадром

      Кэнди следит за ней уже некоторое время. Красивая девушка, в которой слишком много жизни, слишком много счастья, спрятанного пока что внутри. Он чувствует её эмоции: беспокойство о том, что постепенно созревает в её чреве; её любовь и восхищение кем-то очень близким и одновременная досада на него. Смешанные чувства. Такая сильная в своей жизненности, такая хрупкая.       Кэнди сложно сказать, когда он впервые увидел её — он не уверен даже, что именно увидел, вполне возможно, что первым пришёл запах или ощущение. Словно яркая звезда на ночном небе, зовущая за собой, неизменная Полярная звезда.       Она ойкает от неожиданности, прижимая одну руку к сердцу, другую — к животу, когда он появляется рядом. Кэнди улыбается, не размыкая губ — пара верхних резцов у него уже заменилась на острые треугольники, как у Лайонела. Говорить теперь тоже нужно осторожнее, некоторые пугаются. А некоторым всё равно — лишь бы Кэнди был рядом. Он умеет очаровывать. Это у него в крови. Это его природа. Его, Лайонела, Брента... Иди к ним с любовью — и они тоже отдадут тебе любовь. Иногда Кэнди кажется, что то количество любви, которое проходит через него, способно изменить мир, буквально взорвать всё вокруг. Что он сияет, подобно солнцу. Ночному солнцу.       Эти периоды сменяются тотальным отчаянием и ужасающей, засасывающей пустотой — чёрной дырой. Дни голода. Редкие, потому что, пережив подобную ломку в четвёртый или пятый раз — они с братом снова переезжали, и обстоятельства складывались ужасающе неблагоприятно — Кэнди пообещал себе, что это больше не повторится. Ведь солнце — это лучше, чем чёрная дыра, верно? К тому же, ему теперь надо заботиться о Лайонеле, Лайонел сейчас снова меняется, ему сложно пока покидать их жилище в этом странном городе, пропитанном музыкой и магией...       Кэнди улыбается, не размыкая губ, а девушка смеётся с облегчением:       — Вы меня напугали!       Сейчас едва сумерки, но Кэнди привычен к ранней охоте.       — Вы очень красивы! — Кэнди всё равно, что говорить, главное использовать голос и особые интонации. — Вы не модель, случайно?       — Время от времени, — осторожно отвечает девушка, но тут же улыбается снова: Кэнди слишком мил, слишком симпатичен, слишком располагает к себе. А ещё он чем-то напоминает ей мужа, может быть, этой манерой говорить? Или улыбкой? Или длинными волосами цвета тёмного мёда?..       Кэнди начинает свой обычный трёп о красоте в окружающем мире, о людях, несущих в себе красоту, о силе любви. Он говорит так искренне, так проникновенно, что девушка идёт за ним, словно за волшебным дудочником. В эту минуту она действительно увлечена незнакомцем. Незнакомцем, который, как ей кажется, понимает всю суть мира, видит его словно бы изнутри неё самой...       Их путешествие закончится среди деревьев, опускающих свои ветви в воды Миссисипи. Непослушными пальцами она сумеет сорвать подвеску в виде черепа, которую незнакомец носит в левом ухе. Волна любви захлёстывает её, и в этот момент она не думает больше ни о ком — ни о своём муже-художнике, ни о ребёнке, который должен был бы вот уже в августе появиться на свет.       Она взрывается, словно сверхновая.              — Лайонел? Смотри, что я принёс... — Кэнди благоговейно опускает в протянутые руки эмбрион. — Этот подходит?       Лайонел кивает.       Эмбрион ещё живой.       Он подходит.