Ассимилятор

      Добравшись до поля, где еще пару дней назад должен был проходить обряд, Шаман вздохнул. Ему не нравилось, что все так затянулось. Если предки разгневаются, о благополучии можно забыть. Пока он раздумывал, к нему успел подойти толстый абориген с откусанным ухом. В отличии от него, он больше тревожился о союзе с соседним племенем, ведь именно этот ритуал ознаменовал начало союза.       — Ря.       — Ря.       Выйдя в центр поляны к накиданным веткам, Шаман закрыл глаза. Спустя время к нему вышла девушка в ослепительном наряде. Одеждой ее были шкуры хищных животных, а украшали их яркие бирюзовые перья. Грация длинных рогов, остроту которых она не раз проверяла на врагах, внушали страх и уважение даже бывалым воинам. (https://sun9-2.userapi.com/c857232/v857232445/5a16f/-HA17CzrLM0.jpg)       Ритмичные удары ознаменовали начало. Девушка-шаман ударила жезлом по рогам и закрыла глаза, готовясь к ритуалу. Если оглядеть поляну, можно заметить, что с одной стороны находились охотники и воины племени Ба’ана, а с другой Ба’ала. Двое вождей, один толстый с откусанным ухом, а другой — тонкий, с одним глазом, — вышли вперед.       — Ря!       — Ря!       Они кричали клятвы предкам и обещали чтить союз.       Глаза Шаманов налились кровью. От пальцев пошли волны, направленные в ветки — и те вдруг вспыхнули. Крики представителей племен стали еще громче. Они обожали огонь, но только Шаманы способны его вызывать. Один из них, уставший от поисков священного животного, закачался, едва не упав. Стараясь не подавать признаки усталости, он сел в позу для медитации. Если бы ритуал обязывал их стоять, он бы наверняка упал.       Ря-я! проскрипел Шаман.       Двое охотников из племени Ба’ана вышли в центр, неся за собой длинную рептилию. Не теряя ни минуты, взяли каменные ножи и нанесли множество уколов. Рептилия, будучи под дурманом, не могла сопротивляться и взревела. Оба Шамана почувствовали жар от крови священного животного. Оставив труп рептилии поблизости, к ним вышли двое охотников из племени Ба’ала. Они с трудом несли толстую рептилию с двумя головами. Такое редкое священное животное внушало уважение. Вскоре кровь потекла по лицам шаманов, а труп полетел в костер.       Аборигены же принесли толстые ветки. Запахло жареным мясом.       Шаманы встали. Настала кульминация ритуала. Сейчас решится, чье племя займет главенство. Воин, сделавший лучший бросок, станет наиболее уважаемым и поведет за собой в бой оба племени.       Вперед вышли два аборигена. Каждый из них нес священного животного — паука. Шаманы взяли по одному и приложили их между двух сердец. Лист слофа оказался на земле. Наступила гробовая тишина, на фоне треска дерева под гнетом огня.       Племя Ба’ана должно выступать первым, так как их жертва гниет на земле, а не горит в огне. Но никто не выходил. Вождь племени присмотрелся и широко открыл глаза. Их будущие союзники спорили. Они не могли… выбрать лучшего охотника! Девушка-шаман племени Ба’ала покачала головой.       — Ря! — разозлился вождь.       — Ря!       — Ря!       Глупо задерживать ритуал, и потому вождь племени Ба’ана уступил. Пускай выступает чужой охотник, а они пока решат, кто будет выступать с их стороны. На самом деле этот вопрос решили «еще вчера», но шаман племени сказал, что он хочет видеть другого охотника. Вот и завязался спор.       В это время воин племени Ба’ала вышел вперед. Ударив себя по рогам и взмолившись предкам, он сделал бросок. Копье со свистом влетело в шамана Ба’ана, пробив тому грудь. Священное животное, естественно, погибло. Шаман с трудом пошевелил руками и поднялся. Воины и охотники закричали, одобряя бросок. Пошатываясь и крепко держа паука, шаман племени Ба’ана шагнул в огонь.       Сегодня все верховные шаманы должны умереть. Пора встретиться с предками и поведать им, что происходило в племени после их смерти. Священные животные, погибшие сегодня, попадут к предкам вместе с шаманами. Там, где они обитают, не живет ни один зверь, поэтому этот дар весьма кстати.       — Ря, ря! — закричали аборигены. — Ря-я!       К костру вышел второй лучший охотник, очередь племени Ба’ана убивать шамана Ба’ала. У него получилось отвоевать себе почетное право продолжить ритуал. Если он сможет нанести более серьёзную рану шаману племени Ба’ала, состоится союз равных. В противном случае, из-за более хорошей жертвы-рептилии, их племя перейдет в статус подчиненных.       Сжав копье, охотник приготовился делать бросок. А Шаман в это время с улыбкой глядела ему в глаза. Если говорить начистоту — в их племени, кроме нее, не было шаманов. И то, сил ее, едва хватало развести огонь пару раз в месяц. Уже долгое время не появлялось новых шаманов. Вождь племени Ба’ала, видя, к чему все идет, попытался выдать ее замуж. Но двое мужей не пережили и дня — в первые же дни брака их постигла участь быть проткнутым рогами. Такое бедственное положение вынудило вождя пойти на серьезные уступки при предварительном заключении союза.       Охотник сделал взмах. Улыбка озарила лицо девушки. Рука крепче сжала священное животное, которое, внезапно… дернулось.       — Р?.. — внезапно Шаман племени Ба’ала попыталась что-то сказать.       Но ее уже настигло копье. Бросок впечатлял. Каждый из аборигенов безоговорочно кивнул. Нет нужды спорить — никто из них не смог бы повторить столь величественный бросок. Шамана откинуло назад. Одна ее рука лежала на земле, а вторая прочно прибита к животу. Священное животное же странно извивалось, словно пришло в сознание.       Вожди племен посмотрели друг на друга и мгновенно пришли к молчаливому согласию. Согласно традиции, охотники показали себя одинаково хорошо. Союз равных. Союзных достойных. Учитывая уступки, вождь племени Ба’ала готов терпеть над собой частичное главенство, пока у них не появится новый шаман.       Шаман племени Ба’ала пошевелила пальцами. Никто их аборигенов не будет отрицать, что шаманы наиболее крепкие члены племени и даже после такого великолепного броска способны выжить. Только вот… случилась странность. Шаман, не взирая на боль, начал вытаскивать из себя копье. Спустя миг паук оказался на земле вместе с ним.       — Ря! — закричал в сердцах вождь.       Если их шаман не попадет к предкам с дарами, их племя обречено на ужасную смерть! Второй вождь широко раскрыл глаза, видя, как чужой шаман зажал рану и пытается встать. Причем не в сторону огня, а противоположную.       — Ря! — закричал он. — Ря, ря!       Охотнику протянули второе копьё. Всем стало очевидно, что шаман племени струсил. Не зря женщины шаманы редки, как рога на головах чу-умов. Брезгливые взгляды посыпались на девушку со всех сторон. Такая трусость оскорбляла величественный бросок.       — Ря, — приказал вождь.       Охотник, не раздумывая, принялся исполнять приказ и направился к шаману. Подойдя на расстояние двух копий, умирающая внезапно повернула голову в сторону аборигена. Охотник остановился и внимательно взглянул ей в глаза. В них плескалась ненависть. Глубокая, почти что осязаемая. Сердца охотника дрогнули.       Шаман резко взмахнул рукой, а охотник копьем. Первый оказался быстрее. Небольшой камень, валяющийся под ногами последнего, прилетел тому в подбородок. Охотник упал. Смотрящие на это мужчины закричали. Не выдержав позора, вождь поднял копье и кинул в сторону шамана. Удивительным образом, до этого лежащая шаман, перекатилась в сторону, прямо за миг до окончательной смерти.       Не в силах терпеть гнев, вождь побежал вперед, на ходу хватая новое копье. Шаман же, почувствовав новую опасность, сделал то, что до него никто не делал: прямо во время ритуала развязал войну племен. Взмахнув рукой, он отправил окровавленное копье, которое недавно торчало в нем, в шею вождя.       Вождь погиб быстрее, чем сгорает веточка.       Аборигены завопили от ярости. Оставшийся в живых вождь Ба’ала не ожидал такой подлости от шамана чужого племени. Весь союз пошел ко дну. Ясно как день — война. Не успел лучший охотник племени полностью встать, как ему в спину прилетело мстящее за вождя копьё.       Потекли реки крови. Более сорока воинов и охотников атаковали врага. Один охотник схватился за копье и пронзил со спины другого; второй увернулся от удара, опустил в землю ногой чужое копье и ударил костяным ножом в бок. Никто из них и не думал о милосердии. Сегодня предки решили, что между их племенами не может быть союза! Только война до полного уничтожения!       Вождь посмотрел на кровавое безумие вокруг. В его мыслях звучал лишь один вопрос: как такое могло случиться? Они же решили объединиться! Два слабых племени должны стать едиными, чтобы противостоять сильному! Но их шаман… почему она струсила? Почему не пошла в огонь? В их племени больше нет ни одного шамана. Учитывая, какую рану ей нанесли, будет чудо, если она проживет хотя бы месяц. Она не только обрекла на смерть собственное племя, но и развязала войну на уничтожение с другим. Не важно, кто выиграет битву сегодня, все умрут «завтра».