Иногда они возвращаются

Вот уже месяц, как Баки чувствует себя Золушкой. Хорошо, хоть не содержанкой. Пусть и был бы не против, а где-то в самых потаенных глубинах вполне даже за... Мистер - уже-не-капитан-нет-нет-мэм - Роджерс взялся за него всерьез. Настырно и основательно, как всегда делал все. Жестко и непререкаемо, как никогда не поступал с Баки раньше. В добровольно-принудительном порядке Баки заселен в соседнюю квартиру на том же этаже в том же доме, протащен за шкирку по всем возможным магазинам и инстанциям, оборудован всем мыслимым и немыслимым, начиная с документов, подтверждающих его самоличность, статус героя трех войн, ветерана и на всякий случай даже пенсионера-инвалида, и заканчивая такими мелочами, как компактный набор для шитья, зубная щетка, набор резинок для волос и тапочки. Новый гардероб на все случаи жизни идет поблажкой и бонусом - по капле между всем прочим, но оглядываясь назад, Баки понимает, что им ловко манипулировали. - Вот закончим тут, а потом, Бак, я знаю, как поднять тебе настроение. Нашел одно местечко, там костюмы подгоняют по фигуре прямо на месте... Или: - Вчера проходил мимо антикварного магазинчика на соседней улице и, ты не поверишь! Помнишь те траншейные часы, на которые ты капал слюной в 38-ом? Я так и не запомнил фирму, но в остальном память же у меня идеальная. Так вот, это были точно они. Или: - Нет-нет, какое, к черту, золото! За кого ты меня принимаешь? Это нержавеющая сталь. А желтая, потому что нитрид титана. Представляешь, прочность такого покрытия примерно в десять раз превышает прочность покрытия обычной нержавейки, поэтому тридцать лет гарантии при цене кастрюли. Даже своей новой левой тебе придется очень постараться, чтоб эти запонки испортить. А запонки были чудо как хороши, с этим Баки не мог поспорить. И к новому костюму, подогнанному по фигуре прямо на месте, подходили как родные. Теперь он понимает, что основную роль в этом деле сыграли две вещи: часы - не те траншейные из антикварного на соседней улице, а карманные на цепочке - и шляпа. Мистер Роджерс явно старался не шокировать общественность и нестабильного Барнса всем этим разом, потому и был сначала однотонный костюм-тройка, потом скучный жилет в цвет костюма сменился жаккардовым с ненавязчивым цветочным принтом - в комплект к галстуку, а платок занял свое законное место еще чуть опосля. Но пока все это великолепие не украсила цепочка карманных часов, Баки удавалось оставаться почти равнодушным. Ну, то есть сохранять лицо. Однако именно шляпа - универсальная классическая федора, темная из гладкого плотного фетра с шелковой лентой что-то в Баки окончательно сломала. Он буквально физически ощутил, как с грохотом рушится в нем та стена, что прочно замуровывала все эгоистично-личное - вплоть до мальчишески-жаркого желания обладать некой труднодоступной вещью и красоваться в ней - к всеобщей зависти и к всеобщему же восхищению. Видимо, что-то в его глазах или выражение лица тогда очень изменилось, потому что Стив хитро прищурился, поймав его взгляд в зеркале прихожей, и добил его контрольным в лоб: - Что? - с усмешкой спросил он. - Нравлюсь? Положение ведь обязывает, вот и пришлось приобретать привычки. Не может же начальник полицейского участка в гражданском выглядеть хуже среднего гангстера. Гангстера! Черт подери... Вот и оно - ключевое слово. У Баки Барнса, оказывается, тоже были свои триггеры. И вот они сыплются теперь на его бедную голову, как все беды из открытой шкатулки Пандоры. Еще никогда - даже в костюме Кэпа, даже в парадной форме - Стив Роджерс не выглядел так шикарно, как сейчас. И еще никогда Баки так жгуче не завидовал, не хотел так пламенно быть красивее, казаться круче. В его глазах. Но став впервые за очень долгое время обладателем своих личных денег, он посвящает первую самостоятельную покупку не себе. Просто потому, что не может иначе. Должен сделать это - по очень многим причинам. В первую очередь уже потому, что, как для танца, для игры нужны двое. Пришло время вспомнить, что мистер Роджерс - простой бруклинский парень Стиви и бывший Капитан Америка - по знаку зодиака Близнецы**. Перстень-печатка из все той же хваленой нержавейки с изображением двуликого Януса - бога начала и конца, одно лицо которого обращено к прошедшему, другое к будущему, становится идеальным подарком. И намеком с не одним дном. Правда, чтобы не переборщить с намеками и не схлопнуть едва начатую игру, приходится дарить его не в традиционной бархатной коробочке, а в замшевом мешочке. И Стив не разочаровывает. Даже успевает удивить. Видимо с возрастом его реакции стали гибче и разнообразнее. - Туше, - говорит сквозь смех он и надевает перстень на безымянный палец поверх обручального кольца. - Никто не знает меня лучше тебя. Какое-то время Стив любуется перстнем с довольной улыбкой, а потом поднимает на Баки пocepьезнeвший взгляд и продолжает уже совсем другим тоном: - Но теперь и я знаю тебя. Может и не до конца, но видел я многих тебя. Во всех мыслимых смыслах этого слова. Все же Говард был гением. И однажды узнав о параллельных мирах и возможности открывать между ними двери, не успокоился, пока не нашел ключи к этим дверям. Он улыбается своей - той самой - жутковатой улыбочкой, поднимается, подходит вплотную к пораженно замершему Баки и, глядя ему прямо в глаза, произносит раздельно и четко: - Может я и двуликий Янус, но ты - Тысячеглазый Аргус, Бак. У тебя по паре глаз на все случаи жизни. Пара для мелкого придурка Стиви, по паре для каждой из твоих девиц, пара для прицела снайперской винтовки, пара для Капитана Америки, пара для меня... Где-то между ними прячутся и глаза Зимнего Солдата, - как-то по особому меняя интонацию, припечатывает он. И Солдат отзывается. Резко и полностью просыпается, выныривает со своих сонных глубин на поверхность, чтоб уставиться в ответ на того, кто так безоглядно позвал. - Да, - улыбка Стива становится мягче, а голос нежнее и тише, - я тебя знаю. Рад встрече, Солдат. Баки отстранено и ошарашенно наблюдает, как его левая рука поднимается, легко скользит по подбородку Стива к губам и выше, металлические пальцы огибают кончик носа, чуть нажимают на переносицу и странным чувственным жестом оглаживают брови. Солдат молчит, но прежде чем он отступает, складывает губы Баки в горьковатое подобие улыбки. Рука безвольно опускается вниз. - Тебе всегда здесь рады, Солдат, - тихо бросает ему вслед Стив. - Я обещаю. Баки чувствует, как Солдат уносит эти слова, улыбку, образ запечатленный зрением и сенсорами руки, обнимет, как любимую плюшевую игрушку, и кутается в тепло и покой. Это непривычно и странно, но подкупающе уютно. Он прикрывает глаза, смакуя разделенное чувство, и шепчет: - Спасибо. - Абсолютно не за что. Я эгоист, Бак. Я как та старая леди из анекдота, которая кланялась каждый раз, когда проповедник упоминал имя дьявола. Солдат снова открывает глаза, вскидывает бровь Баки, смотрит остро-вопросительно и даже немного осуждающе. - Не слышал, нет? - криво усмехается Стив. - Ну так и пастору стало интересно, вот он и спросил однажды, почему она это делает, а она ему: "Видите ли, Ваше преподобие, в моем возрасте лучше ни с кем не портить отношения!" Солдат и Баки закатывают глаза в едином порыве. Стив лишь качает головой. А потом просто обнимает Баки, прижимает к себе, уткнувшись в макушку, и замирает так, пока тот в его руках не расслабляется, доверчиво обнимая в ответ, успокаиваясь и отпуская от себя неловкость и страх. Макушке жарко и щекотно. Стив зарывается носом в волосы Баки глубже, дышит там чуть сорвано, быстро и... - Ты, что, меня нюхаешь? - почти возмущенно бубнит ему Баки в плечо. Стив беззвучно, но ощутимо смеется. - Даже жаль, - чуть отодвинувшись, говорит он, - что козий запах так быстро выветрился. Он тебе удивительно шел. Нет теперь уже того интересного чувства, что общаюсь с сатиром. - И почему мне кажется, что ты меня только что назвал козлом? - Я тебя всю жизнь так называю*, - фыркает Стив, ловко уворачиваясь от тычка под ребра, размыкает объятия и медленно отходит. Усаживается обратно в кресло, неторопливо закуривает и только потом, лукаво прищурившись, заявляет: - Хочу тебя целиком - полностью, а не частями. И твоего внутреннего духовного козла - тоже. Баки улыбается. Сначала полусонной и еле заметной улыбкой Солдата, а потом и своей, казалось бы, давно забытой - задорной и, возможно, немного кошачьей, но отнюдь не козлиной ухмылкой. Стив любуется им неприкрыто и жадно. Даже голодно. От его почти ощутимого ласкающего взгляда Баки становится жарко и стыдно-сладко, живот сводит от предвкушения, от нестерпимого искушения сдаться прямо здесь и сейчас. Но - нет. Тихий голос внутри, возможно принадлежащий тому самому духовному козлу, убедительно настаивает не торопиться и получать максимум удовольствия от игры. Что ж, и Солдату, и Баки терпения не занимать. А раз мистеру Роджерсу хочется козла, можно и покозлить. Отчего б не порадовать... "старика"? *Buck - в том числе и козел))) ** Автор позволил себе очень вольное допущение, что на самом деле Стив родился не 4 июля, а на месяц раньше, ибо... ну, день рождения Капитана Америки, совпадающий с Днем независимости США, - это же как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, а не рекламным трюком, например ;)