Осадок зла

Знать о его ближайших планах Сойку было вовсе необязательно, потому утром Леда поднялся по будильнику, как обычно, собрался и вышел из квартиры, только отправился не на работу, а по заранее найденному адресу терапевта, принимавшего недалеко от их дома. Идти к своему врачу, у которого на медосмотре можно было встретить половину сотрудников из офиса, Леда не собирался. По пути он позвонил начальнику, голосом с загробными интонациями сказал, что у него серьезные неприятности дома, и потому до конца недели он не имеет никакой возможности появиться на работе. Ему даже удалось почти не наврать, не пришлось выдумывать лишнего – видимо, в Леде пропадал не худший из актеров. Главный и без слов понял, что кто-то умер, посочувствовал и пожелал Леде благополучного возвращения в понедельник. Как и на большинство представителей рода человеческого, на Леду приемные докторов наводили тоску. Сидя на неудобном жестком стуле и ожидая своей очереди, он еще раз прокрутил в голове наспех подготовленную речь, которая должна была максимально доходчиво объяснить происходящее с ним и при этом не вызвать у светила медицины желания отправить нового пациента сразу в дурдом. Однако по участливо-понимающему взгляду пожилого врача, по тому, как тот кивал головой и вкрадчиво отвечал, Леда вскоре понял, что толку от визита в любом случае не будет. – Вы принимаете лекарства? – спросил терапевт. – Нет. – Может, вы принимаете какие-нибудь нелекарственные препараты? Обреченно поглядев за окно, где сияло весеннее солнце и голубело прозрачное небо, Леда пришел к неутешительному выводу: конкретно с этим врачом он точно не договорится. – Какие препараты? – устало спросил он. – Я даже пиво почти никогда не пью. – А сколько времени вы проводите на работе? После пятнадцатиминутного разговора, который измотал Леду сильнее, чем напряженный рабочий день, врач наконец заговорил елейно, пытаясь объяснить недалекому пациенту, в чем корень его проблемы. – Вы даже не представляете, как часто ко мне приходят молодые, на первый взгляд совершенно здоровые люди с трудностями, похожими на ваши. Хроническая усталость с самого утра, головные боли, дурные сны... – Меня больше всего не сны беспокоят, – невежливо перебил Леда. – Меня волнуют провалы в памяти. – Ухудшение памяти тоже может быть прямым следствием обыкновенного нервного напряжения. – А можно мне просто сделать МРТ? – совсем уже неучтиво потребовал Леда. Не сдерживая тяжкого вздоха, доктор снял очки и, вытащив откуда-то из недр стола небольшую тряпочку, принялся их протирать. – У вас бывают головокружения? – спросил он Леду. – Не припомню такого. – А рвота? Судорожные припадки? Эпилептические? – Нет. – За последнее время вы не замечали, чтобы у вас резко ухудшилось зрение? – Тоже нет. – Тогда вам не стоит беспокоиться раньше срока и делать магнитно-резонансную томографию тоже. Поверьте, намного эффективнее для вас сейчас отдохнуть и перестать волноваться. – Отлично, – решительно кивнул Леда. – От волнения мне отлично поможет МРТ, на которой не обнаружится опухоли на половину головы. В конце концов, после почти сорока минут дискуссии, показавшейся Леде во истину бесконечной, доктор отпустил его с направлением на МРТ головного мозга и рецептом на сильное снотворное. Именно этого Леда и добивался. Врач, вероятно, остался при мнении, что ему попался на редкость тупой недоверчивый пациент, вот только Леду это мало беспокоило. Попасть в кабинет томографии оказалось возможным лишь на следующей неделе, и Леда ненадолго призадумался, как поступить дальше, а после решил позвонить Сойку и рассказать часть правды – об отгуле и о том, что они могут устроить себе небольшой отпуск. Не пропадать же свободным дням, тем более отдых и правда мог в чем-то ему помочь. – У меня отличная новость, – сообщил он, стоило в трубке щелкнуть. – Мне дали отгул до конца недели. Представляешь? – Серьезно? – голос Сойка звучал удивленно и как-то вовсе не сонно, хотя Леда и подозревал, что может его разбудить – после ночной смены спал Сойк обычно подолгу. – Да, в нашем с тобой распоряжении целых пять дней. Ну или четыре с половиной, до понедельника. Можем съездить куда-нибудь, если ты сможешь с кем-то из своих поменяться. – Поменяться не проблема, съездим, конечно, – Сойк чуть замялся, но, прежде чем Леда начал тараторить дальше, вдруг выдал: – Слушай, я как раз собирался тебе звонить. – Да? – удивился Леда. – Да, вот буквально только что. К тебе тут друг приехал. Из Камеямы. – Друг? – застыв на месте, Леда почувствовал, как потеет рука, которой он держал мобильный. В фоне раздался какой-то невнятный шорох, негромкий голос – кто-то рядом с Сойком пытался что-то ему втолковать. – Мы вот на пороге нашей квартиры стоим, – несколько обескураженно продолжил Сойк. – Его зовут Йо, он хочет срочно с тобой поговорить. Я думал, может, дать ему адрес твоего офиса, но раз уж у тебя отгул, может, ты приедешь домой? Растерянный утренним визитом, наверняка разбуженный, Сойк говорил еще что-то, но Леда не стал слушать. – Буду через полчаса. Впусти его, пусть подождет, – сухо произнес он и сбросил вызов. Чего сейчас в нем было больше – негодования или страха от плохого предчувствия, Леда затруднялся определить. *** Он не видел Йо уже много лет и теперь, разглядывая старого приятеля, приходил к выводу, что тот изменился и не изменился одновременно. Очевидно, что почти за десять лет Йо стал выглядеть старше, стал шире в плечах и как-то внушительнее – еще в школе он был самым высоким парнем в классе. Но в то же время в чертах его лица осталось нечто мальчишеское, детское, что наверняка мешало в работе – вряд ли такой стоматолог вызывал доверие, особенно у пожилых пациентов. – А вот и ты, – с порога выдал ему Сойк и улыбнулся как будто даже благодарно. Леда понял, что диалог с гостем не клеился, Сойк порядком утомился ждать, да и Йо выглядел хмурым и подавленным. – Привет, – произнес он, вставая и протягивая Леде руку вместо дежурного поклона или кивка. – Сколько лет. – Привет, – Леда искренне старался хотя бы при Сойке сохранять доброжелательный вид и не выдавать истинных эмоций от встречи. – Неожиданно ты. – Если бы я предупредил, боюсь, ты бы отказался встречаться, – честно выдал в ответ Йо, и Леда стиснул зубы от досады. Он до последнего надеялся, что перед посторонним человеком Йо будет старательно разыгрывать встречу старых школьных друзей. – Ну, я думаю, вам есть о чем пообщаться, а я пока по делам смотаюсь, – вклинился в их с первых секунд напряженный разговор Сойк. Леда только тут обратил внимание, что тот успел одеться в джинсы и футболку и собрать волосы в хвост – как будто только того и ждал, чтоб сбежать. – Ты не помешаешь, – произнес Леда, гипнотизируя при этом взглядом Йо. Он действительно не хотел, чтобы Сойк уходил – глядишь, незваный гость поймет неловкость ситуации и уберется обратно в Миэ. – Да я как раз на работу съезжу, договорюсь, чтобы меня подменили в ближайшие дни, – объяснил Сойк. – На работу? Так рано? Там же никого не будет. – Обычно часов с десяти кто-нибудь уже есть. На что Сойк точно не мог пожаловаться, так это на отсутствие природного такта. Опрокинув в себя остатки кофе, он попрощался с Йо и ушел. Леда знал, что тот не потребует объяснений столь странному визиту, но понимал, что сказать хоть что-нибудь будет нужно. А значит, придется опять врать. Стоило двери за спиной Сойка закрыться, и тишина в квартире сразу стала казаться Леде тяжелой, не лучше кладбищенской. С лица Йо мгновенно стерлось выражение напускной радости, уголки губ опустились, и Леда только теперь заметил, что тот выглядит сильно осунувшимся. Со вздохом Йо опустился на табурет, где сидел до появления Леды, и прислонился к стене, пока сам Леда так и стоял напротив, глядя на своего некогда друга сверху вниз. На столе остывал нетронутый кофе. – Я надеюсь, ты ему ничего не наговорил, – строго произнес Леда, посчитавший, что расшаркиваться дальше причин нет. – Что я мог сказать? – передернул плечами Йо. – Я просто не в форме, чтобы поддерживать непринужденную беседу с незнакомым человеком: всю ночь дежурил в клинике, а утром рванул на поезд, потому что сегодня до вечера меня точно не вызовут. Я не преувеличивал, когда говорил, что мне сложно вырваться даже на несколько часов. – Так не вырывался бы, – не удержался от укола Леда, и Йо взглянул на него с невеселой улыбкой исподлобья. – Не знал, что ты живешь с мужчиной, – невпопад вдруг сообщил он. – Не знал, что ты приедешь, – огрызнулся в ответ Леда, – иначе обязательно предупредил бы. На грубость Йо снова не отреагировал, Леде вообще чудилось, что тот пребывает в каком-то полусомнамбулическом состоянии, и если и замечает недовольство своего собеседника, то плевать на него хотел. – Не злись, Леда, – ровно произнес он. – Я не мог не приехать. Понял, что ждать тебя в Камеяме, возможно, придется слишком долго, и будет уже поздно. – Поздно для чего? – неподдельно удивился такому ответу Леда, тогда как глубоко в груди почувствовал слабое шевеление тревоги. Йо не выглядел как человек, который ломает комедию или задумал розыгрыш. – Не для чего, а для кого. Поздно для нас обоих. – Как громко и пафосно звучит, – хмыкнул Леда и отвернулся к кофеварке. Пока он выбирал посуду и щелкал кнопками, пока гудел шумный агрегат, Йо молчал и сверлил взглядом затылок Леды, но стоило последним каплям кофе упасть в чашку, как он заговорил: – Ты хорошо спишь по ночам, Леда? Ничего необычного не снится? Леде стоило немалого усилия не развернуться резко и не спросить, откуда Йо знает, но, видимо, по его напрягшейся спине тот и так все понял, потому что коротко и сухо рассмеялся. – Дай-ка угадаю, – продолжил он. – Тебе снится всякое дерьмо из твоего прошлого, начиная с детских обид и подростковых травм, заканчивая самыми худшими ситуациями из твоей взрослой жизни. Как умирает кто-то близкий, как тебя предают. Или как ты предаешь кого-то тебе дорогого. Позабыв о кофе, Леда медленно повернулся и, не моргая, уставился на Йо. Он должен был что-то ответить, но язык присох к нёбу. Йо сидел все так же на табурете, откинув голову назад, и на его лице читалось безрадостное удовлетворение – как у человека, достигшего цели, но вовсе ее не желавшего. – Полагаю, у тебя это недавно, – продолжил он. – Иначе ты бы по-другому отреагировал на мой звонок. Сначала эта хрень снится раз в несколько дней, потом через день, потом каждую ночь. Все детали каждого твоего позора, каждого недостойного проступка. Все обиды, все проблемы. Ты начнешь вспоминать даже то, чего не знал, например, потому что в какой-то из самых паршивых вечеров своей жизни был вусмерть пьян. Но сны покажут тебе все с подробностями. Йо даже не догадывался, насколько метко сейчас ударил по больному. Последний сон Леды именно таким и оказался. Надо было потребовать, чтобы тот заткнулся, захлопнул свой рот и проваливал в родную Камеяму, только вместо этого незнакомым самому себе голосом Леда произнес: – Откуда ты знаешь? Как будто не услышав его, Йо продолжал. – Но ведь это не самое худшее, правда? – склонившись вперед, он оперся локтями на свои колени, и теперь, чтобы смотреть на Леду, ему приходилось немного задирать голову. – Куда хуже то, что эти новые, или просто освеженные воспоминания выживают из твоей головы другие, простые и нужные. Ты забываешь адреса, названия станций метро и имена коллег по работе. Забываешь, что должен был что-то сделать или кому-то позвонить, хотя обсуждал это каким-то часом ранее. Однажды ночью ты просыпаешься и не помнишь, в какую сторону по коридору идти, чтобы попасть в туалет. Очень похоже на старческую деменцию, так ведь? – Не настолько, – Леда почувствовал облегчение, когда Йо наконец заткнулся, и даже смог выдавить из себя два слова. Схватив чашку, которая, к большой удаче наполнилась не до краев, – руки у Леды подрагивали, он опустился на табурет с другой стороны стола от Йо и посмотрел на него напряженно и выжидающе. Спрашивать, говорить что-либо стало уже попросту страшно. – Если у тебя не настолько, это означает лишь то, что ты в начале пути, – пожал плечами Йо, тоже поворачиваясь лицом к Леде. – Все впереди. Знаешь, что я забыл первым? Название марки автомобиля моего отца. Сидел как дурак, вспомнить не мог, еще сам над собой посмеялся. А теперь угадай, что я забыл вчера? Улыбка на его губах была почти безумной, с таким выражением лица люди начинают хохотать, будто персонажи фильмов ужасов, но к облегчению Леды Йо не рассмеялся. – Я забыл свою фамилию, Леда, – неожиданно понизив голос до полушепота, произнес он. – Ты можешь сейчас назвать мне ее, если сам еще помнишь, но через десять секунд я опять забуду. Приходится действовать так. Взяв свой мобильный, который все это время лежал на столе рядом, Йо пару раз коснулся экрана и развернул его к Леде. Фото ID-карточки – вот что увидел тот, когда взглянул на дисплей. Имя и фамилия Йо, дата рождения, его фотография. – Хорошо, что я пока помню, где можно быстро посмотреть, – Йо говорил тихо и серьезно, он явно не сомневался, что может забыть и это. – И хорошо, что я пока не разучился читать. – Как ты узнал, что у меня происходит то же самое? – сдавленно произнес Леда. – У нас у всех оно происходит, – на миг Йо закрыл глаза, как перед прыжком в воду. – У тебя, у меня, у Агги. Когда в марте Агги позвонил мне и заговорил об этом обо всем, я решил, что тот свихнулся. У меня к тому моменту еще ничего не началось. Агги говорил уклончиво, не так, как я с тобой. Наверно, боялся показаться психом. Я тогда так и не понял толком, что он от меня хотел, зачем позвал встретиться, и вспомнил о том разговоре, только когда узнал, что Агги покончил с собой. И вот теперь он в могиле, Анзи в психушке, а мы с тобой на пути либо к одному, либо к другому. – Анзи где? – не поверил своим ушам Леда. Показалось, что стул под ним качнулся. – В психиатрическом отделении, на стационаре, – жестко произнес Йо. – Он почти никого не узнает, даже родных, боится спать. Интересно почему, не догадываешься? Иногда у него припадки, он бросается на людей. Случись с ним подобное столетием ранее, сейчас с Анзи не снимали бы смирительную рубашку. – Как так вышло? – еле слышно произнес Леда. Анзи он почти не знал и помнил плохо, но образ красавца-студента одного из токийских университетов никак не желал вписываться в нарисованную Йо картину. – Не знаю, я не знаком ни с кем из его близких, – прижав пальцы к вискам, Йо начал медленно их массировать, и Леде захотелось последовать его примеру – от услышанного разболелась голова. – Узнал по медицинским каналам, так сказать. Я хоть и начинающий врач, но некоторые знакомые у меня есть, тем более, учился я здесь, в Токио. Как и Анзи, отметил про себя Леда. Учился, потом наверняка и работал, а позже попал в одну из столичных клиник. – А Соно? – даже произнести его имя для Леды было непросто. Вот уж о ком бы он с радостью забыл навсегда. – Не знаю, – просто ответил Йо. – Не знаешь? Он же твой брат. Ну, пусть и двоюродный, но все же родня. – Соно уже давно занимается чем-то не совсем законным. Дядя умер семь лет назад, после этого мой отец с Соно разругался, сказал, что такие родственники позорят семью. Больше я о нем ничего не слышал, и где его искать понятия не имею. В повисшем молчании Леда слышал, как у соседей сверху негромко гудит пылесос, и сосредотачивался на ненавязчивом звуке, только бы не слушать тишину. Йо больше не смотрел на него, буравил взглядом столешницу. Вспомнив о кофе, он пригубил немного, но, поморщившись, отставил чашку – тот совсем остыл и должен был напоминать по вкусу помои. – Я не знаю, что тебе сказать, – честно признался Леда. – Потому что ничего не понимаю. – Никто не понимает, – эхом отозвался Йо, не подняв головы. – Может, дело не только в... нас? – неуверенно предположил Леда. – Может, кто-то еще болен? – Не думаю, – мотнул головой Йо. – Я успел поразмыслить над тем, что происходит, пытался понять, что это за болезнь. Веришь, даже рассматривал вариант, не заразились ли мы какой-нибудь филиппинской дрянью от той девки. Он с горечью усмехнулся, тогда как Леде стало не до смеха: внутренности скрутило до боли в тугой узел, а в голове осталась только одна мысль: "Вот оно". Рано или поздно они заговорили бы об этом вслух. – И что? – тихо спросил Леда. – То, что как врач, могу тебя заверить: не бывает таких болезней, Леда. Просто не бывает. – Значит, дело в чем-то другом. – В чем? Единственное, что теперь приходит мне на ум, что это, мать его... Йо вдруг спрятал лицо в ладонях, плечи его дрогнули, и Леда испугался, что тот сейчас расплачется. Он не сразу понял, что его гость смеется. Лучше бы он плакал, успел подумать Леда. – Что это, мать его, проклятье, – отняв руки от лица, выдохнул Йо. – Нас всех наказывают, Леда. Хотя уж мы-то точно ни в чем не виноваты. Ни ты, ни я, ни Агги. Последние слова отрезвили Леду. Если до этого он сидел и таращился на Йо, не зная, как вести себя, как реагировать, что вообще думать, то теперь неожиданно встряхнулся, потому что на этот счет у него было свое мнение, при котором Леда мужественно оставался много лет, не желая себя оправдывать. – Мы виноваты, Йо, – строго произнес он. – Виноваты все мы. – Нет, – взгляд Йо стал рассеянным, почти остекленевшим, и он замотал головой. – Нет, мы не виноваты. Мы оказались не в том месте, не в то время. "Мы не виноваты!" – вдруг вспомнилось Леде, как орал не своим голосом Агги. Был дождливый март, одиннадцать лет прошло с тех пор, а память Леды удерживала все события, как будто они разворачивались вчера. На столе лежала газета, с черно-белого фото на них смотрела красивая юная девушка. "Виноваты, – тогда глухо возразил Леда. – Она из-за нас это сделала". И тогда Агги в первый и в последний раз в жизни ударил его, с размаху врезал в челюсть так, что у Леды зазвенело в голове. "Заткнись! Заткнись, мы не виноваты!" Леда вдруг подумал, что та давняя сцена должна обязательно ему присниться. – Мы не виноваты, – словно твердя за Агги из воспоминания, повторял Йо. – Это все Соно. И Анзи. – Не Соно снял с тебя штаны. – Они были старше нас, авторитеты, можно сказать. А нам было по шестнадцать лет... – Девчонка вышла в окно! Сорвавшись на крик, Леда, сам себя не контролируя, ударил по столу кулаком так, что стрельнуло болью до локтя, и Йо, тут же замолчав, застыл, глядя на него широко распахнутыми глазами. – Человека больше нет, Йо, – хрипло зачастил Леда, перегнувшись через стол. – Она не захотела жить после того, что мы натворили. – Они бы сделали это и без нас. Если бы мы не пришли, они сделали бы это вдвоем. – Но мы пришли! – Может, она не из-за нас... Может, она не из-за нас сделала с собой это, – попытался возразить Йо, но уверенности в его голосе не было ни на грош. Леда не сомневался, что много лет, пока он сам варился в чувстве собственной вины, Йо выбрал другой путь – он старательно оправдывал себя, а заодно своих ближайших друзей, ведь отчасти им и правда не повезло оказаться в Токио в тот промозглый февральский день. – А из-за чего? Из-за плохих оценок в институте? Что ты несешь, Йо! – Да она нас даже не видела. Она пьяная в хлам была, – возмутился тот, но снова как-то вяло, без эмоций. – Возможно, именно поэтому ты и я сейчас сидим здесь, за столом, и пьем кофе по цене примерно двести пятьдесят иен за одну крохотную чашку, вместо того чтобы в одинаковых пижамах клепать розетки и смотреть на небо через решетку. В другой ситуации такое сравнение, возможно, позабавило бы Йо, но сейчас он только тяжело вздохнул и снова привалился плечом к стене. Пустой спор отнял слишком много сил – Леда сам чувствовал опустошенность. Сейчас он впервые за много лет говорил вслух о том, о чем старался даже не думать. – Так или иначе, все это уже неважно, – выдохнул Йо. – Что сделано, то сделано, и девчонку не вернешь. Но знаешь, почему я подумал, что эта странная болезнь могла коснуться именно нас пятерых? – Почему? – Леда и правда до сих пор не видел связи. – Потому что в последнее время мне снится один и тот же сон. Забываю я каждый день разное, все более важное и очевидное, а сон один. Каждую проклятую ночь. Прежде чем он начал рассказывать, Леда уже и так догадался, но останавливать Йо не стал. – Мне снится тот гребаный февраль, снится холод, как мы втроем бродим по Токио, а потом идем к дяде, но вместо него дверь нам открывает Соно. – Я понял, можешь не продолжать, – измученно попросил Леда. – Мне снится все, – проигнорировал его слова Йо. – До мельчайших подробностей. Как сначала мне было страшно, но я... – Хватит, – уже грубее повторил Леда. – Хватит, я сказал. – По идее, не самое худшее воспоминание должно быть, да? – губы Йо растянулись в неестественной, неживой улыбке. – Вот только после первого раза, когда проснулся, я до самого утра обнимал унитаз. В ответ Леда только головой покачал. В отличие от Йо, он не сомневался, что это воспоминание было самым ужасным из всех. Для самого Леды так точно. – Я думал, паршивей уже не станет, – продолжал Йо, – но я ошибся. Теперь эта дрянь снится мне каждую ночь, один и тот же сон как по нотам, одно и то же, секунда за секундой, минута за минутой. Я даже лица той девчонки не помнил все эти годы, а теперь узнал бы ее, если б она прошла мимо в толпе. Лицо погибшей девушки Леда тоже узнал бы, но без напоминаний. Правда, в памяти скорее сохранился газетный снимок, а не реальный человек из плоти и крови. – И знаешь, что я думаю, Леда? – сам голос Йо был тусклым, словно разом потерял краски и оттенки, стал каким-то безжизненным. – Что это финишная прямая. Мне будет сниться та ночь, пока я не сойду с ума. Пока меня не поселят в соседнюю с Анзи палату. Или, если мне хватит мужества, пока я не порежу себе вены в ванной, как это сделал Агги. – Проклятие, – произнес Леда, неотрывно глядя на Йо. – Да, – тот кивнул так серьезно, как если бы существовал такой диагноз во врачебной практике. – Теперь понимаешь, почему я думаю об этом? Я, человек с высшим медицинским образованием, не стесняюсь говорить такое вслух... Хотя вру. Все же стесняюсь. На этом Йо нервно хохотнул, но тут же умолк и тоже поглядел Леде прямо в глаза: – Не знаю, что думать. Правда, не знаю. Но если не остановить это хоть как-то, хоть каким-нибудь способом, конец очевиден. И похоже, времени у нас совсем не осталось. Пылесос у соседей давно выключился, из окна, выходившего на тихую часть двора, тоже не доносилось ни звука. Леда только сейчас заметил, что плохо закрутил кран – из него капала вода в пустую грязную чашку, что оставил Сойк. Йо смотрел на него выжидающе, с надеждой, что, быть может, у Леды на свежую голову возникнет хоть какая-нибудь идея, потому что у Йо их не было – он передумал уже все, что мог. – Как можно остановить то, чего мы даже не понимаем? – медленно произнес Леда. – Чему названия нет? – Я не знаю, – впервые с начала разговора улыбка Йо была искренней. Искренней и абсолютно несчастной. – Я не знаю, но понимаю только то, что действовать надо, пока еще не поздно. В ответ Леда тихо вздохнул, закрыл глаза, чтобы тут же открыть их, и уже собирался озвучить мысль, крутившуюся у него в голове несколько минут, но в последний момент передумал. Возможно, они уже опоздали, только пока не знают об этом. Йо и без его подсказок должен понимать.