Ночные: за кадром

      Если удастся продержаться ещё некоторое время. Вчера её внутренности горели в моих руках, дивный фимиам, яблоки Гесперид. Почему я беспокоюсь об этом? Я не беспокоюсь. Луна почти полная: яблоко в небе, кто-то срезал часть твоей золотой плоти острым ножом. Скоро он придёт ко мне, мой огромный зверь, тигр, а повадки кошачьи — будет виться вокруг, тереться головой с глубоким раскатистым урчанием. Потреплешь за ухом — мурлыкает. Когда луна убывает, она похожа на кривой коготь, полная луна — глаз. Глазное яблоко. Буду ласкать его языком. Как быстро холодеют камни. Не чувствовал раньше. Со зверем вместе — тепло, и когда горит любовь в руках — тоже. Винноцветное море. Место, где все моря — алые, как ваша кровь, — это дом. Далеко-далеко отсюда. Должно быть такое. Вижу его во сне, часто. Всегда видел.       Удастся ли следующая охота? Сказал ему, что не буду больше. Но это не то, как было…Сейчас всё иначе, с ним. Боюсь его? Нет, не здесь. Слишком высоко. Только оранжевая полоска на западе, плоские фиолетовые облака, иссиня-чёрное небо. И луна, уже взошла, приглядывает, томно приспустив веко — что внизу? Ах, дети мои, рассмешат ли ваши шалости богов… Посмотри, Луна! Сейчас я поднимаюсь на ноги и подхожу к обрыву. Подо мной — многие метры бетона и стекла и асфальт внизу. Выше всех в этом городе ты, дорогая Коламбия. Я не боюсь сделать шаг в пустоту.       Продержаться почти два года — и снова упасть. Я люблю падать. Падать, падал, падаль. Нет. Нет-нет. Любовь не бывает мёртвой, не может быть просроченной. Только свежей. Самая свежая любовь, эй, мистер! Всего доллар! Не пожалеете! У-ух, как свистит ветер! Мои кожаные крылья распахнулись, и я парю, словно Бэтмен!       Ещё, ещё! Не-е-еет, сэр, с вас хватит! Вот и снова крыша под ногами — ниже, дальше, а Луна всё смотрит, не мигая, и исчезла оранжевая полоска, съеденная мраком. Мммм, словно мягкая конфета. Он принёс мне на днях. А ещё мы ходили в ресторан, да, Бренто! Я там бывал сто лет назад, в прошлой жизни. Никто не узнал меня, хи-хи-хи! Зверь взял говяжье сердце, приготовленное на гриле. Люблю смотреть, как он ест. Люблю есть с его рук. Ты узнал это раньше меня, Бренто. И теперь я понимаю, отчего ты не захотел тогда оставаться: ты захотел жить. Они смотрели на нас, отводили взгляды, я поцеловал его пальцы. Я целовал её пальцы накануне, думая о нём, сердце было тоже — её, пылающее, живое, трепещущая раковина, рождённая в винноцветном море.       Некоторое беспокойство: не могу понять, кто из нас сильнее. Я не воин, не спортсмен. Он — моя противоположность. Вдруг я захотел бы его убить? Почему я беспокоюсь об этом? Нет, я не беспокоюсь.       Время покажет.