***
Дима с трудом разлепил веки и невольно застонал, когда тусклый свет ударил в глаза. «Неужели, я заснул?» — спросил себя он, щуря с непривычки заслезившиеся глаза. Он приподнял голову, и всё вокруг опять поплыло, пошло разноцветными пятнами. — Дмитрий! Чужая рука помогла ему приподняться, подтолкнула. Он обнаружил себя за своим рабочим местом, в той же студии, в которой прибывал днём. — Ты как? — «Нужно повернуть голову. Больно и неприятно. Но нужно. Кажется, мне знаком этот голос», — он обернулся. Рядом с ним, смотря обеспокоенным взглядом, стоял Данил. На столе напротив него стояла чашка кофе, приятно пахнущая, просившая себя выпить. Дима попытался вспомнить, что произошло, но как бы не пытался, у него это не выходило. Помнил только то, что Александр вышел из студии… а дальше воспоминания обрывались. — Данил? — хрипя, переспросил мужчина. — «Это мой голос? Хриплый, надсадный, как у старика… пиздец». — Ну, а кто же? Конечно я, — добродушно отозвался тот, убирая руку с его плеча. Дима почувствовал неприятную, саднящую боль в той области, где до этого лежала чужая ладонь, поморщился. Он болезненно сжался, но не сказал об этот Данилу. — Я что, отключился? В памяти какой-то провал, будто воспоминания из головы… вытянули. — Да-да, уснул прямо тут. Я отвлёкся буквально на минуту, а когда вернулся, обнаружил тебя спящим. Я пытался разбудить, но ни в какую. Ты о-очень крепко спал, — тот состроил выражение полнейшего непонимания и держался крайне уверенно. Секунду поразмыслив, Дима со вздохом сказал: — Наверное… наверное, это из-за того, что я опять плохо спал сегодняшней ночью… — Кошмары? — Именно… Они мешают мне спать, высасывают из меня все соки. Я пил и успокоительные, и снотворное, да что я только не пробовал, лишь бы они прекратились, но всё абсолютно бесполезно, — он остро ощутил собственную никчёмность, поймав себя на том, что жалуется на жизнь почти незнакомому человеку, подарившему, к тому же, почти просто так ему большие деньги и хорошую работу. — Даже не знаю, чем помочь. Думаю, если бы со мной случилось что-то подобное, то я вовсе бы не спал. — Легко сказать… — взглянув на наручные часы, Дима с удивлением обнаружил, что уже вечер. — Вот бл… чёрт! Уже так поздно? Я так долго спал?.. Данил начал было что-то говорить, но тот, не дослушав его, выскочил из-за стола, пошатнулся, но удержался за спинку стула, и начал поспешно собираться. — Уже уходишь? Дела? — Д-да, дела. Да и пора бы… — Ладно-ладно, понимаю. Но… может, напоследок, хотя бы кофе выпьешь? Мужчина взглянул на предложенный ему напиток, но вместо ожидаемой тяги испытал лишь непонятное отвращение. Этот напиток напомнил ему что-то до жути неприятное и пугающее. — Извини…те, но, пожалуй, откажусь, — словно почувствовав что-то в этих словах, Данил стал по-странному серьёзным и, отведя на мгновение погрубевший взгляд, резким рывком поднялся с места. Когда в пару шагов оказался рядом, встал совсем близко, Соколов почувствовал себя каким-то ничтожеством. То ли это из-за его превосходящего его собственный роста, то ли из-за какой-то непонятной давящей ауры, исходящей от него… Дима нервно сглотнул слюну, передёрнув плечами. — Ты уверен? Может, всё-таки согласишься? Тебя же ко сну клонит, а кофе поможет взбодриться, — он посмотрел на Диму с высоты своего роста, буквально впившись в него взглядом. Его голубые глаза словно вспыхнули по-странному знакомым огнём. Однако он отличался от огня Саши, нёс в себе не своеобразную заинтересованность, а, скорее, пассивную агрессию, завлекая и подчиняя. На мгновение мужчина словил что-то похожее дежавю, но, преодолев в себе это жалящее чувство, отошёл на несколько шагов вперёд, приближаясь к двери. — Простите, но мне правда нужно спешить… — не дождавшись ответа, он скользнул за дверь, направившись размашистыми шагами к выходу из здания. Спустя несколько минут блужданий по бесконечным, казалось, коридорам помещения, он всё-таки отыскал выход наружу. Это было его маленьким побегом сегодня. На парковке уже практически не осталось машин, только несколько служебных и одинокая белая «мазда», которую мужчина уже успел купить на вырученные деньги. Подойдя к машине, Дима начал рыться в карманах в поиске ключей. На секунду он даже подумал, что уже успел потерять их, но нет. Спустя определённое количество времени он обнаружил их в дырявом кармане. После того, как он покинул здание, он резко ощутил себя расклеенным и сонным, хотя во время блужданий по помещению он чувствовал себя довольно бодро… Зевнув и стряхнув с себя сонливость, Дима уселся за руль новенькой машины и, заведя её, тронулся с места. Вырулив на трассу, он вновь зевнул, но, вспомнив безопасность на дорогах, собрал всю волю в кулак и выдавил из себя максимум концентрации. После двадцати минут дороги Дима сильно пожалел о том, что не выпил ту чашку кофе. Кто знает, быть может, он чувствовал бы сейчас себя лучше, выполнив эту маленькую совсем просьбу Гаврилова, совет даже. Погрузившись в эти размышления, он почувствовал сильнейшее недомогание и не заметил сам, как начал постепенно засыпать. Ему казалось, что он отвлёкся буквально на секунду, но в чувства его привёл настойчивый гудок и яркий свет фар чего-то большого, двигающегося к нему навстречу. Дима истерично попытался избежать страшного лобового столкновения, резко крутанув руль в сторону, но не успел… Даже подумать о случившемся не успел. Раздался скрежет и лязг металла. В глазах мужчины стремительно потемнело, и он почувствовал лишь резкую боль, словно позвоночник раздробился на мелкие осколки, круто разлетевшиеся по органам и венам. Было ощущение, что каждый сломанный позвонок, каждый нерв, каждый сантиметр плоти пронизывает адская боль. Эта боль импульсами разошлась по всему телу, резонируя и впиваясь в кости. Он попытался выкрикнуть что-то, сказать, но боль, сковавшая грудную клетку, не позволяла этого сделать. Рёбра сдавили лёгкие, и изо рта хлынула тёплая жидкость. Он захрипел, пытаясь сдвинуться с места, но не смог, потому что его сжал искажённый металл, принося ещё больше страданий. Сознание стало постепенно затухать, и Диму поглотила темнотой…***
Непроглядный мрак, словно разлили чернила. Тишина. Безмолвие, ни единого звука, ни единого движения. Дима не летел, а словно плыл в этой вязкой темноте. Попытка пошевелиться не дала результата, было ощущение полного паралича по всему телу. Он попытался взять тело под свой контроль, усилием воли заставить себя пошевелить хотя бы пальцем, но всё было бесполезно. Темнота. Вязкая темнота. Дима крикнул, но она, словно издеваясь, поглотила звук, не дав даже эха. Махнул рукой перед собой, но даже не увидел её. Хотелось кричать, барахтаться, вырываться из этого плена, но, сжимаемый страхом, он продолжал лететь молча. Вдруг где-то вдали мужчина увидел мерцание звёздочки. Душа встрепенулась, и он хотел рвануть навстречу свету, но липкая тьма удерживала, не давая сделать лишних движений. Ему оставалось лишь смотреть на этот огонёчек надежды, сдерживая страх в неосязаемой груди. Внезапно это мерцание стало разгораться, и Диму поглощала уже не тьма, а свет. Он и сам не заметил, как оказался не в пугающей прострации, а в непонятном, подозрительном помещении, напоминающем чем-то комнату для допроса из фильмов. Над ним жёлтым светом светила лишь одна тусклая лампочка, а сам он сидел на стуле напротив одинокого пустого стола. Вокруг снова была темнота, и невозможно было разглядеть, что находится вокруг. Разом осознав то, что только что с ним произошло, Дима начал панически осматривать и ощупывать себя руками, но к собственному удивлению не обнаружил и не почувствовал никаких травм. Запутавшись окончательно в своём состоянии, он сдулся, притих и просто остался недвижно сидеть на месте, дожидаясь какой-нибудь манны небесной. Хоть чего-нибудь. Не прошло и пяти минут тягучего ожидания, как свет на потолке замигал короткими вспышками. Между лопаток пробежал холодок, точно от сильного сквозняка. Спёртый воздух в помещении наполнился странным напряжением и сильно надавил на грудь. — Дима… — к нему обратилось неизвестное невидимое существо. Складывалось ощущение, что множество тональностей, высоких, низких, женских, детских, слились воедино, создавая своим унисонным звучанием один пугающий искажённый голос, проникающий в самые дальние чертоги его спутанного разума. Услышав этот призыв, мужчина начал в панике оглядываться, пытаясь обнаружить источник звука. — Не пытайся меня там найти… Я нахожусь в твоей голове, в твоём теле, в твоём разуме… — Кт… Что ты такое?! Кто ты и зачем я здесь?! — он даже не пытался сдерживать панику, окутывавшую его сознание с каждой новой секундой прибывания тут всё больше и больше. — Остановись, расслабься… Неужели ты и сам ещё не догадался, глупый? Я… Твой Демон… И я — твоя последняя надежда на спасение… — Что? О чём ты, мать твою? Что это ещё значит, «Я — твой демон»? — Ты же помнишь, что какое-то время назад ты попал в аварию? Сейчас ты полумёртвый находишься среди груды металла, а скорая даже не думает приезжать тебе на помощь. Одним словом, ты просто сдохнешь, если какое-то волшебное спасение не подоспеет вовремя, — оно выдержало эффектную паузу. — Да, я — твой демон. Я твоё прошлое, настоящее и будущее. Я — твоя судьба… Знаешь ли, в каждом человек живёт свой Демон, и у кого-то он может быть крайне назойлив. Он поглощает своего человека, медленно смакует, пока в конечном счёте не сожрёт его душу окончательно и в Аду на одного постояльца не станет больше. Услышав эту болтовню, Дима первым делом посчитал её бредом, но потом, вспомнив все странности, происходящие с ним в последнее время, задумался: а может, это действительно правда? Лишь на мгновение. Поверить в то, что он просто окончательно сошёл с ума от бедности и счастья одновременно было проще. Скорее всего, он просто сейчас мучается в агонии на месте ДТП, и всё это лишь плод его больного воображения. — Не веришь? Точнее, не хочешь поверить мне?.. Ладно, тогда я заставлю тебя, — по всем традициям жанра, царствующего здесь, после раздался такой же, как и сам голос, искажённый, дьявольский буквально смех. Дима невольно сжался, но что-то мешало ему хотя бы попытаться закрыть ладонями уши. Спустя мучительную минуту он замолк. И продолжил разговор. — Так уж и быть… Поговорим о главном. Как уже прозвучало ранее, я твоё единственное спасение…