под небесами

      

жажда тобой обладать пожирает изнутри

             я вижу: она дымится.              кристину хватают за руки [еще страшнее — то, что кожа плавится. то, что кожа темнеет. раньше такого не было. это неправильно-неправильно-неправильно.              я думаю: что же ты натворила?       я думаю: не отвечай]              перья летят во все стороны. потому что кристина не хочет сдаваться. одно — в меня, залитую визгом и страхом. ногти расчесывают кожу на руках и локтях. мятое, серое перо. пробивается сквозь толпу [оно не мое, мои чисты и белы, и я знаю их наизусть]. опускается на мое плечо. я смотрю на него. яд. кристина, моя кристина, моя девочка с опаленными крыльями, ее разрывают на куски и она исчезает — это так больно, так больно. я прижимаю ладони к глазам, но ее изгнание видно сквозь мои трещины. крик пробивается через мою скорлупу, и я отступаю назад: кристина.       [куда ты, малышка?]       принудительная трансформация.              нас заталкивают в аудиторию — чтобы дальше и безопасней. это же так заразно, это же так опасно. потом читают лекции о грешниках и наказаниях. у нас нет законов, мы не подчиняемся правилам.зато мы подчиняемся определенной системе: либо чувства, либо ты. обычно выбирают себя, и я складываю мозаику своих провалов, чтобы никогда-никогда не попадаться. потому что я выбираю чувства.              я не очень хорошая ученица, пресвятая мария, и на твоем месте я бы сделала аборт.              я стою в толпе, где каждый задыхается. воздух отравлен, и дым скользит сквозь закрытые окна. съедает. я не в панике, я спокойна.у нас была одна комната на двоих и парочка общих тайн. мы вообще были он одной партии чувствующих, так что… да, кистина была моей подругой, а сейчас она где-то там.       внизу.              я думаю: готова ли я пережить такое ради тебя? готова ли я променять свои крылья и полеты на бесконечные станции метро и сотни сонных лиц в вагонах? готова ли я навсегда остаться прижатой к земле? небо будет давить на меня синевой, кто-то будет смеяться сквозь тучи. и… я никогда не коснусь облаков — они сладкие, если собирать с солнечной стороны.       пушистые.       мягкие.              не как твои волосы, нет, ты жесткая и вроде бы вообще не моя, но я приручаю тебя чашками кофе и конфетами с дьявольским порошком, потому что, эй, ты должна любить меня, все должны любить меня. нужно чуточку больше тепла, чем дает мне утреннее солнце.              главный вопрос: стоишь ли ты того?              ///              у нас есть заповеди.       [куют       наши       цепи]              ///              'не люби человека'              занятия начинаются с повторения. я смеюсь в лицо отражению. своему, твоему (оно у нас общее, почему никто не замечает?).              я тяну руку, чтобы ответить:              — не любит человека.              слова идут легко. будто тебя в моей жизни нет, но я знаю, что есть. я чувствую. прижимаю пальцы к шее — а ты там, в стуке сердца.              [если вы не хотите нарушений, почему не лишаете нас сердец?]              закрываю глаза: ты покупаешь забытые вещи в магазине сломанных игрушек. дьявол во плоти. не ломаешь никому пальцы, не кусаешься, но током. током бьешь. ты дьявол не в поисках, не в насилии. ты дьявол во взгляде.              посмотришь — сгоришь.              я выбираю тебя положительно — пальцами по ребрам, губами по дыханию. не ближе, ни дальше. закатываю в сантиметрах. превращаею их в метры, и мы сначала, по кругу.              не убежать — все время к исходной.              я влияю на тебя положительно? это можно назвать удачной практикой?              я безумно стара, когда ты прогуливаешь, полупьяная, свой девятый. тебе пятнадцать. мне — за три сотни только в этом обличье. ты учишь меня лгать. мерно, упрямо, по-детски.              открываю глаза: кристина смеется. она чиста, и я знаю о каждом из ее перьев. темнеющие [их с каждым отлетом все больше, и, господи, она слишком счастлива, чтобы кто-то решился ее наказать] она прячет под подушкой и между страниц учебников. потом сжигает в солнечном свете.              [грехи боятся, что о них узнают]              не помню, что в моей жизни было до тебя, поэтому прячу ее в своей комнате во время вечернего обхода. нам не доверяют — слишком много штюансов в крови.              вы, говорят старейшие, слишком юны.       вы не понимаете.       вы влюбляетесь (брезгливо) в них. в людей.              — первая заповедь.              я прячу кристину и каждый ее ожог, но ее все равно находят. меня — нет. это временное, я тише воды, чтобы здесь и подольше.              вместо наказания у нас стертая память.       [я же не смогу забыть тебя]              ///              — видела бы ты себя!              в наших комнатах нет зеркал, поэтому я улыбаюсь. поэтому — это из-за тебя.              прижимаюсь лбом к твоему лбу. хочу вдохнуть, но тогда мы слишком близко. я все еще там-здесь из-за того, что чиста. ты — нет. не понимаешь и обижаешься, но ты не видела, как дымились ее руки, как оголялись кости. и,              слушай,              как чернели перья.              прячу раковины твоих ладоней в своих. дрожишь на ветру, я не грею. впадаю в спячку твоих ладоней, пока на руках просыпаются синяки. твои пальцы — мое несчастье, ты не должна касаться-касаться-касаться, но тянешься упрямо, уверенно.              ты у меня третья, и лет через сорок-пятьдесят, когда твои седины начнет прятать краска, мне придется исчезнуть. я запускаю руки в свои воспоминания, но ни одна судьба не была моей. ты у меня третья, и я должна уйти раньше.              к тебе или от тебя.              первой была катрин, из старого лондона. она много смеялась и пела просто замечательно., а потом ее покусали собаки. они грызли ее руки, пальцы, я стояла недалеко, и мне было так спокойно оттого, что эта проблема разрешилась сама собой. мне было так хорошо, бесполезно,       красиво.       я помню крупные кудри, длинные ногти и запах духов. мы не были чем-то единым, и тебе не обязательно знать, что я была близка. отчаянно на расстоянии. знаешь, это я заставляла ее страдать: приручить, как маленькую птичку, дать надежду и разбить, выбросить из гнезда, потому что у нее, птички, было кое-что еще.                     [вырываюсь из света и бьюсь о твои кости, но ты ничего не знаешь о мне той, которой хотелось рваться.       мне хотелось тепла, и я молчу об этом, потому что ты,              чертовка,              не понимаешь              сути       вещей]              я клубилась равными вдохами ее и терялась в дрожи пальцев. она была уверена, что живет для себя. я жила для нее, и мне пришлось — я убедила себя — сделать ее моей. она заслуживала этого больше, чем кто-либо другой: единственная в своем роде, красивая и чистая, и я знала, что не смогу пережить те пятьдесят лет, пока она не состарится. мне пришлось выбирать между ней и собой. и я выбрала.       себя.              [я и сейчас выбираю себя, милая моя, я и сейчас выбираю себя, и именно поэтому твой кофе такой вкусный, с сушенной кровью одного из самых сильных демонов, но я оставлю тебе через несколько дней, потому что              я хочу поцеловать тебя              потому что ты не стоишь меня на земле]              а потом ее покусали собаки.              [моя ценность — мои перья. я никогда не открою тебе свой секрет, потому что,       эй,       ты же перестанешь быть]              у нее был парень, она собиралась замуж, и я притворилась официанткой. подсыпала ей крошево своей жестокости. и.              [повела к собакам]              покорила ее, подчинила.              [повела к собакам]              они много ссорились: я не должна была смотреть, это ее выбор, это ее выбор, и она выбрала меня, это значит, что она любила меня, отпусти ее. они много ссорились, и никакой ангельский порошок не мог заставить ее остановиться — она носилась по поляне, где цветы ломались под ее ногами, смеялась громко, с истерикой, а потом бежала к одному из нас. никакой порошок не смог бы заставить катрин забыть его.       это была ее трагедия, думала она, но это была моя.              она была моя.       катрин значит моя.              мы с ним [я не помню имя, это же глупость. это такая же глупость как-то, что я могу рассказать тебе. слово — и-тебя-нет.              а я хочу, чтобы ты была,       понимаешь?] стояли с разных сторон. звали, кричали. и собаки нашли ее раньше.              вижу ее руки между прутьями своих ресниц. пальцы кромсали воздух, и она поцелуй за поцелуем переставала быть моей.              я теряла ее, мне это не нравилось.              я смотрела, как он тащил ее на дно. в то время,       когда она нужна была мне,       если не тут,       то там,       наверху,              и это рушило мои чары.              мне нужно было приковать цепями из металла, но я держала ее бумажными чувствами [но она была катрин].              катрин летела в ад, а меня прижимали к стенке. цепями, сталью. я должна была смотреть. тогда мне поставили первую метку [еще две — и ты труп].              я провалилась.              мне нужна была любовь, и я выбирала все, чтобы получить ее. новый сорт борцов, но со странными правилами.       поэтому я сейчас здесь, с тобой.              и поэтому с тобой я умираю.              ///              оставляю свой отпечаток на твоей руке и ухожу домой. меня уже ждут, я знаю, потому что гроза. и молнии складываются в рисунок казни.              [и поэтому я с тобой умираю]              я иду с ними сама, не сопротивляюсь. это зачистка. они все равно схватят. стены белые, комната полная. они все смотрят на меня так, будто я кого-то убиваю.              [тебя]              — анна, — он приподнимается, — сколько у вас меток?              у меня их две.       я провалила каждое из своих заданий, но. они провалили наш эксперимент — мы не будем совершенными солдатами, пока вы не подарите нам любовь, иисус, или мы уже на ты? мы не будем совершенными солдатами, пока вы не лишите нас чувств, пока не заберете у нас все. я прячу руки за спину, перья ржавеют и падают. мне становится холодно.              они не изгонят меня.       не должны.              но они изгоняют.              ///              цель: уничтожить. у них хорошо получается, когда открываю глаза посреди дороги.       это просто проверка. у меня слишком хорошие оценки, и я заработала последний шанс. они не могут так со мной поступить, не могут, что происходит.              ты трогаешь мою щеку, и я сразу влюбляюсь. они оставляют нам сердца, и это их главная ошибка, но мне приходится. мне приходится дернуться — пальцы прожигают.              оставляют следы.              я несусь от тебя сквозь километры, но ты везде. я не помню тебя, но чувство, что ты ближе, чем должна быть. о боже-боже-боже.              я вспоминаю кристину, ее крик.              что она сделала?       что сделала я?              ///              смотри внимательно.       учись.              сдавайся.              я сижу на полу, и ты стоишь передо мной яркой картинкой, где ты — причина моей катастрофы. я хочу бежать от тебя как можно дальше. меня должны вернуть обратно.              мне нужно назад.              [я побеждаю тебя в каждой мысли — твоей, моей, чужой. я заламываю твои плечи и порохом разбавляю воду, когда тебя тянет уйти.       и ты остаешься.              остаешься со мной, и я начинаю жалеть, бегу среди ночи к иконам — глаза слезятся, когда я их вижу, но и когда я вижу тебя, — молюсь о прощении.              мне нужен еще один шанс]              я должна тебя освободить.              ///              руки тянешь ко мне, решаешь остаться. я думаю вдохнуть облегченно, но ты в крови моей разжигаешь бурю. мне хочется туда, обратно, держаться за облака. мне не нужна ты целиком, но следить за тобой приятно. за окном молнии, мне страшно [я слышу вой их, ссоры], но вокруг стены и — еще громче, пожалуйста, мне слишком тихо — голос твой.              шипами, иглами, лезвиями на плечи мои.              смеешься [я вижу, как порошок клубится в твоих зрачках, они становятся черными].              на выдохе:              — прости меня, — говорю.              и разлетаюсь на искры.              ///              — что ты знаешь про ад?              ничего.       мне не хочется вспоминать толпу и голоса. они там повсюду, я знаю о них, нас туда водили.              это то, что будет ждать каждого, кто не достоин.              — только то, что нас с тобой туда прямая дорожка.              я шучу.       у меня есть шанс спастись, и этот шанс — ты. здоровая и бросая, стоишь в дверях. смотришь на меня с отравой. я знаю эти глаза.              скоро ты начнёшь теряться.              ///              сжимаю твою руку сквозь перчатки. ты в кожаных, я — в ледяных. весна ступает рядом с нами, но выпускает дыханием очередной снег. я знаю, что они наблюдают за нами, и хочу закричать. прыгать и рваться в высь, но ты еще больна.              заражена.       это моя твоя вина, и мне нужно тебя излечить. забрать каждую крупицу проклятия, которым я тебя наградила. прости меня, милая, прости меня. ты не катрин, и я не собираюсь тебя уничтожать. я не буду за тебя бороться.       проблема только в том, что не с кем.              парк стирается под моими ногами.              [не смотри на меня так, я отпускаю тебя]              ///              я прячусь от тебя в магазинах. круглосуточный сменяют супермаркеты, пока мне хватает сил. бесконечные полки — бесконечная ты, ты, ты в каждом отражении, в каждом чужом слове. твое имя прячется под ногтями, под слоями наполеона. я узнаю тебя в лицах       и       мне хочется              к р и ч, а т ь              и разбить все зеркала, все поверхности где я вижу тебя. ты не нужна мне, пожалуйста, ты не нужна мне, я не люблю тебя, оставь меня, я не могу.              мои ногти — твои царапины; но я не касаюсь тебя, не думаю о тебе [даже мысли выжигают все, имя твое проклятием на мои крылья, нимб бы почернел, если бы мне его оставили, но крылья, их остатки, со мной, и это значит, что я могу сбежать,       вернуться       туда]              ///              наши касания — сплошные ожоги, но я тянуть к тебе, милая моя, звезда моя, искусительница, в последний раз тянусь, ведь ты этого заслуживаешь, я еще на секунду дарую тебе себя. ты обвиняешься в похищении, ты развращаешь меня. я целую тебя, мои губы плавятся.              я знаю, кто виноват.       [ты]              ///              мы держим дистанцию, с каждым днем все дальше и дальше друг от друга, и мне хочется, так хочется домой, что я не смешиваю сахар с порошком, и ты,              глядя на меня,              меня же не сразу вспоминаешь.       я читаю это в твоих глазах, в изгибе губ, и я не знаю даже, помутнение это или. мы стоим на мосту, вода холодит мои ноги. ты и скидками взглядов душу мне режешь, но я не ревную, когда ты теряешься. мне нужно избавиться от тебя, отпустить тебя, и я роняю на дно бутылочку с порошком, и, знаешь, не ныряю следом.              хочешь узнать правду?       если ты вдруг будешь тонуть, я не стану спасать тебя.              ///              твоя улыбка расцветает не сразу.              ///              между твоим сердцем и моими губами планеты выстроились в ряд, в стену, они мешают нам соединиться, они разделяют нас, и я, я, я дрожу, пытаясь отлететь ещедальше.              чем меньше тебя, тем больше воспоминаний во мне разгорается. я вынимаю их, кручу в пальцах, разглядываю внимательно, а ты стоишь на другой стороне улицы и только на миг задерживает свой взгляд на мне, одинокой и когда-то полностью твоей. ты возвращаешься позже, чем обычно, но я меняю замки. не знаю, сколько ты стоишь под дверью, сколько смотришь на нее. и я не знаю, в какой момент ты совершенно не понимаешь, как тут оказалась.              я бы не открыла дверь, даже если бы смотрела в глазок.       мои крылья появляются медленно, они все такие же рваные, грязные. я пускаю руки в крови и гное, в остатках старой себя. я возвращаюсь к вам, наверх, вы ждете?              ///              в следующий раз я вижу тебя во дворе. ты сидишь на лавочке, в пальцах сжимаешь сигарету. это сон, я понимаю, я понимаю, что это сон, но еще — это не так. ты правда там, сидишь в нашем дворе, а твой взгляд — заинтересованный. ты моешь им многоэтажки и окна.              я выключаю свет,              чтобы ты не заметила вдруг меня, не узнала, бывает такое, но сердце мое сжимается, я вижу-вижу-вижу тебя. стекло под моими ладонями поет о боли. мне нужно собраться, отвернуться. шторы задернуть и забыть твои ожоги.              ты не замечаешь мой силуэт — его скрывает печальный закат.              ///              ты приходишь еще несколько дней подряд, а потом я встречаю тебя у размилки, где ты стоишь и не можешь понять, куда поворачивать. я натягиваю капюшон до самого поворота и не оглядываясь на твое развязное:              — эй.              иду спокойно, размеренно, пока сердце в груди тает под недвижимым солнцем. я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, ясно?              хватаешь меня за плечо и разворачиваешь к себе. я чувствую, как капюшон слетает с лица. я стою перед тобой голая, во всей своей беспомощности. и твержу без конца: я ненавижу тебя.              смотришь на меня растерянно, будто мы когда-то знакомы, влюблены и бесконечны, но вспомнить не можешь, а я не стану напоминать.              ///              ты не появляешься у моей двери, тобою не пахнет на лестничной клетке и коты во дворе скучают по твоим рукам.              ///              просыпаюсь с молитвой между зубами. она заедает, пленка дымится. запах гари в моих словах.              думаю: что же я делаю не так?